Текст книги "В стране столетних: загадка старости. Бессмертие – больше не тайна?"

Глава 3. Гипотезы старения

Разница между старой телегой и старой лошадью слишком разительна, чтобы можно было рассматривать «изнашивание» в качестве универсальной причины старения.

Британский писатель Алекс Комфорт (1920–2000)

Я разделяю процесс старения человека на четыре периода: профилактика, полиморбидность, уязвимость и зависимость. Это не что иное, как ступени лестницы жизни – структурированное, хронологическое подразделение человеческого восхождения и упадка (независимо от календарного возраста), предельно соответствующего благоприятным условиям, в которых мы живем в настоящее время. И по-прежнему неизменным остается лежащий в основе всего механизм старения, ведущий к болезням, повреждениям, физическим недостаткам и в конце концов к смерти.

Ступени этой новой лестницы жизни отчасти совпадают с пониманием здоровья с точки зрения медицины, но их разграничение в значительной мере определяется также и целью, которая в тот или иной период времени стоит перед человеком – в соответствии с расширенным пониманием здоровья, как его воспринимают сами старые люди, пониманием, в котором важное место занимает ощущение благополучия. Ощущение благополучной жизни, как уже было показано, связано с качеством социальных контактов и окружением. Медицинские проблемы главной роли не играют.

Рюди Вестендорп «Стареть, не старея»

У меня свой взгляд на старость. Неправильный, конечно же. Потому что нетрадиционный. Очень неакадемический. И в этом меня можно упрекать сколько угодно. Со смирением принимаю все упреки. Посыпаю голову пеплом. Каюсь, ибо грешен и достоин только сожжения на костре во дворе Академии Наук. Одно утешает: я могу омолаживать организмы, а академики нет. Поэтому они ко мне приходят в клинику, а я к ним в академию не спешу, чтобы раньше времени не забронзоветь.

В общем, моя гипотеза о причинах старения может и ошибочная, зато она (как всегда, это бывает у вредного Шишонина) подкреплена многолетней клинической практикой. Практикой отступления старости и омоложения организма. Оказывается, этот процесс, как говорят программисты, можно «откатить». Один из моих самых любимых ученых и провидцев Владимир Вернадский как-то сказал, что «не бывает неизлечимых заболеваний, а бывает недостаток знаний, и старение – это тоже болезнь, которая подлежит излечению».

Конечно, с точки зрения теории систем и кибернетики постепенная порча тела, именуемая старением, жестко запрограммирована эволюцией, чтобы в меняющейся среде быстро тасовать свойства организмов, подбирая их под новые условия, а также сметать с шахматной доски жизни прежние фигуры с целью расчистки жизненного пространства для новых существ с новыми наборами свойств…

Как с этим спорить? Это ведь тоже подтверждается практикой! Действительно, практически все существа умирают. Но… Но в природе всегда есть вилка, вариабельность – внутривидовая и индивидуальная. Можно накачать огромные мышцы, а можно не качать. Возможно натренировать память, а можно не тренировать. Можно закаливать себя холодом, а можно простужаться от каждого сквозняка. Значит, и в длительности жизни у каждого тоже есть вилка – можно загонять себя, а можно поберечь. И для того, чтобы сместиться к дальнему краю (или зубцу, развилка?) нужно расшифровать тот механизм самоликвидации, который вшила в нас природа.

Можно ли его изменить? Замедлить? Сломать? На сегодняшний день в науке существует несколько главенствующих теорий старения:

– элевационная теория Дильмана,

– теория укорачивающихся теломер Оловникова,

– всем известная свободнорадикальная теория и, наконец,

– теория перекрёстных сшивок.

Элевационная теория Дильмана – моя самая любимая. Дильман постулировал и потом лабораторно подтвердил, что со временем управляющие центры нашего мозга теряют чувствительность к входящим сигналам, из-за чего нарушается регуляция в организме, приводящая к общему разладу. Элевация – это поднятие, то есть поднимается порог чувствительности гипоталамуса к гуморальным сигналам, он эти сигналы начинает чувствовать хуже.

Теория Оловникова состоит в том, что свободные концы хромосом, которые называются теломерами, при каждом делении клеток укорачиваются, и в конце концов, когда они становятся совсем короткими, клетка перестаёт делиться, а организм обновляться.

Теория свободных радикалов более всего известна широкой публике. В организме образуются так называемые свободные радикалы – молекулы с большой реакционной способностью, которые вступают в паразитные реакции с чем ни попадя, разрушая белки и повреждая клетки.

Наконец, теория перекрёстных сшивок гласит, что лишний сахар в клетках вступает в реакцию с белками, попросту говоря, склеивает их, в результате образуются нетипичные для клетки молекулярные конструкции, и такие сшитые белки перестают выполнять свои функции, засоряют клетку. (Для интересующихся эти теории будут подробнее разобраны в очередном разделе «Матчасть».)

Что интересно, все эти теории работают! И чувствительность гипоталамуса к входящим сигналам действительно понижается, и теломеры укорачиваются при клеточных делениях, и свободные радикалы в клетках образуются вовсю, и лишний сахар мешает работе клетки, портя её белки. Казалось бы, выхода нет, человек может только стареть и разрушаться по всем этим причинам.

Но в своей клинике я столкнулся со следующим феноменом – те люди, которые зафанатели, ходят в клинику регулярно и занимаются на тренажёрах годами, не только избавляются от тех синдромов, о которых мы говорили прежде – гипертонии, диабета, атеросклероза, – у них не только повышается иммунитет, но они и внешне молодеют. Приходит человек в 87, а через пять лет его не узнать. Очень ярко этот эффект наблюдается на контрасте. Моя мама раз в год приходит ко мне в клинику на полтора-два месяца позаниматься, на большее её не хватает. При этом она даже мухлюет, сдвигает сроки и приходит не раз в год, как мы договаривались, а раз в полтора года… Так вот, вместе с ней в первый раз приковыляла заниматься одна бабушка. А когда через полтора года мать явилась на очередной месячный курс занятий, она эту старушку с трудом узнала – из бабушки та превратилась в женщину.

Эффект и вправду разительный и особенно он заметен при тяжелых патологиях. Мой любимый пример, который я уже частично приводил, – Лидия Алексеевна Махонова. Еще раз перечислю все ее недуги, чтобы освежить их в вашей памяти… Лидию Алексеевну привезли ко мне на каталке в 86 лет с мерцательной аритмией и 15-ю прописанными препаратами, ей хотели ставить водитель сердечного ритма. Сейчас Лидии Алексеевне 92 года, она не только отказалась от препаратов и начала ходить, у неё не только нормализовалось давление, но и ушла ишемическая болезнь сердца, пропала аритмия, что подтверждено клиническими обследованиями. Как это объяснить? Ведь аритмия – это поражение центральной нервной системы! Объяснить такое можно только регенерацией тканей, то есть омоложением. Ушёл атеросклероз, все сосуды чистые… Иными словами, в 92 года по состоянию организма она моложе, чем в 86 лет. О водителе сердечного ритма речь перестала идти уже после полутора лет занятий. Её кардиолог, вылупив глаза, сказал, что водитель ритма ей не нужен, а когда она призналась, что и таблетки не принимает, посмотреть на неё сбежались все врачи. Им это было непонятно, для них это было чудо в единственном экземпляре. Для меня это уже привычно, но мне надо было понять, что же происходит внутри организма.

Александр Шишонин «Медицина здоровья против медицины болезней»

Трудно представить себе исчерпывающие научные знания, которые в полной мере могли бы объяснить тайны молодости и старости, жизни и смерти. Современная наука, хотя и выглядит могущественно, но в такой сложной проблеме демонстрирует понимание лишь отдельных сторон законов бытия. К тому же многое зависит от развития самой науки. А она очень молода, самонадеянна и в значительной степени зависит от методов исследования. Если у пытливого ученого нет больше инструментов познания, кроме глаз, рук и собственной головы, то свои представления об устройстве мира он строит по результатам осмотра объекта исследования, его ощупывания и обнюхивания. О течении диабета врачи судили, пробуя на вкус мочу. Современные лаборатории определяют уровень гликозилированного гемоглобина в крови. С изобретением прибора для измерения артериального давления получили развитие представления о заболеваниях, связанных с движением крови по сосудам – гемодинамикой. Как только ученые изобрели электронный микроскоп – стали возникать теории жизни, связанные с изучением строения клетки. Как только исследователи проникли в ядро клетки, расшифровали структуру дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), которая несет наследственную информацию, – получили признание генетические теории старения. Примерно так наука прокладывает себе путь к пониманию законов жизни, старения и смерти.

Изучение сложных систем без достаточных представлений о законах их функционирования – процесс долгий и малопродуктивный. Представим себе партитуру сложнейшей симфонии жизни и музыканта-ученого, который видит не все ноты, а из тех, что видит, больше половины не знает. Кроме того, он не играет «с листа», ему нужно время, чтобы понять комбинации звуков. И это еще не все. У музыканта не все листы с нотами, а только часть их, к тому же они не пронумерованы, а лежат в случайном порядке. В результате получается, конечно, музыка, но не очень похожая на оригинал. Тем не менее, упорный меломан постепенно начинает улавливать отдельные фрагменты произведения. Идея симфонии жизни еще скрыта от него, он пока не может понять самого главного – содержания, формы и смысла произведения. Но он уже видит элементарную структуру отдельных частей, подвергает их анализу (раскладывает на отдельные ноты музыкальные фразы). Самые простые составляющие симфонии, такие, как партии ударных инструментов (в нашем случае – пульс и давление), он может записать и даже успешно воспроизвести. Пытливых музыкантов-ученых много, каждый из них по-своему интерпретирует доступные его пониманию фрагменты произведения, отсюда и множество теорий старения. Нет ничего удивительного в том, что знания, которые представляются фундаментальными, через некоторое время, не подтвержденные практикой, теряют свое значение, забываются. То, что кажется вершиной научных достижений, оказывается маленькой ступенькой на длинном пути познания. Не удивительно, что самым знаменитым, гениальным ученым было свойственно ошибаться и переоценивать свои достижения.

Евгений Алексеевич Широков «Третий возраст»

Когда говорят об естественной смерти человека, имеют в виду постепенное угасание всех жизненных сил организма, не вызванное какими-либо заболеваниями. Такое встречается исключительно редко. Вскрытия лиц, умерших в возрасте 100 лет и больше, в том числе, и старше 150 лет, показало, что все люди умирают от болезни, хотя многим может показаться, что тот или иной человек умер от старости. Дело в том, что наблюдается поразительное сходство старческой инволюции с патологическими явлениями. Хотя принципиально естественная смерть должна иметь место как определенная стадия в жизни любого существа вне связи с болезнью. Но тот факт, что, по мнению ученых, до сих пор еще ни один человек на земле не умер естественной смертью, то есть от старости, а во всех случаях от болезней – говорит о том, что биологические возможности продолжительности жизни человека еще не определены, что возраст 150–180 лет, который мы иногда (очень редко!) наблюдаем в жизни, не является пределом. Устранение болезни продлит человеку жизнь до пока еще не установленного предельного возраста.

Федор Григорьевич Углов «Сто лет для человека слишком мало»

Период старости – это новое приобретение человечества.

Валерий Михайлович Новоселов «Почему мы стареем»

На протяжении многих приближенных к нам веков существования человеческой цивилизации старость никакой социальной, а тем более медицинской, проблемой не была. Продолжительность жизни людей была небольшой, и до старости (в том немощном виде, в котором она представляется нам сейчас) доживали немногие. Средняя продолжительность жизни в первобытном обществе составляла 15–22 года, в Древнем мире – 20–30 лет. Незначительно увеличившись в Средние века и в эпоху Возрождения (25–30 лет), еще 200 лет назад она не превышала 40 лет. К концу XIX столетия жизнь среднего человека уже достигала 47–50 лет. Тенденция увеличения продолжительности жизни особенно отчетливо проявила себя в XX веке. Сначала в экономически развитых странах, потом и во всех остальных продолжительность жизни приблизилась к 60, а затем и к 70 годам. В первом десятилетии XXI века в некоторых странах Европы люди стали жить больше 80 лет.

Это не значит, что в давние времена все умирали молодыми. Статистический показатель средней продолжительности – это срез всей популяции, включая детей и молодежь. В обществе, где люди, в основном, не доживали и до 40 лет, были и 90-летние старушки и 100-летние старцы. Но высокая рождаемость в сочетании с огромной младенческой смертностью легко уравновешивала «личные достижения» немногочисленных долгожителей.

И все же, пожилые люди составляли заметный слой населения даже тогда, когда средняя продолжительность жизни приближалась к 30 годам. В XVI веке численность людей, доживших до 60 лет, в Англии составляла 8–9 %, во Франции – 7 %, в Японии – 9 %. В Киевской губернии Российской империи их было около 6 %. Многочисленные исследования останков древних людей представляют весьма убедительные данные о продолжительности жизни и причинах их смерти. В то время травмы и инфекционные болезни чаще всего приводили к преждевременной смерти. Но старые больные люди были и в те времена… Например, полуслепой, больной артритом старик (стоянка Шанидар, Ирак) с высохшей рукой мог жить, но, очевидно, только благодаря поддержке других членов племени.

Евгений Алексеевич Широков «Третий возраст»

Это трудно себе представить, но это так. Когда-то на нашей планете среди людей старости как бы и не существовало. Дело в том, что жизнь людей когда-то давным-давно была слишком коротка. Ее быстро прерывали болезни, которые лечить не умели, и свирепые дикий звери, охотящиеся на людей.

Вот у человека и не было достаточно той поры времени, которую мы сегодня именуем словом «старость». Должны были пройти века и даже тысячелетия, когда-то наконец человеку удалось перестать быть еще одним животным среди прочих и наконец-то почувствовать себя живым существом радикально особого свойства.

Шли многие-многие годы, человек на Земле начинал чувствовать себя все более уверенно. Сроки его жизни начали постепенно нарастать. Наличие разума и способности общаться друг с другом превратили нас уже в существа социальные. Возникло и понимание того, что в жизни нашей кроме рождения, детства и поры возмужания имеется еще и финальная стадия – старость, оканчивающаяся смертью.

В книге «Геронтопсихология» ее авторы, три психолога, Татьяна Николаевна Сахарова, Елена Геннадьевна Уманская и Наталья Афанасьевна Цветкова обсуждают старость как социальный феномен в истории человеческой культуры.

Они пишут:

«Сам по себе образ старости позволяет отразить ожидания и отношение общества к пожилым людям, как к социальному явлению. Среди распространенных образов старости выделяются такие трактовки, как «осень жизни», «время собирать камни», «время жатвы» и т. д.

Для рассмотрения социокультурных образов старости особое значение имеют три культурных линии – древних славян, античности и христианства.

Образ старости прослеживается уже в древнеславянской культуре: здесь встречается такое понятие как «старик» или «дед». Именно так именовали, как правило, лесного медведя, приносимого в жертву, или последний сноп, который оставляли на поле после уборки урожая, тем самым принося его в жертву богу умерших предков – Велесу».

Образ старости имел у древних славян величественное, космическое значение. Символизировал собой целостность, завершенность Рода, когда одно умирает, уходит и рождается новое, обеспечивая тем самым гармонию.

Тогда существовал и обряд умерщвления стариков. Он носил добровольный характер и ему «подвергались» наиболее достойные. Этот ритуал был необходимой, по мнению древних славян, ступенью попадания к богам. Данный обряд позволял пожилому человеку оказаться в центре празднества, сопровождаемого ритуал.

В русской культуре ее пословицы и поговорки демонстрируют амбивалентное отношения к старости. Это и возраст достижения мудрости, и период немощи, дряхлости. В книге «Геронтопсихология» эта мнение поясняется так:

«С одной стороны, это мудрец, хранитель традиций и олицетворение жизненного опыта: “Молодой работает, старый ум дает”, “Молодой на битву, старый на думу”, “Мал да глуп – больше бьют: стар да умен – два угодья в нем”, “Старого волка в тенета не загонишь”, “Детинка с сединкой везде пригодится” и т. д.

С другой стороны, старик немощен, несчастен, жизнь его – тяжелое бремя для него самого и для окружающих: “Человек два раза глуп живет: стар да мал”, “Дитя падает – бог перинку подстилает; стар падает – черт борону подставляет”, “Седина напала – счастье пропало”, “Сдружились старость с убожеством, да и сама не рада”, “Молодых потешить – стариков перевешать” и т. п.»

Обратимся теперь к другим культурным представлениям и традициям. Так, в Древнем Китае наблюдалось особое почтение к старости и старикам. Старые люди пользовались особым уважением, если они были физически здоровы, то период старости становился для них лучшим этапом жизни.

Даосские врачи полагали: долгая жизнь дается человеку за присутствие в нем Инь и Ян. Долгая жизнь была примером для окружающих. В такой восточной геронтофилии (любовь к старикам) можно увидеть и социальные мотивы: с мудростью в старости ассоциировалась устойчивость общества.

А вот в античности наблюдались и другие тенденции. У Цицерона встречается определение старости как «выпитой чаши», а у Пифагора – «зимы жизни». У Платона жизнь рассматривается как подготовка к смерти.

В античности возникает и противоположная геронтофилии тенденция – геронтофобия (страх, боязнь старения), Античные мифы полны сюжетов о том, что состарившиеся боги становятся злыми, мелочными и мстительными.

Еще две любопытные цитаты из книги «Геронтопсихология»:

«В христианской культуре образ старости определяется тем, что в ней обозначено не существовавшее ранее противоречие между миром и Богом, между земным и небесным, где перекрестком противоречия является человек, проходящий свой земной предел от рождения до смерти. Согласно христианскому учению, старость и смерть – это результат грехопадения и момент личностной эсхатологии в общем процессе эсхатологии человечества. Первичная причина старости и смерти сосредоточена в плотской, материальной природе человека, которую он обрел вследствие противоестественной направленности своей воли».

И последнее:

«Несмотря на двойственное отношение к старости, христианство (впрочем, как и другие религии) выработало ценностное отношение к старости: пожилым давалось время для подготовки к встрече с Всевышним, а после смерти была обещана встреча с ушедшими из жизни близкими людьми.

В Средние века появляется софийный образ старости, который связывается с достижением наивысшей мудрости, с возможностью постижения глубочайшей духовной тайны. Особую трактовку софийный образ старости находит в уникальном явлении православной культуры – старчестве. В этом явлении отсутствует как таковая биологическая составляющая, и старость рассматривается, прежде всего, как возраст достижения высшей степени духовности. В христианском образе святого старца заложена внутренняя “программа” и внутренняя “возможность” для каждой личности – достижение ее наивысшего потенциала».

Из многочисленных концепций и теорий старения прошлого можно выделить 2 тенденции, которые наблюдались со времени зарождения медицины до начала XX века.

1. Старость наступает вследствие постепенной потери «жизненной силы».

2. Старость наступает вследствие постепенного отравления от накопления ядовитых веществ.

Е. В. Сухова, В. М. Сухов «Старение и болезни»

Древние восточные мудрецы искали ключ к здоровой старости в поведении человека, в его отношении к окружающему миру. Более поздние взгляды на проблему старости были в большей степени материалистичны. Аристотель (384–322 гг. до н. э.) в трактатах «О молодости и старости» высказывал взгляды на причины старения, в основе которых было учение о «жизненной силе». Суть учения заключается в том, что с рождением человек получает запас жизненной силы, которая растрачивается со временем, что и проводит к старению, а затем и к смерти.

Евгений Алексеевич Широков «Третий возраст»

Илья Мечников пытался объяснить процесс старения несовершенством обмена веществ, при котором кроме продуктов, необходимых для жизнедеятельности организма, образуются, прежде всего в толстом кишечнике, и разнообразные токсические соединения, повреждающие клетки и ткани. Он предполагал, что токсинообразующие процессы в кишечнике можно резко ослабить с помощью кисломолочных бактерий йогурта, которые подавляют развитие в нем токсинообразующей микрофлоры. Это была первая попытка активного продления жизни с помощью определенной диеты.

Жорес Александрович Медведев «Питание и долголетие»

Биологический механизм старения можно сравнить с мотором старого гоночного болида, который на ходу начал тарахтеть и заглох. Своевременный технический осмотр автомобиля, периодическая регулировка, наладка и замена поврежденных деталей могли бы предотвратить выход мотора из строя. Но профилактическое обслуживание обходится дорого; для него не всегда есть время и деньги, из-за чего его проводят не полностью. Наш организм также требует профилактического обслуживания, и это сложное дело.

Рюди Вестендорп «Стареть, не старея»

Если рассуждать простецки, избегая ненужного наукообразия, то, прежде всего, следует отметить, что общее количество так называемы теорий старения насчитывает ныне порядка трех сотен. И на фоне этого изобилия мнений не очень понятно, приближается ли геронтология к реальному установлению причины человеческого старения или же нет.

Наблюдая за процессами старения, мы констатируем постепенную утрату элементарных физических и умственных способностей, будь то умение бегать, думать – всего того, что в молодые годы дается человеку без всякого труда.

Начинаем размышлять о причинах старения. И тут сама собой напрашивается мысль о том, что человеку от рождения дается какой-то запас жизненных сил. Он начинает их тратить и полностью опустошив свои, так сказать, энергетические закрома, умирает.

Процесс старения (не только человека, но и других живых существ) полон загадок. Поговорим об одной из них более подробно. Отметим, что сроки жизни неодинаковы для различных животных. Почему мыши и крысы живут (в среднем, конечно) два-три года, а собаки и овцы до пятнадцати? Отчего век кошек равен примерно десяти годам, а лошади или верблюда – сорока?..

Над этими вопросами ломал себе голову немецкий физиолог и гигиенист Макс Рубнер (1854–1932. Он, окончив Лейпцигский университет, ставший профессором гигиены в Марбурге, с 1891 года становится преемником Роберта Коха (1843–1910), открывшего туберкулезную палочку, на посту директора Гигиенического института в Берлине. В 1908 году Рубнер выдвинул «энергетическую теорию старения», другое название теории Рубнера «энергетическое правило поверхности».

Рассуждения Рубнера остроумны, логичны и убедительны. Природа, по его мнению, отпустила всем млекопитающим (правда, почему-то за исключением человека) одинаковый запас энергии на единицу веса: 180–190 тысяч килокалорий на килограмм (для человека, по Рубнеру, это число должно быть увеличено: до 725 800).

Это тот энергетический фонд (генетически запрограммированный), которым животное обладает с момента оплодотворения яйцеклетки и который оно может тратить до исчерпания, после чего обрекается на смерть. Получается нечто вроде заведенных часов. В один прекрасный момент произошло оплодотворение, это было счастливым началом, которое пустило часы в ход. И вот пружина раскручивается, пока не кончится потенциальная энергия, сообщенная ей заводом. Энергия истощилась, пружина раскрутилась – наступает смерть.

Рубнер рассуждал как физик, как термодинамик. Собственно, он перенес закон Ньютона, сформулированный для тел физических, на живые организмы. Теплотворное животное, имея температуру тела 36–37 градусов, начинает с момента рождения отдавать тепло в окружающую среду, которая, как правило, холоднее на 10–20 градусов и даже более.

Ну а теперь представим себе два камня – гигантский валун и маленькую гальку. Относительная (на единицу массы) величина поверхности валуна мала (она, что легко видеть, обратно пропорциональна радиусу шара), а у гальки – велика. Поэтому если нагреть валун и гальку до одинаковой температуры, то галька остынет гораздо раньше.

По той же причине дети мерзнут сильнее, чем взрослые. А теплокровные животные – птицы, медведи, волки, лисицы и другие звери – при переходе от тропического к умеренному и полярному поясам обитания становятся более крупными. Достаточно сравнить, скажем, бурого и белого медведей.

Но если бы эти камни – валун и галька – превратились вдруг в живые существа, то малютке (правило Рубнера) пришлось бы производить и тратить гораздо больше тепла, чтобы сохранить свою первоначальную температуру, нежели великану, у которого интенсивность обмена веществ может быть значительно более низкой.

Конечный вывод таков: маленькие живые существа «сгорают» гораздо быстрее, чем крупные. Потому слон живет восемьдесят лет (на воле – до двухсот лет), а мышь – всего два с половиной года.

Простые расчеты показывают, что один слон весит столько, сколько 200 тысяч мышей. Теплопродукция же 200 тысяч мышей в 10 раз больше, чем у одного слона. Поэтому мыши гораздо прожорливее. 200 тысяч мышей съедают продуктов той же калорийности столько, сколько их в состоянии съесть 10 слонов. Само правило Рубнера часто так и называют: «От мыши до слона».

Вот она, разгадка различной продолжительности жизни у животных (повторим: человек тут является пока малопонятным исключением). А отсюда следует, казалось бы, напрашивающийся вывод: каждый шаг, каждое движение должны, если прав Рубнер, укорачивать нашу жизнь, ибо все это ведет к дополнительным растратам бесценного, данного нам от рождения раз и навсегда энергетического «наследства».

Рубнеровское «энергетическое правило поверхности» невольно заставляет вспомнить роман Оноре де Бальзака (1799–1850) «Шагреневая кожа» и его героя – поэта Рафаэля де Валантена. Чем больше он порывался осуществить свои желания, тем сильнее сжималась шагреневая кожа…

Время показало, что Рубнер с его энергетической теорией был прав не до конца, его взгляды нуждались в поправках, в дополнении. Их сделал советский ученый доктор медицинских наук, основатель учения о возрастной физиологии Илья Аркадьевич Аршавский (1903–1996).

Профессор Аршавский знал теорию Рубнера со студенческих лет. Восхищался ею, как и другие физиологи, верил в ее непогрешимость, пока… пока собственный научный опыт не заставил его усомниться.

«Сорок лет назад, – вспоминал Аршавский (в беседе, она состоялась в 1978 году), – когда наша лаборатория занялась изучением индивидуального развития организма, мы тоже оказались в плену теории Рубнера. Как и прочие ее сторонники, мы были твердо убеждены: чем меньше животное, тем больше энергии ему приходится затрачивать, чтобы поддержать постоянную температуру тела. А значит, тем быстрее расходует оно одинаковый для всех млекопитающих энергетический запас и, следовательно, тем короче его жизнь.

А потом обратили внимание на несоответствия. Вот, к примеру, довольно близкие родственники – заяц и кролик. И по величине, и по весу они одинаковы. А значит, энергетические затраты и продолжительность жизни у них тоже должны совпадать.

Увы! Проворный и бойкий заяц гораздо активнее тратит энергию. Спасаясь от хищников, он мчится со скоростью поезда, в то время как кролик, попав в критическую ситуацию, прячется в норе. Выходит, заяц должен быстрее истратить свой энергетический лимит? Как бы не так! Кролик живет от 4 до 5 лет, а заяц – 10–12. В два-три раза дольше своего расчетливого собрата.

Или еще пара – крыса и белка. Опять одинаковые размеры и разная продолжительность жизни. Крыса живет 2,5–3 года, а белка – 10–15 лет. И таких пар наберется немало: корова и лошадь, летучая мышь и полевка, бурундук и крот, летающие и нелетающие птицы, дикий кабан и домашняя свинья и так далее и так далее…»

Аршавский рассказывал далее, как постепенно из приверженца рубнеровской теории, он сделался ее критиком. «В конце концов, – продолжал тогда Аршавский в разговоре с журналисткой, – мы выявили другую закономерность: жизнь организма, ее длительность, рост и развитие живых организмов зависят еще и от двигательной активности. Прямо противоположное тому, что утверждает Рубнер! Ведь из его правила следует, что всякое движение – неизбежное зло, ибо истощает «жизненную копилку».

А наши многолетние исследования показали, что движение связано не только с распадом органических соединений, образующих ткани, но и с восстановительными процессами. Ибо благодаря движению организм восстанавливает израсходованную энергию. Да еще как! Старается не просто добрать недостающее, возвратиться к исходному состоянию, а обязательно накопить больше, чем израсходовал. Не растрачивает, а как бы приумножает энергетический резерв и тем самым увеличивает продолжительность жизни. В политэкономии такой процесс называют расширенным воспроизводством, а у нас – индукцией избыточного анаболизма…»