Текст книги "Сперва женщины и дети. «Титаник»: история высшей доблести и низшей подлости"

Это была ночь, когда человек счастлив, что он живёт

На сцене-палубе главный конструктор «Титаника» Томас Эндрюс: «Часто бывало, когда удача, подарившая спасение и жизнь на «Титанике», затем отворачивалась от спасённых. Многие выжившие на «Титанике» впоследствии преждевременно погибли не только в результате войн, бомбёжек, болезней, несчастных случаев, производственных аварий, убийств, пожаров, автомобильных аварий, попаданий под колёса машин, но и самоубийств. Выжившие на «Титанике» и затем ставшие самоубийцами стреляли себе в голову, вешались, травились ядом, поджигали себя и сгорали, прыгали за борт кораблей в море или с высотных домов, топились, перерезали себе горло или вены на руках. Иные могут спросить, зачем надо было спасаться в катастрофе, чтобы затем сводить счёты с жизнью своими руками? Но выживание в катастрофе «Титаника» подарило им шанс продлить жизнь, реализовать мечты и сделать их жизнь счастливой. В этом было их большое счастье. Но, увы, как это часто бывает в жизни, в дальнейшем их пути-дороги со счастьем разошлись, а мечты разбились в невзгодах судьбы. Проблемы со здоровьем, стресс, депрессия, семейные и любовные проблемы, потери близких людей, проблемы бизнеса, разорение стали катализатором и причиной их трагического ухода.

Мы расскажем об одном из них – пассажире первого класса Джоне Борленде (Джеке) Тайере-младшем. Вместе с родителями – отцом, вторым вице-президентом железных дорог Пенсильвании Джоном Борленде Тайере (49 лет), матерью Мариан Лонгстрез Тайер (39 лет), а также горничной матери мисс Маргарет Флеминг (42 года) он сел на «Титаник» во Франции, в Шербуре в среду 10 апреля 1912 года. Семья Тайеров возвращалась в Америку после поездки в Европу, где они гостили у Генерального Консула Америки в Берлине.

После окончания Второй Мировой войны в сентябре 1945 года он перерезал себе бритвой горло и вены на руках в своём автомобиле из-за потери сына на войне и возникшей депрессии в возрасте 50 лет. Когда полиция обнаружила его, полмашины было залито кровью».

Джон Борленд (Джек) Тайер-младший (17 лет): «Титаник» мне напоминал плавающий дворец. А так как мне было 17 лет, меня интересовало на чудо-судне абсолютно всё. Накануне катастрофы 14 апреля 1912 года около 5 часов вечера моя мать вместе с Эмили Марией Раерсон погуляли около одного часа по палубе, а затем сели в шезлонги около кормы и стали любоваться изумительным закатом Солнца над океаном. Это было первое появление Эмили Раерсон на прогулке на палубе, так как она была в трауре по сыну, погибшему в автокатастрофе 8 апреля 1912 года. Солнце на их глазах постепенно спускалось и тонуло в океане. Это был последний закат и последние лучи Солнца над «Титаником». Когда они любовались закатом, к ним подошёл Брюс Исмей и сел рядом. Он спросил их, как им нравится «Титаник», удобно ли им. Обе женщины выразили своё восхищение кораблём и плаванием. А затем Исмей рассказал им, что «Титаник» скоро начнёт проходить район нахождения айсбергов. Дамы спросили его, насколько это опасно для них и парохода. Исмей ответил, что это безопасно, на борту опытная команда, капитан, а вахтенные офицеры и вперёдсмотрящие следят за ледовой обстановкой по курсу лайнера. Затем Исмей вытащил из кармана радиосообщение, переданное по телеграфу с парохода «Балтик», и сказал, что это ледовое предупреждение ему лично передал капитан Смит. Моя мать удивилась и спросила: «А офицеры на мостике читали его, если капитан Смит отдал его вам?» Исмей самодовольно ответил: «Не волнуйтесь, всё нормально. По инструкции, получив ледовое предупреждение, радист сразу приносит его на мостик и передаёт его капитану или дежурному, вахтенному офицеру, который обязан известить о нём вперёдсмотрящих в вороньем гнезде на носовой мачте и тех офицеров, которые меняют его на вахте. Капитан Смит шёл оттуда, так что все там уже в курсе».

В день столкновения с айсбергом 14 апреля я с родителями был на ужине в итальянском ресторане «A la Carte», который устроил банкир и магнат Вайднер в честь капитана Смита.

После ужина я вышел на палубу и обомлел! Я испытал необыкновенное чувство счастья, что живу! Над моей головой раскинулось огромное небо с миллиардами ярких звёзд. Они сверкали, словно бриллианты. Казалось, что до них можно дотянуться рукой. Это была невероятная красота, и я не мог оторвать взгляд от этого великолепного зрелища.

Пьяный, но зато живой!

После столкновения, которое мне показалось еле заметным, я вышел на палубу разузнать и проветриться, где заметил куски льда на её носовой части. Затем туда вышли и мои родители. Отец разглядел в океане плавающие куски льда. Мы вернулись в каюту одеться потеплее, так как здорово замёрзли и сразу же поднялись наверх. Когда раздалась команда на посадку в шлюпку «Сперва женщины и дети!», отец и я проводили к шлюпке Мариан и её горничную и попрощались с ними. Но Мариан выскочила из шлюпки в самый последний момент перед спуском, испугавшись за мужа и меня, оставленных на корабле. Она смогла нас найти в хаосе, царящем на палубе. Но затем я, встретив знакомого пассажира I класса Милтона Клайда Лонга (29 лет), потерял в толпе родителей. Поискав их некоторое время и не найдя, я решил, что они уже покинули лайнер и остался со знакомым. Лодки спускались и покидали тонущий с креном на нос «Титаник» одна за другой. Мы стояли у пустых шлюпбалок и обсуждали, как можно нам попасть в шлюпку. Но людей становилось на палубе с каждой минутой всё больше и больше, а шансов спастись у нас оставалось всё меньше и меньше. Рядом с нами стоял поддатый человек, который вовсю хлебал из горла бутылки джин Gordons. Я сказал приятелю: «Если мне повезёт выбраться отсюда живым, то уверен, что этого человека я никогда больше не увижу снова»! Этим человеком оказался главный пекарь «Титаника» Джукин. Удивительно, когда я спасся в катастрофе и поднялся на борт «Карпатии», то первым человеком с «Титаника», с которым я встретился, был именно он! Пьяный, но зато живой!

Крен становился всё более опасным, и мы решили перелезть ограждение на борту и прыгать в океан. Мой знакомый прыгнул первым. Он исчез в океанской пучине. Больше я его никогда не видел. Я прыгнул следом за ним и благополучно вынырнул на поверхность. Я был прекрасным пловцом. Волной меня отбросило от тонущего судна. Оглянувшись, я увидел «Титаник». Даже тонущий и гибнущий, он смотрелся величественно. Вода уже подбиралась к основанию первой дымовой трубы, заливая капитанский мостик. Люди бежали по ярко освещённой палубе на корму. Нос лайнера уходил в воду, а корма, наоборот, приподнималась всё выше и выше. Вскоре появились огромные пропеллеры «Титаника» из воды. Это зрелище было просто ошеломляющим! Никогда не мог представить, что такое можно было увидеть наяву. Его палубы были обращены ко мне, и я мог хорошо видеть толпы мечущихся и кричащих людей на них. Более 1 500 человек, словно рой пчёл, носились в поисках спасения. Затем они стали срываться и падать вниз в океан поодиночке и целыми группами. Это было ужасно! Гигантская дымовая труба, внутри которой могли запросто разъехаться два автомобиля, извергающая снопы вылетающих во все стороны искр, стала падать на меня. Она рухнула в семи метрах от меня. Огромная волна, образовавшаяся в результате её падения, почти выбросила меня из воды, а затем едва не утопила. Я всплыл на поверхность, жадно глотая воздух и выплевывая солёную океанскую воду изо рта. Затем внутри корабля начался жуткий грохот, который нарастал с каждым мгновением всё громче и громче. Вдруг на моих глазах корпус изогнулся, раздался страшный треск. Я увидел, как по нему в районе плещущей воды пробежала молнией трещина, и корабль с грохотом разломился около третьей дымовой трубы на носовую и кормовую части. Носовая часть подалась вперёд и стала быстро погружаться, а кормовая часть сначала рухнула вниз, а затем снова стала подниматься вертикально вверх. Вдалеке я увидел перевёрнутую складную шлюпку В и поплыл к ней. На ней было уже несколько человек, и я попросил помочь мне влезть. Кочегар протянул мне руку, и я смог забраться на неё. Спустя немного на неё вскарабкалось около двадцати-тридцати человек. Здесь, на днище перевёрнутой шлюпки, я наблюдал последние мгновения обречённого лайнера. Корма поднималась в ночное небо, и угол к поверхности воды достиг семидесяти градусов и продолжал увеличиваться. Затем наступила пауза, которая, как мне показалось, продлилась несколько минут. Корма лайнера стала разворачиваться вокруг оси, пряча от нас вид палуб и гибнущих людей. Я как завороженный, открыв рот и онемев, смотрел на последнюю агонию «Титаника» как на самую величественную драму, которую видел в жизни. «Титаник» разворачивало постепенно, и вот мы увидели три огромных гребных винта, возвышающиеся высоко прямо над нами. Я подумал, что если корма будет заваливаться в нашу сторону, то она рухнет прямо на нас, ибо мы не могли отплыть на перевёрнутой, переполненной лодке без вёсел. Но корма пошла прямо вертикально вниз, погружаясь всё глубже в океан, пока не скрылась под водой. А затем вокруг нас стали кричать борющиеся за жизнь люди. Их крики сливались в один сплошной гул, напомнивший мне стрекотание цикад у нашего дома в Пенсильвании. Над нами светили миллионы звёзд.

В ночи мы встретились со шлюпками № 4 и № 12 и нас, измученных, полуживых, на полузатопленной шлюпке, взяли к себе. Я был так измождён и сильно замёрз, что во время пересадки в шлюпку № 12 даже не заметил свою мать в шлюпке № 4. А она так одеревенела от холода, что тоже не увидела меня. Мы встретились уже на палубе «Карпатии» в 8:30 утра 15 апреля 1912 года. Я бросился к ней и обнял её крепко. Замёрзшая и очень ослабленная, она еле прошептала мне в ухо: «Где наш папа?» Я тихо ответил ей: «Я не знаю, мама». Мой отец Джон Борленд Тайер погиб в катастрофе менее чем за неделю до его юбилея: через шесть дней 21 апреля 1912 года ему должно было исполниться 50 лет. Он посадил в шлюпку № 4 Мариан и её горничную, а сам даже не пробовал спасаться. Он пытался отчаянно разыскать меня на палубе, но это было очень трудно в толпе и хаосе. Свой последний час он провёл вместе с Джорджем Дантоном Вайднером и его сыном Гарри около кормы, когда она стала подниматься ввысь. Его тело, если и было найдено в океане, то не было опознано.

Моя мать Мариан Лонгстрез Тайер и её горничная Маргарет покинули лайнер в 1:55 ночи за 25 минут до его потопления. Поскольку в шлюпке было всего несколько моряков, моя мать села за вёсла и гребла, как и другие женщины.

На «Карпатии» я выпил полную чашку бренди, которую принёс стюард. Это была моя первая выпитая чашка крепкого алкоголя за всю жизнь. Я сразу повзрослел за одну ночь. Заботливый пассажир «Карпатии» одолжил мне пижаму, и я сразу лёг спать. С матерью мы прибыли в Нью-Йорк. Поскольку мой отец был большим тузом в железнодорожном транспорте, до дома мы доехали на персональном поезде.

Через месяц после катастрофы моя мать вместе с вдовой Мадлен Астор присутствовала на ужине в мае 1912 года в честь капитана и доктора «Карпатии», которые были почётными гостями. Моя мать никогда больше не выходила замуж. Она отказалась брать компенсацию от компании White Star Line за утрату её мужа, моего отца, ибо никакие деньги не могли возместить его потерю. Она считала даже оскорблением его памяти оценивать и требовать деньги за его жизнь. Однако она потребовала большую компенсацию от пароходной компании за потерю нашего багажа на «Титанике». В возрасте 71 года она ушла 14 апреля 1944 года, ровно через 32 года после того, как «Титаник» врезался в айсберг.

Её горничная Маргарет работала с ней всю её оставшуюся жизнь. Она никогда не выходила замуж. Вместе с моей матерью она продолжила путешествовать и плавала на различных лайнерах через океан в Европу и Африку.

После окончания Университета Пенсильвании я стал работать в банковской сфере, потом вернулся в университет в должности вице-ректора по финансам. Женился, и у меня было двое сыновей. Я писал статьи и давал интервью о «Титанике». Во время Второй Мировой войны оба сына отправились воевать. Один из них погиб на тихоокеанском театре военных действий. Потеря сына спровоцировала сильнейшую депрессию, от которой не было выхода. Моя мать не долго ждала меня в лучшем мире: я ушёл вслед за ней всего через год с небольшим».

На сцене-палубе главный конструктор «Титаника» Томас Эндрюс: «Подданный Российской Империи, уроженец Финляндии Юхо Нисканен (42 года) сел на «Титаник» в Саутгемптоне как пассажир III класса. Выжив в величайшем кораблекрушении в истории мореплавания, он перебрался в поисках работы в Калифорнию. Но его мечты о лучшей доле в Америке, где он хотел жить со своей женой и детьми, жестоко разбились. На «Титанике» он потерял все свои накопленные сбережения за всю его жизнь. Нисканен перебивался случайными заработками, жил впроголодь и не мог перевезти семью к себе. В 1927 году он поджёг свой дом. Когда соседи потушили пожар, полиция обнаружила обугленное тело Нисканена, сжимавшего руками ружьё с пустой гильзой в затворе. Заряд картечи разнёс ему всю голову. Полиция выяснила, что Нисканен сначала поджёг свой дом, а затем застрелился.

Пассажир I класса Вашингтон Августус Роблинг (31 год) сел на «Титаник» в Саутгемптоне 10 апреля 1912 года. Он был назван в честь старшего брата своего отца, ветерана американской Гражданской войны, инженера, построившего знаменитый Бруклинский мост в Нью-Йорке, названный Седьмым чудом света современности, которому посвятил своё стихотворение советский поэт Владимир Маяковский, где есть такие строки: «Суров расчёт железных гаек и болтов!» После получения образования он работал на автомобильном заводе, где сам спроектировал и построил гоночный автомобиль, который неизменно был в призёрах на известных автогонках Америки. В 1912 году он с другом Стефаном Виартом Блэквелом (45 лет) отправился путешествовать по Европе, в Италию и Францию.

После столкновения с айсбергом он сразу вскочил с постели, встревоженный ударом и скрежетом, похожим на то, как рвётся ткань ситца. Он принялся будить знакомых и активно помогал сажать женщин и детей в спасательные шлюпки. Зная, что их не хватает на всех людей на «Титанике», он не сделал ни одной попытки сесть в шлюпку. Всем женщинам, которых он провожал к месту посадки на верхней палубе, он неизменно говорил: «Вы скоро вернётесь к нам на корабле». Так он помогал спасать жизни людей. Но к месту гибели «Титаника» корабль и шлюпки не вернулись, а если вернулись, то было уже поздно кого-нибудь спасать. Увы, в крушении он и его друг погибли. Его отец Чарльз, член епископальной церкви Святой Троицы в Нью-Джерси, увековечил память о сыне в стене церкви. Он был в глубоком горе от потери сына и не восстановился до конца своих дней. Его смерть через шесть лет в 1918 году стала для него облегчением».

Если не вернёшься на «Титаник», я выбью тебе мозги

На сцене-палубе главный конструктор «Титаника» Томас Эндрюс: «Среди тех, кого спас главный пекарь Джукин, оказалась Шарлотта Каролайн Коллайер и её дочь Марджори. Рассказ Шарлотты о спасении и её эмоциональное письмо наполнены трагизмом той страшной ночи, заставляют сопереживать и не оставляют равнодушными ни одного читателя даже спустя столетие».

Шарлотта Каролайн Коллайер (30 лет): «Я, муж Харви (31 год) и дочь Марджори (8 лет) поднялись на борт «Титаника» в Саутгемптоне 10 апреля 1912 года как пассажиры второго класса. Наши друзья уехали в Америку несколько лет тому назад и купили фруктовую ферму в Айдахо, которая принесла хороший доход. Они писали нам о возможности начать успешный бизнес в Айдахо и о преимуществах местного климата и приглашали нас к себе. Вначале мы не думали о переезде. Но когда я заразилась туберкулёзом и начались респираторные проблемы с дыханием, мы решились на переезд, чтобы купить ферму рядом с нашими друзьями и начать собственный бизнес. Мы надеялись, что тамошний климат благотворно подействует на моё здоровье. В Саутгемптоне перед отплытием Харви снял в банке все наши семейные сбережения, включая деньги за продажу нашего дома и магазина в Англии. На «Титанике» мы положили все наши деньги, пять тысяч долларов, включая личные сбережения, в сейф-хранилище. Всё, что мы нажили за всю нашу жизнь и что имели, было на «Титанике».

Во время захода «Титаника» в Квинстаун (Ирландия), Харви отправил письмо родителям: «Борт «Титаника», 11 апреля. Мои дорогие мама и отец! Мы наслаждаемся восхитительной поездкой, прекрасной погодой и бесподобным кораблём. Мы даже не можем описать его. Он словно плавающий город. Мы здесь шикуем. Вы даже не представляете себе, какой это большой корабль. Мы напишем вам снова из Нью-Йорка, а затем уже из Айдахо. С огромной любовью. Не беспокойтесь о нас. Ваши любящие дети Харви, Лотти и Марджори».

Ночью 15 апреля мы спали, когда нас разбудил громкий стук в дверь каюты. Стюард потребовал выходить на шлюпочную палубу, одев спасательные жилеты. Харви велел нам одеваться, а сам выбежал на разведку. Он быстро вернулся и сообщил: «Представляешь, мы врезались в здоровенный айсберг! Офицер сказал мне, что это неопасно». Одевшись, мы вышли на палубу около 00:55 ночи. Находящийся у шлюпбалок офицер немедленно предложил мне садиться в шлюпку № 14 вместе с дочкой, но я не захотела садиться без Харви. Супруг уговаривал меня садиться в лодку, не задерживаясь: «Лотти, милая, ради Господа, бери дочь и садись в лодку. Будь храброй. Я сяду в следующую лодку. Увидимся на борту идущего нам на спасение судна. Всё будет хорошо». Но я наотрез отказывалась оставлять Харви. Мы стояли у борта лайнера и продолжали спорить. Внезапно чьи-то сильные руки схватили меня сзади под руки, подтащили к краю борта и затем резким движением оторвали меня с палубы «Титаника» и бросили в шлюпку, где меня поймал матрос. Не успела я рта открыть от возмущения таким бесцеремонным поведением, как моряк, который так грубо поступил со мной, разлучив с супругом, громко крикнул мне с «Титаника»: «Леди, пожалуйста, помогите мне передать вам вашу дочь!» С этими словами он легко поднял Марджори и бросил мне её в шлюпку. Харви кинул мне плед из каюты и свои перчатки: «Лотти, дорогая, возьми их. Тебе они будут нужнее, чем мне. И укройтесь пледом!» Перед спуском к нам в шлюпку прыгнул молодой человек, почти мальчик. Он попытался спрятаться среди женщин, которые ему помогли, но пятый офицер Лоу заметил это и приказал ему выйти на палубу. Но юноша стал умолять офицера оставить его в шлюпке, говоря, что он займёт мало места. Лоу направил револьвер на него и повторил приказ: «Даю тебе десять секунд. Если не вернёшься на судно, я выбью тебе мозги!». Но мальчик взмолился ещё сильнее, прося оставить его в лодке.

Не убивайте, пожалуйста, этого бедного человека

Офицер испугался стрелять в юношу, боясь промахнуться, ибо вокруг него были женщины. Тогда он сам прыгнул в лодку: «Будь мужчиной! Мы обязаны спасти в первую очередь женщин и детей». Лоу с большим трудом вытащил упирающегося и плачущего юношу на палубу «Титаника». Я, моя дочь и все женщины в шлюпке рыдали, наблюдая эту душещипательную сцену. Моя плачущая дочь Марджори схватила офицера за руку и закричала: «Мистер мужчина, не убивайте, пожалуйста, этого бедного человека!» Лоу улыбнулся дочери и кивнул головой, успокаивая её. А юноша сел на палубе, продолжая рыдать. Перед самым спуском в шлюпку прыгнул мужчина. Лоу вытащил его из шлюпки на палубу за шиворот.

Я буду иногда наблюдать за тобой с небес

Через пару минут, когда шлюпка начала спускаться вниз, Харви крикнул мне: «Береги себя и дочку! До свидания!» Мне не забыть нашу последнюю минуту прощания. Вдруг, стоявший на палубе рядом с Харви мужчина крикнул женщине, которая сидела рядом со мной в шлюпке: «Прощай, моя любимая! Я буду иногда наблюдать за тобой с небес». У меня подошёл ком к горлу после слов прощания этого джентльмена. Я изо всех сил закричала: «Харви, дорогой, умоляю тебя сделай всё возможное, но только постарайся сесть в другую шлюпку. Я не могу без тебя!» Шлюпка продолжала спускаться вниз к воде, а я смотрела вверх на Харви, который, наклоняясь за перила, махал мне и дочери рукой. В лодке я просто окоченела от холода и упала с сидения на дно шлюпки. Мои длинные роскошные волосы попали и застряли в уключине, и я не могла встать из-за этого. Когда я рывком вскочила, огромный клок волос был выдран с корнями и кровью. Харви не выжил в катастрофе. Я искала его на «Карпатии» среди спасённых, но, увы, не находила. Мне оставалось надеяться, что какое-нибудь другое судно сможет подобрать его и доставить на берег. Хотя мне сказали, что «Карпатия» приняла все шлюпки «Титаника», но я надеялась на чудо, как и все другие. Едва ли здесь на «Карпатии» был кто-то, кто не потерял своего близкого, мужа, друга в этой жуткой катастрофе. В Нью-Йорке я продолжила искать Харви, но его нигде не было. Липкий, панический страх наполнял меня в неведении о его судьбе. Я думала только об одном: «Спасся ли мой любимый?»

Так прошла целая неделя. И я отправила письмо: «Моя дорогая мама, я не знаю, как писать вам, и что мне вам сказать. Мне кажется, что я сойду с ума. Как сильно болит моё сердце, и как же сильно болит ваше сердце. Ведь он был вашим сыном, самым лучшим человеком из всех, кто когда-либо жил на Земле. Я не теряю надежду до сих пор, что он ещё может быть найден, хотя мне сказали, что все шлюпки уже были проверены. О, мама, я не могу жить без него. Если бы не Марджори, я желала бы остаться и уйти вместе с ним. Он был так спокоен. Я никогда не смогу передать агонию той ночи. Моя бедная малышка совсем замёрзла. Я заболела, но доктор в Нью-Йорке поставил меня на ноги, и я чувствую себя лучше. Люди собрали для нас несколько фунтов стерлингов, дали одежду и отвезли в офис White Star Line и офисы разных фондов помощи потерпевшим кораблекрушение, которые были созданы здесь, чтобы мы могли получить деньги. Мы всегда жили друг для друга и тем горше мне от его потери. Мы с ним встретимся на небесах. Когда наша шлюпка отплывала от «Титаника», оркестр играл церковный гимн «Ближе, Господь, к Тебе!» Я долго слышала его, и слёзы стояли в моих глазах. Я знаю, в этот момент он думал о вас и обо мне, так как мы обе любим этот гимн. Я была с дочерью, как он хотел, и буду с ней так долго, как ей это будет нужно. Она в порядке, но ещё не поняла, что её папочка на небесах. Здесь дети делятся с нею своими игрушками, но когда она одна со мною, она сильно скучает по нему. Мама, у меня не осталось от него ничего кроме колец. Всё, что у нас было, затонуло с «Титаником». Дорогая мама, направьте мне последнее наше фото. Я сделаю копию. Брат мисс Хэллетс из Чикаго делает всё возможное для нас, снял нам комнату со всеми удобствами и питанием в большом отеле в Нью-Йорке. Он стал нам отцом здесь. Я вам напишу его адрес, может быть, вы напишете ему. Благослови вас Бог, дорогая мама, помоги и утешь вас в этом ужасном горе. Ваша любящее чадо Лотти».

Фонд помощи пострадавшим на «Титанике» оказывал мне и дочери финансовую помощь в размере один фунт стерлингов и три шиллинга в неделю. От различных американских фондов помощи я получила 650 долларов.

Вначале мы не планировали возвращаться в Англию, решив придерживаться изначального плана поселиться в Айдахо, как хотел Харви. Но затем я решила вернуться домой в Англию. Мне удалось собрать 2 000 долларов, и ещё 300 долларов я получила за статью в журнале о катастрофе «Титаника». Я вернулась в Англию в июне. Английский комитет помощи сразу выдал мне 50 фунтов стерлингов и назначил пенсию 23 шиллинга в неделю.

Я очень корила и винила себя, что мои проблемы со здоровьем привели к гибели супруга. Если его и нашли в океане, то не смогли опознать.

В 1914 году я снова вышла замуж, к неудовольствию семьи Харви.

Через четыре года после крушения «Титаника» в возрасте 35 лет посттравматический шок от пережитого и туберкулёз закончили мои страдания на Земле без любимого Харви: мы встретились с ним в 1916 году и никогда уже больше не расставались.

Увы, судьба нашей дочери Марджори не сложилась счастливо. Она жила сначала с отчимом до 1919 года, а затем с дядей вплоть до замужества. В 1927 году она венчалась в той же самой церкви, что и мы с Харви. У них был ребёнок, но он умер в младенчестве. Её муж умер в 41 год. Больше она замуж не выходила и всю жизнь работала в приёмном отделении клиники. В 1950-ые годы она переписывалась с Уолтером Лордом, когда он писал книгу «Незабываемая ночь», и позже стала его специальным гостем вместе с другими выжившими на «Титанике» на премьере этой книги и фильма. Хрупкое здоровье не позволило ей позаботиться о себе, и она переехала в приют. В возрасте 61 года она умерла там в 1965 году. Её кремировали, и прах отправили в Лондон, где его следы теряются, и что стало с ним дальше, неизвестно».