Текст книги "Заяц на взлетной полосе"

Бо

В доме снова стало привычно тихо. Бо поворочался на собачьем матрасе. Как странно: только он придумал, кому поручить дедушку, когда настанет пора помирать, как вдруг жизнь набрала скорость и неожиданно вынесла их обоих за пределы привычной колеи. «Так и поверишь, что мы все внутри игры», – зевнул Бо. Хэл наверняка согласился бы присмотреть за Робертом. Какая ему разница, в какой клумбе жить, жил бы здесь, под сиреневым кустом.

Теперь дедушка суетится вокруг новых жильцов и, кажется, собрался молодеть. Надел парадные брюки. А гостям-то что? Они переведут дыхание и улетят на каком-нибудь самолете, благо их тут в избытке под боком. Девочка хорошая, да и мать ее тоже, только они совсем не из их с Робертом жизни. Даже Бо понимает это, а вот дедушка прихорашивается и бодрится. Зачем?

Бо чувствовал, что засыпает. Ему уже почти снилось бескрайнее поле, по которому можно бежать и бежать до горизонта, как вдруг в дверь постучали. Бо рыкнул и неохотно потрусил на стук.

– Эй! – раздалось снаружи. – Твои не скоро вернутся?

Бо сразу узнал голос Хэла.

– Не скоро. Уехали в супермаркет. – Бо шумно поскреб задней лапой за ухом.

«И почему они мои? Мой тут только дедушка», – подумал он.

– Ты, это, впусти меня на минутку. Мне надо кое-что проверить, – попросил Хэл.

– Интересно, как это я тебя пущу, сам подумай. Меня вообще-то заперли.

– Да от кого тебя запирать? У вас и воровать нечего. А сбежать ты все равно не планируешь.

– Не бурчи. Раз положено запирать дом, пока нет хозяев, значит, так надо. А чего ты там страдаешь? Холодно, что ли?

– Не холодно. У меня дело есть.

– Какое?

– Теперь уже все равно, ты же заперт.

– Говори давай, не темни.

– Да ладно…

– Запасная дверь на задвижке, я ее осилю, – перебил Хэла Бо.

– Вот! Другой разговор! – Хэл повеселел. – Я хотел примерить чемодан.

– Чего? Какой чемодан?

– Девочкин. На колесиках. Я ведь помещусь туда, как думаешь?

– Не уверен, что они отдадут тебе чемодан. – Бо поскреб задней лапой бороду. – Да и тесно в нем. Живи лучше у нас в гараже.

– Я не жить в чемодане собрался, я хочу договориться с девочкой, чтобы она меня взяла, когда полетит на самолете…

– Ну и дурень ты, Хэл! – Бо снова не дослушал друга. – Тебя же вытряхнут из чемодана при входе в терминал. На первом досмотре.

За дверью повисла тишина. Бо понял, что друг обиделся. И что за привычка обижаться на правду? Причем так делают абсолютно все. Стоит только сказать, как оно есть на самом деле, в ответ тут же прилетает «ты мою мечту угробил». Ну, или что-то в этом духе.

– Ты мою мечту угробил! Почти! – наконец-то отозвался Хэл.

Бо улыбнулся и закивал:

– Я тебя предупреждаю.

– Меня уже один знаток всего на свете предупреждал, – буркнул Хэл.

– Внутренний Голос?

– Он самый.

– Я свой отключил лет пять назад.

– Как это?

– Да не помню уже. Так ты зайдешь? – Бо вернулся к главной теме разговора.

– Ну, если впустишь. Ты же не веришь в меня!

– Да какая разница? – хмыкнул Бо. – Главное – ты в себя верь. Пошли к кладовке. Знаешь, где дверь?

– Знаю.

Легко справившись с задвижкой, Бо открыл дверь кладовки, и Хэл оказался в доме, где до сих пор еще не бывал. Он огляделся.

– Проходи, не стесняйся.

– Я лапы об траву вытер. Они чистые, – на всякий случай предупредил Хэл.

– Пошли. – Бо направился в гостиную.

Хэл вертел головой и разглядывал человечью обитель.

– А я бы тут жить не смог, – вздохнул он. – Уютно, но тоскливо.

– А тебя и не зовут, – усмехнулся Бо. – Нам с дедушкой нравится. Мы как-то не пробовали жить под кустами и начинать не хотим.

– А где чемодан? – спросил Хэл.

– Подожди, успеешь. Вот тут я сплю. – Бо кивнул на матрас. – Приляг.

Хэл прилег из вежливости.

– Вот тут у меня вода и корм. Сегодня дедушка не варил суп, но надеюсь, завтра у него пройдет помутнение рассудка, и я получу свою миску с вермишелью, а картошку я не ем, оставляю дедушке.

Хэл попил из поильника и понюхал хрустящие шарики в миске:

– Еда у тебя, конечно, та еще.

– Много ты понимаешь, – заступился за торговую марку «Толстые животики» Бо.

– А где чемодан? – снова полюбопытствовал Хэл.

– Наверху, пошли. Я вижу, ты упрям, как тысяча зайцев.

Забравшись на второй этаж, Бо толкнул носом дверь в ту комнату, где гостили Мия и Саша. Повсюду лежали их вещи. От дедушкиного порядка не осталось и следа. Чемодан Мии стоял в углу.

– Вот он! – обрадовался Хэл.

– Ну давай, давай, полезай, – ухмыльнулся Бо.

Для начала чемодан нужно было положить на пол, а потом открыть крышку.

– Ты умеешь открывать такие чемоданы? – Хэл выжидательно смотрел на Бо.

– Честно говоря, нет.

– Надо пробовать, – уверенно сказал Хэл и толкнул чемодан. Он качнулся на колесиках, но удержался вертикально. Еще толчок. Бо решил помочь другу, и дело пошло. Как хорошо, что маленькие девочки обожают украшать все подряд, в том числе вешать на застежки чемоданов брелоки. Бо уцепился зубами за брелок в виде желтого одноглазого человечка и потянул – замок поддался, молния поползла, и чемодан открыл свою пасть. Хэл не мешкая залез внутрь, благо никаких вещей там не было.

– Ну как? – усмехнулся Бо, глядя на друга в чемодане.

– Отлично! А теперь закрой меня. Я хочу, чтобы эксперимент прошел в чистом виде.

Бо толкнул носом крышку чемодана, и она послушно накрыла Хэла.

– Теперь застегни, – послышался его глухой голос.

– Зачем? И так понятно, что чемодан для тебя не вариант – ты задохнешься раньше, чем тебя докатят до терминала.

– Я не задохнусь. Тут довольно места и воздуха, мне хватит, – настаивал Хэл.

– Да пожалуйста. – Бо снова зацепил зубами брелок и потянул молнию обратно. Он очень старался, но, когда до полного закрытия оставалось несколько сантиметров, молния вдруг запнулась и намертво застряла. Бо подергал ее туда и сюда – ничего. Он заволновался: что делать?

– Эй! – окликнул его пленник.

– Сейчас. – Бо снова подергал брелок и понял, что его собачьих умений не хватит, чтобы вызволить друга. Хорошо, что чемодан застегнут не наглухо и есть небольшое отверстие для воздуха – сантиметров десять. Вылезти в него нереально, а дышать – вполне. Повозившись в несколько заходов с чемоданом, Бо лег рядом, чтобы подумать над случившимся. Спустя минуту донесся звук мотора – во двор въехала машина.

Леон

Еще раз перечитав письмо со штампом госучреждения, Леон развалился в глубоком кресле, закрыл глаза и закинул ногу на подлокотник. Он с детства любил так сидеть, когда закидывать ноги на подлокотники можно было разве что тайком. Поэтому и кресла теперь покупал с толстыми мягкими валиками, а не с деревянными ручками. Кровать с самым лучшим анатомическим матрасом, тяжелые одеяла, ковры с длинным ворсом, бархатные подушки – пусть все в доме будет простым и мягким, даже глупым, но теплым, как кокон. А еще никогда не подбирал пары и комплекты, любил старые, пожившие вещи с историей, но не уникальный антиквариат. К чему этот выпендреж?

– Зачем вам эта рухлядь?! Вон, молью проедено! – Надя возмущенно тыкала пальцем в проплешину на мягкой спинке стула. – Чего накупать разноперого, как с барахолки?

– Разноперого? Барахолка? – хохотал Леон. Ему нравились Надины словечки.

Ей не понять: все это уже кому-то принадлежало до него, и теперь можно построить свое прошлое, присвоив чужое, вместе с подточенным жучком комодом. Вещи из магазина – безликие, упакованные в целлофан, пахнущие клеем – не давали ощущения дома. А как нравились Леону благотворительные магазинчики, куда внуки сдавали бабулины щербатые сервизы, пыльные вазы, фарфоровые статуэтки! Вот где раздолье.

Снова зацепка, которая может ничего не дать, ну, или дать ответ на главный вопрос: откуда он взялся в том супермаркете на пересечении двух шумных столичных улиц? Кто оставил его, завернутого в женскую синюю куртку, в продуктовой тележке? Куртка была новой, с биркой, в карманах пусто. Тележка стояла в самом укромном уголке супермаркета за витриной с пирожными. Когда продавщица выкладывала очередную порцию кексов с малиной и решила обойти витрину, чтобы оценить экспозицию со стороны, она задела коленом тележку со свертком и ойкнула. Принялась тереть больное место, уставившись на чужие покупки. На чулке поползла стрелка. Как же захотелось пнуть эту тележку! День не задался. Женщина сдержалась. Отвернулась и снова придирчиво оглядела нарядную витрину. Если все продавцы начнут пинать тележки, у магазина сложится дурная репутация, и, как пить дать, урежут премии. В тележке за ее спиной зашевелился сверток. Задвинув подальше шоколадные пирожные (она не любила горький шоколад), продавщица еще раз выровняла кексы и, обернувшись, снова наткнулась на тележку. На этот раз оранжевая пластиковая ручка уперлась в живот. Это совсем не больно, потому что милая женщина в форменной шапочке и жилетке никогда не изводила себя диетами. Ее раздражали эти вездесущие покупатели, которые вели себя в супермаркете как дома, – какая-то разиня бросила тележку и болтает, наверное, с подружкой в рыбном отделе. Продавщица откатила тележку к хлебным полкам и тут застыла от ужаса: синий сверток зашевелился, из него показалась крошечная ручка и будто бы погрозила ей кулачком. Пакет с белыми булками, сыр для пиццы, упаковка бумажных полотенец, младенец – это уж чересчур! И он наконец-то дал о себе знать громким криком. Леону был месяц.

Он слышал эту историю миллион раз. Разговаривал с той самой продавщицей, которая давно вышла на пенсию и каждый день кормит лебедей на берегу пруда в доме для престарелых. Толстые лебеди ее очень любят. А пруд там был довольно унылый, с затхлой зеленой водой. Леон как-то перевел деньги на счет богадельни, и пруд почистили. Он помнит их первую встречу. Пожилая женщина в зеленом драповом пальто долго рассказывала Леону о своей троюродной сестре, как та в детстве съела ее рождественские пряники и вообще вела себя ужасно, да так плохо и кончила, выйдя замуж за бандита. Потом Леон выслушал подробное описание витрин в супермаркете, в котором пожилая женщина проработала четверть века, когда еще не была пожилой. И наконец-то добрались до младенца. Она очень хотела забрать его себе, но на ее шее был брат-инвалид. Если честно, она до сих пор жалеет, что не решилась. Была еще причина – один человек, который вот-вот должен был сделать ей предложение. Она уже купила кримплен на свадебное платье. Да только этот человек оказался обманщиком и уехал на юг с кассиршей из их супермаркета. Лучше бы взяла ребеночка. Он был таким славным.

У Леона были документы из полицейского архива, больницы, приюта – ничего вразумительного. Надо отдать должное Эмме и отцу – они тоже искали. Долго. Потом бросили. После рождения Валентина Эмма мечтала найти настоящих родителей Леона, чтобы вернуть им мальчика под предлогом зова крови. Она быстро разочаровалась в этом ребенке, он так и не стал родным, ничего между ними не произошло, а Валентину она нужна была целиком.

И вот снова письмо. Точнее, это справка из архива о том, что был еще сотрудник социальной службы, о котором как-то забыли, – Бренда Мули. Вот так, вдруг, из пустоты, возник еще один человек, который видел его младенцем. Бренда давно вышла на пенсию и исчезла.

Зазвонил телефон.

– Да. Рад слышать, Борис!

– Как насчет того, чтобы перебрать твои самолетики?

– Конечно! Я подготовлю коллекцию.

Леон быстро попрощался с другом, забронировал авиабилеты туда, откуда только что прилетел. Он называл это «петля»: когда приходится возвращаться назад в точку, где все уже произошло.

– Бренда Мули, – повторил он вслух. С помощью «Открывашки» Леон бегло просмотрел медицинскую карту Бренды, ее счет в банке, школьный аттестат какого-то безумно далекого года, ну и так – кое-какую информацию о муже, скончавшемся от сердечного приступа в тюремной больнице.

Роберт

Роберт осторожно прикрыл входную дверь, чтобы не клацнуть громко замком. Он взял Бо на поводок и пошел к автобусу, как обычно. Снова будний день, и в гостинице у него полно дел. Бо тащился рядом. Автобус ходил четко по расписанию, а Роберт никогда не опаздывал. Они с Бо за пять минут добирались до остановки размеренным шагом – все было рассчитано. Сегодня на полпути Роберт остановился, присел на корточки и обнял собаку. Минуту они не сходили с места. И что это он расклеился? Тревожно и муторно на душе, а вместе с тем счастливо. Разве так бывает? Он будто смотрел на себя со стороны и видел тридцатилетнего темноволосого мужчину с крепкими руками и доброй сотней прыжков с парашютом за плечами. Бо лизнул хозяина в лоб. Стало легче. Теперь нужно просто прибавить ходу.

Вчера в супермаркете пришлось объясняться с охранниками. Что и говорить, история не из приятных, когда у ребенка из кармана вытаскивают украденную вещь. Мия так плакала и возмущалась! Она потащила Сашу за руку к красной табличке в отделе косметики, уверяя, что там написано про бесплатную помаду.

В итоге все благополучно разрешилось, их простили и отпустили. Саша молча шла к машине, Мия всхлипывала, вытирая красное, мокрое от слез лицо краешком футболки, и причитала:

– Папочка, папа.

Роберт пытался всех утешить. Говорил то, что положено в таких случаях, про «всякое бывает» и «пустяки». А еще ему хотелось вытянуть из Мииной ладошки растянутый край футболки и прикрыть оголившийся живот – больно уж беззащитный, как у ежика.

– Господи, спаси! – прошептал он им в спины, когда Саша быстрее зашагала к машине.

Подул ветер и погнал по парковке пустой стаканчик из-под кофе. Он ткнулся в колесо большого автомобиля и притих. Шумная семья загружала в багажник пакеты с покупками. Двое кудрявых детей хохотали, бегали вокруг могучего отца, теребили мать за край длинной рубашки бирюзового цвета, пронзительно-яркой среди обыденности, как капля неразведенной масляной краски на цементном полу. А кончик шелкового платка, ловко обернутого вокруг головы, трепыхался, как флажок. Кисти ее рук непрерывно двигались с изяществом и грацией, упаковывая еду, поглаживая детские макушки, снимая ворсинки с футболки мужа. На самом деле повторяли движения прабабок, танцующих на женской половине или за закрытыми дверями спален. Роберт мельком глянул на Сашины руки и сразу отвел взгляд, не позволяя себе сравнений.

В машине Саша достала из рюкзака пластиковую коробочку, открыла, посмотрела на содержимое, потом на Роберта:

– У меня заканчиваются лекарства, а без них я не человек. Это антидепрессанты. Мне нужен врач, чтобы выписать новый рецепт.

Роберт сжал руль и вздохнул:

– Что ж, я могу спросить в медпункте в аэропорту, где найти специального врача.

– Простите, Роберт! Так стыдно! Вы и правда совершенно не должны нам помогать.

– Мы – люди. И должны ими оставаться не только в церкви на Пасху, раскланиваясь с соседями. Не плачьте. Мы найдем врача. И обязательно решим, как быть дальше. Все можно решить, пока человек жив.

– Хотите, я приберу дом? Знаете, как хорошо я навожу порядок! Я мою пол разноцветными вискозными салфетками, без швабры и этих ужасных тряпок. Я не пропускаю углы и протираю под мебелью. И люстры я помою обязательно, и кухонные шкафы, и сантехнику – я отлично умею это делать!

Роберт растерялся. Он и сам любил наводить чистоту: пылесосил и вытирал пыль раз в неделю, вытряхивал половики. А вот на мытье окон приглашал кого-нибудь со стороны. Не так уж и дорого получалось.

– Знаете, мне это сейчас очень нужно! – Саша схватила его за рукав куртки.

– Завтра у меня рабочий день. Хозяйничайте.

Дверца автобуса открылась, и Бо первым запрыгнул в салон.

– Привет, Роберт! – кивнул знакомый шофер. – Все бегаешь?

– Не сиднем же сидеть.

– Чистая правда! Ты ведь лет на десять старше, а моторчик-то работает. Тикает, поди, без перебоев. – Шофер глянул в зеркало заднего вида. – Мне вот надо работу эту бросать. Никакого здоровья! Не хочется от инфаркта скопытиться раньше времени, так?

– Да уж. – Роберт прошел в глубь салона, чтобы закончить разговор. Но было приятно, что шофер заметил, как исправно работает у него моторчик.

Возле гостиницы они с Бо вышли: «Сегодня подстригу газон у центрального входа». А еще новый управляющий придумал установить в холле стену из живых цветов, когда ящики с землей вмонтированы в специальный каркас, который должны привезти со дня на день. Нужно прикинуть, сколько растений купить.

Роберт прошел через холл мимо коричневых кожаных кресел, занятых постояльцами. Девушка-администратор уткнулась в компьютер за стойкой, но, когда Роберт взялся за ручку двери, ведущей в подсобки, услышал ее писклявый голос за спиной:

– Простите! Вас ждут!

Роберт обернулся. В холле было пусто.

– Кто? – переспросил он.

– Я, – ответил мужчина, поднявшись из кресла за колонной.

«Какая аккуратная бородка», – приметил Роберт.

Хэл

Конечно, Бо можно обвинить в предательстве за то, что он ушел и оставил Хэла в чемодане, когда Роберт, Мия и Саша вернулись. Но, с другой стороны, что он мог сделать?

Хэл устроился в чемодане и затих. Воздуха хватало, его розовые ноздри как раз упирались в прореху. Тесновато, конечно, но терпимо, тем более вечно он тут сидеть не будет. Да и что эти несколько часов по сравнению со всей его жизнью?! Даже не миг. Главное – не напугать девочку. Можете представить, что в вашем чемодане спит настоящий заяц, а вы-то уверены, что там никого? Отодвигаете чемодан с прохода, решаете заглянуть, не завалялись ли внутри грязные носки после поездки. Напевая, открываете застежку – вжик, а вместо носков…

Хэл слышал, как Мия бродила по комнате, причитая:

– Папочка, папочка, забери меня отсюда! Я буду хорошая Мия. Я хочу в свой домик.

«Тэкс, если девочка так просится к папе, а папа далеко, значит, скоро они отсюда уедут, потому что обычно матери не выносят слез своих детей и делают все, чтобы их детеныши не ревели», – подумал Хэл. Уж он-то насмотрелся такого за свою жизнь в аэропорту. Значит, надо успеть договориться с девочкой.

Мия еще долго бродила вокруг чемодана, всхлипывая и тоскуя по папе, потом отвлеклась, занялась чем-то и, наконец, вышла из комнаты.

Хэл поворочался в чемодане, а потом прикрыл глаза и незаметно для себя задремал. Ему снилась всякая всячина из прошлого, самолеты, суета аэропорта. Однажды он видел делегацию, которая встречала настоящую принцессу. Принцесса вышла на трап, огляделась, помахала собравшимся. На ней был легкий брючный костюм, а светлые волосы трепал ветер. Хэл не разглядел лица, хоть и пялился во все глаза, сидя за аккуратно подстриженной туей. Рядом стояла парочка пассажиров, которая тоже пялилась и не обращала внимания на облезлого зайца.

– Господи, неужели это она?! – шептала женщина, прижимая ладони к щекам.

– Конечно, она. Смотри! – теребил рукав супруги высокий очкарик.

– Она святая! А вот муженек ей достался! – Женщина скривила губы.

– Перестань. Муженек, в первую очередь, монаршая особа.

– Да ты знаешь, она единственная настоящая в этой картонной семейке!

– Чшшш! Прекрати! Имей уважение!

– К ней! Только к ней! Боже, какой костюм! Она образец элегантности. А детки как похожи на нее! Особенно старший.

Хэл слушал этот диалог и радовался, что ему выпало увидеть живую прекрасную принцессу, которую все любят.

…Чемодан грохнулся плашмя на пол. Сердце заколотилось у Хэла в пятках, он открыл глаза и хотел рвануться вперед, но только наткнулся лбом на пластиковую стенку. Кто-то сопел совсем рядом и дергал застежку.

– Мама! Чемодан не открывается! – Хэл услышал голос Мии.

– Перестань дергать! Ты сломала застежку!

– Это не я! Так было!

– Зачем тебе чемодан?

– Я хочу сложить туда одежду. Мы ведь скоро поедем к папе?

– Я сообщу тебе, когда нужно будет собирать вещи. Не отвлекай меня, я мою холодильник.

– Я не хочу здесь жить! Я хочу к папе и домой! Открой чемодан!

После короткой паузы Хэл услышал спокойный и вкрадчивый голос Саши:

– Хорошо, я открою тебе чемодан, дорогая. Ты сможешь положить в него вещи. Пусть они хранятся там в порядке, да?

– Да, – буркнула Мия.

– Черт, как же заело замок! Подожди, я принесу свечку. Надо натереть замок парафином. Должно помочь.

Хэл услышал удаляющиеся шаги Саши. Мия все еще была рядом. Она молчала. До Хэла доносилось только ее сопение. Он вжался в дно чемодана и замер. Что сейчас будет? Через несколько минут его обнаружат.

– Вот, сейчас я натру застежку, смотри.

– Дай мне потереть, – потребовала Мия.

– Хорошо, держи. Води вот здесь. Нажимай сильнее. Так, давай попробуем открыть.

Хэл затрясся. И вдруг пришло спасение – в дверь внизу позвонили.

– Оставь мне свечку, – попросила Мия.

– Хорошо, ты потри еще, а я сейчас посмотрю, кто пришел, и вернусь, – сказала Саша и заторопилась вниз.

– Сейчас замочек откроется! Уш! Пуш! – торжественно произнесла Мия. Наверное, это было самое действенное заклинание в ее коллекции, потому что застежка поддалась: вжииииик. И Хэл на свободе.