Текст книги "Педагогика понимания"

На праздник 8 Марта дети решили подарить своим мамам и бабушкам по живому цветку, то есть они снова вернулись к вопросу: «А разве можно рвать цветы?» Но теперь уже ответ на него был наполнен для детей глубоким личностным смыслом. Иными словами, ситуация как бы вернулась не только к своему началу, но и к проблеме соразмерности собственных желаний с интересами других людей.

Таким образом, «стратегические», «тактические», «оперативные» – это не только характеристики класса потенциальных задач, решение которых является содержанием педагогического образования, но и критерии уровня действительного решения одной и той же задачи в реально осуществляющемся педагогическом процессе.

Зададимся вопросом: какой смысл и какие ценности в педагогическое образование вносят его непосредственные участники – преподаватели и студенты – будущие педагоги? Такая постановка вопроса вполне правомерна, поскольку связь между смыслами и ценностями очень тесная. Ценности рассматриваются «как универсальные смыслы, кристаллизующиеся в типичных ситуациях, с которыми сталкивается общество или даже все человечество»[58]58
  Франкл В. Человеке поисках смысла. С. 288.


[Закрыть]. Можно предположить, что в педагогическом образовании имеют место типичные ситуации, в которых кристаллизуются универсальные смыслы, становящиеся для непосредственных участников процесса образования личностными ценностями. Эти ценности в дальнейшем выступают исходными ориентирами (ценностными ориентациями), позволяющими отделять существенное для данного субъекта образования от несущественного, задавать уровень профессиональной и учебной деятельности.

Результатом деятельности высшей педагогической школы являются различные, в том числе и профессиональные, новообразования непосредственных участников процесса образования. Воспользуемся классическим определением новообразований развивающейся личности, которое дал Л. С. Выготский[59]59
  См.: Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1984. Т. 4.


[Закрыть]. Будем рассматривать профессиональные новообразования как новый тип строения личности, ориентированной на педагогическую деятельность, те психические и социальные изменения, которые возникают в период профессиональной подготовки и которые в самом главном и основном определяют сознание будущего педагога, его отношение к предстоящей деятельности, его внутреннюю и внешнюю жизнь, весь ход развития в данный период.

Готовность к педагогической деятельности включает вхождение в профессию, овладение стандартами профессионального педагогического образования, все то, что в основе своей поддается нормированию и технологизации. Компетентность же предполагает высокий уровень владения материалом и ряд других компонентов: индивидуальный стиль профессиональной деятельности, инновационный, творческий подход к ней, развитую педагогическую рефлексию, возможно, тиражирование авторских поисков и находок.

Готовность к профессиональной деятельности как новообразование будущего педагога является фундаментом его профессиональной компетентности. Собственно, и готовность, и компетентность – это уровни профессионального педагогического мастерства. Профессиональная педагогическая компетентность – своеобразная зона ближайшего (или отдаленного) развития педагогической готовности. Однако они не находятся в отношении следования: сначала готовность, затем компетентность.

Было бы ошибочно представлять процесс становления специалиста проходящим как бы раздельно по разным ведомствам: высшая педагогическая школа берет на себя труд по обеспечению профессиональной готовности, а вся поствузовская деятельность (практическая педагогическая работа, повышение квалификации и др.) – возможно, обеспечивает профессиональную компетентность. В этом контексте можно вести речь о смещении акцентов, поскольку вуз работает, главным образом, в «зоне актуального развития» будущего специалиста. Формирование готовности к профессиональной деятельности создает предпосылки для становления педагогической компетентности; становление профессиональной компетентности ведет за собой готовность к педагогической деятельности.

Период образования в вузе – время профессионального самоопределения будущего педагога, время интеграции отдельных его качеств в профессиональную направленность, время становления и развития Я-концепции студента как педагога. На аудиторных занятиях и в ходе самообразования, в процессе учебно-исследовательской и научно-исследовательской работы и различных педагогических практик, встреч с опытными творчески работающими педагогами, в спорах о призвании, правильности избранного пути, осмыслении собственных способностей, успехов и неудач у студентов укрепляются или разрушаются прежние мотивы их учебы, возникают новые – «знаемые» и «действующие», открываются значения и смыслы настоящей и будущей деятельности.

Смысловая саморегуляция определяет когнитивную, аффективную, поведенческую стороны профессионального образования будущего педагога.

Педагогическая деятельность выступает как непрерывный ряд решения педагогических задач и всегда с неполными данными. Однозначное гиппократовское «не навреди» в каждом конкретном случае сталкивается с неочевидным, неоднозначным педагогическим результатом; следовать ли разработанным маршрутом, планом, или в данной ситуации отказаться от него?; что сделать: немедленно откликнуться на «выпад» ученика, или демонстративно игнорировать его? И было ли это «выпадом»?; ближайшие педагогические последствия моего шага как будто бы очевидны, но отдаленные?

В педагогическом процессе приходится не только постоянно решать проблему выбора, педагог поставлен перед необходимостью постоянно оценивать сам этот выбор, причем одновременно во взаимоисключающих этических, эстетических, психологических, дидактических категориях (и удачно, и неудачно; и легко, и трудно; и справедливо, и несправедливо). Все эти проблемы возникают не время от времени – они постоянно воспроизводятся логикой самого процесса образования как гуманитарного феномена. Их вынуждены решать, и более того, сами себе их создают и начинающий педагог, и педагог-мастер. Как обретение смысла, так и смыслоутрата профессиональной педагогической деятельности обусловлены ее амбивалентностью, которая «со своей стороны» выявляет гуманитарный характер образования.

* Педагогическое образование – целенаправленное взаимодействие участников образования, в котором каждый из них, развиваясь, обнаруживает и реализует собственные смыслы профессионального становления.

Таким образом, профессиональное педагогическое образование – это мир смыслов и помыслов, в котором его непосредственные участники – каждый сам и для себя – обнаруживают и реализуют свои собственные смыслы долга, отношения, общения, творчества. Ценность самих педагогических смыслов в том, что они являются ориентирами, направляют образование и деятельность его участников в нем.

ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ

1. Известно высказывание о смыслах и ценностях, что они – не что иное, как реактивные образования и механизмы защиты личности. Аргументируйте свое отношение к этому тезису.

2. Польский дидакт В. Оконь писал: «В обществе доминирует утилитарный взгляд на образование, отрицающий его внутренние ценности». Согласны ли вы с такой оценкой? Раскройте содержание понятия «педагогическая ценность».

3. В чем вы видите смысл педагогической деятельности?

4. Приведите примеры того, что массовому педагогическому сознанию присущи трудно поддающиеся корректировке ошибки и заблуждения. Чем можно объяснить их устойчивость?

ПРИМЕРНЫЕ ТЕМЫ ДЛЯ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ РАБОТЫ

1. Цели и ценности образования.

2. Постановка педагогической задачи.

3. Особенности стратегических, тактических и оперативных педагогических задач.

ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ

Берне Р. Развитие Я-концепции личности и воспитание. М., 1986.

Зеньковский В. В. Педагогика. М., 1996.

Клингберг Л. Проблемы теории обучения. М., 1984.

Корчак Я. Избранные педагогические произведения. М., 1979.

Лихачев Б. Т. Педагогика: Курс лекций. М., 1998.

Никандров Н. Д. Россия: Ценности общества на рубеже XXI века. М., 1997.

Песталощи И. Письмо к другу о пребывании в Станце // Избранные педагогические сочинения: В 2 т. М., 1981. Т. 2.

Сластенин В. А., Мищенко А. И. Целостный педагогический процесс как объект профессиональной деятельности учителя. М., 1997.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

Глава 2. Стиль нового педагогического мышления

Стиль – это человек.

Ж. Л. Бюффон

В различных сферах культуры стиль выступает как их особенность: искусство словесного «техне» в античной риторике, готический стиль в архитектуре средневековой Европы, романтический стиль в литературе, живописи, танце, одежде, классический стиль в борьбе (греко-римская борьба), классическая (шестиструнная) гитара, новый стиль летосчисления, жестко детерминированный стиль мышления в естествознании Нового времени. В многообразных проявлениях культуры обнаруживаются различные стили, различные языки. Собственно, это многообразие и можно установить благодаря стилю.

Данная особенность определяет ту или иную культуру, позволяет сущностно отличить друг от друга культуры разных эпох. Стиль представлен в культуре, но он же и представляет ее. И в этом смысле можно сказать, что стиль – это культура. Эти рассуждения относятся, скорее всего, в полной мере и к человеку. Ведь не случайна же известная метафора: человек – это стиль. «Человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), т. е. создает текст (хотя бы и потенциальный). Там, где человек изучается вне текста и независимо от него, то это уже не гуманитарные науки (анатомия и физиология человека и др.)»[60]60
  Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 311.


[Закрыть].

Различие текстов, в которых человек той или иной эпохи выражает самого себя, фиксируется в стилях написания этих текстов. Знание стиля позволяет не только отличать культуру в данной области от предшествующих культур, но и следовать его канонам, предписаниям, ценностным ориентациям.

* Стиль – особенность «языка», на котором культура выражает самое себя.

Осознание стилевых особенностей профессиональной педагогической деятельности приходит и в педагогику. Возникает проблема стиля нового педагогического мышления.

Предметно-преобразующая деятельность преподавателя обусловлена многими факторами. Социальные детерминанты задают контекст его профессиональной деятельности. Она обусловлена также деятельностью других учителей и учащихся, с которыми он совместно-разделенно ее осуществляет.

Не одинок преподаватель и в другом плане. Образование для него не является «театром одного актера». На его сцене педагог не выступает как отдельно взятый индивид, «педагогический Робинзон».

Любой преподаватель, включаясь в профессиональную деятельность, обладает какой-то частью накопленного обществом педагогического опыта, не начинает с нуля. Таким продуктом предметно-преобразующей деятельности в различных ее формах является и стиль мышления.

* Стиль мышления – способ отражения и осмысления действительности и закономерностей ее развития для выработки соответствующей линии поведения человека и его практического действия[61]61
  См.: Туленов Ж. Диалектика и стиль научного мышления. Ташкент, 1983. С. 12.


[Закрыть].

В социальном опыте он представлен как система методологических норм, предписаний, определяющая подход субъекта деятельности к самому процессу деятельности и ее результатам.

Чтобы успешно осуществлять познавательную или практическую деятельность, необходимо усвоить нормы стиля мышления и следовать им. Ведь эти нормы вырабатывались в ходе общественно-исторической практики, они прошли многократную проверку, прежде чем обрели четкие формы.

В естествознании (как области профессиональной деятельности) термин «стиль мышления» был впервые использован более сорока лет назад в переписке М. Борна и В. Паули при обсуждении особенности современного познания в физике. С тех пор он применяется для обозначения нормы, системы принципов, которыми руководствуются ученые в своем подходе к исследованию и его результатам. Т. Кун вводит весьма близкое к этому понятие парадигмы, под которой подразумевает принятую в течение определенного времени научным сообществом модель, образец постановки проблем и их решений. В смене парадигмы он видит сущность научных революций.

Нормативный характер принципов стиля мышления естествоиспытателей отчетливо проявляется в их афористичных и эвристичных высказываниях по поводу исследовательской практики своего времени:

• не умножай сущности сверх необходимого (У. Оккам);

• природа не роскошествует причинами (И. Ньютон);

• познать явление – значит построить его механическую модель (Дж. Томсон);

• подвергай все сомнению (Л. Пастер);

• природа хитра, но не злонамеренна (А. Эйнштейн).

Обращение к категории «научный стиль мышления» связано с необходимостью рефлексии научного познания, его норм, методологических принципов, характеристик. Изучение научного стиля мышления в содержательном плане показывает, что он является крупной единицей методологического знания и в специфической форме отражает процесс и функции научного исследования.

* Научный стиль мышления – система методологических нормативов и философских принципов научного познания.

Методологический характер научного стиля мышления подчеркивается его определениями: это – «исторически сложившаяся, устойчивая система общепринятых методологических нормативов и философских принципов, которыми руководствуются исследователи в данную эпоху»[62]62
  Микешина Л. А. Детерминация естественнонаучного познания. Л., 1977. С. 63.


[Закрыть]; «научный стиль мышления представляет некоторую обобщенную форму, относящуюся к методологии научного познания и выражающую сложившиеся нормы научного подхода к исследованию и его результатам»[63]63
  Зотов А. Ф. Структура научного мышления. М., 1973. С. 57.


[Закрыть]. Иными словами, научный стиль мышления рассматривается как «движение предметного содержания» научной картины мира.

Вполне естественным кажется перенос полученных на материале естествознания результатов исследования научного стиля мышления в педагогику. Однако педагогика – другая по отношению к естествознанию наука, из другой – гуманитарной – области. Поэтому гуманитарная природа педагогического явления и педагогика как его отражение не могут быть представлены в форме, подобно той, в которой выражено естественнонаучное знание.

Разместим принципы естественнонаучного стиля мышления и принципы нового педагогического мышления в две колонки:

Очевидно, что левая колонка и правая колонка не тождественны друг другу.

* Стиль педагогического мышления – система принципов, которым следует педагог, взаимодействуя с Другим в образовательном процессе.

Стиль педагогического мышления организует то или иное педагогическое пространство-время, тот или иной хронотоп образования. Нормы стиля педагогического мышления от «нагибай выю его в юности и сокрушай ребра его, доколе оно (дитя) молодо» до «принимай ученика таким, каков он есть, и делай таким, каким он должен быть», и «цель воспитания – в отборе и формировании потребностей» ближе к левой колонке, чем к правой. Иной стиль педагогического мышления звучит из уст выдающихся педагогов:

• ребенок имеет право на сегодняшний день (Я. Корчак);

• ребенок – солнце, вокруг которого должны вращаться все средства образования (Дж. Дьюи);

• учитель действует на ребенка не столько тем, что он делает, сколько тем, каков он есть (Р. Штайнер);

• люди, воспитывающие сами, никогда не готовы, не воспитаны, а сами если не мертвы, движутся и воспитываются (Л. Н. Толстой).

Р. Берне указывает на значительную положительную связь между Я-концепцией учителя и стилем его мышления. Позитивная Я-концепция определяет направленность личности на себя и на других и конкретизируется в ориентирах и действиях педагога:

• стремление к максимальной гибкости;

• способность к эмпатии, сензитивность к потребностям учащихся;

• умение придать личностную окраску преподаванию;

• установка на создание позитивных подкреплений для самовосприятия учащихся;

• владение стилем легкого, неформального, теплого общения с учащимися, предпочтение устных контактов на уроке письменным;

• эмоциональная уравновешенность, уверенность в себе, жизнерадостность.

Стиль нового педагогического мышления в институциализированном образовании – это и особенность языка, на который сегодня с трудом переходит, на котором пытается говорить профессиональная педагогическая культура. Речь идет не столько о понятийно-терминологическом аппарате педагогики (хотя и о нем тоже), сколько о методологических принципах современного профессионального педагогического стиля мышления и деятельности, в которой они воплощаются.

Сопоставим лишь объяснение и понимание. В отличие от объяснения, выступающего универсальным способом теоретического отношения к миру как миру объектов, «понимание есть не менее универсальный способ со-переживательного и со-мыслительного отношения к миру в целом: к миру обладающих волей и разумом существ в первую очередь. Отношение, предполагающее не объяснение и последующее употребление объясненного в качестве средства достижения собственной цели, а готовность разделить с понятым радость и горе, нелегкое бремя добра и зла, готовность свободно пожертвовать своими целями (а может быть, и своим Я) ради целей иных. Цель понимания – не движение в круге теоретико-прагматических проблем, не господство и подчинение познанного, а выявление в любом ином (а значит, и в самом себе) оснований отношения открытости»[64]64
  Загадка человеческого понимания. М., 1991. С. 42–43.


[Закрыть].

Если объяснение направлено на раскрытие сущности, то понимание – на постижение существования. Различия между объяснением и пониманием основаны на принципиальном несовпадении сущности и существования, глубоком различии субъект-объектных и субъект-субъектных отношений, технократического и гуманитарного стилей мышления.

Профессиональное педагогическое образование – гуманитарный феномен. Из этого, скоре всего, бесспорного утверждения следует не менее очевидное: подход к профессиональному педагогическому образованию как способу трансляции и усвоения накопленного в истории образования опыта, как некоему механизму цивилизации, представляется односторонним, ограниченным. Перевод анализа профессионального образования из рамок социального опыта в горизонт культуры имеет далеко идущие последствия. Одно из них – трактовка образования педагога как культуротворческого, эстетического акта. Такая трактовка профессионального образования ориентирует его на создание у будущего специалиста образа мира (прежде всего, мира педагогического) и образа себя в мире.

Поэтому соединение смысловых точек в связке «педагогическая культура – профессиональное педагогическое образование – педагог» требует обращения к проблемам смысла и понимания. Понимание «понимания» является необходимым условием понимания самого себя, понимания текста, соотношения знания и понимания, понимания и объяснения, понимания и непонимания.

Сегодня особая актуальность этих проблем связана, по-видимому, со стремлением перейти от «просветительского» характера профессионального педагогического образования к культуротворчеству, созданию педагогической культуры в ходе образования. Формирование способности к диалогу, пониманию Другого становится одной из основных задач профессионального педагогического образования.

Существует традиция связывать понимание с гуманитарным познанием, образным типом мышления и разграничивать на этой основе гуманитарное и естественнонаучное знание. Вместе с тем в современной философской литературе проблемы понимания не определяются противопоставлением понимания в гуманитарных и объяснения в естественных науках. Закреплению такого противопоставления в значительной мере способствовало то, что специфика объяснения как «функции науки», как «одной из разновидностей абстрактно-теоретических процедур научного познания» раскрывалась на естественнонаучном материале.

Дидактика высшей педагогической школы развивалась также (эта тенденция достаточно сильна еще и сегодня) в логике предметоцентризма и «объяснительности». Учебные предметы психолого-педагогического цикла (педагогика, психология, история образования, история психологии, методики преподавания), представленные базовыми, элективными, факультативными курсами, должны быть запечатлены в сознании будущих педагогов в форме «самодовольного», по словам В. С. Библера, знания: вот то, что сегодня знает и умеет в обобщенном и анонимном виде теория и практика образования, и вот то, что будущие педагоги должны в соответствии со стандартом высшего педагогического образования усвоить.

«Самодовольное» профессиональное знание оборачивается при этом в знание самодовлеющее, причем не только на студента, но и на преподавателя. Этот гнет усиливается за счет авторитарности научного знания и авторитета объяснения преподавателя, в котором у студента персонифицируется учебное (научное) знание и объяснение. М. Монтень в «Опытах» тонко заметил, что авторитет учащих часто вредит желающим учиться.

Со времен М. В. Ломоносова в педагогическом сознании укоренилось это соотношение между наукой и образованием: «математику (читай: науку) уж затем изучать надо, что она ум в порядок приводит». Установка на вторичность образования по отношению к науке привела к однонаправленному развертыванию содержания образования в процессе обучения: изложение учебного материала, его усвоение – к разрыву объяснения-понимания.

Однако объяснение и понимание не исключают, а дополняют друг друга. Их можно рассматривать в качестве своего рода коммуникации. Объяснение должно обеспечить понимание и обратно. И то и другое не исчерпываются только логическими характеристиками, а содержат образную составляющую, которая является своеобразной моделью воображения. На ее основе строится заимствуемый из арсенала культуры образ изучаемой ситуации. Условием понимания-объяснения является отнесенность индивидов к одной социокультурной ситуации, наличие у них общего опыта, знаний, представлений. Речь идет об объяснении, представленном научным или учебным текстом, т. е. в строгом смысле о понимании не самих по себе объектов природы, а их отражений в предметах культуры, каковыми являются научные тексты.

Разумеется, объяснение ориентировано не только на раскрытие сущности предмета, на установление существенных связей и отношений, но одновременно и на адресата объяснения. Поэтому подробное обсуждение вопроса о том, что необходимо делать для корректного построения объяснения вполне естественно. Педагог, ведущий объяснение, должен ориентироваться на сознание учащихся, на их отношение к изучаемому, планировать их действия, стремиться к эмоциональному отклику учащихся на объяснение и т. д. [65]65
  См.: Сохор А. М. Объяснение в процессе обучения: Элементы дидактической концепции. М., 1988. С. 13–14.


[Закрыть] Понимание материала учащимися следует за объяснением преподавателя. Причем, объяснение это, как правило, не вызвано вопросом самого учащегося. В этом процессе понимание – лишь средство наиболее эффективного усвоения содержания образования.

Направленность объяснения и понимания на усвоение содержания образования не снимает серьезных различий между ними. Объяснение нового учебного материала в дидактике трактуется как раскрытие педагогом существенных свойств подлежащего изучению объекта, его внутренней структуры и связей с другими объектами. Конечно, здесь подчеркивается ведущая роль учителя как субъекта объяснения (объяснять может и ученик, но его объяснение – слепок с объяснения учителя), а ученик остается объектом объяснения. Он же, по M. M. Бахтину, безгласен, его познание монологично.

Такая однонаправленность объяснения связана с тем, что оно, по замечанию Б. Г. Юдина, апеллирует не к индивидуальному опыту того или иного субъекта, а к некоторым всеобщим структурам практики и культуры. Индивидуальность человека, которому адресовано научное объяснение, представлена, по определению В. С. Библера, в его (человека) анонимных функциях, как личность он здесь не присутствует.

Сегодня, однако, представления о целях и ценностях образования меняются. Задача создания образа мира и «образования образа человека» предполагает «оживление» и персонификацию анонимного опыта, движение «к школе личностного, живого знания». Притом, что «живое знание… не является оппозицией научному, ядерному, программному знанию, живое знание отличается от мертвого или ставшего знания тем, что оно не может быть усвоено. Оно должно быть построено. Построено так, как строится живой образ»[66]66
  Зинченко В. П. Живое знание. С. 22.


[Закрыть].

Поэтому однонаправленного и монологического объяснения, осуществляемого в рамках «наукоучения», становится недостаточно. Необходимо переосмысление образования в категориях эстетики или, по словам M. M. Бахтина, «гуманитарного способа существования». «Эстетизация» (гуманитаризация) образования может быть достигнута через построение его по схеме драматического произведения. Общение в культуре осуществляется на основе произведения, подлежащего пониманию.

Может быть, понимание является не столько логическим, сколько онтологическим определением субъекта. Как «одна из существеннейших характеристик человеческого бытия и самого человека», понимание представляет собой «духовную сторону любой человеческой деятельности, бытия человека-в-мире, в которой переживается и осмысливается его меняющаяся и непреходящая уникальность»[67]67
  Загадка человеческого понимания. С. 35–36.


[Закрыть]. Эти представления следуют традициям M. M. Бахтина, который противопоставлял два метода познания мира: объяснение, «мысль о мире», об объективированных процессах природы, независимых от познающего субъекта, и понимание, «мысль в мире», в культуре, в которой находится человек.

Ключевым в концепции диалогического понимания является понятие «Другой», позволяющее проявить суть диалогических взаимоотношений, неслиянность позиций участников диалога. Из этого вытекает признание равноправности и равноценности Другого как субъекта процесса обучения (в монологическом обучении Другой как личностный взгляд на мир не важен, да и не нужен, «монолог обходится без Другого»). Диалогические же отношения – это «единственная форма отношения к человеку-личности, сохраняющая его свободу и незавершенность»[68]68
  Бахтин М. М. Собр. соч. М., 1996. Т. 5. С. 349.


[Закрыть]. Из этого признания следует важная мысль для педагога, занимающего гуманистическую позицию и центрированного на студенте как личности – нельзя предрешать личность (и ее развитие), нельзя подчинять ее своему замыслу. Такие субъект-субъектные отношения исключают то, что Бахтин называет «педагогическим диалогом».

Диалог, в трактовке M. M. Бахтина, «глубоко демократичен», так как сознательно ориентирован на полицентричность, и «подлинная жизнь личности доступна только диалогическому проникновению в нее, которому она сама ответно и свободно раскрывает себя». Установка на диалог и признание его основой отношений в процессе профессионального образования – «это принципиальное согласие с возможностью существования разных, но признаваемых вполне равноценными позиций. Именно в этом выступает значение диалога как особой формы отношений, направленной на развитие всех участников процесса обучения, а не на вытеснение «своим» («учительским») «чужого» («ученического»). Последнее, по сути дела, представляет собой конфликтную форму отношений. Можно сказать иначе: при формирующей (эгоцентрической) позиции педагог «вчитывает», «вписывает» себя в ученика, при личностно ориентированной (эксцентрической) – «вычитывает» из ученика и принимает его в себя. Вторая позиция, по замечанию В. П. Зинченко, предпочтительнее, поскольку дает учителю больше шансов быть принятым учеником.

Принципиальная важность признания субъектности Другого в процессе обучения состоит еще и в том, что это необходимое условие самореализации педагога. В этом смысле диалог ведет не только к познанию Другого, но и к самопознанию, более глубокому пониманию каждым участником процесса обучения «своего», выявленного благодаря взаимодействию с Другим. Самосознание предполагает способность к личностной рефлексии, диалог с самим собой.

За личностно-рефлексивными отношениями как необходимым компонентом активности понимающего субъекта скрывается особая структура мышления будущего педагога: мышление для себя, мышление для Другого, мышление за Другого, мышление против Другого, мышление совместно с Другим, т. е. Другой является обязательным условием самопонимания, самоопределения каждого из непосредственных участников процесса профессионального образования (и преподавателя, и студента) через диалог.

Понять – значит обнаружить смысл. Именно обнаружение смысла является исходной и «конечной» предпосылкой процесса понимания. Пониманию же самого смысла помогает оппозиция «значение – смысл», характеризующая язык, любую культурную деятельность. Значение принадлежит языку, смысл же, в отличие от значения, всегда – личности. Движением от значения к смыслу определяется сам процесс понимания.

Может быть, означение смысла и есть объяснение? Но в таком случае деятельность преподавателя – это не традиционно понимаемая посредническая деятельность между педагогической культурой и будущим педагогом. Скорее всего, она сродни деятельности переводчика, причем переводчика, осуществляющего двойной перевод. Сначала преподаватель должен тот или иной фрагмент профессиональной культуры, данный ему на языке значений, перевести на язык личностных смыслов, т. е. понять. А затем – осуществить обратный перевод для Другого, означить смыслы – объяснить. С тем, чтобы Другой смог, в свою очередь, осмыслить означенное, перевести значения на язык своих смыслов, найти новые смыслы.

Однако не все так просто. Означение смысла считается состоявшимся, если при этом помыслен, по словам М. К. Мамардашвили, тот, для кого это означивание было совершено. Следовательно, педагогическое означивание смысла включает так или иначе культуру Другого. Кроме того, эта линейность нарушается динамичностью смысла, обнаружением новых смыслов студентом и преподавателем и последующим их означиванием. Трудности понимания этой схемы существенно возрастают, если обсуждаемая в диалоге педагогическая задача не имеет окончательного решения (а в педагогике преимущественно именно такие задачи) или правильное решение (на грани ученого незнания) неведомо ни преподавателю, ни студенту.

Смысл универсален, бесконечен в диалоге большого времени культуры, где «ни один смысл не умирает». В этой связи нельзя не вспомнить сон Понтия Пилата из романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «…они спорили о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не мог победить другого. Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем».

Путь к школе персонального, личностного знания видится в построении «живого» знания. Эта позиция обосновывается тем, что в ходе построения «живого» знания в нем сливаются значение и укорененный в бытии личностный, аффективно окрашенный смысл. Следует подчеркнуть, что введение в знание смысловой составляющей или образующей – это не внешняя по отношению к знанию процедура. Смысл, разумеется, содержится в любом знании. Однако его экспликация требует специальной и нелегкой работы. Совместной работы ученика и учителя!