Текст книги "Жизнь как бой"

Семья и Школа

Примерно в то же время Тадеуш ушел из Института психиатрии и начал работать мастером производственного обучения и инструктором по автоделу в обычной средней школе №615 на Верхней Красносельской. Его начальником был милейший человек Борис Львович Хаинсон, с которым они проработали бок о бок семь лет, пока в школе не закрыли автодело.

Средняя школа давала Таду много свободного времени и спортзал, в котором хозяйкой была сестра великих боксеров Лидия Ивановна Огуренкова. Две машины: грузовая и легковая, были тоже в распоряжении Хаинсона и Касьянова, давая возможность подработать, а главное было полное состояние покоя, необходимое Таду после громадных нагрузок, ведь тренировался он от трех до шести часов каждый день. Чтобы больше быть на улице, Тад с Преображенки в школу и обратно ходил пешком, иногда пробегая какую-либо часть пути, а это 5 км в одну сторону.

Администрация школы, зная квалификацию Тада, часто оставляла его подежурить на праздниках и выпускных вечерах, он прекрасно справлялся с этими обязанностями без патетики и криков «Банзай». Школьники в нем души не чаяли. Он спокойно разобрался с местными хулиганами к неописуемому восторгу директора школы, старого контрразведчика.

Тад и Лена всегда много работали. Своих детей они воспитывали сами. В результате они оказались не подготовлены идеологически в детском саду. Когда воспитательница как-то раз показала Соне портрет Ленина и спросила: кто это? Она ответила: «Дедушка». А Кремль назвала «замком».

Хотя они читали много сказок, девочки знали русских писателей, художников, они знали спорт, но школьные учителя ужаснулись: кто воспитывал этих детей, они что из глухой деревни? Оказалось, что родители – преподаватели.

В 1973– м Тад сдает на коричневый пояс, в 1974– м – на черный. Это была первая сдача на черный пояс в Москве человека, который учился у себя на родине, а не у иностранцев.

Экзамен принимали самые старые представители восточных единоборств: Володя Ковалев – джиу-джитсу, Слава Дмитриев, еще какие-то специалисты, имена которых уже стерлись в памяти. Тадеуш сдал все прекрасно. Осталось только повесить пояс. Поехали в больницу к Харлампиеву (он в это время сильно хворал) и спросили, можно ли вручать? Вердикт был таким:

– Можно и нужно!

Из группы самбо в том же зале в 1973– м году появился и стал тренироваться советский кореец Виталий Пак, а в следующем 74– ом в группу пришел лауреат премии Ленинского комсомола скульптор Александр Рукавишников, затем приведший с собой акробата, чемпиона мира Сергея Шаповалова. Это были непростые ребята, они, скоро обогнав «стариков», заняли в группе главенствующее положение. Группа очень много выступала с показательными выступлениями, а это можно было делать только при железной дисциплине.

Как-то раз спортсменов посетил большой чин из МВД Анатолий Иванович Костенко, и когда увидел, как Тадеуш сломал ударом кулака 6– сантиметровую доску, а Рукавишников ногой брус 12 см, он воскликнул, сдвинув кепку на затылок:

– Ребята, вас надо регистрировать как охотничьи ружья!

Несколько раз приходил на тренировки Владимир Высоцкий, приглашенный Алексеем. В зале мягкий полумрак, ребята тренируются, он сядет тихо в уголке и смотрит, никто к нему не пристает с расспросами, затем встает и так же тихо уходит. Он хотел написать гимн каратэ, хотел ощущение каратэ пропустить через себя, но сильно болел в ту пору и вот не сподобился.

Зимой 1975 года Масолкиным и Михайловым все-таки было принято решение о передаче группы самбо в группы каратэ, они просили Тадеуша тренировать их. На первую же тренировку пришел 101 человек. Из группы вышло много хороших и плохих людей. Некоторые из них, не усвоив моральный дух каратэ, а только его верха, приспосабливали под себя эту древнюю науку, оправдывая подчас свои гнусные действия.

В это время произошло плотное знакомство с армейским контингентом, так как в группах было много военных. В общем-то, все получилось, группы обучались, устраивались внутренние соревнования по Олимпийской системе. Но названия у Школы – не было.

Когда открыли еще две группы на самоокупаемости, одну взял продвинутый инструктор, комсомольский деятель Виктор Смекалин, а другую – Илья Спивак, ударник симфонического оркестра Большого театра. Вот у него-то в группе и начал заниматься доктор физико-математических наук Лев Слабкий, который на досуге, просматривая корейские словари, нашел иероглифы, соответствующие представляемой руководителями Школы духовной концепции, получилось СЭН’Э (путь жизни, дорога жизни, дело всей жизни).

Лев вместе со своим родственником Мишей Селезневым был переведен в группу Сэмпая, и получил премию сто рублей, что по тем временам было немало. Школа стала называться СЭН’Э.

Учитывая полное отсутствие обучения рукопашному бою в армии, Касьянов с учениками с 1975 года в спортзале «Фрунзенец» приняли участие в создании больших воинских групп.

Каждый входящий в зал мог увидеть три плаката: в центре висела эмблема Школы, слева – высказывание Ленина: «Неразумно и даже преступно поведение той армии, которая не стремится овладеть всеми приемами или методами борьбы, которые есть или могут быть у неприятеля… » Справа висел плакат со словами Брежнева: «Все, что завоевано Революцией, должно быть надежно защищено». Поди придерись!

Школа готовилась защищаться от идеологов коммунизма, а попытки придержать ее уже начались. Службы МВД и КГБ стали потихоньку вживлять своих агентов в группы тренирующихся. Но тем и хороша была система Школы, что наверх трудно было пробраться, сексотов просто и тривиально физически выбивали. Наверх в руководство Школы не пробился никто.

Сюда приезжали со всего Советского Союза, подраться, показать свою силу, научить Москву, конец был всегда один… странствующие самураи бывали всегда биты и больно.

Собственно приезжающим хотелось схватиться и побить Алексея Штурмина, но – опять работала система Школы, они должны были встретиться вначале со старшим учеником, а им был – Тадеуш. Ему было в удовольствие подраться. Бывали схватки жестокие и кровавые, но Тадеуш все равно выигрывал бои. Если же приезжала команда, то такие бойцы, как Саша Рукавишников, Сергей Шаповалов и многие другие в пух и прах разносили их.

«Ребята с Маяковки» были сильна духом, к ним медленно, но верно приходила известность и слава. Это стало пугать партийные органы. Им казалось, что создается государство в государстве. По сути, так оно и было, но партийцы никак не могли понять, что это спортивное сообщество – работает на Державу.

Вот примерно тогда и появилась в польском журнале «Спортовец» статья. Она называлась «Дети Маяковки». Этот журнал на польском языке у Касьянова сохранился до сих пор, польский журналист Cezary Matyjas писал:

«Po oficjalnym uznaniu zawodu. Kasjanow powołał w Moskwie sludio filmowe „Kaskader“, którego jest szefem W jago ramach planuje miedzy innymi otworzyć szkołę kaskaderów. Kaskaderzy, jak wspomnałem, przeważaią w karateckiej grupie Kasianowa, ale są w niej również studenci i przedstawiciele innych profesji. W grupie ludzi w kimonach można zauważyć również jedną kobitę. To Sonia Kasianow, córka Tadeusza – jedyna kobieta będąca instruktorem karate w ZSRR. Obecnie o sporcie tym mało się tutaj pisze, w prasie rzadko można spotkać notatkę o karate. Nie jest równtez dostępna literatura o wschodnich sztukach walkj.

Już niedługo – powiedział Kasjanow – karate będzie prawdopodobnie dyscyplmą oitmpijską. Może, doptero wtedy zechce ktoś nam pomóc. Wierzę, że i my pąedziemy na olimpiadę po medal…»

Все и так понятно без перевода…

В Школу зачастили комиссии и корреспонденты. Среди последних были честные люди, такие как экс-чемпион СССР и Европы по штанге Дмитрий Иванович Иванов, спецкорр. газеты «Советский спорт». Разобравшись во всем, он стал другом и писал хорошие нужные статьи, на всех уровнях поддерживая Школу, но особенно симпатичны оказались друг другу он и Тадеуш, которого Дмитрий Иванович близко принял к сердцу. Его хорошо знали в журналистской среде и уважали, его помощь Школе – была неоценима. Их дружба продолжалась до самой кончины Дмитрия Ивановича – от перенапряжения и стрессов отказало сердце. Он умер в 1992 году.

Обычно войдя в зал Алексей опускался на колени и кланялся.

– Что-то вы мне сегодня не нравитесь,– говорил своим ученикам ровным, немного глуховатым голосом Алексей Штурмин появившись так на тренировке в 1978 году,– что с вами?

По-кошачьи мягко он прохаживался перед четким, прямо-таки армейским строем.

Он начинал по-японски отсчет:

– Ити, ни, сан.

Человек сорок учеников повторяли за ним движения. Это были лучшие из более тысячи учеников Школы.

Все как один подобно шатунному механизму руки и ноги людей поднимались и опускались. Взлетали над головой с поражающей неосведомленных ловкостью и слаженностью.

Продолжая счет, Алексей вдруг взмахивал ногой сделав вертикальный шпагат. Потом когда упражнение закончились, он дал команду расслабиться. Все преобразились, превратившись из тигров в лебедей скользящих по глади озера.

Нарочитая свирепость и замысловатые как индийский танец приемы. За всем этим стояла многовековая система воспитания духа через воспитание тела. Каратэ – это беспредельная преданность и благодарность ученика учителю. Уважение, терпимость и внимательность. Тело становится гибким как лоза и крепким как сталь.

В те дни Школу посетил генеральный секретарь Европейского союза каратэ Пауль Хёглунд из Швеции. Посмотрев тренировку он сказал:

– Я побывал в сотнях школ, эта – одна из лучших.

– Главное для нас не доски разбивать,– объяснил Алексей Штурмин,– а воспитать всесторонне развитого человека. Каратэ этому помогает.

Короче говоря, Школа СЭН’Э развивалась, множество продвинутых инструкторов открыли группы по всей Москве, под началом Тада работали, как уже говорилось, Виктор Смекалин, Илья Спивак, Сергей Соколов, детскую группу доверили Ивану Мишневу. Небольшого роста, коренастый, скоростной, он как-то смешно и даже безграмотно говорил, но находил подход к детским душам, родители и дети были от него без ума.

Старшая дочь сэмпая Софья тоже занималась у него, хотя уже с четырех лет она бегала и занималась физкультурой с папой в саду у дома, потихоньку приобщалась к занятиям в Школе.

Каратэ она начала заниматься под руководством отца дома в 10 лет, затем с 11 лет занималась в детской группе спортзала «Фрунзенец» на Маяковке под руководством Мишнева. В 1979 году была переведена вместе с несколькими молодыми спортсменами в старшую группу, к Тадеушу Рафаиловичу на Цветной бульвар, в Дворец спорта «Мир». А детская группа и несколько начальных групп – остались на Маяковке. Естественно проходили отборы в старшую группу из младшей, а в младшую начинающие спортсмены – добирались просто «с улицы», проблем с набором не было, народ валом валил, многие хотели заниматься каратэ.

– Так я прилипла к этому виду спорта,– вспоминает Софья,– а он ко мне. Всю жизнь мне нравилось рисовать, заниматься дизайном интерьеров, чем я по сути дела до сих пор занимаюсь, но уже для себя и своих друзей.

Отец говорил ей: «Может, когда-нибудь поедешь учиться, будешь этим заниматься профессионально?» Но жизнь сложилась так, что пришлось заниматься совсем другим.

– Я не могу отделить свою жизнь от жизни отца.

В будущем она обошла своего инструктора Мишнева и заняла одно из главенствующих положений в иерархии Школы, а пока сэмпай, рожденный Скорпионом, жестко и требовательно подходил к воспитанию своих детей, самозабвенно любя их.

В 13 лет Софья приобрела первый опыт тренерской работы – заменяла Касьянова в тренировке группы сотрудников 135 отделения милиции Москвы в Лужниках. В 15 лет сдала на «красный пояс».

Множество прекрасных бойцов и спортсменов выросло в детской группе, один из них – чемпион Москвы 80– х годов юниор Варуджан Григорян уехал в США и, разъезжая по Штатам, громил там бойцов любого калибра, практически не встречая сопротивления. У Ивана Мишнева начинал и лидер русских националистов Баркашов. Да… пути Господни неисповедимы!

Попадание в Школу неблагонадежных лиц или уголовных элементов было исключено, потому что в секцию или группу брали по протекции; тот, кто приводил будущего ученика, ручался за него письменно.

Странные встречи

Алексей Штурмин побывал в нескольких туристических поездках по капиталистическим, как тогда говорили, странам, где наблюдал тренировочный процесс западных школ и имел возможность убедиться, что и их Школа СЭН’Э развивается и идет правильным путем.

Алексею и Тадеушу хотелось сравнить: а чем же занимаются их оппоненты из того же «Динамо» на Петровке, 26? Приглашение посетить этот зал руководители СЭН’Э получили не сразу, с большим трудом, ведь там занимались люди из КГБ!

И вот, наконец-то Леша, Тад и Володя Томилов – приехали на Петровку. Время в запасе еще было и ребята – зашли в аптеку, что прямо напротив арки, у входа в зал.

Из окна они увидели, как подкатила машина японского посольства, из нее вышли два японца с прекрасными фотоаппаратами и долго топтались, оглядываясь, как бы наблюдая: не следит ли кто за ними? Но все вроде бы было спокойно и они – нырнули в арку.

Ребята последовали за ними, раздевшись, спустились вниз, довольно большой спортзал был в подвале. Тренировку проводили братья Эдлины, а сенсей Сато, присланный профсоюзами каратэ Японии, стоял и руководил процессом одетый не в кимоно, а в обычную одежду. Какая-то шушера бросилась было выпроваживать ребят, Тада и Лешу, но с ними был еще русский переводчик с японского. Он что-то быстро сказал Сато и тот мановением руки остановил «сексотов».

В зале тренировалось человек двадцать и те двое фотографов из арки, усиленно работая фотоаппаратами, снимали наших секретных агентов в фас и профиль. У Алексея и Тада глаза полезли на лоб от удивления и возмущения: их – советских долгое время не пускали сюда, а японцам снимать выходит можно! Ситуация была предельно ясна. Кстати, «большой друг» СССР г-н Сато, более двух десятков лет занимаясь непонятно чем, потихоньку для прикрытия подтренировывая сотрудников МВД и КГБ.

Ребята через своих друзей сообщили об этом руководству 5 Управления КГБ, те сначала даже не поверили, а, проверив, рвали на себе волосы. Сато же, тем временем, спокойно вывозил серебряные и золотые оклады икон, драгоценные камешки. Был уличен на таможне, но по какому-то непонятному обстоятельству… оставлен в СССР.

Алексею и Тадеушу работники КГБ высказали слова признательности и благодарности. А братья Эдлины, «очень любящие Россию», решили через несколько лет, что им лучше жить в Америке…

Уходя тогда из зала, ребята предложили Сато спарринг, но тот ответил:

– Не все решает кумитэ.

Руководители СЭН’Э из вежливости согласились и откланялись. Ребята понимали, что с такой постановкой дела и такими тренерами правоохранительные органы – долго-долго будут терпеть неудачи, что, в общем-то, и сейчас соответствует истине…

В спортзал Университета им. Патриса Лумумбы они не пошли, узнав, что там занимались полторы калеки, это было не интересно.

Ученики Школы продолжали много выступать. Их пригласило командование училища Верховного Совета, ребята провели классное выступление и командиры захотели научить этому курсантов, но одно дело хотеть, другое дело дать возможность организовать процесс обучения.

Туда безрезультатно ездил преподавать ученик Касьянова, Володя Дюков, но после нескольких посещений обучение прекратилось.

Комсомольцы из ЦК ВЛКСМ постоянно пытались подтянуть под себя это развивающееся движение, часто приглашая Штурмина и Касьянова в свой комсомольский лагерь «Олимпиец», что в Шереметьево, там со спортсменами общались комсомольские боссы, товарищи Мишин и Пастухов.

Семь раз приглашал к себе команду инструкторов Школы бывший летчик-испытатель, Герой Советского Союза, полковник Георгий Константинович Мосолов, тогда уже директор Высшей комсомольской школы (ВКШ). Контингент присутствующих и занимающихся состоял в основном из уроженцев стран Южной Америки, Африки, Палестины. Ребята из СЭН’Э, всё рассказав и показав, предложили этой разноцветной толпе поспаринговать, но вышли только трое, считавшихся подготовленными. Их быстро и без труда уложили на пол, они очень не любили переносить боль, их лица были полны страха. Правда, на телах некоторых были видны шрамы, то ли следы пыток, то ли еще чего.

Ездить к ним было противно, но таким образом Школа имела прикрытие. И все же коммунисты не считали Школу своей: то втихаря ревизию Отдела милиции по борьбе с расхитителями социалистической собственности (ОБХСС) натравят, то какую-либо идеологическую комиссию райкома партии пришлют. Брезгливая мина на лицах партчиновников присутствовала всегда.

Несколько нужных выступлений было организовано на офицерских курсах «Выстрел», что в Солнечногорске, где тоже присутствовал темнокожий контингент. Инструкторов СЭН’Э, переодев, выдали за армейских, и африканцы – поражались спецподготовке нашей армии. Маршал бронетанковых войск, знаменитый Олег Александрович Лосик, присутствовавший на этих выступлениях, подошел поблагодарить и пожал инструкторам руки, сфотографировался с Касьяновым и его старшей дочерью Софьей.

Поскольку в Школе к тому времени занималось около тысячу пятисот человек только в Москве, довольно трудно было уследить за работой отдельных инструкторов, которые открывали группы в новых строящихся районах и в Подмосковье. Ездить туда было далеко и неудобно. Тем не менее, Штурмин и Касьянов приехали посмотреть на группу Володи Томилова, тренировавшуюся в Кунцево.

С удивлением руководители Школы увидели несколько красных поясов, присвоенных спортсменам самостийно Владимиром. Техника и моральный дух вызывали сильное сомнение, и Томилов крутился «как карась на сковородке». Кстати, таким по жизни он и остался, плюя на каноны Школы, которыми никогда не старался проникнуться. Много раз у Штурмина и Касьянова возникало желание расстаться с ним, но вот почему-то терпели. Только в 1977 году, сделав вид, что законопослушный ученик Школы, кое-как он сдал на черный пояс. Пройдет немного лет и станет ясно, что это было маской.

Попытки своевластия и неправильной трактовки идей Школы жестоко пресекались сэмпаями, но уже в глубине здания под названием «Школа СЭН’Э» наметилась маленькая трещинка. Нужен был только прецедент, встряска, чтобы разрушение пошло дальше…

Институт военных переводчиков по инициативе своего замполита, генерал-лейтенанта Рыбникова, пригласив Касьянова к себе на работу, с 1978 по 1979 гг. практиковал каратэ и рукопашный бой, одновременно обучая от шестисот до девятисот курсантов. Тадеуш Рафаилович превосходно справлялся с такой многочисленной аудиторией и прекрасно выполнял поставленные задачи.

Когда в Москве собирались провести Олимпийские игры, люди с Петровки подъехали к Таду и попросили заполнить анкету для того, чтобы он занялся подготовкой отряда безопасности Олимпийской деревни.

Он удивился, но на самом деле зря, ведь он был старший тренер Центральной школы каратэ. У него занималось много и чекистов и милиционеров и военных. Наверное, это их подвинуло выбрать именно его.

Они взяли его заполненную анкету, увезли с собой. Проходит неделя, две – молчок, никакого ответа. Потом приходят еще:

– Давайте,– говорят,– еще заполним анкету.

Тад заполнил еще раз.

Проходит еще месяц. Снова визит:

– Заполните еще анкету.

– Зачем?– удивился Касьянов,– я уже два раза заполнял!

– Тадеуш Рафаилович, так надо.

Надо так надо. Он заполнил, и – они пропали уже окончательно.

Его это не удивило, не расстроило. Он всегда знал, что такие козни и интриги, были, есть и будут в этих службах. Несколько раз к нему обращалась окружная контрразведка МВО:

– Что нового в тактике уличных боев?

Но Тадеуш Рафаилович всячески уклонялся от контактов с ними:

– Если я начну объяснять эти методы, они вам очень не понравятся,– сказал он.

– Да нет, Тадеуш Рафаилович, не волнуйтесь, давайте взаимодействовать.

В общем, постепенно у него складывалось впечатление, что с ними работать вообще нельзя. Там люди не то, что не интеллигентны, они не жалеют своих, а уж приходящих со стороны – и подавно.

Когда он несколько позже стал печататься в журнале «Боевые искусства планеты», с этим журналом сотрудничал, публиковал свои статьи некий инструктор, рассказывавший, что существовали такие подготовки систем рукопашных боев, в результате которых подготовленную команду потом просто уничтожали. Дело в том, что ученик с недобросовестным учителем – делаются в какой-то момент замкнутой системой, отдельной от остального мира. Хозяин в ней – учитель. С помощью пресловутых тайных знаний и упражнений, которые работают как насос, он просто выкачивает энергию из занимающихся.

Выражаясь медицинским языком, в учениках на определенном этапе – развивают контролируемую шизофрению, разрушительное безумие, сродни тому, что было в арсенале древних скандинавских бойцов берсерков. Но она в любой момент может выйти из-под контроля. Зачем же нужны такие люди? Они опасны в повседневной жизни. Поэтому после выполнения задания команда подлежит ликвидации.

«Спасибо, дорогие товарищи спецслужбисты,– подумал Касьянов.– Я с вами работать не собираюсь. Только с армией».

Он всегда предпочитал традиционный спорт, делающий людей сильными и здоровыми, помогающий жить, а не наоборот.

Зимой 1981 года попросился присутствовать на тренировке заведующий отделом Московского Облисполкома по фамилии Юшкевич, сам он оказался родом из Норильска и был мастер спорта по штанге. Он занимал пост замполита ЦС «Динамо» в майорском звании.

Приехав на тренировку, он попросил провести ее по всем канонам востока, со всеми правилами этикета. Тренировались тогда в школе №527 на Павелецкой набережной и, как оказалось, последние месяцы. Опять помогли «друзья» из Спорткомитета Москвы: Милованов (кстати, аттестованный Тадом как тренер-преподаватель в 1979 году) и Воронцов, начальник отдела массовых игр. Ссылаясь на Приказ министра Высшего и среднего образования, запрещающий использование спортзалов школ для занятий секций каратэ, два этих «милых» человека вскоре отняли у них зал…

Сел Юшкевич на лавку и стал смотреть. Тренировка была обычной, насыщенной по нагрузке и довольно жесткой. Тад искоса наблюдал за ним, иной раз даже подходил, чтобы пояснить значение того или иного действия, приема. Тот следил за тренировкой с напряженным интересом, а когда она закончилась, спросил:

– Нельзя ли побывать и поужинать у вас дома?

– Нет ничего проще,– ответил Тад.– Сейчас только предупрежу жену, чтобы что-то приготовила.

– Что меня больше всего поразило,– сказал Таду Юшкевич в машине, когда они ехали к нему домой,– так это то, что ни у одного вашего ученика на лице не отображалось никакой злобы и желания отомстить даже тогда, когда партнер пропускал тяжелый удар. Секундная остановка, легкий поклон один другому, улыбка понимания и спарринг продолжается. Как вы этого достигаете?

Ну, как объяснить материалисту духовное? Тад ответил:

– Все это вырабатывается в процессе многих лет тренировок. Задача тренеров: сначала сделать ученику голову, а не мышцы. Ученик изучает в процессе тренировок историю вида спорта, этикет, который, кстати, направлен не на унижение, а на привитие вежливости не только в Школе, но и в жизни, и на воспитание характера.

– Теперь я понимаю, почему за вами идет молодежь. Очень зрелищный и притягательный вид спорта,– заметил Юшкевич.

Дома были обычные кислые щи с грибами, каких-то два салата, картофельная запеканка, ну и хороший чай. Юшкевич был приятно удивлен их отношениями с Леной и тем, что у них в доме – не пьют спиртного.

– Да, у вас в семье просто идиллия,– сказал он, вставая из-за стола.– Спасибо за прекрасно проведенный вечер, я – на вашей стороне! Вы всегда можете на меня положиться и сослаться, вот вам мой телефон. Я попытаюсь стать вашим учеником, буду даже самым прилежным из всех, но в смысле философии и духа постараюсь вас переубедить.

Вот так воздействовал Тадеуш Рафаилович на идеологов коммунизма. Обеспокоенные «руководящие товарищи», в данном конкретном случае пытались как-то изучать и влиять на руководство Школы СЭН’Э. Очевидно, восточные единоборства – всколыхнули у массы занимающихся как положительные, так и отрицательные качества.

Думается, что именно этим объясняется та жестокая борьба между стилями каратэ, клубами, школами, федерациями. По сути дела, просто, развернувшаяся во всех концах и уголках Союза на протяжении многих лет, борьба между отдельными личностями. Борьба, тайно изнутри подогреваемая спецслужбами и чиновниками Госкомспорта.

Гнетущая обстановка в стране также повлияла на распад многих союзов. Не обошло стороной это явление и Школу СЭН’Э. Пришлось избавиться от некоторых старших сэмпаев, понимавших субординацию в Школе только как власть и деньги себе. Отринутые, в большинстве очень скоро они были забыты, так и не оставив следа ни в спорте, ни в движении традиционного каратэ и рукопашного боя. Некоторые погибли: либо морально, а порой и буквально – в, разного рода, преступных конфликтах.