Текст книги "Без предела"
Автор книги: Юсси Адлер-Ольсен
Жанр: Полицейские детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 18
Октябрь 2013 года
Пирьо пыталась успокоиться, пока мыла ботинки, отдраивала штанины, саперную лопатку и скутер в розовом здании под названием «Хлев для восстановления эмоциональной базы». Сюда приходили слушатели Академии, чаще всего вновь прибывшие и обремененные депрессивными состояниями и отрицательной кармой: они снимали напряжение, гладя пони по носу и вдыхая аромат соломы и свежего навоза. Обычно здесь было много желающих поухаживать за животными и почистить стойла, однако в это время суток все сидели по комнатам, предаваясь глубокой медитации, и Пирьо, к счастью, могла спокойно заниматься своим делом.
«Остановись и задумайся. Стряхни с себя тяжкое бремя. Свершившееся – ничто в общей глобальной картине мира», – увещевал ее здравый смысл.
Ведь всего час назад она убила человека в третий раз в своей жизни, и ей было не по себе. Предплечья пылали огнем, сердце бешено колотилось.
– Никак иначе просто не могло быть, – шептала она сама себе.
Женщина Ванда Финн вторглась в ее мир, несмотря на все предупреждения, так запросто. Закономерным последствием явилось то, что верховная жрица Академии натурабсорбции остановила ее раз и навсегда; именно так она и должна была поступить, тем самым обеспечив непоколебимость своего положения приближенной Ату. Другое дело – какую цену приходилось платить за это всякий раз. Внутренний мир Пирьо пошатнулся, душевный покой был нарушен, но чего еще можно было ожидать?
Оставалась лишь одна-единственная проблема: если не соблюдать осторожность, Ату запросто может что-то заподозрить.
«Сбавь пульс, Пирьо», – уговаривала женщина сама себя, поднимаясь по лестнице на верхний ярус хлева.
– Гор, рожденный от девы непорочной, – нараспев молилась она, – путь указующий двенадцати ученикам, воскресший на третий день из мертвых, избавь меня от уныния.
Когда молитва не помогла, Пирьо повторила ее еще пару раз, но по-прежнему без какого-либо эффекта. Она была потрясена, ибо в предыдущие разы все было не так. Как могла она двигаться дальше, если ею завладели демоны и путеводный дух покинул ее? Или теперь она выступила не за правое дело? Но эта Ванда разве не за тем объявилась, чтобы повергнуть в прах все то, что выстроили они с Ату? Почему же у нее по-прежнему дрожат пальцы?
Пирьо прикрыла глаза, скрестила ладони перед лицом и сделала медленный глубокий вдох. Она избавила всех членов Академии от злой энергии Ванды Финн, это точно. И данный поступок никоим образом не мог быть неправильным.
Пробормотав молитву еще раз, Пирьо, к своему облегчению, почувствовала, что ее пульс приходит в норму.
В знак благодарности она кивнула пучку света, проникающему в помещение сквозь окна в крыше, благословила судьбу и принялась сосредоточенно размышлять о случившемся.
Последние несколько часов выдались чрезвычайно насыщенными, в такие моменты совершить ошибку проще простого. О чем-то позабыть, что-то выпустить из виду, и, если были допущены подобные оплошности, необходимо поскорее все исправить.
Пирьо закрыла глаза и отмотала назад пленку в своем воображении, вновь очутившись на месте преступления. Насколько ей представлялось, она нигде не ошиблась, ничего не пропустила.
Нагое женское тело будет обнаружено не скоро, если его вообще когда-нибудь обнаружат. Тут не было никаких сомнений. Оно лежало слишком далеко от тропинки. Она сама все проверила.
Дно самой глубокой лужи в Альварет было мягким, и потому выкопать в нем яму оказалось несложно. Даже самый сильный ливень не вымоет место захоронения тела. С этим все было в порядке. Хоть сейчас иди и проверяй.
Пирьо тщательно замела все следы, которые могли вывести странствующего ботаника или туриста, свернувшего с тропинки, к могиле. Здесь тоже полный порядок.
И, наконец, она удостоверилась, что никто не видел ее в той местности, в том числе и когда она выезжала оттуда.
Пирьо удовлетворенно кивнула и отпихнула пару картонных коробок, стоявших на чердаке. Надо торопиться. Общий сбор членов Академии начнется совсем скоро, как только завершится время, выделенное ученикам на медитацию и самопознание. Пока двор пустовал, и только коварные камеры слежения, которые она сама уговорила Ату установить повсюду на территории Академии, могли поведать о том, что она отлучалась, как и о том, чем занималась по возвращении.
Естественно, она немедленно сотрет видеозапись, как только попадет в офис, тут не ожидалось никаких проблем. Оставалось только барахло приезжей. Пирьо посмотрела на кучку одежды, которую она собственноручно сняла с ее тела: юбка, блузка, нижнее белье, двухцветный ремень, шарф, туфли на шпильках, куртка и носки. Конечно, все это ей предстояло уничтожить и сжечь. Но пока не представится такая возможность, пускай барахло полежит в коробке на чердаке вместе с тряпками, от которых отказались инициированные члены Академии в своей новой аскетичной жизни.
От остальных личных вещей Ванды, в первую очередь от дамской сумки, в которой, в числе прочего, обнаружилась пачка презервативов, косметика, мобильный телефон, ключи от ячейки вокзальной камеры хранения, несколько сотенных купюр, билеты и паспорт, – надо было избавиться немедленно.
Что еще ей было необходимо предпринять?
Ванда Финн в своем заявлении сообщила, что в одиночестве эмигрировала из Ямайки несколько лет назад и бросила работу. Она снимала комнату на окраине Лондона, но стремилась поскорее покончить с таким образом жизни. Ей незачем было оставаться в Лондоне, этот период ее жизни остался в прошлом. Она аннулировала все свои подписки, в том числе и договор с интернет-провайдером. Продала все движимое имущество – компьютер, радио, телевизор, мебель и кое-какую одежду. Ванда надеялась, успешно прослушав базовый курс, остаться в Академии в качестве постоянного члена.
Больше она ни о чем не сообщала при переписке, так что ситуация казалась Пирьо вполне благоприятной. Женщина не оставила никаких заметных следов во время последней в своей жизни поездки, а если б даже и оставила, Пирьо просто-напросто станет при любом удобном случае отрицать знакомство с этой девушкой и ее планами на будущее. А кто на свете смог бы доказать обратное? Ведь компьютер Ванды Финн был продан. В Англии у нее не существовало никакой родни. С Лондоном ее ничто не связывало, то есть у нее явно не осталось там ни близких друзей, ни коллег, с которыми она поддерживала бы контакт.
К тому же Пирьо еще утром стерла с жесткого диска все данные, которые могли бы указать на факт переписки с Вандой. И что же можно было еще предпринять? Быть может, найдется свидетель их поездки из Кальмара в Альварет? Наверняка, но, по крайней мере, не из знакомых Пирьо. Даже если кто-то и видел ее в обществе какой-то девушки, разве сможет посторонний человек вспомнить о таком незначительном факте спустя каких-то пару недель?
«Это невозможно. Сегодня там было столько незнакомых лиц», – размышляла она.
Конечно, последняя крупная волна туристов уже миновала, но не менее сотни гостей перемещались по дорогам западного побережья в связи с каким-то мероприятием, организованным коллекционерами произведений искусства.
Этот день явно не принадлежал к числу дней, когда некое особое событие или какой-то необычный человек, повстречавшийся в пути, выделяет эту дату из ряда остальных. Нет-нет, можно было больше не забивать себе голову этими мыслями. Ванду Финн объявят в розыск еще не скоро, и кто тогда в этой связи сможет вспомнить именно об этом дне?
Пирьо помотала головой и положила в дамскую сумку пару здоровенных камней. Правда, она не успеет вернуться в зал к началу общего сбора, после того как закинет ее к чертовой матери подальше в Балтийское море. Слава богу, без присутствия Пирьо по-прежнему ничего не начинали.
* * *
Пирьо переоделась во все белое и вошла в зал, преисполненная душевного спокойствия. Сейчас, перед приходом Ату, она снабдит всех слушателей необходимыми наставлениями в соответствии с их рангом. В нынешнем октябре свет, проникающий в актовый зал, еще сохранял кристальную прозрачность и чистоту, и помост, вымощенный стеклянной плиткой, на который вскоре поднимется Ату, сверкал теплым золотистым сиянием, от него было глаз не оторвать, как и от самого учителя.
Когда он появился в зале, все собравшиеся, по обыкновению, смолкли и устремили на него взгляды, полные надежд. Все жили и дышали этими собраниями, ибо слово Ату являлось кульминацией всего дня, неважно, произносилось оно здесь, в зале, или на рассвете на пляже. В присутствии Ату Абаншамаша Думузи находились ответы на все вечные вопросы и мучительные поиски и ученики буквально таяли перед ним.
Удивительно, насколько важно ощущать себя частью всего этого великого процесса, думала Пирьо.
Когда Ату вышел вперед в шафранной тунике с прекрасными орнаментами на рукавах, словно неожиданно во тьме зажегся свет, разлилось сияние энергии и жизни. Будто, сама истина оказалась вдруг созерцаемой, когда он простер руки к собравшимся, заключая их в свой мир.
Некоторые его последователи говорили, что считают эти собрания итогом своего паломничества, посредством их достигая абсолютного очищения души и тела, а впереди открываются новые пути, негаданные и совершенные. Другие воспринимали происходящее менее конкретно и объективно – они просто поддавались чистому порыву и позволяли «чуду проникнуть в душу».
Но, независимо от того, что именно испытывал каждый из присутствующих в ходе этого действа, всех их объединяло то, что они заплатили немалые суммы за возможность сидеть на полу в этом зале скрестив ноги, а Пирьо распоряжалась, кого из них принять в Академию, и рассаживала их перед каждым сеансом. Хотя сама она, как и все остальные, поклонялась Ату, для нее это поклонение носило несколько иной характер, в каком-то смысле более осязаемый.
Ату символизировал для Пирьо в первую очередь мужское начало, воплощенную сексуальность, новаторство, стойкость и, наконец, духовность в одном лице. Именно так она воспринимала его ровно с того момента, когда впервые повстречалась с ним. Возможно, с годами Пирьо стала придавать меньше значения статусу пророка и духовного лидера, которого все эти годы добивался сам Ату. Но так, конечно, было не всегда.
А путь этот был ох каким долгим!
* * *
Кангасала была не только весьма фешенебельным городом, но еще и находилась совсем недалеко от Тампере, второго по величине города в Финляндии, и в непосредственной близости к провинциальному городишке, где родители Пирьо обосновались и решили растить своих детей. Там, рядом с легендарным поэтическим местом, которое славилось своими природными красотами и привлекало богатых туристов, родители строили свои огромные надежды на будущее. Все могло бы сложиться прекрасно, но так не случилось, поскольку ни у отца, ни у матери Пирьо не нашлось тех качеств, которые могли бы способствовать реализации их амбициозных планов. И все их грандиозные мечты нашли свое воплощение в крохотном и из рук вон плохо обустроенном торговом киоске. Этот киоск характеризовался наличием скромной клиентской базы и отдаленным местоположением, это была всего лишь примитивная лачуга, выстроенная во время Первой мировой войны из досок и всякого строительного мусора, которому больше нигде не нашлось применения. Каждая зима была ледяной, а каждое лето – знойным, и мошкара с близлежащих болот жутко докучала членам семьи. Так и тянулись их будни.
Из такой вот убогой исходной точки брала начало вселенная их семейства. Именно здесь родители и трое их ребятишек должны были изыскивать средства к существованию, устанавливать свой социальный статус и получать «сырье», необходимое для формирования культурного уровня и общего развития.
Поэтому значимые мировые события и представления о вожделенных перспективах просачивались в малоинтересную жизнь Пирьо исключительно посредством глянцевых журналов, продаваемых в киоске. Таким образом наметились некоторые варианты будущего, но осуществить эти потенциальные возможности можно было только при условии отрыва от родного гнезда. И Пирьо стала мечтать о способах самореализации, которых с каждым днем становилось все меньше и меньше, особенно после того, как отец заставил ее бросить школу, чтобы она могла подменять его в киоске.
В то же время младшие сестры Пирьо не были поставлены в такие тяжкие условия – родители явно любили их гораздо больше и никоим образом не стесняли. Они ходили в город на танцы, их обучали игре на музыкальных инструментах, даже одевали не в пример приличнее. И все это на деньги, которые с трудом добывала она, Пирьо. Это обстоятельство мучило и огорчало ее каждый божий день, а если называть вещи своими именами, просто-напросто злило ее и нагнетало ревность и жажду мести.
И когда в один прекрасный день младшая сестра явилась домой с котенком и ей позволили оставить его, накопленная обида проявилась в полную силу.
– Вы всегда отвечали мне отказом, когда я просила завести домашнее животное, – заорала она. – Я ненавижу всех вас! Будьте вы все прокляты!
В награду за прямоту она получила звонкие пощечины, а котенок остался в доме.
Спустя неделю Пирьо исполнялось шестнадцать лет, но ей и не подумали что-то подарить.
В тот день девушка раз и навсегда осознала, что ей абсолютно безразлично все происходящее вокруг, ибо, о чем бы она ни мечтала и к чему бы ни стремилась, самые значительные события проходили стороной, а на ее долю все равно выпадало что-то мелкое и неприметное.
Ненавидя сестер и собственную никчемную жизнь и маясь от скуки, Пирьо в тот же вечер завязала знакомство с сомнительными личностями из Кангасалы, что, как и следовало ожидать, привело ее к довольно рискованным занятиям.
Однажды, обнаружив ее позади киоска за курением гашиша в компании каких-то отморозков, отец так жестоко выпорол Пирьо, что она несколько дней не могла не только спать, но и просто лежать.
А пока заживали ее телесные и душевные раны, девушка случайно услышала, как мать предостерегает ее сестер – мол, никогда не уподобляйтесь своей старшей сестре. «Да этого и не случится. Слава богу, в нашем сервизе есть только одна треснутая чашка. Ваша сестрица дурная девчонка, не то что вы, мои ангелы», – всадила она нож ей в спину.
– Так, может, поскорее выбросим эту треснутую чашку на помойку? – рассмеялась младшая сестра.
Выбросить треснутую чашку? Так говорили они о ней.
Если б Пирьо умела плакать, то заплакала бы, но она уже давно поняла, что уязвимость ей в жизни ни к чему. И все-таки ей надо было как-то отреагировать на услышанное, чтобы окончательно не свихнуться.
Возмездие проявилось в том, что ночью Пирьо встала с кровати и убила котенка сестры, а затем выложила его дохлое тельце прямо на прилавок в киоске. После этого она забрала из кассы столько денег, на сколько считала себя обманутой, а остальную выручку оставила в открытом доступе для случайных прохожих. И, оставив за собой распахнутую настежь дверь и закинув сумку через плечо, ушла из дома в твердом намерении никогда сюда не возвращаться.
На некоторое время Пирьо сошлась с парой англичан и кучкой полубезумных представителей богемы из Хельсинки и жила в арендованном коттедже на другом конце города. Поскольку новые приятели, которые были постарше ее, вели образ жизни куда более экстравагантный, чем могли принять местные жители, довольно скоро эта компания с участием Пирьо стала городской притчей во языцех.
Существуя в этой достаточно нестандартной форме общежития, она впервые научилась получать удовольствие от наблюдения за невероятными вспышками, которые зажигало в небесах северное сияние. От созерцания недвижных озер. От опьянения самогоном в сочетании со случайным сексом. Хотя в некотором смысле это было счастливое время, она все же с грустью осознавала, что последние проблески детской непосредственности навсегда покидают ее.
В конце концов в социальные органы поступило такое количество яростных обращений от людей, проживающих по соседству с «общежитием», а также от ее собственных родителей, что официальным представителям пришлось вмешаться в ситуацию.
Но когда социальные работники пришли в общежитие, оказалось слишком поздно, потому что Пирьо уже сбежала, обчистив общую кассу до копейки.
С этими скромными сбережениями в кармане, слепо веря в то, что счастье поджидает ее прямо за углом, девушка устремилась в Данию, в Копенгаген, самый бедный на предрассудки город Скандинавии. Там она несколько месяцев прожила в «Молодежном доме»[12]12
Здание в Копенгагене, служившее пристанищем для маргинальных молодежных течений с 1982 по 2007 г.
[Закрыть] в Нёрребро, где околачивались все самые подозрительные личности, каких только можно и нельзя себе представить, и вскоре перепробовала все без исключения, что можно пить или курить.
После нескольких шумных стычек с задающими тон девушками, на тему «кто с кем из парней будет спать», Пирьо выставили за дверь, и у нее не осталось иного выхода, кроме как жить на улице. С месяц помотавшись по городу в качестве бездомной и выклянчивая последние деньги у пьяниц или наркоманов, она наконец повстречала паренька немного постарше, у которого имелась собственная квартира. Он был очень доброжелательным, всегда нежно улыбался ей. Звали его Франк. Он рассказал ей о том, что самой мощной движущей силой в жизни является не секс и не алкоголь, но воспитание души и ее переход на более высокий уровень. Звучали его слова довольно странно, однако вполне возможно, что, руководствуясь его наставлениями, она выберется из дерьма, в котором погрязла по уши, а потому Пирьо слушала его внимательно.
Его убеждения звучали весьма незатейливо. Стоит лишь делать кое-какие усилия и культивировать в себе сознание, что тело и плоть могут освободиться от своих потребностей, если совершенствовать духовность и заниматься медитацией, – и ты обретешь путь к свободе и счастью.
Так почему бы и нет? По крайней мере, ее никто не дергал, и она просыпалась без ощущения, будто в черепе у нее копошатся какие-то насекомые, и без ненависти к самой себе.
Пирьо становилась сильнее духом и постепенно обретала внутреннюю гармонию, по мере того как опыт изучения души и душевных энергий оказывался все более сложным и обширным. Днем оба работали в «Бургер Кинг» на Ратушной площади, облаченные в крошечные шапочки и униформу, пропитанную запахом пережаренного масла, фастфуда и приторных газированных напитков. На что-то ведь им надо было жить. Все остальное время проходило во всевозможных расширяющих сознание практиках, как-то: ясновидение, курсы йоги, встречи с экстрасенсами для составления гороскопов и гадания на картах таро. В результате осталось не так уж много ответвлений мистицизма, с которыми они не познакомились за тот период жизни.
На протяжении первых нескольких лет, несмотря на вожделение Пирьо, они прожили в целибате, дабы вся доступная энергия находилась целиком и полностью в распоряжении души. Но все же настал момент, когда Франк почувствовал, что планеты, психодинамика и будущее перестроились для другой цели, и отказался от обета безбрачия.
– Теперь я готов испытать свое тело во взаимодействии с другими телами, – сказал он. Эта перемена касалась только его, и ей скрепя сердце пришлось принять это решение. Да и к чему был ей секс с другими мужчинами, если она желала одного только Франка?
Именно с момента укоренения этой перемены Франк положил начало своему альтер эго и преобразился в Ату Абаншамаша Думузи, а Пирьо стала весталкой при нем – Пирьо Абаншамаш Думузи.
Отныне функция Пирьо заключалась в том, чтобы помогать Франку, то есть Ату, и поддерживать его. И хотя ее положение, несомненно, являлось привилегированным по отношению к остальным служителям культа, все же на практике оно накладывало на Пирьо кое-какие ограничения.
И это несоответствие она стремилась во что бы то ни стало устранить.
Ибо у нее имелись свои амбиции.
Глава 19
Суббота, 3 мая, воскресенье, 4 мая, и понедельник, 5 мая 2014 года
Утреннее пробуждение оказалось резким, отягощенным головной болью и ясным осознанием того, что прибегать к услугам мини-баров следует все-таки с некоторой осторожностью.
Когда они въезжали на палубу парома, фургончик Розы уже прибыл. Нагрузка на несущую ось транспортного средства оказалась не вполне соизмерима с его скромными размерами. Проклятье, и все это барахло надо будет каким-то образом разместить у них в подвале… Карл никак не мог представить, что все так будет, не говоря уж о том, что Роза догадалась занять им места в кафетерии между двумя сотрудниками мувинговой компании.
Карл осторожно кивнул им. Лучше поберечь раскалывающуюся голову и обеспечить ей максимум покоя.
– Что-то ветер поднялся, – заметил один из грузчиков, чтобы ловко завязать бесконечную беседу о всякой ерунде. Карл попытался улыбнуться.
– У него походняк, – пояснил Ассад.
На этот раз Карл был не в состоянии исправить коллегу.
– Походняк, ха-ха, – отозвались грузчики, сгребая пятернями фастфуд, представленный в равных долях закаленным растительным маслом и мучнистой жижей. – Видимо, ты имел в виду отходняк, приятель, – рассмеялся один из них и по-дружески хлопнул Ассада по спине с такой силой, словно собирался расколоть гигантский валун.
– Ух, – выдавил из себя сириец, в то время как его южная смуглота, всегда вызывающая зависть, приобрела некие новые нюансы, и не сказать, что привлекательные. Он взглянул на волны, готовый сложить оружие.
– Наверное, ты склонен к морской болезни? – предположил один из верзил. – У меня, слава богу, есть чудодейственное средство против укачивания. – Он вытащил из-за пазухи какую-то бутылочку и налил немного содержимого в пустой стакан. – Только надо осушить одним глотком, иначе не подействует. Оно оказывает магическое влияние на желудок и немедленно приносит облегчение.
Ассад кивнул. Он явно был готов пойти на что угодно, лишь бы избавиться от похода в туалет за рвотными пакетиками.
– Блю-юм! – заорали грузчики, когда Ассад запрокинул голову и вылил себе в горло содержимое стакана.
В следующую секунду бедняга схватился за шею, выпучив глаза сильнее, чем обычно. Его лицо побагровело, словно он задыхался.
– Что, скажите на милость, было в вашей бутылке? – спросила Роза без особого участия, выглянув из-за утренней газеты. – Нитроглицерин?
Громилы хохотали так, что все вокруг сотрясалось, а Ассад тщетно пытался выдавить из себя улыбку.
– Ну что вы, всего лишь восьмидесятипроцентная сливовица, – признался тот, что «угостил» Ассада.
– Вы совсем спятили? – На этот раз Карл выразил глубокое возмущение. Парочка записных дебилов… – Ассад – мусульманин, ему нельзя употреблять спиртное.
Мужчина с бутылкой положил руку сирийцу на плечо.
– Ну, черт возьми, мне вправду жаль, прости, друг. Я даже как-то не подумал об этом.
Ассад протянул ему руку – ибо уже простил.
– Все нормально, Карл, – успокоил он Мёрка, как только обрел способность говорить. Голос его прозвучал удивительно отважно, несмотря на то что ветер усилился и кофейные чашки лихо отплясывали на столе.
– Я ведь не знал, что это такое.
Карл уныло взглянул на волны и внезапно ощутил, что содержимое его желудка взбунтовалось. Еще несколько взглядов за борт, и случится катастрофа.
– Ну, то есть ты в порядке? – осторожно уточнил Карл.
Ассад кивнул, видимо, строя иллюзии по поводу грядущего смягчения симптомов.
Роза бросила на них взгляд поверх газеты.
– Карл, а вот у тебя цвет лица не совсем здоровый, если ты еще не в курсе, – выдала она без какого бы то ни было сострадания.
Ассад с затуманенным взором хлопнул Карла по плечу.
– Это пройдет, ты только погляди на меня. Мне кажется, я потихоньку научусь путешествовать по воде. Может, тебе тоже стоит хлебнуть этой самой сли… что-то там.
Карл в очередной раз сглотнул. Ему стало не по себе от одной только мысли.
– Пойду немного подышу свежим воздухом. – С этими словами он поднялся; Ассад последовал за ним.
Мёрк пару раз рыгнул и едва успел шагнуть на кормовую часть палубы, как изо рта его хлынул мощный поток.
– Благодарю, – простонал Ассад, оценивая глобальные последствия случившегося. – Карл, ты что, не знаешь поговорку – не блюй против ветра?
* * *
Только по прошествии выходных Мёрк смог думать о более серьезной пище, чем кусочек сухого хлебца и крошечный стакан воды. Если б не Мортен, который ежедневно приходил навестить Харди, лежащего в гостиной, он бы, безусловно, совсем загнулся. С тех пор как несколько лет назад Мортен с Микой съехали, веселье посещало этот дом не так уж и часто. Карл иногда скучал даже по своему пасынку Йесперу, но это, слава богу, быстро прошло.
В субботу около полуночи он отправился спать, устав от собственного общества и бытовых хлопот. Глубокий сон творит настоящие чудеса как с телом, так и с душой. Никто не тревожит, желудок больше не беспокоит, и Карл готовился вкусить душевный мир и покой.
В пять утра раздался телефонный звонок, и Мёрк подскочил так, словно звучали пожарная сигнализация и сирена одновременно.
– Проклятие! – с раздражением воскликнул он, увидев время, которое показывали электронные часы. Если только звонили не с сообщением о чьей-либо смерти или хотя бы о введении военного положения, он бросит трубку к чертям собачьим.
– КАРЛ МЁРК! – заорал полицейский в телефон, дабы у звонившего не возникло сомнений в его умонастроении.
– Уф, придурок, заткнись… Что ж ты так орешь?
Голос оказался знакомый. И явно не из тех, что хотелось бы услышать.
– Сэмми, идиот, ты в курсе, сколько времени?
Прошло несколько секунд.
– Дорогая, который час? – тихо обратился к кому-то Сэмми по-английски, явно прикрыв трубку рукой, а затем громко заявил: – Десять часов!
Карл уже закипал. Вот вонючий недоумок…
– А у нас тут пять, чтоб ты знал.
– Карл, черт возьми, ведь именно тебе…
Он рыгнул. Значит, вечеринка либо только что началась, либо только что закончилась.
– Я говорю, ведь именно тебе Ронни адресовал свое дебильное завещание. Думаешь, я не предвидел этого? – В трубке раздался грохот, и вновь Сэмми перешел на английский: – Нет, дорогая, только не сейчас, убери свои ручки, я занят серьезным разговором.
Мёрк посчитал до десяти.
– Если б у меня было на руках это проклятущее завещание, я заткнул бы им твою пасть, чтобы только раз и навсегда покончить с этой хренотой. Спокойной ночи, Сэмми!
Он бросил трубку. Говнюк Сэмми, говнюк Ронни, ублюдское завещание… Ему тошно было думать обо всем этом.
Телефон снова зазвонил.
– И не надо кидать мне в башку телефон, Карл, это я тебе точно говорю. Сейчас ты сам поймешь, тупой сыскарь. Что написал Ронни в своем завещании? Неужели ты и впрямь присвоишь себе все дерьмо?
– Хватит! Ты еще и обзываешься? За это, Сэмми, тебе полагается до пяти суток заключения. Ведь ты оскорбляешь меня далеко не в первый раз, верно?
В трубке прозвучал томный вздох и смех девушки.
– О да, золотце, только погоди пару минут, ладно? Да, Карл, извини, просто шлюшка тут немного… – Сэмми заржал, как конь. – Ох, черт… Ну ты сам знаешь, как это бывает. Карл, я только хотел сказать, что ты славный малый. А с завещанием давай разберемся вместе, договорились? О боже, девочка моя…
На этом соединение прервалось. И теперь Карлу предстояло обдумать разговор. В течение оставшейся ночи.
* * *
Явившись в полицейское управление около одиннадцати, Мёрк не был настроен ни знакомиться с материалами дела, ни воспринимать внушительную картину, представшую перед ним в подвальном коридоре. Сквозь нагромождение коробок не просматривалось ни единого квадратного сантиметра стены, так что невозможно было даже сказать, какого она цвета. По обе стороны большой доски для объявлений со всеми прикрепленными к ней делами и связями между ними выстроились стеллажи, словно участники грандиозного военного парада в Северной Корее. Ассад с Розой, судя по всему, давно занимались заполнением полок.
– Пожарная инспекция будет в шоке, – таковы были его первые слова.
– Хорошо, что они недавно к нам заглядывали и в ближайшее время не вернутся, – донеслось из глубины огромной коробки, в которой погрязла верхняя часть туловища Розы.
Карл, качаясь, прошел к своему рабочему месту и задрал ноги на стол.
– Я читаю, – крикнул он на тот случай, если коллегам вдруг придет в голову потребовать у него помощи в распаковывании материалов.
Он сидел и раздумывал, что в данный момент предпочесть – пару сигарет или сон?
– Сейчас я тебе все принесу, – послышался голос Розы, прежде чем та показалась на пороге его кабинета.
Каким образом она смогла ухватить всю эту кипу бумаг, одному богу ведомо. Как бы то ни было, кипа бумаг приземлилась между ступнями Карла, угрожая своим весом проломить столешницу.
– Это копии, и они уже отсортированы. Можешь начинать прямо с верхней. Приятного времяпрепровождения!
* * *
Хотел Карл признавать это или нет, но Роза извлекла из грузового контейнера весьма интересное чтиво. Даже, можно сказать, чересчур интересное. Чтобы получить сколь-нибудь адекватный обзор всех сведений, которые собрал Хаберсот, надо было либо обладать феноменальным мозгом, либо огромным свободным пространством на стене, чтобы развесить всю эту галиматью и разобраться, где тут зерна, а где плевелы.
Карл оглядел бардак, царивший в его кабинете. На самом деле в нем скопилось невероятное количество предметов, которым здесь было совсем не место. Как-то, пребывая в благосклонном расположении духа, Роза обозвала весь этот хлам и сор «специями Карлова бытия» и всегда считала эти «специи» самыми привлекательными и интересными из всех объектов в офисе Карла, включая его самого.
– Гордон! – закричал Мёрк. – Иди-ка сюда, оглобля ты наша. – Он решил занять его расчисткой места от всякой ерунды.
– Гордон занят и совершенно подавлен, – встрял Ассад откуда-то из коридора.
Подавлен? Что в этом такого особенного? А кто, скажите на милость, тут не подавлен? Было бы гораздо хуже, если б они поставили ему стол прямо посреди коробок с материалами.
Карл встал и, придвинув поближе одну из пустых коробок из коридора, набил ее всяким мусором из своего кабинета. Роза явно будет вне себя, если увидит эту мешанину из документов по раскрытым делам, грязной посуды, листочков с устаревшими заключениями, папок, журналов, сломанных карандашей и закончившихся ручек. Он отступил на шаг назад и удовлетворенно кивнул. Теперь можно было разглядеть кусочек столешницы и чуть более крупный участок штукатурки над низким стеллажом у противоположной стены. А если еще и отклеить фотокопии с верхней части стены, найдется место для большей части материалов, которые притащила Роза.
Сказано – сделано. Менее чем за час стена была заклеена всевозможными сведениями, причем довольно систематично. И, тем не менее, сложновато понять, где тут хвост, а где голова, подумал Карл, отойдя на несколько шагов назад и рассматривая свое творение. Естественно, Роза позаботилась о том, чтобы здесь присутствовали самые важные материалы, такие как фотография человека, вылезающего из «буханки», описание места обнаружения тела, отчет о вскрытии, групповой снимок выпуска народной школы 1997 года. Но все же оставались кое-какие бумаги, мягко говоря, кажущиеся здесь неуместными. Например, копии брошюр всяких целителей и духовно-религиозных движений, счета из каких-то лавочек, записанные интервью с местными жителями… И это лишь малая часть непонятно зачем присовокупленных сюда источников информации.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?