Текст книги "Распутье"

19

Вернувшись из деловой командировки, и узнав о побеге Масуновых из загородного особняка, Савелий Борисович, не заезжая в офис, взяв с собой Туза, поехал в деревню.

Это охранник Паша, которого Александр хорошенько и надолго отстранил от памяти, придя в чувство, позвонил Тузу, сообщил о нападении. По прибытии шефа, раненый Гарик стонал, сидя на стуле. Когда Рвач в него выстрелил, притворился мёртвым, что и спасло хитреца.

Сова с презрением спросил о нападавших. Гарик указал на Рвача: – Это он гад! Я узнал его!

– Спите, скоты! С одним справиться не можете! Да успокойте его! – крикнул Мостовой, махнув на стонущего. Туз кивнул телохранителю. Тот, долго не думая, повинуясь хозяину, хладнокровно шагнул вперёд и выстрелил в провинившегося. Сова оглянулся, покачал головой. – Я имел в виду оказать помощь, – сказал, разведя руками.

Туз, извиняясь, скривил лицо.

– Приберитесь! Чтобы через полчаса чисто было, – командовал Сова. – Ты, Женя, последнее время не нравишься. На пенсию захотел! Видишь, как Советский Союз готовил головорезов

Учиться надо! Ещё Владимир Ильич повторял это неоднократно. Один Рвач скольких твоих лоботрясов стоит!

– Может, не надо Сашку тревожить, Савелий Борисович? – сказал Туз, вытирая платком пот со лба. – Пригодился бы ещё? Теперь он в своей стихии. Трудно будет взять.

– Стиф тебе уже пригодился! – отрезал Сова.

Туз ещё больше вспотел. – Я найду его, – заверил, стараясь смягчить гнев шефа.

– Найди, Женя, найди. Только теперь он нужен живым. К нему вопросы имеются.

Савелий Борисович точно осознал, кто его шельмовал. Понял – не зря Рвач освобождал Стаса, иначе тот бы выдал, подписав ему приговор, хотя Сова давно этот приговор вынес. «Не рассчитал ты, Рвач, боевой удар. Плохо без практики-то. Свидетеля оставил недобитым. Наследил, наследил, паршивец, – злорадствовал Сова. – Слишком самоуверен негодяй. Теперь не обижайся, Сашок! Никуда не денешься. Найду, во что бы то ни стало и шкуру спущу». – Савелий Борисович думал вернуть деньги, да и поквитаться с бывшим работником которому когда-то доверял. «А может и не боялся, что Гарик выдаст? – озарила мысль. – Скорее – так и есть. Значит, уйти решил собака! Конечно, за рубеж. Да… пригрел змеёныша. Правильно Наталья говорила, царствие небесное, чаще рокировки делать, а то неблагодарные кровососы до капельки кровинушку выпьют».

Сова закурил и поманил умного еврея: – Аэропорты контролируйте, перекройте трассы, железную дорогу не оставляйте без внимания. В Москву, в Екатеринбург позвони ребятам, пусть похлопочут. За кордон свалить пытается, это уже точно. Свечу и Прыща не нашли?

– Нет пока, Савелий Борисович, как в землю провалились.

– Хорошо бы в землю, – сурово сказал Сова. – Вот и

доверяй после этого… Возьмите в заложники родственников, пусть

свяжутся с ними. Ищите! Что вас учить надо? Да. И груз

перевезите. Место нужно сменить, пока Рвач и туда не добрался, не

навел паразитов.

– Поехали, – позвал Мостовой охрану.

Ехал домой. Настроение было испорчено, да и дорога

дальняя за день утомила старика. Ему хотелось отдохнуть

расслабиться и чтобы никто не мешал.

По приезду в очередное «логово», как обычно, сходил в сауну.

Служанки сделали массаж, размяли старческие косточки. Намазали кремами. Надев халат, уединился в комнатах второго этажа.

Выпил виски, раскурил сигару и, после никотиновой процедуры,

сел за пианино. По натуре Мостовой был человеком искусства. Увлекался музыкой, живописью, разбирался в этом неплохо. У него имелась редкостная коллекция оригинальных картин. Искушённый ценитель прекрасного любил приобретать полотна малоизвестных,

но талантливых мастеров. Пытался иногда и сам творить. Писал

маслом с превеликим удовольствием. Выбор сюжета картин

зависел от настроения. Иногда выдумывал натюрморты, часто ему

позировала обнажённая натурщица. Музицировать обожал.

Некоторые композиции играл наизусть. Музыкой увлёкся с детства.

Учился в музыкальной школе, но не закончил, пришлось бросить,

отучившись три года. Отца репрессировали в сталинские годы и

матери пришлось уехать с ним на далёкий Урал.

Раньше они жили в Москве, отец занимал важный партийный

пост, но по анонимному доносу был посажен и вскоре умер в

тюрьме. Оставшись с матерью вдвоём, в возрасте одиннадцати лет,

парень увлёкся футболом, играл в турнире «Кожаный мяч» за

дворовую команду. В спорте добился неплохих успехов, его

выделяли среди мальчишек, как лучшего игрока. Но по возрастным

причинам вскоре закончил футбольную карьеру. В состав детских

команд Савелий уже не вписывался, а во взрослые ещё не дорос, не брали. Тогда-то и попал под влияние улицы. Связался с блатными и

в пятнадцать лет, оказался в колонии для несовершеннолетних, как

соучастник преступления сроком на год. Следующий срок тянулся

дольше. Пять лет, получил в восемнадцатилетнем возрасте, перед

призывом. Так, что армию «отслужил» в тюрьме. Отмотав годы в

колонии, недолго пробыл на свободе, буквально через год, сел на шесть лет. К тридцати годам, как говорят на блатном жаргоне, имел три ходки. Жизнь покатилась по наклонной. Однако сумел сделать

«карьеру» в криминальных кругах. Был коронован, а в смутные

времена, когда разваливали Союз, помог партийным товарищам,

приватизировать, прихватить ряд выгодных, обанкротившихся

государственных предприятий, и от сделки получил немалый

процент дохода. И затем, имея блат и сильных покровителей, сумел

нарастить состояние. Не прерывая связь с криминалом,

преумножил уважение и авторитет в воровском мире.

Савелию Борисовичу нравились произведения Бетховена,

особенно две вещи: – соната номер четырнадцать и «К Элизе». Знал их наизусть. Ухоженные пальцы правильно ложились на

клавиши, выдерживая длительности нот, паузы. Ноги безошибочно давили педали. Наслаждался игрой, воображал себя виртуозом.

Душевно отдыхал, вслушиваясь в звуки бессмертных сочинений.

Музыка успокаивала, заряжала энергией.

Закончив музицировать, расположился возле камина, —

ознакомиться с новостями прессы. Политика не меньшим образом

интересовала, был в курсе событий. Внимательно просматривал

газеты, отмечал карандашом в текстах интересующие моменты.

Проделывал это ежедневно перед сном. Жизнь научила

собранности, скрупулезности в работе. Не упускал в деловом

процессе, ни одной мелочи, привык анализировать, просчитывать

свои мошеннические ходы далеко вперёд, и эти старания

отыгрывали нужный результат. Поэтому и был неуязвим. Хитрость,

строгость, жестокость входили в стратегический арсенал. Не

любил сидеть без дела, постоянно был в работе и требовал этого от

других. Свято почитал Наполеона и сравнивал себя с ним. Любил

вспоминать его слова: – «Я преуспевал во всем, за что я брался,

потому что я этого хотел. Я никогда не колебался, и это дало мне

преимущество над остальным человечеством». Прочитанное ещё в

молодости, когда сидел на зоне, высказывание французского

императора, взял на вооружение, как девиз и всю жизнь

придерживался его. Закончив изучение прессы, не спеша прошёлся

по дому, проверяя состояние охраны, и только потом отправился ко

сну. Прилёг в кровать и уже, кажется, засыпал, как на рабочем

столе в кабинете заиграл мелодией телефон. Торопливо подошел,

минуя спальную комнату. Звонил Прудников

– Доброй ночи Савелий Борисович. Нужно увидеться. Заезжай завтра в восемь. Спокойной ночи.

Разговор закончился и недовольный, что разбудили, бросил трубку на рычаги аппарата.

«Что ему надо? – думал он, – скорее всего, волнуется за груз из

Петербурга. Да. Не чисто получилось, канал пришлось закрыть,

сюда потянуло душком. Неужели объясняться придётся. Может,

узнал про шантаж? В хорошем свете там отражён, грамотно

подставлен. Не сносить головы если что… Вот гнида, Рвач! Почему

раньше тебя не раскусил? Правильно кто-то из мудрых сказал: —

«Не бойтесь врагов нападающих на вас, бойтесь друзёй, льстящих

вам». Хотя Рвач и не льстил сроду, но всё равно правильно сказано.

Может прав Евгений Иосифович, не нужно связываться с ним?».

Савелий Борисович лёг в постель и заснул.

20

Козырнов в это время не спал. Рано отправил подчинённых по

домам, сам засиделся допоздна, ломал голову, как не нарушая

закона, подобраться к империи осторожного, хитрого Совы.

Разрешение на прослушивание телефонов и ордера на обыск

недвижимости Савелия Борисовича не дали. Главный областной

прокурор Валерий Леонидович Ковлезенков в прошении Кораблёва отказал, посчитав улики против Мостового необоснованными. Хотя у Козырного Ивана Михайловича оснований подозревать Савелия

Борисовича было предостаточно. Но те, за чьими спинами стоял

бизнесмен, всячески прикрывали, не давая ни малейшего шанса

как-то на него воздействовать.

Фамилия съёмщика квартиры, в которой обнаружили

убитого Прыщеева, майору ни о чём не говорила, но по описанию

жильцов дома в воображении всплывал образ Рвача, судьба

которого была далеко не безразлична. Следственные данные,

которыми располагал и профессиональная совесть не позволяли

сбрасывать бывшего разведчика со счетов. Где его искать не знал.

Александр словно растворился. Козырнов ждал, когда сможет

допросить раненого Свечу и ответить на вопрос, мучивший

сомнение. Свечу отыскали в больнице, куда его доставил друг, когда тому стало хуже. Нужна была операция, и Чиба предложил

незнакомому хирургу деньги. Но врач испугался подводить себя

под статью и позвонил в милицию. Операцию сделали. Чиба

скрылся, почуяв опасность.

Савелий Борисович прибыл в государственное учреждение,

где не раз приходилось бывать, ровно в восемь, как и просил

Прудников. Юрий Александрович встретил холодно и сразу

перешёл к делу. Сова понял, что начальник не доволен,

приготовился к худшему.

– Вы, Савелий Борисович наделали ошибок, надо исправить в

кротчайшее время, – в официальной манере сказал чиновник,

Конечно, прикрою, чем смогу. Поработайте, не откладывая, чтобы в дальнейшем не выскочили абсцессы. Следует быть осторожнее и не давать повода прокуратуре интересоваться вами. Начальник

убойного отдела майор Козырнов, просил санкций по вашу душу.

Но я вовремя вмешался. Нужно делать выводы. Ваш человек

находится у него в руках, и вот-вот сможет заговорить? А он

участвовал в последней операции с товаром! Груз нужно срочно

перевести в надёжное место, хотя такого не существует, но должны

найти.

– Уже похлопотал, – сказал Сова.

Выслушивая Прудникова, Савелий Борисович заставлял

трудиться голову, усиленно думал, о ком говорит покровитель? Кто

мог быть в лапах сыщика – не знал.

Располагаю информацией, – продолжил Юрий Александрович, – исполнитель питерской командировки скрывается? Как могли

поручить ему ответственную работу?

– Это был действительно надёжный человек, – ответил Сова, – до этого не вызывал подозрений, на его счету немало отличных дел.

– Значит, жадным стал Савелий, мало заплатил. Не узнаю

Наведи порядок! Мои возможности не безграничны. Не смогу

помочь, если следствие выйдет за рамки моей компетенции.

Ступайте и разберитесь скорее. Ко мне не нужно звонить,

встречаться пока не будем. Понадобитесь – найду. – Не подав, как раньше руки, указал на дверь, сев за стол.

Савелия Борисовича оскорбил такой жест. Вор понял, что

попал в немилость, и ничего не ответив, удалился.

«Шакал не благодарный! – негодовал он. – Забыл, кому

обязан положением? Могу напомнить!».

Мостовой вернулся в офис и вызвал в кабинет Туза.

Тот спешно явился, предчувствуя выволочку шефа.

– Почему, Евгений Иосифович, узнаю, что наш человек под колпаком не от тебя, а от…? – Вытащил из хьюмидора сигару и понюхал. – В какое положение ставишь? Кто этот чудак? Почему не знаю? Почему ещё живой?

– Не успел сообщить, сам только узнал. Это Свеча. Ранен, лежит в реанимации. Прыщ убит на квартире Рвача. Чиба в бегах не выходит на связь.

– Опять Рвач! – рявкнул Сова. – Этот негодяй поперёк

горла стоит. Разберитесь в больнице! В первую очередь! Свеча не должен говорить! Много знает! Чибу искать! А главное – Рвача! Не мог провалиться.

Переведя дух, и успокоившись, сказал: – Наведи справки о

Козырнове. Всю подноготную подними. И осторожней действуй. За

нами хотят установить серьёзную слежку. Разговоры могут

прослушивать, так что проверь связь.

Мостового беспокоило противостояние с Рвачом, предвидел

месть. Поставил себя на его место, думая, как поступил бы, имея на руках важный козырь, и ужаснулся. Ведь тому ничего не стоит

вывести его из игры в любой момент. В порыве гнева и обиды

может огласить документы, с которых наверняка сделал копии.

«Ему ведь надо как-то защищаться. Понимает ведь, что ищу

подлеца. Может помириться на время? Или не поверит? Вышибет

из седла и смоется под шумок. Эх, Наталья, не могла, помочь.

Какую бы услугу оказала! Как смог гад тебя раскрыть? Ведь

теперь ясно, он прикончил тебя. Тёртый калач ничего не скажешь».

Через час в кабинет вошел Туз, принёс досье на майора

Козырнова. – Обратите внимание, этот майор бывший кадровый

военный, разведчик, воевал вместе с Баркасом и Рвачом. Был у них

комбатом.

– Бывший, говоришь? – пропел Сова.

С нетерпением принялся рассматривать бумаги. После

просмотра лицо сделалось озабоченным: – Бывших разведчиков не

бывает, – буркнул под нос. Тяжело вздохнул и, сняв очки, потёр

виски: – Значит, вместе воевали? Ладно, иди Женя, позову.

Анализируя профессиональную деятельность майора, работу Рвача и Баркаса, включил в компанию и Масунова. «Не связаны

ли между собой? Может майор и скрывает мошенников? Если так, не исключено, что и Козырнову известно о компромате, коль просит у прокурора санкции. Поделили, наверное, денежки мои, а теперь задумали мною заняться. Хотя характеристика у майора

героическая! Такие не подкупаются. Закон для них превыше всего.

Не может этот сыщик пойти на сделку с совестью. Должен

понимать, что Рвач в полном дерьме.… Да и не подбирался бы

майор слишком осторожно, имея в руках тяжеловесный молот?

Сразу оглоушил бы! Нет, не связан Козырнов с Рвачом! По крайней

мере, про бумажки Рвач ему не говорил».

Сова дал указание Тузу организовать ликвидацию Козырнова.

осторожно, придав убийству видимость хулиганства, бытовой

пьяной драки.

После того, как Козырнов яростно огрызнулся на Мостового,

заметил за собой слежку. Чутьё разведчика не подводило.

Беспокоясь больше за жену, отправил супругу к матери в деревню.

Никому из сотрудников отдела о подозрении не сказал, не желая

обременять заботами. Но стал встречаться с подчиненными, где не

должен видеться. То Фёдора встретит вечером возле дома, то

заметит Виталия или Сергея. При встрече таинственные

телохранители принимали позу случайных прохожих.

Приехав вечером к дому после службы, Иван Михайлович, как

всегда поставил машину на площадке у подъезда. Многие

оставляли там технику, приплачивая местному безработному дяде

Коле, приглядывающему по ночам за парковкой.

Козырнов услышал во дворе драку и не мог не вмешаться по

долгу службы, подошёл разнять хулиганов. Один из толпы

вытащил нож и бросился на него. Бывший комбат в таких случаях

был предельно собран, сам когда-то проводил тренировки по

рукопашному бою солдатам. Отреагировал на удар, не заметив в

темноте песочницу, запнулся, упал на спину. Толпа исчезла.

Наёмник повалился на майора, замахнулся ножом. Точный выстрел из темноты, остановил преступника. Могучее семипудовое тело

придавило майора сверху. Михалыч сбросил тушу и поднявшись,

увидел Фёдора.

– Как тут оказался? Саид, мать твою!

– Живой? – спросил Фёдор.

– Спасибо твоему меткому глазу. Живой, – ответил майор, – только руку порезал гадёныш. Значит, это ты, лейтенант, за мной по пятам ходишь? Охраняете?

– Старший лейтенант, товарищ майор! – съехидничал Рожкин.

– Извини, не заметил. В темноте не видно, – с усмешкой

ответил начальник.

– Случайно тут, – врал Фёдор.

– Не полощи мозги! Давно заметил ваше внимание. Совсем клоуны мои, никчемным меня считаете. Не в таких передрягах бывал и в личной охране не нуждаюсь, сынок! Я не слишком богат, чтобы платить за личную охрану. Разве, чаем угостить? Он

подмигнул подчинённому.

– Думаешь пьяная драка?

– Нет, конечно. Скорее привет от Савелия Борисовича.

Прибыл наряд милиции. Его вызвал кто-то из жильцов. Майор объяснил коллегам ситуацию, и повёл Фёдора на рюмочку чая.

В больнице в это время пришёл в сознание Свеча. Палату

охранял милиционер, сидел в коридоре у двери. Выполняя,

скучную, утомительную работу, сержант зевал от дремоты.

В полночь, когда дежурной медсестры не оказалось на месте,

охранник заметил мужчин в белых халатах. Остановились,

осмотрели план эвакуации. Сержант принял их за руководящих

работников больницы, выполняющих обход, совершенно не

беспокоя в себе дремавшую логику, та обязательно задала бы

вопрос: «А почему странная проверка производится в столь

поздний час?»

Люди в медицинском обличии спросили, где находится

раненый пациент. Забыв о мерах предосторожности, доверчивый

постовой вдохнул хлороформ из баллончика и был затащен в

палату, где под капельницей лежал Свеча. Сделав больному

смертельную инъекцию, бандиты беспрепятственно покинули

спящий стационар.

Санитарка вернулась, вспомнив про смену капельницы, и

заметила отсутствие охранника на этаже. Заглянула в палату и в

испуге убежала звонить в милицию.

Фёдор засиделся в гостях. Когда собирался уходить,

Михалычу позвонили. Выслушав сообщение, хозяин, повесил

трубку, отыскал папиросы, закурил и, покачивая головой, сказал: —

Посылай Фёдор машину за нашими. Свечу убрали. Вот и второй

привет передаёт Мостовой.

21

Светлана долго дулась на мужа, считая Ольгу бывшей

любовницей, и хотя старалась скрывать взыгравшую ревность к

воображаемой сопернице, потухшее настроение замечал не только Стас. Когда стала свидетельницей нежных отношений Александра с обидчицей, поведение женщины изменилось. Повеселела,

зачеркнув в памяти потаённые претензии к супругу. В загородной обители вынужденного пристанища воцарились мир и согласие.

Стас с трудом, но смирился с выбором Ольги, считая не

вправе вмешиваться в чужую судьбу, хотя не видел в этом союзе ничего хорошего.

Ольга по-настоящему полюбила. Девичье сердце распалялось больше и больше от вспыхнувших чувств, и не желало нагружать память негативом. Она старалась не возвращать мысли к прежним не дружелюбным суждениям об Александре. Теперь видела перед собой единственного любимого принца.

Он восхищался любимой, преклонялся, как придворный раб перед царицей, готов был выполнить любую прихоть, хотя Ольга не позволяла себе взбалмошных капризов.

Молодые обжили баню, не стесняя Стаса и Светлану, подарив возможность супругам оставаться наедине по ночам. Было уютно вдвоём в тёплом просторном предбаннике. Вечерами сидели в саду, прижавшись, наблюдали звёздное небо, мечтали о будущем и

признавали время самым счастливым в жизни.

Дни пролетали незаметно. Скучать не собирались. Стаса

было не оторвать от реки. Рыбалка затягивала. В глухих заводях на спиннинг цеплялись крупные судаки.

Александр с Ольгой предпочитали прогулки по лесу или на

лодке по реке. В одной из прогулок Александр предложил Ольге

обвенчаться. Накануне побывал в соседнем селе выше по реке и

договорился с батюшкой, сделал храму пожертвование. Был уверен в согласии Ольги, и не ошибся, поддержала с удовольствием.

Утром поднялся рано и, стараясь не разбудить невесту

в приподнятом настроении, вышел во двор. Готовился к

ответственному мероприятию. Помыл лодку, установил мотор,

сходил к бабе Нюре за цветами. Погрузил коробку с шампанским.

Фужеры, фрукты, закуски, спрятал в корму.

С батюшкой Михаилом у Александра был уговор совершить таинство обряда в назначенный час без лишних созерцателей.

После венчания в компании свидетелей Светланы и Стаса

катались на лодке. Заплывали далеко, выходили на берег,

праздновали. Домой вернулись под вечер и, пригласив бабу Нюру,

её подружек, продолжали гулять до утра. Никто не мешал, всем было весело.

Благодаря празднеству Рванченко без особой натуги

сдружился с Масуновым. Мужики распевали народные песни, как

давние друзья. Хотя на свадьбе было немного людей, всем было весело.

На другой день Стас с Александром долго сидели в беседке,

разговаривали. Женщины занимались своими делами.

– Ты меня всё ещё ненавидишь? – спросил Рвач.

– Увы, – ответил Стас, – нас с тобой Господь помирил.

Теперь вроде как братом прихожусь. Об одном молю, чтобы с

Ольгой было всё хорошо. – Масунов тоже закурил. – Надо что-то

решать. Сколько можно сидеть? В конце – концов, у меня дети.… Да и вы с Ольгой… Не будете же всю жизнь тут отсиживаться. Всё равно найдут.

– Ты прав, Стас. Завтра поеду в город. Есть канальчик,

постараюсь сделать для тебя визу. Уедете к детям, поживете, пока

не утрясётся суета.

– А вы с Ольгой?

– За нас не беспокойся. Вот только куплю Оле документы. У меня-то всё готово.

– Это же опасно!

– Что поделаешь, такова жизнь, – Рвач глубоко затянулся. —

Оставлю один телефончик, постарайся запомнить. В случае… не

вернусь, позвони. Тебе обязательно помогут, – подал Стасу визитку

Михалыча, полученную при встрече. – Этот чистый правильный

человек, служит в милиции. Можешь полностью доверять.

– В милиции?..

– Он близок, как отец. Комбат. Воевали вместе.

– Разве нельзя позвонить сейчас? Пусть поможет.

– Время не пришло.

– Тогда поеду с тобой, – заявил Стас.

– А кто будет женщин охранять? Если с нами вдруг… Ты парень смышленый, сообразишь, выпутаешься. Мужик всё-таки.

– Мужик! Поэтому еду с тобой, и не надо уговаривать! Я решил. Так будет проще. Нас ищут по одному. Вдвоём подозрений меньше. Не волнуйся. Тоже кое-что умею. Служил как-никак.

– Спасибо, брат, – согласился Рвач, понимая, что уговоры

бесполезны. – Считай, уважать тебя стал больше. Верю. Всё

получится.

Легли пораньше, известив жён об утреннем отъезде. Ольга

долго пытала Александра вопросами, выясняя, не опасна ли

поездка, и он нашёл нужные аргументы, успокоил, пообещав к

вечеру вернуться. После удовлетворённого ответа, она быстро

заснула, опоённая медовой ночью, а Рвач долго лежал с открытыми

глазами. Вспомнил как, после обряда в церкви на него загадочно

посмотрел молодой прихожанин. Когда же Александр хотел

подойти, тот быстро ушёл, прикрывшись шляпой. «Где мог видеть

его». Лицо парня было знакомо, но память не захотела оказать

услугу. Он заснул.

Не мог вспомнить человека потому, что встречался давно, три года назад. Тогда из деревни к Олегу Истомину, с которым

Александр в это время работал в одной команде, приехал брат

Коля. У него родился сын, и новоявленный дядька Олег устроил

застолье, собрав родню. Рвач явился на ту пирушку по настоянию

Истомы. Александр представился Николаю Рвачом, на что тот

поинтересовался – имя это или фамилия. Александр в шутку

ответил, что это титул. Коля его и запомнил, а, встретив возле

церкви, (он проживал в этом селе) постеснялся подойти и скромно

ушёл. В этот день венчания Рвача с Ольгой Олег Истомин

нежданно наведался к Николаю на день рождения любимого

племянника. Гости разошлись рано, а братья сидели допоздна. Коля

был глубоко верующим человеком. Выпивал мало. Принимал

спиртное лишь в праздники и то, чтобы только повеселить душу.

Но поболтать Николай особенно любил, был большой мастак

философствовать. Истомину нравились благоразумные суждения

брата. Иной раз подбрасывал каверзные вопросы и восхищался, как

быстро рождались умные ответы. Удивлялся, завидуя эрудиции

брата. За разговором Коля и спросил Олега:

– А что Рвач не приглашал на свадьбу?

– На какую ещё свадьбу, – вдруг протрезвел Олег, услышав

имя, которое сулило большие премиальные.

– Разве не знаешь? Видел твоего друга. Венчался в нашей церкви. Невеста красивая!

– Он что в вашем селе живёт?

– Нет. На лодке причалил с дружками повенчаться. Мужики поговаривают, с Ключей приплыли.

У Истомы лукаво заблестели глаза, заиграли мысли. «Вот

удача. Сова за его поимку хорошие деньги обещает. Позвоню

своим, пусть поутру прискачут, а то одному не взять».

Утром Стас и Рвач не стали будить жён, по-тихому уехали. Им повезло. Александр нашел, кого искал. Не раз обращался к этому

человеку по поводу документов и виз, и тот не отказывал никогда.

Постоянному клиенту аферист обещал выполнить заказ

качественно и в срок, попросив за услугу приличное

вознаграждение. Рвача не интересовало, как и где тот орудовал, для

него был важен конечный результат. Очевидно, у жулика были

надёжные связи. Александр расплатился сразу, доверяя ему, и узнал о сроках готовности документов.

– Сброшу письмо по интернету, – ответил тот, – в твой

почтовый ящик. Заберёшь документы, где укажу.

– Ну, вот, – улыбнулся Александр, садясь в машину, – через недельку, будет готово. Домой приедем раньше, чем обещали.

По дороге заехали перекусить. В кафе Рвачу позвонили. – Это

Ольга, – доложил он Стасу.

В трубке раздался крик. Александр тряхнул головой, перевёл взгляд на Стаса: – Надо возвращаться, – сказал он сдержанно.

Масунов смекнул, – что-то произошло, но паники не выдал.

Стоило мужчинам уехать, как Олег с дружками, отыскал дом Рвача и захватил женщин. Ольга пыталась предупредить об

опасности, но Истомин выхватил телефон и больно ударил по

голове. Хитрый план по захвату Рвача, придуманный Истоминым

провалился, поскольку Александр был оповещён криком Ольги. Всё-таки Олег побаивался давнего приятеля, зная способности бывшего разведчика, поэтому нервничал и позвонил Тузу, узнать, что делать с пленницами. Евгений Иосифович приказал, не медля привезти дам к нему на дачу и узнал телефон Александра.

Рвач гнал по трассе выжимая из машины что можно. Стас

молчал и не пытался ни о чём говорить.

– Держи пистолет, – Рвач подал Стасу оружие Свечи. Тот сунул за пояс сзади. Снова зазвонил телефон. Это был уже не Олин номер. Рвач ответил:

– Здравствуй Саша, – говорил Туз. – Почему бегаешь? Мы тебя потеряли. Давай-ка приезжай нужно поговорить. У Савелия

Борисовича вопросы к тебе. Только не дури, мальчик, и приезжай с

другом и без глупостей. Женщины ваши заждались.

– Не трогай их Туз, минут через сорок буду, – спокойно

ответил Александр.

– Бог с тобой, кто их трогает, – хитро посмеялся Евгений

Иосифович, – они же в гостях. Сидят, кофе пьют.

Рвач остановился. – Дело такое, Стас. Требуют, чтобы я

приехал один, – соврал он, зная, что иначе Масунов не отстанет, а

времени на объяснение и лишнюю болтовню не было. – Если через

два часа не вернусь с девчатами, тебе придётся нас спасать.

Позвонишь моему другу, телефон тебе дал. Объяснишь, покажешь

адрес. – Рвач нарисовал план расположения дачи Туза. – Попробую

договориться. А теперь едем, отвезу тебя на дачу к твоему другу.

Недавно был там, когда искал тебя. Только прошу без

самодеятельности.

Рвач ехал на встречу к Тузу, думая об Ольге. «Только бы не лезла на рожон. Эти отморозки на всё способны».

У ворот остановил машину, осмотрелся. Спрятал пистолет под сидение, понимая, что оружие в этом случае не поможет. Двери

были открыты. Его ждали. Один из охранников Туза вышел

навстречу: – Вот ты где, скотина! Ищем тебя везде! – выкрикнул он и, достав пистолет, стрельнул Александру в правое плечо.

Рвач дёрнулся от боли, присел на колено, прижал рану рукой. На крыльце появился Туз и наигранным артистизмом поругал

вольного стрелка, хотя сам и приказал так сделать. Выбрал самого меткого снайпера, чтобы вывести Рвача из строя, дабы мастак

непредсказуемых действий, не выкинул сюрприза. Рвач

выпрямился. К нему подошли и обыскали.

– Похвально. Без оружия? – иронизировал Туз.

Адская боль пронизывала плечо. Помутнело в глазах,

чувствовал, что может потерять сознание. – Перевязали бы гостя? – с ухмылкой сказал Рвач. Вырублюсь, с кем будешь говорить?

Туз махнул рукой. Вышла женщина с медицинским

чемоданчиком, сделала перевязку. Ввели в дом, где находились

Ольга и Света. Увидев раненного Александра, Ольга ринулась к

нему, но Истомин удержал, усадил на диван. Рвач сел на стул.

«Только бы не упасть, нужно дождаться Сову». Старался

держаться, не выказывая боли, видя, как Ольга переживает: – Буду говорить только с Савелием Борисовичем при условии, что не

тронете женщин. Где ваш босс?

Туз обошёл вокруг, причмокивая, будто сожалел, о

случившемся: – Поменяйте повязку, – приказал хозяин дачи, а то

кровью всё перемажет. Да ковры уберите, – беспокоился он за

дорогое имущество.

Женщина делала своё дело. Ольга плакала, но неслышно,

боясь навредить.

Вскоре приехал Савелий Борисович. Зашел весёлый,

узнав, что Рвач у него в руках: – Кто тебя так, Сашок? Ах! Варвары!

Рвач демонстративно поглядел на часы. Сова это заметил.

– Никак, торопишься?

– Мне спешить некуда, – ответил он, – а вот вам, Савелий

Борисович, нужно торопиться.

– Оставьте нас, – распорядился Сова, обдумывая смысл

сказанных слов.

Все вышли и даже Туз. Женщин увели и закрыли в соседней комнате.

– Дорогой, Саша! – с пафосом завёл речь Сова. – Буду краток. Мне от тебя ничего не надо. Хотя ты оказался большой сволочью…

Нет! Хуже! Должен тебя размазать по стенке за твои дела. Но

сегодня добрый. У меня хорошее настроение. Пожалуй, не трону, если получу назад деньги. Да! – злобно подтвердил, – деньги,

которые ты украл! Только не говори, что не ты. Знаешь, где

прокололся? Гарик тебя опознал! Не обезвредил его, когда дружка

с женой увёл. Кстати, где Масунов, почему его нет? Он хочет,

чтобы содрали шкуру с его женщины? И ты давай соглашайся,

верни украденное. И копии документов не забудь отдать. Знаю, что оставил! Иначе, с твоей крали тоже кожу сдёрну. Не томи старика, ведь проиграл. Договоримся и отпущу. Гуляй на все четыре…

– Кому рассказываешь? – улыбнулся Рвач, – отдам и отсюда вообще никто не выйдет.

– А у тебя есть выбор? Хочешь издохнуть лютой смертью,

увидев, при этом, как будут корчиться женщины? Не волнуйся, Масунова найдём. Сам прибежит. Вот только надавим на жену.

– Сколько времени? – спросил Рвач.

– Тебе не всё равно? – посмеялся Мостовой

– Сколько времени у вас нахожусь? – повторил Рвач.

– Скоро час, а мы никак не договоримся.

– А теперь слушай меня, Савелий Борисович. Через час если с женщинами не вернусь в назначенное место, – на сайт Юрия

Александровича, а так же в прокуратуру, лягут бумаги, о которых печёшься. Я, не конченный идиот, чтобы в таком деле кому-то доверяться. Знаю тебя хорошо, поэтому сохранил документы,

о чём верно догадался. Ожидающий человек, как понимаешь, —

Стас Масунов отправит материал по известным адресам одним

нажатием клавиши на компьютере. Где он находится, знаю лишь я

один. Команду отбой смогу подать только я в условленном месте в назначенный час, будучи с женщинами и без сопровождения ваших людей. В остальных ситуациях пусть даже одного из нас не будет

он сделает свою работу. Такой уговор. Остаётся мало времени. Мы должны успеть, он должен нас всех увидеть. Признай поражение! Ты проиграл! Запомни. Время идёт, можем не успеть. Торопись,