Текст книги "Как дышать в аквариуме (?)"

– Очень даже неплохо, – с одобрением заметила Алина, пододвигая тарелку. – Молодец все-таки Лешка, правда?

Валя пролез за табличку «Место жениха» и, расстегнув пиджак, отер катящийся пот. Приглашенные медленно растеклись по местам, из двойных дверей выглядывали любопытные официантки. Тем временем тамада вскарабкался на ступеньку и, запойно обхватив микрофон, начал что-то в него ворчать. Никто не обратил внимания – кругом гудели смех и разговоры, скрипели стулья, лязгали приборы. Тамада громко откашлялся, его раскатистое першение перекрыло весь шум, и зал притих.

– Друзья! – гавкнул он. – Вот и настало время неофициальной, так сказать, части. День был долгий, вы все проголодались, так что ни в коем случае не стесняйтесь – ешьте, пейте, ведь за все уже заплачено, хе-хе. А уж как жених устал, ведь царевну он спасал, будут счастливы они на совместном их пути… С вашего позволения, товарищи, разрешите мне в числе первых поздравить нашу прекрасную пару музыкальным номером.

На синтезаторе заиграл проигрыш «Учат в школе», и, раскачиваясь из стороны в сторону, тамада надрывно захрипел:

– Вас хочу поздравить я, вы единая семья.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Будьте радостны вдвоем, счастья и богатства в дом.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Все подпевают!

Вместе вы теперь всегда, как кувшинка и река.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Настроенье – высший класс, мы все счастливы за вас

И детишек воспитать вам пожелаем!

– Положить? – услышал он голос Алины, и, не дождавшись ответа, та уронила на тарелку несколько густых ложек салата.

– …В руки рюмочки берем и за бабушку мы пьем, выпиваем, выпиваем, выпиваем! Все! – громко ухнув, закончил тамада свое выступление.

Стихла музыка, он жестом попросил смочить горло и затем, крякнув, продолжил:

– Что ж, выпьем за родных Валентина и Алины! За вас, Ирина Павловна! До дна!

Стараясь не глядеть в зал, Валя налил стопку, привстав, чокнулся с Алиной и уже хотел было выпить, как вдруг будто бы издалека услышал шум волн, сначала едва различимый, но все больше и больше нарастающий:

– Горько… Горько… Горько! ГО-О-ОР-Р-РЬ-КА!

Алина смущенно глядела то на Валю, то на гостей.

«Сейчас?» – прочитал он в выражении широко распахнутых глаз и рывком прижал ее к себе. Вздрогнув, она, как обычно бывало, испуганно сомкнула перед его языком губы.

– Один! Дыва!.. Ну-у-у, слабовато чего-то.

– Устали молодые, подкрепиться б.

– Да-а, силы к брачной ночи беречь нужно, хе-хе!

Вскоре тамада объявил перекур, гости нестройной змейкой устремились на воздух, кто-то пошел танцевать. Осушив стопку, Валя поднялся из-за стола.

– Валь, – попыталась задержать его Алина. – Ты же не… ничего…

– Все нормально, – бросил он и, пошатываясь, пролез к выходу.

Город медленно вываривался, прикрытый небом, как крышкой. Идущие по тротуарам сгорбленные люди несли на плечах жар полуденного солнца. Возле веранды толпились кучки гостей, пахло потом и одеколонами.

– …Такси поймаю, мне на вокзал еще надо. О-о-о, собственной персоной! – улыбаясь затянутыми в брекеты зубами, держащий стакан с газировкой Валин тезка первым полез обнимать жениха, но тот его оттолкнул.

– Без рук. Дай, – подошел он к Леше, достающему сигарету из пачки.

Вокруг открытой бутылки с коньяком курили ребята из группы.

– В народ вышел! – хлопнул по плечу Андрей подошедшего Валю. – Ну, герой, как оно?

– А то по нему не видно, – усмехнулся Саня. Он уже стоял с расстегнутой рубашкой, демонстрируя нательный крестик. – Лучше всех, конечно! Слух, а сфоткайте меня с женихом! У кого айфон? Братан, а ну!

Закурив, Валя мотнул головой и, шумно выдохнув дым, что-то промычал. Первая за день сигарета.

– Ну чего ты-ы-ы, – протянул недовольно Саня, пряча руки в карманах. – Ведет себя как топором ушибленный.

– Да оставь его, устал человек. Погодка-то не подвела, – сплюнул табак Леша. – Последний раз в области, кстати, пару недель назад был, но там жарища не такая стояла. Двадцатника не было, а сейчас прям распогодилось. Вешалки.

– Ага, ага, – мелко затряс головой зубастый Валентин. – У нас на песчановском мосту, где Советская, асфальт просел, хотя дороге и года нет. Даже, говорят, телевидение приезжало. Теперь только через свалку объезд, а там вонища-а-а-а…

– Да это фигня, – набрав что-то в телефоне, Руслан посветил вокруг дисплеем. – Вон вы гляньте… И это на выхах обещают, ага?

– Чего-чего? – приглядевшись, нахмурился Саня. – Да ну на фиг! Не, пацаны, таких приколов я еще не видел!

– Нужно будет на озеро поехать, – Леша пнул ногой пустую сигаретную пачку. – Там, правда, народу…

– На карьере, что ль?

– Если бы. На карьере не искупаешься, обмелело все, а в Лесном хорошо, я там с Галькой в начале лета плавал. Помнишь Гальку? Чернявая такая, с косой до зада. Правда, дно – одна глина, скользишь как корова по льду. Валь, ты поедешь?

– А чего этот только воду хлещет? – неожиданно обратился Валя к допившему кока-колу Валентину.

Ребята вопросительно посмотрели на Валентина, потом на Валю.

– Ты меня с женой совсем не уважаешь, да? Пожрать на халяву сюда приехал?

Замерев с пустым стаканчиком у рта, Валентин оторопело уставился на жениха. Компания затихла.

– Я… Я…

– Чё ты якаешь? Ты, вообще, откуда взялся?

Глаза Валентина заметались по сторонам.

– Я с Рязани сам. Вот, к Алинке…

Никто не шелохнулся.

– Валь… – прервал молчание Леша.

– А ну.

Валя взял из рук Валентина стакан, плеснул до середины коньяка из оставленной бутылки и протянул обратно:

– Залпом. Живо.

Валентин беспомощно оглядел молчавшую компанию.

Саня, гоготнув, приобнял его худые плечи:

– Да расслабься, малой, это он так шутит. Валь, хорош уже, а?

Валя впился взглядом в опущенные глаза Валентина. Оттопырив мизинец, тот двумя пальцами держал пластиковый стаканчик с налитым почти до половины коньяком.

– Мне что-то… как-то… не очень, – бормотал он едва слышно.

– Или пей, или за шиворот. Давай.

Не поднимая головы, Валентин пролепетал что-то еще и, зажмурившись, опрокинул стакан. На секунду он замер, а затем прыснул фонтаном на землю. Валя громко расхохотался, его друзья озадаченно переглянулись.

– Молоток, вот это другое дело! Уважуха! Твоя деревня тобой гордится!

Хлопнув по спине кашляющего Валентина, Валя, усмехаясь, пошел прогуляться.

Возвращаться к столу не хотелось. Повсюду, куда ни падал взгляд, разливалась серая нищета. Пыльные столбы деревьев, щербатые, покрытые кирпичной оспиной пятиэтажки, шрамированные дороги, стучащие корыта машин, убогие сарайчики магазинов и покосившиеся облупленные заборчики – все это вдруг выросло из-под земли, встряло в глазу гигантской соринкой. Тут же вспомнилась родная окраина города, затуманенная промзона, но даже там не было такой оголенной чахлой убогости.

Свернув за угол, Валя хотел пройтись вглубь дворов, но его заметили из распахнутых окон кафе.

– А вон он! Слышь, ты куда? Жених, эу! Тебя все ждем!

Пришлось вернуться.

* * *

Самым желанным гостем оказался алкоголь. Определить, что пьют много, можно было по перебивающим друг друга истеричным голосам и крикливому смеху. Колонки распирала громкая балаганная музыка, трудолюбивые, как муравьи, официанты сновали между столиками, тамада пытался прикрепить микрофон обратно к стойке. В Валю водка больше не лезла, а кучка салата на его тарелке так и осталась нетронутой. Он повернулся к Алине. Та настолько сосредоточенно чистила мандарин, что, казалось, забыла, где находится.

– …За всеми вами успел соскучиться…

Микрофон зафонил, кто-то из гостей зажал уши.

Извинившись, тамада продолжил вести вечер:

– Тэк-с… Раз, два… Вот так. Что ж, пришло время поздравлять наших дорогих молодоженов. Помощницы… Ау, где мои помощницы?

Откуда-то сбоку появились Настя с Олей, на подносе они вынесли сделанный из коробки сундук. Поклонившись, девушки поспешили сбежать.

– До укрытия дошел, там царевич клад нашел, – торжественно декламировал с хрипотой тамада. – Это вам приданое, будете богатые!

Гости с любопытством потянули шеи посмотреть разрисованный картонный сундук.

– Итак, внести деньги в общак… ой, простите, пополнить казну приглашается неповторимая Ирина Павловна!

Грузно поднявшись в другом конце зала, бабушка медленно, как черепаха, поползла через столы к помосту с микрофоном. Гости стали торопливо подниматься, задвигать стулья, кое-кто с другого края, поглядывая на неумолимо, как танк, продвигающуюся старушку, торопливо доедал свою порцию.

Взяв Ирину Павловну за руку, тамада помог ей вскарабкаться на сцену к стойке. Отдышавшись, та начала что-то сбивчиво говорить, но микрофон вновь судорожно засвистел, и ее совсем перестало быть слышно.

– Такой день… Мне… Дожить… Чтобы я… Счастье… – обрывками разносилось со сцены.

Закончив, она достала из-за пазухи целлофановый пакет с конвертом и опустила его на дно картонного сундука. Гости захлопали. Спустившись с помоста, бабушка тем же путем полезла обратно.

– Что ж, поблагодарим несравненную бабушку! – постучав по микрофону, объявил тамада. – Теперь радости в вашем доме станет гораздо больше. А дальше… Дальше будет только горько! Подходите к молодым, кто хочет чокнуться, пожелать им счастья. Ура! Горько!

Их неуверенные, безжизненные поцелуи чередовались такими же выступлениями гостей. Потеющий лысый мужчина, который то и дело вытирал лоб метровым платком, другой рукой держал открытку перед полноватой кудрявой женой, пока та, перекрывая звон микрофона, выкрикивала пожелания. Младший Алинин брат Коля, нервно дергаясь и извиваясь, исполнил что-то из своего рэпа. Коротко стриженная рыжая дама, напялив кокошник, спела частушки. Богдан подарил спиннинг. Аня с Вероникой вышли, держа по цветочному горшку, украшенному розовыми бантами, и в один голос пожелали расти их союзу, как эти бегонии.

– Ты бы поел хоть, – шепнула Алина, когда они под крики в очередной раз поднимались из-за стола. – Ну или выпил бы, что ли.

– Не хочу, – прижимая ее лицо к себе, ответил Валя.

– Так, все поздравили? А теперь танцы! Жених, невеста, просим!

Заиграла музыка, Алина потянула за собой Валю. Он выбрался за ней на середину зала и, сжав протянутую руку, терпеливо стал ждать, когда сияющая Алина наконец закончит кружиться.

– А ну, поддержим жениха-а-а!

Погас свет, вдоль стен заплясали разноцветные огоньки. Гости высыпали из-за столов, трясущиеся руки и животы обступили Валю с Алиной. «Американ бой, уеду с тобой…» – оглушающе гремело отовсюду. Все вертелось перед глазами в жаркой карусели из тел, засасывало в себя невыносимо тошнотворной воронкой, еще и еще, еще и еще, еще и еще. Валю замутило. Растолкав плечами студенистые потные комья, он еле протиснулся на свободу. Здесь шум скрадывался, в глубине прохладного коридора был слышен лишь глухой грохот басов.

Ударившись спиной о наличник, Валя шумно выдохнул. Судорожно сведенные пальцы не слушались, ноги дрожали, и тяжелый спертый воздух распирал грудную клетку.

– Блядь, блядь, блядь, – сжав зубы, бился он затылком о стену.

В проходе показались две тени, Валя тут же оттолкнулся от стенки и юркнул в уборную. Кто-то сюда шел. Повернув задвижку, он прислушался. Знакомый Санин голос отзывался на чьи-то расспросы, но речи не было слышно – все портила громкая музыка. В какой-то момент показалось, что они минули дверь, но вдруг ручка резко затряслась. Валя отскочил как ужаленный. Голос снаружи что-то пробубнил, изрек «пардоньте», и разговаривающие тени прошаркали дальше.

Отерев мокрый лоб, Валя сполоснул лицо под гудящим, как африканский слон, краном. В треснутом заплеванном стекле он рассмотрел разбитое на осколки лицо, бледное, с взъерошенной копной волос, черным замутненным взглядом. Безымянный палец жгло кольцо. Кусок его прошлой жизни можно целиком вырезать, будто запись с неудачными дублями из кинофильма, и только сегодня он увидел, на что станет похожа картина семейной идиллии. В ней не будет спокойствия, оно навсегда ушло в тот момент, как он решился сделать предложение, не будет страсти и чего-то такого яркого, что совсем немного успело без огня поискриться в начале их отношений. Он больше не свободен, теперь все в городе будут знать, куда он ходил и во сколько вернулся, с кем общался и что говорил, какой он в постели и сколько зарабатывает. А эти новые родственники… Живущий почти на окраине, но в черте города, он ненавидел деревню и этих «селян», пахнущих грязной одеждой. В Алине не было ничего из уездного мира, казалось, она попала туда случайно, и эта «городская» выдержка придавала ей в Валиных глазах особую исключительность. Так… в чем же именно она состояла? Как вообще все зашло настолько далеко? Что такого особенного было в этой кроткой, почти бесцветной…

Ручка снова дернулась, Валя резко повернулся. За дверью ойкнул женский голос. Немного постояв на месте, каблуки зацокали прочь, было слышно шуршание платья. Валя подождал еще, не смея шелохнуться. Музыка стихла, отчетливо были слышны лязги приборов о тарелки. Он попробовал толкнуть дверь, однако та не поддалась. Валя подергал ручку, покрутил ее из стороны в сторону. Дверь не открывалась.

– Что за… – бормотал он, прокручивая хрустящий замок раз за разом.

– Хрень какая, – повторил Валя сам себе.

Обтерев ладони, он опять начал дергать и крутить ручку. Замок подался вверх, Валя рывком повернул ручку, и со щелчком дверь открылась. Облегченно выдохнув, он поспешил в коридор.

В зале слышались громкие речи, похоже, просили поставить музыку. Валя уже хотел было вернуться к гостям, как ему на глаза попались торчащие из темной ниши коленки. Подойдя поближе, он узнал растекшегося в кресле Валентина. На открытых губах лопались пузыри, запрокинутая голова с храпом покоилась на мягкой подушке, под грудью темнело пятно размером с материк, руки судорожно сжимали обивку подлокотников.

Остановившись рядом, Валя потряс его за плечи:

– Дома есть кто? Эу!

Голова Валентина замоталась из стороны в сторону, будто он изо всех сил пытался выразить с чем-то несогласие. Изо рта вырвались слабые стоны, Валентин сполз по креслу еще больше.

– Собраться, рядовой, ястребы уже на подходе! Боезапас исчерпан! Вспышка слева! Справа! Слева!

От толчков безвольное тело моталось из стороны в сторону, Валентин лишь слабо ворочал языком. Вдруг его пробил судорожный кашель – выгнувшись, он с бульканьем сплюнул себе на грудь.

– Черт! – резко отпрянул Валя. – Вы провалили задание, рядовой! Теперь вам больше никто не поможет.

Убедившись, что рядом никого нет, он залез во внутренний карман пиджака Валентина и вытащил оттуда кошелек вместе с паспортом и билетами на поезд.

– Не густо, – пробормотал Валя, подсчитывая купюры сторублевок.

Паспорт вместе с билетами отправились за кресло, кошелек он переложил к себе.

– Жених, тебя уже искать послали, хорош колобродить, – донесся до него раскатистый бас. В коридоре стоял Игорь Яковлевич. – Невесту без тебя украдут же.

Заметив в кресле скукоженного Валентина, он подошел ближе.

– Эка размазало, – нахмурился он. – Насколько плох?

– Жить будет, – отозвался Валя. – Пусть пока отдохнет.

– А это кто, вообще?

– Вы тоже не знаете?

– Да откуда ж мне! – засмеялся Игорь Яковлевич. – Видать, родственничек Алинкин. Ох, повезло тебе с женушкой! Деваха – во! Был бы я сам хотя бы лет на двадцать помоложе… Ну на десять.

Они отошли по коридору дальше. Игорь Яковлевич, подмигнув, вытащил из внутреннего кармана ополовиненную плоскую бутылку коньяка и пару стаканчиков.

– Разрешите с женихом, эт самое, за знакомство?

Валя хотел что-то ответить, но Игорь Яковлевич строго поднял ладонь:

– Вопрос вежливости, отказы не принимаются.

Пройдя за угол, они встали возле окна, поставили бутылку и стаканчики на подоконник. Выпивая, Игорь Яковлевич рассказал про вторую чеченскую войну, службу в Гудермесе, как воевали в горных местах и видели залпы зениток.

Приобняв Валю за плечи, Игорь Яковлевич тихо произнес, глядя Вале прямо в глаза: