Текст книги "Распутье"

– Отказываешь в просьбе? – обиделся Рвач.

– Сказал же не дури! Жизнь хотя и штука короткая, но

длинная, может, что изменится к лучшему.

– Дай ещё папиросу, курить хочется, – попросил Александр.

– На, дыми, – майор достал пачку и положил рядом.

– Выйди, батя, скажи, что ещё пять минут… покурю. Оставь куда денусь.

Михалыч поднялся, собрал пистолеты, поглядел по сторонам, не забыл ли чего: – Хорошо покури, на крылечке подожду. – Он вышел на улицу и к нему подбежали сотрудники, забрали оружие.

– Сейчас выйдет, – сказал Козырнов Симакову, преграждая путь штурмовикам, – пусть покурит. – Взглянул на капитана

Блинова. Тот нервно суетился возле сарая, боясь подойти ближе. Персонал спецназа томился на взводе, держа под прицелом дом. Ждали приказа, были готовы в любую минуту начать атаку.

Возле прибывшей скорой помощи стояли Стас, Светлана,

Ольга и смотрели на Козырнова, не понимая, почему вышел один.

– Не переживайте так сильно, – успокаивал Ольгу омоновец, – вас никто больше не тронет, этого злодея сейчас возьмём, никуда не денется.

Взволнованный Михалыч молчаливо стоял на крыльце,

ожидая выхода Александра. Докурил, бросил окурок на землю и

собрался войти в дом. В этот момент услышал хлопок.

«Чёрт! – в голове мелькнула нехорошая мысль. – Почему не обыскал»? Вбежав в дом, увидел Александра, всё так же сидевшего на полу, прислонившегося к стене. Он сидел с открытыми глазами с

улыбкой на лице. В руке был именной пистолет. Он стрельнул в сердце, не захотел портить лица. Казалось, что мирно, сладко

заснул.

– Что наделал, сынок? – простонал майор. – Подошёл, встал на колени и ладонью закрыл ему глаза. За майором вбежали Фёдор, Виталий и Сергей, за ними Симаков с автоматчиками. Увидев, на коленях Михалыча, опустили стволы и, постояв, вышли на улицу. Майор провёл рукой по щеке Александра, погладил по голове и встал. Сдавило горло. Закурил. Вышел на крыльцо. Подбежал капитан Блинов и с матом набросился:

– Что себе позволяешь, такую мать! Зачем отпустил? Я бы взял живым! Ответишь!

Михалыч гневно посмотрел на капитана, но сдержался,

ничего не сказал, медленно побрёл к машинам, где в кругу

автоматчиков стояла Ольга с друзьями, которых не пускали к дому.

– Будете свидетелями, – вопил Блинов, обращаясь к

Симакову и его бойцам. – Видели, что этот му… му… мммайор

наделал, – от злости заикался он.

– Выбирай слова, капитан! – подскочил к нему с кулаками

Фёдор, – в морду дать могу.

От неизбежного рукоприкладства Рожкина удержал Сергей

Султанов, находившийся рядом, а морально успокоил

взбунтовавшегося друга, подоспевший на ссору Виталий.

– Какие свидетели? – спросил Симаков, в лицо Блинову. – Я и мои ребята ничего противоправного в действии майора Козырнова не видели.

– Ты понял, капитан! – не мог успокоиться Фёдор, – ничего не видели.

Опустив голову, Блинов отошёл от греха подальше и сел в

машину.

Переживая, чуть не плача Козырнов приблизился к друзьям

Александра.

– Что случилось? – умоляющими глазами глядела на

Ивана Михайловича Оля и рыдая, твердила: – Что с Сашей?

– Он ушёл от нас, – с прискорбием ответил майор, и обнял, как родную дочку.

Она зарыдала громче, прижавшись. Обхватив голову руками. Масунов отошёл к плачущей жене.

Прошло семь лет. Самолет из Нью-Йорка, приземлился точно

по расписанию. Ольга и маленький Саша сошли с трапа «Боинга».

– Это Москва? – спросил малыш по-английски.

– Да. Россия. Прошу, сынок, говорить здесь на русском.

– Хорошо, – ответил тот. – Вы с папой здесь поженились?

– Свожу в церковь, в которой венчались, и там же покрещу тебя.

Был конец августа, погода стояла тёплая, моросил небольшой

дождь. Ольга всё боялась, что отменят рейс в Чельдинск, и не

успеют к двадцать седьмому числу попасть на Зюраткуль. Помнила клятву все годы и, бросив дела, повезла сынишку в те места, где была когда-то бесконечно счастлива, где остались самые светлые воспоминания. Точно в срок приехали к озеру.

– Вас подождать? – спросил таксист.

– Нет, езжайте, здесь заночуем в доме отдыха. Оставьте телефон, если понадобитесь, вызову.

Ольга пошла с Сашей вдоль левого берега, ища беседку, под навесом которой семь лет назад дружной компанией накрывали к обеду массивный стол. Но место, куда стремилась было

оккупировано отдыхающими. Там располагалась палатка, в стороне горел костер, в котелке кипела вода. Стол был застелён белой скатертью, и на нём стояла хлебница. Хозяев привала поблизости не наблюдалось, лишь маленькая девочка игралась на берегу,

подбрасывая волан бадминтонной ракеткой.

«Не прогонят же, если посидим немножко, – подумала Ольга. – К тому же это и наше место. В доказательство можно отрыть бутылку с запиской, зарытую под этими двумя пихтами». Присели с

сынишкой на скамейку.

– Это мы здесь живём, – подбежав, заворчала девчонка.

– Хорошо, деточка. Только посидим, отдохнём, – ласково ответила Ольга.

– Хотите, оставайтесь обедать, – предложила егоза, крутясь на месте, – дед с бабушкой скоро придут.

– Давай, поиграем! – предложил Саша незнакомке. – Я умею…

– Умеешь? – недоверчиво протянула она. – Ну, пошли! Только сильно не бей, набегалась уже.

Дети пасовали ракетками волан, бегая по берегу.

– У нас гости! – закричала вдруг девочка, увидев деда.

Тот шёл по тропинке, выходившей из леса, со стороны

деревни, держа в руках трёхлитровую банку с молоком. Ольга

оглянулась.

– Стас! – громко крикнула от радости.

Увидев, Масунов бросился навстречу, споткнулся, банка

вылетела, молоко разлилось. Поднялся, махнул рукой и,

отряхиваясь на ходу, побежал быстрей. Оля кинулась к нему. Они обнялись.

– Света! – закричал Стас, – иди скорее, посмотри кто у нас!

Из-за кустов показалась Светлана. – Иии! – завизжала, и подлетела к подруге.

Они громко шумели, не успевая отвечать на вопросы,

вспоминая бутылку и клятву, благодаря чему и организовалась

встреча. Дети прекратили играть, смотрели на взрослых, с

удивлением, не понимая, что могло случиться, и чему так

радуются.

За столом велась оживлённая беседа. Оля рассказывала, что живёт в Висконсине, сын скоро пойдёт в школу, живут неплохо. Вспоминала друзей, писала на адрес Стаса, но ответа не получила. Оказалось, Стас и Светлана переехали в другой город, оттого вестей не получали. Тоже разыскивали Ольгу и не могли, ведь уехала внезапно, не оставив следа.

– Теперь точно знаем, где встречаться, если что, – сказал

Масунов, – знаем, куда зарыть почту с координатами!

Сидели до утра, как семь лет назад, уложив детей спать в машину. На следующий день собрались.

– Погости у нас, – упрашивала Света.

В церкви крестили мальчика. Стас и Светлана стали

крёстными. День клонился к вечеру. Отъехав от храма километров десять по трассе, Стас вдруг свернул на просёлочную дорогу.

– Куда? – удивилась Ольга, припоминая путь.

В Сашин дом заедем, в Ключи! – сказал Стас.

– Кто теперь интересно там обитает? Жива ли тётя Нюра?

Стас молчал. Вскоре показался дом, о котором Ольга

вспоминала с любовью, дом, подаривший мужа.

– Неудобно мешать людям, – стеснялась Ольга. – Что скажем хозяевам? Пришли посмотреть?

– Входи, входи, – подгонял Стас, открывая калитку.

Ольга вошла и увидела нового хозяина. Тот копался на грядке и вначале не заметил приезжих.

– Принимай гостей! – крикнул Стас.

Козырнов выпрямился в рост и оглянулся. Ольга растерялась. Перед ней стоял Иван Михайлович, дорогой мужу человек. Он

помог тогда беззащитной, морально опустошённой девушке

скорее покинуть страну, пока люди из прокуратуры собирались прицепиться из-за того, что была женой Рвача. Пенсионер

приветствовал гостей.

– Не могла представить такого сюрприза, – радовалась Оля, – Стас ничего не говорил. Думала, почему сюда везёт?

– Стас и Света бывают каждый год, – сказал Михалыч, – всегда приезжают на годовщину Александра. Поминаем, ходим

на могилку.

– На могилку? – удивилась Ольга. Прослезившиеся

глаза, заморгали часто, сдерживая слёзы. – И где она?

– Ах да. Ты же ничего не знаешь… Похоронил его здесь, на местном кладбище. Домик оформил по завещанию и живу с супругой. Я ж на пенсию ушёл, дочка. Город надоел, а тут хорошо.

Оля не удержалась и заплакала, обняв Михалыча:

– Не думала никогда, что Сашина могилка отыщется. Спасибо вам, хороший мой человек.

У могилы мужа Оля старалась выдержать спокойствие, но

растроганное сердце не слушалось, слёзы сами текли по щекам. Вспоминала, прокручивала в памяти каждый миг недолгого, в тоже время бесконечного женского счастья, ведь теперь был сын, с появлением которого, жизнь наполнилась смыслом.

Михалыч рассказал, как помог компромат, оставленный

Александром. Козырнов расправился с Савелием Борисовичем,

доказал, что бандит. Но дальше дела не пошли. Люди, занимавшие

большие посты сумели замять остальные факты, свалив все грехи

на Сову. Отчаявшись, Михалыч ушёл со службы. Мостовой не дожил до суда. Ему не позволили свои же.

Стас накинул Ольге на плечи вязаную шаль и обнял женщин. Вспомнили добрым словом тётю Нюру, могила которой

соседствовала неподалёку. Она умерла на третий день, как

схоронили Александра.

– А у меня Сашиной фотографии даже нет, – сказала

Ольга, – только картина. Помните художника Шувалова? Наверное, сейчас известен не только в России?

– Повесился, – сказал Стас, – как только узнал, что меценатом был ворюга при законе.

– Зачем? – ужаснулась Ольга, – ведь хорошим человеком был.

– Да, – согласился Стас, – хорошие люди, как правило, долго не

живут.

Они неторопливо пошли к дому Михалыча, наблюдая

алый закат. Впереди бежали, держась за руки малыши – Александр и Александра, названные в честь одного и того же человека.

Конец.

.