Текст книги "Шесть имен кота-демона"

– Это так… трагично! – на лице Авата-но Махито отразилась скорбь.

– Когда она умерла, от тела поспешили избавиться. А официальной причиной смерти решили назвать болезнь.

– И всё? Так просто? – спросил Авата-но Махито, которому были чужды придворные интриги.

– А что еще? – Принцесса Тайпин покачала головой. – Мой седьмой брат – человек слабого характера, который ни при каких обстоятельствах не смеет ослушаться мать. Его жена оказалась совершенно беспомощна. Ли Сянь только и смог, что скрыться в своих покоях, упиваясь скорбью. Он даже не видел ее тела.

На мгновение воцарившуюся тишину нарушил горестный вздох. Принцесса Тайпин указала на браслет:

– Я узнала этот браслет, потому что всегда была близка с седьмым братом. Он и его супруга искренне любили друг друга, и это украшение он наказал изготовить специально для нее. Мастер, что создал браслет, работал в моей резиденции. Принцесса Чжао была очарована таким подарком – он ей настолько нравился, что несколько раз она давала мне его посмотреть. Тогда я лишь усмехалась: отчего императрица, подобно презренной рабыне, так восхищается каким-то золотым браслетом? Все сокровища в Китае принадлежали ей. И меня, разумеется, удивляло, что свое сердце она отдала лишь одному браслету.

Принцесса Тайпин посмотрела на Чжан Чжо:

– Вэньчэн, откуда он у тебя?

Чжан Чжо поднял браслет и положил его в рукав:

– Принцесса, прошу прощения, но этого я пока не могу рассказать.

– Таинственный и скрытный, настоящий хитрец! Хорошо-хорошо, давай не будем об этом говорить. – Принцесса Тайпин усмехнулась, а затем посерьезнела. – Может ли этот браслет быть связан с котом-демоном?

Чжан Чжо промолчал в ответ.

Принцесса Тайпин внимательно всмотрелась в лицо Чжан Чжо и потрясенно воскликнула:

– Неужели и правда связан? Это очень важная зацепка! Ее Императорское Величество ненавидит этого демона… Кота-демона… В последние несколько дней она только и делает, что спрашивает меня, удалось ли что-нибудь выяснить. Если тот случай имеет какое-то отношение к принцессе Чжао, тогда седьмой брат…

– Ваше Высочество! – Чжан Чжо тут же выпрямился. – Это дело не имеет никакого отношения к наследнику императорского престола!

– Как же не имеет? Принцесса Чжао была супругой седьмого брата. Ее Императорское Величество императрица У Цзэтянь уже преклонного возраста. Если седьмой брат что-то задумал…

– Принцесса! Пожалуйста, не стройте догадки без оснований! – Чжан Чжо бросило в холодный пот.

Проблема престолонаследия давно уже превратилась в опасное течение, невидимое простым глазом. Несмотря на то что императрица уже назначила Ли Сяня своим наследником, в силу возраста она стала достаточно мнительна, и постоянный страх измены заставлял ее беречь Ли Сяня как зеницу ока. Многие чиновники, как при императорском дворе, так и за его пределами, выступали за то, чтобы Ли Сянь унаследовал трон, но многие занимали сторону семьи У. Две фракции вели тайную вражду. В столь критический момент ситуация могла принять неожиданный поворот, если Ее Императорское Величество узнает, что кот-демон каким-то образом связан с принцессой Чжао, которая, хоть и умерла много лет назад, была женой Ли Сяня, которую тот очень любил. Ни один мужчина в мире не остался бы равнодушным к смерти своей возлюбленной. Учитывая подозрительность императрицы, положение Ли Сяня как наследника престола могло пошатнуться.

– Принцесса, это дело особой важности. Нельзя необдуманно строить безрассудные теории! Я не могу сказать, откуда взялся этот браслет, но наследник престола не имеет к этому делу абсолютно никакого отношения. Пожалуйста, будьте осторожны в своих словах. Именно так страна продолжит процветать и принесет процветание всему миру! – со всей серьезностью заявил Чжан Чжо, вытягиваясь в струну. Редко можно было увидеть его таким взволнованным.

Стоило принцессе Тайпин увидеть его взгляд, как она разразилась смехом:

– Ладно-ладно, я просто пошутила!

– Лучше так не шутить! – Чжан Чжо покачал головой и встал. – Уже поздно. Мы не смеем нарушать покой принцессы, поэтому мы вас покинем.

– Хорошо. Ступайте и занимайтесь своими делами.

Лицо Чжан Чжо было белым как снег. Принцесса Тайпин еще несколько раз хмыкнула, прежде чем встать и удалиться во внутренние покои.

Когда Чжан Чжо и его спутники ушли, его лицо продолжало оставаться непроницаемым, подобно темной толще воды.

– Что с тобой? Что такого сказала принцесса? – спросила Шангуань Ваньэр.

– Она напомнила мне о том, что нужно быть осторожным. В противном случае свободы мне не видать.

– Что это значит?

– Скорее всего, она скрытно пыталась убедить меня остановиться, – невесело усмехнулся Чжан Чжо. – Однако… вода, в которой я барахтаюсь, становится все мутнее и мутнее.

– Ты же не собираешься останавливаться на полпути?

– А ты как думаешь? – Чжан Чжо взглянул на Шангуань Ваньэр и громко рассмеялся. – Пора возвращаться по домам. Уже почти рассвело. Меня клонит в сон!

Они покинули даосский храм и направились на юг. На полпути Ли Доцзо покинул их: ответственному военачальнику ничего не оставалось, кроме как приступить к своим обязанностям – двор по-прежнему был погружен в хаос, и с этим нужно было что-то делать.

Чжан Чжо, Авата-но Махито и Шангуань Ваньэр прошли немного дальше на юг мимо зала Цзычэнь, как вдруг увидели группу людей, стоящих перед ними.

– Разве это не Хэн гогун?[30]30
  Гогун – один из почетных феодальных титулов.


[Закрыть] Почему он здесь? – спросила Шангуань Ваньэр, узнав стоявшего перед ними человека.

Это был Чжан Ичжи. Сейчас он должен сторожить покой императрицы, но почему-то оказался здесь. Чжан Чжо тоже был весьма озадачен его появлением.

Сверкнув глазами, он присмотрелся и удивился еще больше:

– Ваньэр, а с кем это он говорит? Не со старшим ли помощником главы округа Ди?

– И правда, это он! Но что глава тут делает? Он был в трауре по скончавшемуся родителю и не покидал своей резиденции. Почему же посреди ночи оказался во дворце? – изумленно воскликнула Шангуань Ваньэр.

Авата-но Махито поднялся на цыпочки и, присмотревшись, увидел статного, красивого молодого человека среди группы придворных чиновников. Он о чем-то разговаривал с мужчиной лет пятидесяти с проседью в волосах, облаченным в простые одежды. Пока они разговаривали, тот мужчина достал черную парчовую шкатулку и скрытно передал ее Чжан Ичжи, который незаметно взял ее обеими руками. Они обменялись еще несколькими репликами, прежде чем мужчина поклонился на прощание, и только тогда они разошлись.

– Как странно! – задумчиво протянул Чжан Чжо. – Почему старший помощник главы округа Ди так себя ведет?

Заметив, что Чжан Чжо и Шангуань Ваньэр обменялись непонимающими взглядами, Авата-но Махито спросил:

– Кто этот старший помощник главы округа Ди, из-за которого вы так волнуетесь? На мой взгляд, у них была просто личная встреча.

– Нет, вовсе нет! – Чжан Чжо бросил невидящий взгляд на японского посла.

Шангуань Ваньэр пояснила:

– Этот старший помощник главы округа Ди не кто иной, как Ди Гуанъюань – сын покойного Ди Жэньцзе, который исполнял обязанности канцлера при Ее Императорском Величестве.

– В каких он родственных отношениях с Ди Цяньли?

– Он отец Ди Цяньли, – ответила Шангуань Ваньэр. – Ди Жэньцзе скончался не так давно, поэтому старший помощник главы округа Ди, как его сын, должен был быть в трауре три года. Два года он не покидал своей резиденции. Исторически сложилось, что вне зависимости от того, какая династия занимала престол, сыновняя почтительность имеет величайшее значение. Даже император не может вызвать к себе человека, находящегося в трауре по скончавшемуся отцу.

– Да, это и правда противоречит обычаям, – сказал Чжан Чжо, потирая подбородок.

– Что вы так разволновались? Ведь к нашему делу это не имеет никакого отношения! А нам пора идти, скоро снова пойдет снег. – Авата-но Махито упрямо стоял на своем.

Чжан Чжо кивнул, и они втроем продолжили путь.

Выйдя из ворот Даньфэнмэнь и сев в повозку, Чжан Чжо все еще был погружен в размышления. Он смотрел на падающие снежинки и бормотал себе под нос:

– Все это странно. С какой стороны ни смотри – все странно!

Шангуань Ваньэр и Авата-но Махито обменялись непонимающими взглядами, мысленно гадая, что конкретно имел в виду Чжан Чжо, когда говорил о странном.

Непогода разыгралась. Земля была устлана столь толстым слоем снега, что снежинки звучно скрипели под колесами повозки.

На улице сгустился воздух, сухой и холодный. Изредка до слуха доносилось пение птиц. Постепенно становилось светлее, на востоке медленно поднимался белый диск солнца. Почти рассвело.

Повозка, покачиваясь, направлялась в сторону особняка Чжан Чжо. Стоило им подъехать, как утренние барабаны пробили трижды, и ворота ста восьми кварталов города Чанъань широко распахнулись, возвещая начало нового дня.

Повозка остановилась перед двором, и они вошли. Слуга, тот, которого звали Чун Эр, опустив голову, подметал снег во дворе. Увидев приближение троих людей, он поспешно принес теплой воды, чтобы те смогли почистить обувь, прежде чем ступить внутрь.

– Господин, Цяньли вернулся уж много часов назад и ждет вас в главном зале! – прожужжал Чун Эр.

– Какой пронырливый! Ему понадобился лишь день, чтобы выполнить мои поручения! – Чжан Чжо холодно рассмеялся.

Огонь задорно потрескивал в очаге. Пылающие красные угли жаром обжигали воздух в комнате, в которой было тепло, как весной. Ди Цяньли сидел под свитком и почти что мурчал от удовольствия, потягивая суп из баранины.

На картине, которая была столь велика, что занимала почти всю стену, был изображен монах, закативший глаза так, что были видны белки. Выглядел он весьма причудливо.

– А ты, я смотрю, без нас тут хорошо проводишь время! – Чжан Чжо рассмеялся, увидев крупные капли пота, выступившие на лбу Ди Цяньли. В одной руке он держал печеную лепешку, а другой – жадно поглощал суп.

После столь насыщенного долгого дня, перетекшего в ночь, а затем и в утро, все были голодны.

– Чун Эр! Подай и нам горячего! – зевнул Чжан Чжо.

Прошло совсем немного времени, и в комнату вошел слуга с медным чаном, от которого поднимался пар. Он грузно опустил чан на стол с отдавшимся эхом звуком и подал еще двадцать-тридцать печеных лепешек.

– Угощайтесь, но сами! У меня еще есть дела! – С этими словами он ушел, напевая какую-то мелодию.

– Ох уж этот презренный раб! – Чжан Чжо расхохотался и набросился на еду. Он, Авата-но Махито и Шангуань Ваньэр наполнили свои миски супом и с наслаждением приступили к трапезе, закусывая лепешками.

– Как продвигается дело, которое тебе поручили? – спросил Чжан Чжо у Ди Цяньли, пока тот ел.

Штаны Ди Цяньли были покрыты грязью. Сам он был весь в пыли, и, судя по всему, ночью он не бездельничал.

– Не напоминайте! – сказал Ди Цяньли, вытирая рот. – След той дамы, что была замечена у дома Верблюда, мы, к сожалению, потеряли. Я был вне себя от ярости, но кое-что выяснить все же удалось. А что касается Верблюда – пришлось потратить много сил, чтобы в таком большом городе, как Чанъань, навести справки о нелюдимом кукольнике. Но, к счастью, я смог добыть нужную информацию.

– О, расскажи, что узнал! – Чжан Чжо сделал глоток бараньего супа и вытер уголок рта куском чистой белой салфетки. Трое человек, подняв головы, смотрели на Ди Цяньли.

– Выяснить, чем раньше в Чанъани занимался Верблюд, было легко. Как и сказал старик Вэй, он разыгрывал театральные спектакли со своими куклами и всю жизнь провел в нищете. Но потом внезапно забрался на высокую ветвь!

– Высокую ветвь? – непонимающе спросил Авата-но Махито, осторожно отхлебнув супа.

– Не знаю, что за благовония воскурил этот человек, но он каким-то образом попал в милость к князю Лулинь!

Князь Лулинь – один из титулов Ли Сяня, нынешнего наследника престола, что унаследовал трон после смерти Гао-цзуна. Ли Сянь принял имя Чжун-цзун, однако сразу столкнулся с амбициями матери, императрицы У Цзэтянь, в результате чего был свергнут и вновь стал Ли Чжэ с титулом князь Лулинь.

– Тогда наследника низвергли и сослали в Цзюньчжоу. Неизвестно как, но пути Ли Сяня и Верблюда пересеклись, стоило наследнику покинуть Чанъань, – объяснил Ди Цяньли.

– Попасть в милость к князю Лулинь – настоящая удача! – кивнул Авата-но Махито.

Ди Цяньли покачал головой:

– Удача? Вы не знаете подробностей. В то время князь Лулинь находился в опасном положении. Говорили, что его сослали, но на самом деле это было больше похоже на плен – рядом не было никого, кроме супруги и семи или восьми слуг. Путь из Чанъани в Цзюньчжоу был опасным, поскольку там заправляют разбойники. Так что он мог и жизнь там потерять.

– Даже если так, какое отношение это имеет к Верблюду? – спросил терзаемый любопытством Авата-но Махито.

– Верблюд следовал за князем Лулинь с самого начала и до конца. Он следовал за ним четырнадцать лет – от событий в Цзюньчжоу и до момента, пока князя Лулинь не восстановили в качестве наследника престола. В течение четырнадцати лет князь Лулинь жил в страданиях и несколько раз мог покончить с собой, если бы не уговоры супруги.

– Я слышал об этом! Говорили, что наследник был трусливым и робким, и после свержения и ссылки он стал еще больше бояться всего вокруг. Всякий раз, когда императрица посылала к нему кого-то, наследник подозревал, что та жаждет его смерти. Князь Лулинь вкусил все тяготы жизни, но поддержка супруги давала ему силы двигаться дальше. Она была настолько понимающей и внимательной, что наследник обещал: если в его жизни настанут дни славы и богатства, он не забудет ее доброты, – улыбаясь, сказал Авата-но Махито.

Ди Цяньли задумчиво почесал подбородок:

– Это правда. Не столь важно, что он труслив, – важно, что он хороший человек. Он безропотно слушался приказов и всегда справедливо и трепетно относился к окружающим, с любовью и праведностью. После его восстановления в правах наследника все, кто был с ним эти годы, были щедро вознаграждены. Из всех его слуг Верблюд пользовался наибольшим доверием. И, говорят, вскоре Верблюду были готовы пожаловать огромную резиденцию и высокую официальную должность, но тот отказался.

– Отказался?

– Да! Верблюд ничего не попросил и покинул подаренную ему резиденцию. Он сказал, что, раз уж наследнику престола больше не нужно волноваться за свою жизнь, он готов вернуться к обычной жизни и ни о чем не жалеет.

– Как это благородно! – воскликнул Авата-но Махито.

Мрачное, рассеянное лицо Чжан Чжо, хранившего молчание, просветлело. Услышав это, он щелкнул своим складным веером и сказал:

– Похоже, что Верблюд и наследник престола были очень близки?

Ди Цяньли почесал голову:

– Мне рассказала об этом старая служанка в резиденции наследника престола, которая сопровождала его на протяжении всей жизни. Судя по ее словам, скорее всего, Верблюд был в хороших отношениях не с самим наследником, а пользовался доверием ее супруги.

– Супруги наследника?

– Да! Из всех слуг, сопровождавших князя Лулинь из Чанъани, только Верблюд был предан ей с самого начала. А что касается наследника престола, то Верблюд к нему не испытывал ничего, кроме уважения.

– Вот оно что! – слегка кивнул Чжан Чжо.

Ди Цяньли продолжил:

– Покинув императорский дворец, Верблюд некоторое время скитался без дела, а затем вернулся в Чанъань и занялся тем, чем занимался в прошлом, – стал показывать спектакли. По словам людей, которые хорошо его знали, он сильно изменился: раньше он был открытым и честным, но после возвращения в Чанъань стал нелюдимым. Он редко общался с людьми и стал настолько скрытен, что никто не знает, чем он занимался, кроме продажи кукол. Позже…

Ди Цяньли задумался на мгновение и продолжил:

– Позже Ее Императорское Величество прибыла в Чанъань из Лояна в сопровождении придворных. Наследник, естественно, последовал за императрицей. Верблюд часто бывал в Восточном дворце, где показывал спектакли.

Восточный дворец находился на территории дворца Тайцзигун. С момента основания династии Тан в Восточном дворце жили наследники престола, и Ли Сянь, как наследный принц, жил там.

– Скверно… Очень скверно! – вдруг испустил долгий вздох Чжан Чжо.

– Что вы имеете в виду? – спросил Авата-но Махито.

Сидевшая рядом Шангуань Ваньэр тоже выглядела обеспокоенной.

– Таинственным образом исчезли сто тысяч лянов серебра. Стаю котов, что сопровождали нагруженную серебром повозку, видели у ворот храма Цзяньфу. На стене спальни Ее Императорского Величества во дворце Ханьюаньгун появилось зловещее послание. Возможно, призрак наложницы Сяо вселился в кота и изрыгнул проклятие. У служанки Чанлэ, подозреваемой в причастности к тому странному случаю, нашелся золотой браслет, принадлежавший супруге наследника, принцессе Чжао. И наконец, Верблюд, который связался с котом-демоном и странным образом умер. Кроме того, как оказалось, Верблюд был одним из тех, кто долгое время сопровождал наследника. Вам не кажется, что все ведет к чему-то не очень хорошему?

В комнате воцарилась тишина.

Все улики необъяснимым образом были связаны с наследником, что заставило Чжан Чжо вспомнить слова принцессы Тайпин.

– Если… Хм… Это может обернуться большими проблемами. – Шангуань Ваньэр хотела что-то сказать, но остановилась.

– Да. Когда правящая ныне династия пережила кровавую бурю, было очень и очень трудно установить наследника престола, и все были взволнованы тем, к кому же перейдет престол. Сейчас тот самый критический момент, что определит будущее страны. И если что-то пойдет не так… – Чжан Чжо не осмелился продолжить дальше.

– Да… Проблем не оберешься… – Шангуань Ваньэр горько усмехнулась. – Я хорошо знаю характер Ее Императорского Величества. Если она поймет, что происходящее каким-то образом связано с наследником, она будет в такой ярости, что… Боюсь, наследника престола могут не только низложить, но и умертвить…

– Это катастрофа! – взволнованно воскликнул Ди Цяньли.

– Итак, нам предстоит решить дело беспрецедентной важности. Необходимо тщательно все расследовать, чтобы убедиться, что наследник не причастен к этому, – сказал упавшим голосом Чжан Чжо.

– Но… Вдруг это действительно дело рук наследника? – задумчиво протянул Ди Цяньли.

– Невозможно! – категорически покачал головой Чжан Чжо. – Я прекрасно знаю наследного принца. Более честного и преданного человека нельзя найти на этом свете! Его и Ее Императорское Величество связывают кровные узы. Она как-никак приходится ему матерью, и он боится ее как огня. Обычно он трепещет от страха перед императрицей и боится за каждый свой шаг. Откуда бы у него взялась смелость совершить… подобное?

– Звучит резонно. Однако… Чужая душа – потемки, – пробормотал в ответ Ди Цяньли.

Вновь воцарилась тишина. Казалось, воздух в комнате сгустился от повисшего в нем напряжения.

– О, я забыл рассказать вам кое о чем… И это тоже нечто чрезвычайно странное! – Ди Цяньли встал, потянулся и широко зевнул.

– И что же это?

– Это не имеет отношения к Верблюду, но связано с моим отцом.

– Со старшим помощником главы округа Ди? – Чжан Чжо и Шангуань Ваньэр обменялись озадаченными взглядами.

– Что случилось? – поспешно спросил Ди Цяньли, увидев, что Чжан Чжо и остальные выглядят ошеломленными.

– Ничего. Говори!

– После того как мне удалось навести справки о Верблюде, я направился сюда и был потрясен до глубины души, встретив на полпути своего отца. – Ди Цяньли нахмурился. – Точнее, я увидел его повозку. Мне показалось, что я столкнулся с призраком.

Чжан Чжо и остальные засмеялись.

– После смерти деда отец должен был оставаться дома и соблюдать траур. У меня глаза чуть не выпали, когда я увидел его куда-то едущим. – Ди Цяньли усмехнулся. – Я поспешно остановил повозку, запрыгнул в нее и спросил, куда он направился посреди ночи. Думаю, понятно, с какой целью мужчина может покинуть дом глубокой ночью…

Из его слов следовало, что Ди Цяньли и старший помощник главы округа Ди, как отец и сын, были очень близки.

– Мой отец чуть не убил меня за такой вопрос! После того как его гнев утих, он рассказал мне правду. – Ди Цяньли повернулся к Чжан Чжо. – Он сказал, что отправился во дворец Ханьюаньгун.

Увидев ничего не выражающее лицо Чжан Чжо, Ди Цяньли был немного разочарован:

– Разве вы не хотите узнать, для чего он направился во дворец?

– Говори, что хочешь сказать, не затягивай.

– Мой отец направился туда ради парчовой шкатулки.

Чжан Чжо, Шангуань Ваньэр и Авата-но Махито обменялись озадаченными взглядами – ведь они видели, как старший помощник главы округа Ди и Чжан Ичжи о чем-то разговаривали в ту ночь и как старший помощник главы округа Ди своими руками передал Чжан Ичжи ту самую шкатулку.

– Что внутри этой шкатулки? – спросил Чжан Чжо.

Ди Цяньли покачал головой:

– Этого мой отец не знает.

– Не знает? Или, быть может, не хочет тебе говорить?

– Он точно этого не знает. – С этими словами Ди Цяньли сел. – У нас с отцом нет секретов друг от друга. Не может быть, чтобы он что-то от меня скрыл. Я уверен, он действительно не знает, что внутри.

– Так не бывает! Как он может не знать, что лежит внутри, если своими руками передал эту парчовую шкатулку?

– Шкатулка принадлежит не ему.

– А кому же?

– Она принадлежала моему дедушке.

Стоило этим словам сорваться с губ Ди Цяньли, как Чжан Чжо и остальные в недоумении посмотрели друг на друга.

Дед Ди Цяньли, Ди Жэньцзе, был известен каждому человеку в Китае. Он был не только могущественным чиновником, но и героем многих легенд, в которых его сравнивали с богом. Оставленная им парчовая шкатулка…

– Подождите! Канцлер Ди Жэньцзе умер два года назад. А эта парчовая шкатулка…

– Я спросил отца об этом. Он сначала отказывался говорить, но все-таки рассказал, не выдержав моих приставаний, – самодовольно улыбнулся Ди Цяньли. – В ночь своей смерти дедушка позвал моего отца к себе в комнату. Он приказал слугам выйти, вручил ему шкатулку и велел передать ее Чжан Ичжи, если во дворце произойдет что-то странное.

– Если во дворце произойдет что-то странное?! – Чжан Чжо вскочил на ноги. – Это сказал сам Ди Жэньцзе?

– Клянусь жизнью, что да.

– Это слишком… – Чжан Чжо судорожно втянул воздух. – Слишком… невероятно! Уму непостижимо!

Не только его шокировали слова Ди Цяньли. Шангуань Ваньэр и Авата-но Махито были потрясены до глубины души.

– Прошло два года с тех пор, как канцлер Ди скончался. Два года назад Ее Императорское Величество пребывала в Лояне. Каким образом он мог предсказать, что во дворце произойдет что-то невероятно странное? – удивленно спросила Шангуань Ваньэр. – Может, он действительно обладал способностью предвидения, как гласит молва?

– Я тоже был, мягко говоря, удивлен, – кивнул Ди Цяньли. – Более того, дед предупредил отца, что шкатулку ни в коем случае нельзя открывать, поэтому отец хранил ее запечатанной. О странных вещах, что происходили с Ее Императорским Величеством, знал ограниченный круг людей, но слухи все равно просочились за пределы дворца. Когда отец узнал об этом, он направился ночью во дворец и отдал шкатулку Чжан Ичжи, как и наказал ему дед.

– И что тогда сказал Чжан Ичжи? – спросил Чжан Чжо.

– Отец передал ему слова деда, но Чжан Ичжи, казалось, не был удивлен. Он взял шкатулку, сказал несколько вежливых слов и ушел. У моего отца появилось странное ощущение, будто Чжан Ичжи и деда связывали какие-то секреты, неизвестные посторонним.

Чжан Чжо задумчиво постучал тыльной стороной веера по своей руке и сказал:

– Твой дед, канцлер Ди, был открытым и честным человеком, живым воплощением гуманности и справедливости, человеколюбия и чувства долга. Будучи важным сановником, он, хоть и был ниже императорского трона, был выше тьмы остальных чиновников. Нет нужды говорить о его благородстве и душевной чистоте – всем известно, каким человеком он был. А вот Чжан Ичжи… не более чем фаворит императрицы. Пусть он и занимает высокое положение и обладает большой властью из-за благосклонности Ее Императорского Величества, но порядочные люди не стали бы опускаться до него. Разве может быть так, чтобы самого Ди Жэньцзе связывала с ним крепкая дружба и никому не известные секреты?

– Вот почему я думаю, что это подозрительно! – вздохнул Ди Цяньли.

– Очень подозрительно! – несколько раз кивнула Шангуань Ваньэр. – Откуда ему два года назад было известно, что во дворце произойдут странные вещи, и…

Чжан Чжо подхватил их разговор:

– Когда канцлер Ди скончался, он был важным чиновником, занимавшим особое положение в государстве. В частности, он был заместителем главы экзаменационного бюро Луаньтай шилан, получил титул тунфэгэ луаньтай пинчжанши, соответствующий рангу канцлера. Он был владельцем серебряной печати на синем шнурке, гласившей, что он является чиновником с кормлением от двух тысяч дань и выше. Во многих вопросах канцлер Ди был крупным государственным деятелем, практически опорой страны. То, что он сказал, весьма необычно и имеет отношение к одному человеку…

– К императрице! – воскликнули в унисон Шангуань Ваньэр и Ди Цяньли.

– Да! – Чжан Чжо слегка прикрыл глаза. – Вы знаете, как близки были Ее Императорское Величество и канцлер Ди.

О том, что канцлер Ди удостоился особого доверия императрицы, знали не только Шангуань Ваньэр и Ди Цяньли – это было известно каждому живущему в Поднебесной.

Канцлер Ди прожил полную перипетий жизнь, в которой было бесчисленное множество взлетов и падений. Он становился жертвой клеветы со стороны других чиновников и несколько раз оказывался в трудном положении, но в итоге благодаря доверию и благосклонности императрицы У Цзэтянь не просто не пострадал от различных дворцовых интриг, а наоборот, был оценен по достоинству и в итоге стал самым важным из всех чиновников танского двора. В дальнейшем императрица У Цзэтянь советовалась с ним по всем важным вопросам, которые требовали ее внимания, – она очень уважала канцлера Ди за его таланты и характер. И хотя императрица была старше Ди Жэньцзе на восемь лет, она признавала его мудрость. Шли годы. Несмотря на то что при императорском дворе было множество гражданских и военных чиновников, несмотря на то что императрица подарила жизнь многим детям, несмотря, в конце концов, на наличие таких фаворитов, как как Чжан Ичжи и Чжан Чанцзун, в глубине души она была весьма одинока, и единственным, с кем она могла поговорить, был Ди Жэньцзе. Императрица не только спрашивала совета канцера Ди по многим государственным вопросам, но и любила делиться с ним тем, что было у нее на уме. Никто другой этим не мог похвастаться. И во дворце зачастую можно было видеть, как императрица, чьи волосы тронула седина, приглашала такого же седовласого Ди Жэньцзе на прогулку под солнечными лучами, как они медленно прохаживались по двору, смеясь и разговаривая.

Благосклонность императрицы была удивительна не только потому, что она восхищалась честностью, порядочностью и необыкновенными талантами Ди Жэньцзе, но и потому, что доверяла ему от всего сердца. Императрица была умна, но, несмотря на это, в мире был только один человек, мудрости которого она могла доверять без страха и оговорок, – канцлер Ди.

В те времена весь императорский двор был буквально перевернут вверх дном – различные фракции противостояли друг другу, поскольку по-разному смотрели на вопрос престолонаследия. Императрице было трудно принять решение – стоит ли выбрать У Чэнсы или У Саньсы из семьи У в качестве наследного принца или назначить одного из потомков семьи Ли. Было достаточно и тех людей, что занимали сторону семьи У, и тех, что занимали сторону семьи Ли. Ведомая долгом, Ее Императорское Величество изначально склонялась к тому, чтобы назначить наследника из семьи У, но в итоге именно канцлер Ди заставил императрицу изменить свое решение и наречь Ли Сяня наследником престола. Идея Ди Жэньцзе вызвала восхищение и восторг по всему Китаю, что было бы невозможно, не питай к нему императрица безграничного доверия. В последние годы жизни канцлера доверие У Цзэтянь к нему было настолько велико, что она называла его «старейшиной государства из рода Ди» и никогда не обращалась по имени. Ди Жэньцзе любил вступать в споры с придворными чиновниками и даже зачастую подвергал сомнению действия императрицы в присутствии ее министров. Будь на его месте кто-нибудь другой, его бы тут же обезглавили, однако императрица жадно внимала каждому слову Ди Жэньцзе.

Из-за преклонного возраста Ди Жэньцзе несколько раз хотел уйти на покой, но императрица не позволяла ему этого сделать. Однако разрешила ему передвигаться по двору не кланяясь и заявила чиновникам, чтобы те не беспокоили Ди Жэньцзе по пустякам, за исключением военных и государственных дел.

В первый год правления под девизом Цзюши, когда скончался канцлер Ди, императрица, не стесняясь присутствия своих чиновников, горестно плакала и чуть не лишилась чувств. Позже, в моменты, когда чиновники никак не могли решить важные вопросы, императрица, украдкой вытирая слезу, вздыхала и сетовала: «Почему Небо так рано забрало его?»

Таковы были отношения между канцлером Ди и императрицей. Вот почему странные вещи, происходящие во дворце, о которых Ди Жэньцзе говорил на пороге своей смерти, непременно должны были быть связаны с императрицей. В ином случае он не стал бы оставлять никакую шкатулку. Назревал следующий вопрос: как Ди Жэньцзе узнал, что спустя два года странные, невероятные события начнут происходить при императорском дворе?

Во всей этой истории было много вещей, не поддающихся объяснению. Чжан Чжо нахмурился и крепко задумался, прежде чем сказать Шангуань Ваньэр:

– Ваньэр, быстро возвращайся во дворец.

Шангуань Ваньэр тут же кивнула – она сразу поняла, что имел в виду Чжан Чжо.

– Вы весьма близки с Чжан Ичжи, поэтому обязательно узнай, что находится внутри парчовой шкатулки.

– Хорошо.

Слова Чжан Чжо заставили и без того розовое лицо Шангуань Ваньэр покраснеть. Она кивнула и поспешно встала, чтобы уйти.

После того как Шангуань Ваньэр вышла из комнаты, Чжан Чжо приказал Чан Эру подать чай и принялся беседовать с Ди Цяньли и Авата-но Махито. Потягивая чай, он рассказал им о храме Цзяньфу и особенно – о словах патриарха Шэньсю.

– Танец Великого Света? Иноземные жрецы? – Ди Цяньли был поражен до глубины души, услышав сказанное Чжан Чжо.

– Поскольку этот вопрос тесно связан со смертью Верблюда, мы должны разобраться в том, что же случилось!

– Ох! – Ди Цяньли озадаченно почесал голову. – Я никогда не увлекался колдовством, и в жизни мне не так часто доводилось общаться с иноземными народами, поэтому я мало что об этом знаю.

– Это не проблема! – Чжан Чжо улыбнулся. – У нас есть человек, который может нам помочь.

– Да? – Авата-но Махито и Ди Цяньли одновременно подняли головы и удивленно посмотрели на Чжан Чжо.