Текст книги "Время библиоскопов. Современность в зеркале книжной культуры"

Наберите в интернет-поисковике слово библиокритика – и вам откроется всего несколько страниц в «Яндексе» с повторяющимися материалами, в большинстве из которых библиокритика понимается как изучение Библии. В другом значении – критика книжных и библиотечных практик – это слово употребляется пока в единичных контекстах. Хотя, судя уже по представленному обзору библиотечных инноваций, такое понятие и соответствующая книговедческая дисциплина должны были существовать давным-давно.

Не менее странно, что и сам этот термин был предложен совсем недавно в работе Марка Раца «Книга в системе общения», где библиокритика получила самое общее и краткое теоретическое обоснование и где было обозначено её отличие от литературной критики.

Для литературного критика книга – не более чем материальная форма, в которую облекается интересующее его произведение. Для библиокритика литература – не более чем обобщённое наименование словесного содержания книги.

Марк Рац

«Книга в системе общения», 2006

Библиокритику можно рассматривать в обобщённо-широком смысле (как разновидность социальной критики) и узкопрофессиональном аспекте (как отрасль книговедения и библиотековедения). В свою очередь, саму библиокритику следует очень условно, но всё же разделить на два направления:

• анализ и оценка способов, стратегий, техник создания и использования Книги – как первичных (издательских и читательских), так и производных (тот же бук-кар-винг и мн. др.);

• анализ и оценка разнообразных библиотечных практик (библио-квест, библиотеатр, либмоб и т. д.).

Первое направление входит в область книговедения, второе – в сферу библиотековедения.

Какие задачи должна решать библиокритика? Прежде всего, инструментальные: разъяснять, уточнять, корректировать определения, давать теоретические обоснования и мотивированные оценки разным формам библиотечной деятельности. Библиокритика призвана оценивать содержательность, эффективность и результативность библиотечных практик, изучать их влияние на читательскую культуру, предлагать способы оптимизации и коррекции работы библиотекарей. Иначе говоря, она должна служить не только оптическим, но и измерительным прибором – фиксировать появление либо отсутствие позитивных изменений и подлинных смыслов в библиотечных инновациях. Значит, библиокритику следует понимать и как кластер диагностических методик, выявляющих значимое и бессмысленное, полезное и вредное, истинное и ложное в деятельности библиотек.

Чем должен заниматься библиокритик? Определять тонкую и не всегда явную грань, отделяющую библиотекаря-реаниматолога (возвращающего книге полноценную жизнь в культуре) от библиотекаря-таксидермиста (имитирующего жизнь книги в виде квазипредмета, «чучела культуры»). Пожалуй, эта задача – одна из самых сложных, поскольку библиокритик наделяется здесь полномочиями не только исследователя, но и арбитра, а сама библиокритика становится частью профессионального сознания библиотечного работника.

Реорганизуя и модернизируя библиотеки, изобретая новые стратегии чтения и способы книгопользования, мы тщимся доказать Книге свою интеллектуальную и технологию мощь. Что ж, как говорится, бумага всё стерпит, а электронный документ – тем более. Если считать книгу просто кипой скреплённых листов или компьютерным файлом, а библиотеку – просто помещением с книжными полками или мегабайтами текстов.

Но может, никакая библиокритика нам вовсе не нужна? В России библиотекарь и без того неблагодарная малооплачиваемая профессия. Выживая с огромным трудом, находясь под угрозой закрытия либо перепрофилирования, многие публичные библиотеки проводят над собой инновационные эксперименты просто от безысходности. А тут ещё явится библиокритик – единый в трёх лицах исследователь-эксперт-арбитр – и примется ругать, поучать, докапываться до сути.

Да и читателю от этого какой толк? Ведь петь и плясать в читальных залах, участвовать в библио-квестах и книжных парадах, разыгрывать спектакли и снимать клипы про книги – это так интересно и так увлекательно!

Часть II. Писатель и читатель: счастливы вместе?

Мы не должны идти к книгам так, как робкие школяры к строгому наставнику, и не тянуться к чтению, как выпивоха к бутылке, надо почувствовать себя покорителем вершин, совершающим восхождение в Альпах, воином, шагающим в арсенал; не искать прибежища, подобно беглецам и мизантропам, а с добрыми помыслами идти к книгам, как к своим друзьям и помощникам.

Герман Гессе «О чтении»

Глава 8. Чтение в Формате Web 2.0. Стратегии и пра^ти^и

Сколько читателей, столько и способов чтения. Варианты бесконечны.

Джон Леббок «Гимн книгам»

А русский читатель в самом деле – сила тёмная, стихийная, неожиданно прихотливая.

Дмитрий Мережковский

«О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы»

Каждая эпоха по-своему обращается с литературой, имеет свои читательские практики, создаёт свой образ Читателя. Наиболее заметно и очевидно это стало в эпоху Web 2.0, когда интернет-пространство наполнилось контентом рядовых пользователей, настал звёздный час Википедии, социальных сетей, блогов, сервисов файлообмена.

Основные принципы Web 2.0 как методики проектирования виртуальных систем и как современного стандарта организации сетевых ресурсов: личное участие в коммуникации её рядовых участников, декларирование «социальности» и открытости, прозрачность границ приватности и публичности, рост интерактивности и клиентоориентированности, повышение значимости юзабилити (удобства использования и применения чего-либо), возможность использования индивидуальных настроек и оптимизации персональных ресурсов.

По мнению многих экспертов, по сравнению с прежней модификацией Сети, форматом Web 1.0, нынче мало что изменилось технически, но произошли существенные изменения социальных, культурных, поведенческих стратегий. Экстраполяция принципов Web 2.0 в сферу литературного творчества позволяет увидеть: сегодня жизнеспособность Книги как никогда более зависит от Читателя, который из потребителя смыслов превратился в их активного производителя.

В системе Web 1.0 лидерами коммуникативных процессов были по большей части профессионалы. Сейчас частное мнение возобладало над официальным – и процессами «рулят» обыкновенные «юзеры». В области литературы это рядовые читатели во всём многообразии их типажей, интересов и устремлений.

Посмотрим же, каковы они – наши современные читатели, как складываются их отношения с книгами и авторами, что можно узнать о современном мире из читательских суждений и отзывов.

Раньше писатель писал – читатель читал. Сейчас писатель пишет – читатель самовыражается. Стандарт Web 2.0 обозначил актуальную тенденцию: литературное произведение сделалось одновременно инструментом и материалом для читательского самовыражения.

О. Бёрдсли «Библиотека Пьеро» (1896)

Интернет дал своим пользователям массу новых возможностей говорить о книгах.

• Публикации в официальных сетевых изданиях («Топос», «Воздух», «Частный корреспондент», «Новая реальность», «Свободная пресса», «AnterraTypa», «Colta» и мн. др.).

• Размещение читательских отзывов на сайтах издательств, литературных интернет-порталах, в коллективных блогах о литературе («Книголюб», «Книгозавр», «Пергам», «Литературная галактика», «Лаборатория фантастики», «Изба-Читальня», «Что читать?», «Bibla», «Bfeed», «BookRiver», «Bookriot», «Librissimo»); в социальных сетях книголюбов («LiveLib», «Bookmate», «BookMix», «X-libris», «Readrate», «Моя библиотека»); на сайтах авторскихрецензий («Рецензент», «Живая книга»).

• Заполнение рубрик «Отзывы», «Рецензии», «Мнения» в читательских интернет-клубах, виртуальных библиотеках («Флибуста», «Либрусек», «Буквавед»).

• Участие в веб-конференциях, тематических форумах, работе рекомендательных сервисов («Имхонет», «Обзограф», «Two-books»).

• Выступление в сетевых фан-клубах писателей и в комьюнити поклонников отдельных произведений (например, «Андрей Рубанов – лучший современный российский писатель», «Гришковецрулит!», «Группа имени Татьяны Толстой», «Книгам Акунина – респект», «Метро 2033: выхода нет»).

• Общение с писателями напрямую на их персональных сайтах и личных страницах соцсетей («Фейсбук», «Вконтакте», «Живой Журнал»).

• Выпуск собственного электронного журнала или альманаха (вроде «Лебедя» Валерия Лебедева или «Контрапункта» Михаила Володина).

• Создание индивидуальных литературно-критических интернет-проектов (по аналогии со «Словесностью» Евгения Горного или «Курицын-weekly» Вячеслава Курицына).

• Разработка персонального специализированного сайта (англ. standalone blog) и размещение на нём материалов литературной тематики.

• Буктубинг (англ. booktuber = book – книга + tube – канал) – создание персонального видеоканала в интернете. Книгоблогеры высказываются на актуальные литературные темы, пересказывают содержание произведений, выступают с отзывами и советами, представляют рекомендательные списки книг, делятся впечатлениями о прочитанном в формате видео-отчёта, обзора или комментария.

Расширение возможностей писать о литературе приводит читателя к желанию делать литературу. Причём любопытно, что эта тенденция прогнозировалась ещё лет сто назад, только тогда никто и представить не мог, каких масштабов достигнет творчество нынешних книгочеев.

Придёт, наконец, эпоха, когда читатель, окончательно не удовлетворённый былой пассивностью, сам возьмётся за перо. ‹…› Они сами хотят творить, и если не хватает воображения, на помощь придёт читательская память и искусство комбинации, приобретаемое посредством упражнений и иногда развиваемое настолько, что мы с трудом отличим их от природных настоящих писателей. Такие читатели-авторы чаще всего являются на закате больших литературных и исторических эпох.

Александр Белецкий. «06 одной из очередных задач историко-литературной науки», 1922

Спрашивается, почему читатель стремится стать писателем? Да потому же, почему люди рвутся во власть, в мир моды, на телеэкраны. В кинофильме «Дьявол носит Prada» акула фэшн-журналистики Миранда Пристли на вопрос, зачем молоденькие девушки горят желанием попасть в глянцевые издания, отвечает очень просто: «Все этого хотят».

К тому же, кажется, будто всё это очень легко: вещать о политике, дефилировать на подиуме, сидеть в «ящике», ну и книжки писать. Одной известной нашей детективщице приписывают следующее суждение: «Если вы прочитали 99 детективов, то сотый можете написать сами». И вот читатель ступает на территорию писателя…

Кто-то, как увидим далее, ограничивается прогулкой по окрестностям – путешествует по местам действия любимых книг, рисует любительские иллюстрации, снимает ролики. Кто-то претендует на соавторство, участвуя в создании произведения. Здесь два основных варианта: виртуальная творческая лаборатория (писатель выкладывает фрагменты романа для открытого коллективного обсуждения) и читательское голосование. Например, роман Дарьи Донцовой «Британец китайского производства» был начат как проект под названием «Народный детектив. Закрути роман с Донцовой». Давались завязка сюжета и три варианта его развития – читателям предлагалось выбрать лучший.

Наконец, кое-кто проникает и в сами писательские покои – начинает сочинять пародии, создавать комиксы, писать фанфики (вторичные любительские произведения на основе известных, популярных). Здесь происходит перераспределение ролей: фикрайтер бросает наживку автору исходного текста, заставляя интересоваться своим творчеством. Писатель и читатель меняются местами.

Изначально фан-арт был распространён преимущественно среди почитателей фантастики и фэнтези: Джона Толкина, Джоан Роулинг, Роджера Желязны, братьев Стругацких, Сергея Лукьяненко, Ника Перумова… Сейчас любительское творчество осваивает уже территорию интеллектуальной прозы. Так, активно иллюстрируются поклонниками произведения Виктора Пелевина, читательскими путешествиями славятся романы Алексея Иванова «Сердце пармы» (проводится также одноимённый фестиваль) и «Золото бунта» (по его топологии есть даже специальный сайт).

Ж. Гранвиль «Рыбалка» (1844)

Популярны квест-туризм и ролевые игры по книгам как «реальные» продолжения вымышленных сюжетов. Нынешнее литературное изобилие позволяет увлечённому читателю выбирать между постоянным членством в каком-либо сообществе (фэндоме) ролевиков и участием в отдельных акциях – например, приключенческих играх по циклу «Дозоры» Сергея Лукьяненко, сериям «Мефодий Буслаев» Дмитрия Емца, «Метро 2033» Дмитрия Глуховского, роману «Псоглавцы» Алексея Иванова. Есть сообщества, объединённые вокруг ретро-романов, например интернет-комьюнити «Люди Книги», посвященное книге Александры Бруштейн «Дорога уходит в даль…». Здесь синтезируются квест-туризм (путешествия по местам действия книги), литературное расследование (поиск родных и друзей писательницы), картографирование (составление литературного путеводителя), архивная работа (изучение документов о реалиях описанной в произведении эпохи, создание коллективного комментария).

К квест-туризму и литературным путешествиям примыкают растянутые во времени ролевые игры «живого действия» (РИЖД) – посещения мест действия книг, организованные по специальному сценарию. Если раньше такие поездки ограничивались литературными музеями и памятниками писателям, то сейчас на пике моды «вживание» читателя в персонажа и воспроизведение сюжетных коллизий в личном опыте. По сути, литературный турист – это современная реинкарнация Дон Кихота. Как герой Сервантеса воображал себя странствующим рыцарем и следовал путём рыцарского повествования – так современный читатель воспроизводит рассказанную писателем историю, отождествляя себя с литературным героем.

Вспомним здесь уже не раз упомянутые книжные флешмобы, буккроссинг, самодеятельное буктрейлерство. Эти околочитательские практики получают официальный статус и приобретают массовый размах. Литературные акции охватывают десятки российских городов и вовлекают тысячи участников. Такие способы освоения литературных текстов, опять же, полностью соответствуют логике и эстетике Web 2.0. Читатель становится социальным «протезом» произведения и, одновременно, биологическим механизмом его встраивания в современную культуру. В этом смысле читательское самовыражение оказывается продуктивным и полезным. Но параллельно проявляется и негатив: околочитательские практики представляют Книгу как продукт для потребления, литературный процесс – как товарообмен на рынке культуры.

В нынешнем социокультурном формате чтение трансформируется в некое физическое действие, превращается в набор механических манипуляций с книгами. Аналогично действуют дизайнер – сооружая инсталляцию из печатных томов, бук-карвер – высекая узоры на книжных корешках, мастер граффити – украшая стену литературной цитатой. Так происходит постепенное, но последовательное овеществление литературы и её отчуждение от читателя.

Вряд ли для кого-то секрет, что глубокое и всестороннее понимание прочитанного доступно лишь избранному меньшинству. В реальности же чтению предаётся неизбранное большинство – вот о нём-то и пойдёт речь далее.

К настоящему моменту сформировалось несколько основных стратегий читательского поведения и соответствующих типов читателей:

• «подобострастная» (читатель-фанат);

• «коллекционистская» (читатель-библиофил);

• «полемическая» (читатель-спорщик);

А. Ментцель. Читающая дама у камина (1850)

• «обличительная» (читатель-прокурор);

• «уничижительная» (читатель-экзекутор);

• «дидактическая» (читатель-учитель);

• «редакторская» (читатель-корректор). Рассмотрим каждую и проиллюстрируем реальными примерами с веб-сайтов, литературных порталов, из блогов и форумов. Грамматика и стилистика оригиналов полностью сохранены.

Подобострастная схема поведения характерна для читающего идеалиста-максималиста, в пределе – ярого поклонника, «фаната» того или иного автора либо жанра.

Я счастлива, что у нашей Литературы есть Захар Прилепин!

Елизаров молодец, читается взахлёб без отрыва, что рассказы, что романы.

С Александра Нличевского начался мой пристальный интерес крусской литературе.

Слаповский – всегда гарантия качественной речи, хорошего русского языка и лукавого текста.

Павел Крусанов – это идеальная кандидатура дляраскрутки европейского бренда.

Подобные отзывы порой смахивают на агитки, создавая впечатление заказных.

Читайте, получите гарантированное удовольствие]

Рекомендую для чтения мужской составляющей LL однозначно. Книгу в любимые, автора в поиск и скачивание]

Настоятельно рекомендую пишущей братии заглянуть в книжный и не пожалеть десятку червонцев.

Анонимность интернет-общения и непрерывное обновление страниц в формате Web 2.0 не позволяют достоверно установить и однозначно утверждать, какие отклики искренние, а какие являются ангажированными. Но факт остаётся фактом: у всякого достаточно известного автора нынче имеется не просто «свой» читатель, но читатель-пропагандист и популяризатор. Именно такому читателю современный писатель прежде всего обязан превращением своих идей и образов в мемы – единицы культурной информации, распространяемые с помощью речевых средств по принципу вирусного заражения. Например, уже вошли в широкий обиход, закрепились в публичных текстах и повседневном общении «оранус» Виктора Пелевина, «духлесс» Сергея Минаева, «пиксельное мышление» Алексея Иванова.

…С подачи писателя Алексея Иванова, ловко объясняющего многие социальные гримасы современной России, такое отношение к автомобилю можно назвать типичным примером так называемого «пиксельного мышления»…

Андреи Ежов, журнал «За рулём», 2010

…Волнует ли теперь этих учительниц, какими эпитетами кроют их ученики?.. Или «пиксельное мышление» не способно построить простейшую причинно-следственную связь?..

Елена Сафронова, журнал «Регла», 2011

…Интеллигенция – это… сословие, которое своим принципиальным отказом именно мыслить, своей узкой местечковой позицией, своим пиксельным мышлением, которое всё построено на нормативных реакциях, а не на осмыслении, системно приводило Россию к гибели.

Михаил Леонтьев, журнал «Фома», 2011

…Мысль не может быть плоской, иначе это не мысль, а рефлекс. У писателя Алексея Иванова в книге «Блуда и Мудо» описано это явление и обозначено как «пиксельное мышление»…

Юрий Оленев, журнал «Однако», 2012

Однако не стоит думать, будто из уст читателя-фаната звучат сплошь комплименты и панегирики. Нередко похвала строится по принципу: «Наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил!» Жадно поглощая книгу за книгой, читатель превращается в интеллектуального гурмана, который всё пробует и пробует блюдо, но никак не находит искомого «совершенства» – сюжетного, идейного, стилевого.

Итог – разочарование: вроде бы всё хорошо, всё правильно, всё нравится, но «не ах!». Как верно сказал Андре Моруа, «почитание почти всегда кончается оскорблением того, кого почитали». Притом «почитали» здесь в обоих значениях – такой вот грустный каламбур.

Оценочный негатив чаще всего выражается через сопоставление ранее прочитайного с новым: «Это уже не тот писатель N., перу которого принадлежат такие-то романы». «Плохая книга хорошего писателя» – тоже очень популярная нынче формулировка. Идеализация автора сохраняется, но оборачивается упрёками: мол, ты же можешь, но не хочешь! В итоге писатель становится заложником читательских вкусов и частных мнений.

В пределе своего воплощения этот читательский тип соответствует Мизери – героине романа Стивена Кинга «Отчаяние», в котором рьяная поклонница известного сочинителя сначала спасает его от гибели, а затем полностью подчиняет своей власти.

Следующая – коллекционистская – стратегия представляет читателя подобием библиофила, только занимающегося не материальным, а умозрительным собирательством книг. Анализ текста замещается его символическим присвоением. Высказывание подменяется действием, речь – жестом: голосование вместо голоса. Написание отзывов и обсуждение прочитанного сводится к «плюсикам», «смайлам», «лайкам» и микрокомментариям.

Помимо этого, интернет дал читателям-коллекционерам массу электронных опций для самовыражения за счёт Литературы. Виртуальные библиофилы увлечённо обмениваются интернет-ссылками, составляют цитатники и тематические подборки («Романы о художниках», «Любимые книги детства», «Идеальные романы для экранизации» и т. п.), выстраивают книжные рейтинги и хит-парады, формируют вишлисты (англ wish-list – список желаний). Ещё обожают всяческие обзоры и резюме типа «Книгоотчёт», «Что я прочитал за год», «Самые влиятельные книги года», «Худшие писатели-современники», «Самая недооценённая книга»…

Собственно высказывания о прочитанном также сводятся к перечислениям и классификациям.

В декабре записывала только что понравилось и читалось легко. Хотелось только книжек с хорошим концом, как всегда перед новым годом.

Книги уподобляются марочным винам и отелям разной степени «звёздности».

Этот читательский тип живо воплощён в герое повести Юрия Кувалдина «Вавилонская башня» – книгомане Шевченко, который сооружал умозрительную «трансцендентальную башню» из книг по специальной схеме, куда вписывал фамилии авторов.

Пристрастие к перепостам, меткам (тэгам), лайкам, френд-лентам, создание аккаунтов во множестве соцсетей – то есть больше количественное, а не качественное освоение литературы делают читателя-коллекционера самым совершенным воплощением принципов Web 2.0. Виртуальному библиофилу важнее не прочитать произведение, а обозначить своё присутствие в коммуникации, лишний раз «пометить» освоенную территорию речи. Литература конвертируется здесь не в интеллектуальный рост и персональный опыт, а в виртуальный успех в виртуальной среде.

При этом читатель-коллекционер больше всех прочих подвержен известному недугу людей информационной эпохи – «потере литературной памяти» (amnesie in litteris), как метко назвал его писатель Патрик Зюскинд. Не справляясь с интенсивностью информационного потока, человек напрочь забывает прочитанное – и по прошествии времени коллекции текстов превращаются в коллаж из книжных обложек, ворох разрозненных впечатлений, обрывки цитат. Правда, самого коллекционера это вряд ли волнует, ведь ему важны количество и процесс, а не качество и результат.

Прежде читатель приходил к писателю как бы «полупустым» – и писатель наполнял его своими идеями, сюжетами, образами. Сегодня читатель уже «полон под завязку», лопается от переизбытка текстов, от пресыщения литературой. Нельзя залить воду в полный кувшин. Чего же можно требовать? Перемешивания. Раньше текст был как напиток, сейчас – как коктейль.