Текст книги "Искушая судьбу"

Глава 14

Краска.

Мара взглянула в сторону стоящего возле своей лошади Адриана. Он все еще был занят корзинкой и не обращал внимания ни на нее, ни на дождь, ни на темные пятна, быстро усеивающие ее желтовато-коричневый шелковый жакет. Сердце билось, словно молот, она понимала, что элегантная, украшенная плюмажем шляпа не защитит краску от растворения.

В панике она огляделась вокруг, пытаясь найти место, где могла бы укрыться от дождя, который с каждым мгновением все усиливался. Деревья поблизости были, но Адриан, несомненно, последует за ней и увидит эту черную краску, стекающую с ее волос.

Захлестываемый ветром прямо в лицо дождь пошел еще сильней. С кончика ее носа упала еще одна капля, оставив черное пятно на белом накрахмаленном манжете. Она должна была что-то предпринять – и быстро.

Не теряя больше времени, Мара пнула каблуками в бок лошадь, одновременно вытянув ее кнутом. Пораженная столь неожиданными действиями лошадь встала на дыбы и, отбрасывая позади себя комья мокрой земли, понеслась по направлению к дому. Мара вскрикнула и, оглянувшись, увидела, что Адриан, повернувшись в ее сторону, старается влезть на лошадь, чтобы последовать за ней.

Понимая, что ни в коем случае не должна позволить увидеть себя в таком виде, с размазанной по лицу краской, Мара начала подгонять лошадь, она понимала, что, несмотря на этот бешеный галоп, его жеребец догонит их задолго до того, как они достигнут Кулхевена.

Единственной остававшейся возможностью было постараться затеряться в лесу.

Она подождала до последней возможности, а потом, как можно более резко, повернула лошадь направо. Та, протестуя против такого грубого обращения, замотала головой и заржала, но свернула в узкий промежуток между деревьями. Мара слышала, как Адриан выкрикивает ее имя, но не рискнула обернуться. Шляпа свалилась на землю; для того чтобы не задевать за низко расположенные ветви деревьев, ей пришлось пригнуться к самой шее лошади.

Не снижая скорости, она осторожно направляла лошадь по лабиринту деревьев и скоро уже вырвалась из леса на открытое пространство. Рискнув оглянуться назад, Мара с облегчением увидела, что Адриана нигде не было. Она помолилась про себя, чтобы – только на этот один-единственный раз – он выпал из седла, но приземлился на мягкую, влажную землю.

Когда она вскоре добралась до конюшен Кулхевена, сердце у нее колотилось, все тело дрожало, а волосы 7 Искушая судьбу болтались черными прядями подобно спутанным морским водорослям. К ее радости, Дейви нашел себе какое-то другое занятие, и его нигде не было видно. К этому времени дождь уже был в полном разгаре, краска черными полосами текла по ее лицу. Мара осадила лошадь на мощеном дворе и спрыгнула на землю, оставив запыхавшуюся от гонки лошадь со свисающими по бокам поводьями.

Она ворвалась через вход для прислуги, проскочила мимо остолбеневших служанок и миссис Филпот и по задней лестнице взбежала на второй этаж в свою спальню. Оказавшись внутри, она крепко закрыла за собой дверь и, прислонившись к ней, тщетно попыталась успокоить учащенное дыхание.

В таком состоянии ее и нашла Сайма.

– Что, черт возьми, случилось?

Она вошла из смежной комнаты, держа в руках стопку постельного белья, и при виде раскрашенной черными полосами хозяйки остановилась в остолбенении.

– Ты была права, Сайма, – с трудом выговорила Мара. Она указала на свой запачканный жилет. – Краска действительно так же черна, как воды Лиффи.

Сайма только смотрела на нее, открыв рот. Опомнившись от первого шока, она покачала головой:

– Сними это платье, пока тебя не увидели и не отправили нас на виселицу. Сядь перед огнем, чтобы высохнуть, прежде чем твое лицо окончательно почернеет. Сейчас я принесу уксус, чтобы отмыть краску.

Мара быстро пересекла комнату, бросила на пол свой жакет и стащила ботинки Краска проникла сквозь жакет и запачкала белую батистовую рубашку Она торопливо сбросила на пол рубашку и юбки, поспешила к тазу для умывания, плеснула немного холодной воды на лицо и шею и начала, как могла, оттирать краску Не прошло и нескольких секунд, как за дверью послышались тяжелые шаги.

– Арабелла!

Это, конечно, был Адриан, в его голосе слышалось беспокойство. Он остановился за дверью спальни и стукнул по ней кулаком.

– Арабелла, вы здесь?

Стоя босиком на своей сброшенной одежде, Мара взглянула на Сайму, как бы спрашивая у нее, нужно ли ей отвечать.

Сайма приложила палец к губам и жестом показала, чтобы она спряталась за ширму. Потом протянула ей маленькую чашку с уксусом и чистую тряпку После этого Сайма открыла дверь – Где она? Отойди в сторону, женщина Мне нужна твоя хозяйка. Она здесь?

За ширмой Мара лихорадочно начала стирать краску с лица, стараясь не обращать внимания на все более сильный запах.

– Да, милорд, она здесь. Она как раз переодевается.

– Хорошо, отойди в сторону, мне надо ее увидеть.

– Вы не должны находиться здесь. Это неприлично. Моя хозяйка не одета.

Как назло, зеркала на туалетном столике не оказалось. Мара выругалась про себя, тщетно пытаясь поймать свое отражение на потускневшем донышке серебряной шкатулки для безделушек. Образ был расплывчатым и неясным.

– Арабелла – моя жена. Я имею полное право находиться в ее спальне, когда хочу и при любых обстоятельствах. А теперь отойди.

Мара могла слышать, как он входит в комнату.

– Нет, милорд, вы не должны!

Услышав тон своей служанки, Мара похолодела.

Никому, даже Сайме, не может быть позволено разговаривать подобным тоном с его светлостью. По ту сторону экрана воцарилось грозное молчание. Она должна что-то предпринять. Немедленно.

– Все в порядке, милорд… то есть Адриан, – сказала она из-за ширмы. – Я чувствую себя вполне хорошо.

Адриан помолчал, потом произнес:

– Арабелла, выйдите, пожалуйста, чтобы я смог взглянуть на вас.

– Я сейчас не одета. Может быть…

– Арабелла, если вы не выйдете, я буду вынужден зайти туда сам. Я должен убедиться в том, что вы не пострадали.

Конечно, она не пострадала. Она ведь разговаривает с ним, не так ли?

– Со мной все в полном порядке, милорд, я…

– Я же сказал вам, что хочу убедиться в этом сам, Арабелла.

Мара почувствовала решительность в его голосе и поняла, что он не уйдет, пока не увидит ее Почему он так чертовски упрям?

– Хорошо, но позвольте мне хоть прикрыть себя, пожалуйста.

Мара смочила тряпку из-под уксуса в воде и в последний раз обтерла лицо, потом схватила висевший на ширме халат Она натянула его на себя, провела рукой по волосам и с облегчением вздохнула, когда увидела, что рука осталась чистой и только слегка влажной. Бросив последний тщетный взгляд на донышко шкатулки, Мара понадеялась про себя, что успела смыть краску с лица, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и вышла из-за ширмы.

Адриан был уже в комнате, его мощная фигура выделялась на фоне дверного проема. Рубашка была в грязи, а в руках он все еще сжимал хлыст Лицо выражало заботу и тревогу.

– Вот видите, Адриан, со мной, как я и сказала все в порядке. Ни царапины. Признаюсь вам, что чувствую себя довольно неудобно. Какого мнения вы останетесь о моем искусстве верховой езды после сегодняшнего дня.

Он хотел было что-то сказать, но запнулся, и на его лице появилось недоуменное выражение.

– Что это за запах?

– Ах, это, – улыбнулась Мара, – это уксус. Я использую растительный уксус для протирания лица.

Кожа от этого становится чистой и мягкой.

Его лицо немного смягчилось, но выражение тревоги осталось.

– Мне, определенно, придется проследить за тем, чтобы вам подобрали более подходящую лошадь. Эта, очевидно, слишком молода.

Мара подошла поближе и взяла его за руку. В этот момент ей было все равно, будь эта лошадь хоть двухголовой, она хотела только одного – чтобы Адриан ушел. И как можно скорее. Она начала потихоньку направлять его к двери.

– Как хотите, но, собственно говоря, вина была, скорее, моя, а не лошади. Мимо меня пролетела пчела, я отмахнулась. Лошадь испугалась и понеслась. Может быть, пчела даже укусила ее. Она не нервная, просто немного игривая.

Адриана, казалось, это не убедило.

– Вы уверены, что с вами все в порядке?

Остановившись в дверях, Мара закивала:

– Да, да. Я чувствую себя совершенно нормально.

И простите, пожалуйста, мою служанку за ее тон. Она просто ограждала мою честь. И вовсе не хотела оскорбить вас.

Адриан взглянул в сторону стоящей возле постели и прислушивающейся к их разговору Саймы и не сказал ни слова.

– А теперь, если вы не возражаете, мне хотелось бы переодеться к ужину. Сейчас я выгляжу ужасно и не хочу в таком виде появляться перед вашими глазами.

Адриан внимательно посмотрел на нее, и его взгляд смягчился.

– Вы выглядите очаровательно. Однако боюсь, что не смогу составить вам компанию за сегодняшним ужином, Арабелла. Обстоятельства требуют моего присутствия в соседнем поместье, и я вернусь совсем поздно.

Так, значит, его опять не будет всю ночь.

– Значит, вечером вы уедете?

– Боюсь, что так. Собственно говоря, я уезжаю немедленно. Приношу свой извинения за то, что ворвался к вам подобным образом. Мне просто хотелось убедиться, что вы целы и невредимы. Когда я увидел на дворе вашу лошадь без наездницы, то ожидал худшего, и очень рад, что с вами все в порядке.

Адриан улыбнулся и провел свободной от перчатки рукой по ее щеке. Мара подняла голову в ожидании поцелуя, который, как она полагала, должен был последовать вслед за этим, но он тут же отнял руку и посмотрел на кончик пальца.

– Вам, вероятно, нужно еще раз воспользоваться уксусом. На вашей щеке какая-то странная черная грязь.

Когда он закрыл за собой дверь, Мара чуть было не упала в обморок.

Когда Мара вышла из ванной, благоухающей душистыми травами, вода в ней была мутной и серой, от сошедшей с волос краски. Она обернулась простыней и начала энергично вытирать полотенцем волосы. Сент-Обин уехал, и дверь была закрыта, поэтому можно было вымыть и высушить волосы, прежде чем снова выкрасить их. Мара вышла из-за ширмы и, сев перед туалетным столиком, начала рассматривать свое отражение в зеркале.

За эти несколько дней она уже успела привыкнуть к тому, что оттуда на нее смотрит Арабелла, будто уже забыла, как выглядит на самом деле, – так давно уже она не видела своего истинного облика.

Она запустила пальцы в волосы, в свои рыжие волосы, и влажные непослушные локоны легли на свои прежние места. И только тут она заметила сложенную записку на пергаменте, лежащую на кроватной подушке.

Некоторое время она смотрела на свое отражение в зеркале, не понимая, откуда могла появиться записка.

Пока она купалась в ванной, в комнату не входил никто, кроме горничной, которая принесла ей ужин и после этого немедленно ушла. Хотя, с другой стороны, Мара не могла ее видеть из-за ширмы.

Мара медленно встала с кресла и подошла к постели.

Записка была адресована леди Сент-Обин. Интересно, почему ее положили именно на подушку, а не на серебряный поднос в холле вместе с прочей корреспонденцией Кулхевена. На печати из красного воска не было никакого оттиска, почерк был неряшливый и читался с трудом. Она быстро вскрыла записку и пробежала глазами по немногочисленным строчкам.

Придумали вы все довольно умно. Если хотите сохранить в тайне вашу подлинную личность, вы должны встретиться со мной в полночь на вершине Кровавой башни. Приходите одна и никому об этом не рассказывайте.

Подписи не было. От охватившего ее ужаса по спине пробежали мурашки. Она перечитала записку еще раз Кто? Кто смог так быстро раскрыть ее тайну?

Она понимала, что таких людей могло быть много, начиная от старой Садбх и кончая любым жителем деревушки, но вряд ли они могли написать эту записку Если бы Сайма была на месте, Мара могла бы посоветоваться с ней, но та ушла в деревню навестить Садбх, оставив для своей госпожи свежий красящий настой. И вернется Сайма очень поздно. Но может быть, это и к лучшему Она непременно вмешалась бы, если бы узнала.

Оставшиеся несколько часов Мара не могла думать ни о чем, кроме записки. Каждый раз, когда за дверью раздавались шаги проходящих мимо слуг, она замирала, ей казалось, что вот сейчас войдет Адриан и объявит, что знает, кто она есть на самом деле. Но он все не приходил, и постепенно ее страх исчез, и она решила встретиться с неизвестным автором записки.

Казалось, что полночь не наступит никогда. Мара решила, что ей надо каким-то образом изменить свою внешность, чтобы какой-нибудь случайно попавшийся на пути слуга не смог увидеть Арабеллу, ходящую по дому в такой поздний час, и проболтаться об этом. Но какая маскировка могла быть лучше, чем ее настоящая внешность? От той персоны, с которой она собиралась встретиться, ей скрывать было нечего. Там ее личность никого не удивит. Она наденет голубое платье служанки, которое отыскала для нее Сайма в день купания в озере, и никто ее не узнает.

Ровно за четверть часа до полуночи Мара закуталась в плащ и направилась к башне. В темных и тихих коридорах по пути к старой части Кулхевена ей никто не встретился. Выйдя из лестничного колодца на вершину башни, она огляделась и никого не увидела, Висящая над головой яркая полная луна освещала замковый двор. Ветер, шелестящий листвой деревьев, развевал подол ее юбки. Подняв голову к ночному небу, она подставила лицо под освежающее дуновение.

Как ни странно, но, когда Мара, прислушиваясь к малейшему шороху, шла по кольцевой дорожке, окружающей башню, она чувствовала себя совершенно спокойной. Хотя вроде бы она должна была Дрожать от страха при мысли о том, что ее могут раскрыть, но каким-то образом ей удавалось сохранять хладнокровие.

Когда она узнает, кто же разгадал ее маскировку, то сумеет найти способ помешать Адриану узнать правду, Дойдя до того места, откуда открывался вид на фасад замка, она остановилась. Несмотря на то, что прошло уже столько лет, на плите под ее ногами все еще виднелись белесые пятна.

Именно здесь стояла ее мать, когда отказалась впустить солдат Кромвеля в замок. На этот неровный каменный пол она упала. Время не стерло следов пролитой ею крови. Оно просто обесцветило их.

– Я вижу, ты получила мою записку.

Услышав за своей спиной незнакомый голос, Мара резко повернулась, но разглядела только какие-то неясные тени.

– Кто тут? – спросила она.

– Я ранен, Мара. Ты не узнаешь моего голоса?

А ведь когда-то ты услышала бы его даже снизу и тут же прибежала бы. А ведь прошло не так уж много времени, а?

Мара прищурилась, стараясь получше разглядеть силуэт незнакомца. Но когда массивная фигура вышла из тени, у нее перехватило дыхание.

– Оуэн.

– Да, дорогая сестрица, это я, твой обожаемый братец. Почему же ты не заключаешь меня в объятия?

Ты думаешь, что я мертв, повешен на съедение воронам у какой-нибудь деревенской дороги? – Он помолчал. – Да, так считают почти все, но, видишь ли, именно это мне и было нужно. После того как мертвое тело посчитали моим, объявления, назначающие вознаграждение за мою голову, быстро исчезли.

Мара все еще не могла поверить в то, что он стоит здесь, перед ней.

– Можешь закрыть наконец свой рот, Мара. Уверяю тебя, что я не призрак.

Мара была так озадачена его внезапным появлением, что не могла выговорить ни слова. Это был ее брат Оуэн. Это он доставал ей сведения, необходимые для успешного, возвращения в Кулхевен. А потом исчез без следа.

Он погрубел, подбородок покрывала короткая борода. Лицо потемнело от солнца, а рыжевато-каштановые волосы падали ниже плеч. Холодные прищуренные глаза не отрывались от нее.

Оуэн хмыкнул и, подойдя еще ближе, остановился перед ней. Протянув затянутую в перчатку руку, он осторожно коснулся ее щеки. Его прикосновение заставило ее вздрогнуть.

– И стоило мне вернуться, как я узнаю, что в моем доме живет грязный англичанин с моей сестрой в качестве шлюхи.

– Я не его шлюха, я его же… – Она замолчала, не желая открывать ему всего.

Оуэн улыбнулся:

– Его жена? Да, я уже знаю это. В этом ведь и заключался твой план, не так ли? Я никогда не сомневался в том, что ты сможешь осуществить его. Но не понимаю, каким образом это делает тебя чем-то большим, чем просто его шлюха. Тем более что он считает себя женатым на совсем другой женщине.

Мара прищурилась:

– Зачем ты пришел сюда? Тебе здесь нечего делать. Мать мертва. Отец мертв. Колин и Наэл тоже Кулхевен был конфискован так же, как и другие ирландские поместья, и отдан англичанину Пытаться вернуть его бесполезно.

– Да, но ты же здесь. И видимо, не считаешь, что Кулхевен потерян окончательно. Полагаешь, очевидно, что, продав себя этой английской свинье, каким-то образом сможешь вернуть его. И это несмотря на то, что ты уже была обещана другому. Что сказал бы твой нареченный, увидев тебя здесь? Это его просто убило бы. По счастью, он избавлен от подобного унижения Он уже мертв.

Мара почувствовала, как при упоминании о человеке, за которого она когда-то собиралась выйти замуж, по ее телу пробежала дрожь.

– Лаэм мертв?

– Да, убит англичанином, таким же, как тот, за которого ты вышла замуж. Он умирал с твоим именем на устах. Если бы он только знал, что еще до того, как он успокоится в могиле, его возлюбленная станет шлюхой одного из его убийц.

– Я не шлюха Сент-Обина. Я его жена, и мы даже еще не…

Мара прикрыла рот ладонью, кляня себя за то, что так и не научилась держать язык за зубами – А, так, значит, счастливый новобрачный еще не успел навестить постель своей молодой жены. Кажется, твой идиотский план не привел ни к чему. Какое разочарование Мара разозлилась:

– Тебе нет никакого дела до того, чем я здесь занимаюсь.

– О, но именно из-за этого я и пришел сюда, дорогая сестричка. – Он помолчал. – Я здесь вовсе не для того, чтобы предъявлять претензии на этот замок.

По мне, хоть бы он сгорел дотла. Я пришел сюда потому, что мне нужна твоя помощь.

– Я не буду тебе помогать.

– Думаю, что будешь, потому что в противном случае я позабочусь о том, чтобы твой супруг каким-либо образом узнал, на ком он женат.

– Ты этого не сделаешь.

Оуэн скрестил руки на груди и прислонился спиной к стене – Не сделаю? Видимо, ты забыла, Мара, что я не Колин и не Наэл И не Лаэм Шонесси, таявший, стоило только тебе взглянуть на него своими лживыми зелеными глазами То, что в нас течет одна кровь, для меня ничего не значит Как ты думаешь, почему я устроил так, чтобы ты узнала о помолвке Сент-Обина и Арабеллы? Зачем перехватывал их письма и посылал их тебе? Почему помог тебе осуществить этот твой дурацкий план, если не потому, что все это играло мне на руку? Своим успехом ты целиком обязана моим действиям, а вовсе не уму, который, как ты полагаешь, у тебя есть. А теперь я пришел за платой. И ты, конечно, поможешь мне, потому что в противном случае на виселице будешь болтаться ты, а не я.

Подъезжая к Кулхевену, Адриан, давая лошади волю, отпустил поводья и постарался успокоить кипящий в нем гнев. Вот уже второй раз его ирландский осведомитель заставлял его без толку объезжать окрестности. Черт побери! Он не любил, когда его дурачили. Но в данном случае у него не было выбора. Его бы воля, он давно бы послал того к дьяволу и попробовал бы кого-нибудь другого. Но ему нужны были именно обещанные сведения, и Адриан знал, что, пока не получит их, ему придется делать вид, будто он верит всему.

Свернув на дорожку, ведущую к парадному крыльцу замка, он вдруг заметил что-то на самом верху древней башни. Он подобрал поводья, остановил Хугина и, прищурившись, попытался получше рассмотреть этот объект.

И не поверил своим глазам.

На таком расстоянии он, конечно, не мог видеть лица, но огненно-рыжие волосы ярко светились в лунном свете и, развеваясь на ветру, походили на огненный капюшон. Это была она, Огненная Леди, которая стояла, как ей и было положено по легенде, на башне, – чух, доведший дядю Джеймса до смерти.

Легко коснувшись боков Хугина, Адриан направился к башне.

Глава 15

Оуэн смахнул со своих ботфортов налипшую грязь и траву и сказал весьма самодовольным тоном:

– А теперь, дорогая сестренка, когда ты согласилась помочь мне, можешь быть спокойна – твой секрет останется в тайне.

Да, но надолго ли, подумала Мара, страстно желая, чтобы он провалился сквозь землю.

– Я совсем не соглашалась помогать тебе, Оуэн.

Ты вынудил меня к этому с помощью шантажа.

– Вынудил. Ну что ж, можешь называть это как тебе будет угодно. – Оуэн подошел к краю площадки и окинул взглядом залитый лунным светом пейзаж. На мгновение у Мары появилось желание столкнуть его вниз, на скалы у подножия башни, и добавить еще один таинственный случай к мрачной статистике Кровавой башни, неважно, брат он ей или не брат – столько зла он ей принес. Но тогда непременно возникнут вопросы: кто он такой и каким образом упал с башни Кулхевена?

Может быть, кто-то видел, как она шла сюда. Или даже опознает личность Оуэна.

Поэтому Мара только смотрела в спину брата, желая ему всяческих неприятностей, в то время как он объяснял ей, что она должна для него выкрасть у Сент-Обина важные сведения.

– И что же мне нужно будет достать у Сент-Обина? – спросила она, желая поскорей покончить с этим неприятным свиданием.

Оуэн, улыбаясь, обернулся.

– Я сообщу тебе об этом в нужное время. А пока тебе лучше успокоиться и сосредоточить все усилия на том, чтобы заполучить мужа в свою постель. – Он хмыкнул. – Пока он не начал думать, что женился на монахине.

Мара испытывала страстное желание дать ему пощечину, но понимала, что не может позволить себе этого. Она повернулась и, сжав кулаки, медленно подошла к краю башни. Двор был ярко освещен лунным светом; статуи львов, охраняющие парадную лестницу, отбрасывали резкие тени.

Вдруг Мара чуть не вскрикнула, – заметив привязанного к дереву жеребца Адриана.

Она быстро повернулась:

– Адриан приехал. Его лошадь там, внизу. Мне необходимо возвратиться в свою комнату прежде, чем он заметит мое отсутствие.

Она направилась было к лестнице, но Оуэн схватил ее за руку.

– Спустись по потайной лестнице, Мара.

Она почти уже забыла о существовании в башне потайной лестницы, хотя когда-то, во время штурма замка, та спасла ей жизнь. А сейчас может помочь спасти шкуру.

Некоторое время Мара смотрела) на брата, удивляясь столь неожиданной заботе.

– Давай, Мара. Поспеши.

– Но что будет с тобой?

– Не беспокойся обо мне. Ты же не видела, как я пришел сюда. Так же незаметно я и исчезну. А теперь иди.

Перебежав на другую сторону башни, Мара надвинула капюшон на голову и нажала на механизм запора потайной двери. Часть стены отодвинулась, освободив проход, в который она только-только смогла проскользнуть. Оказавшись внутри, она повернула механизм в другую сторону, и стена закрылась, оставив ее в полной темноте.

Прыгая через две ступеньки, Адриан поднялся на вершину башни и распахнул дверь. Почувствовав на лице порыв ночного ветра, он обежал взглядом пустую площадку.

Ее тут не было. Огненная Леди исчезла.

Черт побери! Неужели он рехнулся? Не может же он поверить в то, что в этой башне, его башне, действительно поселилась какая-то призрачная женщина.

Подобные истории не для него. И все же он видел ее, в этом не было никаких сомнений, эти огненно-рыжие волосы ни с чем не спутаешь. Но куда же тогда могла подеваться эта женщина, кем бы она ни была? Не могла же она раствориться в воздухе. Он старался уверить себя в том, что она должна быть служанкой или жительницей деревушки, которая ему еще не встречалась, потому что в противном случае он немедленно узнал бы ее, как только она появилась во всем великолепии своей наготы из воды. Но с башни можно было спуститься только одним путем, по лестнице, а он при подъеме не встретил никого.

Совершенно озадаченный, Адриан почесал затылок.

Что за чертовщина тут творится? Должно же быть этому какое-то разумное объяснение, хотя бы даже и самое невероятное, – он ведь ясно видел ее на вершине башни. Может быть, она подобно некоей мифической гарпии просто расправила крылья и улетела в ночь? Или Рольф был прав: слишком долго в его постели не было женщины, и это просто результат воздержания.

Да, должно быть, так оно и есть. Он просто похотливый козел, и один вид этого огненноволосого видения возбудил в нем желание и помрачил рассудок. Когда в его постели окажется женщина, женщина во плоти, с нежной кожей и ароматными волосами, все его мысли об Огненной Леди, эти нелепые мечты, исчезнут без всякого следа.

Ведь он теперь женатый человек. А Арабелла – красивая девушка, протирает кожу уксусом и вообще следит за собой. У него есть полное право спать со своей женой – что, собственно говоря, давно уже нужно было сделать и что он сделал бы, если бы не изнасиловал ее в ту ночь, о которой ничего не помнит.

Но на этот раз, пообещал Адериан самому себе, все будет по-другому. Он придет к ней и будет очень нежен, потому что после той ночи она, несомненно, будет бояться. Он доставит ей удовольствие и добьется тихих вскриков удовлетворения от впервые испытанного наслаждения. И будет снова и снова соединяться с ней, каждую ночь, пока она не понесет от него ребенка. Его ребенка. Ему хотелось сына, которого бы он растил и воспитывал, к тому же ребенок займет Арабеллу и она перестанет интересоваться его делами.

Да, это будет превосходным лекарством от его теперешней болезни. Странно, что он не подумал об этом раньше. Даже сейчас при мысли об этом в нем поднялась волна желания. И нечего откладывать это в долгий ящик. Сегодняшняя ночь ничем не хуже других, Вообще чем скорее он избавится от этого идиотского наваждения, тем лучше.

И, повернувшись к двери, ведущей на узкую винтовую лестницу, Адриан направился в спальню Арабеллы.

К тому времени как Мара оказалась в безопасности в своей спальне, она почти задыхалась от быстрого бега и страха. Закрыв дверь на ключ и бросив его на туалетный столик, она мысленно сказала спасибо рыцарю Руперту де Калевену за то, что тот предусмотрительно построил потайную лестницу на вершину башни. Проложенная непосредственно под основной, та вела в тайный ход под замком и предназначалась для спасения его обитателей в случае опасности. Ей эта лестница дважды спасла жизнь.

Интересно, окажется ли она столь же удачливой и в третий раз?

Не заметь Мара стоящего внизу Хугина, в данный момент она, без сомнения, была бы на пути в тюремную камеру в Дублине. Все ее планы, тщательная разработка деталей – все бы мгновенно рухнуло, если бы Адриан застал ее на башне с Оуэном. Да, подумала она, Оуэн, хотя и смеялся, но был прав. Она должна немедленно найти способ заставить Адриана переспать с ней и сделать ей ребенка. Это было единственной возможностью утвердить себя, а отпущенное ей на это время утекало как песок сквозь пальцы.

Тихий стук в дверь, отделяющую ее спальню от спальни Адриана, отвлек ее от этих мыслей. Сердце вновь бешено забилось. Это был он, Адриан. Что, если он все-таки видел ее и пришел, чтобы устроить допрос? Но если бы он узнал про ее обман, то, несомненно, не стучал бы так осторожно. Она не ответила, не могла ответить – ее волосы все еще были рыжими. Она молча взмолилась, чтобы он решил, что она спит, и удалился.

Но на этот раз молитва не помогла.

– Арабелла? – тихо позвал он и постучал снова, на этот раз более настойчиво. Потом попробовал дверь, но та была заперта, тогда он подергал ручку. – Арабелла, с вами все в порядке?

В ней нарастала паника. Если она не ответит, он сможет заподозрить что-то неладное и взломать дверь.

А если ответит, у него несомненно возникнет вопрос, откуда у нее взялись рыжие волосы. Арабелла лихорадочно оглядела комнату в поисках спасения или возможности каким-либо образом отсрочить время. Горшок с краской, оставленный ей Саймой, стоял на туалетном столике, но был бесполезен. У нее не было времени воспользоваться им.

Адриан постучал вновь, еще более настойчиво, и позвал еще громче. Вдруг Мара заметила висевший на спинке кресла один из ночных чепчиков Саймы. Она схватила чепчик и лихорадочно начала засовывать под него волосы, пока на виду не осталось ни одной рыжей пряди. Если этот номер пройдет, подумала она, надо будет свечку поставить.

– Арабелла, я вижу, что у вас горит свеча, и знаю, что вы не спите. Пожалуйста, откройте дверь, Я хочу поговорить с вами.

И вдруг она услышала звук ключа, его ключа, вставляемого в замочную скважину.

В одно мгновение Мара затушила свечу и, скользнув под покрывало, натянула его на голову. Она услышала звук открываемой двери и постаралась успокоить дыхание.

– Арабелла, вы здесь?

– Да, милорд, – ответила она приглушенным толстым покрывалом голосом.

– С вами все в порядке? Почему вы не отвечали мне? Что-нибудь не так?

– Я неважно себя чувствую. Когда вы звали, мне просто трудно было ответить. Извините, милорд.

Адриан подошел к постели. Когда Мара почувствовала, как он сел рядом и его рука осторожно легла ей на бедро, у нее чуть сердце не ушло в пятки.

– Послушайте, дайте мне взглянуть, в чем дело.

Может быть, я смогу чем-нибудь помочь.

– Нет.

Адриан начал поднимать покрывало.

– Все нормально, Арабелла. Теперь я ваш муж, Если вы больны, я хочу помочь вам.

Мара вцепилась в покрывало.

– Нет, милорд, пожалуйста, не надо, я не хочу, чтобы вы видели меня такой. Я больна и плохо выгляжу.

Ради Бога, не смущайте меня еще больше. Уверяю вас, все будет в порядке. Наверное, я съела что-нибудь не то за ужином. Вероятно, торт был слишком жирен для моего желудка. Я послала служанку принести мне немного чаю. Она должна скоро вернуться.

Адриан помолчал. Мара молила всех богов, чтобы он поскорей ушел. Она не шевелилась и через некоторое время почувствовала, что он встал с постели. На нее нахлынуло несказанное облегчение.

– Хорошо, Арабелла, ваша взяла. Хотя мне это не слишком по душе, я все же совершенно не собираюсь вас беспокоить. Оставляю вас на вашу верную служанку. Выспитесь как следует. Надеюсь, утром вы будете в полном порядке.

– Благодарю вас, милорд, – ответила она из-под покрывала, боясь шевельнуться.

– Вы не хотите, чтобы я остался до прихода вашей служанки?

Да уйдет он когда-нибудь?

– Нет, в этом нет никакой необходимости. Я уверена, что она вот-вот вернется.

– Тогда спокойной ночи, Арабелла.

– Спокойной ночи, Адриан.

Даже услышав, что он закрыл за собой дверь, Мара долго не решалась пошевельнуться. Только когда она окончательно убедилась в том, что он не вернется, она откинула покрывало и, подбежав к туалетному столику, начала наносить краску на волосы.

Именно за этим занятием и застала ее вскоре Сайма.

Руки Мары были в черной жиже, которой она лихорадочно пыталась покрыть каждый локон рыжих волос.

– Что ты делаешь?

Мара обернулась к ней, на щеке у нее виднелось черное пятно.

– Ты что, разве не видишь? Стараюсь втереть этот навоз в волосы.