Текст книги "Эра Огня"

21

Эрнест, покинув кабинет Аморанка, немедленно спустился в Залу Представительств, где частенько сходились разведчики узнать друг от друга последние новости или обдумать то или иное задание. Зала Представительств когда-то была излюбленным местом властелинов мира. Здесь власть-имущие собирались и на важные переговоры, и на весёлые пиршества. Огромные размеры Залы и высокие потолки, подпираемые белыми резными колоннами, позволяли разгуляться в полной мере, не думая о тесноте и неудобстве. Стены, украшенные фресками с малопонятными сюжетами, услаждали взоры беседующих, а мраморный пол досаждал ушам. Тронное кресло, на котором в былые времена восседал сам император, в нынешнее время сиротливо простаивало без дела. Изредка на него падал уставший разведчик, да и то, только если начальника не предвиделось рядом. Наместник в Зале совсем не появлялся. Он не любил это место исключительной нелюбовью. Ему все чудилось, что под высокими потолками Залы до сих пор парят духи былых властелинов.

Гул, доносившийся из Залы, коснулся ушей Эрнеста уже в коридоре. По-видимому, там что-то бурно обсуждали. Войдя, он увидел с пол сотни разведчиков, разбитых на группы и говоривших одновременно. Такого количества людей в этом позабытом императорами месте не бывало давно, но в виду последних событий и происшествий они все собрались сегодня здесь. Прихода Эрнеста не заметили или попросту не пожелали заметить. Разведчики так увлеклись спорами между собой, что ничто другое их не волновало. Отвлечься, значило прервать беседу. А беседа сейчас интересовала их куда больше, чем хмурый начальник.

Эрнест оглядел людей, которые находились в Зале и так непочтительно его не замечали. Лица Ветова он не увидел, так же как и второго разведчика, Барто, который вчера не сообщил Аморанку о Шанталове. Но, если по поводу второго он не очень беспокоился, тот славился своей рассеянностью, то Филипп не шёл у него из головы. Громовым голосом начальник разведки произнес:

– Мне нужен Филипп Ветов. Где он?

Шум стал стихать. Кто-то оглядывался в поисках Филиппа, другие молча ждали, готовые сразу же, как только найдётся Филипп, вернуться к прерванному разговору. Но Филипп не находился. Эрнест поднялся по ступенькам к тронному креслу.

– Кто-нибудь видел его сегодня?

Петр затоптался на месте, привлекая к себе внимание начальника.

– Я видел его прошлой ночью. У нас с ним было общее задание.

Все глаза обратились на Петра. Это привело в смущение неловкого разведчика. Оказавшись в центре всеобщего внимания, Петр уцепился за взгляд начальника, как утопающий хватается за соломинку. Он старался видеть только его, чтобы не видеть море других взглядов, под которыми в панике захлебывался.

– Он должен быть сегодня в резиденции. Ты видел его сегодня?

Петр метнул шустрый взгляд по сторонам. Разведчики больше не интересовались им, и он немного расслабился.

– Сегодня еще не видал. Но еще… Гм… Еще…

Петр всегда говорил медленно, с трудом подбирал выражения, и теперь снова пытался ухватить за хвост подходящее слово. Время шло, но Пётр все молчал. Сморщив лоб, поджав губы, он упрямо смотрел в пол и в предвкушении предстоящей победы над непокорным словом с какой-то мстительностью потирал руки. Но из-за усиленного мыслительного процесса он, кажется, совсем потерял нить разговора и незадачливо посмотрел на стоявшего напротив начальника.

– Что, еще? – не дождавшись, спросил Эрнест, – хочешь сказать слово в его оправдание?

– Еще… – в глазах Петра зажглась потерянная мысль, – еще не вечер! Он еще появится!

– Нет, Петр, он не появится, – сказал Эрнест и вышел из Залы.

Эрнест, не откладывая, приступил к поискам Ветова. Он призвал к себе в кабинет разведчиков и сообщил, что один из них исчез и как можно скорее должен быть обнаружен. Восемь человек стояли перед ним на вытяжку и внимали ему с почтением, но без излишнего подобострастия.

– Филипп Ветов. Юноша девятнадцати лет. Глаза серые, волосы светлые. Лицо веснушчато. Среднего роста. Худощавого телосложения…

Один из разведчиков выступил вперед. Это был мужчина лет сорока-сорока пяти. Смуглый и огромный как бык.

– Кажется я помню этого юнца. Он совсем недавно поступил на службу.

– Что ты о нем знаешь?

– Мне мало что известно об этом парне. Мне он показался слегка… восторженным и я думаю он еще не дорос до такого серьезного дела. Скорее всего он сам это понял и сбежал.

Эрнест задумался. Такая мысль не посещала его головы. А ведь это было вполне возможным завершением едва начавшейся службы Филиппа. Подобное случалось не раз. Сбегали прямо из под носа наместника, если не хотели или боялись идти на задание. В основном это бывали такие же юноши с ветром в голове или бог знает, что у них там в голове. Эрнест постарался припомнить не было ли чего подозрительного в поведении Филиппа, когда тот вместе с другим разведчиком вошел к нему в кабинет и скромно встал в углу. Тогда Эрнест, потрясенный известием о Шанталове, совершенно забыл о существовании тихого паренька, имя которого он знал, но не больше того. Да и что он мог усмотреть в нем? Филипп видимо волновался. И, пожалуй, это все. Но все они тогда были взволнованы. И больше всех остальных сам свидетель, рассказавший об ужасном происшествии. Он вообще выглядел так, как будто с неба сию секунду должна была слететь разящая молния и расколоть его пополам.

– Вы должны быть готовы через час. Собирайтесь на площади. А пока кто-нибудь найдите Назара и передайте ему, что мне нужна информация о Ветове. Филиппе Ветове. Запомните. Пусть покопается в своих архивах, старый лис.

Разведчики вышли из кабинета. Эрнест подумал о том, что ему мало что известно и о прославленном командире императорской армии Льве Шанталове. Информация о нем ему тоже вскоре могла понадобиться. В былые времена они вместе с Шанталовым служили в Дали. И неплохо ладили. Лев, готовый протянуть руку помощи товарищу, не выискивая никогда при этом личной выгоды, заслужил уважение и признательность многих воинов. И сам Эрнест нередко обращался к нему. Эрнест был простым человеком: манеры, остроумие, светскость не были ему свойственны и его восхищало насколько естественно все это проявлялось в Шанталове. Он входил в помещение и словно подсвечивался от уверенности, с которою входил. Достоинству, с каким Лев мог выйти из самой сложной ситуации позавидовал бы любой вельможа. При этом высокомерия в нем совсем не было, как и постылой гордыни, свойственной многим командирам. Со временем они стали почти друзьями. Почти. Друзьями им помешали стать постоянные разногласия в намерениях, а затем и в действиях относительно противника и всех, кто был «не их людьми», как говорил Лев. В битвах он становился вспыльчив, непримирим и беспощаден к врагу, что всегда поощрялось императором. Но иногда доходил до откровенной, поражающей жестокости. Он не признавал никаких иных тактик, кроме расправы и уничтожения. Просивших пощады он не щадил, слова «пленный» для него не существовало. И в таких случаях даже император прекращал лелеять в славном командире излишнюю жестокость и советовал ему быть благоразумнее, что принесло бы им гораздо больше пользы. Но Лев терял голову. Он видел, как гибнут его близкие люди, друзья, товарищи по оружию, и превращался в саму разящую смерть. Как выяснилось позже, не только это приводило Льва к неудержимой жестокости. Он мог убить только ради убийства, не щадя даже слабых и беззащитных. Это обстоятельство не раз с болью отмечал Эрнест и просил Льва держать себя в руках, ведь гибли неповинные ни в чем люди: не воины, не вражеская армия, а безоружные бедняки, старики, женщины. «Они на стороне врага, они чужие. И будь у них возможность прирезали бы тебя как свинью» – твёрдо стоял на своём Лев. Нередко Эрнест пытался вразумить Шанталова, но все его старания ни к чему не вели. Лев был неисправим. Тогда Эрнест понял, что этот человек родился с задатками настоящего убийцы, а не воина, и служба в армии лишь способствовала их скорому развитию. С тех пор они сильно отдалились друг от друга. Прошло много лет, и все эти годы Эрнест держался на расстоянии от Шанталова. Он не избегал его намеренно, но и сближаться с ним не имел никакого желания. И все же начальник разведки не забывал, что многим обязан безжалостному командиру. И готов был помочь ему, если потребуется.

Эрнест вышел на террасу. Облокотившись о балюстраду из чистого золота – начальник никогда не принимал этой чрезмерной роскоши, до которой был так падок Аморанок, – он печально смотрел вниз, на город. На Главную площадь, прилежащие к ней улицы, сквер и Заставу лучников дальше за ним. На лазарет, охраняемый каменными аспидами – уродливыми крылатыми змеями с птичьими клювами, из которых выскакивали раздвоенные языки. На величественные соборы, деловитые мастерские, разнаряженные лавки, запашистые закусочные. Все опустело в один день. Только небольшая группа паломников, отставшая от основного шествия, молилась на площади. Эрнест вздохнул. Да, он многим обязан Льву, но простить убийства своих людей не может. Он сделает все возможное, чтобы Лев ответил за преступление.

В дверь постучали. Эрнест вернулся в кабинет, но подумав, сам подошел к двери и приоткрыл ее. На пороге стоял Назар. Под огромными глазами на худом удлиненном лице пролегли тени. Запавшие щеки ярко алели лихорадочным румянцем. Сейчас он сильнее, чем обычно походил на пророка-отшельника. Эрнест пропустил его в кабинет.

– Я нашел то, о чем вы просили. Но ничего интересного вам поведать не могу. Филипп единственный сын Павла и Дианы Ветовых. Они небогатые люди, но достойные. Павел хороший врач. Ему обязаны жизнью некоторые знатные особы, приближенные к Его Высокоборству. Павел знал, что его сын всегда мечтал служить императору. Или наместнику. И он добился этого. За заслуги во врачебной практике, сыну Павла позволили служить Его Высокоборству. Недавно он приступил к своим обязанностям. Это все.

Эрнесту этой информации явно не хватало.

– Нет, Назар, это ещё не все. Мне нужно знать обо всех его близких родственниках: бабушках и дедушках, кузинах и кузенах, дядях и тетях. Обо всех. Мне нужен список, адреса, имена. Понимаете? Без сомнения, он скрылся от нас. Возможно, у кого-то из них. Вряд ли он у родителей.

– У него есть родная тётка, Лара. Она живёт с мужем и двумя сыновьями. Больше никого. Адреса есть.

Назар положил список на стол.

– Почему три адреса? – спросил Эрнест, – Чей третий?

– Третий – его хорошего друга.

– Ясно. Спасибо, Назар. Не стану вас больше задерживать.

Эрнест углубился в список. Он уже рисовал в голове план передвижений по городу. Но Назар не спешил уходить. Он стоял у двери и следил за начальником. Тот в недоумении взглянул на него.

– Что-то еще?

– Да, – Назар помедлил, прежде чем задать интересующий его вопрос, – Что-нибудь известно о Льве Шанталове?

– Пока ничего. В любом случае будем надеяться на лучшее.

– На что? Думаете удастся схватить его без лишних проблем? Может быть Филипп пропал не просто так…

– Я ничего не могу вам об этом рассказать.

Назар помолчал в раздумии. Щипая подбородок, он объявил:

– Лев должен ответить за то, что сделал.

– Он ответит. За то, что сделал и за все свои другие злодеяния, которые так долго оставались безнаказанными.

Глаза Эрнеста сверкнули. Он отошёл к террасе и повернулся спиной к лжеборцу, чтобы Назар не видел его волнения. Затем продолжил:

– По правде говоря, он не такой уж плохой человек, но натворил слишком много глупостей.

– Не просто глупостей. Он сделал много зла. Он не искоренял его, а умножал, тем самым умножая горе и слезы и без того переполняющие нашу землю. Но все возвращается обратно, и скоро он это поймёт. Придёт черёд и ему лить слезы. Он окажется на одной ступени со своими жертвами. Почувствует, что чувствовали они: страх, беззащитность, унижение. Хлебнет из того же океана скорби.

Эрнест резко повернулся к Назару.

– Хорошо же вы искореняете зло, – бледнея, ответил он на возвышенную речь Назара, – Посмотрите, что оставляют после себя ваши добрые дела. Не те же горе и слезы? Так чем же вы лучше? Он воевал, и лишь иногда убивал. А вы убиваете, и лишь иногда воюете.

Эрнест замолчал. Он должен был это высказать. Все наболевшее в его душе вылилось в горьких словах, которые так давно сидели в нем и которые он не находил смелости произнести. Теперь, когда они наконец сорвались с его языка, он почувствовал облегчение и решимость повторить их снова. Он готов был повторять их снова, чтобы показать все свое презрение, всю свою ненависть к холодной жестокости лжеборцев, к их скудоумию и самозабвенному стремлению уничтожать.

Назар твёрдым взглядом смотрел ему в глаза. На его лице не отразилось никаких эмоций. Равнодушное бесстрастное лицо каменного изваяния. Эрнест, не выдержал его взгляда и отвёл глаза. Ему захотелось сесть, и он лениво опустился в кресло.

– Ты кажется не согласен, с тем, что мы делаем? – спросил Назар, – Что же тебя держит на службе у Его Высокоборства?

– Я не согласен. И вы, Назар, никоим образом не сможете повлиять на меня. Вы спрашиваете, что меня держит? Я хочу помочь. Я делаю все, что в моих силах, но в конце концов, все будет так, как решит Аморанок.

– Ты говоришь, мы приносим зло людям? – продолжал Назар, не слыша Эрнеста, – Нет, это не зло. Мы приносим правду. Мы спасаем наш город и людей, живущих в нем. Это вынужденная мера. Сейчас они льют слезы, но потом будут нам благодарны за то, что их дети, их внуки будут жить в мире и любви. За то, что все пособники зла, принесшие столько бед Авирану, будут уничтожены! За то, что они сами могут жить! Что ты можешь возразить на это?

Эрнест безропотно слушал Назара. Он знал, что этот лжеборец – настоящий фанатик, готовый огнём и мечом отстаивать свои верования и обращать в них других. Спорить с ним все равно, что тушить пожар маслом – занятие не просто бессмысленное, но и опасное.

– Что ж, – говорил Назар, – ты хорошо служил Его Высокоборству, с этим не поспоришь. Я не знал начальника, лучше тебя. А до тебя их сменилось трое. Но как жаль, что ты не веришь в наше дело так пылко, как должно. Как жаль, что я в тебе так разочарован.

Он хотел говорить ещё, но оборвал свою тираду. И вышел, хлопнув дверью. Эрнест решил, что Назар прямиком отправится к Аморанку, чтобы передать его слова. А уж как отреагирует на них наместник предвидеть невозможно. Его поступки нередко казались Эрнесту безумием. Он не мог объяснить под воздействием каких мыслей и соображений Аморанок принимает то или иное решение. Что побуждает его в конечном счете сказать да или нет. Сегодня он мог казнить тебя за случайный проступок, а завтра миловать за совершенное преступление. Эрнесту такое поведение казалось оскорбительной насмешкой над жителями Авирана, не исключая никого: ни знать, ни армию, ни разведку, ни горожан, ни крестьян. Словом, Аморанок был непредсказуем.

Эрнест посмотрел на часы. Скоро соберутся разведчики, и они все вместе выступят на поиски Филиппа. План готов. Он поедет вместе с разведчиками. По дороге они разделятся. Надо посетить три дома и успеть сделать это до вечера. Их и так задержит шествие паломников по улицам города. А к вечеру, как ему уже сообщили, подойдут еще около восьми сотен странников. И тогда город будет заблокирован. Добраться куда то можно будет только пешим ходом. Такой растраты времени они не могут себе позволить. Кроме этого, еще группа людей продолжит поиски Льва Шанталова. Вечером, они все соберутся в Зале Представительств, чтобы обсудить результаты проделанной работы.

Эрнест вышел на террасу и увидел, что его люди готовы. Они стояли на площади и посматривали на паломников. Те, сидя на коленях, склонили головы, прикрытые капюшонами, почти до самой земли и не поднимали их уже долгое время. Эрнест взял меч, накинул красный плащ с изображением золотой ящерицы, и распахнув дверь, очутился лицом к лицу с Аморанком. Наместник смотрел на Эрнеста и размеренно поглаживал варана, распластанного у него на руке. Начальник разведки молчал. Он не знал, что можно сказать в таком случае. А ведь это был необыкновенный случай, чтобы Аморанок вот так стоял под дверью его кабинета и ждал. Долго ли он ждал?

– Что-то… случилось, Ваше Высокоборство? – спросил Эрнест, вспомнив немигающий взгляд Назара.

Аморанок отвел глаза. Вид у него был подавленный.

– Ты удивлен, что я здесь?

– Да, немного.

– Я беспокоюсь, Эрнест, – проговорил наместник, – Шанталова надо найти. Сейчас бы мне радоваться, но…

– Что вас беспокоит? – Эрнест все больше удивлялся странному поведению Аморанка.

Наместник молчал. Он не мог решиться заговорить.

– Я…, – он запнулся, – боюсь… в такое время…

– Что происходит?

В какой-то момент Эрнесту показалось, что Аморанок сошёл с ума. От этой мысли он похолодел и ещё пристальнее всмотрелся в испуганное лицо наместника. Но Аморанок словно очнулся ото сна. Или испытующий взгляд Эрнеста пробудил его. Он вдруг заговорил ровным строгим голосом:

– Ты кажется спешишь? Иди. Но как только вернешься, первое, что ты сделаешь, это зайдешь ко мне. Нам нужно многое обсудить.

Аморанок не стал ждать ответа. Подхватив полы длинного одеяния, он прошествовал до своей двери и остановился. Кабинет наместника от кабинета начальника разведки отделяла всего одна стена, и пришёл он быстро. У двери он обернулся, только для того, чтобы послать Эрнесту враждебный взгляд, и после этого скрылся в кабинете. Эрнест поспешил на площадь к ожидавшим его людям.

22

Разведчики оседлали лошадей и ждали приказа начальника. Эрнест, не говоря ни слова, тоже вскочил на лошадь. К площади по несколько человек подтягивались паломники. Они будут идти с большой пыльной дороги, огибающей Анорский лес, до самого вечера, а вечером улицы города захлебнутся толпой молчаливых странников. В душе Эрнест пожелал, чтобы этот день поскорее закончился. Обернувшись к разведчикам, как и он наблюдавшим за прибывающими паломниками, он кивнул головой в направлении улицы Роз и крикнул:

– Вперёд!

Разведчики вслед за начальником сорвались с места. Улица Роз оказалась совершенно пустой. Ничто не препятствовало их движению. Они довольно быстро миновали её и повернули на улицу Старого Мира. Улица Старого Мира брала свое начало от тупикового угла, которым оканчивалась улица Роз. И если улица Роз, одна из главных улиц, прилегающих к площади, была усеяна цветами всех форм и размеров, но в основном, конечно, розами, то улица Старого Мира, не имела цветов вовсе, но была старейший в городе, и это ясно отражалось на её внешнем облике. Каменные полуразрушенные дома, наполняющие её, проросли мхом и сорняками. Небольшие деревянные постройки, лепившиеся у их стен, почти полностью развалились и все давно были необитаемы. Скрипучие калитки, где они еще встречались, болтались на ветру как флюгера. Скелеты высохших деревьев протягивали к небу свои хрупкие ветви, которые обламывались от одного прикосновения и невесомые без звука падали на разрушенную мостовую. Сам воздух на улице Старого Мира пропитался запустением и упадком. Попадая с цветущей, бурлящей жизнью, улицы Роз на ветхую, местами вымершую, всегда тихую старую улицу, казалось попадаешь из райских кущ в печальную юдоль, до того необыкновенно было соседство этих двух совершенно разных миров.

Эрнест, оказываясь здесь, всякий раз испытывал недоумение, почему это место, расположенное совсем недалеко от центра и резиденции как будто выпало из памяти людей – случайно или намеренно забыто напрочь. Он давно не бывал на улице Старого Мира, и теперь, придерживая лошадь, медленно двигался вдоль домов и с интересом посматривал по сторонам. Его люди шли следом. Только хруст копыт по искрошившимся камням нарушал тишину древней улицы.

Эрнест остановился у двухэтажного дома, полностью увитого зеленым плющом. Только два небольших окна на втором этаже остались не затронуты этой растительностью. Как два глаза на лице древнего старика они непрерывно следили за всем происходящим снаружи. Дверей нигде не было.

– Интересно, живёт здесь кто-нибудь? – задумчиво произнес Эрнест.

Голос его прозвучал слишком громко. Ему вдруг подумалось, что в этом месте уже много лет не произносили ни слова, но конечно это было не так. Здесь жили такие же люди, как и везде. Эрнест направил лошадь к дому. Он подъехал совсем близко и только теперь заметил ступеньки, почти полностью заваленные землёй. Очевидно, они вели к двери, которой даже при сильном напряжении зрения он не смог разглядеть, так надёжно она была скрыта под слоем зелени. Эрнест спрыгнул прямо на ступеньки и по всей вероятности оказался перед ней. Окинув взглядом всю стену, Эрнест отважился постучать. Кулак его ударил по каменной поверхности, шуршащей листьями плюща.

– Я хотел бы узнать, живет ли тут кто-нибудь, – пояснил он разведчикам, – признаюсь, этот дом давно привлекает моё внимание.

Никто ничего не ответил.

– Конечно никого. Так я и думал. Туда даже и не попадешь – двери нет.

– Люди говорят, что иногда туда все-таки кто-то входит, – приглушенно заговорил один из разведчиков, – а значит и дверь где-то есть. И когда открывается эта дверь, а это всегда происходит по ночам, то раздаётся такой громкий и жуткий скрип, что люди по всей улице просыпаются ото сна и в ужасе озираются по сторонам, как будто им приснился кошмар.

Эрнест посмотрел на молодого человека и покачал головой.

– Это всего лишь сказки, выдумки. Называй, как хочешь. Но мы, кажется, отвлеклись на разные небылицы, а нам время в обозах не подвозят.

Едва Эрнест снова оказался на лошади, как этот же разведчик крикнул:

– Там в окне кто-то был!

Все разом впились глазами в окна дома.

– Неудачная шутка, – проворчал его сосед.

– Но это – не шутка! Я видел! Кто-то подошёл к окну и через секунду исчез. Он не хотел, что бы мы его заметили!

– Конечно, он не хотел. Хозяин, у которого такая скрипучая входная дверь, пожалуй не очень гостеприимен, – поддразнил его товарищ.

Все рассмеялись и дальше помчались вскачь.

– Оскар, Павел и Игнат, вы к седьмому дому на улице Свободы! – крикнул на ходу Эрнест.

Три разведчика на полном ходу, один за другим скрылись в переулке Сна, примыкающем к улице Старого Мира.

– Остальные за мной! – кричал Эрнест.

Вскоре они достигли улицы Спокойствия, где проживала Лара, тётка Фили, и ещё трое остановили лошадей. Эрнест с двумя оставшимися помчался к родителям пропавшего юноши. Они жили на самой окраине города, на улице Отголосков. Улица образовалась после назначения Перша начальником авиранской разведки. Она отстояла от центра дальше любой другой. В эти места люди сбегали в надежде спастись от длинных лап резиденции, простертых по всему городу. И многим это удавалось. Разведчики только изредка сюда наведывались. Они проносились по улице, словно объятые слепотой, не потревожив никого из ее жителей. Это почиталось чудом. Так и получила улица Отголосков свое название – весь ужас, происходивший в те времена в Авиране, в этом месте отзывался только страшным эхом.

В конце улицы простиралось огромное маковое поле. За ним обрывались крутые утесы и возвышались острые скалы. Здесь природа сильнее всего являла свою мощь и любое человеческое сооружение показалось бы жалким подобием рядом с этими исполинскими творениями. Поэтому-то люди и не решились строить стену в этой местности. Здесь они слишком ясно видели ее несовершенную ущербность. Утесы и скалы надёжнее всякой стены защищали здешних жителей и никаких рукотворных дополнений не требовали. Эрнест окинул взглядом красное поле и с грустью подумал, что в такое прекрасное место его привело такое печальное дело.

Не успели разведчики спешиться у дома Ветовых, как дверь отворилась и на пороге появился пожилой мужчина невысокого роста, с большими печальными глазами и приятной улыбкой на губах. Он узнал этих людей, среди которых служил теперь и его сын.

– Приветствую вас, – мягким тихим голосом произнес он, – мой Фили не с вами?

Эрнест подошёл к мужчине.

– Нет, не с нами. Мы подумали, может он у вас?

– У нас? Его нет дома уже три дня.

– Мы бы хотели осмотреть дом. Он пропал.

По лицу старика заметалась тревога. Глаза его расширились и стали совсем огромными. Глядя в упор на Эрнеста, он спросил:

– Что случилось? Я должен знать.

– Ваш сын подозревается в предательстве.

– Этого не может быть. Он всегда мечтал служить во благо своей родины. Это невозможно.

– Для того, чтобы узнать возможно это или нет, нам надо найти его. В резиденции он сегодня не появлялся. А вчера утром вёл себя очень странно. У него могли быть причины исчезнуть. И если это те причины, о которых мы думаем, то…

– Ему предстоит примерить пеньковый галстук, – закончил позади стоящий разведчик.

– Извините его за выражения. Мы можем войти?

Старик посторонился. Вид у него был глупый. Он все еще не до конца осознал, что его сына разыскивают, как преступника.

Дом небольшой, но чистый и аккуратный, произвёл на Эрнеста приятное впечатление. Несколько резных деревянных дверей в комнаты были украшены свежими хвойными веточками, отчего в коридоре стоял характерный запах леса. Из-за угла выглядывала небольшая кухня без двери, только с белоснежными шторами, прихваченными так, что открывалось все ее внутреннее убранство. Было оно не богато, но солидно. Эрнест предпочёл бы иметь именно такую кухню – без излишней приторной роскоши, которую лепил Аморанок на каждом шагу, дабы скрыть свое ничтожество за бутафорией из чистого золота.

Навстречу гостям из спальни вышла мать Фили. Женщина с простым добродушным лицом. Но только что она завидела разведчиков, и взгляд её стал подозрителен. Она не понимала, что происходит, и стоя на пороге спальни, ждала пока с ней объяснятся. Когда неизвестные ей люди, даже не поздоровавшись, молча разошлись по комнатам, она гневным дрожащим голосом выговорила:

– Убирайтесь отсюда. Я не позволю переворачивать тут все вверх дном. Вы к уважаемым людям пришли, а не к разбойникам заявились.

– Всё возможно, все возможно, – съехидничал тот же нахальный разведчик, – сейчас уж и не отличишь, кто уважаемый человек, а кто разбойник.

Она подошла к Эрнесту, угадав в нем начальника, встала перед ним, угрожающе подалась вперёд всем телом и строго отчеканила:

– Я требую объяснения!

– У нас нет времени объяснять все по нескольку раз, – ответил начальник, – Мы ищем вашего сына. И если он здесь, мы найдём его.

Он оттолкнул женщину и прошел по коридору в самую отдаленную комнату. Это была полупустая небольшая спальня. Осматривая её, Эрнест заметил на полу дверь, ведущую в подвал. Он поднял дверь и спустился вниз. В нос ударил запах плесени и сырости. Эрнест подождал пока его зрение приспособится к темноте и только после этого ступил на утоптанную землю. Он постарался хорошенько рассмотреть помещение. Обежав глазами стены и потолок, он понял, что подвал давно не используется. Ненужный хлам громоздился горами в углах, опутанных паутиной сверху донизу. На стенах нависли скособоченные деревянные полки. Хватило бы одного прикосновения, чтобы они с грохотом обрушились одна за другой на пол. Под ногами шныряли крысы, иногда до того большие, что их запросто можно было принять за каких-то других животных, если бы не писк, который они время от времени издавали. Эрнест подивился, что под таким чистым благоустроенным домом, находится такой отвратительный подвал. Он подошел к куче хлама и мечом пошевелил это нагромождение. Старая железка с грохотом низринулась с самой вершины завала, спугнув целое полчище крыс. Вздрогнув от омерзения, Эрнест медленно, чтобы не наступить на одну из этих тварей, пошёл к другому углу. Не успел он сделать и пары шагов, как дверь сверху захлопнулась. Эрнест остался в непроглядной тьме. Сердце в груди тревожно заколотилось. Он на ощупь, по памяти, насколько мог быстрее, добрался до лестницы и поднялся к закрытой двери. Ударив изо всей силы, он убедился, что его заперли.

– Что за черт, – резко выругался начальник, выхватил меч и принялся стучать им в дверь. Благо она была деревянная. Оставалась возможность пробить доски.

Двое других разведчиков тем временем безрезультатно осматривали комнату за комнатой. Павел, отец Фили, ходил за ними по пятам и только мешал своим присутствием. Наконец, один из разведчиков не выдержал назойливого преследования и закричал:

– Если не хотите отправиться туда, где будьте уверены вам не очень понравится, то идите на кухню, сядьте и сидите на там! Это в ваших интересах!

Старик испуганно заморгал и больше не мешал проводить обыск. Его жена тоже ходила по всему дому и не умолкала ни на минуту.

– Как они смеют, подлецы. Нашего сына, который жизнь отдаст ради долга отечеству… Если бы он только узнал, какое гнусное подозрение пало на него, как бы он был обижен. Это навеки разбило бы ему сердце. А эти бессердечные люди не думают ни о чем и ни о ком… – бранилась она себе под нос.

Но и она успокоилась и села рядом со стариком. Разведчики тщательно осмотрели все комнаты и будучи не в духе оттого, что зря потеряли время, подошли к Павлу и Диане.

– Он сегодня не был у вас?

– Я же говорил, его нет уже три дня, – раздражённо ответил Павел.

– Потише папаша. Лучше не отвечать нам в таком тоне, когда мы расстроены неудачей. Понял?

– Понял, – буркнул Павел.

Тогда разведчик обратился к своему товарищу.

– Что ж, все чисто. Я изначально не верил, что мы найдём его здесь. Он хоть и немного того, но не так, чтобы прятаться у себя дома. Он скорее затаится в каком-нибудь притоне.

– Да как вы смеете! – закричала мать Фили, – Он не посещает таких злачных мест. Он никогда не был таким!

Разведчик улыбнулся.

– Успокойся мамаша, уж лучше бы он был таким, чем предателем, по которому виселица плачет. Кстати, куда запропастился Эрнест?

Второй разведчик пожал плечами. Оба настороженно замолчали. Вдруг, все четверо разом подобрались и вытянули шеи. Совсем рядом, прямо из под земли доносились глухие удары.

– Что это? – удивлённо спросил Павел.

Разведчики прислушиваясь, осторожным шагом пробирались на шум. По мере того, как они приближались к самой дальней комнате, звук усиливался. Стало ясно, откуда он исходит. Они ворвались в комнату. Старики поспешили за ними.

Переступив порог комнаты, разведчики затаились. Они старались не издавать ни звука, и вид имели такой, вроде бы еще немного и уши их зашевелятся, или вытянутся в трубочку, или еще что-то в этом духе. Удары из под земли прекратились. Вместо этого они услышали лязг металла где-то у себя под ногами. Один упал на живот и приложил ухо к полу. В метре от него снова раздался сильный, но приглушенный удар, а за ударом прозвучал приказ: