Текст книги "Когда Бог рядом"

Взыскующая погибающих

Сугробы, сугробы. Метель из окна похожа на пуховой белый платок, что покрывает голову и плечи высокой пожилой прихожанки, стоящей в первом ряду чудесного, светящегося янтарным светом храма. Мороз и метель, у нас такое бывает редко. Я стою у самой печки, немного боясь на нее упасть из-за тесноты, радуюсь каждому слову канона, мысленно подпеваю клиросу, с которого в этот вечер доносится запах кофе (как только появились первые кофейные нотки в воздухе – открылись дьяконские двери и послышался громкий шепот молодого настоятеля: «Да вы что – совсем?! И вообще кофе плохо на голос влияет!»). И – оказывается, вслух – произношу «ну, вот!», когда служба все-таки заканчивается.

В сенях совсем тесно, не протолкнуться.

В сенях есть угол, куда приносят иконы и брошюрки «для раздачи бесплатно». Обычно пополняется он очень печальным образом. Когда умирает в семье верующий человек, который до последнего дня ходил в храм и молился за внуков-правнуков, те самые внуки-правнуки собирают в мешок его книги, иконы, святынечки и благословения из паломнических поездок – и приносят в нашу церковь. «Мы, – говорят, – было выбросить хотели, но соседи сказали, что это нам энергетику попортит и удачу отнимет, надо в храм отнести. Возьмете?»

Пара тетенек стояли в тот день ближе всего к углу. «Это кто – Матерь Божия? А чего же она без покрова? Нехорошо!»

– Матерь Божия есть Дева и Богоотроковица, могла бы быть и без покрова, а так говорить про Ее изображение – может оказаться и нехорошо! – в тон им заявила я, пытаясь увидеть, о чем они.

Женщины расступились, и я – увидела. Прекрасный образ, чистота и кротость, нежность и любовь Божественной Девы к Своему Младенцу и к каждому из нас. В бледном лике – скорбь и смирение, в нем же – вера и упование. Почему без покрова? Может, нас укутала им, может, обвязывает им наши греховные раны?

– Ты знаешь этот образ? – спросили подошедшие друзья.

– Так вы тоже знаете, – засмеялась я, указав на надпись у ликов: «Взыскание Погибших».

Образ Божией Матери «Взыскание Погибших» был одной из главных святынь нашего края. В мире известно несколько образов с таким названием, каждый имеет свою уникальную историю. Наш местный образ некогда был родовой святыней дворян Кадышевых: явлен он был в шестидесятых годах 17 века, когда показался из вод Волги смертельно раненому воеводе Кадышеву – и воевода исцелился. А слава о нем пошла двумя веками позже: наследница воеводы устроила в селе Раковка Самарской области монастырь, а икона стала главной святыней новой обители. Вскоре о чудесных исцелениях у этого образа заговорили по всему государству. Образ радостно принимали в других городах и краях, в том числе в Петербурге, и традиция вывозить чудотворную икону прервалась только с революцией. В 1953 году икона была перенесена в Покровский кафедральный собор Самары, где и находится до сих пор. И каждый, кто хоть раз бывал в тихом полумраке Покровского собора, обязательно подходил к образу Всепречистой, молился, вглядываясь в потемневший от времени лик, поднимался по мраморным ступеням, касался холодного стекла, закрывающего образ.

Через некоторое время после моей встречи с маленьким образом, доставшимся мне от какого-то неизвестного теперь молитвенника, я подошла к духовному отцу. Он говорил подошедшим о молитве, о домашнем правиле. «Есть время – почитай и акафист, но если нет – не вздумай унывать», – говорил он в тот момент.

– Батюшка, а какой акафист-то читать? – влезла я.

Батюшка посмотрел на меня внимательно и сказал:

– «Взысканию Погибших» Божией Матери!

* * *

Каждую осень, каждый сентябрь проходит крестный ход вокруг нашего города. И «Взыскание Погибших» – его главная святыня. Раз в год, отложив дела, бежишь на те улицы своего района, по которым должны пронести святыню, а в голове только одна строка Евангелия: «И откуду мне сие, да приидет Мати Господа моего ко мне» (Лк. 1, 43).

Царице моя Преблагая… Всем есть за что поблагодарить Пресвятую Богородицу, но я, каждый раз стоя на коленях при встрече Ее образа, благодарила прежде всего – за жизнь, свою и матери. За тот день, в который много лет назад мою мать привезли в роддом раньше назначенного срока. Оказалось, что плод небывало крупный не только для недоношенного, но и сам по себе, тем более для такой хрупкой роженицы. Разродиться она не могла, ребенок уже не дышал, о чем спокойно переговаривались над ее головой врачи, почти не дышала и замученная мать. Но это был канун Рождества Богородицы, – как раз то время, когда в оставшихся храмах области могли бы запеть первый тропарь праздника. «Еще раз выдохну – и…» – словно сказал за нее кто-то. «И умру», – продолжила она про себя и оказалась неправа. Она выдохнула – и ребенок родился, еле успели подхватить – потому что уже не ждали. Каждый раз я встречала крестный ход с этими мыслями: вот идет ко мне Матерь Бога, ради праздника Которой Господь сохранил нам жизнь.

Когда сын был совсем маленьким, крестный ход я встречала на самом краю городка. Много женщин с детьми – да и многих других, кто мог принять участие в крестном ходе только на час – тогда выходило встречать крестоходцев туда, на дорогу, долго стояли, всматривались, а потом, увидев идущих, уставших, но не сбавляющих темп, и святыню в их руках, опускались на колени, склонялись перед Небесной Царицей и, пропустив всех вперед, отправлялись вслед за ними – через весь городок, быстрым шагом, в храм.

В один же год я решилась встретить крестный ход подальше от своего городка. Сели с сыном в загородный автобус, благополучно проехали несколько остановок – и вот уже дальше только река, и мост, и лес, и мы с сыном одни на дороге…

…на которой в самое ближайшее время показались крестоходцы. По своему обыкновению, я коленопреклоненно встретила святыню и попыталась пойти вместе со всеми. Куда там! В первые же минуты стало понятно, что дитя весит как хороший слоненок, задыхаться начинаю просто сразу, и с ним на руках мне точно не дойти. Что делать?

И тут откуда-то с небес раздался громовой голос: «Давай помогу!» Прямо на бегу поднимаю голову, точнее, запрокидываю. Около меня шагает огромный усатый дяденька с охапкой удочек: охапка толщиной почти с меня, но явно весит поменьше сына.

– Как зовут?

– Александр. В честь Александра Невского.

– О, тезка, значит!

И дяденька вручает мне свою охапку, берет радостного Саню на руки, отчего он оказывается у меня над головой, и мы мчимся дальше. Вот уже и наш район, вот одна улица, другая, третья, вот храм, куда мы и влетаем вслед за родимой Матушкой-Богородицей и доброй сотней народу. Так и врываемся: я с удочками, за которыми меня не видно, а Саня – верхом на дяденьке, который этим утром в своем поселке ловил рыбу на реке, да увидел крестный ход – и, похватав удочки и одолев крутой берег, отправился вслед за Матерью Бога. Когда-то апостолы оставили сети – а мы вот прямо с удочками бежали. Пригодятся: ведь кто-то ловил и тех нескольких рыб, которыми потом кормил Господь людей, умножив пищу для тысяч…

* * *

«Нет времени на акафист – так и не унывай», – сказал тогда батюшка. Надо ли говорить, что некоторые несознательные личности и в этой фразе быстро найдут повод для лени и будут читать его только от случая к случаю? Однако один такой случай мне не забыть.

На календаре было 19 февраля, а на дворе стояла жара: мой муж служил в Доминикане, и в храме без кондиционера в эти дни было бы не справиться. Я оставалась в открытом храме, а супруг с утра отправился в столицу Санто-Доминго по каким-то делам.

День был тяжелым. Я, наверное, уже съела половину своей походной аптечки, батюшка перед выездом из столицы сообщил, что заедет в сервис, – и с тех пор никаких известий, и какое-то ощущение тревоги не оставляло.

– Так, никаких тревог в храме, – решила я. – Вчера был праздник иконы Божией Матери «Взыскания Погибших» – вот и почитаем акафист.

«Радуйся, Благодатная Богородице Дево, Всеблагая Мати, взыскующая погибающих» – тревога оставляла, боль отступала, и думалось только о словах акафиста. И как только я его прочла – зазвонил телефон.

– Я в Ля Романе, – сообщил супруг, назвав один из населенных пунктов по дороге.

Оказалось, что в предыдущем сервисе так хорошо поработали с машиной, что три из четырех колес оказались, по сути, незакрепленными – и все это время машина шла в таком состоянии. Трасса, скорость… несколько часов пути… «Радуйся, лютыя беды и напасти отгоняющая». Я смогла только подойти к иконе Божией Матери. А сказать вслух, помнится, уже ничего не смогла. Просто подошла к Той, Которая всегда – с нами.

За руку с Рождеством

… А старец ничего не говорил. Только – «ну поезжай, послужи. Ты же не сам выбирал», – и все. А еще – «был я в этой стране. Там русский человек лежал на земле и кричал».

Тогда непонятно было. Лежал какой-то человек, всякое бывает. А кто знает: может, со значением сказано? Может – это о том, что священнику нужно ехать, чтобы русский человек не лежал там на земле, не кричал, мучимый страстями, а наконец-то воссоединился с Христом у Чаши?

Новая страна. Как непохожа на страны Латинской Америки, где служил прежде. Там – острова, горы и долины, земля движется, меняется, после каждого землетрясения, которых и не сосчитать, исчезают холмы или появляются новые, и вот уже на новых – дома. Земля бурлит, такие же бурливые и люди. Человеку, привыкшему прочно ощущать под ногами землю, все кажется – шатко там, шатко и непросто. И непредсказуемо, как тот прибой, что намыл песка на берег столько, что дома прибрежного поселка до середины стен оказались заполнены им. Люди сидели на улице, люди звали детей, дети играли с щенками и котятами, а домов больше не было, тех домов, где вчера строились планы на будущее на испанском языке, испанском с местными выражениями, африканскими и островными, так пугающими приезжающих на отдых испанцев.

Новая страна, с древней величественной историей. Даже трущобы с их разрухой и дымом выглядят вековыми. Слои пыли не вызывают удивления, словно бы это та самая «пыль веков». Но огромное население этой земли в большинстве своем не знает главного – не знает Христа. Теперь еще в одном уголке ее зажжется свет святой Литургии. А там – и в других городах страны, и в соседних странах, посещение которых тоже вошло в послушание.

Вот отслужили Рождество в столице – а теперь надо ехать в соседние государства с рождественскими службами. И там будет радость о Родившемся Спасителе. Переезды, перелеты. Горы. Люди. Люди, радостные у Причастия, люди, благодарные Богу за службу, уже ждущие этой встречи.

Обратный перелет, пересадки. Можно подумать. Ослик вез Христа в Иерусалим. А тут – везти рождественскую радость. Давно ждавшим этой службы старым и молодым, взрослым и детям. Дети… Семья осталась далеко, на родине, встречает Рождество без отца.

Дети… Семья с детьми разместилась на соседних креслах. Малыши разгомонились, и в их речи отчетливо услышались испанские слова. На испанском явно мексиканского «извода» ответил им и глава семьи…

Через пять минут пассажиры общались как давно знакомые. Глава семьи родом из Мексики, дети говорят на трех языках. Маленький был совсем маленький, а старшая девочка очень заинтересовалась новым знакомым и заняла все его внимание. Показала вещи, что взяла с собой в самолет. А это моя салфеточка, смотри. А это мишка, не смейся, я его буду кормить. А теперь расскажи мне сказку. Это русская сказка, да? А что такое «колобок»? Как круглый – как гамбургер? А теперь расскажи cuenta de miedo, страшную сказку. А сейчас я покажу, как пишется мое имя, бери свой телефон и пиши. N… а теперь O с двумя точками наверху. Как это нет такой буквы на твоем телефоне? N-ö-e-ll-e, теперь правильно.

Девочку звали Ноэль. То есть – Рождество.

Менялись планы, задерживались рейсы. Для того, чтобы его, ездившего по городам и странам ради Христова Рождества, вывела из самолета за руку девочка по имени Рождество. И спросила: «А ты будешь по мне скучать?»

Велик наш Господь, через малое способный показать великое: Свой Промысел. Велик наш Господь, говорящий: «Будьте как дети». И на все – святая воля Его, выполнять которую – радостно.

А другого – и не надо.

В воскресной школе на краю света

Воскресная школа при русском храме Пресвятой Троицы в Доминиканской Республике – не совсем обычная школа. Кто-то из детей приезжает в наши края отдохнуть на каникулы, кто-то – на зиму, кого-то приведут только один раз, а кто-то ходит в местную школу, и хоть и говорит по-русски, но писать и читать на родном языке не умеет. Кто-то не пропускал на родине ни одной службы, кто-то впервые видит так близко иконы. Кто-то вчера катался на собственной яхте и делил с друзьями огромный торт, а у кого-то семья едва сводит концы с концами. У кого-то дружная семья и много братьев и сестер, а кто-то даже не знает, где сейчас его мама и папа, уж очень насыщенная жизнь у взрослых нынче. Кто-то осторожными шагами подходит к образам и впервые сознательно осеняет себя крестом, боясь даже дыханием нарушить тишину храма, а кто-то посреди службы несколько раз выбегает на улицу поиграть на телефоне – не выдерживает, привычка…

Как объединить таких разных детишек? Прежде всего, мы на наших занятиях говорим о том, что происходит на службе: проясняем вопрос, для чего мы сюда пришли. Говорим о любящем и спасающем нас Христе. Отвечаем на вопросы, которые успевают за это время появиться. И только потом начинаем «новые темы».

Темы можно нарисовать – и рисунки потом вывешиваются на решетке, закрывающей витрину помещения, которое мы снимаем под храм. Темы можно потрогать – вот мы измеряем свой локоть и потом локтями, как положено – как написано, отмеряем по этажу здания длину Ноева ковчега, строим его «из подручных материалов» и забираемся внутрь. По теме можно посмотреть мультфильм или фильм – ежась и вертясь первую его половину, потому как действие, даже самое динамичное, явно отличается от хода привычных зрелищ. А еще тему можно рассказать маленьким. И малыш важно покажет маме икону «Чуда святого Георгия о змие»: «Змей кусался: ам-ам. Больше не кусается!»

* * *

Дети в воскресной школе рассматривают церковнославянские заглавные буквы, в узорах букв – грифоны.

– Ребята, это кто?

Дети, сверхрадостно и сверхгромко:

– Ура!!! ДИНОЗАВРЫ!!!

* * *

Разговор о святом Иоанне Предтече, разбираем смысл слова «предтеча».

Дети, довольные:

– А-а-а-а, мы поняли! Это как мы в классе носимся и кричим, когда учителя нет, а потом один ученик вбегает и вопит: «Тихо, учитель идет!» И мы скорее садимся, как будто мы тут паиньками были…

* * *

Сын позвал в гости приятеля из воскресной школы после занятий. Ссорятся и мирятся по нескольку раз в пять минут и одинаково бурно. Потом начали что-то мастерить, играть спокойно.

Вечером захожу в комнату, они лежат на животе и смотрят фильм. Говорю гостю:

– Д., дорогой, через десять минут за тобой мама приедет, она только что звонила.

Дети изумленно посмотрели друг на друга, потом один толкнул другого, тот – его, и давай бороться, с уверенным переходом в драку.

– Это, – говорю, – что еще за номер?

Дети прерываются, хором кричат: «НАДО УСПЕТЬ!» – и продолжают.

– Чего успеть?

Дети, хором, не прерываясь:

– ДО-ДРАТЬ-СЯ!!!

* * *

Для очередного занятия мне понадобилась карта мира. И поехали мы по местным «папелериям» (магазинам канцтоваров, от «papel» – бумага) за этой картой.

– У нас есть, но только на глобусе! – сказали в первом магазине.

– Вам на шарике или нормальную? – спросили в другом.

В результате карта оказалась в двух из трех «папелерий» и одинаковая. Половина городов и рек в родимой России отсутствовала. Город Самара оказался на реке Каме, ибо Волга закончилась гораздо раньше, часть городов европейской части имела советские или дореволюционные названия, и вообще их было подозрительно мало; что творилось за Уралом – лучше и не говорить. «Может, я чего не знаю и после моего отъезда в России произошли геологические изменения, перенесшие города на другие реки?» – подумалось мне.

Ехала домой с пустыми руками и с размышлениями, что – кто знает? Может, и на родные мне с детства русские карты обижен кто-то в Уганде или Танзании? Может, и его родимый дом иноземные картографы перенесли на берега совсем другой реки?

В общем, похоже, карту надо было «ту, что на шарике» покупать…

* * *

Мальчик заходит после вечерней службы в храм, впервые у нас. Темно, свечи горят…

– А что, кто-то умер? – громко спросил мальчик.

Батюшка не растерялся:

– Наоборот: воскрес!

* * *

В испано– и англоязычных странах русские дети (да и взрослые) часто начинают говорить вместо «ли» – «если», это самая распространенная калька.

Диалог мамы и сына:

– Ты где же такой ожог заработал?

– Мама, понимаешь, я хотел проверить, если печка уже остыла за пять минут! Потрогал – а она не остыла!

– Сын, а как это правильно по-русски сказать?

Сын, со зверским выражением лица:

– НА ПЕЧКЕ ОБЖЕГ!!!

* * *

Девочка восьми лет:

– Матушка, а матушка! Это что – теперь каждый день в храме молебен будет?

– Да, каждый день.

– Ма-а-а-амочки, я ж помру!

– Так тебя ж никто не заставляет каждый день ходить.

– ТАК Я ЖЕ ХОЧУ!!!

* * *

Ребенок приходит из местной школы и показывает маленькую книжечку:

– Нам это дали на выходные и сказали – прочесть с родителями!

– Всем дали такие маленькие книжечки для чтения, да?

– Ну… тем, кто хорошо себя вел, дали большие книги. А я все сделал как надо – и мне дали очень маленькую!

* * *

– А почему, дорогой мой, у тебя нос в чернилах? Прямо изрисован весь! Мы же на бумаге рисуем, а не на носу!

– Ну да, изрисован…

– Так ты… специально?

– Ну да… Посмотрел на себя – и мне не понравилось, что нос какой-то бледный и бесцветный!

* * *

Ребенок – взрослому:

– А почему вы очки не берете, когда едите?

– А зачем?

– На птичек в окно смотреть!

– Я… на еду смотрю.

– Да что на нее смотреть! Она же скучная!!!

* * *

– Здравствуй! Ты чего тут стоишь?

– Ой! Я по ошибке задумался…

* * *

Русские сказки все же читаем… Мама и сын:

– Ну и лентяй ты у меня!

– Не говори так, а то мне обидно. Я не лентяй, я Емеля!

* * *

Из области биологии.

– Меня комар укусил, я его убил! А все комары кусаются?

– Кусаются только самки, насколько я знаю.

– Только самки??

– Да. А самцы…

– А-а-а-а!!! Меня самки кусают!!!

* * *

– Как же ты можешь сначала играть с мальчиком, а потом говорить ему «надоел»? А если тебе так скажут, тебе понравится?

– Понравится!

– Почему же понравится?

– Потому что можно будет отдохнуть от игр!

* * *

– …А вот в той церкви, куда мы раньше ходили, там все немного… богатые! Немного богаче нас, вот!

– Это в Кафедральном соборе?

– Да!

– А почему ты так считаешь?

– У них на Пасху вон сколько букв: ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! А у нас денег только на Х и В хватает…

* * *

Едем с занятий в машине, с сыном и ребятами из воскресной школы.

Я:

– Есть хотим?

Они, скромно и воспитанно:

– Не-не-не, мы сыты… очень сыты… только что перед занятием ели – объелись…

Я:

– А у меня картошка фри есть…

Они:

– Мы голодные! Мы жутко голодные!!!

* * *

– Помочь тебе переодеться?

– У меня в последнее время выходы частей тела не получаются!

– Это как?!

– Когда я снимаю одежду, руки из рукавов и ноги из штанин вытаскиваться не хотят!

* * *

Привезли новые книги.

Ребенок подходит и начинает медленно распаковывать:

– Сейчас… подружусь с ними… понюхаю… Самое важное в книгах – это понюхать!

* * *

В качестве предыстории: на приходе есть одинокий человек Иван, которому явно нравится одна прихожанка.

Перед всенощной я выходила ненадолго из храма. Возвращаюсь. Дети стоят у двери и болтают. Спрашиваю: ребята, кто тут приехал, пока меня не было?

Дети, громко:

– Приехали Роман, Анна и тетенька, на которую заглядывается Иван!!!

* * *

В храм привели нового мальчика, задает вопросы батюшке. Подходит к иконе праздника, Ангел на ней в зеленоватом одеянии. Батюшка объясняет, что Ангелы – бесплотные.

Мальчик:

– Это как – совсем-совсем тела нет?

– Нет!

Указывает на икону:

– А как же он будет зеленые штаны носить?

* * *

С ребенком пишем русский диктант про Ксеркса и море. Сначала идет длительное описание того, как армия наводила мосты. И вот – предложение про то, как море эти мосты разметало. Ребенок аж встал от возмущения:

– Разметало? Это я что – зря все это писал???

* * *

Пошли в магазин за водой для храма. Ребенок берет с полки и вертит в руках коробку конфет «Рафаэлло».

– Так, а кто производитель? А, «Ферреро»?

И, вздыхая, поглаживая коробку в надежде добраться до содержимого:

– «Ферреро» хуманум эст…

* * *

Девочки просят рассказать про традицию носить женщинам головной убор на молитве. Говорим долго. Дохожу до слов апостола о том, что христиане суть «царственное священство», и тут…

– И какая же царица без короны?! – восклицает одна из отроковиц и мчится повязывать на голову снятый было красивый кружевной платок.

Остальные мчатся за ней, к оставленным на лавочке девчачьим сумкам…

* * *

Говорим о таинстве Венчания. Рассматриваем разные смыслы слова «венчание».

– А вот «увенчать» еще и «наградить» может значить, правда?

– Да, конечно. И как вы думаете тогда, чем же награждаются венчающиеся и как?

Дети, не сговариваясь:

– ДРУГ ДРУГОМ!

* * *

Кто работает с детьми, знает: это мы, взрослые, прежде всего, чему-то учимся в процессе такой работы. О многом приходится задуматься, многое пересмотреть. Смотришь на них далеко не только на занятиях, но и в играх, дома, с друзьями, с родителями и, конечно, на службе. Учишься любить, учишься быть внимательным. Понимаешь, как видится им время и возраст, размышляешь о том, что они как раз правы. Передо мной дневниковая запись: «Вчера двое детей не поверили, услышав, сколько мне лет. Одна девочка, 10 лет, трясла маму: „Мам, ей что – правда 36?“ А юноша тринадцати лет уверял меня, что я просто неправильно произношу 1987-й год… Наверное, они думают, что столько не живут!»

* * *

Где-то можно просто улыбнуться курьезу: так, однажды мама девочки рассказала, что ее дочь так и не получила сегодня ответа на очень важный вопрос. Мысленно написав над своей головой много ругательных слов за закрытие перед ребенком двери в познание Самого Главного, я выразила готовность ответить на все вопросы… и услышала тот самый важный: «А зачем на иконе Рождества Христова у волхва была лошадь?» В тот момент я пообещала, что если когда-то буду писать мемуары, то «зачем на иконе лошадь?» станет их заглавием.

Курьезы бывают и горькими. «Мальчишки на улице у храма сегодня бедокурили. Батюшка смотрит на них в окно и говорит: „Вот ведь атаманы!“ Они заходят в храм, и тут сестренка одного, восьми лет, заявляет: „А батюшка сказал, что вы наркоманы!!!“ Пришлось две лекции читать. О том, кто такие атаманы, и о том, как появляются слухи…»

Но чаще даже самые смешные моменты заставляют остановиться и почувствовать, как в душе зарождается новое понимание. О добром. О правильном. О любви – к Богу и к ближнему. Возможно, это и есть ростки метанойи, перемены ума. Здесь дети чаще всего называют взрослых на «ты» и обычное понимание иерархии, казалось бы, «не работает». Но не передать, что чувствуешь, когда ты даешь детям прочесть, в церковнославянском написании и под титлом, слово «учитель» – «а это кто у нас такой, ну-ка прочтите!» – и дети радостно кричат: «Это – ТЫ!!!»

«Пустите детей приходить ко Мне», – сказал Господь. Думается, что дети, приходящие к нам, грешным, – это Его благословение. Его напоминание о том, что мы Его дети – и только с беззлобным и по-детски чистым сердцем можем войти в Его Царствие. А еще о том, что, несмотря на кажущуюся «самостоятельность» современных детей, они все-таки очень смотрят на нас.

И я сейчас думаю об этом, продолжая листать свои дневниковые записи…