Текст книги "Распутье"

31

Козырнов по-отцовски волновался за Александра, жалел, что не может помочь. Был уверен, парень осознал ошибки и теперь

мечется, не зная выхода, как загнанный зверь. «Ведь женился,

поверил в иную жизнь, настоящую, человеческую» Душа мучилась ещё больше, когда представил, что его ожидает. Хотелось бросить

работу, уйти на пенсию, но вспоминая, как страдал в отпуске от безделья, рвал на мелкие кусочки заготовленный уже не раз рапорт об увольнении и вновь приходил в кабинет, где его с уважением встречала надёжная команда. «Не умею отдыхать не моё это».

Иван Михайлович человек трудолюбивый. Казалось, его

энергии не было предела. Не ждал подсказок, активно отстаивал свою точку зрения. Настойчивость помогала не останавливаться перед неудачами, не поддаваться чувству сомнения. Многие

волевые качества вложил в воспитанников, не исключая и

Рванченко. Думая о его судьбе молил бога, чтобы не оставил парня в трудную минуту.

После встречи с комбатом Александр понял, что заграница в ближайшее время ему не светит. Кроме Совы его поиском занялась и милиция. Послушался Стаса – не спешить с отъездом.

Притаились. Но вскоре партизанщина надоела, и он надумал

отправить Ольгу и Масуновых за границу, одному, считал, проще уйти от преследования.

Став женой, Оля не могла обходиться без Александра,

радовалась: «Наконец встретила настоящую любовь». Прошлые

романы с мужчинами не вспоминала, да их, по сути, серьёзных и не было. Расставалась с ухажёрами быстро без сожаления, как только

удавалось глубже заглянуть им в душу. Легко распознавала характеры людей, и не нужно было много времени, чтобы разобраться с чувствами. Один Масунов был вне конкуренции. К нему Ольга относилась с уважением. Любила Стаса, но не собиралась отбивать, узнав, что примерный семьянин. Теперь не существовало других мужчин, был один, любимый, и честно признавалась себе, что это тот самый принц мечты.

Прошла неделя, как вернулись из похода. Дни тянулись

медленно. Безделье, с которым пришлось столкнуться после

интересных дней, проведённых на природе, раздражало, утомляло. Это было видно по каждому из них. Пребывание в ожидании

отъезда да притом в условиях ужасной квартиры подгоняло

Александра к скорейшим действиям. И он решил завтра же выехать с друзьями в Москву.

Рвач лежал на кровати рассматривал карту автомобильных

дорог, изучал маршрут, по которому хотел отправиться на

отечественной девятке до самой столицы. Расчёт был логичен.

На вокзал в аэропорт показываться было опасно, там непременно

паслись люди в форме и головорезы Мостового. Думал, только

своим ходом можно выбраться незаметными из города.

Стаса и Светы в квартире не было, как всегда сидели

во дворе на лавочке. Ольга лежала рядом, мечтая вслух о

счастливой жизни. – Ты не слушаешь? – обидчиво сказала, отобрав дорожный атлас.

– Слушаю, – сказал Александр, поцеловав её.

– Ну, о чём сейчас говорила?

– О чём говорила?.. – повторил он, заглядывая в глаза

любимой, виновато улыбаясь.

– Ну, вот не слушал, – захныкала она по-детски.

– Слушаю солнышко, слушаю.

– Нет, не слушаешь солнышка. Говорила… если бы у нас был свой дом…

– Вот правильно! – оживился он. – Об этом и хотел сказать.

– Работаешь, скажем, в банке, – а вечером приходишь домой. Мы ждали бы, радовались приходу…

– Да! – согласился он. – Так и будет… Постой. С кем ждали?

– С нашим малышом! – восторженно сообщила Ольга и обняла, радуясь, что наконец-то известила, к чему подбиралась с намёками.

– Хочешь сказать… Будет малыш?

– Через восемь месяцев!

– Любимая! – вскричал Александр. – Молодец! – Вскочил с кровати, взял Ольгу на руки, не смотря на свою рану, и закружил. Восторженные чувства особым умилением горели в его глазах.

– Это точно? Уверена? – спрашивал, ликуя.

– Точнее не бывает, – смеялась она. – Сумасшедший! Положи на место!

Койка не выдержала, ножки подломились, рухнула. В это

время вошли Масуновы. Увидев валяющихся на полу весельчаков, рассмеялись.

– С ума сходите? – игриво спросил Стас, – мы тоже скоро

спятим…

– Знаете, что Ольга сказала? – радовался Александр. – У нас будет ребёнок! Слышите! У меня будет сын!

– Поздравляем! – за двоих ответила Светлана.

– Но с чего решил, что сын? – ухмыльнулся Стас.

– А кто? – на лице Рвача отразилось недоумение, и вчетвером они грохнули от смеха.

Стас ещё с утра пытался придумать причину, чтобы выпить, хотелось расслабиться, и повод нашёлся. Потирая руки, предложил скорее сесть за стол. Рвач поддержал затею друга. Женщины

посидев с мужьями, ушли к телевизору. Как в таких случаях

бывает, мужики выясняли один из вечных вопросов…

– Ты мне друг, Стас, или нет? – выпытывал Рвач.

– Мог бы и не спрашивать. Конечно друг.

Сомневаешься? Хотя гад ты полнейший! Надо было набить тебе

тогда морду.

– Я же исправляюсь! Давно купался бы где-нибудь в

Эгейском море!.. Но с вами, здесь!..

– Ладно, что теперь вспоминать, нужно думать о настоящем.

Давай выкурим трубку мира.

Рвач повеселел, уверовав, что действительно заимел хорошего

товарища в жизни. – О себе хоть расскажи. Ничего ведь не знаю? Где служил?

– Что рассказывать? Служил в Советской Армии… в ЦГВ.

Слыхал?

– В Германии?

– Ни фига не знаешь! В Чехословакии! Точнее – в Словакии! В городе Брунталь.

– В десантуре или…

– В зенитно-ракетных…

– Как служилось?

– Нормально! Два года отдал… Стояли на переднем рубеже, как говорил комбат Балонин.

– Заварушек не было?

– Нет. Нас тогда боялись! – Стас показал кулак перед носом

Рвача.

– И сейчас боятся, – усмехнулся Рвач, – В России парни

отчаянные. Кому хочешь, голову свернём, хоть чёрту!.. Почему с

Америкой ужиться не можем?.. Объединились бы в общий кулак! Вот силушка бы образовалась!

– Сейчас с ними всё хорошо, – сказал Масунов. – Дети там

живут. Враждовали, когда социалистический лагерь был. Но

Америка виш… сверхдержава! Ни с кем считаться не хочет. До лампочки остальные…. Свои взгляды, интересы! Да ещё от власти ихней зависит. Демократы вроде бы – мирные люди.… А вот республиканцам дай повоевать. Думаю военные магнаты на стороне республиканцев. Как приходит к власти республиканец, так устраиваются конфликты. Надо же куда-то залежалый арсенал использовать. Выгоднее отстрелять, чем утилизировать. Это моё личное мнение. А военные промышленники богатеют. Кому война, а кому мать родна. А это уже народная аксиома.

– Думаешь, наши толстосумы не нажились на войне? Сколько материалов строительных, предназначенных на оборонительные

укрепления, на дачах генералов бессовестных оказалось? Не говоря о деньгах, не дошедших по назначению.

– Испокон веков правят деньги, – согласился Стас. – Набей всем полные карманы, всё равно останется жадность. Воровство не истребить никогда.

– Всегда были бедные и богатые, – сказал Рвач. – Так и

останется. Если все разбогатеют, нечего будет жрать. Работать

никто не захочет. Кто станет землю пахать, хлеб сеять? Богатого

вкалывать не заставить?

– С чего взял, что миллионеры не работают, – усмехнулся Стас. – Олигархи мозгами мыслят, этот труд сложнее физического.

– Всё равно паразиты, – сделал вывод Александр, – живут за счёт других.

– Да, – заметил Стас, – под выпивку у русского одна тема разговора. Все обвиняют их! А кого? Сами толком не знают! Но только, заметь, не самих себя! Интересно, о чём спорят американцы за выпивоном?

– Они что не люди? – засмеялся Рвач. – Об этом же самом и

говорят. О деньгах, о проблемах. У них тоже не всё гладко.

Рвач принял из рук Стаса трубку и, затянувшись, мечтательно произнёс: – Думаю порой, для чего живём? Чтобы вскоре умереть?

Хочется след в жизни оставить, но хорошего пока не довелось

сделать! А хотелось бы!

– Как это не сделал! – возмутился Стас. – А воевал? Не

считается?! – Наверное, и жизнь кому-то спас? Твои ранения за

отечество – не след?

– Война – грех человеческий. Этим нельзя гордиться. На

войне, конечно, честно служил. Но после.… Сколько ошибок… Не отмыться. Человек – тот же зверь, такие же инстинкты. Природу не переделаешь! Каждый стремится стать сильнее и старается

только для себя. Поэтому мир никогда лучше не станет.

– Когда борьба начинается внутри себя, значит, человек

чего-то стоит, – сказал Стас. – Это не мои слова, это Браунинг…

– Ничего сейчас не стою, – выдохнул Александр. – Ломаный грош – цена моя. Хотя некоторые заплатили бы не малые

деньги за голову. За молчание. Сейчас бы сам всё отдал, лишь бы Ольга была счастлива, да и ты со Светой. Родными стали.

Благодарен богу, что приобрёл таких друзей. Вновь почувствовал, что кому-то нужен. Эх, если бы немного раньше! Прав был

Михалыч! Надо было на его стороне стоять. Знаешь, Стас, не смотри, что пьян, не думай, что говорю во хмелю. Обещай, не оставишь Ольгу, если что…

– Ну, ты действительно пьян! – остановил Масунов. – Не

мели чепухи. Можешь всегда рассчитывать на меня. Об Ольге сам позаботишься. Будем дружить семьями. Возьми себя в руки, не

думай о плохом. Ты же закалённый экстримом! Мы ещё повоюем!

Болтали о жизни, дружбе, забыв о недавнем

противоборстве. Стас рассказал о детстве, как дожил до

седых волос. Обсудили проблемы страны, дали оценку политикам с петровских времён. Каждый в роли стратега, выдвигал грандиозные планы, считая полезными, правильными и, думая, если к идеям прислушались бы в правительстве, то жизнь изменилась бы в

лучшую сторону.

– Пора спать, – сказал Рвач, показывая на часы – завтра

уезжаем. Посажу вас на самолёт в Москве. Одним, думаю, удастся смыться. Есть друг в Сочи моторист. В Турцию часто ходит на пароме. Поможет уйти. Встретимся, найду вас.

Закончили дебаты и разошлись по комнатам.

– Хотелось бы забрать картину у Шувалова, – сказала Ольга, ложась спать. – Наверное, уже написал. Обещал же…

– Хорошо, по пути заедем. Помнишь адрес?

– Да, записан.

32

Узнав от Шувалова, что за картиной должны прийти,

Мостовой приказал Снегову следить за домом художника.

Для надёжности подселил к Андрею Владимировичу ученика,

выдав за племянника. Решил разом избавиться от ненужных

свидетелей. Был уверен, застав Рвача врасплох, тот не сможет

обмануть, как в прошлый раз. Подсчитал, в какие дни явятся за подарком неуловимые вымогатели и с нетерпением ждал встречи.

Стас с женой проснулись первыми. Света приготовила

завтрак. Услышав возню на кухне, поднялись и Александр с

Ольгой. Позавтракали и, посидев на дорожку, выехали к дому

Шувалова.

– За границу везти картину будет хлопотно, – заметил Стас, —

нужно регистрировать, получить разрешение на вывоз.

– Оставлю у подруги, – сказала Ольга, – всё равно вернемся,

когда-нибудь.

Шувалов проживал в обычном пятиэтажном доме на

последнем этаже. Все три квартиры на площадке принадлежали ему и были объединены в одну. Половину площади занимала

мастерская, где работал.

Стас подрулил к подъезду пейзажиста, но Александр

заставил отъехать, остановиться возле соседнего дома напротив. Ольга направилась к художнику одна, обещая не задерживаться.

Дверь открыл хозяин с палитрой в руке. Узнав гостью,

приветливо улыбнулся: – Оленька! Рад видеть. Почему одна? Где супруг?

– Мы торопимся, Андрей Владимирович! В машине ждёт. Вот деньги за картину.

– Что вы! О деньгах не договаривались. Обещал свадебный подарок, деньги не причём. Марик! – крикнул ученику, – к нам гости! Смотрите, юный друг, какое очарование пожаловало. Неси

вино, угощай!

Марик поздоровался и удалился исполнить указание

наставника.

– Вот, – Андрей Владимирович показал картину.

– Спасибо, вы настоящий мастер! – Ольге нравился сюжет, попросила подписать с обратной стороны.

Тем временем Марик доложил Сове о прибывших и

вернулся с бутылкой шампанского и фруктами.

Шувалов одаривал Ольгу комплементами. Был человеком лирической души, любил красивых женщин и всегда открыто

восхищался ими, не жалея эпитетов, употребляя при этом

рифмованные выражения. Знал много стихов. На каждый случай

были заготовлены четверостишья, умело вставлял к месту. Был

искренен, не позволял пошлости. Женщинам, в кругу которых

приходилось общаться, нравилось поэтическое внимание.

Рвач беспокоился, ожидая. Вышел из машины: – Схожу за ней.

Подымаясь по маршу, услышал, выше на этаже открылась

дверь. Остановился, прислушался.

– Ну, где она? – раздался чей-то голос.

Рвач насторожился.

– Да закрой! – сказал кто-то в ответ, – Марик приведёт сюда. Сова говорил осторожней быть.

Александр догадался. Ловушка. Вынул пистолет, накрутил

глушитель. Подкрался к приоткрытой двери. В квартире, снятой накануне по указанию Совы находились Колесников и Берендеев. Александр резко открыл. Колесо повернулся и узнал его, но не успел предпринять действий, рухнул от удара пяткой в челюсть. Александр направил пистолет перед собой. Из комнаты выскочил Берендей с пистолетом. Рвач опередил и нажал на курок первым. Обследовал квартиру. Больше никого не было. «Что с этим

делать? – подумал, пошарив в карманах Колесникова. Нашёл

наручники. Подтянул здоровяка за ворот и пристегнул к батарее.

Ольга прощалась с Шуваловым, не подозревая об опасности.

– Провожу, – сказал Марик художнику и направился за ней.

– В следующий раз жду с мужем, на выставке, – прокричал Шувалов с лестничной площадки.

Рвач услышал и приготовился встретить. Встал за занавеску. Дверь вдруг распахнулась и в коридор влетела Ольга. Марик

втолкнул её: – Принимайте барышню! – Не сомневался, что ждут приятели. Ольга растянулась в прихожей, выронив подарок. Марик шагнул через порог, не глядя, закрыл дверь, не заметив Рвача. Тот ударил рукояткой по затылку подлого ученика. Ольга вскочила, увидев мужа, заплакала: – Саша?! Что им надо?

Александр забрал у поверженных наручники, пистолеты,

рассовал трофеи по карманам: – Это бандиты, – сказал, оправдывая

действия, – убили бы.

Взял Ольгу за руку. Та бежали за ним к машине, оглядываясь,

прижимая к груди картину. Стас завёл мотор, определив

встревоженное состояние друзей.

В это время во двор на больших скоростях ворвались две

иномарки. Из них выскочили боевики Снегова и направились к

подъезду Шувалова. Один из бандитов осматривая территорию

двора, признал в отъезжающей машине Рвача и сообщил братве. Те бросились на перехват.

– Гони! – командовал Александр. Опустив стекло дверцы,

произвёл несколько выстрелов, заставил преследователей

лечь на землю. Прикрывая собой Ольгу, сделал выстрел в машину у подъезда и попал в бензобак. Раздался взрыв. Машину подкинуло, она перевернулась и запылала факелом. Стас тем временем отъехал задним ходом за дворовые тополя и, развернувшись, скрылся за домом. Вслед летели выстрелы, но виртуозным маневрированием, удалось уберечь транспорт от попадания пуль. Выехал на дорогу.

– Куда? – спросил он.

– За город в сторону аэропорта, – ответил Рвач.

Свердловский проспект в это время был не загружен и

Масунов гнал автомобиль на высокой скорости. Какое-то время

казалось, оторвались от погони, но вскоре заметили знакомую

иномарку. Снегов хорошо был проинструктирован Совой и

добросовестно подготовился к спланированной операции по

захвату бывшего спецназовца. Его машины дежурили по многим

направлениям и как только поступил сигнал, что компания

Рвача выехала в город, за ними тот час же организовали погоню.

– Они за нами, – сказал Александр.

– Вижу, – ответил Стас.

Светлана успокаивала Ольгу.

– По трассе не оторваться, нужно сворачивать на просёлок, у

иномарок посадка низкая, бездорожье нам в помощь, – советовал

другу Рвач.

Стас свернул на грунтовку, как только выбрались из

города, и помчался с бешеной скоростью, создавая завесу пыли.

О случившемся взрыве во дворе художника, поступил сигнал

в милицию. Капитан Блинов с группой оперативников выехали на

место происшествия. После выяснения причины взрыва

через опрошенных свидетелей, Блинов объявил операцию перехват.

Петлявшему по грунтовой дороге Стасу, удалось прилично

оторваться от бандитов. Но подъезжая к деревне, машину резко

повело в сторону и развернуло. Она чуть не перевернулась.

– Всё! Приехали! Колесо лопнуло! – выругался Масунов.

– Заменить успеем? – спросил Александр.

– Вряд ли.

– Выходим! Быстрее! – командовал Рвач. – Через овраг к

деревне! По полю не проедут, ямы сплошные. Давайте девчата

вперёд! Мы прикроем. Стас, где пистолет, что давал?

– У меня, – ответил тот и взял в руку.

Рвач схватил сумку, Ольга не выпускала картину. Оставив

машину на дороге, побежали к проходившей вдоль дороги траншее для прокладки трубопровода. Миновав её, лишили бандитов

возможности преследовать на транспорте. Вскоре добежали до лесополосы и скрылись. Рвач оглянулся. Увидел подъехавшую к

брошенной машине иномарку. Беглецы остановились передохнуть. Заметили на отшибе села заброшенный дом. Не раздумывая,

забежали.

– Напрямик не пойдут, – сказал Рвач. – Поедут в объезд. Пока найдут, подготовимся к встрече. Не так уж их и много. У нас

преимущество. Мы в укрытии. Постараемся завладеть машиной.

Дом был камышитовый, окна заколочены досками, кое-где в рамах стояли стёкла. Недавно проживали в нём, было видно по обоям на стенах, которые ещё не ободрали. Жилье, оставшееся без присмотра, помаленьку разбиралось недобросовестными соседями, как зачастую бывает на Руси.

Рвач обследовал дом, выбирая позицию для отражения

нападения: – Хорошее место, – сказал Стасу, – можно вести

круговую оборону. – Выложил пистолеты, посчитал патроны,

поправил нож на ноге. – Особо не высовывайся. Передвигайся

ползком. Начнётся стрельба, девчат спрячем в подполе, так будет лучше. Бандитов четверо, сам могу сладить. Если что прикрывай, на рожон не лезь, патроны экономь, стреляй наверняка. И вот ещё —

если не удастся уйти до приезда милиции, знаешь куда

обратиться…

– Не сомневайся во мне, – сказал Стас. – Давай перекурим. Раскурили трубку, следя из окон за дорогой.

– Посиди здесь, переговорю с Олей, – сказал Рвач.

Отвёл жену в сторону, обнял: – Оленька, единственная выслушай и сделай, как скажу. Не переживай если что-то случится со мной. Береги нашего малыша.

– Не хочу об этом даже думать, – заплакала она. – Люблю тебя, мой единственный. Скажи, что ничего плохого не произойдёт.

Рвач дал возможность Ольге высказаться, понимая её нервное

состояние. Людей Совы он не боялся, был уверен, отмахнётся, но на выстрелы, думал Рвач, может приехать милиция и тогда никуда не деться. Уйти в этом случае уже не надеялся, оружие против них

применять нельзя. Ольга закончила плачевную речь и прижалась.

– Надеюсь – всё будет хорошо, любовь моя! – сказал

Александр, стараясь казаться уверенным в силе. – Им нужен я. Вам ничего не грозит. Милиции не бойтесь, вас ни в чём не обвиняют. Недавно узнал. – Снял с груди медальон и повесил Оле на шею. – Береги его.

Передашь Саиду. Он поймёт, что ты – это я. У него находятся мои деньги, большие деньги. Переведёт их на твой счёт, узнав эту вещь. Деньги для тебя и нашего малыша. Помогут воспитать сына.

Слушай и запоминай, как найти друга. – Рвач рассказал Ольге подробно о своих секретах.

– Не нужны деньги, нужен только ты! Ты и я, и наш малыш! И мы будем счастливы!

– Да, моя хорошая, да моя прелесть, – соглашался Рвач, целуя

влажные Олины глаза. – Будем вместе всегда. Ты, моё сокровище.

33

Все дороги на подъезде к городу были перекрыты

вооружённым патрулём. Капитан Блинов разослал ориентировки,

посты ГАИ останавливали и проверяли транспорт.

Рвач и Стас спрятали женщин в подполе и дежурили возле

окон, ожидая наезд боевиков Мостового.

Стас заметил подъехавшую к забору машину, кивнул. Рвач

передёрнул затвор пистолета: – Не стреляй, пока не подойдут

метров на двадцать.

Бандиты вышли из машины и направились к дому. Ловко

перемахнув через покосившийся штакетник, окружавший по

периметру заброшенную усадьбу, разбежались, планируя подойти с разных сторон. Рвач терпеливо выжидал. Дав приблизиться,

видимо не обстрелянному ещё смельчаку, шедшему открыто

вперёд, выстрелил. Взмахнув руками, тот упал навзничь. Трое

остальных попрятались за развалившийся сарай и открыли огонь.

Пули влетали в окна и вонзались в глинобитные стены,

отковыривая штукатурку.

– Нагнись, – пригнул рукой голову Стаса Рвач, – не

высовывайся. Трое осталось.

Стас переместился ползком к другому окну и несколько раз

выстрелил. Александр одобряюще кивнул, улыбнувшись.

Старший из группы, прячась за углом сарая, громко

прокричал: – Рвач! Напрасно так делаешь! Сейчас наши подъедут! Тебе не уйти! Поговорим! Зачем нам война!

– Давай поговорим! – откликнулся Рвач, делая Стасу знак,

чтобы сменил позицию.

– Ты нам не нужен! Тебя хочет видеть Савелий Борисович!

Поедем, переговоришь с ним и решишь проблемы!

– Мы уже обо всём переговорили! Валите лучше, не

испытывайте характер! Дешевле обойдётся!

– Не понимаешь, братан! – продолжал переговоры старший. – Автоматчики прибудут, куда тебе тягаться! Сдайся, глядишь

живым останешься! Выходи, отпустим женщин! Не сдашься, всех

замочим! Не жалко?

– Сейчас приедет милиция! – крикнул Рвач, – с ними

и объяснишься! Уходите пока не поздно, спасёте лица от побоев! Разбежимся по-хорошему. Ты же не дурак, Сева!

Из-за сарая посыпались частые выстрелы, прикрывая

храбреца, пытавшегося прорваться к дому. Но Рвач уже

переметнулся к другому окну и выстрелом достал его, уже почти

добежавшего до двери.

– Два, – сосчитал вслух и подмигнул Стасу. – Ещё двое!

Бойцы Совы вновь открыли стрельбу по окнам. Стас и Рвач

ответили.

В деревне забеспокоился народ, услышав выстрелы. Кто-то

позвонил в милицию.

– В Казанцево быстро! – скомандовал капитан Блинов, приняв

сообщение дежурного о стрельбе в населённом пункте.

ОМОН и группа оперативников на двух автобусах

отправились по указанному адресу. Подъезжая к окраине деревни, услышали пальбу.

– Вот тот дом, – указал капитан, разглядев в бинокль место, где

шла перестрелка. – Симаков! – вызвал по рации командира

омоновцев. – Окружите дом, будем брать живыми. Без команды

штурм не начинать.

Заметив приближающуюся опергруппу, бандиты рванули к

машине, но не успели. Перед ними неожиданно возникли

автоматчики в специальном снаряжении. Пришлось бросить

оружие и поднять руки. Тренированные ребята в бронежилетах и

касках лихо уложили криминальных стрелков на землю и

окольцевали в наручники. Дом был окружён. Снайперы заняли

удобные позиции. К сараю подбежал капитан Блинов со своей

группой.

– Не повезло, не успели, – огорчился Рвач. – Жалко!

– Сдавайтесь! Сопротивляться бесполезно! – выкрикивал

Блинов в мегафон. – Дом окружён! Даю пять минут! Выходите с

поднятыми руками. В противном случае закидаем гранатами.

Время пошло! – посмотрел на часы. – Подождём пять минут, —

сказал Симакову, – хочу живым взять. Там Рванченко. Пленные рассказали. За него можно звезду получить, – и довольный,

подмигнул. Снял фуражку, вытер платочком пот со лба.

Рвач тоже засёк время: – Ну что, Стас? – сказал, стараясь

держаться спокойным, хотя душу придавило тяжеленным грузом негодования. – Всё кончено. Помни, что говорил. Береги женщин. Вам ничего не будет, а мне, видимо – хана.

– Зачем так говоришь! – повысил голос Стас. – Тебя не

брошу, ты мой друг! Запомни это! Вышку сейчас не дают. Сделаю

все, что в силах, чтобы помочь.

– Пустое, – ответил Александр. – Ладно, не будем терять времени. – Рвач подошёл к другу. – Давай брат прощаться, – они обнялись. Удерживая руку Стаса, Рвач защёлкнул на его запястье наручник, забрал пистолет, пристегнул и вторую руку. Масунов в недоумении смотрел на друга, не сопротивляясь.

– Зачем? Что делаешь? – пожал плечами.

Рвач знал, что Стас будет противиться этому, а времени

оставалось мало, поэтому окольцевал товарища хитрым способом.

– Ты заложник, женщины тоже. Скажете так в милиции. И не вздумай говорить другое! Ты не стрелял! Понял? – сказал Рвач

вытирая его отпечатки с пистолета. – Не нужно братишка, чтобы

вас считали соучастниками. Это плохо.

– Но Саша! – обиделся Стас, – это же предательство. Как

буду жить после этого?

– Нормально, друг. И спасибо за всё. Ещё раз обнял друга,

похлопав по спине. – Поднимай женщин, осталось две минуты.

Ольга с подругой вышли наверх, щурясь от света.

– Что случилось Александр? Почему Стас в наручниках? —

возмутилась Света.

– Так надо, – ответил Александр и обнял Ольгу.

Спрятал наградной пистолет за спину. Другой разрядил, вставил

пустую обойму. Удерживая Олю за талию, приставил к голове

дуло: – Не стреляйте! – крикнул, выходя на крыльцо. – У меня

заложники! Имеются требования!

Блинов опешил, увидев Рванченко, угрожавшего расправой

женщинам и мужчине в наручниках. Не ожидал курьёзного

поворота, в простом, казавшемся деле, ведь грезил, что бандит в руках и поглядывал на погон, представляя звезду.

– Не стрелять! – скомандовал он по рации.

Рвач понял, что услышан и увёл пленных в дом.

– Что хочешь, Рванченко! – крикнул капитан, ещё больше

вспотев от волнения.

– Сдамся только майору Козырнову, Ивану Михайловичу! —

ответил Александр из окна. – Таковы условия!

Затянулась пауза. Капитан не знал, что делать. Не хотелось ему идти на поводу преступника, тем более отдавать лавры победителя другому. Занервничал, от обиды задрожала губа. «Прикончить что ли его, – сверлило в мозгу, – дать снайперам команду?» Но судьба заложников тревожила капитана, ведь случись что – по голове не погладят.… И это пугало, раздражало с каждой минутой обдумывания. Так ревностно отнёсся к

предложению Рвача, что долго не мог сообразить, что предпринять.

– Надо вызывать Козырного, – сказал Симаков. Может

действительно сдастся? Зачем рисковать заложниками, да и мои могут пострадать, ведь бывалый разведчик, наслышан о нём.

Просто его не взять, если будет сопротивляться.

– Хорошо, – решил Блинов, и неохотно достал телефон. —

Будем ждать Козырного. Скажи ребятам, чтобы были предельно внимательными.

– Рванченко! – закричал по громкоговорителю капитан,

принимаю твои условия! Но смотри, не делай глупостей! Тебе не

уйти!

Александр взглянул на часы и прикинул, сколько осталось времени до приезда Ивана Михайловича.

Блинов звонил в управление и требовал срочно отыскать

Козырнова и выйти на связь. Ждать долго капитану не

пришлось, майор был в кабинете. Сразу откликнулся.

У Ивана Михайловича кольнуло в сердце, помолчал,

сообразил, кто были заложники. После паузы ответил, чтобы без

него ничего не предпринимали, и выехал, взяв с собой

подчинённых.

Стас со Светой сели в углу. Ольга стояла за спиной

Александра, пока наблюдал за действиями бойцов, окруживших дом. – У нас минут сорок, может больше, – сказал он и сел на пол,

усадив Ольгу на колени. Она уткнулась ему в грудь и, задыхаясь от горестной обиды и боязни за родного человека, прерывисто

всхлипывала: – Любимый мой, как же так? – дрожа, заикалась она. – Я пойду с тобой, не хочу без тебя жить. Буду ждать всю жизнь

– Помни о малыше родная, сделай из него человека. Так

люблю тебя, – говорил Александр.

Стас со Светой сидели молча. Света обнимала мужа и

поглядывая на Ольгу, не могла сдерживать себя и тоже неслышно

плакала.

Рвач всё время поглядывал на часы. Прижимая Ольгу,

вспоминал счастливые минуты, проведённые вместе. Ничего

хорошего не ждал от приезда Козырного, сожалел, что

оказался в безвыходном положении и ценил каждую, убегающую

секунду, приближающую к разлуке, с единственной женщиной на

свете, которую боготворил. Вдыхал любимый запах волос, не мог надышаться, будто старался запомнить, целовал солёные губы.

– Должно быть скоро подъедет, – он встал, подошёл к

Масунову. Постояли, помолчали, смотря, друг другу в глаза. Стас прочёл по взгляду, о чём ему хотел сказать Рвач и кивнул.

– Понял, брат, будь спокоен.

Михалыч приехал точно, как рассчитал Александр.

– Здравия желаю, – подбежал Блинов. – Вот засел в

доме. У них перестрелка была между собой. Двоих Рванченко

уложил, остальных взяли живыми. Тебя требует. Знаком с ним? Не мстить ли он тебе собрался?

– Воевали вместе, – сурово ответил Иван Михайлович,

протягивая руку, сам же глядел на дом, где находился бывший разведчик: – Дайте мегафон. – Он оповестил Рванченко о прибытии и направился к нему.

Медленно приблизился к дому. Рвач заметил и подошёл к

двери – встретить. Майор вошел, оглядел присутствующих и

ухмыльнулся, мысленно похвалив себя за догадку насчёт

заложников. Давно понял, что Рвач блефует.

– Ну, здравствуй, Саша. Что скажешь?

– Давай отпустим заложников, потом поговорим, – предложил

Александр.

– Хорошо, – согласился майор.

– Саша! – вскрикнула Ольга, – не уйду без тебя. – Она

повисла на шее, целуя его. – Не хочу без тебя, – повторяла и

повторяла.

– Иди Оля, иди, будь умницей, вспоминай меня. Стас,

Светлана, возьмите её. – Он расцепил Олины руки и передал жену Свете. Та обняла подругу и повела за собой. Михалыч вывел «заложников» на крыльцо и подал знак бойцам, чтобы не

штурмовали. Передав пленных, вернулся в дом.

– О чём будем говорить? – спросил друга майор.

– Ты один на кого могу положиться, чтобы с этими людьми

ничего не случилось, – сказал Александр. – Дай слово, что

позаботишься о них. Они ни в чём не виновны.

– Знаю, – ответил Козырнов. – Будь уверен. Не оставлю.

– Спасибо, батя. Больше ничего и не надо.

– Эх, Сашок, – вздохнул Михалыч, – тебе-то ничем помочь не

могу. Что тебя ждёт, знаешь?

– Знаю.

– Буду навещать, хлопотать за тебя, сынок.

– Не нужно ничего. Со мною всё кончено, – ответил Рвач. —

Одного хочу, чтобы Ольга была счастлива.

– Это была жена Ольга Бортникова? – спросил майор.

– Да. У неё будет ребёнок. Мой ребёнок. Я её сильно люблю.

– Понимаю.

Они закурили папиросы Михалыча и сели рядышком на ящик, у развалившейся лавки.

– Знаю, занимаешься делом Совы. Есть хороший аргумент,

чтобы покончить с гнидой. Материал неоспоримый, весомый.

Поможет быстрее свернуть ему голову. Знаешь мой домик в

Ключах? Наверное, был уже там?

– Бывал, – ответил майор.

– В огороде под бочкой копни. Найдешь, что нужно.

Только будь осторожным. Эти бумаги многих, рангом повыше

Совы потянут ко дну. Опасные документы.

– За меня не переживай. Своё пожил, не боюсь. О себе думай. Тебя, конечно, закроют. Туда может дойти команда от Совы.

– Подумал. Тюрьмы не боюсь. Смогу выжить. Но не хочу Ольгу мучить. Она же молодая баба.… Да и самому, только мученья. А сын вырастет, что ему скажут? Помнишь, говорил про

орла?…

– Помню.

– Так это про меня.

– К чему гнёшь? – насторожился майор.

– К тому, что в тюрьму не пойду. Пристрели по дружбе,

выполни последнюю просьбу. Затем и вызвал. Скажешь, при

попытке к бегству.… А?

– Не валяй дурака! Что такое говоришь! Как язык

поворачивается, чтобы я друга…

– Спасибо, что назвал другом, – надрывно произнёс Рвач,

сделав затяжку.

– Друзей не продаю. – Михалыч провёл рукой по волосам

Александра.

– Это ты трубку оставил?

– На память хотел…

– Спасибо, буду помнить. Теперь пойдём, а то не ровен час, штурмовать начнут.