Текст книги "Второй шанс. Книга 1"

Инира

Девушка с любопытством рассматривала Фредди: он погрузнел, постарел. Тщательно взбитые светлые кудри маскировали изрядные пролысины, а румяные щеки и нос сигнализировали о пристрастии к вину. Впрочем, серебряный кувшин, до краев наполненные вином кубки и сейчас красуются на столе, никуда не прячась, а ведь часы на ратуше едва пробили полдень!

– Добрый день, ваша светлость.

Пока она здоровалась, голубые глаза в сеточке покрасневших белков успели обшарить телохранительницу с ног до головы, и решить, что кусок она сухой, жесткий, но необходимый.

Выпятив нижнюю губу и брезгливо сморщив нос, Фредди буркнул:

– Добрый. Хотите ознакомиться с условиями контракта?

– Хочу, – Инира выбрала себе кресло на гнутых ножках и села, не дожидаясь приглашения.

Для повышения собственной значимости будущий наниматель прошуршал бумагами. Выдвинул и задвинул ящик стола и, наконец, бросил в сторону наемницы листочек бумаги с подписью градоправителя.

В документе значилось, что в связи с утратой личной охраны на территории города, королевский посыльный граф Бедсфорд, за счет города может нанять любую команду телохранителей, дабы без ущерба доставить в столицу его самого и груз…

Наемница прочла указ, проверила подпись и уставилась на Фредди. Он вальяжно приподнял брови – мол, что-то непонятно? Она уточнила:

– Какой груз? Сколько транспорта? Кого сопровождать, кроме вас?

– Груз легкий и тайный, – граф говорил высокомерно и презрительно, словно через силу общался с простолюдинкой, – Он поедет со мной. Транспорт – моя карета и повозка с припасами.

– Слуги? – Ини с трудом изображала равнодушие – Фредди раздражал ее чувствительное обоняние избытком ароматических шариков и масел. А противное постукивание перстней по столешнице могло вывести из себя и святого отшельника!

– Два кучера и камердинер, – все так же «через губу» бросил граф.

Слуг он людьми не считал. Привитое с молоком матери родовое высокомерие скрывалось лишь в присутствии высокопоставленных особ, способных и графа стереть как малозначащую пылинку.

Инира прищурилась и подвела итог:

– Пятьдесят золотых. Аванс в размере половины суммы. Харчи и ночлег за счет нанимателя.

Граф едва не подавился вином. Потом задрал к потолку свой сиятельный нос, и принялся торговаться, выгадывая каждый грош.

Наемница не уступала.

Он доказывал, что за такие деньги сможет нанять любую банду! В ответ девушка спрашивала:

– Уверен ли господин граф, что доедет до столицы живым с таким сопровождением?

В итоге оплату и аванс Инира отстояла, а вот питание и ночлег граф урезал до десяти грошей в день.

Из ратуши наемница вышла совершенно без сил. После разговора с сиятельством подозрения только окрепли. Договорившись об оплате, скупой граф внезапно обрел любезность и попытался куртуазно состроить глазки.

С сомнением посмотрев на преобразившегося скрягу, бывшая маркиза ди Оранд уронила ему на ногу кувшин с вином. Потом, открыв рот и хлопнув ресницами, принялась писклявым голосом звать камердинера.

Пожилой крепкий мужчина в графской ливрее появился тут же. Наверняка под дверью подслушивал! Подобрал кувшин и немедленно выставил посетительницу, успокаивая побагровевшего графа.

Выйдя из ратуши, девушка немного постояла, подставив лицо солнечным лучам. Мягкое тепло успокаивало, возвращало самообладание. В голове крутилось:

– Как? Как я могла влюбиться в это ничтожество?

Впрочем, Инира не привыкла долго размышлять о неприятном и утешила себя мыслями о том, что в пятнадцать лет золотистые локоны и голубые глаза привлекают внимание больше, чем низкая душа и черствое сердце.

Решив, что оставаться на площади перед ратушей неблагоразумно, Инира быстро свернула в сторону узкой кривой улочки ведущей в торговый квартал. Через десяток шагов девушка углубилась в тень, прижалась к выступу стены за аркой и затаилась, всматриваясь в прохожих.

Мимо проходили праздно шатающиеся щеголи и кокетливые дамы, чопорные старухи и школяры. Никто не обращал внимания на наемницу и она, постояв несколько минут двинулась в глубину квартала.

Ей требовалось отвлечься, успокоиться, обдумать контракт и свои дальнейшие планы. Лучшее место для этого как ни странно – веселая толпа покупающих и продающих. Оглядевшись, девушка медленно двинулась по брусчатке, покачивая бедрами, потряхивая светлыми волосами, останавливаясь у каждой лавки.

Вот украшенное плющом окно кондитерской лавки. Яркие ленточки, мешочки с изюмом, сушеными сливами и урюком. Тут же горой высились бумажные фунтики с ломтиками обсахаренных яблок и орехами. Сахарные конфеты, посыпанные пряными семенами, украшенные кусочками фольги и бусинками составляли милые букеты в горшочках.

Инира не удержалась – купила сладкую коричную палочку и гремящий горошинами сахарный пузырь. Вздохнув от удовольствия, облизнула конфету и перешла к следующему открытому окну.

Здесь торговали швейной мелочевкой: нитки, иголки, булавки, ленты и тесьма были развешены на длинных полотняных флагах. Шнурки, бусины, узкие полоски кружев и отрезы газа раскинулись на широком подоконнике, прячась в тени парусинового навеса. Инира и в этой лавке потратила пару медяков.

Погуляв еще полчасика, прикупив к сладостям и ниткам белил и румян, она заглянула в лавочку старьевщика. Здесь висел густой дух полыни и пижмы сберегающих одежду от моли. В углу погромыхивала утюгом краснощекая девица в белом чепце, а сам хозяин осматривал вещи только что доставленные от прачки.

Богатые нижние юбки и парчовые халаты явно пахли щелочным мылом, а суконные штаны еще и дратвой от свеженашитых кожаных заплат.

Инира любила такие обстоятельные лавки – здесь можно было прикупить за полцены совершенно новые вещи из гардеробов умерших людей, или совершенно новые залежавшиеся вещи из лавок портных.

Войдя внутрь девушка пропала почти на час. Зато всласть покопалась в чужих вещах. Ей нужно было несколько тряпок, способных создать образ.

Вскоре в ворохе «закладных» вещей отыскался чепчик горничной с вышитым гербом. Потом строгий головной убор престарелой дамы. Две шали, мантилья с потертыми коралловыми бусинками и потрепанная серая юбка. Оторвавшись от корзин и полок, Инира утерла пот и вспомнила о времени: пора идти к друзьям!

Старьевщик хорошо ее знал, а потому денег взял ровно столько, сколько стоили вещи. Наемница добавила пару монеток сверху, за молчаливость и, улыбнувшись, собралась уходить. Весомый узел покупок старик завернул в пыльную портьеру, из которой после чистки выйдет отличное платье небогатой барышни хорошего воспитания.

До своего жилища Инира добралась уже в сумерках. Камил сидел за столом, жуя пирожок и разглядывая небольшую книгу в засаленном переплете. Он только хмыкнул в ответ на рассказ о ее стараниях:

– Думаешь, пригодятся твои тряпки?

– Не знаю, Кам, – она бросила покупки в угол и подошла к столу, зная, что в камине припасен ужин, а в кувшине есть свежая вода. – По мне пусть будут. Сам знаешь, когда возникает необходимость найти даже женскую шляпку проблема.

Напарник пропустил эти рассуждения мимо ушей. Он давно знал, что каждой «маскарадной» вещью Инира пользовалась ровно один раз. Потом платье или шляпка возвращались в лавку старьевщика или дарились нуждающимся. В просторной комнате снимаемой наемницей по-прежнему не водилось сундуков.

Поэтому Камил перевел разговор на то, что его волновало больше:

– И какое впечатление произвел на тебя сиятельный граф?

– Самое отвратное. – Девушка поморщилась и откусила кусок пирога с ливером. – Сигизмунд узнал, что гвардейцы охраны заперты в карантине с диагнозом «дизентерия»… – Ини подержала паузу, давая Камилу время вспомнить симптомы и название яда.

Он уловил ее предположение и слегка присвистнул:

– Коллега?

– Может быть. – Инира кивнула, продолжая жевать. – Но что гораздо хуже – графу я не понравилась, а он, тем не менее, попытался меня обаять…

– Полагаешь, что-то противозаконное? – Камил отложил засаленный том и посмотрел на Иниру, отпивающую из простой кружки холодную воду.

– В высшей степени, – ответила она, выбирая кусок мяса на тарелке. – Он приказал заехать в его поместье за провизией, но, насколько я знаю, оно расположено в стороне от тракта.

– Встреча со вторым сообщником? – предположил Камил.

– Или нападение, – девушка пожала плечами, отодвигая тарелку. – Возможно, попытка захвата с обвинением в грабеже. Вариантов много, а Фредди с юности не отличается чистоплотностью. Поэтому я прошу тебя подстраховать нас.

Камил задумчиво потер подбородок и согласился:

– Подстрахую. Но, наверное, буду не один.

– Кого возьмешь? – поинтересовалась Ини.

– Подумаю. – Камил зевнул, – выезжаете завтра?

– Послезавтра. Его сиятельство спешит, – в ее голосе не было сарказма, только задумчивость. Она все еще пыталась подобрать варианты пути.

– Тогда доедай и ложись. Попробую узнать, что сейчас происходит в столице.

Погладив напарницу по плечу, Камил отворил окно и шагнул на плоскую крышу пристроенной к основному зданию кухни. Сразу как они сняли комнату в этом доходном доме, он устроил в маленьком дворе голубятню, но несколько самых ценных голубей жили в клетках прямо на крыше.

Присев на подоконник, телохранитель нацарапал восковым карандашом несколько записок на особо тонкой бумаге, упаковал в берестяные покрытые воском футляры и немедленно разослал наставникам школ телохранителей.

Утром третьего дня к ратуше наемники явились втроем: Инира Сиг и Кварт. Сиг был собран и подтянут. Кварт щурил глаза, словно кот, обожравшийся сметаны. Ини нервно похлопывала перчатками по кожаным штанам в раздумьях: все ли они предусмотрели. Оказалось, не все.

Карета графа оказалась не легким тарантасом, или, на худой конец, колымагой. Из распахнутых ворот внутреннего двора выкатился огромный дом на колесах! Украшено это сооружение было всем, чем можно украсить карету: от султанчиков на головах лошадей – до цветных вымпелов, развивающихся на крыше вокруг резного родового герба.

Кварт сложился пополам и едва не осел на брусчатку. Сиг протяжно присвистнул и сказал:

– Инира, я тебе заранее сочувствую! Уговорить этого индюка отказаться от своей клетки будет непросто.

Девушка только тяжко вздохнула. Между тем карета подкатила к наемникам и остановилась. В окно выглянул граф и, кривя лицо в любезной гримасе, пригласил Ини сесть в карету:

– Ваши подчиненные могут сесть рядом с кучерами, а мы отлично проведем время. – Он облизнул губы и уставился на нее выпуклыми голубыми глазами: – Здесь неплохой погребок.

Ини сдержалась. Вдохнула и выдохнула. Проглотила весь расширенный словарный запас наемницы, живущей в трактирах. Потом старательно откопала где-то в глубине осколки хорошего воспитания маркизы Аннелоры. Подняла глаза к небу и, лучезарно улыбнувшись, подмигнула Сигизмунду:

– Садитесь на козлы, ребята. Граф приглашает меня в карету.

Сиг сделал большие глаза.

Девушка в ответ скорчила ледяную физиономию и продолжила сюсюкать:

– Ах, какую честь вы мне оказали, милорд! Да я в жизни не видела такого великолепного экипажа! – продолжая разливать ведра сиропа, она проследила, чтобы напарники привязали коней к повозке и уселись на козлы.

Граф просиял. Он уверился в своей неотразимости и затянул девушку внутрь кареты, разливаясь соловьем.

– Ах, прекрасная Инира, вы так очаровательно суровы! Неужели эти бравые парни слушаются вас во всем?

В словах графа так явственно прозвучал грязный подтекст, что девушке стоило большого труда не двинуть нахальному аристократу в глаз. Она удержалась, расхваливая внутреннюю отделку кареты:

– Ах ваша светлость! Какая мягкая обивка! А какие широкие диваны! – кокетливо высунув язычок, Инира прошлась розовым кончиком по губам и глупо захихикала, старательно прикидывая, где в огромной карете можно спрятать небольшой, но ценный груз.

Наконец лакей захлопнул тяжелую дверь, поднял подножку и свистнул кучеру объявляя:

– Трогай!

Инира позволила себе несколько минут передышки. Сигизмунда она убедила заранее. Наемник не просто сидел на козлах рядом с кучером – он указывал графскому каравану путь. Сейчас карета неспешно проедет через город, минует тяжелые метровые ворота и выберется на дорогу. Только не на королевский тракт, а на разбитый проселок утопающий в грязи.

Девушка мысленно позлорадствовала: пусть графа слегка протрясет, побрызгает навозом на парчовые занавески и отмытые до полной прозрачности окна – а она постарается узнать, какие планы строит этот самоуверенный тип.

Сейчас ей нужен ответ на главный вопрос: для чего ему наемники вместо гвардии?

Долгая тишина в планы графа не входила. Беседу он начал тривиально:

– Госпожа Инира, скажите мне, вы давно служите наемницей?

Она капризно надула губки и честно ответила:

– Второй год, Ваша Светлость. Увы, это очень тяжелая работа: грязь, вонь, костры и насекомые… – Девушка постаралась как можно изящнее махнуть кистью руки и закатить глазки.

Сегодня она специально спрятала короткие волосы под бархатную шапочку, округляющую щеки и придающую довольно взрослой даме наивно – детский вид. Чуть-чуть малозаметного грима и вместо вчерашней стервы в кожаном колете перед графом сидит девчушка-простушка в серенькой курточке с белым воротничком.

– Впрочем, – тут Ини восхищенно улыбнулась и похлопала длинными ресницами, – я слышала, что вы королевский посланник! Ах, как это, должно быть, восхитительно – иметь должность при дворе! – Девушка восторженно закатила глаза и покусала губы, добавляя им яркости: – О-о-о! Видеть самого короля! Выполнять его поручения!

Глаза Фредди самозабвенно заблестели. Он начал вещать о прелестях королевского двора, попутно поглаживая руку наемницы своими влажными пальцами:

– Ах, Инира, если бы вы видели, как роскошно живут во дворце возлюбленные высокопоставленных особ! Герцог Моро позволил своей игрушке носить голубой жемчуг! А граф Паррей подарил леди Пуансон такие бриллианты, которые это милой даме не смог подарить ее рогоносный супруг!

Девушке стоило большого труда сидеть, расслабившись. Граф требовал восхищения, восторгов, алчного блеска в глазах и обычных женских глупостей.

Но поддакивая и закатывая глаза Инира чутко прислушивалась к качанию кареты: вот закончилась брусчатка. Вот карета, довольно тяжело плюхаясь, скатилась на проселок. А вот и родные кочки!

Сначала закачались пышные позолоченные кисти, развешанные повсюду. Затем тонко задребезжали стаканчики в предусмотрительно открытом графом погребце. Следом настало время падающих подушек и прыгающих бутылок, а уж когда из красивого плетеного блюда попытался сбежать окорок, Фредди не выдержал и дернул за сонетку:

– Останови! – выскочив из кареты, он почти по колени провалился в жидкую грязь с сильным запахом болота. – Где мы? Что это за дорога?

– Ах, граф, – девушка высунулась из кареты и обозрела окружающее безобразие: – Но это та дорога, которая ведет к вашему поместью!

– К моему поместью?! – взревел его светлость.

– Но вы же сами хотели туда заехать, – наемница скромно потупилась. – Мы лишь выполняем ваше распоряжение.

Граф побагровел и, присев на высокий пол кареты, принялся сдирать с себя дорогие шелковые чулки и башмаки. Потом зашвырнул все это в лужу и обернулся к даме:

– Госпожа Инира, вам придется ехать в повозке, – его лицо изрядно перекосило, но Фредди сохранил показную вежливость. – Мне нужен отдых.

– Конечно-конечно, Ваша светлость, всего доброго! – Приоткрыв противоположную дверцу, Инира успешно выбралась на поросшую осокой обочину и неторопливо отправилась к своей лошади.

Выполнять распоряжение графа Бедсфорда она не собиралась. Повозку трясло не меньше кареты, к тому же там сидел совершенно зеленый камердинер. Делить узкое, забитое вещами и провизией пространство с незнакомым нездоровым мужчиной Инира не хотела.

Однако, пока главные участники поездки совершали рокировку, карета просела в болотистую колею по ободья и не смогла сдвинуться с места. Кучер уже почти прыгал на передке кареты, каждые полминуты вздымая над гнедыми спинами тяжелый кнут.

Лошади трясли султанчиками, прядали ушами и жалобно ржали. Карета сидела плотно, не сдвигаясь и на ладонь.

В планы наемников не входило бросать этот гроб на колесах прямо сейчас, а потому, собрав все силы, Инира подтолкнула это сооружение магией и удовлетворенно послушала громкий аристократичный мат изнутри. Любит она народное творчество! Что поделаешь, и у благородных леди бывают низменные вкусы.

Карета тряслась по болотистой дороге до самого вечера.

Ко времени привала граф был зеленее своего камердинера и очень тих, что, собственно, и требовалось. Камердинер с кучером вынесли его светлость и разложили на травке, подстелив пушистый плед и горку подушек.

Пока Кварт и Сиг устраивали стоянку, Инира помогала второму кучеру распрягать и поить лошадей. Потом мужчины устраивали коней на ночь, спутав ноги и подвязав торбы с овсом, а девушка развешивала у огня влажные потники, раскладывала седла, развешивала сбрую.

Пока наемники всем этим занимались, граф немножко пришел в себя и начал стонать, хрипеть и возмущаться.

Пресекая безобразие, Ини подошла к нему. Присела рядом, посочувствовала, поахала и сунула под нос коробочку с зелеными конфетками, которые готовила для нее неизменный алхимик Школы телохранителей, мамаша Купа:

– Попробуйте, Ваша Светлость, это очень помогает от тошноты.

Фредди потянулся к коробочке и, вдруг позеленев еще больше, отвернулся. Его бурно вырвало. Удивленно хлопая ресницами, девушка дождалась, пока он повернется к ней, и отправила аппетитный зеленый глазик в рот. Ну что поделаешь, коли у мамаши Купы такое редкое чувство юмора?

Граф со стоном отполз на четвереньках в сторону. Камердинер, сам бледный и шатающийся, принялся хлопотать вокруг графа, подавая влажное полотенце и серебряный таз с водой. Кучер вернулся к лошадям, а Инира с чувством выполненного долга отправилась за хворостом – теперь граф будет занят только своим самочувствием, значит, исчезновения наемницы не заметит.

Зайдя за густые кусты, девушка свернула к дороге и сначала заглянула в накренившуюся на обочине карету.

Некогда роскошный экипаж превратился в комок грязи. От толчков и ударов пострадали не только цветные тряпочки, но и резьба. Свежие сколы украшали каждый угол кареты, а внутри царил незабываемый беспорядок.

Забравшись внутрь, девушка быстро оглядела все магическим зрением.

Мамаша Купа варила уникальные магические зелья для школы телохранителей и прятала их в безобидные на первый взгляд конфетки и печенье. Сейчас ее гостинец сработал безукоризненно – и пяти минут не прошло, а магическое зрение, позволяющее проникать внутрь предмета, раскрылось.

Осмотрев бегло сквозь обшивку все углы, Ини подтвердила для себя то, что увидела минуту назад: драгоценности для короны граф вез на себе.

Часть некрупных камней пряталась в пышных рукавах. Еще часть в затканном золотом поясе. А пара самых крупных камушков, зашитых в плечевые накладки камзола, придавали графу весьма мужественный вид.

Выбравшись из кареты и углубившись в лес, она задумалась над увиденным. Камзол графа был очень примечательным: не соответствовал он уровню придворного щеголя. Верх его отделан богато: галуны, цепочки и крупные броши, а вот сшит камзол словно у сельской портнихи – старательно, но не слишком умело. Да и ткань совсем простая: темно-серое, почти мышастое сукно.

Мысленно оборвав с камзола, страдающего Фредди мишуру, наемница ахнула: да он облачен в камзол небогатого купца или даже приказчика! Выходит, граф действительно замыслил недоброе и готов в любое время раствориться в толпе путешественников, заметая следы! Стоило предупредить Камила!

Набросав грифелем на носовом платке короткую записку, девушка сунула ее в карман: оставит на стоянке, когда будут уходить – и вышла из зарослей с охапкой хвороста.

Камил

План Иниры был немного подкорректирован: Камил пригласил в поездку пару выпускников школы. Парни, будучи родственниками, собирались потратить каникулы на отдых у друзей. Но наставник уговорил их проводить его до столицы, пообещав зачесть эту поездку как выпускную практику.

Теперь Тамон и Дидим в одежде небогатых путешественников неторопливо трюхали верхом по обочине, внимательно оглядываясь вокруг и тренируя навыки, которые могут им пригодится в ближайшее время. Их кожаные жилеты скрывали ножны с оружием и кошели с особыми зельями, а в седельных сумках прятались короткие арбалеты, болты и легкие кольчуги.

Пока карета его сиятельства, хрустя осями, катилась по дороге, Камил натаскивал парней, гоняя их по начальному курсу. Ошибались они нечасто, да и скрыть следы графской кареты не было возможности.

Всю дорогу до ночной стоянки Камил отчаянно волновался за напарницу. Ини предупредила, что постарается сама выяснить, для чего она понадобилась графу. Однако, когда Камил просмотрел донесения своих агентов, то предположил, в чем тут дело: граф просто ненавидел женщин!

Властная мать, истеричные сестры и рано ушедший из жизни гуляка-отец создали почву для ненависти. А уж богатая жена-купчиха высадила в эту почву целый букет запретов, страхов и мелких пакостей.

Наставники школ телохранителей из разных городов сумели прислать несколько историй из жизни графа, которые относились к городским сплетням, но были подтверждены телохранителями или наемниками.

Получалось, что граф вольно или невольно старался отомстить, подставить или наказать любую особу женского пола, попадающую в его поле зрения. Исключения составляли лишь высокопоставленные дамы среднего возраста, способные одарить любовника новым назначением или просто деньгами.

В присланных отчетах фигурировали несколько служанок и селянок, изгнанных из поместья за связь с графом. Пара бедных воспитанниц и мелких дворянок, потерявших репутацию с участием Бедсфорда. Красавчик Фредди не брезговал и городскими вдовами и даже маркитанками гвардейского полка, охранявшего королевскую резиденцию.

Все это заставляло Камила беспокоиться о подруге и постоянно проверять ее самочувствие с помощью парного амулета. Изобретением такой полезной вещицы молодой телохранитель заслужено гордился: он первый предположил, что можно настроить кусочек дерева на восприятие телесных соков человека.

Резная безделушка поливалась кровью или потом спокойного здорового человека. Потом накладывалось заклинание и при малейшем изменении параметров амулет подавал сигнал магу раскрашивая парную фигурку в различные цвета. Чем темнее цвет, тем больше угроза жизни носителя амулета.

Отвлекшись от невеселых мыслей, Камил одним движением плети указал стажеру на незамеченный им след, и парень поспешно свернул в лес – проверить.

Второй стажер ехал чуть впереди и сбоку от дороги, высматривая место для стоянки. Ночью нужно выспаться.

Камил не признался бы в этом никому, даже себе, но ему очень хотелось посмотреть, как его подруга будет усаживать его румяную светлость на лошадь. Уж очень гадливое чувство вызывал у него граф Бедсфорд.