Текст книги "Именем Горна"

– Ну что братья, – распрямился лейтенант. Уцелевшие товарищи сгрудились вокруг скаута. Как их осталось мало… Не больше десятка…

– За КРОНЕЙ! – взревел Даск и первым ринулся на строй мереанцев.

Глава семнадцатая

– Держи, наездник, – проводник грубо сунул поводья в руки Ладомару. Паладин хмуро кивнул, стараясь не смотреть на товарищей. Своего коня он умудрился утопить в трясине. Так стыдно ему давно не было. Не уследил за животным, и бросил поводья едва то ухнуло в черные воды. Мог бы попытаться что-то придумать, вытащить, а он бросил…

Над болотами царила тишина. По всей видимости партизаны все-таки перебили Бурых, или же твари Усмия ушли так далеко, что более не чувствовали силу Лемиллы. Но те двадцать стрелков, тенями ушедшие в хмурый, пахнущий болиголовом мир, чтобы перебить косматых псов, со своей задачей справились. Паладин легко мог себе представить как это было. Из болота поднимается фигура, натягивает лук, делает всего один выстрел и в следующий миг стрелок погибает, уничтожив свою цель.

Ладомар был в шоке. Смог бы он также пожертвовать собой, ради того чтобы Лемилла или Эйдор прошли туда, куда так рвались?! Нет! Наверняка нет! Спасти истеричку, бросившую всех из-за совершенно неясной причины? Или юношу с задатками убийцы?

Что виной этому? Знание паладина с кем он идет, или просто его паршивая душонка?! Раньше ему не встречались жертвующие собой люди, а теперь будто глаза заново открылись.

– А ты куда? – спросил партизана Старр.

– В лагерь, – хмуро бросил проводник.

– Не ходи… Я думаю там нет никого живого, – тяжело произнес бывший король. – Идем с нами.

– Нет коня, – с оттенком сарказма ответил коротышка. – А если я с кем-то поеду в скорости потеряете. Тут тропка хорошая, проедете. Главное, никуда не сворачивайте, только прямо. Иначе выскочите на тракт какой.

– Не ходи в лагерь. Куда угодно иди, но не туда.

– Не советуй, – отмахнулся партизан. – Я знаю что делаю… Двигайте давайте. Только прямо, помните!

Коротышка махнул рукой на четкую тропинку среди зарослей ольхи.

Эйдор с трудом держался в седле. Опять выложился на полную катушку. Дорога через болота была проложена по трупам солдат Империи. И Ладомар боялся, что не только по ним. Что юноша убил еще и тех партизан, кому посчастливилось уцелеть. Такое заклятье не разбирает кто свой, кто чужой.

Молодой чародей умудрился отравить воздух. Окутать идущий отряд аурой, мгновенно убивающей всех, кто оказался рядом. А когда странники миновали последние кордоны, Эйдор подпалил лес, на удивление охотно занявшийся огнем. Вряд ли кто мог уцелеть в том пекле.

– Двигайтесь!

Коротышка шагнул с тропки и почти сразу же растворился в лесной чаще.

Ладомар вскарабкался на коня, и, не глядя на товарищей, тронулся с места. Сейчас ему ничего не хотелось. Ни говорить, ни думать… Неудачные дни выпали, тяжелые и летели они друг за другом будто взбесившиеся собаки, остановится не могли. Начиная с того проклятого обхода, когда он убил друга Эйдора и до этого момента.

Слава Горну – никто в отряде так же не был расположен вести какие-либо беседы.

Путники медленно, но верно, приближались к своей цели.

* * *

Агон не мог найти слов. Следуя древней методике, он пытался сосчитать до ста, чтобы прогнать рвущиеся на язык проклятья. Надо держать лицо, быть выше обычной ругани. Успокоится! Но, как же эти кретины…

Раз, два, три, четыре…

Единственный из уцелевших офицеров наверняка жалел, что выжил на тех болотах. Не смея поднять головы и встать с колен, боец молча возносил молитвы Халду. Несмотря на все происходящее, лейтенант имперской пехоты оставался предан своей вере. Душа его служит одному Богу, а тело – другому. Так бывает…

Восемнадцать, девятнадцать, двадцать… Нет, ну…

Раз! Два! Три!

Один из генералов посмелее неуверенно кашлянул: молчание затянулось, но все присутствующие на военном совете военачальники боялись нарушить тишину воцарившуюся после известия о гибели всех Бурых Псов.

– Можешь идти, – прохрипел Агон. Еще не веря в услышанное, лейтенант поднялся с колен, отсалютовал и спешно покинул штабной шатер.

– Ваше Вели…

– Еще одно слово, я и тебя убью, – резко повернулся к заговорившему генералу маг. – Продолжайте без меня, мне необходимо побыть одному.

Выскочив из шатра, сопровождаемый верным Женаргом, Агон направился к себе. Там, в изголовье походной кровати, под подушкой, хранилось то, что ему сейчас просто необходимо.

– Господин, – неуверенно произнес Женарг, когда император резко отдернул полог, прошел внутрь своих «покоев» и достал заветный пузырек.

– Что?! – рявкнул Агон.

– Господин, прошу вас – не надо. Выбросите ЭТО! – слуга набрался смелости и дрожащей рукой указал на зелье.

Маг, словно не понимая, уставился на пузырек. Ах да…

– Ты думаешь, я не способен справится с собой? – угрожающе спросил император.

– Нет, но…

– Пошел вон! – убедившись, что слуга покинул шатер, Агон сел на кровать и поднес злосчастный сосуд к глазам. Проклятая «Улыбка»… Оно помогало на время отрешится от всех проблем, оно успокаивало, оно очищало разум… Оно…

Оно было ему необходимо. Без него он упускал детали… Из-за того, что он пренебрег «Улыбкой» погиб Ухлак!

Отлетела пробка, и император резким движением поднес зелье ко рту. Один небольшой глоток, закрыть сосуд и можно откинуться на спину. Злость, ненависть, зачатки отчаянья мигом оставили Агона и маг, улыбнувшись, расслабленно выдохнул.

Сейчас трудное время, жизнь идет наперекосяк, планы рушатся – трудно выдержать. Потом он, конечно, избавится от пагубного пристрастия, вогнавшего в нищету многих изнеженных дворян во всем мире. Но потом, сейчас у него нет времени бороться со своей яростью самостоятельно. Женарга надо будет наказать. Его «не надо!» угнетало Агона еще больше. Да, «улыбка» – удел наркоманов! Но как после нее становится легко на душе! Будто в старые времена…

Император улыбнулся, и отбросил ненужные сейчас мысли. С зельем это выходило легко и непринужденно. Сейчас есть более важные задачи.

Итак, Бурых Псов больше нет. Лемилла ушла из оцеплений и сейчас прячется где-то в лесах Кронея… Посылать вдогонку солдат смысла нет – без слуг Усмия ее не найти. Отсылать Детей Серпа глупо. Они будут хорошим подспорьем в грядущих сражениях. Самому покидать армию и лететь на поиски – нельзя. Ропщет король Зуррага, ропщет. Ему кажется, что слишком затянули ответственный штурм Халима. Улететь за Лемиллой сейчас – поставить под угрозу всю компанию.

С улыбкой глядя на потолок шатра, император наслаждался четкостью мысли. Как хорошо… Все-таки создавший зелье эйморец был кудесником своего дела. Оно избавило Агона от многих душевных терзаний. От образов прошлого, когда еще Склой и Лемилла были самыми близкими людьми императора. Когда еще был жив Ухлак. Впрочем, не время думать о павших.

Светлый Дух? В катакомбах под Халимом заточен слуга Усмия, хотя о возможностях его маг знал очень мало. Но, может быть, он и есть выход из неприятной ситуации?

Город Халдии они возьмут быстро, благо сила Халда находится далеко к северу отсюда. Агон просто отправит в бой Детей Серпа. Через подземный ход… И горе тем, кто встанет на пути его молодцов. День – и Халим будет в руках Мереана. Все-таки не надо было затягивать со штурмом! Но пока император отошел от того страшного магического удара, пока не лишился надежды, что сможет взять город уже имея в союзниках мощь Халда…

Сев на кровати, Агон сунул пузырек под подушку и поднялся на ноги. Как же хорошо.

Когда он вошел в штабной шатер, генералы смолкли, почтительно склонив головы.

– Завтра к вечеру Халим должен быть наш, – ровным голосом сообщил им Агон. – Ждать больше не будем.

* * *

Тропа партизана долго вела странников, укрывая их пышными зарослями ольхи, но постепенно дорога начала подниматься наверх, и все чаще стали попадаться ели да сосны. Ладомар внимательно следил за лесом, стараясь не показывать своего волнения. Зрелище, конечно, чудесное, солнечные лучи красят белый мох и стволы деревьев – но тихо. Очень тихо!

Эйдор до сих пор пребывал в полубессознательном состоянии, покачиваясь в седле и постоянно тыкаясь лицом в гриву коня. Лемилла, конечно же, рядом…

Почему она так его злит? Паладин на миг отвлекся от тревоги, пытаясь разобраться в чувствах. Девушка вызывала в нем только негативные эмоции, но причина… Только то, что она так грубо обошлась с ним там, в Халиме? Или что-то еще? Ладомар уставился на грациозную Лемиллу. Она безусловно красива, в ней есть сила Халда, но что-то в душе паладина кричало о том, что девчонке нельзя верить. Что она недостойна той мощи, которая в ней содержится.

Не людям она служит! Себе! Или… Или Эйдору?

Но почему тут так тихо?

Ладомар заметил как Старр все чаще и чаще поглядывает по сторонам. Тоже почувствовал нечто странное?

– Есть идеи? – глухо спросил его паладин.

– А?

– Говорю – есть идеи что происходит?

– Где? – не понял друг, поправил перевязь и неловко покачнулся в седле.

Ладомар глубоко вздохнул, неопределенно махнул рукой и терпеливо пояснил:

– Тишина… Слишком тихо.

– Ах да… Я-то думаю.

– Тишина никогда не бывает к добру, – поделился «мудростью» Ладомар и даже передернулся от того, как неприятны оказались его слова. Наивные и избитые.

– Да… Я было подумал, что мы может мимо храма Усмию проходим, но в Кронее папа за этим следил. Не должно быть у нас таких мест.

Ладомар промолчал, про себя удивившись тому, что друг вспомнил отца.

– Папа вообще очень ревностно к Халду относился, – с оттенком гордости продолжил Старр. – Он часто говорил, что без веры нет жизни. И вера должна быть правильной.

– Хорошо говорил…

– Да, папа умел, – Старр вдруг замолчал, и Ладомар не стал его тревожить. О смерти старого короля паладин хорошо знал. Незачем бередить чужие раны.

День, на удивление, прошел спокойно. В глухой тишине, но без происшествий, а когда друзья встали на ночлег – в лесу неожиданно защебетали птицы, окончательно успокоив товарищей. Ночной кронейский лес наполнил сердце Ладомара невероятной щемящей сладостью. Ему даже казалось, будто деревья тихо напевают колыбельную. Каждый звук был невероятно приятен. Прислонившись спиной к корням небольшой ели, паладин прикрыл на миг глаза, наслаждаясь моментом.

* * *

Юный чародей проснулся ночью от непонятного запаха. Очень сладкого, похожего на аромат ванили с какими-то неведомыми примесями. Или он ему приснился? Приподнявшись на одном локте, Эйдор откинул волосы с лица и вслушался в ночной лес. Что-то не так… Чего-то в симфонии окружающего мира не хватало.

– Лидамир, – негромко окликнул паладина Эйдор. Тот не ответил.

– Старр?

Сопение рыцаря даже не прервалось. Юноша аккуратно потряс за плечо Лемиллу, но и у девушки не сбилось ровное, глубокое дыхание.

– Эй! – громче произнес Эйдор, немного испугавшись. Почему они не просыпаются?

– Лидамур! Старр!

Юноша медленно поднялся на ноги и напряженно огляделся. Магия?! Иначе он не мог объяснить крепкий сон прежде чутких к шуму товарищей. Добравшись до паладина, который спал прислонившись спиной к дереву, молодой чародей потряс его за плечо, но воин Горна все равно не проснулся.

– Тревога! – испуганно крикнул Эйдор, уже догадываясь, что никакой реакции не увидит.

Он не ошибся.

Огонек в лесу юноша заметил не сразу. Долго озирался, вслушивался в ночной мир, а потом, в очередной раз обернувшись, увидел в чаще светлую точку. Присев, Эйдор вцепился взглядом в загадочное пятно, а затем медленно, очень осторожно, пошел к подозрительному огню. В голове уже начали формироваться заклинания, и молодой чародей был готов в любой момент выпустить магию наружу.

К удивлению волшебника ему удалось добраться до источника света, не выдав своего присутствия. Ни одна ветка не хрустнула, ни один корень под ногу не влез. Очень удачно.

Открывшееся зрелище лишило его дара речи. На поляне в окружении четверых коней стояла очень красивая девушка с поднятым над головой фонарем. Юноша понял, что ничего более прекрасного он в жизни не видел. Красота Лемиллы меркла на фоне белокурой незнакомки. Стройная, высокая, с вьющимися локонами рассыпанными по черному балахону. Чародей боялся пошевелиться и вспугнуть девушку. Он готов был вечно наблюдать за ее плавным танцем вокруг четырех коней.

Эйдор лишь краем сознания отметил, что это их лошади. Все его внимание было приковано к красавице.

– Я чувствую тебя, – вдруг остановилась она, и Эйдор обомлел еще больше. Голос был подстать внешности. Нежный, чудесный, прекрасный…

– Ты волшебник… Выйди, не бойся. Мои чары не действуют на тебя…

Эйдор лишь плотнее прижался к дереву.

– Не бойся. Я чувствую тебя.

Девушка повернулась к прячущемуся чародею и медленно покачала фонарем.

– Ты здесь.

– Кто ты? – Эйдор подал голос, по-прежнему не отходя от дерева.

– Я не причиню тебе вреда… Подойди ко мне.

Ноги сами вынесли юношу на поляну. Приблизившись к девушке на расстояние вытянутой руки, он затаил дыхание. Черты ее лица были настолько четкие, настолько правильные, что, ему показалось будто на земле нет более совершенного существа.

– Меня зовут Инис, – улыбнулась красавица. – Ты простишь меня за коней?

– Что? – Эйдор только сейчас заметил, что животные не шевелятся.

– За коней, – нежно повторила Инис. – Они мне нужны… Я отблагодарю.

– Конечно… – зачаровано проговорил юноша. – Конечно… Откуда ты?

– Это мой лес, – девушка оторвала голубоглазый взгляд от Эйдора и окинула чащу взором. – Я отсюда…

Свет от фонаря не жалил глаза и позволял рассмотреть девушку во всей красе. Юноша забыл обо всем. Забыл о том, что в лагере спит Лемилла, о том, что утром за коней его убьет паладин. Обо всем…

– Ты прекрасна! – прошептал Эйдор.

– Правда? – лукаво прищурилась та. – Я тебе нравлюсь?

Инис развела руки в стороны и медленно повернулась. Юноша только кивнул.

– Знаешь… – девушка сделала шаг к нему и Эйдор почувствовал знакомый уже запах. Ваниль и что-то еще… Что-то неуловимое, но заставляющее забыть про все. – Мне кажется, я знаю какую благодарность могу тебе предложить.

– Что? – сдавленно произнес юноша. Он изо всех сил боролся с желанием обнять красавицу. Ведь это было так просто, стоило лишь немного протянуть вперед руки и она будет принадлежать только ему!

– Я знаю…

Руки сами легли ей на талию, но Инис не отстранилась, наоборот, прижалась плотнее. Эйдор почувствовал ее дыхание у уха и обезумел.

Он овладел ею прямо на поляне, в окружении четверых безмолвно замерших коней. Овладел по-звериному, обуреваемый невероятным желанием. Шагах в трехстах от места любви спала Лемилла, но юноша о ней не вспоминал, отдавшись волшебной страсти. Время исчезло, растворилось. Ночь превратилась в вечность, и Эйдор никак не мог остановиться. Как только наступал высший момент, он в изнеможении несколько мгновений переводил дыхание, а затем, чувствуя ласки красавицы, вновь сходил с ума. Разум мерк, оставляя лишь животные инстинкты.

В какой-то момент в голове Эйдора появилась мысль, что с каждым разом он что-то теряет, а нежное, великолепное тело Инис становится все прекраснее и прекраснее. Но в следующий миг вспышка страсти прогнала страх прочь.

Неожиданный хруст сучьев и громкое проклятье не побеспокоили его, зачарованно глядящего в невероятно одухотворенное лицо нежной любовницы. В его лопатки ритмично впивалась старая шишка, но он был целиком поглощен Инис и даже не пытался устроиться поудобнее. Девушка вдруг остановилась, испуганно обернулась и вскочила.

Ничего не понимающий Эйдор едва ли не взвыл от досады, а в следующий миг почувствовал грубый удар по ребрам.

– Очнись, странник!

Рослый, заросший черной бородой мужчина с луком в руках еще раз пнул его ногой.

– Инис все балует… Очнись!

В душе Эйдора проснулась злость. Как он посмел прервать волшебство ее тела?!

– Мда, парень… – бородач бросил в лицо юноши штаны. – Одевайся…

– Где она?

– Что, еще хочешь? Ты на себя потом посмотри, паренек, посмотри… – незнакомец сплюнул сквозь зубы. – За удовольствие сполна расплатился, да… Хорошо что я подошел, выпила б тебя наша Инис до капельки.

– Кто ты? – Эйдор стыдливо натянул штаны.

– Это неважно. Можно сказать – лесник.

– А где Инис? – тупо спросил юноша.

– Уже далеко. Наелась она сегодня досыта. Вон, четверых коней сгубила, тебя почти выпила. Где лагерь-то ваш? Пойдем, провожу.

Эйдор только сейчас понял, что лес посветлел. Близилось утро.

– Мда… – бородач покачал головой, глядя на юношу. – Будет тебе память на всю жизнь.

– Почему?! – не понял юноша.

– Седой ты… Почему… Долго она с тобой кувыркалась? Хотя чего спрашиваю – наверняка не знаешь, – хмыкнул незнакомец. – Хотя смерть, конечно же, приятная.

Лесник хохотнул.

– Седой?!

– Она жизнь «пьет». Себе забирает. Вампир, то бишь, разновидность такая. Вроде не Усмия, но и к Халду, конечно, отношения не имеет, – пояснил бородач. – Одевайся и пошли… А то сейчас отойду – она опять из кустов выскочит и все, парень, допьет она тебя.

Эйдор вдруг понял, что бородач расскажет обо всем товарищам. И Лемилле… Похолодев, юноша сел и испуганно произнес:

– Я сам дойду, спасибо.

– Нет уж, – помотал головой незнакомец. – Пошли.

– Нет! – Эйдор представил себе реакцию паладина, Старра… И Лемиллы. – Я сам.

– Вставай и пошли! – грубо заявил лесник.

Потерял четырех коней, изменил возлюбленной… Столько позора и этот бородач обо всем расскажет!

– Не надо!

– Ты дурной? Рядышком она еще ходит, рядышком! Только я и вспугнул, потому что амулетик у меня надежный. Без меня тебе смерть верная.

Страх охватил Эйдора с головой, заклинание само попросилось на язык. Глядя на повалившийся рядом труп, юноша в ужасе закрыл рот рукой. Убил… Просто так…

В стекленеющих глазах бородача застыло изумление и немой укор. Волшебник зажмурился, ущипнул себя, надеясь что спит, но тщетно.

– Спасибо… – раздался нежный голос совсем рядом. И запах… Запах… Из последних сил юноша схватился за труп незнакомца, чувствуя, как вновь отступает разум. Нежные руки вернувшейся вампирки заскользили по телу волшебника, и Эйдор, сжав зубы, не в силах отстраниться, напрягая остатки воли полез мертвецу за пазуху.

Необычная ясность сознания подействовала как удар молотом. Зажав в руке амулет, зарычав, юноша опрокинул Инис на спину, вскочил и ударил первым попавшимся на язык заклинанием. Инис безмолвно вспыхнула, в один миг превратившись в прах.

Переводя дыхание, Эйдор затравленно оглядел поляну. Тщетно пытаясь заткнуть голос ненависти к себе, он с ужасом пытался придумать, что скажет товарищам. Как объяснит им два трупа у лагеря и потерю всех коней.

Следы необходимо уничтожить. Никто не должен знать, что здесь произошло! Никто и никогда!

Сдерживая вой отчаянья, юноша принялся за работу. Когда лошади и тело бородача были сожжены, Эйдор тщательно развеял пепел и побрел обратно в лагерь. Там, скользнув под бок все также спящей Лемиллы, он крепко стиснул зубы и попытался уснуть.

Слабость оказалась неожиданным помощником…

Когда Ладомар проснулся – поляна, где остановились странники, была залита солнечным светом. По небу весело ползли редкие облака, дул тихий ветерок.

Уснул! Проклятье – УСНУЛ на посту! Первым делом паладин окинул взглядом лагерь и в голос выругался. Старр мигом подскочил, осоловело схватившись за клинок. Пошевелилась Лемилла, спросонья потянулась рукой к Эйдору, и неохотно открыла глаза.

– Где кони? – наконец проговорил Старр.

– Что с тобой?! – испуганно спросила у проснувшегося Эйдора Лемилла.

Ладомар с проклятьями поднялся на ноги, оглядел беззаботный лес, и в ужасе уставился на поседевшего чародея.

– Эээ… – только и сказал паладин. Юноша с мрачным видом оглядел друзей:

– Что?

– Ты седой… – произнес Старр. – Чего стряслось?!

– Чего? – нахмурился Эйдор.

– Ты седой… Где кони?

– А я откуда знаю? – резко спросил чародей. Провел рукой по волосам и, зацепив локон, скосил на него глаза. Пепельно-седые… Проклятая Инис…

– Так, давайте уходить отсюда, и побыстрее. – Ладомар не мог отвести глаз от поседевшего волшебника. – Очень быстро… Коней, думаю, искать нет смысла. Подъем!

Эйдор успокоился только к вечеру. Невероятный темп, что взял паладин, вымотал странников настолько, что под конец перехода мысли у товарищей были лишь об отдыхе. Про коней не вспоминали, а седые волосы анхорца испугали даже воина Горна. Юный чародей был рад его страху. Меньше вопросов.

В его памяти навеки запечатлелись удивленные глаза мертвого бородача… Зачем он его убил? Юноша же был под чарами, не по собственной же воле он настолько поддался вожделению! Наверное… Да и кони погибли раньше, чем Эйдор увидел вампиршу. Сейчас молодой чародей ненавидел себя за поспешность. Мог ведь не убивать неизвестного лесника, невесть как оказавшегося ночью в странном лесу. Мог! Десятки оправданий приходили в голову только сейчас…

Почему так поздно?

Всю ночь Эйдору снились кошмары, в котором из леса выходила Инис и рассказывала обо всем Лемилле и паладину. Юноша не раз просыпался от жгучего взгляда воина Небесного Горна. От черного, выжигающего душу взгляда… И от обиды в зеленых глазах возлюбленной. Под утро сны изменились… Местом действия стал Анхор, главными героями – чародеи. Полчища волшебников гонялись за Эйдором по лесам и полям, мечтая уничтожить «коварного» вампира.

Утром юноша проснулся в отвратительном расположении духа. Будущее смотрелось безрадостно, мрачно. Зачем он возвращается? Куда идет? На что еще он способен?! Какую низость может совершить из страха?! Эйдор силой воли попытался уйти от отчаянных мыслей. Анхор… Он поможет ему забыть! Надо всего лишь миновать границу!

Но зачем? Агира мертв, и не спасет от Обители Скорби, да и перспектива всю жизнь скрывать свою силу не радовала. Странствовать далее по землям Анхора в должности обычного инспектора ему уже не хотелось. Жить с Лемиллой в небольшом домике, в Скафолке? Где-нибудь в глуши? И спокойно баловаться магией, когда рядом нет любопытных глаз! Юноша довольно улыбнулся – а ведь это выход! Вот только как убить воспоминания о том, что произошло на той поляне… Как?!

– Проснулся, маг? – бодрствующий паладин заметил движение Эйдора.

На звук голоса дернулся его друг, спросонья вцепился в рукоять меча и только после этого безвольно откинулся назад:

– Напугал! – поделился рыцарь.

Заворочалась Лемилла, повернулась к юноше и сонно его обняла. Прядь волос упала на лицо девушки, и чародей еле удержался от того, чтобы бережно откинуть их назад.

– Надо идти, – бросил паладин. – Нельзя терять время.

– Да… – согласился Эйдор, с содроганием вспоминая вчерашний день. Надо уйти как можно дальше от проклятого места. Может так его удастся прогнать из памяти.

– Тогда подъем, – воин Небесного Горна тяжело встал. – Идем четко на север. Жалко, что коней я проспал.

Сожаление в голосе паладина заставило Эйдора передернуться. Это всего лишь кони… Это не убийство впопыхах из страха быть раскрытым… Счастливый человек этот воин Небесного Горна!

– Буди ее, – паладин кивнул на Лемиллу. Его друг с трудом поднялся на ноги:

– Я бы отпотчевал с превеликим удовольствием. Почему сейчас не осень? Хотя бы ягод насобирать!

Эйдор осторожно разбудил возлюбленную. Девушка неохотно открыла глаза, посмотрела на него и нежно улыбнулась.

– Пора идти, – шепнул он, немного тяготясь ее объятьями, и вспоминая раскрытый в страсти рот Инис, ее сладкие стоны и прерывистое дыхание.

Красавица недовольно поджала губки, тяжело вздохнула, потянулась за поцелуем… Эйдор чувствовал как жжет его взгляд паладина, как сердце сгорает от стыда за ту поляну. Но на поцелуй все-таки ответил.

– Сударыня, нас ждут великие дела и славная дорога! Извольте проследовать за вашими верными слугами, – подал голос велеречивый друг паладина.

– Хватит обжиматься, время теряем! – более грубо добавил воин Небесного Горна.

– Ты завидуешь, – оторвалась от Эйдора девушка.

Паладин опешил, миг стоял без движения, лихорадочно соображая, но затем справился с собой и холодно повторил:

– Время теряем.

Округа кишела патрулями Мереана. Паладин вел отряд по лесу, стараясь не выходить даже на звериные тропы. Едва где-нибудь бряцало железо, или раздавались голоса – Ладомар скупым жестом приказывал лечь на землю и не давал подняться до тех пор, пока не был уверен, что опасность миновала. Один раз им пришлось так лежать почти полдня… В сырости, в грязи. Они оказались неподалеку от дороги по которой шла колонна имперских войск. Слушая ритмичный стук сапог, громкие, хлесткие команды офицеров и равномерный звон стали, Эйдор не дрожал от ужаса. Он не испытывал даже тени испуга, его просто тяготила необходимость прятаться среди мокрого мха.

Редким часам отдыха юноша радовался словно ребенок. Особенно моменту, когда паладин и его друг уходили на охоту, пытаясь отыскать в лесу хоть что-нибудь съедобное. Несмотря на обилие в округе войск – удача странникам улыбалась, и поджаренное на костре мясо редкостью не было. Вот только необходимость скрывать дым от костра – раздражала Эйдора все сильнее и сильнее. Так хотелось свободы! Так хотелось идти туда, куда хочется, думать о том, что ближе… Не вспоминать проклятую ночь, не видеть по утрам своих седых волос, как вечный упрек мертвого бородача.

Эйдор пытался любым способом уйти от прошлого. Как угодно, но забыть. И здесь ему неожиданно пришла на помощь Лемилла… В один из таких дней, когда Ладомар с приятелем исчезли в лесу, Эйдор вдруг спросил красавицу:

– Расскажи о себе?

Роковой вопрос… Расслабился, успокоился, забыл о кольце… Забыл о проклятом артефакте! Забыл о том, что ее любовь всего лишь плод магии Братства. Забыл… Но при этом также не вспомнил об Инис…

– Что именно? – растеряно спросила девушка. Молодой чародей мог остановиться, унять любопытство и не уточнять. Просто спросить о чем-нибудь другом. Однако не сдержался.

– О своем прошлом! О том, почему тогда в Храме, ты… Ну, почему я тебе понравился?

– Ты вампир, – просто ответила красавица. В глазах ее блеснул странный огонек, похожий на свет отчаянья. – Мне нужен был вампир рядом со мной. Тот кто будет убивать магов и становиться сильнее. Молодой мальчик, очарованный мною и с таким талантом – кто может быть лучшим кандидатом. Кто лучше прочих защитит меня от Агона?

Эйдор похолодел, обиженно уставился в карие глаза Лемиллы, а та, не в силах противится его команде, продолжала:

– Сильный чародей, могучий. Великий… И преданный только мне!

– Ты… Только поэтому? Только поэтому ты тогда… У тебя в покоях?

– Да. Ничто так не привязывает молодых мужчин как плотская любовь, – ровным голосом продолжала Лемилла. – Я не хочу об этом говорить, милый. Я люблю тебя больше жизни! Это прошлое!

Эйдор резко поднялся на ноги, сердце норовило выпрыгнуть из груди, внутри зрело желание сейчас же уйти. Просто зашагать в лес и исчезнуть навсегда. Однако он сдержался…

– Как ты узнала, что я вампир? – медленно, сдержанно спросил юноша.

– Такой молодой мальчик не может иметь вторую ступень, а она у тебя была. Иного объяснения не было. И даже если бы я ошиблась – рядом со мной был бы сильный маг, – в глазах девушки проступили слезы.

– Замолчи! – бросил он, и Лемилла покорно умолкла.

Эйдор волком бродил по поляне, не зная, как справиться с бурлящей внутри обидой и презрением самому к себе. Размечтался!

Она пришла тогда не потому что он ей был дорог? Ей нужна была защита? Вампир в телохранителях? А он-то размечтался… Но почему он даже не задумался об этом? Почему не понял ее лицемерия?

Хотя сам-то он кто? Ведь поработил девушку не ради Анхора… Не ради Братства Чародеев или Халда! Ради себя!

Чем он лучше ее? Тем что действовал в порыве чувств, а не по воле холодного разума? Вряд ли это можно считать оправданием. А Инис? Нет, это другое. Он был под чарами. Она его просто околдовала. Любой на его месте поступил бы также! Даже паладин сгорал бы от сладострастия на той поляне. Эйдор не виноват в том, что…

Но воин Горна вряд ли бы убил бородача.

Или, все-таки, прикончил бы?

Когда вернулись Ладомар и его приятель, Эйдор сидел на земле, невидящим взглядом изучая одному ему известную точку. Лемилла лежала уткнувшись лицом в сырой мох, повинуясь грубому приказу чародея. Видеть ее лица он не хотел. В глубине души волшебник винил девушку в гибели незнакомого лесника. Ведь он боялся расстроить ее, боялся предстать перед ней в плохом свете. Ладно кони, опять же не его вина. Да и вообще он ни в чем не виноват! А вот то, что его так предали…

– Что за идиллия? – с издевкой спросил у юноши паладин. К горлу мага подкатил комок ярости, но анхорец сдержался. Воин Горна оказался куда мудрее и прозорливее. Почувствовал натуру Лемиллы, раскусил, и не стал скрывать отношения. Его можно было уважать только за это.

– Все в порядке.

– Старр подстрелил крупного зайца, – бросил паладин удивленный сухостью в голосе Эйдора. – Я промахнулся.

– Я упражнялся у лучших мастеров Кронея, – довольно громыхнул из-под шлема его приятель.

– Зато я в лесах большую часть своей жизни! – возмутился святой воин.

Слушая веселую перебранку друзей, чародей мрачнел еще больше. У него никого не осталось. Лемилле он никогда не был нужен, Агира мертв, а родной Анхор если узнает о его силе – без сомнений сошлет в Обитель Скорби.

Старр в течение вечера пытался растормошить угрюмого Эйдора, да только старания его успехом не увенчались. Когда ж друг паладина, наконец, отстал, юный чародей попытался уснуть.

Не удалось, мысли назойливыми мухами крутились в голове, возрождая в памяти противные ныне картины. Все ложь, всюду обман. Он никому не нужен! И даже паладин идет с Эйдором наверняка только ради какой-то своей цели…

Утро противной моросью охладило горячку чародея. Дождь казался липким, нездоровым. От такого не спасают плащи и капюшоны. Только заклятья… Обнаружив интерес к идее невидимого купола, защищающего от влаги, Эйдор с наслаждением погрузился в размышления. Он постепенно понимал, как работает отобранная у других магов сила. Он учился ею управлять…

Попадавшиеся на пути странников деревни, на удивление паладина и непонятную радость его друга, остались нетронутыми. Эйдор не мог понять таких реакций. Что может случиться с простыми жителями? Они же не солдаты, а обычные крестьяне. На простой вопрос: «Почему?» – воин Небесного Горна коротко рассказал, как обычно обходятся с такими поселками в военную пору, и юноша, представив себе выжженные дома и ряды виселиц, надолго замолчал.

Память анхорца, обычаи его родной страны, его привычки жарко говорили, что так не бывает, что паладин просто обуреваем злобой и ненавистью к окружающему миру, что он способен видеть только такие картины. Что, скорее всего, он их сам и придумал.

Но воображение услужливо рисовало перед глазами болтающиеся трупы, оставленные на прокорм воронью.