Текст книги "Без предела"

– Кто такая Грета Гарбо? – полюбопытствовал Ассад.

Завхоз посмотрел на него так, словно этот араб свалился с Луны; а может, так оно и было. Кто знал хоть что-нибудь об Ассаде? И что мог знать Ассад? Два неизвестных в одном уравнении.

– И еще она очень красиво пела. Во время пения на утренних собраниях ее голос всегда выделялся на фоне остальных.

– В общем, вы говорите, что она была чрезвычайно привлекательной и «вещью в себе». Вы не припомните, с кем в школе она флиртовала? – спросил Карл.

– Нет, к сожалению, об этом мне ничего не известно. Полицейские меня тоже об этом спрашивали, но разве не эффективнее было бы расспросить кого-нибудь из учеников ее курса? Я могу только сказать, что иногда она ездила на автобусе или на такси в Рённе с кем-то из учеников; там они развлекались. Пили пиво и все такое. Да, бывало, девушки и парни приходили в теплицу и целовались за солнечными батареями, но Альберту я там никогда не видел. Случалось, она каталась на велосипеде. Ей пришлась по душе здешняя природа, она сама об этом говорила, но я не знаю, насколько подробно ей удалось осмотреть окрестности. Я заметил, что она часто уезжала всего на полчаса, а то и меньше.

* * *

– Не так уж много мы узнали нового, – заметил Карл полчаса спустя, когда они сели в машину и направились вниз по дороге к Окиркебю, где проживала супружеская пара, руководившая школой двадцать лет назад.

– Здесь, на Борнхольме, чудесно, – заявил Ассад, задирая ноги на приборную панель и пожирая взглядом окружающий пейзаж. – А секретарша так вообще как конфетка.

– Да уж, даже я заметил ажитацию с твоей стороны…

– Что с моей стороны?

– Возможно, ты бы смог найти себе здесь работу, раз ты настолько впечатлен.

Ассад кивнул.

– Возможно. Здесь такие доброжелательные люди…

Карл повернулся к нему. Он серьезно?.. Кажется, так.

– Тебе, наверное, рыженькие нравятся, да?

– Да нет, не то чтобы… Просто в данный момент я испытываю приятные эмоции, Карл. – Он показал на экран на приборной панели. – У тебя телефон звонит.

Мёрк принял вызов.

– Да, Роза, что случилось?

– Я сижу на втором этаже в доме Хаберсота посреди кучи коробок и бумаг. Вы заметили, что здесь множество папок, забитых стенограммами его интервью с учащимися того самого курса?

– Мы их не просматривали, но да, заметили.

– А я немного полистала. Многие подруги Альберты рассказывали, что она заигрывала почти со всеми парнями и что это жутко раздражало остальных девушек, потому что парни переключали все свое внимание на нее.

– Так, может, одна из девиц и зашвырнула ее на дерево? – пробурчал Карл.

– Очень смешно, господин Мёрк. Но один из школьных парней продвинулся в отношениях с ней чуть дальше остальных, насколько мне стало известно. Они целовались и провели вместе некоторое время, прежде чем она нашла другого.

– Другого?

– Да, но уже не из школы. Однако давай лучше побеседуем об этом чуть позже.

– Да, конечно. Только зачем же ты тогда позвонила?

– Позвонила, чтобы сказать про папки и еще спросить, не удалось ли вам выяснить чего-нибудь про этого парня из школы, с которым она встречалась? Его звали Кристоффер Дальбю.

– Обход школы оказался не особо информативным. Ты говоришь, Кристоффер Дальбю? Мы едем домой к бывшим руководителям школы – попробуем поинтересоваться на этот счет у них.

* * *

Высокому худощавому старику с аккуратной окладистой бородой, облаченному в вельветовые брюки и твидовый пиджак, для полного сходства с оксфордским профессором литературы не хватало только курительной трубки, торчащей из уголка рта. Он провел их на кухню, где весь подоконник был уставлен таким количеством глиняных горшков с ароматическими травами, какого, вероятно, не встретишь даже в питомнике, где разводят эти растения.

– Разрешите представить вам мою супругу Карину.

Им навстречу с улыбкой и объятиями устремилась полная противоположность экс-директору школы Карло Одинсбо. На ней была какая-то многослойная красочная одежда, словно она только что участвовала в сцене из мюзикла «Волосы». Не хватало только тюрбана, сооруженного из трех пестрых платков, иначе можно было бы заподозрить, что они с бывшей женой Карла Виггой, известной любительницей тюрбанов, вылеплены из одного теста.

– Кристоффер Дальбю, вы сказали? – задумался хозяин над именем, как только усадил гостей за разложенный стол. – Хм, придется нам прибегнуть к помощи анналов. Но давайте для начала выпьем кофе.

Ассад с недоумением взглянул на старика.

– Анналов?

Карл ткнул напарника в бок, чтобы тот молчал.

– Анналы – это старинные записи и книги, Ассад, только и всего, – прошептал он ему на ухо.

Брови сирийца взмыли вверх.

– А-а, – понимающе отозвался он. В его лексиконе появилось новое слово.

– Карина, что скажешь? – спросил бывший школьный начальник у супруги, разливая кофе по чашкам. – Ты помнишь парня по имени Кристоффер Дальбю с курса Альберты?

Она выпятила нижнюю губу. Очевидно, нет.

– Секунду, может быть, мне удастся облегчить вам процесс вспоминания, – с этими словами Карл набрал номер Розы. – Роза, у тебя есть фотография Кристоффера Дальбю? Сфоткай на мобильный и перешли мне.

– Нет, отдельной его фотографии нет. Но есть копия снимка всего курса. Хаберсот отметил на ней всех, с кем он побеседовал, и над каждым приписал имя и фамилию.

– Щелкни, пожалуйста, эту фотографию и скинь мне. – И Мёрк повернулся обратно к хозяевам и банкам с печеньем.

– Прекрасное печенье. – Ассад задержал руку над банками.

Карл кивнул.

– Да. И спасибо вам большое, что вы так тепло приняли нас; здесь очень уютно, впрочем, как и в школе. Говорят, ваша заслуга в том, что во время вашего руководства школа становилась для учеников вторым домом. Там есть все, что нужно, – все эти картины на стенах, новое мини-пианино, удобная гостиная и залы с особой, благотворной атмосферой. Но царила ли в школе всегда такая приятная обстановка? Возникало ли когда-нибудь противостояние между учениками и – или – учителями?

– Ну конечно, – признался экс-директор. – Но только по незначительным поводам, я бы так сказал.

– И каково было вам потерять одну из своих подопечных, а именно Альберту?

– Ужасно, – встряла жена. – Ужасно.

– Школа очень старая, – продолжал Карл. – Мы видели несколько фотографий, которым более ста лет.

– Да, мы отмечали столетний юбилей в тысяча девятьсот девяносто третьем году, так что школа действительно старая.

– Забавно, – выпалил Ассад, смахивая крошки со щетины. – Во время вашего руководства случались подобные истории?

– Подобные истории? Ну, несколько лет назад была пара случаев глупого воровства – украли несколько гитар, усилителей и камер. Нам, конечно, было очень неприятно, а у нашего участкового Лайфа с площади в Окиркебю прибавилось забот, помимо расследования заурядных актов вандализма на кладбище и подобных вещей, – разговорилась женщина.

– А, и еще был печальный случай с одним из наших преподавателей, который умер прямо в школе, – судя по всему, вполне естественной смертью; но в его комнате было обнаружено незаконно хранимое оружие.

Ассад покачал головой.

– Да нет, я имел в виду не это. Я говорил о случаях, подобных тому, что приключился с Альбертой.

– Смерть в результате несчастного случая, изнасилования, жестокого обращения, – пояснил Карл и кивнул Ассаду. Превосходная тема для разговора за кофе с песочным печеньем.

– Не-ет, такого не было. Стоит, правда, упомянуть, что несколько лет назад одна девушка пыталась покончить с собой, но, к счастью, ей это не удалось.

– Несчастная любовь?

Карл внимательно наблюдал за лицами собеседников, в то время как те растерянно переглядывались. Судя по всему, им нечего было скрывать.

– Нет. Мне кажется, там дело было в семейной обстановке. Некоторые из наших юных учеников приезжают сюда, только чтобы смыться из дома. Правда, далеко не всегда им удается избавиться от домашних проблем таким путем.

– А как насчет Альберты? Она тоже приехала в школу, чтобы отдалиться от семьи? – поинтересовался Карл.

– О да, и она тоже. Ее семья являлась, кажется, довольно консервативной. И еще, Альберта была еврейкой. – На мгновение хозяин почти виновато глянул на Ассада, но тот лишь пожал плечами.

– И что же дальше? – выпалил он, хотя было не совсем понятно, к чему именно относился его вопрос.

– Так вот, она была еврейкой, и, вероятно, ее держали на слишком коротком поводке. Например, она ела исключительно кошерную пищу. Дома у них явно соблюдались ортодоксальные мораль и этика.

– И все-таки в сфере чувств она отступила от принципов своей семьи? – уточнил Карл.

Хозяйка улыбнулась.

– Я думаю, она была такой же, как и все другие девушки в ее возрасте.

Из кармана брюк Мёрка послышался сигнал мобильного – пришло ММС-сообщение от Розы.

– Вот он, – Карл показал на человека на общей фотографии. «Курс Весна 1997» – гласила подпись под рядом приписанных от руки имен, от которых тянулись стрелочки к соответствующим лицам. – Вот Кристоффер Дальбю. Он сидит на полу на переднем плане.

Муж с женой прищурились.

– Слишком мелкое и нечеткое изображение, – заметил мужчина.

– Все выпускные альбомы стоят у нас в гостиной. Карло, милый, будь добр, принеси нужный.

Мёрк кивнул, а мужчина безропотно поднялся. Увеличенная копия той же самой фотографии лежала в гостиничном номере в одной из папок. Было бы разумно взять ее с собой.

– Может, посмотрим вот на этот снимок? Он гораздо крупнее, – предложил Ассад и извлек из сумки ту самую папку.

Почему ему было не достать ее сразу? Или в процессе набивания желудка он и уши себе законопатил хлебным мякишем?

Ассад подмигнул Карлу и выложил фотографию на кухонный стол ровно в ту секунду, когда вернулся хозяин с изрядно потрепанным выпускным альбомом.

– Вот он, – ткнул Ассад на молодого парня в исландском свитере и с пушистой бородой.

Две пары умудренных глаз в очках приблизились к фото.

– Да, я припоминаю его, но не слишком хорошо, – признался бывший директор.

– Карло, ну что ты, – встряла его супруга, прищурившись; ее грудь начала сотрясаться – видимо, в приступе еле сдерживаемого смеха. – Это ведь он играл на трубе на нашей шляпной вечеринке. И так фальшивил, что все остальные музыканты смолкли. Неужели не помнишь?

Муж пожал плечами. Развлечения и забавы явно входили в сферу компетенции супруги.

Она обратилась к Карлу и Ассаду:

– Кристоффер был милым. Очень застенчивым, но в то же время по-своему вполне симпатичным. Он живет на острове. В каждом наборе есть несколько учеников из местных, в основном же приезжают из Ютландии и с Зеландии. Ну и, конечно, мы обязательно принимаем несколько иностранцев. Больше всего из Прибалтики, насколько я могу судить. Восемь-десять человек из Эстонии, Литвы и Латвии; в том году было еще двое русских. – Она указала на двух девушек, после чего в задумчивости ткнула пальцем в щеку. – Дальбю – это действительно фамилия Кристоффера? Что-то никак не могу сопоставить ее с ним… Карло, проверь-ка фамилии по альбому.

Пальцы старика побежали вниз по списку учеников.

– Ты права, он не Дальбю, а Студсгорд. Причем тут еще несколько человек с такой же фамилией. Так что понятия не имею, почему на полицейской копии написано «Дальбю».

– Кристоффер Студсгорд, точно, да! – воскликнула его супруга с радостью. – Именно так.

– Прекрасно. По нашим сведениям, будучи учеником школы, он имел непродолжительную связь с Альбертой, если так можно выразиться. Вы можете сказать что-нибудь по этому поводу? – продолжал Карл.

Пожилая пара выразила сожаление. Прошло немало лет, да и тогда вряд ли они смогли бы сказать что-то конкретное. Они вообще были не очень в курсе жизни учеников во внеучебное время.

* * *

На обратном пути в Рённе Мёрк позвонил Розе и сообщил, что ей придется самостоятельно заниматься упаковкой материалов. Нельзя сказать, что она обрадовалась этой новости. Если посредством телефонной связи можно было бы передать все нюансы сотрясавшего ее негодования, Карл с Ассадом, вероятно, сгорели бы заживо.

– А мы сейчас проверим, дома ли Кристоффер Дальбю, – добавил Карл, чтобы направить разговор в иное русло. – На всем острове нашелся лишь один человек с таким именем, и он проживает совсем рядом с Рённе в двух шагах отсюда. Затем мы отправимся к сестре Юны Хаберсот в Рённе. Роза, ты вполне справишься без нас, – сказал Карл.

И все-таки она была недовольна.

Глава 15

Октябрь 2013 года

«Ха, эпилепсия!» – подумала про себя Ванда. Она повидала немало эпилептических припадков на своем веку. Из семи братьев и сестер младшая ее сестренка, самая любимая и больная, чуть ли не еженедельно подвергалась мучительным припадкам – от непродолжительных очаговых приступов до жутких судорог, вызывающих беспамятство, а потому Ванда прекрасно знала все приметы и проявления эпилепсии. Заболевание имело ужасающие, парализующие и гротескные личины, однако то, что только что сымитировала Пирьо, не напоминало ни одну из них.

Когда Ванда сняла ногу с педали и переключила передачу, женщина тут же ухватилась за нее обеими руками. Но почему Ванде она не позволила поступить так же, когда сама сидела за рулем? Странно!

Ванда взглянула на руки, сцепившиеся у нее на талии. Маленькие бледные ладони выдавали возраст и в то же время свидетельствовали о простодушии и уязвимости хозяйки. Кажется, руки дрожали.

Почему они дрожат? Она опасается, что не удержится и упадет со скутера? Или замерзла? Или так своеобразно проявляется реакция на недавний эпилептический припадок? В таком случае Ванда была несправедлива и недавний инцидент на самом деле явился следствием припадка. Несмотря на это, она не нашла подтверждений этому в собственном опыте.

Но все-таки она не врач. И ведь далеко не каждый раз присутствовала при приступах сестренки. А значит, стоило признать, что далеко не все проявления эпилепсии ей знакомы.

– Вот здесь сворачивай направо! – крикнула Пирьо.

Ванда прибавила газу, как только они свернули на дорогу, пересекавшую равнину с низкорослой растительностью. Пусть отныне женщина, сидевшая за ее спиной, знает, кто задает темп, пускай привыкает к новым правилам. Ибо не оставалось ни единого сомнения в том, что ее приезд был крайне нежелателен для Пирьо, как и предсказывала Ширли. Ванда почувствовала инстинктивный порыв нанести ответный удар, но взяла себя в руки. Так вернее можно выиграть борьбу за власть.

Когда-то Ванда была женщиной, видевшей перед глазами лишь стену, и она не хотела становиться этой женщиной вновь. Теперь никто не сможет ей помешать.

«Когда Ату увидит меня, я примусь за дело потихоньку. Поблагодарю его за то, что он позаботился обо мне в Лондоне, и он наверняка вспомнит взгляды, которыми мы с ним обменялись. Потом расскажу, что приехала служить ему, что готова делать это бесплатно. Он должен знать, что я в прекрасной спортивной форме и могу помочь слушателям его курса справиться с лишним весом. Возможно, таким образом мне сразу удастся убедить его оставить меня в Академии бессрочно».

– Ванда, чуть дальше начинается заповедник. Территория по правую руку называется Мюсинге Альвар, по левую – Гюнге Альвар. Вот здесь-то наверняка и бродит Ату.

Голос ее звучал более искренне, нежели раньше.

Ванда обернулась на Пирьо и увидела, что та широко улыбается.

Даже слишком широко.

«Твоя улыбка кристально чиста, и все же я не понимаю, какой причиной она вызвана», – так всегда говорил отец, когда кто-то из детей подходил к нему с задними мыслями. Жизненный опыт давно научил его, что улыбка улыбке рознь. Некоторые из них обходились ему в несколько центов, другие стоили существенных уступок и большей сговорчивости.

Вот такую, особую кристально чистую улыбку Ванда и увидела на лице Пирьо. Вопрос заключался в причине. И ей эта улыбка совсем не понравилась.

Ванда ускорилась и запрокинула голову, ветер щекотал кожу головы. Как у любой уважающей себя и свою религию ямайской женщины, спиральки ее волос были искусно переплетены, они блестели и создавали особый рельеф, плотно прилегающий к голове. Позволив дотронуться до своих волос, Ванда тем самым позволяла дотронуться и до тела. Она до сих пор помнила прикосновения Ату в Лондоне, когда его руки нежно и чувственно скользили по ее волосам. И она хотела испытать божественное прикосновение снова; в настоящий момент это желание было ее движущей силой.

– Паркуйся вон там, под знаком у стены, – Пирьо протянула руку через плечо Ванды в направлении стены из песчаника высотой примерно в человеческий рост, отделявшей дорогу от пустоши.

Женщины слезли со скутера, и Пирьо одним движением вытащила ключ из замка зажигания, прежде чем Ванда успела отреагировать. Это выглядело как рефлекторный порыв, потому что в следующую секунду Пирьо уже озабоченно разглядывала свою ногу.

– Кажется, я подвернула ногу, когда мы упали. Так что, пожалуй, я с тобой не пойду, – решила она и махнула в сторону выложенной камнями дорожки, прорезавшей равнинный пейзаж. – На Альварет запрещено передвигаться на моторных транспортных средствах, но ты можешь углубиться по этой дорожке на километр или два, там наверняка и обнаружишь Ату. С этой местностью связано множество легенд, и Ату приходит сюда напитаться энергией путем слияния с многоликой природой. Обычно здесь красиво и красочно; правда, в это время года едва ли ты обнаружишь изобилие орхидей, хотя они весьма характерны для этой равнины. Завораживающий пейзаж, правда?

Пирьо уже направилась обратно к скутеру, но, видимо, вспомнила о чем-то и снова обернулась к Ванде.

– Тебе нужно успеть на поезд в Копенгаген, так что через полтора часа приходи сюда. Прогулка до убежища Ату займет не больше четверти часа, ты в любом случае успеешь.

Теперь речь Пирьо вполне вызывала доверие – возможно, она смирилась с новым положением вещей. В таком случае и Ванда продемонстрирует великодушие – она ведь прекрасно понимает эту женщину и ситуацию, в которую та попала. Как только она станет возлюбленной Ату, все встанет на свои места. Утрясется и передряга с Пирьо.

У Ванды засосало под ложечкой. Всего лишь четверть часа, и она встретит его!

* * *

Ванде, которая бо́льшую часть жизни прожила в условиях экзотики жаркого климата, повидав на родине и тропические леса, и саванну, раскинувшийся перед ней бесплодный пейзаж казался самым бесцветным местом на планете. Вдалеке, на краю равнины, виднелась какая-то зелень, однако через некоторое время исчезла даже чахлая трава. И камни, которыми была вымощена первая часть дорожки, сменились каким-то невнятным белесым слоем почвы, напоминающим соль или мел. Цвета вдоль тропинки, пролегавшей сквозь эту мертвенную иссушенную равнину, менялись от тускло-зеленого до коричневатого или белого, над местностью не было видно ни птиц, ни насекомых. Это было бесприютное место, пробуждавшее воспоминания о том времени, когда она изо дня в день стояла на посту. Здесь точно так же напрочь отсутствовали человеческие взаимосвязи.

Ванда улыбнулась. Нет-нет, тут все по-другому: никакого тебе отделанного мрамором заднего выхода из «Стрэнд-80», зато в изобилии земля, небо и живительный воздух.

«Если Ату обретает здесь покой, то и я наверняка смогу, – подумала она. – Но найду ли я его? Где можно спрятаться от взглядов на этой совершенно плоской равнине?»

Женщина медленно осмотрела лежавший перед ней пейзаж и оценила возможные варианты укрытия. Впереди в нескольких сотнях метров клонились от ветра низенькие кустики и какие-то злаки. Чуть в стороне из скоплений дождевой воды образовалось несколько озер, разбросанных между клочками растительности, которые торчали из твердой, как камень, земли. Если приглядеться, можно было обнаружить некое подобие следов, ведущих к этим озерам.

Ванда не была уверена в верности своего предположения, все-таки она не являлась специалистом. Ей казалось, что следы могут принадлежать не только человеку, но и какому-то животному, да и оставить их могли за день до этого, а то и вообще много месяцев назад. И все же Ванда устремилась туда.

– Ату, вы здесь? – крикнула она пару раз в сторону кустарника, но ответа не последовало.

В ней вновь всколыхнулось подозрение об истинном положении дел. Проклятье! Все-таки эта тупая тварь сыграла с ней злую шутку. Заманила ее сюда, а сама наверняка смылась…

– Не надо было позволять ей забирать ключи от скутера, – прошептала Ванда. – Ты сглупила, дорогуша.

Посокрушавшись, женщина повернула обратно, проклиная свою доверчивость. Через несколько сотен метров она услышала какой-то звук, напоминающий отдаленные раскаты грома. Подняла глаза к небу – оно действительно было сероватым, но скользящие по нему облака были совсем не грозовыми и не предвещали даже дождя. Неужели звук долетает аж с самого шоссе? Это было бы странно…

Покачав головой, Ванда еще пару раз прокричала имя Ату, на этот раз окончательно удостоверившись, что ее обманули. Обратный путь туда, где есть вероятность случайно наткнуться на живую душу, которая, возможно, поможет ей добраться до Кальмара, будет утомительным и долгим.

– Ну подожди, Пирьо! Завтра же я возьму такси до Академии натурабсорбции, и тогда посмотрим, что ты сможешь сделать, – пробормотала Ванда. – Твоя выходка обратится против тебя самой.

Она рассуждала так: пускай ее отбросили в игре далеко назад, все-таки партия еще не закончена.

Странный звук стал гораздо отчетливее и громче. Прищурившись, Ванда привстала на цыпочки и наконец поняла, что это было: рыкающий мотор приближавшегося скутера.

«Неужели она раскаялась и даже осмелилась нарушить запрет на въезд моторного транспорта, чтобы забрать меня отсюда? – подумала Ванда. – Интересно, расскажет ли она мне сейчас о том, что созвонилась с Ату и он, к сожалению, никак не сможет встретиться со мной там, где он находится в данный момент?» Наверняка. Только на этот раз Ванда не даст себя провести. «Скажу прямо, что я ей не верю», – решила она. Все-таки по лицу человека можно безошибочно определить, что у него на уме.

Она остановилась и принялась следить взглядом за приближающимся желтым пятном, которое становилось все крупнее и крупнее; за ним столбом взвивалась пыль. Вскоре можно было отчетливо видеть Пирьо, которая вытянулась, как струна, и держалась обеими руками за руль. Она явно уже заметила Ванду на открытой местности и через мгновение заберет ее с собой. Ванда помахала ей рукой, но Пирьо никак не отреагировала.

«Бедная женщина, – подумала Ванда и на секунду даже ощутила по отношению к ней некоторое сострадание. – Она никак не может придумать, каким образом ей от меня избавиться».

Но когда между женщинами оставалось около двадцати метров и Ванда ясно увидела лицо Пирьо, она поняла, что ошибалась. Пирьо прекрасно знала, что ей делать.

«Да она ненормальная, она сейчас задавит меня», – пронеслось в голове у Ванды, пульс у нее резко участился.

Она свернула с тропинки и бросилась бежать.

Земля под ногами мгновенно превратилась в губку. «Буду бежать дальше по мягкой почве и надеяться, что скутер здесь быстро увязнет», – мелькнула мысль. Конечно, надеяться никто не запрещал, но реальность демонстрировала другое. Шум двигателя стал очень громким – расстояние между Вандой и скутером сократилось всего до нескольких метров.

Она рывком метнулась вбок и на долю секунды замерла, как вдруг ее обдало жаром от мотора; смертоносная желтая машина, рыча, промчалась мимо. Лицо Пирьо выражало разочарование, но вместе с тем решительность и жестокость. Ее ничто не могло остановить, это было ясно.

Она воткнула ступни в почву, так что скутер едва не перекувырнулся; комья земли полетели с заднего колеса во все стороны.

«Думаешь, меня так просто догнать? А я-то, вероятно, самая быстрая женщина, которую ты когда-либо видела, Пирьо», – подумала Ванда, скидывая туфли и пускаясь в бегство босиком.

И все-таки скорости ей не хватило.

На беговой дорожке Национального стадиона Ванда специализировалась на дистанциях в четыреста и восемьсот метров, ощущая себя на гаревом покрытии как рыба в воде и существуя в полном симбиозе с мелькающими руками соперников. А здесь поверхность земли была неровной и непредсказуемой, то и дело попадались мелкие камешки, больно впивавшиеся в стопы при каждом прыжке и лишавшие Ванду привычной уверенности; каждую секунду она рисковала упасть.

«Долго я так не продержусь, – признала женщина, ее пульс участился до предела. – Если Пирьо замыслила охоту с непременным смертельным исходом, лучше мне повернуться к ней лицом и взять на себя роль матадора, а она пускай будет быком».

Скутер оказался непосредственно за ее спиной. Визг мотора на низкой передаче оглушил Ванду, предвещая недоброе, но она не испугалась.

«Я отпрыгну в сторону, как раньше, а когда она поравняется со мной, протяну руку к ее голове и спихну ее со скутера. Только будь аккуратнее, дорогуша, чтобы скутер тебя не ударил», – текли ее мысли. В тот же миг она вновь ощутила под собой рыхлую землю.

Буквально за секунду до того, как скутер настиг ее, Ванда обернулась. «Вот сейчас, ну!» – решилась она и во второй раз проделала тот же трюк, отскочив вбок.

Замахнувшись, чтобы нанести удар, она увидела перед собой дикий взгляд Пирьо и саперную лопатку в ее руке, устремленную прямо ей в лицо.

Больше Ванда не успела увидеть ничего.