Текст книги "Суд над Сталиным"

Вот как из этого эпизода можно сделать вывод, что Политбюро давало разнарядку репрессировать невиновных?

Наоборот, Сталин, опираясь на честных людей, в данном случае, на Вышинского, делал все, чтобы невиновные не пострадали. Между прочим, о том, что Вышинский жестоко карал всех фабрикантов незаконных дел, рассказывает и другой антисоветчик, бывший бургомистр оккупированного Смоленска, а до войны адвокат Меньшагин. В Смоленске в годы репрессий устроили показательный суд над «вредителями», в первой инстанции судил облсуд, а обвинителем был облпрокурор. Приговорили невиновных к расстрелу. И Меньшагин описывает практически то же, что и Григоренко. Меньшагин как адвокат поехал с жалобой к Вышинскому, узнав, что дело расстрельное, его пропустили к Вышинскому без очереди. Тот исполнение приговора остановил, затребовал дело, в результате невиновных освободили, председателя областного суда выгнали, облпрокурора посадили.

Многие удивятся – как же так, мы же с детства слышали, что Вышинский требовал всех бить и пытать до тех пор, пока они не признаются в преступлении, которое не совершали. Это же он сказал, что «признание – царица доказательств». Признание во все времена было и остается до сих пор царицей доказательств, а Вышинский – это пример того, как можно быдлу показывать на белое и говорить «черное». Дело в том, что в СССР признание на предварительном следствии не имело никакой доказательной силы. И именно Вышинский требовал, чтобы следствие на признание не ориентировалось. Вот его слова на мартовском пленуме 1937 года.

«Вышинский: Соприкасаясь с работой НКВД в течение ряда лет сначала в качестве заместителя прокурора Союза, а затем прокурора Союза ССР и в качестве работника, не только обвинителя, но человека, которому пришлось председательствовать в суде по таким делам, как «Шахтинское дело», «Дело промпартии», Дело электровредителей (Метро – Виккерс), я должен сказать, что в основе всех этих процессов лежал всегда материал вполне объективный, убедительный и добросовестный. Это же нужно сказать и о двух последних процессах. Но, однако, сплошь и рядом чувствуется, что в следственном производстве имеется целый ряд недостатков. В большинстве случаев следствие на практике ограничивается тем, что главной своей задачей ставит получение собственного признания обвиняемого. Это представляло значительную опасность, если все дело строилось лишь на собственном признании обвиняемого. Если такое дело рассматривается судом и если обвиняемый на самом процессе откажется от ранее принесенного признания, то дело может провалиться. Мы здесь оказываемся обезоруженными полностью, так как, ничем не подкрепив признание, не можем ничего противопоставить отказу от ранее данного признания. Такая методика ведения расследования, опирающаяся только на собственное признание, – недооценка вещественных доказательств, недооценка экспертизы и т. д. – и до сих пор имеет большое распространение.

Известно, что у нас около 40% дел, а по некоторым категориям дел – около 50% дел кончаются прекращением, отменой или изменением приговоров. Против этой болезни и была еще в 1933 году направлена инструкция 8 мая. В чем заключается основная мысль этой инструкции? Она заключается в том, чтобы предостеречь против огульного, неосновательного привлечения людей к ответственности. Я должен добавить, что до сих пор инструкция 8 мая выполняется плохо».

И Сталин, Политбюро и Вышинский не просто требовали исполнения инструкций от тех, кто репрессировал невиновных, они их безжалостно наказывали за репрессии против невиновных.

В книге военных юристов А.И. Муранова и В.Е. Звягинцева «Досье на маршала» (М., «Андреевский флаг», 1996) рассматриваются конкретные дела конца 30-х годов. Авторы – ярые антисталинисты, тем не менее они сообщают:

«Только в 1937—1938 годах были арестованы и тайно осуждены (как правило, несудебными органами) председатели военных трибуналов округов – А.И. Мазюк (ЛенВО), Я.К. Жигур (СКВО), А.Ф. Козловский (ХВО), А.Г. Сенкевич (ЗабВО), Ф.Я. Бауманский (Зап. – СибВО), Б.П. Антонов (ВТ ОКДВА), председатели военных трибуналов корпусов М.И. Ситников, И.В. Смирнов, Ф.В. Марков, члены коллегии трибуналов окружного звена К.Я. Петерсон, И.С. Чижевский, К.Г. Сеппе, многие другие руководители военно-судебных органов и рядовые судьи…»

Причем, поскольку в те годы судьи обязаны были руководствоваться собственным убеждением в виновности подсудимых, то доказать, что они вынесли заведомо неправосудный приговор было трудно, поскольку преступные судьи твердили, что таково было их убеждение. В результате судей судили Особым совещанием при НКВД. Этот орган был создан для социальной защиты от преступников, преступность деяний которых была понятна, но доказательств этой преступности не хватало для обычного суда. Так, скажем, царская прокуратура ни разу не собрала достаточное количество фактов, чтобы осудить Сталина за его революционную деятельность, и его семь раз отправляли на каторгу по решению Особого совещания при МВД царской России. Особое совещание было и в СССР, поэтому Муранов и Звягинцев сетуют: «Военных юристов пропускали через заседания Особого совещания, и они умирали в лагерях при невыясненных до конца обстоятельствах…»

Авторы этой книги все же вынуждены и объяснить, за что при Сталине отправляли судей в лагеря.

«Одним из таких судей и был И. С. Чижевский. Его арестовали 17 июня 1938 года. К этому времени Чижевский отдал правосудию два десятка лет. Работал в реввоентрибуналах Петроградского военного округа, Турк-фронта, Каспвоенфлота. В 1926 году, после реорганизации системы военно-судебных органов, был уволен из армии и стал народным судьей Ленинграда. В период нарастания массовых репрессий вновь призван на службу.

В трибунал ЛенВО пришел в самое мрачное время – в августе 37-го. Включился в работу. Рассматривал контрреволюционные дела, выносил по ним и смертные приговоры. Трудно понять причину, но по большинству из этих дел Военная коллегия приговоры отменила…»

Как видите, юристам нынешней России уже трудно понять, почему отменяла приговоры кассационная инстанция, – нынешним юристам уже и в голову не приходит, что кассационная инстанция должна отменять неправосудные приговоры. И авторы так заканчивают свой горестный рассказ о конце карьеры Чижевского.

«Одним из последних процессов под председательством Чижевского было дело начальника политотдела 16-й стрелковой дивизии бригадного комиссара Идельсона. Согласно обвинительному заключению, он являлся злейшим врагом Советской власти – бундовцем и троцкистом.

В совещательной комнате Чижевский убедил народных заседателей в том, что дело следует возвратить на доследование. Они согласились и подписали определение. Однако сразу после процесса один из них, политрук А. Фокеев, написал на имя начальника особого отдела Смирнова заявление, что Чижевский «не судил, а беседовал с врагом народа Идельсоном», а также предложил ему написать на имя прокурора заявление о том, как его сажали в карцер, сутками мучили на допросах, лишали сна и избивали. Это заявление народного заседателя послужило непосредственным поводом для ареста Чижевского». Как видите, при Сталине выносившие неправосудные приговоры судьи заканчивали свою карьеру в лагерях.

Положение с признанием подозреваемого на предварительном следствии не всем понятно, так, в Интернете некий Дятел стоит на своем: «Если сложить с тем, что Автор сам упоминает об употреблении пыток в органах, то выстраивается следующий метод работы: человека арестовывают, пытают и, добившись признания в том, что он «шпион латинской разведки», рассматривают признание как главное доказательство вины».

Повторю: голое признание на предварительном следствии ничего не давало – на суде можно было отказаться от признания, тем более сославшись на пытки, и тогда иных доказательств в деле не оставалось. (Вышинский пишет, что по 40—50% дел суды либо оправдывали, либо изменяли приговоры.) И вы видели, что советовал судья Чижевский Идельсонам, чтобы те выкрутились, – сказать в суде, что на предварительном следствии их пытали и признания добились силой.

Люди, которые искренне ужасаются этой «царице доказательств», о которой говорит Вышинский, либо совершенно неспособны самостоятельно мыслить, либо никогда не видели и не читали детективов, к примеру, детективов Агаты Кристи или нескончаемого сериала о лейтенанте Коломбо. Ведь герои этих произведений добиваются именно «царицы доказательств» – они припирают подозреваемого такими уликами, что тот вынужден признаться. Причем о том, чтобы пытать подозреваемого, и речи нет. Что же вы, мерзавцы, приписываете Вышинскому указание «пытать»? Вышинскому, который как раз с этими пытками боролся?

Давайте зададимся вопросом, а безобидно ли мнение быдла о том, что в смерти невиновных в предвоенные годы виноват Сталин? Какая нам сегодня разница, что было более 70 лет назад?

Есть разница, и касается она не Сталина, а проблем сегодняшнего дня. Давайте рассмотрим поэтапно, как гибли невиновные. Их расстреливал не Сталин, а палачи. Значит, палачи виноваты?

В те годы палачи назывались служащими коменданта Управления Внутренних дел, а сам комендант организационно входил в Административно-хозяйственный отдел Управления. Из-за трудностей в поисках палача их было немного. Скажем, на Москву и Московскую область команда коменданта состояла из 12 человек. Кроме этого, они, судя по всему, приводили приговоры в исполнение и в других городах.

Ответчик по нашему делу и бывший следователь А. Яблоков снисходительно пишет, что палачи НКВД были двуногими зверьми, полностью морально выродившимися. К этому мнению Яблокова в фильме «Память и боль Катыни» присоединяются и семь генералов и полковников юстиции, упирая на то, что палачи НКВД, дескать, занимались этой работой потому, что им после расстрелов давали водку. Должен сказать, что к такому выводу могли прийти только те, кто сам за водку согласен убить кого угодно, если безнаказанность будет обеспечена.

К своей работе советские палачи относились очень ответственно, что отмечают даже антисталинисты. Палачи делали все, чтобы по их вине ни один невиновный не пострадал. Общество «Мемориал» пишет: «Непосредственно перед расстрелом объявляли решение, сверяли данные. Делалось это очень тщательно. Наряду с актами на приведение в исполнение приговоров, в документах были обнаружены справки, требующие уточнения места рождения, а нередко и имени-отчества приговоренного.

При той поспешности, с которой велось тогда следствие, не приходится удивляться, что в Бутово для исполнения приговора могли привезти одного брата вместо другого или человека, приговоренного не к расстрелу, а к 8 годам заключения; причиной приостановки казни могло еще служить отсутствие фотографии, по которой сверялась личность приговоренного. Во всех этих случаях исполнение приговора откладывалось, людей возвращали назад в тюрьму. Эта скрупулезность на месте казни иногда действовала в интересах людей, но случаи отмены «высшей меры» были крайне редки».

Сталинисты злорадствуют – многие из палачей НКВД впоследствии застрелились. Да, застрелились! Как еще эти честные и совестливые люди могли воспринять хрущевские вопли о том, что при Сталине, дескать, убивали невиновных? Палачи ведь расстреливали преступников, в чем их уверяли бумаги, подписанные судьями и прокурорами. Что палачи должны были чувствовать, какой Шекспир опишет их переживания и муки?

Но кто ответит на вопрос, а сколько застрелилось тех подонков-прокуроров, которые требовали для невиновных смертной казни, сколько застрелилось судей, подписывавших смертные приговоры невиновным? Дождетесь вы этого от двуногих зверей!

Прокуроры, которые фабриковали дела на невиновных, стали при Хрущеве фабриковать теперь уже реабилитационные дела на тех, кого они убили. А те же самые подонки-судьи, выносившие смертные приговоры, скажем, председатель Военной коллегии Верховного суда А. Чепцов, начали посмертную реабилитацию. Твари без чести и совести!

Так кого мы выгораживаем, сваливая вину за невинно пострадавших на Сталина? Правильно – тех прокурорско-судейских уродов, которые и сегодня творят беззакония, уверенные, что когда их возьмут за горло, то они отбрешутся, что им, дескать, так начальство приказало.

Антисталинистское быдло не Сталина позорит, оно обеспечивало Хрущеву установление беззакония в СССР, оно обеспечивает сегодняшнее беззаконие в России!

Выше я писал, что пытался объяснить суду и ответчикам, что Сталин и остальные члены Политбюро обязаны были указывать репрессивным органам, проводить ли репрессии, и какую из двух высших мер наказания применять к тем, кого суд признает заслуживающим высшей меры. Но Резник по ходу процесса снова и снова пел песню про то, как Ежов запросил у Сталина разрешения отдать кого-то под суд, а Сталин разрешил. И я его спросил: почему он считает, что это плохо?

Прервусь на анекдот. На Канарах в соседних номерах люкс отдыхают олигарх и прокурор. Олигарху стало обидно, и он спросил прокурора, откуда деньги на такой отдых? Прокурор ответил, что получил отпускные. «У вас такие большие отпускные?!» – поразился олигарх. «Это смотря кого отпустишь», – скромно потупясь, сообщил прокурор.

При Сталине и он, и остальные члены Политбюро интересовались тем, кого арестовывают прокуроры и кого отпускают, причем НКВД обязано было предоставлять Политбюро для ознакомления все материалы громких дел, включая протоколы допросов. Так чем и кому было плохо, если при Сталине прокуроры находились под контролем и под страхом расплаты за свои «отпускные»? Следователям и прокурорам. А людям под этими следователями и прокурорами? Им было хорошо, вероятность ареста невиновных была мала, а ареста виновных – велика.

И на мой вопрос, чем же хорошо, что сегодня Путин не контролирует, кого арестовывает и кого отпускает прокуратура, Резник так и не ответил.

«Пятая колонна»

Поскольку прения открывают истцы, то я начал свое выступление так:

«Уважаемый суд! За все время слушания этого дела председательствующий не задал ни единого уточняющего вопроса по существу дела, а это означает, что председательствующему суть дела была либо абсолютно непонятна, либо полностью неинтересна.

Председательствующий откровенно встал на сторону ответчиков, вопиющим был случай с вопросами сторон. Адвокаты, задавая вопросы противной стороне, стремятся получить от нее ответ, который она бы не сделала, если бы имела время и возможность ответ обдумать и соврать. Резник 8 октября так мне вопросы и задавал, а я отвечал на эти вопросы без подготовки. Но 9-го пришло мое время задавать вопросы противной стороне, а я, используя опыт прошлых судов, как дурак, заготовил эти вопросы в письменном виде в двух экземплярах, второй – для секретаря суда, чтобы быть уверенным, что она мои вопросы не переврет и не «забудет» внести в протокол».

(Тут меня судья прервала с выговором за оскорбление секретаря суда.)

«Причем, в других судах, даже когда противной стороной был даже прокурор, я не боялся этого делать – секретарь получала бумагу с вопросами, в которых я делал пробелы для внесения ответов, и работала с ней. Но на этом суде председательствующая судья Лопаткина перехватила вопросы у секретаря и поручила помощнице сделать ксерокопию, после чего вручила эти вопросы Резнику с предложением подготовиться к ответу и суммировать ответы, то есть ответить только на те вопросы, на которые ответчикам удобно отвечать! Если вы помните, то я возмутился – почему нарушаются права сторон: почему судья не вручила мне вопросы Резника? И председательствующая заявляет, что я ее об этом не просил! Но ведь и Резник при нас ее об этом не просил!

Нам полагалось бы подать заявление об отводе, но даже если бы судья его удовлетворила, то могли бы мы в этом деле иметь лучшего судью?

Ведь все судьи – это продукт более чем полувекового оболванивания населения людьми, захватившими власть в СМИ еще со времен Хрущева. Не только судья в этом процессе, но и ее родители родились во время, когда со всех СМИ несся поток лжи: Сталин – тиран, Сталин – убийца. Ведь вы не услышите по телевизору те восхищенные характеристики, которые давали Сталину его современники даже за рубежом, причем не какие-то третьесортные адвокатишки и побирушки иностранных подачек, а президент США Рузвельт, премьер Великобритании Черчилль или будущий президент Франции Шарль де Голль. Зато вам покажут престарелую проститутку, и вы услышите ее оформленные бредом несбывшиеся мечты о том, что Сталин ее изнасиловал. Совершенно бессмысленно укорять судью за ее помощь ответчикам, ведь она с детства думает, как они: Сталин – тиран!

Поэтому истцам бессмысленно просить судью, чтобы она в своем решении исходила из сути так и не понятого ею дела. Но судья несильно погрешит против своей совести, если встанет в этом деле на сугубо формальные позиции.

Такой иск можно было подать на любое СМИ – оболванивание людей продолжается и продолжается, но Л.Н. Жура очень удачно выбрал именно этих ответчиков. Почему.

1. Уважаемый суд! О предательстве ответчиками КПСС и Советского Союза я уже говорил и не буду останавливаться на теме, сколько ума нужно иметь тому, кто верит лжи Иуды Искариота об Иисусе Христе. Посмотрите на ответчиков с точки зрения того, какое отношение они имеют к России.

Основа ответчиков – это некое общество «Мемориал». Эти люди не сеют, не пашут, не работают в промышленности и торговле, а с голоду не умирают. Кто их содержит? Иностранные доброхоты. Но кто платит деньги, тот и музыку заказывает. И эти иностранные доброхоты заказывают музыку клеветы на Сталина. Для чего? Для того, чтобы Россия стала сильнее? Нет, чтобы она была слабее.

Мне скажут, что эти правозащитники борются за демократию в России. Но образец демократии они показали суду, когда хором запротестовали против видеосъемки процесса, причем нагло заявили, что мы исказим правду. Нет, уважаемый суд, это они после каждого суда расходятся по телеканалам и лгут о том, что происходит на процессе, и видеозаписи они боятся потому, что с нею их уличат во лжи. Так что иностранным государствам, кормящим «Мемориал», не свобода слова в России нужна. А что?

Уважаемый суд! Прошу вас обратить внимание и задуматься над следующим обстоятельством этого дела.

Ответчик Яблоков и «Мемориал» просили у вас затребовать в Главной военной прокуратуре «уголовное дело № 159 (Катынское дело) в полном объеме», то есть в объеме около двухсот томов. А зачем им это надо было?

Во-первых. Даже если ответчики пообещают являться на заседания суда с тачками, чтобы каждый раз лично перевозить тома этого дела из канцелярии суда в зал судебного заседания, то председательствующему в суде потребуются недели, чтобы просто пролистать эти тома и прочесть хотя бы названия собранных в них документов.

Во-вторых, в гражданском процессе не рассматриваются уголовные дела, и ответчики это прекрасно знают. Почему же они просили доставить в гражданский суд уголовное дело в полном объеме?

В-третьих. Они, с одной стороны, убеждали суд, что все обстоятельства, приведенные в статье Яблокова из Катынского уголовного дела в качестве доказательств того, что Сталин был кровожадный людоед, к Сталину (соответственно, к данному гражданскому делу) не относятся, но с другой – просили доставить в суд все это уголовное дело в полном объеме. Эта их шизофрения (раздвоение сознания) требует объяснения?

В-четвертых. Ответчики прекрасно знают, что некая часть испрашиваемого уголовного дела засекречена, но тем не менее просят у суда предоставить им это дело в полном объеме, то есть включая его засекреченную часть.

Суд видит, что Катынское дело ответчикам и примкнувшим к ним председателю «Мемориала» Рогинскому зачем-то очень нужно, причем не для рассмотрения этого нашего гражданского дела, а для каких-то своих целей. Каких?

Чтобы ответить на этот вопрос, я обязан сообщить суду о том, что такое «пятая колонна» и какое отношение к «пятой колонне» имеют ответчики и примкнувший к ним Рогинский.

Восходит термин «пятая колонна» ко времени начала гражданской войны в Испании в 1936 году. В середине 30-х годов в Испании обычным парламентским путем победили левые партии и начали ряд социальных преобразований, в частности аграрную реформу. Фашистам это крайне не понравилось, и они подбили на мятеж испанскую армию. Мятеж начался в Испанском Марокко, затем мятежные войска высадились собственно в Испании и двинулись на Мадрид четырьмя колоннами. В это время сторонники мятежников в республиканском правительстве Испании и в его войсках подняли восстание против республики в поддержку мятежников. Командовавший мятежной армией фашист генерал Франко назвал этих предателей республики своей пятой колонной. С тех пор этот термин прочно вошел в обиход для названия предателей внутри какой-либо страны или организации.

Опору на предателей в стране, против которой ты хочешь совершить агрессию, взял на вооружение и Гитлер. Он говорил: «Кто говорит, что я собираюсь начать войну, как сделали эти дураки в 1914 году? Разве все наши усилия не направлены к тому, чтобы избежать этого?…Что такое война, как не использование хитрости, обмана, заблуждений, ударов и неожиданностей?.. Есть более глубокая стратегия – война интеллектуальным оружием… Зачем мне деморализовать его (противника) военными средствами, когда я могу достичь того же самого лучше и дешевле другими путями?

…Место артиллерийской подготовки перед атакой пехоты в позиционной войне в будущем займет революционная пропаганда, которая сломит врага психологически, прежде чем вообще вступят в действие армии. Население вражеской страны должно быть деморализовано, готово капитулировать, ввергнуто в состояние пассивности, прежде чем зайдет речь о военных действиях.

Мы будем иметь друзей, которые помогут нам во всех вражеских государствах. Мы сумеем заполучить таких друзей».

Так вот, ответчики по этому делу – это, словами Гитлера, друзья Польши в России, это члены «пятой колонны» Польши в России. Правда, Польша не собирается захватывать Россию, она просто собирается Россию ограбить с помощью Катынского дела и своей «пятой колонны».

Сначала предполагалось это сделать так. Главная военная прокуратура сфабрикует Катынское дело так, как будто польских пленных расстреляли не немцы, а Советский Союз. Это дело будет рассмотрено российским судом, СССР будет признан виновным, а Польша потребует с правопреемницы СССР, России, денежную компенсацию за каждого своего убитого гражданина. Но «пятая колонна» в ГВП не оправдала польских надежд и не сумела сфабриковать это дело так, чтобы его можно было представить в суд без позора. Тогда в Архиве Президента предателями России были подброшены сфальсифицированные документы о том, что приказ о расстреле поляков якобы давали Сталин и Политбюро. Но и эти документы в архиве были сфабрикованы так глупо, что когда их попробовали предъявить Конституционному суду, чтобы тот признал, что поляков расстреляли русские, то Конституционный суд даже при беглом осмотре увидел, что это фальшивки. То есть на сегодня провести в России нужный суд с нужным Польше результатом на основе этих фальшивок невозможно, а ничего другого нет, поскольку все остальное в деле доказывает, что поляков расстреляли немцы.

Но такой суд можно провести в Польше. Туда уже переданы почти все материалы Катынского дела, за исключением его засекреченной части, там хранятся основные «вещественные доказательства» по делу. Если польский суд признает вину России и назначит компенсацию, то Европейский союз вынужден будет арестовать активы России за рубежом и выплатить Польше дань с России.

Правительство России попало в тяжелое положение – оно обязано провести суд, но на суде вскроется, что польских пленных расстрелял не Советский Союз, а немцы. И тогда все президенты России, которые на основании сфабрикованных данных ГВП уже покаялись перед Польшей за расстрел пленных, предстанут в очень неприглядном свете.

Чтобы предотвратить такое нежелательное развитие ситуации, правительство России засекретило и не передало Польше часть документов по Катынскому делу, и в результате польский суд формально не может взяться за его рассмотрение и возложение на Россию денежной дани.

Уважаемый суд! Именно поэтому «пятая колонна» Польши в России, представителей которой вы видите на месте ответчиков, носом землю роет, чтобы добыть для хозяев недостающую часть Катынского дела и дать наконец Польше ограбить Россию. Речь идет о миллиардах долларов, и именно поэтому ответчики вопреки логике просили у вас Катынское дело в полном объеме, и именно поэтому они не пожалели денег, чтобы нанять адвокатами Генри Резника и Алексея Бинецкого. Ответчикам нужно было передать в Польшу недостающую часть этого дела, и они намеревались это сделать с помощью Басманного суда.

По этой причине истцы решительно возразили, чтобы ответчикам было предоставлено Катынское дело в полном объеме, истцы недовольны действиями российских властей по этому делу, но истцы не будут помогать «пятой колонне» Польши грабить Россию».

Прерву свое выступление. Должен сказать, что С.Э. Стрыгин не был с этим согласен. Он считает, что Яблоков просил приобщить дело №159 и дело П.Судоплатова в расчете на то, что материалы следствия хотя официально и не носят для суда обязательного преюдиционального характера, но на практике таковыми являются. Если же какая-нибудь сторона начинает пытаться оспаривать такие материалы, то сделать ей это значительно сложнее – хотя бы в силу того, что в нормальном уголовном деле материалов много, и все они имеют юридическую силу. Т. е. можно просто «взять числом».

Кроме того, легальных способов передать через Басманный суд заверенные копии засекреченных томов дела №159 в Польшу без их официального рассекречивания не существует. А незаверенные копии практически всех засекреченных материалов дела №159 у поляков есть уже с середины 1990-х годов (всего им тогда передали 96 официально заверенных томов дела №159). Знают поляки и содержание секретного 56-страничного постановления о прекращении уголовного дела №159.

Суды по Катынскому делу в Польше будут проводиться не на основании материалов «дела №159», а на основании материалов собственного расследования, начатого польским Институтом национальной памяти 30 ноября 2004 г. Факт виновности СССР в катынском расстреле будет объявлен «общеизвестным», и судебные разбирательства сведутся к выяснению перечня законных наследников и уточнению конкретных сумм компенсаций. Но продолжу свое выступление в прениях.

«А Яблоков, Рогинский, Петров – это действительно выдающиеся члены «пятой колонны» Польши в России, очень много сделавшие для того, чтобы вызвать ненависть народа Польши к России, и для того, чтобы помочь правящему режиму в Польше ограбить Россию. Эту их службу правящий режим Польши отметил тем, что 16 апреля 2005 года президент Польши Квасьневский наградил их крестами ордена «За заслуги перед Польской Республикой». Наградил за то, что они уже второе десятилетие в продажных СМИ России лгут о том, что Сталин вписал в секретный протокол к Пакту о ненападении между СССР и Германией обязательство СССР участвовать «на стороне Германии в нападении на Польшу». Наградил за то, что они клевещут о том, что польских офицеров расстреляли якобы не немцы, а русские.

И вызванная «пятой колонной» Польши в России ненависть поляков к русским хорошо видна по последним сентябрьским событиям.

1 сентября, выступая в Гданьске на церемонии, посвященной 70-летию начала Второй мировой войны, премьер-министр России В.Путин заявил, что «нужно признать эти ошибки. Наша страна сделала это. Госдума Российской Федерации, парламент страны осудили Пакт Молотова – Риббентропа. Мы вправе ожидать того, чтобы и в других странах, которые пошли на сделку с нацистами, это тоже было сделано. И не на уровне заявлений политических лидеров, а на уровне политических решений». Однако в этом Пакте Молотова – Риббентропа нет ничего унизительного для России, нет ничего, за что стоило бы этот пакт осуждать. Но Путин пошел на это унижение России, чтобы улучшить отношения с Польшей. Он говорил, что создалась ненормальная ситуация, когда отношения России с Германией, с которой СССР воевал, лучше, чем с Польшей, которую СССР освободил. Мне не нравится Путин, но в данном случае он делал все, чтобы примирить наши страны.

А поляки в ответ на это предложение плюнули в лицо России. 23 сентября сейм в Варшаве обвинил СССР в геноциде польского народа. «Семнадцатого сентября 1939 года войска СССР без объявления войны совершили агрессию против Речи Посполитой, нарушая ее суверенитет и попирая нормы международного права. Основание для вторжения Красной Армии дал Пакт Молотова – Риббентропа, заключенный 23 августа 1939 года в Москве между СССР и гитлеровской Германией. Таким образом был произведен четвертый раздел Польши. Польша пала жертвой двух тоталитарных режимов – нацизма и коммунизма», – говорится в документе сейма. Поляки упорно гнут дело к получению денежной дани с России теперь уже за мнимый геноцид, а «пятая колонна», как мы видим по этому делу, всячески им в этом помогает. Правящий в Польше режим ухудшает отношения Польши и России, и, естественно, он награждает крестами в России тех, кто помогает ссорить наши народы.

Вот такое отношение к народу России имеют ответчики.

2. Не знаю, поняла ли председательствующая судья суть моих вопросов адвокату Резнику об опросе в Интернете, который, отдам ему должное, от них не уклонился и подтвердил, что он тоже верит в то, что у нынешнего народа России Сталин является символом России. А это означает, что сегодня все клеветники на Сталина, считающие его тираном, – это маргиналы России, то есть люди, находящиеся вне общества. Да, эти люди владеют СМИ, но они все равно в России инородное тело.

3. Уважаемый суд, обратите внимание на то, что не требует вникания в суть дела о Сталине.

Маргиналы вопят, что Сталин убил «сотни миллионов» граждан, вопят более пятидесяти лет, казалось бы, они уже об этих убийствах все должны знать. И убийство Сталиным каждого человека уже давно должны доказать, ведь эти «сотни миллионов» убитых состоят из отдельных людей. И вот мы в иске говорим – не надо ответчикам брать на себя непосильный труд и доказывать, что Сталин убил все сто миллионов, не надо напрягаться! Докажите, что он убил 22 тысячи поляков. И все! И что происходит? Ответчики вдруг оказываются неспособны документально подтвердить убийство 22 тысяч поляков и просят суд разрешить им доказать убийство Сталиным ста миллионов, но, правда, не документами из архивов, а только ими же и изготовленными доказательствами.