Текст книги "Искушая судьбу"

Но еще более странным ей казалось то, что она была обеспокоена подобными действиями Рольфа. Хотя она не проявляла особой лояльности ни к одной из конфликтующих сторон, все, чего она желала, так это только мира, и ее беспокоило, что этот человек, считающийся ближайшим другом Адриана, использовал их отношения подобным образом.

Но почему вообще это должно ее беспокоить? Чем она сама лучше, подумала Мара. Использовала Адриана как средство для достижения своих собственных целей, обманом заставила его поверить, что она Арабелла. Но при мысли о том, что Адриан считал Рольфа старым другом, тогда как Рольф использовал их дружбу в низких целях, Маре захотелось открыть Адриану его истинное лицо.

Однако она, разумеется, не могла этого сделать, потому что в таком случае ей пришлось бы признаться в своем собственном предательстве.

Достопочтенный Адриан Август Росс, граф Сент-Обин.

Позднее, ночью, Мара, сидя за бюро одна в своей спальне, училась подделывать подпись Адриана. С каждым росчерком пера ей все больше и больше не нравилось то, чем она занимается, к чему вынудил ее Оуэн. Ей очень хотелось пойти к Адриану и просто рассказать ему все., но она понимала, что это было бы самоубийством. Он немедленно арестует ее, бросит в тюрьму, и возможность заполучить обратно Кулхевен будет утеряна полностью и безвозвратно.

И все же в глубине души она хотела, чтобы все было по-другому, и задумалась о том, как сложилась бы ее судьба, если бы не было этой войны или Кромвель никогда бы не существовал.

Мара была так поглощена мыслями и попытками подделать подпись, что не услышала, как позади нее открылась дверь. Уголком глаза Мара заметила какое-то движение, и у нее чуть душа не ушла в пятки, когда она увидела, что это был Адриан.

– Адриан! – Она схватила лист пергамента и потянула его к себе, не желая, чтобы он увидел, что на нем написано. Стоявшая на бюро бутылочка с чернилами от неосторожного движения опрокинулась, и черная жидкость залила стол н все, что на нем было, в том числе и сам лист. – О Боже мой…

Мара схватила другой лист и, как бы пытаясь вытереть чернила, окончательно замазала все написанное ею ранее.

Когда она закончила, поверхность бюро и пальцы были в чернилах, но не осталось ни одной уличающей ее строки.

«Ведь Адриан действительно может решить, что женился на полной идиотке, – подумала Мара, стоя с выпачканными руками и испуганно глядя на него, – настолько неуклюжа я бываю в его присутствии».

– Позвольте помочь вам, – сказал Адриан, потянувшись к грязному листу пергамента, который она все еще держала в руках.

– Не надо, Адриан, зачем же и вам ходить с черными пальцами. Если не трудно-, позовите, пожалуйста, мою служанку.

Адриан пересек спальню и постучал в небольшую дверь, которая вела в комнату Саймы. Мгновение спустя появилась одетая в ночной чепчик Сайма и, в недоумении взглянув на Мару, бросилась на помощь. Пока женщины убирали стол, Адриан ждал в стороне. Спустя полчаса стол был убран и единственным свидетельством случившегося остались черные пальцы Мары и большое темное пятно на бюро.

– Надеюсь, то, что вы писали, было не очень важным? – спросил Адриан, когда Сайма закрыла за собой дверь.

Мара непонимающе взглянула на него:

– Простите?

– Я говорю про то, что вы там писали. Надеюсь, это не очень важно?

– О нет, это было просто письмо к матери. Ничего такого, чего нельзя было бы переписать заново. Извините за испорченное бюро. Вероятно, его можно будет покрасить, чтобы скрыть пятно.

Адриан покачал головой:

– Не стоит беспокоиться. Это я должен просить прощения за то, что напугал вас. Мне нужно было постучать, прежде чем войти. Я просто собирался проститься с вами.

Только сейчас Мара заметила, что он одет в дорожное платье.

– Вы куда-то уезжаете?

– Да. Боюсь, что мне придется поехать в Дублин.

– В Дублин? Но туда два дня езды. Как долго вы там пробудете?

– Если все пойдет хорошо, я вернусь к концу недели Если вам что-то понадобится, стоит только сказать об этом. Питер Шипли и миссис Денбери будут в вашем распоряжении. Извините, что не предупредил вас, но я только сейчас узнал, что мое присутствие там необходимо.

– Разве вам так уж нужно выезжать в ночь? Это не опасно? Может быть, лучше подождать утра, когда рассветет?

Адриан отрицательно покачал головой:

– На самом деле безопасней ехать именно ночью, а не среди бела дня, когда эти ирландские бунтовщики следят за дорогой. Я вернусь, как только смогу. Вы будете в безопасности, только не отходите далеко от замка и берите с собой Дейви, если поедете на прогулку.

Вам ничего не нужно в городе? Если хотите, я могу подождать, пока вы не закончите письмо к матери, и взять его с собой, чтобы отправить оттуда.

Мара сделала отрицательный жест:

– Не надо, в этом нет необходимости. К тому же я устала и не в состоянии уже ничего написать. Это может подождать. В городе мне ничего не надо, но спасибо вам за предложение. Только поскорей возвращайтесь.

Адриан улыбнулся.

– Я постараюсь. – Он подошел и обнял ее. – А когда я вернусь, то, надеюсь, мы продолжим наши попытки сделать ребенка. Первая меня обнадежила.

Мара почувствовала, что краснеет, и потупилась – Это хорошая идея.

– Арабелла, знаю, вам говорили, что такие вещи нельзя обсуждать открыто и моя откровенность смущает вас. Но если разговор идет между мужем и женой, то тут нечего смущаться. Совсем не зазорно, если вы дадите мне понять, что вам нравится делить со мной постель. Откровенно говоря-, я был бы даже доволен этим. Нет также необходимости в полной темноте при этом, как будто нам надо скрывать, чем мы занимаемся.

Вы не должны меня стесняться.

– Извините, Адриан. Просто меня приучили думать, что подобные отношения между мужчиной и женщиной есть нечто такое, что необходимо скрывать. Что их не обсуждают открыто.

– Арабелла, если бы мужчины и женщины не совершали этот акт, то не было бы продолжения человеческого рода. Жизнь, какой мы ее знаем, прекратилась бы. Я никогда не понимал, почему матери так упорно вбивают в голову своим дочерям, что совокупление с мужьями есть только их долг, нечто неприятное, через что они должны пройти. Разве вы нашли это неприятным?

Мара снова потупилась, чтобы скрыть краску, вновь бросившуюся ей в лицо:

– Нет.

– Прекрасно. Тогда с этой поры вы не должны прятаться под глухими ночными рубашками или в темноте. Когда я вернусь, мы займемся задачей развенчания всего, что вам наговорили об отношениях с мужем, начиная с теории полной темноты. Я хочу видеть, да и слышать тоже, получаете ли вы удовольствие от того, что я с вами делаю. Тогда и вы будете получать большее удовольствие.

– Адриан!

– Тут нечего стыдиться. Доверьтесь мне. Я покажу вам, как не права была ваша мать. До моего возвращения у вас есть пять дней на подготовку. Я хочу, чтобы к тому времени все эти ваши девичьи ночные рубашки были преданы огню, и привезу новые, из шелка с кружевами И будут гореть свечи, чтобы можно было видеть, как вы выглядите. Пять дней, Арабелла.

С этими словами Адриан поцеловал ее так требовательно и чувственно, что у нее закружилась голова. Она не имела никакой возможности возразить ему, потому что, как только Адриан оторвал от нее свои губы, он вышел и закрыл за собой дверь.

Глава 19

На следующее утро Мара проснулась, когда солнце только начало показываться из-за поросшей вереском вершины Сливердаг Хиллз. Немного отойдя от шока, вызванного откровенными словами Адриана, и проведя большую часть ночи в беспокойстве из-за его планов – по возвращении лечь с ней в кровать средь бела дни, – уже утром она поняла, что его отъезд также предоставил большие возможности для осуществления ею своих планов.

Теперь, когда Адриана не было и некому было отказать ей, Мара могла предпринять что-нибудь, что могло бы помочь жителям деревушки. В глубине души она была уверена, что Адриан в действительности хочет помочь им. Может быть, он просто не знает, как это сделать. Средства для этого у него наверняка были, и первым делом она собиралась выяснить, какой суммой могла располагать.

Не удосужившись даже позавтракать, Мара быстро надела простое серое шерстяное платье и белый передник, гармонирующий с таким же белым льняным чепчиком, и прямым ходом направилась в комнату, в которой каждый день работал Хорас Кроу, управляющий поместьем. Она тихо постучала в закрытую дверь. Не услышав ответа, Мара постучала настойчивей, а потом взялась за ручку двери.

В комнате никого не было.

Она была небольшой, раньше, вероятно, ее использовали для хранения продуктов, потому что в ней было несколько вделанных в кирпичную стену полок, а из других стен торчали крюки для подвешивания продуктов. Лучи раннего утреннего солнца проникли в комнату сквозь высокое узкое окно, расположенное почти у самого потолка и выходящее на восток. Рядом со столом стояла маленькая жаровня, наполненная горячими углями из камина в холле и дающая возможность мистеру Кроу согревать ноги.

Под окном стоял занимающий большую часть комнаты, заваленный бумагами стол; в чернильнице немного легкомысленного вида стояло несколько перьев. На расположенной над столом полке лежало несколько гроссбухов, содержащих записи о приходе и расходе средств имения за последние несколько лет и пара книг с метеорологическими данными, начиная с начала столетия.

Мара уселась в стоявшее возле стола кресло и раскрыла лежащий перед ней гроссбух. Ей хотелось выяснить, на какую сумму они могли рассчитывать, чтобы помочь селянам. Быстро просмотрев колонки, она без труда разобралась в системе записи мистера Кроу.

Мара также заметила несколько небольших ошибок в расчетах, но знала, что этого следовало ожидать. Но только заметив цифру «четыре», явно зачеркнутую и замененную на девятку, она начала внимательно сверять числа, записанные ровными, аккуратными колонками.

Обнаружив ряд ошибок, Мара взяла чистый лист бумаги из ящика стола и начала проверять результат.

Дойдя до конца первой страницы, она выявила довольно значительную разницу. Проверив еще несколько страниц, она на каждой обнаружила по два-три небольших несоответствия, на первый взгляд казавшихся незначительными, но в итоге составляющих вполне приличную сумму.

И все они были в статье прихода.

Теперь уже заинтересовавшись, Мара начала копаться в куче сваленных на столе счетов от торговцев, иногда даже из самого Лондона. Сравнив их с записями в книге, она вновь заметила несоответствия. Мара позвала миссис Денбери, как раз проходившую мимо открытой двери, и попросила принести чаю. Через три с половиной часа она выпила весь чай и закончила проверять последнюю страницу гроссбуха.

Мара взглянула на итоговую сумму. Она была больше той, что большинство местных семейств зарабатывало за всю свою жизнь. Каждый месяц Хорас весьма успешно обворовывал Кулхевен и Адриана на суммы, гораздо большие, чем мог надеяться заработать честным путем.

Имея в своем распоряжении такую сумму, Мара могла не просто немного помочь жителям деревушки – она могла спасти их жизни.

Встав, Мара потерла поясницу, затекшую от многочасового сидения в очень неудобном кресле. Она одновременно ощущала радость оттого, что сможет оказать селянам помощь, в которой они так нуждались, и гнев, вызванный беспардонным воровством Хораса Кроу Закрыв гроссбух и положив все на прежнее место, Мара вышла из комнаты, захватив с собой листок, на котором была выписана общая сумма хищений.

Она направилась прямиком в кабинет Адриана к, позвав миссис Денбери, заказала еще чаю и несколько вкусных булочек с изюмом, аромат которых донесся до нее из кухни миссис Филпот. Потом позвала Питера Шипли и попросила пригласить к себе Хораса Кроу по его прибытии в замок.

Поджидая управляющего, Мара начала составлять список самого необходимого для жителей деревушки, начиная с продовольствия. Она исписала уже почти целую страницу, когда в дверях появился Хорас Кроу.

– Вы хотели меня видеть, миледи?

Мара взглянула на часы и заметила, что прошел уже час с тех пор, как Питер Шипли получил распоряжение пригласить к ней управляющего. Интересно, часто ли он начинает рабочий день в полдень, подумала она, но затем решила, что такое опоздание вызвано отсутствием Адриана. Прежде чем предоставить ему доказательство фальшивости его счетов, Мара сняла очки и положила их на стол Адриана.

– Благодарю вас за то, что вы поторопились исполнить мою просьбу, мистер Кроу. Садитесь, пожалуйста. – И она указала на стул, который предварительно поставила перед самым столом. Стул был маленьким и весьма неудобным, похожим на тот, который стоял в его комнате. Но ей не хотелось, чтобы он чувствовал себя удобно в кресле с мягкой обивкой, когда она предъявит ему доказательства его преступления.

Хорас сел на предложенное ему место. Его волосы были редкими и сальными, длинный нос нависал над тонкими поджатыми губами. Глаза были какими-то бесцветными и пребывали в постоянном движении, как будто он стремился одновременно видеть все, что находится в комнате. Завершив свой осмотр, Мара подумала, что никогда еще не встречала человека, более соответствующего своей фамилии[1]1
  Crow – ворона (англ).).


[Закрыть] – так он был похож на ворону.

– Не желаете ли чашечку чаю, мистер Кроу? – спросила Мара, наливая себе чашку.

– Благодарю вас, миледи. Это было бы замечательно.

Наклонившись вперед, чтобы передать ему чашку, Мара почувствовала исходящий от него слабый запах бренди. Неудивительно, что он только что заявился на работу. Слишком был занят дегустацией бренди, купленного на ворованные деньги. Мара вновь поудобней устроилась в кресле.

– Как долго вы служите у его светлости? – спросила она, ничем не выдавая своих подозрений.

– С тех пор как новый лорд Сент-Обин прибыл в Кулхевен. Его дядя Джеймс привез меня с собой, когда в пятьдесят четвертом году вступил во владение поместьем.

Мара кивнула:

– Вам нравится ваше место, мистер Кроу?

Хорас отпил глоток чаю и, слегка прищурившись, поставил чашку на блюдце.

– Да, оно мне нравится. А разве что-нибудь не так, миледи?

– Нет-нет. Просто я в Кулхевене новый человек, хочу поближе познакомиться с его обитателями и собралась поговорить с каждым по очереди. Просто, мистер Кроу, когда я заметила, что ваше жалование не повышалось с той поры, как вы прибыли сюда, то подумала, что это может вызывать у вас недовольство.

– Видите ли, для того чтобы владения начали приносить заметный доход, понадобится некоторое время, и я уверен, что, когда его светлость добьется процветания своих, владений, он будет платить нам больше. Я согласен подождать.

Мара кивнула, подумав, однако, про себя, что, если оставить все по-прежнему и он будет продолжать свое воровство, им придется долго ждать, пока Кулхевен начнет приносить доход.

– Ваша преданность весьма похвальна, мистер Кроу.

Не заметив прозвучавшего в ее словах сарказма, Хорас самодовольно надулся.

– Я всегда верил в то, что главное – честно делать свое дело и уметь находить хорошее даже в плохом. К тому же сейчас вообще плохо с работой – война, видите ли, и все прочее. Поэтому я понимаю, что это место – большая удача для меня.

– О да, в этом не может быть никакого сомнения.

На этот раз, почувствовав в ее тоне несомненную насмешку, он тревожно посмотрел на нее.

Мара продолжила:

– Я вижу, вы принесли с собой ваш гроссбух.

– Да, – ответил Хорас, доставая его из-под своего стула. – Я не знал, для чего вы меня вызываете, и подумал, что он может понадобиться.

– Ну что ж, хотя я и не собиралась просматривать счета, но уж если вы принесли их, полагаю, что мне не помешает взглянуть на них.

Лицо Хораса слегка порозовело.

– Вам, вероятно, будет немного сложно разобраться в них, все-таки вы женщина.

Мгновенно поняв, что несколько забылся, он быстро поправился:

– Я не имел в виду ничего плохого, миледи.

Мара любезно улыбнулась:

– Я в этом уверена, мистер Кроу.

– Просто я хотел сказать, что большинство женщин не очень хорошо, разбивается в цифрах.

Надев очки Арабеллы, Мара потянулась за книгой.

– Видите ли, я получила некоторое образование, так что цифры для меня не совсем в диковину. Просто, стараясь ознакомиться со всеми делами поместья, я хочу получить представление о том, в чем заключаются ваши обязанности.

Она открыла гроссбух на первой странице и сделала вид, что читает.

– Вы ведете записи очень аккуратно, и у вас хороший почерк.

– Благодарю за добрые слова, миледи!

Мара задержалась на одной наиболее заметной ошибке.

– О, мистер Кроу, мне кажется, что здесь не правильно подсчитана сумма. – Она показала где-. – Хотя, будучи женщиной, не привыкшей к цифрам, я не слишком уверена в этом. Не будете ли вы так добры и не проверите ли для меня результат?

«Мистер Кроу нервно сглотнул и наклонился над книгой. Она ясно могла прочитать его мысли. Он пытался решить, стоит ли ему признать свою ошибку или рискнуть сказать ей, что она ошиблась в расчетах. Наконец, после некоторого промедления, он сел снова на стул.

– Да, миледи, вы правы. Я, видимо, перепутал шестерку с девяткой и, если хотите, могу исправить цифры и указать точную сумму. – Он глуповато улыбнулся. – Извините за эту ошибку, миледи. Я стараюсь работать как можно лучше.

– Большего Мы не в праве от вас требовать, мистер Кроу, – сказала Мара. Она снова взялась за гроссбух и перелистала несколько страниц. – Я уверена, что новый хозяин оценит ваши старания.

– Новый хозяин?

Мара взглянула на него поверх очков:

– Да. Видите ли, мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Потрудитесь освободить занимаемое вами помещение к ужину, мистер Кроу, и прошу вас взять с собой только то, с чем вы сюда приехали. Я, конечно, не рассчитываю на то, что у вас остались все украденные вами деньги, но перед отъездом вы отдадите мне все, что у вас осталось.

Прежде чем он смог что-нибудь ответить, она позвонила в стоявший на столе маленький серебряный колокольчик.

– Мистер Шипли, мистер Кроу сегодня, кажется, покидает Кулхевен. Проследите, пожалуйста, чтобы Пудж довез его до ближайшего города и высадил там.

И проследите затем, чтобы Крамб, кузнец, проводил мистера Кроу на его квартиру. Он может забрать с собой только то, что принадлежит ему лично.

– Слушаюсь, миледи.

– И вот еще что, – она повернулась к Хорасу Кроу, – если вы не вернете каждый оставшийся у вас пенс, будьте уверены в том, что предстанете перед магистратом по обвинению в воровстве. Воров они обычно вешают, мистер Кроу, так что подумайте об этом «хорошенько, когда будете упаковывать свои вещи.

Хорас открыл было рот, чтобы возразить, но передумал и, потупившись, сказал:

– Да, миледи.

– Я точно знаю, сколько вы взяли, потому что, как видите, хотя я и женщина, все же, вопреки вашим понятиям, достаточно хорошо разбираюсь в цифрах, так что не думайте попробовать улизнуть с деньгами. Я уверена, когда для вас все уже будет позади, вы поймете, что еще легко отделались.

Питер Шипли и кузнец Крамб, гигант выше шести футов ростом, с руками, похожими на стволы деревьев, ожидали в дверях.

– Извините за то, что не смогу рекомендовать вас вашему новому хозяину, но, принимая во внимание все обстоятельства, надеюсь, что вы меня поймете. Прощайте, мистер Кроу.

Мара поднялась с кресла и смотрела, как Хорас Кроу повернулся и подошел к ожидающему его Крамбу.

Гигант схватил управляющего за плечо и выпихнул его перед собой в коридор. Когда они ушли, вошел Питер Шипли и предложил ей чашку свежего чая.

– Хорошо, что вы от него избавились, – сказал он. – Я не доверял ему с первой встречи. Вы поступили очень правильно, миледи, очень правильно. Уверен, что его светлость будет рад, что вы избавили Кулхевен от этого разбойника.

Мара улыбнулась:

– Надеюсь, что так.

– Вы сказали, что хотите поговорить со мной еще о чем-то, миледи?

– Да. – Мара вернулась к столу и взяла листок, который только что заполнила. – Здесь написаны имена каждого из жителей деревни. Против каждого имени стоит сумма. Когда мы получим обратно от мистера Кроу украденные деньги, я хочу, чтобы каждый из них получил причитающиеся ему деньги.

– Но, миледи…

– Кроме того, – продолжила она, вынимая из стола другой документ, – его светлость дал мне разрешение отделать замок по моему усмотрению. Вот вам еще один список, где против каждой фамилии написано, чем он занимается. Я хочу нанять их на работы по ремонту замка.

– Но, миледи, мы можем нанять кого нужно в Дублине.

– Я знаю, мистер Шипли. Но скажите, почему мы должны идти на дополнительные расходы и получать что-то из Дублина, когда можем найти это же самое за полцены здесь? Это послужит сразу двум целям. Во-первых, отказавшись приглашать людей из Дублина, которым нужно два дня на одну дорогу, мы сэкономим деньги, а во-вторых, предложив работу местным жителям, мы этим поможем им. Никак не могу понять, зачем нам тратить деньги и везти из Дублина такие простые вещи, как, – в поисках примера она заглянула в листок, – как, например, свечи, которые с таким же успехом можно делать в деревне, и, может быть, даже лучшего качества. Разве в этом нет смысла, мистер Шипли?

Дворецкий казался озадаченным.

– Конечно, миледи, но его светлость всегда посылал за всем необходимым в Дублин. Я полагаю, что существует какой-то запрет помогать ирландцам.

– Чепуха. А потом, подумайте, как удивится его светлость, когда вернется и увидит, что мы успели сделать. У нас не так уж много времени, мистер Шипли.

Его светлость вернется через четыре дня. Мы должны показать ему, что так получается гораздо лучше. Вы хотите помочь мне, мистер Шипли?

– Да, конечно, миледи. Я весь к вашим услугам.

– Отлично. – Мара протянула ему листки и направилась к двери. – Попросите миссис Денбери помочь вам с этими списками. А я пока съезжу в деревню, чтобы поговорить с людьми. Попросите Дейви сопровождать меня, поскольку Пудж должен отвезти из Кулхевена мистера Кроу. Я спущусь вниз через четверть часа. Благодарю вас еще раз, мистер Шипли.

И она, как вихрь, который спускается иногда с гор, сметая все на своем пути, исчезла за дверью.

Питеру Шипли, потрясенному происшедшим, оставалось только посмотреть ей вслед.

– Спасибо, Симус Чандлер, надеюсь, ты без особого труда сможешь изготовить нужное количество свечей к концу недели.

– Конечно, миледи, я смогу. – Седовласый человек с благодарностью кивнул ей и вытер руки о рабочий фартук. – Не стоит беспокоиться.

Мара улыбнулась и надела перчатки для верховой езды.

– Прекрасно. И будьте уверены в том, что с этих пор вы будете продолжать делать свечи. Для освещения такого большого дома, как Кулхевен, свечей нужно много. Нам понадобятся от вас постоянные поставки.

– Я уверен, что вы останетесь довольны, миледи.

Но на вашем месте я не употреблял бы эти фитили. У меня есть специальный рецепт, который мне передал дед. Я еще добавляю туда цветы лаванды. Горит дольше и пахнет, как цветущий луг. Ими пользовался еще прежний лорд Кулхевена, пока не пришел этот злодей Кромвель… – Симус запнулся и, сообразив, что проклинает крестного отца стоящей перед ним леди, произнес:

– Извините, миледи, я не хотел сказать ничего плохого.

Мара улыбнулась:

– Все нормально, Синус, война – страшная и. жестокая вещь. Изготовьте свечи по своему рецепту.

Я люблю запах лаванды. В конце недели я пришлю к вам одного из лакеев, чтобы забрать свечи и заплатить за вашу превосходную работу. До свидания, мистер Симус.

Глядя вслед новой леди Кулхевена, направляющейся к следующему жителю деревни, Симус вытер набежавшую слезу.

К тому времени как Мара, уже на закате, вернулась в замок, она предложила работу каждому трудоспособному жителю деревушки – работу, которой они не видели со времен прихода Кромвеля. Из украденных Хорасом Кроу денег она получила даже больше, чем рассчитывала, что позволило ей вернуть часть туда, где положено им было быть, – в сундуки Кулхевена. Это должно было еще больше порадовать Адриана.

В Кулхевене было оживленно – каждая деревенская семья получила на ужин из замковой коптильни по окороку, и сейчас, стоя перед открытым окном в кабинете Адриана, Мара чувствовала, что наконец-то она кое-что сделала.

Она надеялась, что и Адриан будет доволен тем, что она сделала. Да и почему бы ему быть недовольным, если это не стоило ему ни единого пенса? Да и разве можно было бы придумать лучшее применение деньгам, столь длительное время попадавшим в карман Хорасу Кроу, как не оказание помощи жителям деревни – той помощи, в которой они крайне нуждались? Больше они не будут голодать, у них появится работа, а в результате это приведет к расцвету Кулхевена.

Разве сможет он сказать что-нибудь против этого?

Мара отвернулась от окна, и ей в глаза бросился лежавший на столе Адриана чистый пергамент. Весь этот день она помнила, что должна попрактиковаться в его подписи, потому что осталось только два дня до того, как ей придется встретиться с Оуэном и передать ему поддельный приказ, но никак не могла заставить себя приступить к делу.

Если бы можно было придумать что-нибудь и не отдавать Оуэну документ. Но она знала, что если не сделает этого, то потеряет все. Оуэн откроет, кто она такая и что сделала. И никогда не скажет, где ей отыскать кулхевенский гобелен. Все, что Мара собиралась сделать для жителей деревушки и для Кулхевена, никогда не осуществится.

Она пыталась убедить себя в том, что не должна чувствовать себя виноватой. В конце концов, Адриан был врагом, люди, подобные ему, отняли у нее семью и дом. Но с каждым проходящим днем этот аргумент становился все менее действенным и весомым.

Адриан показал себя правдивым и порядочным джентльменом, а совсем не тем жаждущим крови дьяволом, каким она представляла его себе, когда разрабатывала свой план. В последнее время он окружил ее заботой, беспокоился о ее здоровье и удобствах. Но, напомнила она самой себе, все это относилось не к ней, а к Арабелле или к той, кого он принимал за Арабеллу – юную английскую девушку, на которой, по его мнению, женился.

К тому же, как она, ни пыталась доказать себе обратное, если говорить по-честному, она не могла не признаться в чувствах, которые он у нее вызвал. Время, проведенное с ним, навсегда останется в ее памяти, она и сейчас могла почти физически ощущать прикосновение его губ к своим и его горячей плоти, когда он вошел в нее и они стали как бы одним целым. Мара была настолько не готова к этим ощущениям, что при одном воспоминании о них у нее на ладонях выступил пот.

Мара не желала признаваться себе в этом, но ей нравилось то, какой защищенной она чувствовала себя в его объятиях – как будто ничто в мире не может причинить ей вреда. Как ей хотелось, чтобы это действительно было так. Хотелось, чтобы они с Адрианом могли забыть про мир, окружающий Кулхевен, и продолжать жить в нем вместе… но при одном условии.

Больше всего на свете Мара хотела бы рассказать ему, кто она такая на самом деле. Она устала прикидываться другой женщиной, устала скрывать свою настоящую личность, но прекрасно понимала, что это одно из тех желаний, которые никогда не осуществляются.

В этой войне Адриан встал на сторону парламента и был противником ирландцев, а значит, и ее противником. И если он каким-либо образом обнаружит, что она не Арабелла Вентворт, крестница Оливера Кромвеля, а дочь человека, замок которого он захватил, не будет иметь значения, жена она ему или не жена – он добьется того, чтобы ее повесили.

С другой стороны, Мара чувствовала, что время, отпущенное ей на то, чтобы сыграть роль Арабеллы, строго ограничено. Рано или поздно он узнает, что Арабелла не показывалась в Кулхевене. И она не могла уже продолжать настаивать, чтобы он тушил все свечи и задергивал занавеси каждый раз, когда посещает ее постель. Единственной ее надеждой было как можно скорее забеременеть. Будь она беременна, она могла бы рассчитывать на снисхождение и избежать петли палача. По крайней мере на какое-то время.

Хотя сначала Мара рассчитывала использовать ребенка против Адриана, поставив его перед перспективой превратить собственного ребенка в такого же незаконнорожденного, каким его самого хотел сделать отец; сейчас она понимала, что не сможет поступить с ним подобным образом. Враг он или не враг, но он не заслуживает того, чтобы вновь пройти через боль своего детства.

Кроме того, Мара чувствовала, что если родит ему ребенка, то он никогда не позволит причинить ей вреда, Как в противном случае он сможет объяснить ребенку свою причастность к гибели его матери?

Мара закрыла глаза и помолилась про себя, чтобы в данный момент в ее чреве уже теплилась маленькая искорка жизни, хотя знала, что после единственной ночи с Адрианом шансы на это малы. Но надежда оставалась. Время. Все, что ей было нужно, – это время. И когда угроза, которую представлял собою Оуэн, исчезнет с ее горизонта, у нее появится достаточно времени, чтобы достичь своей цели.

Просто ей нужно отделаться от Оуэна, и тогда можно будет продолжить задуманное.

Мара посмотрела на лежащий на столе чистый лист пергамента, потом села, взяла перо и, прежде чем продолжить свои попытки, еще раз внимательно изучила подпись.

Достопочтенный Адриан Август Росс, граф Сент-Обин.