Текст книги "Эра Огня"

14

Родион вернулся к себе. Ему подумалось, что или дядя, или Каспар сейчас у него дома и ждут его. Но он ошибся. На удивление, в своём собственном доме он не испытал никакого облегчения. Лицо Инессы преследовало его в закрытых помещениях. Только вне стен он мог свободно дышать. Родион поскорее вышел из дому и отправился к ближайшей конюшне, где оставлял свою любимицу Сумерки, а оттуда Сумерки понесла его к Каспару на улицу Покаяния.

В старые времена, когда Авиран был совсем молод, на том месте, где сейчас пролегла улица Покаяния, образовалось поселение кающихся грешников. Они шли сюда по собственной воле, а не в наказание за свою вину. Таким образом они хотели отгородиться от мира, но остаться в нем. В надежде начать новую жизнь, очистить душу и избавиться от грехов, кающиеся строили землянки, ели чёрствый хлеб и пили только воду. Спали они в грубо сколоченных ящиках, куда не стелили даже соломы. В этих же ящиках после смерти их хоронили. Они редко говорили, но всегда по утрам пели песни о прощении, о надежде, о тоске. Поселение перестало существовать, когда последний его житель пропел свою последнюю песню. После его смерти многие землянки разрушили и на их месте понастроили добротных жилищ. Поселение грешников стало улицей Покаяния. На этой улице рядом с высокими каменными домами все ещё торчали полуприсыпанные землёй ветхие крыши, оставшиеся с тех времен. И соседство их выглядело очень необычным.

Родион въехал на улицу и издалека увидел друга. Каспар седлал лошадь, своего жеребца Утро. Утро и Сумерки были дружны уже много лет, также, как и их хозяева. И всегда приветствовали друг друга громким ржанием. Но сейчас даже нетерпеливое ржание Утра, не отвлекло Каспара от его дела. Он был настолько поглощен собственными мыслями, что не замечал Родиона до тех пор, пока он не подал голос.

– Каспар, добрый день! Ты как? – крикнул Родион, – о чем задумался?

Каспар поднял голову.

– Я думал ты сегодня весь день будешь спать. Я забыл сказать тебе, что после Дияжного на следующий день бывает намного хуже, чем после любого другого пива. Любовь Дияга к человечеству проявилась в этом пойле. Но, как ни странно, многие пьют его, хоть и знают об этом. И я в том числе. Иногда. Очень редко.

– Спасибо за запоздалое предупреждение. Похоже ты куда-то спешишь?

Каспар и в самом деле торопился, но все не мог управиться с подпругой. Несвойственные ему нервозность и напряжение сделали его руки деревянными. Да и говорил он об одном, а думал о другом. Родион, внимательно наблюдавший за ним, это все сразу отметил и потерял остатки спокойствия.

– Я только что от Шанталовых. Лев сегодня ночью не вернулся домой.

– Он дежурил сегодня ночью.

– Ну и что же? Он уже давно должен быть дома.

– Он и так дома, только не у себя.

– Он у тебя? Так, Каспар?

– Нет, у Евграфа. Едем, там все узнаешь.

За Главной площадью дорогу всадникам преградило монашеское шествие. Обычно такие шествия проводились во время больших праздников. Но сейчас оно не выглядело праздничным: все шли молча и поникнув головами. Лица идущих скрывали широкие ворсистые капюшоны, чего раньше тоже никогда не случалось. Руки безвольно болтались вдоль тела. Ноги ступали по инерции. Если бы не губы, беззвучное движение которых разглядел Родион, эти люди были бы точным подобием кукол, подвешенных на ниточку. Вся толпа, густой смолой перетекающая по улицам, производила мрачное впечатление. Кроме того, делала невозможным любое продвижение в ту часть города, куда стремились попасть друзья. Родион выругался про себя.

– Что будем делать? – спросил он у Каспара.

– Пешком слишком долго. Надо объезжать. Не может быть, чтобы все перекрыли.

Они развернулись обратно. Нагоняя лошадь, Каспар промчался мимо резиденции Его Высокоборства. Он несся как ураган, и Родион, как не старался поравняться с ним, все больше отставал. Громовой голос, невесть откуда упавший, повелительно приказал остановиться обоим.

– Вы, стоять!

Родион натянул поводья. Что за наваждение! Как будто кто-то видит их нетерпение и с умыслом расставляет препоны на пути, чтобы поглумиться в свое удовольствие. Каспар тоже слышал досадный окрик и смог притормозить Утро только много дальше. Ему пришлось вернуться к резиденции.

Под громкий и величественный перестук собственных каблуков к ним подошёл начальник разведки. Родиону приходилось иметь дело с начальником, и он знал его как вполне сносного человека. Но сейчас, судя по выражению лица, Эрнест намеревался пакостить. Он безусловно имел такое намерение, что было совсем не ко времени.

– Куда так спешите? Надеюсь, не опаздываете?

Родион едва сдерживал раздражение. Его выводил из себя тон объявившегося после долгого отсутствия начальника, его покровительственный вид и изучающий взгляд. Он собрался снова пустить лошадь вскачь, чтобы отделаться от нежелательного собеседника, но Эрнест проворно схватил один из поводьев и дёрнул так, что он выскочил из рук Родиона, оставив красный горящий след на ладони.

– Ты не расслышал моего вопроса. Я повторю. Куда спешишь?

Каспар подъехал к Эрнесту с другой стороны так, что тот оказался чуть ли не зажат между двумя лошадьми. Он наклонился к начальнику разведки.

– Какое тебе дело? Ты может быть думаешь, что мы тебя должны бояться? Ты может быть разыгрываешь представление, ожидая лицезреть страх и смятение на наших лицах? Ха ха. Только ты забыл, что мы не обязаны тебе подчиняться и подобными представлениями нас не запугать.

– Нет Каспар, ты ошибаешься. Я ничего не забыл. Я спрашиваю от лица Его Высокоборства. А ему вы должны повиноваться так же, как императору.

– Ему, но не тебе, Эрнест.

– В таком случае вам придётся оставить лошадей и пройти к Его Высокоборству. Не хотите отвечать мне, ответите ему. Правда это займёт немало времени, а вы, я вижу, очень спешите, – на лице Эрнеста появилась тонкая улыбка, – так как?

В дверях резиденции показались четверо разведчиков. Они следили за начальником, и когда он кивнул им, незамедлительно поспешили на помощь. Они окружили лошадь Каспара и ждали приказаний.

– Что происходит? – Каспар осмотрел бессмысленные лица людей наместника, – Ну? Представление продолжается?

Разведчики молчали. Эрнест улыбался. Тишина становилась напряжённой. Повеяло опасностью. Каждый почувствовал её дуновение. Пока ещё слабое. Но каким бы слабым оно ни было, оно всегда несет в себе что-то значительное. Родион понял, что если они не повинуются Эрнесту, эти люди могут арестовать их под предлогом неповиновения Его Высокоборству. Дело происходило у стен резиденции, и здесь уже бывали подобные случаи. В любом другом месте они бы не посмели так нагло остановить их. Но здесь, у дворца Аморанка, как бы это нелепо ни звучало, они могли говорить с кем угодно, в том числе и с воинами императора, от лица наместника и творить что угодно, прикрываясь его властью.

– Сложное положение, не правда ли? – иронично произнёс Эрнест.

– Не очень, по правде говоря, – в тон ему ответил Каспар.

– Будете и дальше упрямиться?

– Встречный вопрос.

– Мы спешим на свидание с парой очаровательных девушек, – пробормотал Родион и дёрнул поводья из рук Эрнеста, но начальник крепче сжал пальцы.

– И вы думаете я поверю этой детской отмазке?

Родион не мог выносить бессмысленной задержки. Он готов был сказать, что угодно, лишь бы их оставили в покое. Сгорая от нетерпения, он все же ответил, как можно благожелательнее:

– Ты можешь думать, что хочешь, Эрнест. Но я сказал чистую правду. Убери своих людей с дороги.

– Меня не устраивает такой ответ, – рявкнул Эрнест.

Каспар спешился и вплотную подошёл к начальнику. На виске у него вздулась вена, руки напряглись. Разведчики тут же плотно сомкнулись вокруг него. В дверях резиденции появились ещё два человека.

– Кажется мы угодили в засаду? – насмешливо спросил Каспар.

Гнев закипал в нем все сильнее, но ему удавалось держать себя в руках. Эрнест не отступил под напором Каспара. В глазах его бушевала не меньшая ярость. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы из резиденции не вышел Назар, правая рука Аморанка. Лжеборец мигом оказался среди людей Эрнеста. Он хмуро оглядел собравшихся и сразу понял в чем дело.

– Решили устроить потасовку под стенами резиденции? – спросил он, – И это вы, Эрнест, благоразумный начальник разведки? Что на вас нашло?

Назар никогда не одобрял подобных действий разведчиков. Не раз предупреждал он Аморанка, что ничем хорошим это не закончится. Ведь разведчики превышают свои полномочия даже по отношению к воинам императора, над которыми не имеют никакой власти, не говоря уже об остальных горожанах. У стен резиденции и в ближайшей округе они ведут себя так, как будто это их территория. В ответ Аморанок пожимал плечами. Они лишь пекутся об его безопасности. И чтобы рядом с его резиденцией не оказалось врагов, он позволяет им иногда превышать свои полномочия, даже по отношению к воинам императора.

– Ступайте! – прикрикнул Назар на разведчиков, – А вы, Эрнест, ответьте мне, пожалуйста, как вы допустили то, что происходит здесь.

– Здесь ничего не происходит. Всего лишь благоразумная предусмотрительность, – Эрнест запнулся и нехотя продолжил, – в виду последних событий.

– Эрнест, вы допрашиваете воинов как каких-то разбойников с большой дороги. Они не виновны в том, что произошло. Вы забываете, что они находятся здесь, чтобы защищать этот город и его наместника, также как и разведчики.

– На данный момент они оба отстранены. Вы видите на них форму императорской армии? А если бы они и несли службу, так что с того? Вы забываете, что именно тот, кто был замечательным воином поступил как разбойник с большой дороги.

Назар посуровел еще немного.

– Это исключительный случай. – сказал он. – Когда вы, наконец, поймёте, что должны действовать сообща, а не врозь. И уж точно не друг против друга.

– Я понимаю это как никто. Признаюсь, я погорячился. Но откуда мне знать, кто еще под личиной доблестного защитника и хранителя порядка скрывает свою разбойничью натуру, жадную до убийства?

Родион прислушался. Безумная мысль пронзила его голову. Он усилием воли заставил себя сохранять спокойствие, но дыхание его стало шумным, и он побоялся, что оно его выдаст. Не зная, что предпринять, чтобы привести дыхание в порядок, он не придумал ничего лучшего, кроме как заговорить.

– На кого-то напали? – спросил он, и с голосом его случилось то же, что с дыханием – он стал слишком неровным.

Эрнест многозначительно прищурился, как если бы Родион только что самолично сознался в своей причастности к совершенному злодеянию.

– А ты не слышал, о чем мы говорили? Да, на наших людей напали этой ночью.

Родион бросил быстрый взгляд на Каспара и тут же спохватился. Поздно. Эрнест перехватил этот взгляд. Глаза начальника разведки блеснули.

– Я надеюсь ничего серьёзного? – с участием спросил Родион и осознал насколько это прозвучало фальшиво. Он занервничал сильнее, но продолжил, – Надо найти виновников и повесить.

Он знал, что похож на бездарного актёра, из последних сил изображающего неубедительные эмоции, которых совсем не чувствует, и от этого только больше раздражался. Но у него не было времени подготовиться. Он пришел в смятение раньше, чем успел совладать с собой. Так всегда бывает. В этом он видел большую жизненную несправедливость.

– Он прав, – согласился Каспар, – надо наказать негодяев. А пока что мы спешим.

– Нет, Родион, ты ошибся, – печально ответил Назар, – дело серьёзное. Все они мертвы.

Родион кивнул и перевёл глаза на Эрнеста. Тот продолжал щуриться на него.

– У тебя какой-то вопрос ко мне?

– У меня много вопросов к тебе.

Назар устало вздохнул.

– Поезжайте. Не станем вас больше задерживать. И будьте начеку, особенно в вечернее время. Раз уж такие хитрые и осторожные ребята, настоящие лисицы, пострадали от рук императорских разбойников, то что говорить о таких мальчишках, как вы. Вы ведь будете куда попроще.

Родион поглядел на лжеборца. Кажется, тот говорил от души и никак не желал их задеть. Но слова его были совсем не уместны в данной ситуации и в чем-то безобразны. Они влились в уши Родиона прокисшим молоком. Он подумал, что старик уже слишком стар и не всегда понимает, о чем говорит.

Когда они отъехали на небольшое расстояние, Каспар остановил лошадь и крикнул Назару:

– В честь чего это монашеское шествие?

Назар стоял на площади и смотрел на бескрайнюю толпу. Вид у него был встревоженный. Он обернулся и крикнул в ответ:

– Это – не монахи. Это – паломники.

– Что…

Назар перестал слышать его. Он наблюдал за шествием не отводя глаз, и что-то про себя бормотал. Его губы, как губы паломников, шептали беззвучные слова. Глаза наполнились слезами. Лицо лжеборца преобразилось до неузнаваемости. В каждой черте его сквозило отчаяние, но непоколебимая вера осветила это лицо религиозным восторгом и сделала его каким-то возвышенным. Но даже теперь оно оставалось суровым и жестким. Он походил на настоящего фанатика.

Родион сидя на лошади, засмотрелся на этого необыкновенного человека и поначалу не заметил, что между ним и Каспаром пристроился оборванный пьянчуга и упорно тянет его друга за сапог. Каспар тоже не сразу взял в толк, что происходит. Он повернулся к пьянице, чуть не падавшему с ног, и удивлённо спросил:

– Чего ты хочешь?

Пьянчужка закивал головой на Назара и ощерился в беззубой улыбке.

– Чудной старик, а?

– И не говори. – Каспар оттолкнул бродягу и погнал лошадь во весь дух.

15

Лев лежал на диване до подбородка укрытый простыней. Его белое лицо казалось выточенным из мрамора, каменным, неживым. Он терпел боль и не издавал ни звука, не открывал глаз, словно старался забыть о ней. Боль растекалась по его телу от сквозной раны в плече, сейчас уже обработанный и перевязанной, и вряд ли имелась хоть какая-то возможность забыть о ней. На спинке дивана висел серый плащ с вышитой на нем серебром огромной птицей с рогом на голове и мощными лапами – символом императорской армии. На шее, под крылом и на лапах птицы запеклись пятна крови. Лев застонал и, стиснув зубы, протянул руку к столу. Родион, сидевший рядом, заметил его движение. Он схватил стакан с водой и подал Льву, помогая ему приподняться.

– Спасибо, Родион, – молвил Лев тихим, странно ускользающим от слуха голосом, – я рад, что ты со мной. Я рад…

Только теперь Лев заметил в углу напротив еще одну кровать, а на ней своего товарища по службе Леонида. Леонид лежал без движения, но временами впадал в забытье и начинал метаться по кровати. Сейчас он неразборчиво шептал в бреду. Лицо его, багрово-красное, пылало изнутри. Руками он перебирал по влажной простыне, сгребал ее в кулаки и выпускал. Грудь его вздымалась высоко и часто, выбрасывая горячие потоки воздуха. Иногда в комнате слышались хрипы и свист. Лев, превозмогая мучительную боль в плече, поднялся с дивана и подошёл к своему товарищу. Он присел рядом с Леонидом, взял его руку в свою и крепко пожал.

– Мы много лет служили вместе, и когда-то он спас меня от гибели. На редкость храбрый человек. Мог выйти один против армии неприятеля.

Родион подошел к дяде.

– Он умирает.

– Да, да… Он умирает, – Лев больше не сдерживал слез, он склонил голову и тихо заплакал. – Прости. Прости меня. Прости меня.

Тихий плач перешёл в сдавленные рыдания, но Лев, сделав несколько судорожных вдохов, справился с собой и затих. Дрожащей рукой он поднес неподвижную руку друга к губам и поцеловал, и рот его искривился в мученической гримасе.

– Тебе я обязан жизнью. Не оставляй меня, Леонид. Такой человек, как ты, не может вот так, в бреду, без сознания умереть. Такой сильный человек, как ты, должен бороться. Бороться и побеждать.

Лев повернулся и увидел на кровати рядом с собой скомканное полотенце. Он взял его и протянул Родиону. Родион смочил полотенце в тазу, стоявшем на столе, и вернулся к кровати. Губы Леонида зашевелились быстрее. Он переживал события, которые когда-то уже произошли в его жизни. Родиону удалось расслышать единственное слово из всех произнесенных Леонидом в бессвязном бреду. Это было имя женщины.

– Это имя мне знакомо, – проговорил Лев, отирая лицо товарища, – Она была возлюбленной Леонида. Когда-то они сильно любили друг друга, но потом эта девушка исчезла. Леонид был вне себя. Он использовал все свои связи, чтобы найти её. Около года длились поиски. Он так этого хотел, что просто не мог не найти.

Лев положил мокрое полотенце на лоб умирающего и тот на мгновение утих. Но вновь заговорил едва различимым шепотом. Несмотря на боль, терзавшую его самого, Лев не отходил от Леонида. Не оставлял его. Он хотел быть с ним в последние минуты его жизни.

– Она вышла замуж за другого человека. Она сказала, что хотела написать ему, что вспоминала о нем. Призналась, что пожалела о своём поступке и… Все. Год поисков, чтобы узнать, что твоя любимая женщина предала тебя…

И в комнате стало тихо. Леонид выдохнул и больше не вдохнул. Веки его дрогнули, губы, приоткрывшись, замерли. С последними словами Льва его жизнь оборвалась. Он скончался, не приходя в сознание. Лев еще раз отер мокрым полотенцем лоб товарища. С минуту он сидел и смотрел в лицо умершего.

– Не на поле битвы, а в этой комнате, смертельно раненый каким-то трусливым псом, напавшим со спины, на одной из улиц родного города, – прошептал он, и не в силах больше произнести ни слова, упал на грудь друга и горько зарыдал.

Родион упёрся лбом в стену и зажал уши. Он никогда не видел Льва в таком состоянии и терял все самообладание. Его душил подкативший к горлу ком, на глаза навернулись слезы. Он хотел куда то идти, и сам не знал куда. Он до сих пор не мог поверить, что все, что сейчас происходит, происходит на самом деле, что все изменилось и никогда не будет по-прежнему. В соседней комнате хлопнула дверь и в следующую минуту на пороге появились двое воинов в серых плащах и серых длинных рубахах, достающих середины бедра и перевязанных поясами, на которых, как и на плащах, серебрились птицы-единороги. Родион их узнал. Они были лучниками. Валерьян и Борис – его старые знакомые. Валерьян подошёл к Родиону и протянул руку.

– Рад тебя видеть.

– Леонид мертв.

Оба воина опустили головы в знак скорби по умершему. Они были искренне опечалены такой утратой. Не нашлось бы человека во всей армии принявшего это известие равнодушно. Леонида любили и почитали и император, и товарищи.

– Мы, – заговорил Валерьян, – дежурили в ту ночь с ними. Но что там произошло не видели. Мы немного отстали от Леонида и Льва. А когда подоспели на место, все было кончено. И то, что произошло, это было ужасно, очень ужасно, и слишком неожиданно. Уже тогда мы поняли, что раны Леонида смертельны…

Он посмотрел на Льва, лежавшего на груди товарища. Тот не заметил появления двух человек в комнате.

Борис с волнением вгляделся в умершего. Черты Леонида заострились, и на лице, как посмертная маска, застыло выражение печали.

– Говорят то, что человек при жизни носит в сердце, после смерти отражается на его лице. Когда ты жив, ты можешь обмануть кого угодно. Но смерть всех выводит на чистую воду. Смерть тебе не обмануть. Никогда не знаешь, когда явится за тобой главный обличитель и сбросит с тебя все показное и наигранное.

– Ты прав, Борис. Все тайное явится свету в конце концов, – Валерьян грустно улыбнулся, – Но знаешь, бывают такие хитрецы, которых даже смерть не в состоянии вывести на чистую воду. Я надеюсь Леонид обретёт покой там. А здесь он навсегда останется в наших сердцах, также как и подвиги его останутся в истории нашей империи.

– Вечная память, – произнес Борис.

– Вечная память, – повторил Валерьян, и добавил, – Лев, ложись, ты ещё слаб.

Лев никак не показал, что услышал его.

– Оставим. Пусть переживёт эти первые минуты горя один. Может так оно будет лучше, – Борис подошел к двери, – Идём, Родион, тебя хочет видеть хозяин дома.

* * *

В огромном зале с высокими сводчатыми потолками, куда привели Родиона два воина, находились несколько человек. Евграф Толов – хозяин особняка. Мужчина лет пятидесяти, но уже полностью седой, с седыми ресницами и бровями, со светло серыми выцветшими глазами и белыми тонкими губами. Он походил на привидение из старого замка. В его лице не нашлось места для иных красок, кроме белого и серого. И это производило сильное впечатление на видевших его в первый раз. Такое лицо не скоро забывалось. Евграф приходился далеким родственником императору и во времена своей службы являлся его советником. Его побаивались даже императорские командиры. Но вот уже несколько лет, как он ушел на покой и возвращаться не собирался.

Рядом с ним сидела его жена, маленькая худенькая женщина, очень робкая и чем-то озабоченная, одетая слишком просто и непритязательно, что не вязалось с роскошью, которая её окружала. Иногда она посматривала на Евграфа, но в основном ее неприкаянный взгляд блуждал по лицам нежданных гостей.

Напротив стоял Каспар. А в углу, в тени, сгорбившись сидел юноша в красном плаще с золотой ящерицей и высоких с пряжками сапогах. Родион был поражён, увидав здесь разведчика. Валерьян заметил его замешательство и поспешил объяснить:

– Расслабься. Это Фили. Он то нам всем и спас жизнь. А плащ этот отныне ему не принадлежит.

Родион приветствовал хозяина и хозяйку и подошёл к Каспару. Двое воинов остались стоять в дверях, вполголоса обсуждая события минувшей ночи.

– Что ж, наконец-то мы все вместе и можем решить, что будем делать дальше, – сурово заговорил Евграф, – Лев поступил очень опрометчиво. Он ввязался в бой с пятью вооружёнными разведчиками. И втянул Леонида.

– Леонид мёртв, – известил Валерьян.

Евграф опустил глаза. Белые губы его дрогнули.

– И втянул Леонида, – нетвердым голосом продолжил он, – чем и погубил его.

Родион выступил вперед.

– Но он и сам пострадал. Кажется он сам мучается не мало и понимает свою вину. Не надо так решительно обвинять его!

– Мне ясны твои чувства, но я всего лишь сказал, как есть. Из-за своей несдержанности и жестокости, он пострадал сам и забрал жизнь у другого.

– Это не он забрал! – закричал Родион, – а эти псы! Вы его видели? Идите посмотрите на него сейчас!

– Успокойся. Ты готов оправдать его, чтобы ни случилось. Это понятно. Ведь он твой близкий родственник. Но надо быть благоразумнее. Скажу откровенно, я бы не хотел видеть у себя в доме этого человека и рисковать своей свободой из-за него.

– Что? – Родион не мог поверить тому, что слышит, – вы готовы выкинуть его на улицу? Вы, его друг?

– По некоторым причинам я давно ему не друг. Здесь он оказался по чистой случайности. Ты, вероятно, не в курсе, каким образом? Борис и Валерьян доставили их сюда. Но изначально они пошли к тебе. У дверей их остановил тот молодой человек в углу, кажется, Фили, и сказал, что за домом наблюдают, и оставлять их там опасно. Благо, я живу не так далеко. Только в знак былой дружбы я принял их, рискуя всем, что у меня есть. Да ещё из-за сострадания к Леониду. Этот же человек, то есть Фили, бросил пост и побежал в резиденцию, чтобы узнать, известно ли о происшествии там. По счастливой воле провидения, ему повстречался разведчик, который привёл нечаянного свидетеля этой схватки в кабинет начальника. Фили вошёл вместе с ними и сам слышал, как тот во всех подробностях поведал обо всем, что видел, а главное, назвал имена виновников, и просил самого жестокого для них наказания. Вот и все. Это просто необыкновенно, что именно этому юноше довелось увидеть людей, тащивших на себе раненых, а потом оказаться вместе со свидетелем в кабинете начальника разведки. Ведь в ту ночь Фили не один следил за домом. Были ещё двое. Эта череда случайностей спасла жизнь Шанталову. Его счастливая звезда ещё не закатилась. Но его уже ищут, можешь не сомневаться.

– За моим домом следили? – спросил Родион, – как я знал, как знал! Но где же они были? Те, ещё двое?

– Они окружили дом. Некие Пётр и Федаль. Жестокие и испытанные шпионы.

Каспар при имени Федаль побледнел. Он обвел глазами весь зал, как будто хотел увидеть его здесь, и остановил взгляд на Фили. Евграф наблюдал за ним.

– Ну, как я сказал, жестокие шпионы, – продолжил он, – Окажись кто-нибудь из них на месте нашего друга Фили, сложилось бы все иначе. Как вам это нравится? Кроме убийства пятерых людей, он подставил под нож себя, своего друга, ещё двух своих товарищей, и своего племянника. Не хилый список? Ты не думай, Родион, что тебе бы сошло с рук, если бы его нашли у тебя дома. В общем, я кажется знаю, на что так неосторожно понадеялся Лев – на свою неприкосновенность. Да вот просчитался. Он привык к полной безнаказанности и всегда творил, что хотел. Но всему приходит конец, и Шанталов испивает свою чашу благодати, делая слишком большие глотки.

Родион поморщился.

– К чему весь этот разговор? – спросил он, – я думаю все уже поняли, что вы его не любите. Совсем не обязательно выражать свое озлобление в высокопарных речах.

Евграф смерил его надменным взглядом.

– Не смей меня перебивать в моем доме. Как же вы с ним похожи, как… – от возмущения, старик сбился с мысли. Он сидел, тяжело дышал и испепелял Родиона гневным взором. Его жена за все время не проронила ни слова. Она даже не переменила положения ни разу. Но сейчас вдруг как с цепи сорвалась.

– Как вы смеете так разговаривать с моим мужем!? – взвизгнула она и вскочила на ноги.

Родион не ожидал нападения со стороны хозяйки. Он уже позабыл о ней и воспринимал её не иначе, как молчаливую тень Евграфа.

– Я вас спрашиваю, молодой человек! Что вы себе позволяете в благородном доме, где пригрели такую опасную змею, как ваш дядя!? Или вы полагаете, что все вам обязаны!? Так? Я попрошу вас ответить!

– Успокойся, дорогая, – заговорил оскорбленный Евграф, – он тоже Шанталов, и этим все сказано. Теперь к ситуации… Тут все очень просто. Вечером этого мерзавца здесь быть не должно, иначе я сдам его разведке.

– Его не будет здесь уже сейчас! – Родион стремительно рванулся к выходу, сильно размахивая руками, в минуты волнения его руки никогда не оставались спокойны, – мы уходим отсюда! Борис и Валерьян совершили ошибку, когда принесли раненых в этот дом. Оставь они их на улице и то было бы спокойнее. Льва я забираю отсюда!

– Не торопись, – у самых дверей остановил его Каспар, – ты забыл? Он теперь не может разгуливать среди дня по городу. Даже в ночное время ему опасно выходить. Патрульных станет в несколько раз больше. И Фили тоже надо спрятать.

Фили с удрученным видом поднялся с кресла. На него неприятно повлияла эта сцена. Он совсем растерялся и сгорбился ещё больше. В глазах его стоял неподвижный страх.

– Нет, что вы, – возразил он, – я что-нибудь придумаю. Не беспокойтесь обо мне. Я вернусь к родителям. Они, наверное, переживают. Если, конечно, им уже известно.

– Не говори глупостей. Тебя повесят за предательство, – ответил ему Каспар, – Аморанок не прощает такого. Ты теперь с нами. И мы тебя не бросим. Переждешь у меня дома. И Лев тоже. Меня они не трогают. Скоро, насколько мне известно, император призывает армию в Даль. Проскользнете, замешавшись среди воинов. Вас не заметят. Сейчас вам уже не выбраться из города.

Родион в недоумении поглядел на Каспара.

– Император призывает армию? Почему я ничего об этом не знал?

– Я и сам узнал только что. От Валерьяна. Об этом ещё почти никому не известно. Но скоро весть разлетится по городу.

– И когда армия должна выйти?

– Как только придёт приказ.

– Но это глупо! – вскричал Родион, – Оставить город в руках разведчиков!? На что они способны, кроме как шарить по домам, да мучить безоружных людей?

– Поговорим об этом позже. А пока нам надо решить, каким образом мы доставим Льва и Фили ко мне незамеченными. Сейчас это гораздо важнее.

Родион задумался. Ему в голову пришла одна мысль.

– Каспар, ты живёшь в другом конце города. Мы не проведём и не провезем их через весь Авиран. Сейчас поднимется суматоха. На каждом углу стоит группа патрульных. Есть другой вариант. Через улицу отсюда я давно заметил нежилой дом. Мы можем оставить Льва и Фили на первое время там, пока не уляжется первоначальная суета. А потом доставим к тебе, если это потребуется. Кто знает, когда придёт приказ? В том доме их точно не найдут, если мы будем осторожны.

– Я согласен, – воскликнул Фили, – я позабочусь о Льве и в тоже время не буду никого подвергать опасности.

Каспар вздохнул.

– Ты вовсе не подвергаешь меня опасности.

– Каспар, нам в самом деле пока что лучше оставить их именно в том доме. К тому же я живу недалеко оттуда.

– А ты уверен, что туда никто не заходит?

– Уверен. Я не раз проходил там. Дом покинут.

– Я рад, что вы нашли выход, – снова заговорил Евграф, – и рад, что…

Родион вышел из залы, хлопнув дверью.