Текст книги "Суд над Сталиным"

Показания иуд

После маразма «исследования судом доказательств», я и С.Э. Стрыгин заявили суду о подложности доказательств ответчиков. Сначала заявление сделал я.

«Согласно статье 55 ГПК РФ объяснения сторон и третьих лиц могут быть доказательствами по делу, и данное заявление касается подложности именно этого вида доказательств в нашем деле.

Председательствующий в суде откровенно нарушает равенство сторон, а в вопросе представления доказательств уже полностью ушел от предмета иска и не требует от ответчиков доказательств по заявленным требованиям, позволяя ответчикам грузить в дело неотносимые доказательства и подменять надлежащие доказательства лживыми кухонными сплетнями типа «это общеизвестно». По закону мы не обязаны ничего доказывать, кроме унижающего характера лжи, но при таком поведении председательствующего и ответчиков вынуждены сделать ряд заявлений.

В качестве преамбулы скажу, что нет большей ненависти, чем ненависть предателя к тому, кого он предал, и никто так нагло не клевещет на преданного, нежели предатель. Обрушивая клевету на преданного, предатель как бы возвышает себя в своих глазах и оправдывает себя, дескать, не такой уж он, предатель, и подлец, дескать, преданный был еще хуже, дескать, предатель, собственно, и не предал, а просто поменял убеждения. Это все, кроме предателя, понимают.

К примеру, во времена СССР на Советский Союз вещала на русском языке пропагандистская британская радиостанция Би-би-си. И несколько десятков лет ее дикторы откровенно плохо говорили по-русски, порой с ужасным акцентом. Что, они не могли выучить русский язык? Нет, диктор с акцентом – это природный англичанин, ему русские могли поверить, а диктор без акцента – это русский предатель, а только дурак будет верить предателю. Это основы психологии, и они ловко использовались англичанами, которые заставляли своих дикторов специально говорить с акцентом.

А что нам предлагают в суде ответчики?

Сталин в 1952 году начал отстранять партию от государственной власти, Хрущев его предал, уничтожив все преобразования Сталина и придав КПСС чуть ли не абсолютную власть. Так как же можно верить суждениям о Сталине хрущевской комиссии под руководством хрущевского ставленника? А ответчики выводы комиссии предателей Сталина пытаются представить нам не в виде понятной любому человеку клеветы предателей на преданного, а в виде некой абсолютной истины.

Депутаты Съезда Советов предали своих избирателей – граждан СССР, которые не поручали им уничтожить Советский Союз, наоборот, эти граждане на референдуме 17 марта 1991 года подтвердили, что хотят жить в единой стране. Сколько нужно ума, чтобы поверить этим предателям-депутатам в их суждениях о договоре между СССР и Германией? А суду эти малограмотные и заведомо клеветнические суждения предателей-депутатов ответчики предлагают принять за истину. Пытаются внушить суду мысль, что если взять одного бесчестного подлеца, то это подлец, а если тысячу бесчестных подлецов, то это будет что-то честное.

ВКП(б)-КПСС была не просто партия для занятия государственных кормушек, как сегодня «Единая Россия», это была партия, которая, как и Иисус Христос, строила для народа светлое будущее – коммунизм. Строила, пока в нее не налезли негодяи, стремящиеся обогатиться за счет своего членства в партии и предавшие партию, как только они увидели, что могут быстрее обогатиться за счет американских сребреников. Горбачев, Ельцин, Путин – это те, кто предал свою клятву строить коммунизм. Так как можно верить их суждениям по Катынскому делу или о Сталине?! Ведь ни один умный человек не будет интересоваться мнением Иуды Искариота об Иисусе Христе.

Уважаемый суд! Спросите ответчиков – они были членами КПСС? Если были, то я заявляю, что мнение иуд об Иисусе Христе настоящему суду не должно быть интересно, поскольку суду иуды будут лгать автоматически.

Вот вам пример. Адвокат Резник с выдающимся апломбом заявил, что в те годы все обязаны были исполнять волю Сталина, иначе Сталин бы их убил. Мой коллега Л.Н. Жура предложил ему назвать хоть одного человека, кого убил Сталин за неисполнение своей воли. И в ответ адвокат Резник выдал спич о чем угодно, но только не об этом виртуальном бедняге, пострадавшем за неподчинение Сталину. Почему так? Не только потому, что адвокат Резник как историк величина не нулевая, а отрицательная, но и потому, что адвокат Резник лжет автоматически.

Привожу в доказательство своих слов пример.

Во время февральско-мартовского Пленума Центрального Комитета ВКП(б) «страшного» 1937 года для выработки проекта постановления по делу предавших народ членов ЦК Бухарина и Рыкова была создана специальная комиссия, председателем которой стал Микоян, а членами 34 человека, включая и Сталина как рядового члена этой комиссии. Выслушали доклад о преступлениях Бухарина и Рыкова и начали голосовать. Из фотокопии протокола комиссии (прилагается) следует, что первым выступил Ежов и предложил предать Бухарина и Рыкова суду с применением расстрела, если на суде выяснится, что они виновны. Затем Постышев предложил исключить их из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ЦК ВКП(б) и предать суду, но без применения расстрела. Затем Буденный потребовал суда и расстрела. И вот тут выступил Сталин и высказал свою волю, как убеждает суд Резник, непререкаемую. Он предложил исключить Бухарина и Рыкова из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ЦК ВКП(б), суду не передавать, а выслать. Ну и что – сколько человек бросились голосовать за предложение Сталина? Все, как вещает нам Резник? Нет, только Ульянова, Крупская, Варейкис, Молотов и Ворошилов. Зато Мануильский, Шверник, Косарев и Якир плевать хотели на волю Сталина и настаивали на суде с расстрелом. В свою очередь Постышев, Шкирятов, Антипов, Хрущев, Николаева, Косиор, Петровский и Литвинов тоже плюнули на волю Сталина и проголосовали за предание суду, хотя и без расстрела. В результате предложение Сталина не прошло, а прошло предложение передать дела Бухарина и Рыкова НКВД.

Строго исполнивший «волю Сталина» хитрый Варейкис – расстрелян, как и крутые, жаждавшие крови Бухарина и Рыкова Косарев и Якир, но наплевавший на волю Сталина Хрущев почти сразу же стал главой одновременно и партийной, и государственной власти на Украине. Наплевавшие на волю Сталина стали: Буденный – маршалом, Шверник – в 1946 году первым лицом СССР, возглавив Президиум Верховного Совета, Шкирятов – главой партийного контроля, Мануильский – продолжал возглавлять Коминтерн, Николаева – ВЦСПС.

Так как надо ломать грош, чтобы оценить сведения, сообщаемые адвокатом Резником?

Не предлагая суду текст договора между СССР и Германией в качестве доказательства, не предлагая ни одного иного документа, ответчики продолжают устно убеждать суд, что Сталин и Гитлер совместно договорились уничтожить Польшу.

Вот выписка из дневника начальника генштаба сухопутных войск Германии Гальдера (прилагается): «Поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранен; районы от Нарева с Варшавой – Польше; промышленный район – нам; Краков – Польше; северная окраина Бескидов – нам; области (Западной) Украины – самостоятельны». Так чего стоят утверждения ответчиков, если даже немцы к 7 сентября – через семь дней после начала войны – не предполагали ликвидацию Польши, и хотя они уже заняли своими войсками Краков, но собирались его Польше вернуть!

Вот сборник «СССР – Германия. 1939—1941» антисоветского издательства Telex, 1983 (прилагается). В нем рассказ о переговорох Гитлера с Молотовым 13 ноября 1940 года – времени, когда прошло уже больше года как Польши не было, – это было немецкое генерал-губернаторство. На стр. 113 Молотов делает замечания Гитлеру за изменения карты Европы военной силой, на что Гитлер отвечает: «Так называемые изменения силой оружия вообще не были предметом соглашения». Тот есть и Гитлер не знал того, что знают сегодня ответчики под предводительством адвоката Резника, – что Гитлер, оказывается, заключил с СССР не договор о ненападении, а договор о совместных действиях «силой оружия». И глава Советского государства Молотов, оказывается, не знал, что СССР с Германией поделили Польшу, поскольку на стр. 125 он требует от Гитлера начать переговоры о суверенитете Польши: «Советское правительство хотело бы знать также – каковы намерения держав Оси относительно Югославии и Греции, а также – какие у Германии намерения в отношении Польши. Касаясь будущего Польши, он напомнил, что подписанный Советским Союзом и Германией Протокол требует обязательного обмена мнениями».

Наконец, в ноте Германии об объявлении войны СССР нарушения протокола к договору о ненападении явились группой главных поводов к войне. И в этой ноте прямо написано: «…Оккупация и большевизация Советским правительством территории Восточной Европы и Балкан, переданных Советскому Союзу правительством рейха в Москве в качестве сферы влияния, полностью ПРОТИВОРЕЧАТ МОСКОВСКИМ ДОГОВОРЕННОСТЯМ» (прилагается). То есть в понятии «сфера влияния» в договоре о ненападении между СССР и Германией речь и близко не шла об оккупации сторонами какого-либо государства. Как же ответчикам можно так лгать об этом договоре?

Можно! Поскольку лгут предатели партии и Советского Союза. Они по-другому не могут: предав СССР, они теперь будут лгать и лгать.

Уважаемый суд! Я прошу вас спросить ответчиков, в каком году они вступали в КПСС, и в каком году они КПСС предали? Давали ли они воинскую присягу СССР, и в каком году эту присягу предали? Прошу поинтересоваться у представителя «Мемориала» Петрова и ответчика Яблокова, за что именно они получили кресты ордена заслуги перед Польской Республикой? И убедиться, что эти люди не могут не лгать, говоря о Сталине или сталинском СССР, посему их данные суду показания и объяснения заведомо являются подложными.

Уважаемый суд! Согласно статье 186 ГПК РФ, в случае заявления о том, что имеющиеся в деле доказательства являются подложными (а такими доказательствами являются внесенные в протокол указанные выше сведения, полученные в объяснениях стороны ответчика), суд имеет всего два варианта своего решения: он может назначить экспертизу для проверки заявления о подложности или предложить стороне представить иные доказательства.

Мы полагаем, что из двух этих вариантов суд должен предложить ответчикам представить в качестве доказательств не объяснения ответчиков и ответчиками же изготовленные документы, а документы, к появлению которых ответчики не имеют отношения».

Народ и суд

При обсуждении статей о суде над Сталиным некий сотрудник, как я полагаю, ФСБ, скрывающийся под ником Дятел, дал вот такое сообщение.

«Приговором Одесского областного суда от 8 апреля 1953 года осуждена Вербицкая Валентина Степановна, 1928 года рождения, уроженка с. Малый Бобрик Любашевского района Одесской области, проживала в г. Одессе, беспартийная, украинка, с образованием 6 классов, разведенная, на иждивении 2 детей, рабочая, работала на заводе «Запчасть» разнорабочей, по ст. 54—10 ч.1 УК Украинской ССР к 10 годам лишения свободы в ИТК, с поражением в правах на 3 года […]

Материалами дела установлено, что 4 марта 1953 года рабочий одесского завода «Запчасть», работавший вместе с Вербицкой, спросил последнюю, слыхала ли она, что заболел вождь.

На этот вопрос Вербицкая ответила: «Пусть хоть умирает, я так голодна, что мне свет не мил». Вербицкая на предварительном следствии и в судебном заседании признала, что такое высказывание она действительно допустила при следующих обстоятельствах: 3 марта 1953 года она проработала две смены до 12 часов, была голодной. Утром 4 марта она снова вышла на работу голодная. В связи с этим она допустила такие высказывания необдуманно».

В данном случае я хочу проигнорировать то, что источник получения этой информации весьма сомнителен, и принимаю эту информацию как подлинную, поскольку на основе ее анализа хочу показать совершенно не исследуемый аспект жизни и того времени, и будущего.

Нельзя объяснить иначе, нежели злым умыслом одних и крайним недомыслием других, то, что нас совершенно не учат и не учили понимать психологию людей, причем не учат даже тех, кому потенциально надо этими людьми руководить, скажем, студентов технических вузов. Я ведь окончил очень хороший институт, почти 22 года руководил людьми на производстве, а не то что никогда не слышал (всякие там Дейлы Карнеги не в счет), а и не задумывался о том, что мне знание этой психологии в работе руководителя очень бы пригодилось.

Люди, попавшие в условия длительного общения или соседства, всегда автоматически, даже не подозревая об этом, образуют общины, не ошибусь, если скажу, с целью самозащиты. При этом устанавливаются и определенные правила жизни в этих общинах, окружающий их мир автоматически делится на «своих» и «чужих» с очень разным отношением по отношению к своим и чужим. Просто обидно становится: нам в институте забивали головы ерундой марксистской философии, которая на практике нужна, как соловью саперная лопата, и этой «классовой борьбой» начисто убивали сам вопрос о том, какие реально складываются отношения между людьми в обществе. Я вроде и вырос среди похожих на тех, кем впоследствии приходилось руководить, а ведь отношения с ними устанавливал скорее инстинктом, чем умом, а об истинных причинах тех давних конфликтов, в которых приходилось участвовать, пожалуй, только сейчас начал догадываться.

Ну, что стоило нам в институте рассказать об истинных отношениях, скажем, помещиков и крепостных? Те, кто немного интересуется русской историей или читал русскую классику, наверняка наталкивались на выражение «пострадать за мир». А что означает описываемая этим выражением ситуация в ее классическом виде? Знаете, это далеко не баранье блеяние Платона Каратаева, хотя и это блеяние было невечно. Так что нужно было сделать, чтобы считалось, что ты пострадал за мир? Нужно было убить вредного барина, издевавшегося над крепостными крестьянами общины (над миром), убить его жену и детей (чтобы некому было мстить общине) и сдаться властям. Власти ссылали тебя на вечную каторгу, и вот это и был классический случай страдания за мир. После этого мир до конца жизни своего героя собирал деньги и слал их в Сибирь, чтобы облегчить ему каторгу. В глазах общины он не был ни убийцей, ни преступником – он был страдальцем.

То, что я узнал о Екатерине II, заставляет ее уважать. Полагаю, что она прекрасно понимала преступление своего мужа, объявившего вольность дворянства, но уже не могла ничего поделать ввиду силы обнаглевшего дворянского класса. И она ввела пусть и не кардинальный, но хоть какой-то противовес помещичьей наглости – отменила смертную казнь.

Почему нам в институтах не рассказывали о взаимоотношениях крестьян в их общинах, в трудовых артелях? Эти вопросы прекрасно были изучены еще в позапрошлом веке. К примеру, в русской общине любое решение принималось только единогласно. А как это возможно, допустим, при дележе земли? Ведь от количества и качества надела зависел доход каждого крестьянина, так как можно было согласовать интересы 200—300 человек абсолютно? Ведь споры о разделе земли не могли продолжаться месяцами, нужно было пахать и сеять, а пока земля не поделена, то пахать невозможно. А если один крестьянин потребует себе в надел много земли или только лучшей и будет настаивать на своем требовании, не давая разделить всю землю деревни и этим не давая остальным работать, то как тогда?

Буду говорить о русских, не буду о крайностях – англосаксах или японцах, у которых совершенно другие принципы в их общинах.

Первый вопрос – как можно проголосовать единогласно по вопросу, в котором интересы каждого входят в конфликт с интересами остальных? Исследователи русской общины отвечают – только в случае, если каждый член общины думает и стремится найти решение, которое бы устраивало его во вторую очередь, а в первую очередь – всю общину. Нет другого решения. Русская община (артель) автоматически вводит правила семьи – главное, чтобы всей семье было хорошо, тогда и тебе будет хорошо. А поскольку из русской общины не выгоняли, то тот, кто эти правила игнорировал, кто посмел показать общине, что он уже не член семьи и его проблемы общины не волнуют (в зависимости от степени своей наглости), становился «вне закона и обычая» в полном смысле этого слова.

Такие случаи действительно бывали и описаны исследователями. Вот, скажем, если кто-то посмел по глупости выдвинуть общине вышеописанные требования к земле, то, действительно, уставшая от споров община согласилась бы с этой несправедливостью, и наглец получил бы ту землю, которую хотел, поскольку, повторю, выгнать его из общины было невозможно. Однако! Собранное им сено вдруг сгорало в стогу, его лошадь вдруг отбивалась от табуна и тонула в болоте, его корова отбивалась от стада, нажиралась мокрого клевера и дохла. Такие «случайности», кстати, причина того, что сельские богатеи, порою насиловавшие общину, никогда не селились на просторах окраин села, а только в тесноте его центра, вплотную к остальным избам. Иначе сожгут! Община могла пойти на преступление, спасая себя или своего члена, и она, не колеблясь, шла на преступление, заставляя предателя общих интересов покинуть общину.

В русских деревнях не было воровства, никто не запирал избы, помогая соседу убрать урожай, могли падать от усталости, шли на грех работы в воскресенье, но по отношению к мерзавцу, показавшему, что он игнорирует проблемы общины, не существовало законов – с ним можно было делать все, что угодно, чтобы он убрался. «Против мира не попрешь!» – суммированы общинные отношения в русской пословице. Между прочим, это была трудность тогдашних судов присяжных, состоявших из крестьян, если уголовное дело касалось подобного случая конфликта мира и человека, игнорировавшего проблемы мира. Крестьяне-присяжные и клятву давали судить по совести, и их можно было набрать из далекой деревни, но крестьяне просто не понимали, что преступного в изгнании из мира человека, попершего на мир? Что преступного в том, что ему сожгли избу?

Пытаясь помочь молодым людям, решившим стать инженерами, я в книге «Три еврея, или Как хорошо быть инженером» суммировал свой опыт работы с людьми на заводе, рассказав о различных случаях. В том числе я пересказал такие два примера, произошедшие во время Великой Отечественной войны, которые мне сообщил главный инженер нашего завода М.И. Друинский совершенно по другому случаю. Первый пример такой. В то время действовало уголовное наказание за опоздание на работу, а с города до завода они ездили на рабочем поезде. Один работяга опоздал на него и побежал на завод пешком, прибежав, естественно, через несколько часов после начала смены. За это полагались суд и год исправительных работ с вычетами из зарплаты. То есть осужденный продолжал работать там, где и работал, но в пользу государства у него изымалось, по-моему, 15% заработка. Однако община (рабочие цеха) встала за него горой, и начальство тут же оставило мысль отдавать его под суд. А во втором случае отработавшей 10 часов смене предложили еще поработать часа 4, махая кувалдами на разбивке слитков феррохрома. Один работяга этой смены отказался, мотивируя это тем, что он свои 10 часов отработал и по закону его заставить работать никто не может. Начальник цеха тут же позвонил в военкомат, работягу на следующий день призвали, и он вернулся с фронта без ноги.

Обратите внимание вот на что. В первом случае член общины совершил предусмотренное Уголовным кодексом преступление, но община встала на его защиту! А во втором случае работяга никакого преступления не совершал, а община и не подумала его защищать – сдала без сожаления! Почему? В первом случае работяга был «свой» – он не противопоставлял себя общине, не отказывался от нее, и община защитила «своего». А во втором случае работяга противопоставил себя не начальству, а общине – община пошла работать после смены, а он нет. Он стал чужим и посему в лучшем случае безразличным, если не ненавистным общине.

А вот сложный случай. В химлаборатории завода, на котором я работал, работали лаборантками три молодые женщины, они вместе окончили техникум, вместе приехали на завод и были подругами. Две вышли замуж, родили детей и уже имели двухкомнатные квартиры. А третья, Вера, вышла замуж позже и жила в однокомнатной. Пока она не была замужем, ее, естественно, эксплуатировали на разных общественных должностях, в частности, она была депутатом горсовета, правда, она и по жизни была активной. Но вот она рожает, в очереди она первая, а нам с построенного дома дают не только обычную трехкомнатную, но и новую двухкомнатную. В цехкоме пятеро: я, два плавильщика экспериментального и обе подруги Веры. Распределяем трехкомнатную и освободившиеся двух– и однокомнатную. Предлагаю новую двухкомнатную Вере, все – за, подруги – обеими руками. Но когда документы уже ушли в завком, у нас вдруг отбирают новую двухкомнатную, причем замдиректора по быту Г.Л. Иванов от имени директора извиняется и твердо обещает, что в следующем доме вернет долг. Что уж тут делать, и Вера перенесла эту отсрочку спокойно.

Месяца через три сдается следующий дом, про обещанное, как водится, забыли, мне пришлось ходить в завком напоминать. В итоге для распределения квартиры на цехкоме остался день накануне выдачи ордеров. Поскольку вопрос был решен раньше, я (в то время председатель цехкома) не стал вызывать с выходных плавильщиков, а собрал у начальника цеха цехком из троих: себя и Вериных подруг. Как о решенном сообщаю о выделении квартиры Вере, и вдруг обе ее подруги голосуют против и требуют дать квартиру другому работнику!

У меня глаза на лоб вылезли – три месяца назад голосовали «за»! Вера первая в очереди – как ей не дать? И вот что эти стервы удумали. Завод строил несколько серий домов, и формальная жилая площадь однокомнатных квартир у этих серий была разная: 16,5 и 21,0 квадратного метра. При семье из трех человек получается 5,5 и 7 квадратных метров на человека, а по общему положению в СССР в очередь человека можно ставить, если у него менее 6 квадратных метров. У нас никто и никогда до этого не обращал на это внимания – раз семья три человека, значит, полагается двухкомнатная квартира. А Верины подруги уперлись в эту союзную норму! Я попытался их урезонить и призвать к совести – бесполезно! Глаза стеклянные, тупо смотрят вниз: «не положено!» Начальником цеха был безразличный рохля, я толкаю его – помоги своим авторитетом. Но тому всегда и все было по барабану.

– Раз цехком так решил, то и я «за».

– Какой, к черту, цехком, нас всего трое, завтра выйдут на работу плавильщики, и нас будет трое против двух!

– То будет завтра, а решаем сегодня, – взял бумаги на выделение квартиры другой работнице, подписал и свалил домой.

На другой день мне замдиректора устроил выволочку, и завком тоже, – мне Вере было стыдно в глаза смотреть. Ей на подруг смотреть тоже было тошно, и как ее ни уговаривали, но она уволилась. Но мне интересен был вопрос: а что случилось, почему Верины подруги сбесились? Вроде прояснила ситуацию замначальника химлаборатории.

– Ты знаешь, они трое техники, молодые специалистки, и все трое претендуют на должность инженера. Месяц назад открылась такая вакансия, но поскольку Вера заметно лучше их подходит на эту должность, то мы Веру и поставили на эту должность первой. Подруги ей это простить не смогли.

Тогда я согласился с тем, что виною всему зависть подруг Веры, но полагаю, что не додумал. Ну ведь не дуры они были? Вакансии инженеров открывались один-два раза в год, ну не могли их всех троих сразу назначить, все равно какая-то стала бы инженером раньше. Неужели это могло быть поводом для ненависти? Кроме того, они делали открытую, вызывающую пакость работнице химлаборатории. Не могли, побоялись бы они это сделать, если бы не чувствовали поддержку остальной сотни лаборантов. Теперь думаю, что сама Вера могла повести себя так, что общество – остальные лаборантки, а не только подруги – приняло ее поведение как ее уход от них, как отказ от общества, как предательство. Причем это могло быть тем, на что никто, включая саму Веру, не обратил внимания. Скажем, ее какая-нибудь лаборантка позвала по имени: «Вера!» – а та ее поправила: «Вера Николаевна». Или подруги в обед пригласили ее попить чаю, а она сообщила, что будет пить чай с инженерами. Пустяки? Безусловно. Но это отказ считать себя членом общины, и этого могло быть достаточно.

А теперь займемся случаем, с которого начали, – с 10 лет матери-одиночки. Голода в те годы, особенно в Одессе, не было, да она говорит, что не голодала, а была голодна. Эта женщина, чтобы заработать (за переработку платили вдвое), поздно вернулась домой, наверное, проспала и не успела позавтракать, посему и была голодна и в очень плохом расположении духа. И, скорее всего, она принадлежала к типу баб, которые привыкли вину за любые свои неприятности срывать на других. Раньше для этого был муж, а теперь сорвать на нем злость было невозможно.

Вот из того, что изложено в приговоре, давайте попробуем ответить на вопрос – если бы рабочий сообщил ей, что тяжело заболел какой-то другой рабочий из их же цеха, из их же общины, то что бы она ему ответила? Мой опыт говорит – то же самое! Это тип стерв «от природы» или ставших таковыми под воздействием жизненных неурядиц, стерв, которые любые свои проблемы превращают во вселенскую трагедию и винят в своих проблемах всех, кроме себя. Болезнь Сталина была не просто проблемой только этой общины, она была трагедией для всего народа СССР, а эта стерва не завтракала – вот, оказывается, в чем была проблема всего мира на утро 4 марта 1953 года!

Наверняка, когда рабочий рассказал о ее реакции остальным, то общая реакция была: «Вот сука!» Она откровенно отказалась от общины – ей не были интересны проблемы общины, она поперла на мир! Соответственно, община без сожалений от нее избавилась, сдав МГБ. Последнюю мысль подтверждает невероятно большой срок наказания, полученный от суда, а это означает только одно – в уголовном деле в обязательной характеристике с места работы она характеризуется еще круче, чем в приговоре. Конечно, она допустила это высказывание необдуманно, ведь эти стервы не думают даже после того, как скажут, а не только перед тем. И срок она получила не за то, что высказалась о Сталине, а за то, что стерва. Не будь она стервой, цех бы ее не сдал.

Кстати, а как бы вы поступили, будь вы в должности следователя, прокурора или судьи? Простили бы ее? Но это означает, что вы встали бы на сторону стервы против общины. В глазах мира вы бы поперли на мир, а переть на мир в СССР не рекомендовалось.

Нас сейчас уверяют, что во времена Сталина угрозой расстрела выгоняли на улицы людей, чтобы они участвовали в демонстрациях под лозунгом «Разбить собачьи головы троцкистов!». А надо ли было выгонять? Троцкисты поперли на мир, в связи с чем мир должен был молчать и не реагировать?

В комментариях к серии этих статей неоднократно задавался вопрос – зачем мы затеяли это дело с защитой чести и достоинства Сталина, если заранее было понятно, что выиграть его невозможно?

Во-первых, потому, что я сталинист, то есть дурак, который не понимает, что есть вещи, которые невозможно сделать. Да, вы антисталинисты, вы – умные, вы понимаете, что сейчас ничего невозможно сделать, поэтому ничего и не делаете. А я дурак, я считаю, что если есть работа, которую нужно сделать, то ее нужно делать и не думать, осилишь ли ты ее. Но это так, присказка.

Главное в том, что подобный вопрос не просто оскорбителен для того, кто его задает, такой вопрос является характеристикой любопытствующего. Напрягитесь и представьте, что вы в окопе вдвоем с верзилой, вы знаете, что атаковать вас будут два врага и шансы справиться с ними вдвоем у вас высоки. Но вот верзила задает вам вопрос: «А зачем эти дураки защищали Брестскую крепость? Ведь ясно же было, что немцы ее возьмут. Надо было удрать или в плен сдаться». Что вы сделаете? Я такого сдам в СМЕРШ – пусть его пошлют в бой специалисты штрафной роты, а ко мне в окоп пусть посадят хоть и хилого, но такого, который такие умные вопросы не задает.

Да, этот суд невозможно было выиграть, вернее, невозможно было получить от этой судьи решение в нашу пользу. Но разве это настоящий суд? Да и что это такое – суд?

Я был и остаюсь крайне недоволен советскими судами (по моему мнению, и то были не суды), но все же между теми и этими учреждениями огромная пропасть. Во-первых, выборность. Казалось бы, чепуха – кого выдвинут в судьи и народные заседатели партийные органы, за того совки и проголосуют. Нет! Ошибаетесь. Совки-то проголосуют, но не все. И когда на всех избирательных участках за кандидатуры судей голосуют 100%, а на этом из 1000 избирателей 10 человек проголосовало «против», то судья будет судьей, но вот будет ли оставаться в должности завотдела обкома тот, кто выдвинул его в судьи? Кандидатур в судьи полно, ты, завотдела, что, не мог подобрать из этих кандидатур того, кем люди довольны? Тогда на кой хрен ты нужен в обкоме, поскольку желающих работать в обкоме намного больше, чем штатных мест в нем?

Ведь вся эта партийная бюрократия как огня боялась любых народных недовольств. Не потому, что они приведут к восстанию, а потому, что желающих работать в партийных органах было очень много, а ЦК в Москве требовал одного – чтобы народ партией был доволен! В своей книге «Три еврея, или Как хорошо быть инженером» я на примере личного опыта рассказываю, что происходило, если выяснялось, что партийные и комсомольские органы «не держали руку на пульсе» – не знали истинного настроения народа и ошибались с предложенными к выборам кандидатурами.

Еще момент. Я в СССР ни разу не видел и даже не слыхал, чтобы судьей была женщина. Народных заседателей – женщин было полно, собственно, я только женщин в народных заседателях и помню, а судьи – только мужчины в возрасте за 40. А как же иначе? Ведь ум средней женщины совершенно не приспособлен искать истину. Женщины прекрасные работники, когда истина известна и ее надо воплотить в жизнь или сохранить. Ролевые функции мужчин и женщин в природе именно таковы. Поэтому в СССР практически не было ни женщин-следователей, ни женщин-судей, да, собственно говоря, в начале СССР их и в учителях было мало. А сейчас? Баба с соплями – это судья!

Прочел в Интернете хвастовство одной такой блондинки, судьи какого-то суда сельского района. Рассказывает: в суд подала иск хозяйка сельского хряка за то, что владелица двух свиней подогнала тех к ее двору как бы пастись. Хряк сломал забор и покрыл свиней. И владелица хряка просила суд заставить владелицу свиней отдать ей после опороса по поросенку от каждой покрытой свиньи. Эта стерва, в роли судьи, наорала на женщину и пригрозила, что возбудит против нее уголовное дело за то, что ее хряк изнасиловал двух свиней. Бедная женщина забрала заявление и сбежала из суда, а эта, так сказать, судья теперь хвастается в Интернете своим чувством юмора. Вот оцените, сколько ума и знания жизни у нынешних судей, на примере этой судьи. Сами судьи жрут? Жрут! И хряк жрет! Жратва судей денег стоит? Стоит! И корм для хряка денег стоит! Чем деньги на корм и содержание борова компенсируются? Натурой – отдачей владельцу хряка поросят после опороса свиней. Так что же незаконного просила женщина у суда, чтобы над нею так поиздеваться? Эти соплячки судьи о жизни не знают даже элементарного (о законах уже молчу – пусть вам это адвокаты расскажут), а их назначают судьями! Почему? Мужиков-юристов не осталось?