Текст книги "Поворот судьбы"

– Да и я тоже не любитель, – сказала Джессика и прыгнула в воду под всплеск и брызги, которые напомнили мне звук аплодисментов. – Давай же. Тебя ждет сюрприз.

Я вдруг ощутил запах серы и понял, что это горячий источник. Значит, водопад был от ручья, начинавшегося где-то высоко в горах. Я быстро разделся и скользнул в воду. Там было теплее, чем в ванной. Мои мышцы словно обдало горячей волной, и они начали таять.

– А ты боялся, – засмеялась Джессика. – Я-то думала, что в Висконсине живут крутые парни.

Другого выхода у меня не было. Я поцеловал ее, подумав, что это самое логичное, что можно было ожидать. Если девушка согласна поплавать с парнем среди ночи, то, скорее всего, она не против поцелуев. Я, конечно, вспомнил о Тиан и о своей клятве не целоваться с другой девушкой, но Джессика была такая красивая, и у меня создалось впечатление, что она не первый раз делает это. Я пробежал рукой по ее телу. Она не сопротивлялась, но, как только я попытался залезть ей под купальник, Джессика мягко отстранилась.

– Ты мне нравишься, – призналась она. – Однако я не готова к чему-то более серьезному. Мои родители доверяют мне.

– Твои родители знают, что ты отправилась сюда со мной

– Конечно.

Я представил ее отца, и его грозный образ вдруг заставил меня вспомнить свою клятву Тиан. Мысль о том, что можно хранить верность и на большом расстоянии, вдруг показалась мне вполне здравой. Более того, меня внезапно потянуло вернуться на свою складную кровать.

– Мне пора уходить, – сказал я ей.

– Хорошо, – легко согласилась Джессика. – Тебе здесь нравится?

– О да, но как ты выдерживаешь общество одних и тех же людей каждый день?

– А разве ты каждый день встречаешься с разными людьми?

– Нет, – ответил я. – Пожалуй, ты права. В любом случае ты обречен на общество одних и тех же людей.

– Вот видишь? – проговорила она и начала выходить из воды. – Отвернись, – попросила Джессика.

Мне было мучительно представлять себе, как она раздевается за моей спиной. Когда я обернулся, Джессика была уже в шапке, пальто и сапогах. Я тоже попросил ее отвернуться. Она была очень классной девчонкой, и я пожалел, что она не живет у нас в Шебойгане. Ее домик стоял в глубине лесной чащи. Она показала мне дорогу назад, и я заметил, что, уходя, не выключил свет.

Приблизившись к домику, который выделили нам, я услышал голоса. Слева от водопада бежала тропинка, и мне показалось, что они доносились оттуда. Голоса звучали приглушенно, но все равно было очевидно, что говорившие рассержены. Я остановился, заинтригованный. Снег прекратился. На полянке неподалеку от меня высился мощный дуб, возле которого я заметил двух людей. Они, то ли дурачились, то ли… дрались. Тот человек, который был снизу, казался совсем маленьким. Затем я разобрал слова.

– Ты, мерзавец, а ну-ка отпусти меня! Я закричу!

– Вперед, тебя все равно никто здесь не услышит! – различил я низкий мужской голос.

Я понял, что первый голос принадлежал Каролине. И она действительно закричала. Но ее крик быстро оборвался, словно кто-то заткнул ей рот. Я услышал, как разрывается ткань. Мне хотелось броситься на обидчика и стащить его. Но парень был около шести футов и двенадцати дюймов росту, а у меня в руках были только мокрые шорты. Прокравшись на цыпочках к нашему домику, я быстро перерыл содержимое рюкзака и вытащил револьвер. Я молился, чтобы тот парень каким-то образом не догадался, что оружие не заряжено. Я надеялся, что в темноте и на расстоянии смогу действовать без опаски. Сердце у меня в груди бешено колотилось, когда я приблизился к парню сзади и негромко произнес:

– Слезь с нее.

Этот здоровенный подлец перекатился на один бок, и Кара начала яростно отбиваться, но он легко удерживал ее одной рукой.

– Какого черта? Иди отсюда! Ты кто такой? – сказал он мне. Я сделал шаг вперед, стараясь вспомнить, как вел себя в фильмах Мэл Гибсон, и сохраняя на лице маску бешенства.

– Быстро слезай с нее, иначе я сделаю тебе дырку в голове.

– Не с этого расстояния, – дразнящим тоном парировал он.

– Хочешь заключить пари? – Я тяжело дышал. – Ты меня не видишь, а я тебя вижу, как на ладони. Ты, сукин сын, это моя сестра, которой всего четырнадцать.

– Ты же говорила, что тебе восемнадцать, – удивился парень, но не отпустил ее.

– Гейб, он мне рубашку разорвал и разбил губу.

– Супергерой! – бросил я.

Бог ты мой, что мы делали здесь? Купались в пруду и отбивались от сумасшедших насильников. Ничего не скажешь – тихий рай в Вермонте.

– Супергерой! – повторил я. – Одолел маленькую девочку! Быстро шевелись, – сказал я, взмахнув револьвером, чтобы луна осветила его.

– Ну, ладно, парень, остынь, – проговорил верзила, сначала поднимаясь на колени, а потом вставая. Кара в одной туфле, спотыкаясь, побежала ко мне.

– Опусти револьвер, – приказал он.

– Ты, наверное, окончательно сошел с ума в своем лесу, тупица. Я из нормального мира, и я смотрел намного больше серий «Закона и порядка», чем ты. Это револьвер 38-го калибра, и, если ты сделаешь, хоть один шаг, я продырявлю тебя с большим удовольствием. Ты пойдешь впереди нас до гаража и отдашь нам ключи от машины.

Он двинулся вперед, но Каролина успела сделать ему подножку, и парень тяжело рухнул на землю.

– Черт бы вас побрал, – закричал он. – Да вы знаете, кто был мой отец? Он владел здесь всем. Я Мир Холлвей.

– Даже если бы тебя звали Мохаммед Али, мне было бы наплевать, потому что револьвер у меня.

Он ворчал и спотыкался, но шел вперед, пока мы не заметили длинное помещение с железной крышей.

– Ключи там, – поворачиваясь, произнес он.

– Стой спокойно! – прикрикнул на него я, ощущая, что у меня подкашиваются ноги. – Кара, иди и проверь, не врет ли он.

Каролина, подпрыгивая на одной ноге, помчалась туда.

– Все верно! – закричала она.

– Возьми их!

– Гейб, но все наши вещи в домике, а моя туфля на поляне.

– У тебя есть кроссовки.

– Но деньги и телефон Кейси…

– Бегом за ними. Возьми наши сумки и быстро назад…

Да, тихая жизнь коммуны иногда нарушается всплесками бурных эмоций.

– Видишь, чего ты добился, неудачник, – сказал я в спину парню.

Я заметил, как мышцы у него на спине напряглись, натянув ткань рубашки. Наверное, ему и пальто без надобности, потому что он наверняка покрыт шерстью.

Он резко развернулся и ударил меня. Когда я встал, все еще удерживая в руках револьвер, он начал отходить назад.

Ни до этого, ни после мне не приходилось специально причинять физическую боль человеку. Но в этот раз я успел догнать его и со всего размаху ударил в челюсть рукояткой револьвера, а когда он дотронулся до раны рукой, нанес ему удар еще и по голове. Он рухнул на землю. Я опустился на колени рядом, и его пульс подсказал мне, что с ним все будет в порядке.

– О Гейб! Ты его застрелил? – закричала Каролина, бросая наши вещи в багажник машины. – Откуда у тебя пистолет?

– Быстрее в машину, дурочка, – велел ей я, заметив, что Мир уже начал шевелиться и постанывать. Мы помчались на четвертой скорости. Полчаса езды в южном направлении – и ни одного произнесенного слова.

– Что ты делала с ним?

– Он сказал, что покажет мне горячий источник. Должно быть, сегодня ночью всех тянуло туда.

– Ты разве не видела, что он идиот? – Впрочем, что можно было ожидать от девочки, которая шляется с такими, как ее подружки и Райан?

– Откуда у тебя пистолет?

– Он успел сделать свое дело? Он тебя изнасиловал?

– Нет, – ответила Каролина. – Я все время отбивалась. Откуда у тебя пистолет?

– Я взял его из дому. Нашел у отца в вещах.

– У папы был пистолет? – прошептала Каролина.

– Каролина, мы даже не знаем, кто такой наш отец.

Она начала плакать навзрыд, так что вскоре от изнеможения уснула.

Когда обстоятельства сбрасывают тебя в кювет, приходится делать открытия с гораздо большей скоростью, чем при рутинном течении событий. Я позвонил Кейси, сказав, что мы направляемся на автобусе в Нью-Йорк Стейт. Она передала трубку маме, и я послушно с ней поздоровался. Кейси сообщила, что мама практически два дня проспала. Я обрадовался: пусть уж лучше она ничего не знает о том, что произошло с нами.

Я вел машину, снова и снова прокручивая в голове, как я двинул парня пистолетом в челюсть. Это было жутко, но впечатляюще. Я хотел домой, но при этом понимал, что само понятие дома для меня изменилось. О доме я теперь сохраню лишь воспоминания.

Я вел машину до самого утра, пока свет не начал слепить мне глаза. Затем я заметил щит с названием городка Западный Спрингфилд, штат Массачусетс, и свернул на тихую стоянку, после чего закрыл все замки и провалился в сон.

Мы проснулись от какого-то барабанящего звука. Это полисмен настойчиво стучал в лобовое стекло.

Глава двадцатая
Дневник Гейба

Нас не отправили в приют в Массачусетс только благодаря изобретательности Каролины по части вранья. Она могла претендовать на звание олимпийской чемпионки, если бы такие соревнования проводились.

Может, я немного преувеличиваю.

Но для этого есть все основания.

Коп первым делом попросил показать ему документы на машину. Естественно, их не было ни в «бардачке», ни где-нибудь еще. На заднем сиденье лежал револьвер. Полисмен попросил меня предъявить права, а затем велел выбираться из машины и открыть ему заднюю дверь.

– Но вы не имеете права этого делать, сэр, – тихо сказал я, держа руки по швам.

– Отчего же? – Еще не было и семи часов, и парень выглядел ужасно. Он либо только что закончил смену, либо только приступи д к работе. У копа были покрасневшие глаза, а изо рта плохо пахло.

– Я не хочу показаться наглым, но это незаконно. У вас нет видимых причин для досмотра нашего авто. Там только одежда, и это прямое нарушение наших гражданских свобод… Здесь моя сестра, и мы направляемся к отцу, который живет через два города отсюда, поэтому мы ждем автобус.

– Зачем же вам автобус, если у вас есть машина? Я могу арестовать вас за сопротивление полиции.

– Но сначала я должен оказать сопротивление, а у меня и в мыслях нет такого. Мой отец – адвокат… – грустно произнес я.

Кара выскочила из машины и начала размахивать телефоном.

– Машина без документов, потому что мы должны были оставить ее здесь. Ее заберет Индия Холлвей, законная владелица. Она живет в Вермонте. Индия дала нам машину, а ее внук Мир приедет за ней. Позвоните ей и убедитесь сами.

Я онемел от изумления. Кара, как всегда, полагалась на свое обаяние. В прошлом оно выручало ее не один раз. Она победоносно улыбнулась и потерла глаза. Даже я поверил, что она милая и пушистая.

– У меня есть телефон, леди, – ответил офицер, но не стал больше настаивать на том, чтобы мы открыли двери.

В конце концов, мы были в Массачусетсе, где и зарождалась борьба за права человека. Он прошел к своей машине, связался по автомобильному телефону с кем-то и надвинул на глаза шляпу, словно собирался уснуть. Я стоял не шевелясь, не смея вздохнуть. К тому же мне ужасно хотелось в туалет. Наверное, в полиции их специально учат этому: они прикидываются очень расстроенными, чтобы человек признался во всем, даже в том, чего не совершал. Я вынужден был ждать, и он знал, что является хозяином положения. Мой отец однажды рассказал мне, что полицейские не обязаны носить черные кожаные перчатки, но они сами их покупают, чтобы поддерживать имидж. Я знал, что, если двинусь хоть на шаг в сторону, он выстрелит. И его оружие заряжено.

Наконец он словно проснулся, заметил нас, и прошел обратно к нашей машине.

– Я разговаривал с внуком миссис Холлвей. Это ваш счастливый день. Он подтвердил вашу историю. Но вы не можете оставить машину на стоянке, потому что они собираются забрать ее через день. Следуйте за мной, и я покажу вам стоянку у вокзала. Там и расстанемся.

– Простите, можно мне сначала воспользоваться туалетной комнатой? – спросил я.

– Нет, – отрезал офицер.

Мы ехали в город десять минут, и мой мочевой пузырь чуть не лопнул, а потом еще коп внимательно наблюдал, как мы вытаскиваем вещи из машины. Так получилось, что пистолет упал на пол, но я заметил край рукоятки, пока запихивал носки, книги и высохшие шорты в рюкзак. Я не знал, подобрать ли мне его. Но внутренний голос приказал оставить все как есть. Мир попадет в неприятности, если пистолет обнаружат, и я был не против. Коп отвез нас в кафе, подождал, пока мы съели сандвичи с ветчиной, а потом забрал нас на вокзал. Мы купили билеты в один конец до Пикскилла. Это было единственное название, которое нам пришло на ум.

Когда мы сели в автобус, я первым делом спросил у Каролины:

– Значит, они нам одолжили машину?

– Послушай, я понимала, что он не клюнет на это, – с набитым ртом произнесла Каролина, – но я представила, как Мир приходит на Собрание и рассказывает, что ты избил его и угнал машину… Однако его бабушка не идиотка. Когда мы уходили в тот вечер, она первая велела ему быть осторожным и взять фонарик, поэтому она не оставила бы его в покое, пока не выпытала бы правды.

– Каролина, все это было шито белыми нитками!

– А я и не говорю, что действовала блестяще, но мне так подсказывала интуиция. Мы должны были предпринять хоть что-то. Ты молодчина. Начал говорить о правах и законности. – Я стал возражать, но она остановила меня.

– Бог ты мой, если бы ты знал, как я благодарна тебе за то, что ты так повел себя тогда в лесу. А пистолет… Если он не заряжен, то это просто вещь, правда? Или он все-таки был заряжен? – спросила она меня.

– Нет, но я уверен, что они не сделали бы снисхождения.

– Ладно, не драматизируй, у тебя отец адвокат, как ты сказал. Нам повезло. Все, точка.

У меня так болела голова, что жить не хотелось.

– Ладно, Кара, пусть будет по-твоему, только теперь помолчи, чтобы я мог хоть немного поспать.

Мы добрались до Пикскилла и остановились в небольшом пансионе. Я проспал двенадцать часов, а Каролина за это время успела съесть два завтрака – и свой, и мой, но хозяйка оказалась очень милой леди и оставила мне еды.

Проблема была в том, что мы находились в долине Гудзона, однако она была настолько обширная, что для поисков отца требовались более точные ориентиры. В тот вечер мы дозвонились до Кейси, и она сразу заметила, что у нас уставшие голоса. Моя мама, которой стало намного лучше, вдруг произнесла в трубку:

– Что-то не похоже, что вам там очень весело. Ну-ка дайте Джейн трубку.

– Она пошла по магазинам, – соврал я. – У нее сегодня запланирован обед для друзей, у которых дети как раз нашего возраста.

Еще пара дней, и я буду такой же искусный лжец, как Каролина. Я не останавливался:

– Мам, мы все время спим.

– Но это хорошо, – откликнулась мама. – Вы еще дети. После такой долгой дороги это нормально. Поцелуйте Джейн от меня. Я рада была вас слышать.

– Мы скоро приедем, – пообещал я и почувствовал, что мой голос дрогнул, как будто мне снова двенадцать. – Мы тебя любим.

На следующее утро мы решили спросить хозяйку, где здесь автовокзал. Нам надо было проехать двенадцать кварталов, и она вызвалась нас проводить.

– Не обижайтесь на меня, – сказала она, – но вам не девятнадцать и восемнадцать. Раз вы решились на такое отчаянное путешествие, то у вас должны быть серьезные неприятности.

– Почему вы нам не верите? Я просто маленькая, – произнесла Каролина, и ее губы задрожали вполне правдоподобно. – У меня анорексия.

– Ничего подобного, – ответила женщина. – И потом, я ведь не сказала, что собираюсь выдать вас. Каролина начала плакать. – Мы приехали издалека.

Женщина не двинулась ни на шаг в сторону сестры. Она не пыталась ее обнять или утешить. Наверное, Кара почувствовала к ней уважение, за то, что та не поверила в этот спектакль. – Могу себе представить, – вздохнула женщина. – Куда вы направляетесь?

Каролина продолжала плакать, волосы сбились ей на лицо, отчего у нее был беспомощный и жалкий вид. – Нам надо найти кое-кого, а мы не знаем, где он, – объяснил я. – Вообще-то мы и понятия не имеем, куда ехать. Он написал в своих электронных письмах, что это место у реки. Мы и вправду доведены до отчаяния, потому что нам необходимо найти его. Там упоминалось что-то вроде холма, дороги или перекрестка. Санрайз… – Ткачи. Те, что джем продают, – задумчиво произнесла женщина.

– Он не упоминал этой фамилии.

– Это не фамилия. Они ткут. Шарфы, пончо, платки, а еще делают джем. Пользуется здесь большим спросом. Дайте подумать. Санрайз… Долина Санрайз, то есть «Долина восхода солнца».

– Благодарю вас, мэм, именно так.

– А как нам найти ее? – спросила Кара.

– Автобусом до Ирвингтона, а потом… Вам не удастся добраться туда самим. Я отвезу вас, только возьму кошелек.

– Это далеко отсюда?

– Два часа езды.

– Мы можем заплатить вам, – сказала Каролина. – Мы бы могли оплатить бензин, потому что на самом деле мне нельзя водить. Мне только четырнадцать.

– Тринадцать, четырнадцать, я так и догадывалась, – кивнула женщина. – Меня зовут Вирджиния. Я вас не обижу. Хотя, будь я на вашем месте, я никому не стала бы доверять.

– Знаете, это сейчас вопрос не первостепенной важности, – заметил я.

– Ну, мне деньги не нужны. Давайте будем считать это бонусом к завтраку. – Она намазала два толстых ломтя хлеба арахисовым маслом и джемом, а потом крикнула своему мужу, который был наверху: – Уоррен, я собираюсь в Ирвингтон. Что-нибудь понадобится?

– В два мы ждем посетителей. Я думаю, что их надо будет встретить, – раздался сердитый голос.

– Тебе придется позаботиться о них самому, дорогой, – ответила Вирджиния.

Мы вышли через заднюю дверь и сели в ее «додж».

Мы ехали через очень красивую местность. Прибрежные березки белели на фоне цветочных лиловых пятен, освещенных солнцем. Мы направлялись вдоль кленовых аллей, и несколько человек приветственно замахали Вирджинии из крошечных домиков, которые были словно нарисованными. Жизнь в таких домиках казалась идеальной, как на картинке. Наверное, там благоухали ароматы и царил порядок. В таком домике хотелось спрятаться. Мне особенно горько было думать, что наш собственный дом ассоциируется теперь с запахом испражнений.

В Ирвингтоне Вирджиния остановилась у центрального парка, где купила нам кофе со сливками.

– Благодарю вас, мэм, – сказал я.

Увидев, что я глазею на лимонное пирожное, она купила мне парочку.

Мы поднялись по холмистой местности, где вдоль дороги паслись лошадки и их симпатичные жеребята, а потом очутились в долине, зажатой между двумя взгорьями за ручьем.

Наконец мы повернули у большого желтого знака, на котором прочитали: «Ломаная аллея».

– Что это такое? – спросил я Вирджинию.

– Ну, не знаю точно, как называют это у вас. Вы сворачиваете сюда, если машина сломалась по дороге.

– Запасной путь, – подсказал я.

– Запасной путь, – повторила она. – Я ни разу не выезжала с запада. Звучит обнадеживающе.

Каролина наклонилась вперед.

– Как ты думаешь, Гейб, он будет рад нас видеть?

– Конечно.

– Может, нам надо позвонить Кейси прямо сейчас?

– Нет.

– Гейб! – закричала Кара, и я растерялся, так как не знал, чего она от меня ждет.

Я дал ей свою бейсбольную кепку, и она натянула ее на голову, а потом снова уселась на свое место и начала грызть ногти.

Под знаком «Ломаная аллея» был целый букет указателей, направленных в разные стороны. Я подумал, что это зрелище напоминает разобранную рождественскую елку. На одном из указателей я прочел: «Долина восхода солнца и Священная работа».

– Она преподает танцы. И делает джем, который я покупаю на завтрак. Хороший. Как же ее зовут? Джейн? Или Дженин? Не помню точно. Но именно она делает джем. Ее мать зовут Клер Девлин. Я покупала у нее несколько шарфов и покрывал. Отсылала своим дочерям в Бостон. У нее пять дочерей, и все живут со своими мужьями, имеют детей, но там живет и множество других семей. Они все делают сообща, планируют траты, построили себе что-то вроде зала для занятий. Называют его на индийский манер «кива». На самом деле это обычный сарай с деревянными полами. Люди приезжают к ним отовсюду. Я бы не сказала, что там можно найти нечто «священное».

Под кленами, укрытыми тяжелыми шапками снега, сгущались тени. Вирджиния остановилась у почтового ящика, и навстречу ей тут же вышла женщина примерно такого же возраста, но только намного стройнее и симпатичнее. Она принялась обнимать, выбравшуюся из автомобиля Вирджинию.

– Вирджиния Лоуренс! Что привело тебя к нам?

– Со мной двое друзей, – ответила Вирджиния медленно, – которые ищут мужчину. Они полагают, что он обитает здесь.

– Ну, хорошо, – сказала вторая женщина, заглядывая сначала на переднее сиденье, а потом на заднее. – Это дети.

Я вышел размять ноги. Я не был очень высоким, но все же, во мне было шесть футов росту. Я увидел, что женщина оценивает меня, и оглянулся, старясь сохранять доброжелательное и спокойное выражение лица. Мы с Каролиной провели долгое время в дороге, поэтому силы наши были на исходе. Добраться сюда было непросто, но жить здесь казалось чем-то нереальным. Я посмотрел на сестру, вспомнив в один миг все те годы, когда мы ссорились и сердито хлопали дверями. Теперь все это казалось таким ребячеством! А мы уже не были детьми. Я помог Каролине выйти из машины и обнял ее за шею.

– Здесь нет никакого Лео Штейнера, – сухо произнесла Вирджиния, повернувшись к нам. – Однако в доме вверху по дороге вместе с Джойс Девлин живет Леон Штейн.

Леон.

Я зашагал по дороге, и Кара поравнялась со мной. У нас под ногами шуршала мокрая листва. Вирджиния не отставала.

– Можете не сопровождать нас, – сказал я. – Вы и так сделали для нас больше, чем мы ожидали. Больше, чем сделали бы для нас родные люди, честно.

– Я не привыкла останавливаться на полпути, – не согласилась Вирджиния. – Если он не ваш отец?

– Мы не говорили об отце, – пробормотала Каролина. Вирджиния слегка улыбнулась.

– Догадаться было несложно.

Девушка, которая открыла двери, была лишь немногим старше Каролины. Может, ей было лет двадцать. Она позвала другую девушку, старше себя. Не знаю, сколько ей было лет, у женщин не угадаешь. Вероятно, лет двадцать пять.

– Привет, – проговорила она. – Чем могу вам помочь?

– Они хотят увидеть Леона Штейна. Он здесь?

Из дома раздался голос:

– Это Джим? Скажи, что я еще не закончил. Рим не за один день строился.

Он появился на пороге, и на ногах у него, как всегда, были дурацкие резиновые шлепанцы, которые он надевал по утрам. На нем была рубашка поверх простой белой футболки. Он похудел и отрастил бороду. Это был мой отец. А на руках он держал маленького ребенка, похожего на Аори, когда та еще была младенцем. Каролина закричала: «Папочка!» – и направилась к нему, но девушка, которая вышла второй, преградила ей дорогу.

– Подождите минутку, – спокойно сказала она. – Одну минуту. Это мой дом. Здесь мой малыш. Что происходит? Леон? Кто эти люди?

– Привет, Леон, – произнес я.