Текст книги "Незаконная деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве, средства предупреждения и нейтрализации"

В наиболее общем плане нельзя сказать, что первый тип совершает меньше нарушений, чем второй. Как уже было оговорено, в большей степени этот вопрос зависит от морально-этических качеств юриста, от уровня его правосознания, честности и порядочности.

Прежде всего, уже само проявление защитником в своей работе низкой квалификации, при определенных условиях следует признать грубым нарушением норм адвокатской этики (См. гл. 9). Как отмечает Ю.Ф. Лубшев, если президиум коллегии[126]126
  Президиум коллегии адвокатов – наименование руководящего органа адвокатских образований до вступления в силу действующего закона об адвокатуре.


[Закрыть] установит низкое качество профессиональной работы адвоката, не обеспечивающее оказание надлежащей юридической помощи гражданам, то это влечет исключение из коллегии адвокатов[127]127
  Лубшев Ю.Ф. Адвокатура в России: Учебник. – М., 2001. – С. 254.


[Закрыть].

Принятие защитником поручения, которое он заведомо не может выполнить в силу ненадлежащей квалификации, порочит честь и достоинство не только его самого как адвоката, но и умаляет авторитет всей адвокатуры. Если защитник участвовал в деле, по которому, как выяснится в последствии, лицо было необоснованно осуждено, либо был вынесен оправдательный приговор после прекращения участия в деле такого адвоката – данные обстоятельства, при наличии соответствующей жалобы, уже сами по себе могут быть поводом для квалификационной коллегии адвокатской палаты к рассмотрению вопроса об ответственности адвоката[128]128
  Конечно же только поводом, а не безусловным основанием привлечения к ответственности. Подробно об этом см. 5.6., а так же: Гармаев Ю.П. Ответственность адвоката перед подзащитным за ненадлежащее исполнение обязанностей. // Журнал российского права. – 2003. – № 6. – С. 34–38.


[Закрыть].

Кроме того, именно неквалифицированная часть адвокатского сословия идет на незаконные, а порой и преступные компромиссы с органами следствия («коррумпированные» адвокаты), часто они боятся напрямую конфликтовать со следствием, действуют вопреки интересам своих подзащитных, получают неразумные по сравнению с уровнем оказанных услуг гонорары, подводят своих подзащитных, старясь им помочь. Чаще других неквалифицированные адвокаты дают необоснованные гарантии, допускают недобросовестную саморекламу[129]129
  См. нормы этики в гл. 9.2.


[Закрыть], осуществляют посредничество между арестованным и его соучастниками, находящимися на свободе (См. 7.2) и т. д.

И, кроме того, поскольку они обычно не пользуются популярностью у клиентов, то за любую хорошо оплачиваемую, связанную с чем угодно работу, они чаще всего готовы идти на любые нарушения, по принципу «все что угодно за ваши деньги!». Им больше присущи явные, наглые, не всегда даже разумно мотивированные средства незаконной защиты.

Категория высококвалифицированных адвокатов, разумеется, выглядит совершенно иначе, чем их слабо квалифицированные коллеги. Характеристики противоположные. В редких случаях такой адвокат пойдет на действия против своего клиента. Репутация для него намного дороже сиюминутных выгод, поэтому такие специалисты редко бывают ««коррумпированы» с представителями стороны обвинения. Как правило, они не идут на противозаконный компромисс со следствием. Только если этот компромисс будет действительно выгоден подзащитным. Да и то, соглашение с таким адвокатом и его подзащитным может «высосать много крови» у следователя, хотя и должно вызвать искреннее уважение к профессиональной хватке защитника.

Адвокат такого рода хотя и легко при необходимости идет на конфликт, но выдерживает в нем чаще корректную позицию. Квалифицированный адвокат не нуждается в таких методах как препирательства с судьей, унижение и ложная компрометация участников процесса, заявление надуманных и беспредметных жалоб и т. п. Его арсенал средств и приемов достаточно богат, чтобы не опускаться до действий, унижающих собственное профессиональное и личное достоинство. Зато им будут использованы все ошибки и нарушения, допущенные следствием. Не только прямое нарушение, но и любой недочет, недоработка, упущение со стороны расследования может мгновенно стать козырем защиты. Но такого рода действия, в целом, не нарушают норм адвокатской этики. Поймать следователя на ошибке и использовать ее для защиты, полагаю, чаще можно отнести к заслугам адвоката.

К примеру, часто в ходе допросов следователь по ошибке ставит не ту дату проведения следственного действия или время, не соответствующее действительности. Так, в моей практике был случай, когда я написал дату допроса вместо «1 мая» – «1 марта». А дело было возбуждено 30 апреля. В другом протоколе допроса по тому же делу была допущена досадная опечатка: вместо времени допроса: «с 20.00 до 21.15» было отпечатано: «с 23.00 до 21.15» (ночное время с 22.00 до 6.00. См. п. 21 ст. 5 и ч. 3 ст. 164 УПК РФ). По заявлению адвоката оба протокола, как и содержащиеся в них показания были признаны мною недопустимыми. Пришлось передопрашивать свидетелей. И хотя мы с защитником оба понимали, что фактически никаких грубых нарушений закона не было – формальное нарушение налицо, и действия адвоката, безусловно, правильны, а его внимательность заслуживает похвалы.

Хотя, анализируя собственный опыт, могу сказать, что квалифицированный и опытный адвокат чаще всего не будет тратить время и нервы на многочисленные мелкие, несущественные нарушения, не влияющие на правовые решения по делу. Он скорее корректно укажет на эти ошибки следствию и подчеркнуто «закроет на них глаза», налаживая тем самым психологический контакт с процессуальным противником. И надо признать, что он тем самым, как правило, добьется большего, чем тот адвокат, кто будет строчить жалобы на каждую «помарку» в процессуальных действиях и документах.

Наибольшая опасность безнравственной части высококвалифицированных адвокатов заключается в том, что именно таких специалистов берут на службу организованные преступные формирования. Они часто становятся «вовлеченными» адвокатами (См. ниже), бывает, что консультируют преступников не только после, но и до, и во время совершения преступления, т. е. становятся его соучастниками. И тогда раскрыть такое преступление – задача весьма сложная. Разумеется, такие адвокаты высокооплачиваемы. Часто их гонорары имеют свое происхождение из пресловутого «общака», иное «грязное» происхождение.

В рамках проведения конкретных следственных и судебных действий такие защитники проявляют особый профессионализм, прежде всего при допросе. Выявление заведомо ложной недопустимости (5.18) и недостоверности показаний свидетеля (потерпевшего), доведение их до абсурда, понуждение к изменению свидетелями своих показаний посредством незаконных приемов, подстрекательство к даче заведомо ложных показаний, фальсификация вещественных доказательств, посредничество во взяточничестве – вот далеко не исчерпывающий перечень основных незаконных средств и методов их профессиональной защиты. Причем, практически все эти действия будут скрытыми, трудно изобличаемыми.

Конкретные проявления незаконных методов защиты этих типов адвокатов так же находятся в тесной зависимости от свойств личности их процессуальных противников. Как уже говорилось, с опытными, высококвалифицированными следователями считаются все адвокаты. Их уважают. Неквалифицированные защитники их порой попросту бояться. Не мудрено, ведь грамотный следователь может не только свести на нет все скудные и примитивные, как законные, так и незаконные средства защиты, но еще может просто и доходчиво продемонстрировать подзащитному насколько неграмотный попался тому адвокат, т. е. дискредитировать его. Иногда опытные следователи делают это умышленно, а порой и неэтичными средствами. Это может повлечь отказ обвиняемого от конкретного защитника, невыплату гонорара и т. п. Поэтому неквалифицированный адвокат, если у него есть выбор, а такое бывает редко, постарается не участвовать в деле, где ему противостоит сильный процессуальный противник. Ну, а если довелось, то, прежде всего, попытается наладить с ним добрые взаимоотношения, «втереться в доверие», попробовать стиль работы «коррумпированного» адвоката и т. п.

Еще одну из множества возможных классификаций типов защитников хотелось бы привести в этой части работы. Это деление адвокатов на:

– вовлеченных в организованные преступные формирования (Далее – «вовлеченные» защитники);

– и не вовлеченных в таковые (См. Приложение 5 п. 3.1–3.2).

Адвокат, вовлеченный в организованную преступную группу (сообщество), как правило, оказывает им свои услуги на постоянной основе, «курирует» дела ОПГ (ОПС), консультирует о способах подготовки, совершения и сокрытия преступлений, средствах и методах выявления, раскрытия и расследования, применяемых правоохранительными органами.

По мнению Г.А. Зорина, защитники, включенные в систему защиты транснациональных преступных организаций, прошли естественный отбор, заявив о своей активной атакующей позиции, которая не позволяет следователю рассматривать защитника как бессловесную процессуальную неизбежность[130]130
  Зорин Г.А. Криминалистическая методология. – Мн., 2000. – С. 542.


[Закрыть].

Как отмечает В.Е. Корноухов, нередки случаи внепроцессуальной заинтересованности адвокатов. Более того, имеют место факты «содержания» защитников, поэтому они выполняют не только процессуальные функции, но и передают подозреваемым заранее подготовленное алиби, служат каналом передачи информации между преступной группой и задержанным[131]131
  Курс криминалистики. Особенная часть. Т.1. Методики расследования насильственных и корыстно-насильственных преступлений / Отв. ред. В.Е. Корноухов. – М., 2001. – С. 170.


[Закрыть].

В случае если член ОПГ (ОПС) попал в поле зрения правоохранительных органов, такой адвокат мгновенно прибудет, чтобы приступить к защите на как можно более ранней стадии расследования, а при необходимости, станет адвокатом свидетеля, чтобы, по меньшей мере, информировать организованное преступное формирование о ходе расследования по делу (См., например, 1.11; 5.9 и др.). По делу с участием такого защитника подозреваемый (обвиняемый) вряд ли будет признавать вину и содействовать расследованию, если только по какой-то причине это будет выгодно самому преступному формированию.

Так, защитник иногда «сдает» следователю эпизоды дела, которые изначально проиграны. Практике известны случаи, когда преступные группы сдают через защитника не только проигранный эпизод, но самого исполнителя. Иногда преступные группы сдают такого второстепенного члена для «расчетов» с оперативными правоохранительными службами для создания видимой активности раскрытия. По тюремной классификации этих людей называют «громоотводами», которые нередко сознательно берут на себя чужую вину, чтобы создать иллюзию раскрытия преступления, а после полугода расследования через адвокатов представляют неоспоримое алиби… что для следователя является ловушкой[132]132
  Зорин Г.А. Указ. соч. – С. 547–548.


[Закрыть].

Особенно безнадежно дело, если верхушка преступного формирования имеет прямые или опосредованные коррумпированные связи с руководством правоохранительного подразделения. В этом случае следствие превращается в фарс, а следователь из процессуально самостоятельного лица превращается в заложника, «ложась между молотом и наковальней», где «молот» – собственное коррумпированное руководство, а «наковальня» – организованное преступное формирование[133]133
  Подробно о противодействии расследованию со стороны работников правоохранительных органов см. Карагодин В.Н. Преодоление противодействия предварительному расследованию. – Свердловск, 1992. – С. 155–169.


[Закрыть].

Свидетелей по делу, где участвует вовлеченный защитник ОПГ (ОПС) может не быть вообще или они в дальнейшем изменят свои показания. Как отмечает Л.В. Брусницын, очевидно, что участие в посткриминальном воздействии защитников не является типичным, но, тем не менее, защитники проявляют интерес к адресам и другим данным свидетелей не только для получения характеризующих свидетелей сведений, но и для оказания на них воздействия со стороны «связей» преступников; передают от содержащихся под стражей подзащитных оставшимся на свободе соучастникам указания, на кого из потерпевших, свидетелей и каким образом воздействовать; будучи предупрежденными о недопустимости разглашения данных следствия, сообщают их заинтересованным лицам, осуществляют связь между членами организованных преступных групп, содержащимися под стражей и находящимися на свободе, наконец, непосредственно участвуют в посткриминальном воздействии[134]134
  Брусницын Л.В. Ограничение права на свидание защитника с подзащитным в национальном и международном праве. // Государство и право. – 2002. – № 11. – С. 105. Эти и другие виды незаконной деятельности защитников будут подробно описаны в последующих главах работы.


[Закрыть].

Криминальные структуры в своем регионе, как правило, знают лучших, наиболее квалифицированных и популярных адвокатов, имеющих наиболее обширные связи в правоохранительных органах. Именно они больше всего подвержены риску быть вовлеченными в организованную преступную деятельность. Соблазн весьма велик и очень жаль, что ему часто ничто не противостоит, кроме профессиональной чести и совести адвоката.

В общем, «вовлеченный» и при этом высококвалифицированный адвокат[135]135
  К счастью, это не всегда одно и тоже. Вовлеченными бывают и неквалифицированные адвокаты.


[Закрыть] в нынешней криминальной обстановке – это одно из самых опасных проявлений преступного мира, организованной преступной деятельности. Это самый сильный, жестокий и беспринципный противник, точнее враг правоохранительных органов. На борьбу с «вовлеченными» адвокатами необходимо обратить самое пристальное внимание всем правоохранительным органам. Не должна остаться в стороне и наука. Между тем, этот вопрос мало исследован в науках криминального цикла.

Диагностируя процессуального противника, прежде всего следователя, «вовлеченный» защитник не только огорчается его высокой квалификации и опыту и радуется неопытности и безграмотности, но и тестирует следователя на предмет его склонности к коррупции, взяточничеству, отношению к незаконным компромиссам с преступностью[136]136
  Мы говорим о незаконном компромиссе, поскольку имеются многочисленные варианты законных, допустимых сделок с правосудием. См. гл. 10.1., а так же, например: Компромисс как эффективное средство в борьбе с преступностью // Актуальные проблемы прокурорского надзора. Сборник статей. Выпуск № 4. – М., 2000. – 116 с.; Аликперов Х.Д., Зейналов М.А. Компромисс в борьбе с преступностью. – М., 1999. – 84 с.


[Закрыть].

Настоящий праздник для «вовлеченного» адвоката – встретиться со слабым, неопытным, с низкой квалификацией процессуальным противником (впрочем, как и для любого другого адвоката). Но если к тому же следователь (дознаватель, прокурор и др.), склонен к коррупции, незаконным компромиссам с преступниками, демонстрирует недовольство своим материальным положением, «вовлеченный» адвокат уже заранее празднует победу. Напротив, если на пути такого защитника стоит опытный, грамотный и принципиальный следователь, порядочный человек – главной, стратегической задачей незаконной защиты станет замена, либо физическое устранение, дискредитация такого процессуального противника. Для этого в ход пойдут сбор и распространение компрометирующих материалов, шантаж, провокация взятки, клевета, доносы, надуманные ходатайства об отводе и т. п.

Это совсем не обязательно специалист более низкой квалификации. Просто грамотный адвокат, добропорядочный, законопослушный гражданин, человек с моральными и нравственными устоями никогда не пойдет в услужение к преступникам, т. е. не станет делать что-либо сверх того, что позволяет ему профессиональная этика, ни за какие деньги не допустит, чтобы на его репутацию легла тень, чтобы его жизнь и здоровье, жизнь и здоровье его родных и близких подвергались постоянной опасности.

Так, по данным следователя В.И. Каратаева из Екатеринбурга, только в 1992 году в Свердловской области правоохранительные органы предотвратили убийства двух адвокатов. Оказывается, бандиты вынесли им смертный приговор за то, что они слишком рьяно и успешно защищали заклятых врагов этой группировки, от которых гангстеры мечтали отделаться законным путем, да не вышло[137]137
  Каратаев В.И. Запачканные мундиры. // Записки криминалистов. Вып. 3. / Под ред. Образцова В.А. – М.,1994. – С. 113.


[Закрыть].

Как бы в противовес классификации свойств личности адвокатов на «вовлеченных» и «невовлеченных», можно с весьма высокой степенью условности выделить две группы, исходя из того, на каком уровне конструктивности отношений они находятся с конкретными следователями, дознавателями, прокурорами, а иногда и с целыми подразделениями (следственными отделами, отделами дознания и проч.).

По этому основанию всех защитников, подчеркиваем – весьма условно, можно разделить на:

– имеющих хорошие личные, профессиональные и при этом длительные (долговременные, от дела к делу) контакты с должностными лицами и целыми коллективами (далее, для краткости – «контактный» адвокат);

– не имеющих таких контактов («неконтактный» адвокат) (См. Приложение 5 п. 4.1–4.4).

Ко второй группе относятся адвокаты, которые не считают для себя возможным идти на компромиссы с процессуальным противником, «закрывать глаза» на какие-либо, пусть даже не значительные нарушения и ошибки следователя, даже если это не влияет на интересы его подзащитного. По делам, где позиция обвиняемого заключается в полном отрицании вины, привлекаемый крайне отрицательно относится к сотрудникам правоохранительных органов, позиция такого защитника выглядит уместной. Однако очень часто эта позиция входит в противоречие с интересами клиента.

Например, по делу о преступлении небольшой и средней тяжести (ч. 2 и 3 ст. 15 УК РФ) следователь, при полной доказанности вины, допускает освобождение обвиняемого от уголовной ответственности по нереабилитирующему основанию (ст. 75–76 УК РФ), в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом (ст. 25 и 28 УПК РФ). Но в данных случаях речь идет, как правило, о праве стороны обвинения, а не об обязанности. Разумеется, инициатива в принятии такого правого решения может исходить, прежде всего, от защитника. «Неконтактные» защитники реже подают соответствующие ходатайства и/или добиваются освобождения клиента от уголовной ответственности.

Крайним проявлением неконтактности, «экстремистами» в среде адвокатов этой группы являются «адвокаты-скандалисты». Представители этого типа в принципе не могут наладить контакт с должностными лицами стороны обвинения. Грубость, оскорбления, клевета и угрозы – самые распространенные тактические средства их защиты.

«Защитники-скандалисты» по тем или иным причинам просто ненавидят всех следователей, дознавателей, прокуроров и оперуполномоченных, а заодно и судей. Их жалобы и ходатайства часто носят надуманный, гипертрофированный, неконструктивный характер. Например, во многих прокуратурах, накапливаются целые тома материалов проверок по жалобам конкретного адвоката. Каждый опытный следователь и прокурор может назвать по памяти имена одного или нескольких «адвокатов-скандалистов», чьи характеристики, истории о которых становятся притчами во языцех всего подразделения, а то и всего города, региона. Ими «пугают» молодых следователей, по делам, где они участвуют, неизбежны нарушения сроков расследования из-за постоянных конфликтов, скандалов, жалоб, и т. п.

Поэтому руководители СО (а ранее прокуроры), услышав фамилию такого адвоката, при прочих равных условиях с большей уверенностью продлевали сроки предварительного следствия (содержания под стражей) по делу, где он участвует, с меньшим доверием к заявителю рассматривали жалобы о нарушениях, допускаемых стороной обвинения[138]138
  Речь идет о процессуальных условиях, действовавших до 1.07.02.


[Закрыть].

Для следователя день вступления «адвоката-скандалиста» в дело – «день траура». Заметим, что речь не идет о нежелании стороны обвинения общаться с квалифицированным адвокатом. Грамотный адвокат для хорошего следователя порой даже помощник и советчик, настоящий «санитар судопроизводства»[139]139
  Именно так образно, в положительном ключе называл адвокатов Р.С. Белкин. См., Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. – М., 2001. – С. 195–202.


[Закрыть]. С ним интересно, у него есть чему поучиться. Но общаться с «адвокатом-скандалистом» не хочется никому.

Порой сложность дел, имеющихся в производстве конкретного следователя, можно оценивать не только по объективным критериям (число лиц, привлекаемых к ответственности, количество эпизодов, проблемы доказывания, сложность состава преступления и др.), но и по числу «скандальных» адвокатов.

Иногда представители организованных преступных формирований специально приглашают «адвоката-скандалиста» в качестве одного из защитников интересующего их обвиняемого. Делается это специально для того, чтобы «раскачать» следователя, вывезти его из состояния равновесия, пробить его психологическую защиту или спровоцировать на взаимное неэтичное поведение и т. п.

Такой адвокат для подзащитного чаще беда, чем спасение. Ведь, к примеру, придирки и уловки при допросе, резкие и грубые нападки на кого бы то ни было в судебных прениях только вредят защите[140]140
  Лубшев Ю.Ф. Адвокатура в России: Учебник. – М., 2001. – С. 250.


[Закрыть]. Но понять это может далеко не каждый обвиняемый. «Адвокаты-скандалисты» чаще встречаются среди лиц, уволенных из правоохранительных органов по отрицательным мотивам, среди адвокатов, не имеющих предшествующего специального опыта работы, высокая квалификация далеко не всегда бывает их козырем, хотя среди них и встречаются хорошие знатоки норм материального и процессуального права, что, как известно, далеко не все, чем должен отличаться действительно выдающийся адвокат.

Очень часто «скандального» адвоката к незаконному, неэтичному поведению провоцируют неграмотные, неопытные следователи, те, что, в свою очередь, отличаются грубостью, некорректностью, высокомерием. Если такой следователь еще и допустит необязательность, непунктуальность в вызове защитника и проведении с его участием следственных действий – шумные скандалы, явные, грубые и взаимные нарушения закона по делу обеспечены. Руководителю следственного органа в таком случае следует подумать над тем, не стоит ли передать дело в производство другому следователю в порядке п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК РФ.