Текст книги "Заяц на взлетной полосе"

Роберт

В гараже пахло мышами. Роберт обошел машину, вынул из кармана носовой платок и протер зеркала. Он садился за руль раз в неделю, когда ездил в супермаркет. В остальное время выручал автобус. Сегодня они с Сашей и Мией поедут за покупками. Надо бы пропылесосить сиденья – вдруг собачья шерсть где-то налипла? В этот раз Бо останется дома. В углу гаража стояли два одинаковых детских автокресла, укутанные старым покрывалом для пикников. Можно выбрать любое для малышки, они новые.

Роберт тщательно пропылесосил и автокресло, закрепил на заднем сиденье, положил рядом подушечку и присел на раскладной походный стул, уперев локти в колени.

Однажды Вики уехала на два дня: мать попала в больницу. Роберт остался с Норой. Он только что отработал свою смену и как раз должен был отдыхать.

– Не забудь дать ей на ночь микстуру от кашля. А если будет плеваться, держи наготове тряпку.

– Плеваться?

– Да, она точно будет плеваться, – улыбнулась Вики. – Я на тебя надеюсь.

День прошел хорошо. Они с Норой гуляли и даже заехали в кафе, где он купил ей пирожное с кремовой розой, разрешил доесть его на улице, понятно ведь, что не усидеть, когда за большим окном – весна. Нора рвалась бегать по лужам в новых резиновых сапожках. Брызги летели во все стороны! Роберт то и дело отряхивал брюки и ждал, пока ребенок наиграется всласть. Вики порой упрекала его в чрезмерной мягкости по отношению к дочке, а он только улыбался: «Да ладно, какое детство без баловства». Он-то вырос в строгости, знает – каково.

Это же чудо, что у него есть настоящая семья и настоящий ребенок – девочка с черными кудрями и зелеными глазами, веселая, бойкая. Ночью она спит, раскинувшись в своей деревянной кроватке. Она кричит ему «папа» и машет сразу обеими ручками, подпрыгивает, кружится. Все в аэропорту знают, как он гордится семьей. Он – парень, которому вписали в медицинскую карту бездетность. А он – детный! У него есть Нора.

Они с Вики сходили на первое свидание, и она сказала: «Ненавижу ложь. У меня будет ребенок, не скоро еще, пока и не заметно. Так вот вышло. Отец не знает и не узнает, короче – нет отца. Подумай, оно тебе надо?» Роберт нечаянно посмотрел на пряжку посередине ее плоского живота. Пряжка была в виде цветка и стягивала тонкий золотой ремешок на талии. Вики заметила этот взгляд. Роберт покраснел, стоял перед ней, как дурень, и молчал, а сам-то знал, что делать дальше. Только и надо – договориться. «Может, девочка будет?» – сказал он тогда, глядя в сторону. «Может», – ответила она тихо. И они договорились: жить вместе, родить ребенка, который уже был, хоть и размером с фасолину, растить, любить. Какая разница, кто отказался быть отцом. Главное – он, Роберт, согласился без раздумий. На том свидании он сжал маленькую крепкую ладонь Вики обеими руками, потом поднес к губам и не хотел отпускать. Как ухватился за нее тогда, так и держался до последнего дня.

Все удивлялись, зачем было жениться через две недели после знакомства. Каждую ночь он просыпался, глядел на спящую жену, поправлял одеяло. Каждый день она клала ему на плечи руки, вставала на цыпочки и целовала в лоб.

Вечером смотрели телевизор. Роберт без труда искупал Нору, и микстуру она все же выпила. Как он гордился собой! Ничего не упустил: достал из шкафа дополнительный плед, надел ей носочки, подоткнул одеяло и включил ночник. Потом ушел в их с Вики спальню и заснул за книжкой.

Телефонный звонок раздался после полуночи. Однажды его уже вызывали на работу среди ночи. Вот и тогда он, путаясь в рубашке, собрался за пару минут и ринулся в гараж. Как хорошо, что есть автомобиль. Они с Вики купили его полгода назад – самый первый в их семье. Домчавшись до аэропорта, Роберт быстро переоделся и побежал на поле. Суетились люди, на носилках унесли Гаса. Его рука с часами в серебряном корпусе свешивалась с носилок, браслет расстегнулся, и часы почти соскользнули с запястья. Роберт смотрел и ждал, что сейчас часы стукнутся о каменный пол и кто-нибудь нечаянно наступит. «Это теракт. Точно тебе говорю», – тихо сказал толстый Альберт на ухо Роберту.

– Отойдите от заграждения! – командовала девушка-полицейский.

В аэропорту творилось что-то ужасное. Сотрудники с трудом справлялись с общей паникой, а Роберт выполнял работу, которую этой ночью не закончил Гас.

Он вспомнил про Нору только утром.

– Роберт, зайди в диспетчерскую, – проскрежетала рация.

В диспетчерской Олли указал ему на телефонную трубку, снятую с рычага.

– Слушаю.

– Ты еще в аэропорту, как я понимаю?

Роберт узнал голос соседа – мужа Бренды.

– Ну, конечно…

– А где твой ребенок?

Роберта прошиб холодный пот. За всю ночь он ни разу не вспомнил о Норе, которая осталась одна в темном доме.

– Что случилось? – выдавил он из себя.

– Случилось то, что ни тебя, ни твоей жены ночью не было дома. Ребенок орал в четыре утра так, что мы с Брендой…

– Где она? – перебил Роберт.

– Девочка у нас. Бренда отговорила меня звонить в опеку. Да, и будь готов – Нора выбила стекло в двери.

Роберт хорошо помнил, как Вики ударила его по лицу. Она стояла перед ним с перекошенным от боли лицом. Потом замахнулась, и ее маленькая ладонь оставила отпечаток на его щеке. Он даже не отстранился.

А в конце месяца в аэропорту ему вручили грамоту. И муж Бренды хмыкнул, когда начальник пожал Роберту руку на общем собрании.

– Эй! – услышал он за спиной и очнулся.

В гараж проскользнула растрепанная Мия.

– Заходи, не бойся, – улыбнулся Роберт. – Вот заведу сейчас машину и поедем в супермаркет.

– А у нас нет денег, – развела руками Мия.

– Почему же? У вас есть деньги. Вот. – Роберт достал из нагрудного кармана пластиковую карту.

– Это твои.

– Это общие. – Роберт встал, сложил стул и взял Мию за руку.

– Какой ты нарядный, дедушка! И брюки у тебя такие ровненькие. – Мия провела пальцем по ребру отутюженной штанины.

«Старый идиот!» – подумал Роберт и вышел из гаража.

Леон

Разглядывая пальцы, Леон думал, что именно такие руки были у его матери. Или у отца? А может быть, у него руки, как у деда по отцовской линии? Сколько усилий! Сколько архивов перерыто! Ни одной зацепки! Но так не бывает, чтобы человек оказался совершенно один на планете. Ладно бы от него что-то скрывали, хранили тайну усыновления – но нет. Отец и Эмма в самом деле ничего не знали о людях, которые произвели на свет этого мальчика.

Порой Леону казалось, что уникальную компьютерную программу он изобрел только для того, чтобы открыть собственную тайну. И название дал правильное – «Ключ». Он работал – открывал все, кроме нужного. «Ну бред! – Леон повторял это снова и снова. – У каждой задачи должно быть решение!»

Когда у друзей появились компьютеры, он познал зависть. Эмма не обращала внимания, а вот отец сразу смекнул, что при нынешней жизни нужно быть начеку: время летит, и кто знает, чем твой ребенок заработает на кусок хлеба, пусть возится с умной машиной. Никакие игры, смешные видео и запрещенные фильмы не интересовали Леона. Он сразу понял, что в руках удочка – ловись, рыбка, самая большая! До «Ключа» было еще далеко, но все, чем занимался Леон, запершись в своей комнате, было его предысторией.

– Чем увлекается ваш мальчик? – спрашивали знакомые родителей на вечеринках.

– Авиамоделированием, – отвечала Эмма, пригубив шампанское.

Честно говоря, у «Ключа» есть две «дочки» – «Отмычка» и «Открывашка». Леон гордился семейством. Теперь можно легко добывать любую информацию. Закрытых дверей и замков не существует. «Отмычку» он продал первой. Продал тем, кто предложил больше денег. Удивительно, но никаких угрызений совести после общения с серьезными покупателями в дорогих черных костюмах у Леона не возникло – товарно-денежные отношения без примесей, без рефлексий. Потом настал черед «Открывашки». Она досталась государственным мужам. Как они радовались! Наивные! А забавно получилось: раздать инструменты по добыванию информации двум антагонистам. Первое время Леон радовался удачной шутке, пока не осознал, что антагонизм – иллюзия. Но все равно было смешно.

Про «Открывашку» даже писали в газетах, без упоминания настоящего названия, разумеется. Там ей присвоили номер. А главное – до сих пор не довели до ума. Ведь Леон продал им только алгоритм. Детальную же разработку приберег до лучших времен.

А у «Ключа» пока нет цены даже за алгоритм.

Надо разобраться с фотографиями из поездки: обработать как следует, составить альбом и не забыть послать той девушке с ребенком – Саша, кажется. Когда Леон бегло просматривал снимки, первое, что бросилось в глаза, – плотно сжатые губы. Такие губы совсем не хочется целовать. Интересно, что тогда, в аэропорту, Леон не обратил на губы внимания, только на разные брови. Часто именно застывший снимок передает эмоции гораздо лучше, чем живая мимика.

Он окончательно проснулся, запретил себе валяться под одеялом, хотя никуда не торопился, и вышел босиком на балкон. Улица была еще тиха и свежа. Внизу сосед выгуливал собаку, а в лавке напротив дочка хозяина выставляла наружу цветочные горшки. Леон потянулся. И кто сказал, что одиночество – беда? Такое одиночество – праздник! Беда – это когда ты один во Вселенной и не можешь себя продолжить, потому что не знаешь, где начало. Начало в виде Эммы и отца с его вонючими чучелами Леону не подходило.

Сосед поднял голову и помахал ему.

Хэл

C появлением гостей в доме стало слишком суматошно. И Бо не знал, куда податься: он то суетился вместе с остальными внутри, то выбегал во двор к Хэлу. Но, перекинувшись с ним парой слов, возвращался к людям. В небе по-прежнему гудели самолеты. Хэл запрокидывал голову, прижимал уши, смотрел, как белые полосы таяли на голубом фоне. Внезапно его осенило: а что, если попытать счастья и уговорить новых знакомых Бо взять его с собой в самолет? Они явно не задержатся здесь надолго. Что им тут делать с Робертом? О том, как Мия и Саша приехали сюда ночью из гостиницы, Бо успел рассказать другу в один из его визитов под сиреневый куст. Девочка показалась Хэлу милой и доброй – даже герань общипала, чтобы его угостить. А если ребенок такой славный, то и мать должна быть приличным человеком. По крайней мере, доброй. И желательно – защитницей дикой природы. У нее наверняка нет шуб в гардеробе. И, покупая в супермаркете еду, она обязательно кладет деньги в коробку для пожертвований бездомным животным.

– Ага, и вяжет свитера пингвинам, – по обыкновению, съехидничал Внутренний Голос.

– Тебя только не хватало, – буркнул Хэл.

– Ну уж простите! Я к вам не напрашивался. К кому меня определили, с тем и живу.

– А если бы при этом молчал…

– Что? Я и так все время молчу. А нам – внутренним голосам – молчать вообще не положено. Некоторые, между прочим, со своими существами и по ночам разговаривают.

– С кем разговаривают? С существами? – возмутился Хэл.

– Да, с вами. С существами! – подтвердил Внутренний Голос. – Все, я пошел.

– Куда?

– Куда надо!

Хэл помотал головой. Нет, этот Внутренний Голос совсем распоясался!

В дырку в заборе пролез Бенджи. Он ничего не видел и не слышал уже лет десять. Хэл любил поболтать со стариком:

– Привет, Бенджи! Как ты? Все живешь? И я все живу. Слушай, по-моему, я тебя еще не спрашивал. Ты вообще летал когда-нибудь на самолете?

Бенджи доковылял до сиреневого куста, поднял трясущуюся морду и уставился на Хэла. Глаза его слезились. Хэлу показалось, что он кивнул в ответ. Конечно, летал, а как иначе? Ведь Бенджи всю жизнь прожил в семье диспетчера. Хэл вздохнул.

– Ну ничего, у меня есть план. Самое главное – разработать план. А потом потихоньку его исполнять, – проговорил он, поглядывая на пса.

Бенджи снова будто бы закивал, потом развернулся и тяжело поковылял к забору.

Тут дверь в дом открылась, и на веранду вышла Мия. Она катила за собой красный чемодан с Микки-Маусом.

– Ты далеко? – донеслось из дома.

– Я уеду к папе!

Вышла Саша. Она присела на корточки перед дочкой и стала шептать что-то ей на ухо. Потом они обнялись и вернулись в дом.

Хэл замер. План работал. Теперь он точно знал, как попадет в аэропорт и в самолет – в красном чемодане.

– Ой! Умру со смеху! – не унимался Внутренний Голос. – В чемодане он поедет. Без воздуха? И на первом же досмотре тебя вытряхнут оттуда. А знаешь, на экране, где показывают содержимое чемоданов, пограничники увидят зайца изнутри. Вот потеха-то!

– Куда ты там собирался? Вот и иди!

Саша

Каждый раз, когда тренькал телефон, Саша вздрагивала. Она знала, что рано или поздно Пол позвонит с незнакомого номера. Он заблокировал ее карту, следующий ход – появление. Какое счастье, что Пол не знает, где они. Был момент, когда ей мерещилось, что муж следит за ней. С нынешними технологиями это легко устроить. Слишком уж легко он отступил! Чересчур смиренно принял их отъезд. Но она помнит его глаза, когда подписывала полиции документ о ложном вызове, – не простит. Да он и не прощал никогда раньше даже пустяков, с чего вдруг начинать?

Полицейский тогда указал пальцем на сумму штрафа в графе, где нужно было оставить подпись. Саша кивнула. Их было двое – молодые парни в форме, крепкие, ладные, как в кино. Она вспомнила, как виновато улыбнулась им.

– Давайте мы вас все же подвезем? – спросил тот, который помогал с заполнением бумаг. – Думаю, вашему мужу по-любому стоит посидеть в тишине, пораскинуть мозгами. Давайте чемодан!

Он резко выбросил вперед руку, чтобы перехватить ручку чемодана из Сашиной руки, и Саша отшатнулась, чуть не раскроив голову об угол кухонного шкафа.

– Понятно, – сказал второй полицейский.

Что делать? Все деньги истрачены. Отец бы помог, но он сильно сдал за последнее время. После инфаркта исчез ее «папка», с которым играли в волейбол на даче и пекли картошку в костре – редкие и самые счастливые мгновения детства, подтвержденные пленочными фотографиями в конверте, который всегда лежал в папке с документами, чтобы не потерять не дай бог.

Однажды Саша позвонила: «Папка, помоги мне! Ты ведь всегда помогал. Просто будь со мной, потому что я совсем одна и мне страшно. Я у тебя денег попрошу, но это не то, что ты думаешь. Это от отчаяния. К кому мне еще?» Отец молча выслушал, тяжело дыша в трубку: «Ты уж лучше к маме. Она у нас по части решения проблем». Мать потом перезвонила и орала, что у отца кардиостимулятор и чтобы не смела его трогать.

Любовь к матери отмирала постепенно, и сейчас не осталось ничего, кроме понимания, что эта женщина когда-то ее родила. Но не было сил окончательно отказаться от семьи. Разве на такое вообще можно найти силы? К родителям Саша кинулась в самом начале, когда поняла, что попала в беду. Жесткая отповедь, которую получила в ответ, быстро вернула ее на место, в знакомое с детства состояние – сама виновата.

Ванесса выручала несколько раз, и Саша клялась, что вернет ей все до копейки, но когда это будет? Дважды для нее собирали деньги университетские друзья, а еще она смогла продать очень дорогую сумку и серьги, которые Пол покупал, будучи женихом. Эти вещи чудом уцелели. Настал момент, когда не осталось ничего. Ей не на что кочевать по знакомым, не на что снимать жилье, ее в любой момент можно лишить опеки над ребенком: нет средств для содержания дочери, нет жилья и есть психиатрические проблемы. Если Пол ввяжется сейчас в открытую войну за Мию, Саша не выдержит. Она знает истории, когда женщины покрепче сдавались. Можно, конечно, попроситься в приют. Там, наверное, выделят комнату и будут кормить, проведут медосмотр. Докатилась!

Саша подошла к шкафу и открыла тяжелую дверцу. Как такое чудище на львиных лапах запихнули в эту крошечную комнату?! В глубине прятались платья хозяйки. Они сбились в пеструю стайку, притихли, выжидая, что будет теперь, когда в доме появилась чужая. Саша постояла, вдыхая плотный запах старого дерева, странных духов, будто поднесли к носу горсть опилок, смоченных в чем-то сладком, потом протянула руку и выхватила вешалку с неожиданно тяжелым платьем. Оно вздрогнуло, качнув подолом, будто испугалось, что сейчас эта женщина, с длинной шеей, широкими плечами, крупными руками, попытается втиснуться в оболочку мотылька. «Какое маленькое!» Виктория Ноэль, оказывается, была совсем крошкой. Саша толкнула дверцу, чтобы увидеть себя в крапчатом зеркале, приложила к плечам верх платья, расправила юбку. «Вот ведь какая я громила! Ни за что бы не застегнулось».

Роберт читал Мии в гостиной. Чужой человек впустил ее в свой дом, в свою жизнь, как беженку – с одним узелком. То, что он делал, было нужным, как хлеб, и одновременно неудобным, как свитер с чужого плеча. И не знаешь, как его приспособить, подворачивая и закатывая рукава. Саша прилегла на кровать, накрылась с головой колючим пледом. «Сдохнуть бы, да и все». Тикали часы, потрескивали старые обои. Фотография Виктории Ноэль на стене покрылась солнечными бликами. Хозяйка дома смотрела, как посторонняя женщина с белыми волосами лежит на ее покрывале в цветочек, купленном под Рождество.

Дверь открылась.

– Вики…

– Что? – Саша откинула с головы плед.

– Думаю, надо поехать в супермаркет купить продуктов. Завтра я работаю, а вам нужно что-то есть.

– Роберт, простите. Мы не задержимся здесь. Я обязательно верну вам деньги за все. Я придумаю, как разрешить эту дурацкую ситуацию с картой. У меня полно друзей. И вообще, я собираюсь поехать к тете. Она живет в большой квартире одна. Мне давно пора выйти на работу. Я – искусствовед. Подруга обещала подыскать мне удаленную работу. Я могу писать статьи и водить экскурсии. И еще… – Саша села на кровати, посмотрела на Роберта, который поднял руку раскрытой ладонью к ней, будто желая прервать. – Я – не Вики.

Мия

Cобаку с фиолетовыми глазами в супермаркет не взяли. Бо остался дома. Он поплелся на свою лежанку за дверью, улегся и спрятал нос в лапы.

– Мы вернемся, не бойся, – помахала ему Мия.

В машине у дедушки было совсем не так, как у папы.

– Дедушка, а почему в твоей машине пахнет лошадкой? – Мия поморщилась.

– Да вроде бы не пахнет, – покраснела Саша.

– Нет, пахнет! У меня хороший нос. Он все унюхивает! У папы в машине пахнет, как у нас в большом шкафу, – сладко и горько.

– Это она про духи, которыми пользуется мой муж.

– Может, и пахнет у меня в машине лошадкой, ведь в автомобильном моторе много лошадиных сил, – попробовал пошутить Роберт.

Мия радовалась, что они едут за покупками. В супермаркете можно побегать между стеллажами, забраться в тележку, порыться в корзинках со всякими мелочами.

Как только Роберт припарковался, Мия стала рваться из заточения и дергать ремни.

– Куда ты торопишься? – нахмурилась Саша. – Не забывай, что мы с тобой покупок не делаем!

– Я буду все рассматривать и бегать!

– Ну уж не надо! Потом на детской площадке побегаем.

– На какой?

Роберт открыл дверцу машины и протянул руки, чтобы вытащить Мию из кресла:

– Давай я тебя вызволю?

– Я сама! – Мия отстранила его руки.

– Молодец! Ты очень самостоятельная.

– Мамочка, вытащи меня, пожалуйста!

Когда они шли к дверям супермаркета, Роберт тоже хотел взять Мию за руку, как Саша, но маленькая ладонь выскользнула и спряталась в кармане. Это папа должен держать ее за левую руку, когда мама держит за правую. Вдруг люди подумают, что Роберт – ее папа?

В супермаркете было прохладно и просторно. Мия тут же вытребовала себе тележку и покатила ее в хозяйственный отдел.

– Мама, а мы купим вот эти стаканчики с утятами?

– Мы ничего тут не купим, моя хорошая. Давай договоримся, что будем только смотреть? Кто увидит больше всяких интересных штук, а?

– Давай попросим у папы денег?

– Не сейчас.

Саша с Робертом остановились у прилавка с овощами, а Мия завернула за угол и стала изучать заколки для волос. Рядом стояла кудрявая девочка. Она была старше и крупнее Мии.

– А мне купят вот такую заколку с бабочкой, – деловито сообщила она, не поворачивая головы.

– А мне тоже купят, – не растерялась Мия.

– Тебе не купят, потому что я первая эту заколку выбрала.

– Мне купят заколку с пони и вот эту – с собачкой, – не расстроилась Мия.

Кудрявая девочка немного растерялась от такой покладистости.

– Мы уже взяли кока-колу, – сказала она, четко проговаривая каждое слово, – целых две больших бутылки!

– Как хорошо! – Мия захлопала в ладоши и засмеялась. – Как хорошо, что мне нельзя кока-колу. Я буду от нее толстой и некрасивой. А может быть, умру. У меня есть замок с золотыми башенками!

Кудрявая девочка нахмурилась и оттеснила Мию от заколок.

– Твой замок некрасивый.

– Красивый, – снова засмеялась Мия. – Я точно знаю!

– Зато у тебя нет вот такой помады!

Девочка достала из кармана блестящий футляр, сняла крышку и вывинтила красный столбик.

– Какая красота! – всплеснула руками Мия.

– Хочешь?

– Да. Я буду красить губы куклам.

– Тогда иди и возьми вон там! – Девочка махнула рукой в сторону полки с косметикой.

– Я не могу. У мамы нет денег.

– Видишь красную бумажку на полке?

– Да.

– Читать умеешь?

– Нет. Но я знаю букву «М».

– Вот и хорошо. Там написано, что сегодня можно взять помаду бесплатно.

– Правда?

– Иди бери и положи в карман, как я.

Мия не стала уточнять, почему она должна положить помаду в карман и ни в коем случае не доставать до самой кассы. И на кассе не доставать. Вот будет сюрприз для мамы. Она обязательно разрешит ей накрасить губы. Раз у них нет денег, значит, надо брать в магазине то, что дают бесплатно.

Мия нашла Сашу у полок с хлебом. Она держала бумажный пакет с круассанами.

– Мама, это твое? Ты что, будешь есть круассаны? – Мия прижала ладошки к щекам.

– Буду, – неуверенно сказала Саша.

– Мама, ведь круассаны едят только женщины-поросята?

– Какие еще женщины-поросята? – переспросил Роберт.

– Просто папа не разрешает маме есть круассаны, потому что мама может превратиться в поросенка, – объяснила Мия.

– Папы здесь нет! – сказала Саша. Она присела на корточки перед дочкой. – Не все, что говорит папа, – правда. Обзывать человека свиньей – это подло! Это же грубо! И обидно! Понимаешь?

– Понимаю, мамочка. – Мия обняла Сашу за шею.

– Ну, кажется, мы наполнили тележку. На кассу? – улыбнулся Роберт.

Мия сунула руку в карман и потрогала гладкий футляр с помадой. Она помогала маме и Роберту выкладывать продукты на транспортер, не путалась под ногами и ничего не просила. Она прошла через кассу к раздвижным дверям и громко «запищала» на выходе.