Текст книги "Как дышать в аквариуме (?)"

– Очень даже неплохо, – с одобрением заметила Алина, пододвигая тарелку. – Молодец все-таки Лешка, правда?

Валя пролез за табличку «Место жениха» и, расстегнув пиджак, отер катящийся пот. Приглашенные медленно растеклись по местам, из двойных дверей выглядывали любопытные официантки. Тем временем тамада вскарабкался на ступеньку и, запойно обхватив микрофон, начал что-то в него ворчать. Никто не обратил внимания – кругом гудели смех и разговоры, скрипели стулья, лязгали приборы. Тамада громко откашлялся, его раскатистое першение перекрыло весь шум, и зал притих.

– Друзья! – гавкнул он. – Вот и настало время неофициальной, так сказать, части. День был долгий, вы все проголодались, так что ни в коем случае не стесняйтесь – ешьте, пейте, ведь за все уже заплачено, хе-хе. А уж как жених устал, ведь царевну он спасал, будут счастливы они на совместном их пути… С вашего позволения, товарищи, разрешите мне в числе первых поздравить нашу прекрасную пару музыкальным номером.

На синтезаторе заиграл проигрыш «Учат в школе», и, раскачиваясь из стороны в сторону, тамада надрывно захрипел:

– Вас хочу поздравить я, вы единая семья.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Будьте радостны вдвоем, счастья и богатства в дом.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Все подпевают!

Вместе вы теперь всегда, как кувшинка и река.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Настроенье – высший класс, мы все счастливы за вас

И детишек воспитать вам пожелаем!

– Положить? – услышал он голос Алины, и, не дождавшись ответа, та уронила на тарелку несколько густых ложек салата.

– …В руки рюмочки берем и за бабушку мы пьем, выпиваем, выпиваем, выпиваем! Все! – громко ухнув, закончил тамада свое выступление.

Стихла музыка, он жестом попросил смочить горло и затем, крякнув, продолжил:

– Что ж, выпьем за родных Валентина и Алины! За вас, Ирина Павловна! До дна!

Стараясь не глядеть в зал, Валя налил стопку, привстав, чокнулся с Алиной и уже хотел было выпить, как вдруг будто бы издалека услышал шум волн, сначала едва различимый, но все больше и больше нарастающий:

– Горько… Горько… Горько! ГО-О-ОР-Р-РЬ-КА!

Алина смущенно глядела то на Валю, то на гостей.

«Сейчас?» – прочитал он в выражении широко распахнутых глаз и рывком прижал ее к себе. Вздрогнув, она, как обычно бывало, испуганно сомкнула перед его языком губы.

– Один! Дыва!.. Ну-у-у, слабовато чего-то.

– Устали молодые, подкрепиться б.

– Да-а, силы к брачной ночи беречь нужно, хе-хе!

Вскоре тамада объявил перекур, гости нестройной змейкой устремились на воздух, кто-то пошел танцевать. Осушив стопку, Валя поднялся из-за стола.

– Валь, – попыталась задержать его Алина. – Ты же не… ничего…

– Все нормально, – бросил он и, пошатываясь, пролез к выходу.

Город медленно вываривался, прикрытый небом, как крышкой. Идущие по тротуарам сгорбленные люди несли на плечах жар полуденного солнца. Возле веранды толпились кучки гостей, пахло потом и одеколонами.

– …Такси поймаю, мне на вокзал еще надо. О-о-о, собственной персоной! – улыбаясь затянутыми в брекеты зубами, держащий стакан с газировкой Валин тезка первым полез обнимать жениха, но тот его оттолкнул.

– Без рук. Дай, – подошел он к Леше, достающему сигарету из пачки.

Вокруг открытой бутылки с коньяком курили ребята из группы.

– В народ вышел! – хлопнул по плечу Андрей подошедшего Валю. – Ну, герой, как оно?

– А то по нему не видно, – усмехнулся Саня. Он уже стоял с расстегнутой рубашкой, демонстрируя нательный крестик. – Лучше всех, конечно! Слух, а сфоткайте меня с женихом! У кого айфон? Братан, а ну!

Закурив, Валя мотнул головой и, шумно выдохнув дым, что-то промычал. Первая за день сигарета.

– Ну чего ты-ы-ы, – протянул недовольно Саня, пряча руки в карманах. – Ведет себя как топором ушибленный.

– Да оставь его, устал человек. Погодка-то не подвела, – сплюнул табак Леша. – Последний раз в области, кстати, пару недель назад был, но там жарища не такая стояла. Двадцатника не было, а сейчас прям распогодилось. Вешалки.

– Ага, ага, – мелко затряс головой зубастый Валентин. – У нас на песчановском мосту, где Советская, асфальт просел, хотя дороге и года нет. Даже, говорят, телевидение приезжало. Теперь только через свалку объезд, а там вонища-а-а-а…

– Да это фигня, – набрав что-то в телефоне, Руслан посветил вокруг дисплеем. – Вон вы гляньте… И это на выхах обещают, ага?

– Чего-чего? – приглядевшись, нахмурился Саня. – Да ну на фиг! Не, пацаны, таких приколов я еще не видел!

– Нужно будет на озеро поехать, – Леша пнул ногой пустую сигаретную пачку. – Там, правда, народу…

– На карьере, что ль?

– Если бы. На карьере не искупаешься, обмелело все, а в Лесном хорошо, я там с Галькой в начале лета плавал. Помнишь Гальку? Чернявая такая, с косой до зада. Правда, дно – одна глина, скользишь как корова по льду. Валь, ты поедешь?

– А чего этот только воду хлещет? – неожиданно обратился Валя к допившему кока-колу Валентину.

Ребята вопросительно посмотрели на Валентина, потом на Валю.

– Ты меня с женой совсем не уважаешь, да? Пожрать на халяву сюда приехал?

Замерев с пустым стаканчиком у рта, Валентин оторопело уставился на жениха. Компания затихла.

– Я… Я…

– Чё ты якаешь? Ты, вообще, откуда взялся?

Глаза Валентина заметались по сторонам.

– Я с Рязани сам. Вот, к Алинке…

Никто не шелохнулся.

– Валь… – прервал молчание Леша.

– А ну.

Валя взял из рук Валентина стакан, плеснул до середины коньяка из оставленной бутылки и протянул обратно:

– Залпом. Живо.

Валентин беспомощно оглядел молчавшую компанию.

Саня, гоготнув, приобнял его худые плечи:

– Да расслабься, малой, это он так шутит. Валь, хорош уже, а?

Валя впился взглядом в опущенные глаза Валентина. Оттопырив мизинец, тот двумя пальцами держал пластиковый стаканчик с налитым почти до половины коньяком.

– Мне что-то… как-то… не очень, – бормотал он едва слышно.

– Или пей, или за шиворот. Давай.

Не поднимая головы, Валентин пролепетал что-то еще и, зажмурившись, опрокинул стакан. На секунду он замер, а затем прыснул фонтаном на землю. Валя громко расхохотался, его друзья озадаченно переглянулись.

– Молоток, вот это другое дело! Уважуха! Твоя деревня тобой гордится!

Хлопнув по спине кашляющего Валентина, Валя, усмехаясь, пошел прогуляться.

Возвращаться к столу не хотелось. Повсюду, куда ни падал взгляд, разливалась серая нищета. Пыльные столбы деревьев, щербатые, покрытые кирпичной оспиной пятиэтажки, шрамированные дороги, стучащие корыта машин, убогие сарайчики магазинов и покосившиеся облупленные заборчики – все это вдруг выросло из-под земли, встряло в глазу гигантской соринкой. Тут же вспомнилась родная окраина города, затуманенная промзона, но даже там не было такой оголенной чахлой убогости.

Свернув за угол, Валя хотел пройтись вглубь дворов, но его заметили из распахнутых окон кафе.

– А вон он! Слышь, ты куда? Жених, эу! Тебя все ждем!

Пришлось вернуться.

* * *

Самым желанным гостем оказался алкоголь. Определить, что пьют много, можно было по перебивающим друг друга истеричным голосам и крикливому смеху. Колонки распирала громкая балаганная музыка, трудолюбивые, как муравьи, официанты сновали между столиками, тамада пытался прикрепить микрофон обратно к стойке. В Валю водка больше не лезла, а кучка салата на его тарелке так и осталась нетронутой. Он повернулся к Алине. Та настолько сосредоточенно чистила мандарин, что, казалось, забыла, где находится.

– …За всеми вами успел соскучиться…

Микрофон зафонил, кто-то из гостей зажал уши.

Извинившись, тамада продолжил вести вечер:

– Тэк-с… Раз, два… Вот так. Что ж, пришло время поздравлять наших дорогих молодоженов. Помощницы… Ау, где мои помощницы?

Откуда-то сбоку появились Настя с Олей, на подносе они вынесли сделанный из коробки сундук. Поклонившись, девушки поспешили сбежать.

– До укрытия дошел, там царевич клад нашел, – торжественно декламировал с хрипотой тамада. – Это вам приданое, будете богатые!

Гости с любопытством потянули шеи посмотреть разрисованный картонный сундук.

– Итак, внести деньги в общак… ой, простите, пополнить казну приглашается неповторимая Ирина Павловна!

Грузно поднявшись в другом конце зала, бабушка медленно, как черепаха, поползла через столы к помосту с микрофоном. Гости стали торопливо подниматься, задвигать стулья, кое-кто с другого края, поглядывая на неумолимо, как танк, продвигающуюся старушку, торопливо доедал свою порцию.

Взяв Ирину Павловну за руку, тамада помог ей вскарабкаться на сцену к стойке. Отдышавшись, та начала что-то сбивчиво говорить, но микрофон вновь судорожно засвистел, и ее совсем перестало быть слышно.

– Такой день… Мне… Дожить… Чтобы я… Счастье… – обрывками разносилось со сцены.

Закончив, она достала из-за пазухи целлофановый пакет с конвертом и опустила его на дно картонного сундука. Гости захлопали. Спустившись с помоста, бабушка тем же путем полезла обратно.

– Что ж, поблагодарим несравненную бабушку! – постучав по микрофону, объявил тамада. – Теперь радости в вашем доме станет гораздо больше. А дальше… Дальше будет только горько! Подходите к молодым, кто хочет чокнуться, пожелать им счастья. Ура! Горько!

Их неуверенные, безжизненные поцелуи чередовались такими же выступлениями гостей. Потеющий лысый мужчина, который то и дело вытирал лоб метровым платком, другой рукой держал открытку перед полноватой кудрявой женой, пока та, перекрывая звон микрофона, выкрикивала пожелания. Младший Алинин брат Коля, нервно дергаясь и извиваясь, исполнил что-то из своего рэпа. Коротко стриженная рыжая дама, напялив кокошник, спела частушки. Богдан подарил спиннинг. Аня с Вероникой вышли, держа по цветочному горшку, украшенному розовыми бантами, и в один голос пожелали расти их союзу, как эти бегонии.

– Ты бы поел хоть, – шепнула Алина, когда они под крики в очередной раз поднимались из-за стола. – Ну или выпил бы, что ли.

– Не хочу, – прижимая ее лицо к себе, ответил Валя.

– Так, все поздравили? А теперь танцы! Жених, невеста, просим!

Заиграла музыка, Алина потянула за собой Валю. Он выбрался за ней на середину зала и, сжав протянутую руку, терпеливо стал ждать, когда сияющая Алина наконец закончит кружиться.

– А ну, поддержим жениха-а-а!

Погас свет, вдоль стен заплясали разноцветные огоньки. Гости высыпали из-за столов, трясущиеся руки и животы обступили Валю с Алиной. «Американ бой, уеду с тобой…» – оглушающе гремело отовсюду. Все вертелось перед глазами в жаркой карусели из тел, засасывало в себя невыносимо тошнотворной воронкой, еще и еще, еще и еще, еще и еще. Валю замутило. Растолкав плечами студенистые потные комья, он еле протиснулся на свободу. Здесь шум скрадывался, в глубине прохладного коридора был слышен лишь глухой грохот басов.

Ударившись спиной о наличник, Валя шумно выдохнул. Судорожно сведенные пальцы не слушались, ноги дрожали, и тяжелый спертый воздух распирал грудную клетку.

– Блядь, блядь, блядь, – сжав зубы, бился он затылком о стену.

В проходе показались две тени, Валя тут же оттолкнулся от стенки и юркнул в уборную. Кто-то сюда шел. Повернув задвижку, он прислушался. Знакомый Санин голос отзывался на чьи-то расспросы, но речи не было слышно – все портила громкая музыка. В какой-то момент показалось, что они минули дверь, но вдруг ручка резко затряслась. Валя отскочил как ужаленный. Голос снаружи что-то пробубнил, изрек «пардоньте», и разговаривающие тени прошаркали дальше.

Отерев мокрый лоб, Валя сполоснул лицо под гудящим, как африканский слон, краном. В треснутом заплеванном стекле он рассмотрел разбитое на осколки лицо, бледное, с взъерошенной копной волос, черным замутненным взглядом. Безымянный палец жгло кольцо. Кусок его прошлой жизни можно целиком вырезать, будто запись с неудачными дублями из кинофильма, и только сегодня он увидел, на что станет похожа картина семейной идиллии. В ней не будет спокойствия, оно навсегда ушло в тот момент, как он решился сделать предложение, не будет страсти и чего-то такого яркого, что совсем немного успело без огня поискриться в начале их отношений. Он больше не свободен, теперь все в городе будут знать, куда он ходил и во сколько вернулся, с кем общался и что говорил, какой он в постели и сколько зарабатывает. А эти новые родственники… Живущий почти на окраине, но в черте города, он ненавидел деревню и этих «селян», пахнущих грязной одеждой. В Алине не было ничего из уездного мира, казалось, она попала туда случайно, и эта «городская» выдержка придавала ей в Валиных глазах особую исключительность. Так… в чем же именно она состояла? Как вообще все зашло настолько далеко? Что такого особенного было в этой кроткой, почти бесцветной…

Ручка снова дернулась, Валя резко повернулся. За дверью ойкнул женский голос. Немного постояв на месте, каблуки зацокали прочь, было слышно шуршание платья. Валя подождал еще, не смея шелохнуться. Музыка стихла, отчетливо были слышны лязги приборов о тарелки. Он попробовал толкнуть дверь, однако та не поддалась. Валя подергал ручку, покрутил ее из стороны в сторону. Дверь не открывалась.

– Что за… – бормотал он, прокручивая хрустящий замок раз за разом.

– Хрень какая, – повторил Валя сам себе.

Обтерев ладони, он опять начал дергать и крутить ручку. Замок подался вверх, Валя рывком повернул ручку, и со щелчком дверь открылась. Облегченно выдохнув, он поспешил в коридор.

В зале слышались громкие речи, похоже, просили поставить музыку. Валя уже хотел было вернуться к гостям, как ему на глаза попались торчащие из темной ниши коленки. Подойдя поближе, он узнал растекшегося в кресле Валентина. На открытых губах лопались пузыри, запрокинутая голова с храпом покоилась на мягкой подушке, под грудью темнело пятно размером с материк, руки судорожно сжимали обивку подлокотников.

Остановившись рядом, Валя потряс его за плечи:

– Дома есть кто? Эу!

Голова Валентина замоталась из стороны в сторону, будто он изо всех сил пытался выразить с чем-то несогласие. Изо рта вырвались слабые стоны, Валентин сполз по креслу еще больше.

– Собраться, рядовой, ястребы уже на подходе! Боезапас исчерпан! Вспышка слева! Справа! Слева!

От толчков безвольное тело моталось из стороны в сторону, Валентин лишь слабо ворочал языком. Вдруг его пробил судорожный кашель – выгнувшись, он с бульканьем сплюнул себе на грудь.

– Черт! – резко отпрянул Валя. – Вы провалили задание, рядовой! Теперь вам больше никто не поможет.

Убедившись, что рядом никого нет, он залез во внутренний карман пиджака Валентина и вытащил оттуда кошелек вместе с паспортом и билетами на поезд.

– Не густо, – пробормотал Валя, подсчитывая купюры сторублевок.

Паспорт вместе с билетами отправились за кресло, кошелек он переложил к себе.

– Жених, тебя уже искать послали, хорош колобродить, – донесся до него раскатистый бас. В коридоре стоял Игорь Яковлевич. – Невесту без тебя украдут же.

Заметив в кресле скукоженного Валентина, он подошел ближе.

– Эка размазало, – нахмурился он. – Насколько плох?

– Жить будет, – отозвался Валя. – Пусть пока отдохнет.

– А это кто, вообще?

– Вы тоже не знаете?

– Да откуда ж мне! – засмеялся Игорь Яковлевич. – Видать, родственничек Алинкин. Ох, повезло тебе с женушкой! Деваха – во! Был бы я сам хотя бы лет на двадцать помоложе… Ну на десять.

Они отошли по коридору дальше. Игорь Яковлевич, подмигнув, вытащил из внутреннего кармана ополовиненную плоскую бутылку коньяка и пару стаканчиков.

– Разрешите с женихом, эт самое, за знакомство?

Валя хотел что-то ответить, но Игорь Яковлевич строго поднял ладонь:

– Вопрос вежливости, отказы не принимаются.

Пройдя за угол, они встали возле окна, поставили бутылку и стаканчики на подоконник. Выпивая, Игорь Яковлевич рассказал про вторую чеченскую войну, службу в Гудермесе, как воевали в горных местах и видели залпы зениток.

Приобняв Валю за плечи, Игорь Яковлевич тихо произнес, глядя Вале прямо в глаза:

– Когда я давал интервью одному телеканалу, меня спросили: «Каково это, убивать людей?» А я так ответил: «Людей не убивал. Только врагов». И все равно вырезали.

– Валентин, никогда твоему поколению такого ужаса не пожелаю, – отстранившись, Игорь Яковлевич провел рукой по гладко выбритому подбородку. – Ты уж извини, что на свадьбе об этом, но ты знать должен, через что Юрка прошел. Кто, кроме меня, тебе расскажет? Гвозди бы делать из этих людей – вот такой мужик был, и я это не как брат говорю. Его все на поселке знали, никто плохого слова не скажет.

Валя кивнул.

– Давай за тебя, молодой. Все у тебя будет, а Алинка поддержит.

Они выпили еще, внезапно и у Вали развязался язык, он рассказал о себе, что отца не помнит совсем – тот кинул семью, как только узнал о беременности. Мать так сильно переживала их расставание, что на нервной почве подхватила непроходящую кожную сыпь, которую пробовала лечить отварами и растираниями. Первое время им помогал друг отца Вали, Константин, куратор в местном городском техническом колледже, ухаживал за матерью и воспитывал Валю как родного до тех пор, пока не запал на одну из студенток чуть младше Вали и не переехал к ней.

– Это прям так маму подкосило, – путаясь, продолжал взбудораженный Валя под немигающим взглядом голубых глаз Игоря Яковлевича. – Она, знаете, на станции работает, ну там чтобы все по расписанию было… И говорит мне, мол, судьба такая: поезда могу регулировать, а свою жизнь – ну никак. Всего два мужчины в жизни – оба разъехались. То есть… Понимаете, да?

Усмехнувшись, Валя опрокинул жгучие остатки коньяка.

– У вас закурить… Ах да. А Алина… Когда ее встретил, знаете… Среди этой грязи, серости, смрада, такого отчаяния… И вдруг такое… такая… Блин.

Валя провел рукой по волосам.

– Ну-ну, – ободряюще произнес Игорь Яковлевич. – Все теперь хорошо у вас будет.

«Же-них! Же-них! Же-них!» – послышалось подхватываемое скандирование из зала.

– О, слышишь? По тебе засучились, – допив свой стакан, Игорь Яковлевич поморщился, крякнул и убрал недопитую бутылку обратно в карман. – Я как раз тебя и выходил искать, а то уж больно мало с гостями времени проводишь. Ну, пошли.

Валя вернулся в зал вместе с Игорем Яковлевичем под аплодисменты и улюлюканье. Тот, обведя столы взглядом, вскинул кулак.

– Хороший мужик Яковлевич, – обратился он к Алине, садясь за стол.

Та все так же сидела на своем месте и рассеянно глядела по сторонам.

– Я его раньше не видел.

– Кто? – резко повернулась к нему Алина. – Вот этот алкаш хромой? Это вы с ним столько разговаривали? Да еще и пили?!

– Да почему сразу алкаш? Нормальный мужик, интересно о себе рассказывает, про войну, про твоего отца. С ним хотя бы поговорить есть о чем.

– Ну а про то, как он бабушку, напившись, избивал, тебе тоже понравилось? Или как нас с ней из дома выгонял, м? И вообще… всякое делал.

Валя посмотрел на смеющегося Игоря Яковлевича. Держа стопку водки, он что-то воодушевленно говорил сидящим вокруг него гостям. Ухнув «Ура!», Игорь Яковлевич махом выпил стопарик. Валя отправил дольку помидора в рот.

* * *

– Всем! – от рявкнувшего голоса тамады многие вздрогнули, где-то разбилась бутылка. – Внимание! Конкурсы!

И один за другим, как на конвейере, понеслись балаганные номера с переодеваниями, стульями, пьяным обезьянничеством и вымученными смешками. Этот праздничный цирк настолько завораживал выпившего Валю, что он потерял счет времени – представления смотрелись как склейка неудачных реклам, которые запретили к эфиру.

Трое вытащенных из-за стола одногруппников, напялив протянутые тамадой скоморошеские парики, по очереди зачитали рифмованные двустишья, а затем пошли танцевать вприсядку. Богдан состязался с Русланом, кто быстрее проденет веревку через одну штанину в другую. Выведенные на середину зала участницы должны были рисовать с помощью зажатых в зубах кисточек свадебные пожелания на оголенных спинах парней, а те их озвучивать. Гости наполняли пустую коробку, перенося фрукты подбородками. Маленький Коля взял у невесты туфлю и, обежав гостей, собрал в нее подаренные деньги, после чего выложил из купюр на полу сердце. Смущенная Алинина бабушка под общий хохот угадывала строчки современных песен. Затем конкурс с переодеванием гостей и разыгрыванием музыкальных сцен из сказок. Конкурс с наушниками, суть которого заключалась в угадывании песни, под которую в тишине танцует тот, на кого они надеты. Конкурс со стульями – кто успеет сесть последний. Конкурс с непонятно откуда взявшимся футбольным мячом, который нужно было прочеканить больше других. Конкурс с подкидыванием носом воздушных шариков, где призом служил баллончик взбитых сливок… После конкурса с обертыванием туалетной бумагой Настя с Олей созвали гостей в хромую многоножку ламбады.

Забыв обо всем, Валя не отрываясь следил за ужимками танцующих перед ним людей, за их красными вздутыми лицами и растрепанными мокрыми прическами. Он будто пропал из-за стола, растворился в неуклюжих движениях топчущихся тел и хриплых криков тамады: «За локоточки! За талию! А теперь за грудь!»

Внезапно погас свет, затем снова включился, но кто-то крикнул: «Оставь!» – и по теням запрыгали разноцветные бляшки.

«Неужели это весело? Неужели им на самом деле весело?» – с недоумением думал Валя, глядя, как сияющий нательный крестик подпрыгивает на распахнутой Саниной груди.

Воздух пропитался влажным жаром, рой дребезжащих звуков со всей силой бился о виски – скрипящая, ненавистная еще с детских утренников мелодия все тянулась и тянулась, не думая обрываться. На какое-то время он совсем выключился, будто погрузился в транс, позволив мишуре звуков и движений оплести себя с головой. Казалось, гости сами начали уставать: вереница ламбады замкнулась, смущенные лица озирались друг на друга, но задорные девушки, не обращая внимания, продолжали трясти желейными бедрами посреди людской каши.

– За бедра, за бедра! – кричал тамада, но его уже никто не слушал – все разбредались по местам.

Наконец музыка стихла, зажегся свет. Очнувшись, Валя тряхнул головой.

– Так-так, что же это… – Настя взяла микрофон у тамады, с хитрым прищуром взглянула на Валю и оглядела зал. – Вдруг царевич задремал, а супругу черт украл. Время праздно проводил, и невесты след простыл!

Только сейчас Валя заметил, что Алина пропала.

– Обманули жениха! У-ха-ха, у-ха-ха!

Откуда-то прибежал Саня – в плаще, с красным разрисованным лицом и рогами. Под общий хохот он резво крутился среди столов и что-то выкрикивал, показывая на гостей пальцем. На сцену поднялся тамада, держащий поднос с парой стаканов и запотевшей бутылкой водки.

– На состязание за невесту приглашается жених! – торжественно объявил тамада.

Валя не сдвинулся.

– Так… Жених, ну-ка, выходи невесту спасать-выручать!

– Ее выкупали уже. Я никуда не пойду, – ответил Валя.

Шум за столами оборвался. Звякнула уроненная вилка.

– Что, Вальк, устал от брака? Невеста не нужна больше? – прервав тишину, весело отозвался Леша.

– Давайте поддержим Валентина, – не успокаивался тамада. – А ну, э-э-эх! Ва-лен-тин! Ва-лен-тин!

Валя сидел, крепко стиснув зубы. Его имя расходилось по залу рокочущими волнами, он сдерживался, чтобы не вскочить и не метнуть в тамаду фарфоровым блюдом из-под винограда.

– Да отстаньте вы от него, – перервал гам чей-то резкий голос. Со своего места поднялся напившийся Игорь Яковлевич. – Мало того, понимаешь, что молодой человек сегодня женится, он устал, так еще и вас развлекать должен! Совесть есть?!

– Он жених так-то. Или ради кого мы здесь? – раздалось с другого конца зала.

– Вот именно, ради молодоженов и собрались! – поднял палец Игорь Яковлевич, обводя всех взглядом. – Друзья, к чему эти уговоры? Ну не любит человек конкурсы, ну отстаньте вы от него, пусть ест, пьет, отдыхает. А я, так сказать, сочту за честь выступить поверенным лицом в этом нелегком деле спасения супруги. Прошу прощения.

Гости засуетились. Придерживаясь за спинки стульев, Игорь Яковлевич пролез через гостей и, шатаясь, поднялся на сцену.

– Гогочка! – послышался взволнованный выкрик женщины.

– Отставить!

– Это конкурс жениха, вы не обязаны… – хотел было возразить тамада, но, увидев решительно расстегивающего пиджак Игоря Яковлевича, осекся. – Что ж, если жених категорически отказывает… Черт готов?

Саня артистично поклонился. Девушки поставили на сцену табуретку, водку разлили по стаканам и рядом положили столовые ложки.

– Итак, – торжественно продолжил тамада, – невесту можно отыскать, лишь выпив настойку святой воды, но нужно торопиться, ведь черт тоже не дремлет. Вода ой какая горячая, так что берите ваши черпачки, вот… Так, черт, поставь на место. Все ясно? А вам? Приготовились…

Саня и Игорь Яковлевич переглянулись, пожали друг другу руки, взяли столовые ложки и присели, будто готовясь к рывку.

– И раз! И два! Три!

Заиграла музыка, оба начали черпать водку из стаканов и с прихлебыванием пить.

– И-горь! И-горь! И-горь! – шумели гости.

Саня сначала шел невозмутимо, резво, чуть быстрее оппонента, но через несколько ложек стал морщиться, то и дело проливая водку за воротник. Игорь Яковлевич, наоборот, не слишком торопился, отправляя всю ложку в рот, будто поедая йогурт, но и его рука скоро затряслась, лоб заблестел.

– Давай-давай, Игорь! – подбадривал тамада. – Уведут сейчас у жениха супругу!

Напрягшись, Игорь Яковлевич сделал еще пару глотков, отбросил ложку в сторону, а затем махом допил стакан. Осоловевший Саня, икнув, сел на пол и замахал руками.

– Все, сдаешься? Друзья, черт повержен, победили силы света! Да здравствует Игорь… Как его? Яковлевич!

Гости захлопали. Игорь Яковлевич выпрямился, его немного повело в сторону, он оступился, но не упал. Замутненный взгляд бродил по полу, а мокрые губы что-то беззвучно лепетали.

– Гога, миленький, как ты? – стала ворковать подбежавшая к нему женщина с бутербродом, но тамада преградил ей путь.

– Э, нет, погодите. Последнее испытание, которое подскажет, где искать невесту. Было много приключений, безо всяких огорчений, наконец пора узнать, где невесту нам искать. Загадки!

– Да какие загадки, моему мужу вообще пить нельзя! – чуть не взвизгивала женщина. – Не видите, ему же плохо!

– Игорь Яковлевич, говорят, вам плохо? – обернулся тамада.

– Над-дя… Ой… Зин-на. Ты эть… Ос-с-ставить, – заплетающимся голосом выдавил Игорь Яковлевич.

Медленно раскачиваясь, он переминался с ноги на ногу и старался то и дело разлепить смыкающиеся глаза. Ему хотелось добавить еще что-то, но получались лишь глубокие вдохи.

– Видите, все в порядке, сядьте на место, – развернул за плечи женщину тамада. – Мы никого не обижаем, дайте довести программу. Итак…

Громко икнув, Игорь Яковлевич пошатнулся, но кто-то вовремя подставил табуретку.

Тамада перевернул жухлые страницы записей, откашлялся и продолжил хрипеть:

– За Алиной-непоседой, сладкоежкой-привередой, шустрой маленькой ракетой, в детстве нужен глаз да глаз: то игрушки раскидает, то обед недоедает, то на стенки залезает, как заправский скалолаз. Только бабушка одна с нею справиться могла – внучка платья зашивает, полы чисто подметает, борщ готовить успевает, по хозяйству помогает. Там, где прячется еда, ждет невеста жениха. А с хозяйственной женой…

– Знаю! – выкрикнул с места взбудораженный Коля.

Сорвавшись, он пробежал мимо тамады. Гости засмеялись.

– Я знаю, где Алинку спрятали!

– Не перебивать, внимание! Игорь Яковлевич вместо жениха отдувается.

Тот, раскачиваясь, сидел на стуле, сжав руками голову и что-то мыча.

– А с хозяйственной женой будет счастлив муж любой. Любит бабушку Алина, а зовут ее…

– Людмила! – снова не выдержал кто-то.

– Да что же это! – недовольно отозвался тамада. – Мало того что кричат, так еще неправильно.

– А что отгадываем-то?

– Хреновые у вас загадки какие-то.

– Ага, воровские и то лучше.

– Так… – тамада, сморщив брови, обвел взглядом столы. – Кто там?.. Воровские загадки будете в другом месте отгадывать. Игорь Яковлевич, не спать. Время зря не потеряли, где невеста, мы узнали, час десерта настает, ножом будем резать…

– С-С-СУКА! – вдруг взревел Игорь Яковлевич.

Сорвавшись с места, он схватил тамаду за грудки и размашисто ударил по лицу. Тот, отступив назад, сдавленно булькнул, из его рук выпал микрофон, со сцены полетели листы программы.

– Ты чё мне тут лепишь?! За Юрку! За девяносто первый! Н-н-на!

Выпученные глаза Игоря Яковлевича были готовы вот-вот лопнуть. Тут же раздался второй звонкий шлепок.

– По-могкх-х-х… – успел прокряхтеть тамада залитым кровью ртом, прежде чем волосатые руки сжали его горло.

Раздался женский вопль, оцепенение гостей спало, сразу несколько человек кинулись на помощь. Оступившись, Игорь Яковлевич толкнул тамаду, и они вместе полетели спиной со сцены на крайний стол. Поднялись раздирающие крики и женские визги. Длинная скатерть соскользнула с нескольких столов, с грохотом разбилась посуда, месиво из еды, осколков стекла и фарфора оказалось на полу.

– Не лезь, Витя, куда! Куда?!

– Скорую, срочно!

– А ну, тихо! Леш, держи, помогай ему!

– Богдан, ты этого держи…

– Полицию вызывайте скорее, ну, убьет же!

– Нож! НОЖ! Выхватите у него нож!

Кто-то из гостей схватил Игоря Яковлевича за руку, но тот резко вырвался, в сжатом кулаке что-то блеснуло, и он, ухнув, размашисто ударил схватившего по лицу. Раздался сочный треск и раздирающий уши вопль. На Игоря Яковлевича с криками накинулась толпа.

Очнувшись, Валя понял, что стоит в конце зала, за столами, где лежали оставленные сумки. Пугливо озираясь, люди выбегали на улицу, за толпившимися возле сцены спинами ничего нельзя было разглядеть.

– Люди-и-и-и, грех-то какой, да как же ж вы, да вот же ж вы… – с плачем причитала стоящая поодаль Алинина бабушка.

Позади раздался женский вскрик, гости обернулись. В дверях кухни стояла зажимающая рот бледная Алина. Заметив перепуганную невесту, Леша первым направился к ней.

– Алинк, все нормально! Что ж за свадьба без драки, хех, – старался как можно бодрее говорить он, обнимая оцепеневшую Алину. Его испачканные руки оставляли на белом платье смазанные кровавые отпечатки. – Так, а где?..

– Дядя Игорь! Дядя Игорь!

Из-за спины Алины показался взволнованный Коля, он кинулся к оскаленному Игорю Яковлевичу, которого вместе с тамадой под руки держали несколько гостей. Дрожащий тамада еле стоял на ногах, в опухшем багровом лице едва угадывались глаза, из носа не останавливаясь бежала кровь. Светлая рубашка превратилась в сочно-вишневую. По подбородку Игоря Яковлевича тянулись вязкие нити слюны, его остекленевший взгляд, казалось, напряженно размывал на полу какую-то точку.

– Дядя Игорь! – мальчик так торопился, что поскользнулся и упал, растянувшись перед гостями.

Богдан тотчас помог Коле подняться, после чего, отряхивая, повел его к выходу. С улицы донеслись завывающие всхлипы.