Текст книги "Время библиоскопов. Современность в зеркале книжной культуры"

Глава 3. Говорящие обложки. О навзаниях knick

 
…И нету автору причин
Над предисловием трудиться.
Но над заглавьемлоб – мозоль
Ещё и нынче, сочинитель,
Без титла книги, ma parole,
Не купит школьник, ни учитель.
 

Аноним, 1838

Они здесь – ожидающие, молчаливые. Они не толпятся, не требуют, не напоминают. Будто погружённые в сон, безмолвно стоят они вдоль стены, но имя каждой из них смотрит на тебя подобно отверстому оку.

Стефан Цвейг. «Благодарность книгам»

Обретение предметами названий, именование вещей давно перестало быть сакральным и магическим. Один из видов современного промышленного дизайна – вербальный дизайн, словесная эстетизация товаров. Появилась соответствующая отраслевая специализация – нейминг.

Встраиваясь в систему купли-продажи, включаясь в товарооборот, литературные произведения становятся таким же объектом нейминга, как макароны, автомобили, духи. И уже не только издатель, но сам автор думает о заглавии не как о квинтэссенции текста, а как о завлекательной этикетке, броском слогане, модном аксессуаре.

Основные принципы нейминга – яркость, неожиданность, оригинальность, запоминаемость – проецируются в сферу писательства. Посмотрим, как это происходит в реальной практике и что отражает в культуре.

Начнём с произведений, традиционно относимых к литературной классике. Их названия создавались по определённым структурным моделям, для выявления которых достаточно пробежаться взглядом по книжной полке.

Описательная модель раскрывает внешнее содержание, обозначает контур сюжета, задаёт перспективу развития действия: «Путешествие из Петербурга в Москву», «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» и даже «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки, близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим». Уф!

Формульная модель заголовка отражает основную тематику и проблематику книги либо заключает некий символический образ: «Горе от ума», «Мёртвые души», «Война и мир», «Человек в футляре», «Гранатовый браслет».

Афористическая модель построена на идиоме, пословице, сентенции: «Много шума из ничего», «На всякого мудреца довольно простоты».

Концептуальная модель выражает внутреннее содержание текста, раскрываемое только при чтении, часто с помощью ассоциаций или аллюзий: «Обрыв», «Дым», «Луна и грош».

Отыменная модель основана на антропонимах и топонимах, то есть связана с именем персонажа или названием места: «Дубровский», «Ася», «Ионыч»; «Невский проспект», «Чевенгур», «Москва – Петушки».

Когда моё внимание привлекало к себе название той или иной книги, мне виделся её автор, представлялись его взгляды, его отношение к жизни… Я уподоблялся состарившемуся любовнику, что перебирает в памяти имена своих возлюбленных, останавливается возле каждого имени, и душа его изливается, а воображение блуждает в ущельях прошлого.

Аббас Махмуд аль-Аккад

«Мысли и наброски», 1916

Компьютерная эра сделала неожиданный и парадоксальный поворот к истокам ономастики (науки об именах собственных), вернув библейский принцип обозначения текстов. Вспомните, что появляется на мониторе при выборе команды «сохранить как». Вам предлагается назвать вордовский файл первым словом текста. «Вот такой электронный вариант Ветхого завета наших дней», по образному и точному определению филолога Сергея Ромашко.

Но это в бытовом, повседневном производстве текстов. А литераторам по-прежнему приходится самостоятельно изобретать заглавия. И хотя программисты уже начали создавать компьютерные генераторы заголовков, это всё же пока из разряда развлечений. По-настоящему интересно другое: в названиях современных книг отчётливо просматривается экспериментаторский подход, заметно стремление авторов ко всякого рода игре – тематической, образной, орфографической, фонетической, графической.

Прежде всего, заметна тяга к эпатированию читающей публики, разрушению любых рамок, будь то мораль, логика или традиция. Ещё с 1978 года в Великобритании существует премия «Diagram», вручаемая за самое необычное, но чаще нелепое или неприличное название книги. Вот номинанты и победители последних лет: «Как покакать на свидании», «Как защитить свой курятник от гоблинов», «Готовим с какашкой», «Вязальные приключения с гиперболическими плоскостями», «Начните с собственных ног, если хотите ясности в отношениях», «Меня терзала пигмейская королева любви», «Происхождение кала», «Прямая кишка – это могила?», «Пипка Бога: Жизнь и приключения пениса»…

Кто думает, будто это какое-то креативное и оригинальное суперновшество – тот жестоко ошибается. Один испанский учёный муж в далёком прошлом назвал свою работу «Пентаконтарх, или Офицер во главе полусотни солдат, наёмников Рамиреса де Прадо, что под его предводительством разят множество всяких чудищ, вредящих науке, и обращают тайное в явное». Пятьдесят солдат – число глав книги. Вот это масштаб, вот это мощь! А мы тут со всякими какашками… Ироническое обыгрывание заглавий, пародирование научных и философских клише встречается и у наших классиков – вспомнить хотя бы одну из чеховских миниатюр.

Вышли из печати и продаются новые книги: «Об отмене пошлины на бамбуковые палки, вывозимые из Китая». Брошюра. Ц 40 к. «Искусственное разведение ежей». Для фабрикующих рукавицы. Соч. отставного прапорщика Раздавилова. Ц 15 коп. Издание общедоступное. ‹…› «Есть ли в России деньги и где они?» Соч. Рыкова. Ц 1 р. «Засаленный патриот». Ода. Посвящение самому себе. Соч. князя М. Е. Щерского. Благонамеренные же благоволят высылать по 1 р. за экземпляр. «Способ уловлять вселенную». Брошюра урядника Людоедова-Хватова. Ц 60 к.

А. П. Чехов. «Библиография», 1883

Легко заметить, что в современных наименованиях подобного рода, наряду с явным абсурдизмом и откровенным китчем, отчётливо просматриваются фекальные и генитальные мотивы. Эффект дешёвый, но верный. Непристойность притягательна. Российские примеры не уступают западным: книга Мирзакарима Норбекова «Энергетическая клизма, или Триумф тёти Нюры из Простодырово», комикс Анны Сучковой «Приключения какашки», сборник рассказов Сергея Уханова «Чёрная молофья». Но, пожалуй, всех переплюнул Николай Никонов со своей «Х…ёвой книгой».

В большинстве подобных случаев содержание вполне соответствует заглавию, что вроде бы позволяет отнести такие произведения к паралитературе. Но экзотичные названия встречаются и в интеллектуальной прозе: «Давайте вместе убьём Констанцию» Рэя Брэдбери, «Доброго вам бог здоровья, мистер Розуотер, или Не мечите бисер перед свиньями» Курта Воннегута, «Мой дедушка был вишней» Анджелы Нанетти, «Человек, который принял жену за шляпу» Оливера Сакса и многие другие. В русскоязычной литературе – «Сжигатель трупов» Кирилла Рябова, «Соломон колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др.» Славы Харченко, «Чтобы Бог тебя разорвал изнутри на куски!» Андрея Тургенева (Вячеслава Курицына). И это только из списка литературной премии «Национальный бестселлер».

В данном случае совершенно не важно, что книги принципиально различаются эстетически, жанрово, адресно, – показательны общность стратегий культурного вызова, сходство приёмов нанесения «пощёчин общественному вкусу». И хорошо ещё, если в чёрной молофье найдётся хоть один сперматозоид смысла. Хотя, возможно, морализм неуместен там, где есть лишь данность.

Книжный заголовок выражает дух своего времени и соответствуют общему стилю эпохи. Не случайно Стефан Цвейг назвал его «отверстым оком».

Античные тексты вообще первоначально не имели названий, получив их в более поздний период, а до этого именовались описательно. А вот период барокко вошёл в историю не только вычурной мебелью и пышными париками, но и такими же книжными заглавиями – причудливыми, тяжеловесными, изобильно украшенными словесными виньетками. Как вам, к примеру, «Помочи, связующие душу и плоть, или Благочестивые советы на пользу духа и тела» или «Душеспасительный ночной колпак, скроенный из утешительных речений»?

Один из самых длинных заголовков – в столь же объёмном (тысячестраничном!) памфлете английского автора Уильяма Принна «Бич лицедеев» (Histrio-mastix, 1632). 43 строки на авантитуле, напечатанные шрифтом в диапазоне от стандартного до т. н. диаманта – полтора миллиметра!

Обложка «Histrio-mastix» у. Принна

Длиннющие названия совмещали в себе выходные данные, аннотацию и краткий пересказ. Интересный пример – анонимно выпущенная в Москве книга Луи Франсуа Мари Беллен де Ла Либорльера «Аглинская ночь, или Приключения прежде несколько необычайные; но ныне совершенно простые и общия г. Дабо, купца, живущаго в Париже в улице Сент-Оноре» (1803). Имелся ещё и скромный подзаголовочек: «Роман, каких есть весьма много, переведённый с арабскаго языка на ирокезской, с ирокезскаго на самоедской, с самоедскаго на готтентотской, с гуттентотскаго на лапонской, с лапонскаго на французской, итальянским монахом Спектроруини, а с французского на русской г. Страхолюбовым». Вот так!

Сегодня длинные заголовки чаще выступают как комический или сатирический приём. Скажем, Лев Давыдычев озаглавил свою весёлую приключенческую повесть «Многотрудная, полная невзгод и опасностей жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника, написанная на основе личных наблюдений автора и рассказов, которые он слышал от участников излагаемых событий, а также некоторой доли фантазии». По данным разведки, дети-читатели действительно смеялись, а вот некоторые библиографы ворчали из-за того, что «многа букаф» не умещаются на каталожных карточках и молились, чтобы у Давыдычева не было подражателей.

Художник и литератор-концептуалист Вагрич Бахчанян составил 12-томную библиотеку самодельных имитаций книг с названиями «Пиковая дама с собачкой», «Тихий Дон Кихот», «Сын Полкан», «Отцы и дети капитана Гранта», «Серапионовы братья Карамазовы», «Сорочинская ярмарка тщеславия», «Репортаж с петлёй и анной на шее»…

Но и это ещё не всё. Книжная реклама в знакомом и привычном нам формате – плакаты, листовки, стикеры – появилась сравнительно недавно, а прежде выпускались разве что информационные бюллетени и книжные дайджесты. Однако и авторам, и издателям всегда хотелось поскорее «показать товар лицом». Как это сделать? Тоже с помощью заголовка. Например, такого: «Искусство сохранять красоту, с присовокуплением многих других редких, любопытных и полезных средств для прекрасного полу, который желает, чтоб на него смотрели с удовольствием. Подарок Российским дамам и девицам, котораго каждая из них должна иметь экземпляр на уборном столике под опасением, чтоб в противном случае не стали её почитать непригожею: купно с чтением для туалета, равно как и календарём на все годы, зубным календарём, ландкартою для тех, кои намерены вступить в супружество или уже вступили: остроумною игрою узнавать человеческие мысли и портретом Абельярда и Элоизы». Конец заголовка. Издание 1802 года. Санкт-Петербург.

Г. Доре. Илл. к роману Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» (1852)

В былые времена книжные названия служили даже оружием борьбы со своими же нелепыми собратьями, а заодно и с идейными врагами писателей. В таком качестве их использовал, в частности, Франсуа Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле». Вспомним эпизод, в котором повествуется о некоем Пьере Тартаре – учёном, возжелавшем прославиться нападками на Аристотеля. Согласимся, способ не самый благородный. Находчивый и язвительный Рабле обыграл окончания аристотелевских сочинений («Физика», «Метафизика», «Логика») и поместил в вымышленную библиотеку сочинение под заголовком «Тартеус. О способах каканья». Чувствуете разницу уровня и качества мышления автора XVI века и лауреатов современной премии «Diagram» с их выморочными «какашками»?

Наконец, слабым и обездоленным не только сами книги, но и заголовки иной раз служили способом творческого утешения. Так, учитель Вуц из одноимённой новеллы немецкого писателя Жан Поля (1790) выписывал из каталогов названия книг, которых не мог купить из-за бедности, и… сам сочинял их под этими заглавиями.

Заголовочные курьёзы случались и вымышленные, и самые настоящие. Например, в 1838 году в Петербурге появилась поэтическая книжка не только без указания автора, но и без названия. Вместо него на обложке красовался стишок, фрагмент которого взят в качестве эпиграфа к этой главе. Потом вроде выяснилось: автор – Илья Бакунин, родственник декабриста.

Таким образом, книжное заглавие – это и око эпохи, и окно в писательский мир, и окуляр всей литературы. Историю человечества можно изучать по «фасадам» книг.

Экспериментирование с заглавиями произведений не является чем-то новым и оригинальным. Скажем, ещё в 1650 году немецкий издатель Сикс Болдриан Вурмшнайдер выдумал шедевральное название для книжки: «Трах-бах, трам-та-та-там, та-та-та-та! Что случилось? Зачем трубят и барабанят?

А потому, что нынче ползут со всех сторон премерзкие козявки, подобные червям или тараканам!» Между прочим, опус этот был посвящен человеческим слабостям и выдержал четыре переиздания.

XX век поставил изобретение заглавий на концептуальные рельсы. В футуристическом манифесте «Буква как таковая» (1913) буквы уподоблялись телам, письмо – танцу. Вспомним хотя бы знаменитые «Питёрка дейстф» или «ЛидантЮ фАрам» Ильи Зданевича. Модернистские экзерсисы имели протестно-бунтарский характер и поисково-исследовательскую направленность. Всё серьёзно – никакого трах-баха.

Читатели не догадываются, что названия бывают двух типов. Названия первого типа тупой автор и умный издатель придумывают, когда книга уже написана. Это просто этикетка, намазанная клеем и пристукнутая кулаком, чтобы держалась. Таковы названия большей и худшей части бестселлеров. Но бывают заглавия и другого рода. Такое заглавие просвечивает сквозь книгу, как водяной знак, – оно рождается вместе с книгой; автор настолько привыкает к нему за годы, пока растёт стопка исписанных страниц, что оно становится частью всего и целого.

Владимир Набоков. «Просвечивающие предметы», 1972

Постмодерн явил новые культурные цели и ценности. Прежде писатель искал своё место в искусстве и решал художественные задачи – теперь он ищет место в коммуникации и решает задачи прежде всего медийные. Нынче опыты над языком, вербальные упражнения, словесный жонгляж предъявляются не только как экспериментальная эстетика, но и как эффективный способ встраивания в информационное пространство, в коммуникационные процессы.

Красивые теории сменились насущными практиками. Сейчас важнее не чтобы книгу читали, а чтобы о ней говорили. Самый простой для этого способ – эпатировать читателя. Заставить изумлённо округлить глаза, вогнать в краску или скривиться от омерзения. Книга должна вызывать сильные чувства уже с самых первых слов – то есть выведенных на обложке.

Для контркультурной, «альтернативной» прозы это вообще наипервейший приём. Здесь «трубят и барабанят» по полной! Борис Виан назвал свою книгу «Я приду плюнуть на ваши могилы». Моник Виттинг представила роман «Лесбийское тело». Чарльз Буковски дал сборнику рассказов заголовок «Эрекции, эякуляции, эксгибиции и истории обыкновенного безумия». Уильям Берроуз поименовал роман короче, но хлеще – «Пидор» (в другом переводе «Гомосек»). «Пи*ец, сказал отец» – внёс свою лепту Джастин Халпен. «Трахни меня!» – предложила Виржини Депант. Стюарт Хоум – тот вообще мастер брутальных заголовков: «269 мест, где надо побывать с Мёртвой принцессой», «Встан(в)ь перед Христом и убей любовь», «Отсос».

Согласитесь, однословные заглавия круче? Ёмко, броско, памятно. Главное – найти подходящее слово. «Дерьмо», «Порно» – предлагает Ирвин Уэлш. «Мокруха» – подхватывает Марк Хаскелл Смит. «Снафф» – подключается Чак Паланик. «Сука» – добавляет Роальд Даль. Похоже на соревнование в перетряхивании словаря обсценизмов.

Наши авторы тоже стараются изо всех сил, изобретая заглавия «ниже пояса» и явно пытаясь переплюнуть Баркова с его знаменитым «Лукой Мудищевым». Цитируем без отточий, как в первоисточниках, так что всем пристегнуть ремни. Двигаемся по нарастающей: Константин Костенко «Совокупляясь с богом», Сергей Пугачёв «Ты просто шлюха, дорогая!», Ирина Мельниченко «Паноптикум мудаков», Андрей Кучаев «Трах поп stop», Андрей Ангелов «Минет и компания», Александр Шленский «Вяленый пидор», Глеб Сабакин «Бляди»…

Право заглавия быть созданным в первый день творения книги проистекает из другого его права: посредством украшения быть вознесенну высоко над прочими частями сочинения, – отчего я и сравниваю его с головой ребёнка…

Жан-Поль (Фридрих Рихтер)

Физиологический трактат, 1840

Читаешь такие названия – и снова кажется, будто авторы ведут скрытый диалог между собой. А ещё невольно задаёшься вопросом: интересно, хотят ли авторы, чтобы эти сочинения читали их дети? Совет книгопродавцам – выставить все названные издания на одной полке, скромно встать в сторонке и понаблюдать: сразу сметут или тут же разбегутся.

Ещё не устали? Тогда сделаем вдох и продолжим. Для усиления эффекта хорошо использовать повторы, как это сделал Тони Уайт в названии своего романа «Трави трассу! Сатана! Сатана! Сатана!». Или поиздеваться, как Том Роббинс, озаглавивший книгу «Сонные глазки и пижама в лягушечку». Но победителем становится Джеймс Ваддингтон, который придумал самое классное название романа: «Хуже некуда». Воистину.

Артур Шопенгауэр считал удачным название книги по типу монограммы. Теодор Лессинг полагал, что хорошее заглавие должно точно отражать содержание книги. Современные писатели, видимо, стремятся угодить обоим философам – потому «трубят и барабанят».

Привлечь внимание читателя можно и другими, менее травмирующими способами. Так, нынче в моде заглавия, основанные на транслитерации, графической эклектике, играх с орфографией и внутренней формой слов. К тому же, тут имеется возможность выразить творческое кредо, конденсировать смыслы произведения и просто посмеяться над безграмотностью – тоже яркой приметой современности.

За последнее время появился целый ряд романов с орфографически искажёнными заголовками: Юрий Буйда «Жунгли», Фигль-Мигль «Щастье», Олег Зоберн «Шырь», Ильдар Абузяров «Агробление по-олбански», Андрей Ильенков «Ещё о женЬщинах», Всеволод Бенигсен «ГенАцид»…

Не менее популярны англоязычные и латинизированные названия: «Generation „П“» и «Empire V» Виктора Пелевина, «Pasternak» Михаила Елизарова, «Ayxless» Сергея Минаева, «Victory park» Алексея Никитина, «mASIAfucker» Ильи Стогова, «Горби-дрим» Олега Кашина, «Rnigbeg» Сергея Бирюкова и мн. др.

Часто встречается смешение разноязычных элементов: «Про любоff» Оксаны Робски, «Облом off» Михаила Угарова, «Foxy. Год лисицы» Анны Михальской, «Moneyfest» Дениса Епифанцева, «Stop, коса!» Анатолия Королёва, «Media Грех» Виктора Елисеева, «Fuck'ты» Марии Свешниковой, «Москва-bad» Алексея Шепелева, «The тёлки» того же Минаева. Иной раз даже и не знаешь, как читать такие словоформы – и вспоминается известный анекдот о малограмотных людях, читающих фамилию писателя Зощенко как «30 щенков».

Некоторые заглавия дублируются по-русски: «Inside Out (Наизнанку)» Ксении Букши, «Порода. The breed» Анны Михальской. А иные вовсе редуцируются до однобуквенных: «I» Ильи Калинина, пелевинский «t» (ср.: Эрленд Лу «У», Томас Пинчон «V.», Стивен Кинг «Н», Джон Бёрджер «Дж.»). Двоякая орфография и однословность тяготеют, с одной стороны, к универсальности восприятия, с другой – ко множеству смыслов и свободе толкований.

Эклектичность культурных форм современности диктует моду и на такие способы именования книг, как аббревиация, сокращения, графические вставки, перестановка букв и слогов.

Подобные опыты возникали и ранее, но сейчас это уже отдельная заметная тенденция: «Лбюовь» Кати Метелицы, «Роисся в перде» Кашина, «[голово] ломка» Александра Гарроса и Алексея Евдокимова, «СССР(ТМ)» Идиатуллина, «Гярб…» Голованова, «ХУШ» Абузярова, «Ф.М.» Акунина, «S.N.U.F.F.» и «П5» Пелевина, «ПЗХФЧЩ!» и «ВИТЧ» Бенигсена. Многие названия остросюжетных книжных серий пишутся с точками после каждой буквы, имитируя аббревиацию: «Z.O.N.A», «B.U.N.K.E.R», «Z.A.K.A.T», «S.E.C.T.O.R», «Д.Н.К», «Э.К. С. П. АН.С.И.Я» и др.

В фантастическом рассказе Хэла Дрейпера с выразительным названием «Зпс нйд в бблтк» (Ms Fnd in a Lbry, 1961) описано, как «мультигалактическая раса двуногих вернулась к состоянию первобытного варварства» из-за ошибки библиографа после создания библиографического пособия в 437-й степени. Заглавие-аббревиатура – символ разрушения языка и, как следствие, крушения мира.

Вообще мода на заглавия напоминает моду на экзотические имена, причём не только иностранные и старорусские. Наши сограждане нарекают сыновей Океанами, Эдемами, Авиадиспетчерами, Салатами Латуками; дочек – Виаграми, Царицами, Рябинами, Лисами… Получается, нынче что детишки, что книжки могут именоваться одинаково: девочка Лиса – роман «Foxy».

Из Европы и США к нам уже докатилась мода также на «литературные» имена. Особо популярны герои романа «Песни льда и пламени» Джорджа Мартина, по которому снят знаменитый сериал «Игра Престолов». В России уже народились Арьи, Теоны, Варисы, Петиры. На очереди Кхалиси, Брианны, Сансы…