Текст книги "Забудь..."

Глава 3. Новый эксперимент.

Я вышел из клиники и направился к своему автомобилю, который стоял на стоянке со вчерашнего дня. Подойдя к нему, посмотрел и подумал: – Машину что – ли поменять в свете новых событий?

– Что рассматриваешь? Что-то случилось или поменять хочешь? – услышал я голос за спиной. Обернувшись, увидел Леню, – нет, не собираюсь, меня и эта устраивает, – ответил противореча собственным мыслям.

– Завтра у нас восстановительная ты мне ассистируешь.

– Да я видел план на завтра, – подтвердил он.

– Я тебя попрошу, приди пораньше, еще раз посмотрим анализы, подумаем что и как.

– Хорошо. Пока, – и он сев в машину уехал.

Я тоже открыл свою, и сев завел мотор. Двигатель работал ровно.

«Что ее менять? Хорошая машина» – подумал я и выехал с парковки.

Домой добирался долго, попал в час пик. Стоя в пробке, рассматривал водителей рядом стоящих машин. Интересно бывало порой за ними наблюдать, кто-то нервничает, кто-то просто сидит, воспринимая свое вынужденное ожидание, как неизбежную плату за пользование личным транспортом. Интересно было смотреть на женщин. Я уже давно не видел мужчин за рулем, делающих одновременно несколько дел. Женщины умудрялись разговаривать по телефону, курить и поправлять прически. Для них важнее было не само передвижение, а как она смотрится в своем авто. Были достойные экземпляры. «А что просто так стоять? Надо проверить свои новые способности еще разочек. Все равно почти всегда едем рядами» – пронеслось в голове. Я стал искать, осматриваться, выбирая, на кого бы положить глаз. Ряд слева чуть проехал, и рядом со мной остановилась «Ауди». Вот, очень не плохая девушка. Я вырвал из блокнота листок бумаги и написал «предлагаю познакомиться. Жду ответа», и приложил к стеклу. Девушка лет двадцати пяти обратила внимание, засмеялась и отрицательно покачала головой. Тогда я сделал новую попытку и написал «может быть, пригожусь. Я пластический хирург». Последнее мое объявление имело успех, что значит профессия. Она наклонилась, что – то написала и показала мне. Я опустил стекло, и она бросила мне в машину бумажку. Развернув, я увидел номер телефона и ее имя Нелли. Кивнув головой в знак благодарности, и посмотрев на нее, подумал – «Забудь меня и все, что связано со мной». Наш ряд дернулся, и я подал машину вперед. Теперь надо, чтобы она снова оказалась рядом. У следующего светофора она меня догнала. Я посмотрел на нее и понял, что она занята собой и не обращает на меня внимания. Я повторил процедуру, как в первый раз. Все повторилось: сначала отказ, а затем бумажка с именем и телефоном. Все сработало. Значит, первый раз она забыла. Ладно, телефон можно оставить, вдруг взгрустнется и позвоню. Их ряд ускорил движение, и я потерял ее из вида.

Пока добрался домой, пока зашел в магазин, день начал клониться к вечеру. Солнце уже почти скрылось за домами. Войдя в свою холостяцкую квартиру, я прошел на кухню, выгрузить продукты и подумать над ужином, но передумал, решив, что предпринимать усилия по приготовлению лень, и я сделал обычный холостяцкий ужин: яичница и чай с бутербродами.

Закончив свою не мудреную трапезу, прошел в комнату и включил телевизор. Я отдыхал в своей квартире. Здесь все вещи лежали, стояли там, где я хотел, а не где надо. Это не значит, что все валялось, порядок в квартире был всегда.

Переключая каналы, я смотрел их частями и не находил ничего интересного для себя. Около десяти мне это надоело, и я отправился спать. Почитав книгу, к одиннадцати я дошел до кондиции, чтобы отдаться в руки Морфею.

Утром я проснулся бодрым и полным энергии. Приняв душ и позавтракав, отправился на работу. Я не любил плотно завтракать и перед операциями не обедал. Легче перенести голод, чем, если желудок начнет войну с пищей во время операции. Пусть лучше потерпит.

Леня, как и обещал, приехал раньше. Мы сидели у меня в кабинете и просматривали историю больного.

– Да, досталось парню. Операция не из легких.

– Это верно, – подтвердил я.

– Ну что? План понятен, дальше по ситуации. Он уже в палате.

– Пойдем, посмотрим? – и мы, взяв историю, вышли из кабинета. Около палаты нас остановил мужчина средних лет, в больничном халате, под которым просматривалась военная выправка.

– Извините, это вы будете оперировать Федорова: – обратился он к нам.

– Вот он, – указал на меня Леня, – я пойду, – и он вошел в палату. Леня понимал, что подобное начало это предвестник значимости больного, а более всего просителя.

– Слушаю вас.

– Вам известно, что Федоров, как и я является сотрудником службы безопасности?

– Во всяком случае, теперь мне это известно, – ухмыльнулся я и внимательно посмотрел на собеседника. Для его возраста он был седой, как лунь. Лицо было костлявым и удлиненным, а горькая складка у рта, казалось так и останется у него навсегда.

– Федор Степанович, я правильно говорю?

– Как вы говорите, я не знаю, но имя назвали верно.

– Мы прежде, чем он попал к вам, консультировались и нам порекомендовали, чтобы операцию проводили вы.

– И что? Изобразить восторг по этому поводу?

– Ваш юмор это ваша защита? А если серьезно, то он мой друг и вытащил меня из пекла, в который попал сам. Насколько сложна операция?

– Все операции сложные. Каждая операция, как отпечатки пальцев индивидуальна.

– Почему?

– Мы все с виду одинаковые, а организм у каждого свой.

– Что касается вида. Насколько он будет другим?

– Не беспокойтесь, он же не шпион, чтобы ему менять лицо, – улыбнулся я, – мы постараемся сделать все возможное, чтобы он был узнаваем теми, кто его знал раньше.

– А невозможное?

– А не возможное – это другое ведомство, – и я указал ему в потолок, – это ведомство Господа.

– И все-таки?

– Я же сказал, что мы делаем, что можем. У нас нет деления больных в зависимости от занимаемого кресла.

– Его кресло часто походный стул или окоп. Это я занимаю другое.

– Что же вы делали там, откуда он вас вытащил?

– Была необходимость.

– Я так и понял, и посоветую вам не сидеть здесь, а позвонить в приемный покой после шести.

– А когда я смогу его увидеть?

– Завтра.

– Федор Степанович, если что надо обращайтесь. Я не Бог, но многое могу сделать.

– Спасибо. Вы знаете, чем отличается хороший врач от просто врача?

– Нет.

– Хороший врач не дает власти над собой. Он принимает решения и отвечает за них.

– Разумно, значит вы хороший врач, если указали на вас.

– На меня многие указывают и не только во врачебной практике.

В это время Леня, выглянул из палаты:

– Ты идешь?

– Да, извините, мне пора.

– Конечно, и – тут он обратился к Лене – вы ассистируете на операции, а делает Федор Степанович?

– Да. Он это делает мастерски, со своей обычной ленью и энергией – пошутил он в ответ.

Мы вошли в палату и Леня тихо спросил:

– Что проситель занимает высокое кресло?

– Простой крашенный стул подошел бы ему больше. Ну что у нас?

– Я проверил. Все в норме.

Мы прошли к койке, где лежал мужчина под белоснежным одеялом. В палате было еще трое больных. Нашего пациента положили временно для подготовки к операции. Лицо его было забинтовано, поэтому, как он выглядит, я знать не мог, но глаза его были открыты и он наблюдал за нами. Я присел на краешек кровати и обрился к нему:

– Я понимаю, что вы волнуетесь, это нормально, но как человек волевой и решительный вы должны нам помочь, а мы вам. Ваша помощь заключается в том, чтобы настроить себя на операцию и все будет хорошо. Хорошо будет в любом случае, но с вашей помощью легче работать будет. Вы женаты? Если «да», – то моргните один раз, если «нет» – дав раза. – Он моргнул два раза.

– Значит, сделаем так, чтобы девушки от вас не шарахались. Вас это беспокоит? – он моргнул один раз. – Вы крепкий человек, самое страшное уже позади и вы живы. Ходить еще тяжело, но нам этого и не требуется. Хирурги вас поставят на ноги, а мы дадим вам лицо и не новое, а ваше.

Я обернулся к Лене:

– Пусть забирают и готовят. Пошли. Еще увидимся, – обернувшись сказал я больному, и встав направился к выходу.

Когда мы вышли, то снова увидели просителя:

– Я же сказал вам идите, от вашего присутствия ничего не измениться, – и повернулся к Лене, – надо подумать, как его после операции перевести в отдельную палату и чтобы уход был соответствующим.

– Я могу это сделать, – подал голос, не ушедший посетитель.

– Можете, делайте, – решительно сказал я, – что стоите? Идите.

– Понял, – и он направился по коридору к выходу, на ходу доставая мобильный телефон.

– Вот видишь, и придумывать ничего не надо.

– Пошли, нам еще есть что придумывать.

– Нет, Федя, это ты у нас мастер на выдумки.

– Это как?

– Если бы не был выдумщиком, разве было бы вокруг тебя столько женщин? И каких!

– Это верно, – улыбнулся я, – они любят фантазии, – и вспомнил вчерашнюю манипуляцию в машине.

Мы прошли в операционную, переоделись и подошли к столу. Бинты с него уже сняли. Много работы – подумал про себя, – но справимся, не робей парень, постарался я передать ему взглядом свою уверенность. Он еще был не под наркозом, поэтому всякие разговоры о состоянии пациента и его вида всегда строго пресекались.

– Начнем.

Каждый знал, что ему делать. Операция шла достаточно долго. Мы по крупицам, как мозаику собирали его лицо. Где – то оставляли, где-то брали с других частей тела.

Когда все закончилось, и мы вышли, Леня облегченно изрек:

– На сегодня все.

Он был прав. Когда были сложные операции, мы не вели прием и не делали других операций. Сил и нервов уходило много.

– Я домой, отдыхать. А ты?

– Не знаю, но не домой. Завтра выходной у меня.

– Везет же. Смотри-ка, как все оперативно решилось, пациента везут в отельную, – обратил он мое внимание.

– Когда надо они умеют быстро и правильно.

– Пошел я, до встречи.

– Пока, – и я направился в свой кабинет. Открыв дверь, увидел сидящую за своим столом Катю. – Уже вернулась? Когда это ты успела?

– Я мимо прошла, когда вы разговаривали.

– Вот как. Даже не заметил, тебя и не заметил. Либо старею, либо устал. Завтра выходной и у тебя тоже.

– У меня вроде бы нет.

– А ты предлагаешь, когда у тебя выходной мне одному работать?

Я подошел к столу и набрал номер:

– Нина Сергеевна, вас беспокоит Федор Степанович. Завтра у меня выходной и у Кати значит тоже. Договорились, – положив трубку, заверил, – ну вот, видишь. Я сказал отдыхай, значит отдыхай. Иди домой или куда ты там сама решишь.

– А вы?

– Я сейчас напишу, что надо делать нашему больному и все.

– Спасибо, – и она, приведя в порядок документы на столе, вышла.

Я написал, что требовалось, на что обратить внимание и покинул кабинет. Передав бумаги дежурной сестре, направился к выходу.

Глава 4. Охота.

Я сидел вместе с моим другом Денисом в небольшом итальянском ресторане. Он был ресторатором и это был его ресторан. Познакомились мы давно, в те времена, когда я захаживал сюда в уютную обстановку, где к тому же была хорошая кухня. Иногда бывал с женщиной, иногда один. Меня хорошо знали все официанты, как постоянного клиента. Однажды, я сидел в одиночестве и он, проходя мимо, поинтересовался, все ли меня устраивает. Поняв, что это не просто служащий, я предложил ему присесть, и он не отказался. Так, между делом, за разговорами у нас нашлись общие интересы.

С тех пор, я иногда звонил ему сообщить что приеду. Он всегда интересовался один или нет, но в любом случае столик для меня всегда находился. Если я был не один, то он не походил. В это раз мы сидели напротив друг друга, и пили прекрасное итальянское вино.

– Я оставлю машину у тебя?

– Какой разговор. Первый раз что ли?

Если я позволял себе выпить, то оставлял машину у ресторана, за которой ночью присматривала охрана, а утром забирал.

– Какой-то ты усталый сегодня, Федор?

– Работы много.

– Женщины хотят быть красивыми. Это похвально. Не будем считать это их слабостью. Скорее силой, не всякая решиться лечь под нож, даже ради красоты.

– Это верно, но надо учесть, что решиться морально одно, а материально другое.

– Банально, но красота требует жертв, пусть и материальных.

– Красоте жертвы не нужны. Жертвы нужны, чтобы создать красоту.

– И ты жертвуешь? – смеясь, спросил Денис.

– А то. Даже не представляешь, какие жертвы приношу на алтаре операционного стола. Бывает увидишь вошедшую и думаешь, что она прирожденная старая дева и до того не привлекательна, что даже в своих модных тряпках и большим слоем грима выглядит как незадачливая гейша.

Он засмеялся: – И что ты с ними делаешь?

– То же что и с другими, препарирую.

Денис, сквозь смех выдавил: – Тебе не жалко потрошить лица и тела своих пациенток?

– Я не охотник, они не дичь.

– В твои силки они сами идут на манок. Но все вы так говорите, делая надрез по телу.

– Ты циник.

– Все мы циники по мере необходимости.

В это время, мимо нашего столика прошла женщина с превосходной фигурой, которую я проводил взглядом. Заметив это, друг произнес: – Ты на нее сейчас смотришь и оцениваешь, что с ней можно сделать как мужчина или как пластический хирург?

– Денис, между нами не операционный стол. И что с ней можно сделать я представляю.

– Или она с тобой!

– Тоже было бы не плохо.

– Удивляюсь тебе. Сколько женщин прошло через твои руки. Ты должен уже спокойно воспринимать женские формы, а ты все провожаешь их взглядом.

– Иногда эти руки бывают в печатках, что снижает остроту ощущений. Но заметь. Провожаю, а не раздеваю.

– Ну да. Они сами перед тобой раздеваются, что же руки свои утруждать.

– У них бывает одежда, на которой столько пуговиц, что если расстегивать все, то впечатление, словно на баяне играешь. Великое изобретение – молния.

– А как же сам процесс, прелюдия?

– Она должна быть, но не до такой же степени, чтобы настраиваясь на процесс, расстроится от подготовки к нему.

– А почему ты стал пластическим хирургом?

– Люблю, когда женщина смотрит на меня, широко открыв глаза с надеждой.

– Надежда в глазах женщины, многого стоит.

– Вот, вот. Что у тебя, что у меня, все дорого.

– В наших профессиях есть нечто общее, – заметил он.

– Это что?

– Мы оба приносим людям радость. Ты, исправляя дефекты внешности, а я исправляя вкусы к еде. У каждого клиента вкусы свои, что необходимо учитывать.

– Да, у моих клиенток очень изощренные бывают желания, и иногда приходится много подумать, как все сделать.

– Это тебя изнуряет, – саркастически заметил Денис.

– Конечно. Не хочется тратить свое мозговое вещество на работу. Есть много других интересных вещей.

– Согласен.

Он подозвал официанта и попросил принести еще бутылку вина, первую мы выпили не заметив.

– А вообще сильно устаешь? – Продолжил он, когда вино было налито.

– Когда как. Иногда бывают сложные операции. Я ведь не только женщинам внешность правлю. Бывают и мужчины, но таких мало, к счастью, и их привозят из других клиник.

– После аварий?

– После войны, – с грустью произнес я, – очень жаль этих парней. Вот здесь я готов часами стоять у операционного стола, чтобы дать им возможность, не стесняясь, показать себя людям и чтобы девушки от них не шарахались. Не те, которые ко мне приходят со своими фантазиями. У большинства таких это просто желание стать еще лучше, как они думают. Нет, я про обычных девушек, которые ходят по улицам и довольны своей внешностью. Ради них, я стараюсь вернуть парням радость жизни. Поверь, там нет денег.

– Я понимаю.

– Это надо видеть. Я много видел, но привыкнуть не могу и всегда молчу. Древние римляне говорили «тем, что я молчу, я воплю». Вот я и воплю молча.

– Это хорошо, значит еще способен сопереживать и это говорит о твоей порядочности.

Я засмеялся и пояснил ему: – Отношения порядочных и непорядочных людей сложны. Это напоминает отношение порядочных женщин к проституткам. Они их всегда осуждают, но где-то в этом осуждении хранят про себя зерна зависти, которым не дают расти, и которую боятся высказать. По себя говорят одно, а вслух иное.

Денис засмеялся и произнес: – Понял. С вопросом твоей порядочности я поторопился. Но все-таки в отношении женщин элементы порядочности присутствуют?

– Конечно. Открываю дверь перед ними и пропускаю вперед. Всегда прощаюсь уходя, даже оставляя их в не ведении дальнейшего, но никогда не говорю, что позвоню снова.

– Так уж никогда?

– Во всяком случае, до сего времени, если это не касается дел.

– Ты одноразовый мужчина.

– Не согласен. Это женщины мне встречаются одноразовые или временные. Постоянной пока не встретил.

– А хотел бы?

– Не задумывался, но думаю, да. Но вот, какая штука, – продолжил я, – мне нужна жена, чтобы я знал, что когда она ко мне обращается, я не обязан ей отвечать. Мало того, я могу вообще не прислушиваться к тому, что она говорит и при этом не будет скандала, потому как она мое молчание правильно поймет.

– Фантастики начитался?

– А что делать? Только и остается – фантазировать. Где найти идеальную, женщину.

– А ты сам насколько далек от идеала?

– В бинокль не увидишь.

– Грустный ты сегодня.

– Есть такое дело. Я сегодня операцию делал, как раз такую, о чем упоминал. И еще гложет меня одно дело.

Денис вопросительно посмотрел на меня.

– Я не знаю, что со мной произошло, но появились у меня некоторые способности. И это давит. Я тебе покажу сейчас, но прошу, зная тебя, как не болтуна, все-таки держать язык за зубами. Сейчас я попрошу официанта выполнить заказ, то что будет после, ты увидишь, но не наказывай его. Это не его вина.

Я подозвал официанта, он приготовил блокнот для записи, но я попросил принести минеральной воды. Он кивнул, а я, посмотрев ему в след, про себя дал команду – «Забудь, что я сказал, ты вообще не помнишь и не походил».

Прошло минуты две, Денис ждал, не возмущаясь отсутствием официанта. Я снова подозвал его:

– Скажи, я тебя звал минуты две назад?

Официант смутился, не зная, что сказать, видя за столом хозяина. Тот сказал:

– Говори как есть, не бойся.

– Нет. Вы подозвали меня впервые.

– Правильно. Принеси минеральной воды.

Он ушел и быстро вернулся, неся бутылку.

– Оставь, не открывай, – велел я. Когда он ушел, Денис спросил:

– И что это было?

– Если бы я знал что это, я бы, хоть что-то понимал. У тебя есть диктофон?

– Есть.

– Неси.

Денис не спрашивая зачем, ушел и вскоре вернулся с диктофоном.

– Смотри. Включаем и несем всякую чушь. Говори.

– Я не знаю, что ты хочешь делать, но я ничего не понимаю. И пусть диктофон тому свидетель. Я говорю, что взбредет в голову. Федя – бабник, но классный бабник.

Я выключил диктофон, посмотрел на друга и мысленно произнес: – Забудь, что ты сейчас говорил мне.

Выждав паузу, я спросил:

– Ты сейчас что за чушь нес про меня, что я бабник?

– Да ты что Федя! Я ничего такого не говорил.

– Неужели? Давай проверим, – я отмотал время и включил диктофон на воспроизведение. Денис молча слушал, затем взяв бокал с вином, сделал глоток и вымолвил:

– Я не знаю, что сказать, но не помню, что говорил это.

– Вот в этом и суть. Я просто стер тебе кусочек памяти.

– Как?

– Не знаю. Дал команду и все.

– Это гипноз?

– Нет. Это не гипноз. Я вижу пленку и нужные кадры засвечиваю.

– Да. С одной стороны здорово, а с другой на фига это нужно?

– Вот и я о том же. Мне это не нужно.

– И давно эти способности обнаружил?

– Пару дней назад, совершенно случайно. Одна знакомая не смогла вспомнить, что мы с ней провели вечер.

– Хорошие способности для таких встреч.

– Может быть, но мысли одолевают, откуда это и что с этим делать?

– Не знаю. Наверное, использовать по мере необходимости.

– Вероятнее всего, что так, – я взял диктофон и стер кусок, что наговорил Денис.

– Ты заставишь мир удивиться!

– Все дело в выражении лиц, – парировал я, – а не послать ли все далеко и не отдохнуть ли мне душой и телом сегодня?

– Ты же устал после операции?

– Это другая усталость. Приятная усталость – это истома.

– Есть объект?

– Да хоть бы та женщина, что проводил взглядом.

– Я ее не знаю. Вижу впервые у себя.

– Тем лучше. Ресторан запомнит, а меня нет.

– Только постарайся не знакомится в зале.

– Конечно. Посижу, подожду когда пойдет, если одна.

– А если не одна или не поймет тебя?

– Значит не судьба, и поеду домой баиньки.

– Ты же не охотник, а она не дичь? – поддел меня Денис.

– Все мы в этом мире то охотники, то дичь. Все зависит от того, где располагаешься в текущий момент, по какую сторону прицела.

– Значит все-таки я прав, – сделал он вывод, – ты ищешь дичь и в итоге все они становятся твоим пациентами по прошествии времени. Все зависит от меткости выстрела.

– Заметь, здесь только потенциальные пациентки и они не лежат на операционном столе.

– Надеюсь, тебя это не огорчает, и ты предпочитаешь более удобные ложа.

– Да, люблю комфорт и подвижных женщин, а не тех, что пахнут лесом.

– А что в них плохого?

– Лежат как бревно.

– Все охотник, оставляю тебя, не пропахни лесом и меткого выстрела, – он похлопал меня по плечу и ушел.