Текст книги "Полночь"

Уилл нахмурился, снял трубку. Секунду послушал и протянул трубку мне.

– Жасмин, – сказал он.

Таймер пронзительно заверещал, наполняя всю кухню своим звоном.

Дорогой К. Г.!

У Вас в школе было много друзей? Может быть, крутые ребята дразнили Вас за то, что Вы тихий, чувствительный и творчески одарённый?

Был ли у Вас самый близкий друг?

Интересно, это был мальчик?

Он Вам был по-настоящему дорог?

Вы ему доверяли?

Вы остались друзьями до сих пор?

Мне, правда, очень нужно знать.

С любовью,

Фиалка

Из книги Каспера Грёзы «Страна теней»

Вестник смерти

Привидение, являющееся человеку, которому предстоит вскоре умереть.

ГЛАВА 11

– Извини, Жасмин, я сейчас не могу разговаривать, – быстро проговорила я.

– Нет, можешь, – сказал Уилл. – Что ей надо, твоей подружке Жасмин?

Жасмин в трубке захихикала.

– Я слышу голос твоего брата! Не могла бы ты помочь мне с домашней работой? Пожалуйста. Я ничего не понимаю! Особенно по математике.

– Ах, Жасмин, в математике я полная тупица.

– Зато я нет, – вмешался Уилл. – Скажи, пусть приходит. Я ей помогу.

Я уставилась на него. Похоже, он не шутил.

– Что он сказал? – переспросила Жасмин. – Он говорит, что мне можно прийти?

– Ну…

– Твой адрес – шестнадцать, Хитланд-Роуд, верно? Я попрошу Джонатана, он меня подвезёт. Ладно?

Я посмотрела на Уилла.

– Ты хочешь, чтобы она пришла? – одними губами спросила я.

– Это что, ещё один вопрос на засыпку? – спросил Уилл.

– Что? – раздалось из трубки. – Вы там о чем? В общем, увидимся через десять минут. Твоя мама не рассердится, нет, Фиалка? Я помню, ты говорила, что она не любит, когда к тебе приходят подруги.

– Мамы сейчас нет дома. И папы тоже… – У меня застрял комок в горле. Я сглотнула. – Вообще-то они уехали на весь день.

– Ой, замечательно! Значит, мы сможем устроить настоящий праздник – я, ты и твой брат! – обрадовалась Жасмин.

Короткая пауза.

– Фиалка, я же пошутила, – сказала Жасмин. – Ладно, до встречи!

Я положила трубку. Пластиковая поверхность стала влажной и скользкой. Я вытерла руки о джинсы, не сводя взгляда с Уилла. Он смотрел мне прямо в глаза.

Я спросила:

– Зачем ты её пригласил?

– А почему бы ей не зайти? Она ведь твоя подруга.

– Ты же терпеть не можешь моих подруг.

– Я терпеть не могу твоих жевунов. С Жасмин, может, будет веселее.

– Уилл, только, чур, не играй с ней в свои игры.

– Больно надо, – сказал Уилл, сверкнув глазами.

– Не нужно все портить, Уилл. Утро было такое хорошее, совсем как раньше. Мне не хочется, чтобы она приезжала. Я хотела, чтобы были только ты и я.

– А будем только ты, я и Жасмин, – ответил Уилл. – Все отлично. Не надо так нервничать. Я буду очень милым с твоей новой подружкой.

– Честное слово?

– Честное-пречестное.

Я с благодарностью пожала Уиллу руку. Странно: его рука тоже была влажной. Вообще-то он не из тех, кто волнуется и потеет. Может, моё беспокойство передалось? Мне почему-то было не по себе от мысли, что Жасмин сейчас приедет к нам. Я помчалась в спальню, раскачала всех своих фей. А вдруг она решит, что я идиотка, поразвесила у себя в комнате дурацких тряпичных кукол? Нет, ведь ей понравилась фея Жасмин, которую я для неё смастерила, она сама так сказала. Но, может, просто не хотела меня обидеть? А за спиной смеялась, как Марни и Терри?

Я погладила корешки книжек Каспера Грёзы. Над этим-то она смеяться не станет. Джонатан был просто потрясён, узнав, что у меня есть «Дымчатая фея». Можно будет показать Жасмин мои любимые цветные иллюстрации. Или ей будет скучно рассматривать картинки? Откуда мне знать! Она – моя лучшая подруга, но ведь на самом деле я её совсем не знаю.

Я выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь, и побежала вниз по лестнице, в гостиную. Расправила покрывало на диване, сложила в кучу разбросанные воскресные газеты, наткнулась на папины ужасные тапки и затолкала их подальше, с глаз долой.

Уилл ходил за мной по пятам.

– К тебе придёт всего-навсего подружка, а не комиссия по проверке санитарного состояния дома. – Он плюхнулся на диван, который я только что с таким старанием привела в порядок. – Боже, да посмотри на себя! Ты ещё хуже мамы.

– А ты мог бы мне помочь! Это ведь ты её пригласил, не я, – огрызнулась я, рассовывая вещи по местам. – И слезь с дивана, мне теперь придётся заново взбивать подушки. Здесь будет сидеть Жасмин.

– Ай-яй-яй, как же я не сообразил! – Уилл вскочил с места. – Давай я уж заодно набью все подушки. И сделаю им наволочки из золотой парчи. Что ещё может быть достойно задницы Жасмин?!

– Замолчи!

Я шлёпнула его газетой. И вдруг увидела своё отражение в зеркале над поношенной клетчатой рубашкой Уилла. Я взвизгнула и кинулась наверх.

– Ах ты, боже мой, да мы, никак, будем наряжаться к королевскому визиту? – сказал Уилл.

Но когда я снова сбежала вниз, переодевшись в свои лучшие джинсы и футболку с бабочками, расчесав влажные волосы и нацепив на руку звенящие браслеты, оказалось, что и Уилл принарядился: вместо старых тренировочных штанов и рваной майки надел чёрные джинсы и новенькую, ни разу не надёванную белую футболку. Он повесил на шею своё серебряное ожерелье и даже причесался. Подумать только!

Мне было приятно, что он так старается ради меня. И вот мы, такие пригожие, сидим на диване среди красиво взбитых подушек. И сидим, и сидим, и сидим… Я то и дело поглядывала на часы, подскакивала при звуке проезжающей машины, но Жасмин все не появлялась.

В конце концов, когда я в десятый раз сорвалась с места, Уилл расхохотался.

– Фиалка, да успокойся ты, ради бога!

– Она сказала – через десять минут! А прошло уже почти три четверти часа. Как ты думаешь, куда она запропастилась?

Мне уже хотелось, чтобы она поскорее приехала. И в то же время подспудно я надеялась, что она не приедет совсем. Какая-то часть меня желала, чтобы позвонил телефон и Жасмин сообщила, что все-таки не сможет сегодня нас навестить. Я сама не понимала, отчего это. Об Уилле можно было не беспокоиться. Он, похоже, честно старается вести себя как подобает. Он умеет быть таким обаятельным, когда хочет. Правда, Жасмин не очень-то жалует мальчиков, но она же сама призналась, что Уилл ей понравился. Было бы просто замечательно, если бы мы смогли подружиться – Уилл, Жасмин и я.

Так почему же сердце у меня так колотится под бабочками, расправившими крылья на моей футболке? Почему я глаз не свожу с телефона и желаю, чтобы Жасмин отменила нашу встречу?

Я представила себе своих фей – Стрекозу, Розу, Иву, Воронью фею, и мысленно пустила их кружиться, рассыпая вокруг волшебный порошок.

– Позвони! – прошептала я… И телефон зазвонил.

Я бросилась к аппарату:

– Все-таки она не придёт!

– Придёт, – поспорил Уилл. – Вот увидишь.

– Привет, Фиалка! – Голос Жасмин звучал прерывисто, потому что она говорила по мобильному телефону. – Извини, маленькая задержка. Я решила прихватить немного еды, раз уж мы собираемся устроить праздник, пришлось ждать, пока магазины откроются. Приеду минут через десять – на этот раз действительно через десять! Хорошо?

– Да. Конечно. Замечательно. До встречи.

Я повесила трубку и посмотрела на Уилла.

– Я всегда прав, – самодовольно проговорил он.

– Как это у тебя получается?

– Я полон волшебства.

– Ага, как же.

– Я дитя-подменыш. Черноволосый гоблин, который разрушает жизнь семьи. Огорчает мать, сердит отца и терроризирует младшую сестрёнку.

– Ай, спасите, помогите, как ты меня напугал! – Я попыталась превратить все в шутку. – Может, хватит выдумывать насчёт подменышей, Уилл, надоело.

Но хотя он сидел на диване аккуратно причёсанный, в парадной одежде, все-таки было в нем что-то мистическое: белая-белая кожа, чёрные волосы, сверкающие зеленые глаза… Как-то хищно выглядели его большие блестящие зубы, как-то странно смотрелись босые ноги с длинными пальцами и острыми ногтями…

– Хоть бы ногти подстриг, что ли, – сказала я с раздражением.

– Прямо сейчас? Явится твоя принцесса, а я тут кромсаю себе ногти твоими ножничками для шитья?

– Неужели ты правда стрижёшь их моими ножницами? Гадость какая! А я-то удивлялась, что они так быстро тупятся!

Мы ещё препирались, когда наконец-то в дверь позвонили. Жасмин, улыбаясь, стояла на крыльце, вся увешанная громадными сумками.

– Привет! А вот и запасы для пикника! – сказала она бодро. – Я отнесу все это на кухню?

Она выглядела просто потрясающе в тесном чёрном топе с глубоким вырезом, с кружевами по краю и пышной светло-розовой и лимонно-жёлтой шёлковой юбке, в чёрных туфельках на высоком каблуке. Браслеты звенели у неё на руке чуть ли не до плеча, а на шее вместо кулона свисала моя фея Жасмин на чёрной бархатной ленточке.

– Правда, она чудесно смотрится? – сказала Жасмин, качнув фею пальцем. – Ты просто мастерица, Фиалка!

Мне было приятно, что ей так нравится моя фея, но как-то смущало, что она подвешена на ленточку. Это превращало фею в предмет, в миленькое украшеньице. Было не по себе от того, что она болтается на привязи, хоть Жасмин и прикрепила её очень аккуратно. Такую же чёрную бархатную ленточку она вплела в тонкую косичку, остальные же волосы оставила распущенными. Они доходили ей до талии, длинные и блестящие. Я на ходу протянула руку – мне страшно хотелось пропустить между пальцами эти золотистые пряди.

– Куда идти? Сюда? – спросила Жасмин. – Какой у вас порядок! Мы с Джонатаном жутко неаккуратные, никак не можем привести свой дом в божеский вид. Bay, а в кухне-то какая чистота, все аж блестит! И все такое свежее. Вам её недавно отделали?

– Это все отец…

– А мой не в состоянии даже гвоздь забить: либо развалит всю стену, а то и с травмой в больнице окажется!

Жасмин принялась распаковывать сумки. Боже, каких только деликатесов там не было! На свет появлялись самые удивительные продукты: омар, креветки, куриные грудки, флай – открытый пирог с фруктами, салаты, багетки и бриоши, шоколадный торт, пирожные с кремом, ананас, дыня, персики…

– Жасмин! Куда столько!

– А что, позже можно будет устроить ещё и чай. И потом, я подумала, вдруг твой брат любит хорошо поесть. Как думаешь, он правда поможет с уроками?

– Возможно.

Уилл появился в дверях кухни.

Он даже не взглянул на роскошное угощение. Он не отрываясь смотрел на Жасмин. А она – на него.

В кухне было очень тихо, только и слышно, как тикает таймер. Неожиданно включился холодильник, мы все аж вздрогнули.

– Это всем можно? – поинтересовался Уилл, протягивая руку к персику.

– Посмеешь ли ты съесть его? – спросила Жасмин.

Уилл явно был потрясён – она процитировала его обожаемого Т. С. Элиота. Скорее всего, она и не читала этого стихотворения, просто цитировала случайный отрывок из какой-нибудь пьесы с участием Джонатана.

– Ещё бы я не посмел, – ответил Уилл, вонзив зубы в персик. Струйка сока потекла у него по руке. Уилл облизал пальцы.

– Уилл, кончай объедаться. Всего только половина двенадцатого, – напустилась я на него.

– Я проголодался, – сказал он.

– С чего бы это? Ты за завтраком столько хлеба с вареньем умял!

– Обожаю хлеб с вареньем! – облизнулась Жасмин. – Моя бабушка сама варила малиновое варенье. До чего же было вкусно!

– Домашнее варенье не в счёт. И полезный хлеб с отрубями тоже. Истинный приверженец бутербродов с вареньем признаёт исключительно мягкий белый хлеб и ярко-красное синтетическое варенье.

– А шоколадное масло? – подхватила Жасмин. – Ой, и ещё такое густое сладкое молоко в банках! Мы однажды его ели, когда ходили в поход с Джонатаном.

– Сгущёнка! Прекрасный выбор! Просто не могу себе представить, чтобы ты тряслась от холода в спальном мешке, пока проливной дождь стучит по крыше палатки.

– Такие походы только для бойскаутов. Хотя я готова поспорить, что ты никогда в жизни не был бойскаутом.

– А я совершенно уверен, что ты не была в отряде для девочек.

– Нет, это не мой стиль.

Они как будто совсем забыли, что я тоже нахожусь в кухне.

– Я однажды поступила в такой отряд, – сказала я. – Он назывался «Лесовики». Я-то надеялась, что это как-то связано с феями. Какое же это было убожество!

Жасмин с Уиллом никак не отреагировали на мои слова, даже не засмеялись.

– Может, выпьем кофе? – предложила я и включила чайник. Заметалась по кухне, достала из буфета наши лучшие чашки и блюдца с розочками, разыскала молочник, перерыла весь ящик со столовыми приборами, пока не откопала специальную серебряную ложечку для сахара…

– Да ну тебя, Фиалка, кончай суетиться. – Уилл насыпал растворимого кофе в три большие кружки. – Давайте начнём с торта.

– С шоколадного торта. – Жасмин разорвала упаковку.

Уилл хлебным ножом раскромсал торт на неровные части.

– Держи. – Он передал Жасмин самый большой кусок.

– Замечательно! – Она сразу откусила чуть ли не половину.

При мне она обычно ела крошечными глоточками, иногда вообще чуть лизнёт, а тут вгрызается в такой здоровенный кусище, только за ушами трещит.

Уилл и мне дал хороший ломоть, но почему-то было не по себе, кусок не лез в горло.

– Так какие тебе нужно сделать уроки, Жасмин? – спросила я, изо всех сил стараясь вернуться к норме. – Только математику или что ещё? Я, наверное, смогу помочь с историей и с французским.

– Давай всё сюда, – сказал Уилл. – Если вспомнить, что Фиалка у нас отстающая практически по всем предметам…

– Неправда! Только по математике. А по рисованию я, пожалуй, лучшая в классе.

– А ты, Уилл? Ты-то наверняка лучший во всем, да?

Уилл пожал плечами.

– Филь, вы что, сплетничали обо мне?

– О тебе вся школа говорит. Я уже такого про тебя наслушалась! – сказала Жасмин.

– Да уж, представляю, какую чепуху несут, – сказал Уилл. – Ну, что там с твоей математикой?

Жасмин вытащила тетрадки из большой замшевой сумки. Уилл пробежал глазами вопросы домашнего задания.

– Все ясно. Конфетка, а не задача. Итак, я могу все подробно тебе объяснить, рассказать ход решения, останется только потом записать…

– Или можешь просто сказать мне ответы, – закончила Жасмин.

– Идёт, – согласился Уилл.

Он начал диктовать ответы, а Жасмин записывала. Поколебавшись, я тоже побежала за тетрадкой.

На что Уилл сказал:

– А тебе, Фиалка, лучше самой сделать домашнюю работу. Если у тебя сойдутся все ответы, мисс Рашбрук наверняка почует, что дело нечисто.

– Ах, бедная Фиалка, не смей её обижать! – вступилась за меня Жасмин. – Иди сюда, Филь, можешь списать у меня.

И я стала записывать ответы, которые вычислял для нас Уилл. Он был такой милый, такой терпеливый. Раньше, в тех редких случаях, когда мне удавалось уговорить его помочь мне, он всегда держался жутко покровительственно и смотрел свысока. И по истории он нам здорово помог, составил для Жасмин подробный план сочинения, где были перечислены все основные пункты. Делать с ним французский оказалось очень забавно: он изображал из себя француза, нахлобучил набекрень грелку для чайника вместо берета, взял в каждую руку по багету и дирижировал ими, пока мы с Жасмин декламировали словарные слова. Жасмин довольно слабо знала французский, зато шикарно импровизировала, очень похоже подражая французскому произношению. Половину слов она придумывала, но звучало все вполне правдоподобно.

Мы продолжали говорить с нелепым французским прононсом и после того, как сели пировать. Жасмин играла француженку-официантку и разливала клюквенный морс, перекинув через плечо кухонное полотенце.

– J'aime le vin rouge[10]10
  Я люблю красное вино (фр.).


[Закрыть], – сказала я.

— А почему бы нам не приблизить реальность? – сказал Уилл и направился в гостиную, к буфету с напитками. Вернулся он с бутылкой «Кот дю Рона».

– Bon, bon, bon[11]11
  Отлично, отлично (фр.).


[Закрыть], – закричала Жасмин, хлопая в ладоши.

Я думала, они все ещё играют, но Уилл достал из шкафа штопор.

– Уилл! Представляешь, как папа взбесится!

– Ну и что? Он и так постоянно бесится, – сказал Уилл.

Он вогнал штопор в пробку и откупорил бутылку. Налил нам всем по полному бокалу. Мне на самом деле не хотелось вина, но не могла же я не присоединиться. Я прихлёбывала красную жидкость, через силу запихивала в себя еду и никак не могла понять – что не так? Вот я сижу с двумя самыми дорогими для меня людьми, а ощущение, словно я опять с Марни и Терри, снова третья лишняя.

Жасмин допила свой бокал, и Уилл тут же налил ей ещё.

– Спасибо, братец Уилл, – сказала Жасмин и запела французскую песенку «Братец Яков», каждый раз подставляя «Уилл». – Давайте петь по-французски, – предложила она, взмахнув бокалом. Фея Жасмин закачалась у неё на груди, трепеща крылышками. – Поем по очереди, это будет такая игра.

Уилл сказал:

– Мы с Фиалкой знаем игры получше.

– Я в этом не сомневаюсь. – Щеки Жасмин разгорячились.

– Отлично, давайте играть в « La Verite ou un Defi», – предложил Уилл. – Правда или фант, mes petites filles[12]12
  Девочки мои (фр.).


[Закрыть].

— Нет, Уилл. Пожалуйста, не надо! – взмолилась я.

– А я хочу, – сказала Жасмин. – Как в неё играют?

– Очень просто: ты должна сказать правду или исполнить фант, – объяснил Уилл. – И не вздумай врать. Я всегда знаю, когда врут, так, Фиалка?

– Это потому что ты сам врун, – сказала я.

– О'кей, Жасмин. Мы с Фиалкой начали ещё до того, как ты пришла, так что теперь твоя очередь. – Уилл отхлебнул вина и выдал вопрос: – Почему ты подружилась с Фиалкой?

Меня даже затошнило от страха. Мало ли что она может сказать?

Жасмин тоже отхлебнула вина, задумалась.

– Мне она показалась самым интересным человеком в классе. И я не ошиблась – насчёт неё самой и её родных.

Мы с Уиллом оба улыбнулись.

– Теперь моя очередь спрашивать? – спросила Жасмин.

– Нет, опять моя. Я ведь всегда нарушаю правила, правда, Фиалка? Следующий вопрос тебе. Готова? Кто тебе больше нравится – я или Жасмин?

– Ой, Уилл, какой глупый вопрос. Вы мне оба нравитесь.

– Это не ответ. Ну же, выбирай.

– Я выбираю вас обоих, – сказала я. – Я тоже могу нарушать правила.

– Нет, не можешь. По-моему, тебе сейчас предстоит выполнять фант.

Уилл потянулся за таймером. Жасмин подняла брови, глядя на меня, – очевидно, она не принимала все это всерьёз.

Уилл установил время на таймере:

– Я или Жасмин?

– Прекрати. Я не буду выбирать. Лучше исполню фант.

– Нет, Фиалка, выбери Уилла. Я не обижусь, – сказала Жасмин. – Я бы не доверила ему придумывать фанты.

– Я прославился на весь мир своими бесподобными фантами, – хвастал Уилл. – Ну, нерешительная сестричка, вот тебе фант: отправляйся на чердак и пробудь там десять минут.

– А, это просто, – сказала Жасмин. – Ты ведь можешь это сделать, да, Фиалка?

Я замерла на месте. Мне вспомнилось, как Уилл проговорился, что приделал к чердачному окну ловушку для летучих мышей. Может быть, они уже мечутся там, на чердаке, в жаркой темноте.

– Не могу.

– А придётся, – упорствовал Уилл. – Вот, держи таймер. Какие-то несчастные десять минут! Это даже тебе по силам.

– Пожалуйста, не заставляй меня, Уилл, – беспомощно попросила я. – Ну ладно, я выберу между тобой и Жасмин.

– Поздно, – сказал Уилл. – Ты уже выбрала фант. Теперь иди выполняй!

Я с мольбой взглянула на Жасмин. Она держалась за свой кулон-фею, крепко сжав губы.

– Жасмин?

– Это совсем лёгкий фант, Фиалка. – Она посмотрела на Уилла. – Я уверена, для меня ты придумаешь что-нибудь похуже.

Он как-то странно ей улыбнулся, но тут же хмуро посмотрел на меня:

– Иди-иди. Вот он, таймер. Я его заведу, когда ты будешь на лестнице. На чердак, пошла!

– А если там летучие мыши?

– В таком случае ты сможешь с пользой провести время, наблюдая за жизнью животных в их природной среде обитания. Обрати внимание на их внешний вид. Если у них короткие уши и мордочка пятачком, то они относятся к подвиду нетопырей, если же у них большущие уши, то это миролюбивый ушан обыкновенный, а может быть, они окажутся размером с твою голову, с длинными острыми зубами, и тогда это ужасные ядовитые летучие мыши-демоны.

Жасмин чуть не валилась от смеха.

– Он же шутит, Фиалочка!

Я нервно хихикнула.

– Идём на чердак. – Уилл протянул мне руку.

– Ты можешь это сделать, Фиалка. – Жасмин взялась за другую мою руку. – Когда ты спустишься с чердака, мы встретим тебя аплодисментами, и тогда уже будет твоя очередь задавать нам вопросы. Пока будешь сидеть на чердаке, можешь придумать для нас по-настоящему заковыристые вопросы, чтобы мы оба не знали, куда деваться от смущения.

Я не сопротивлялась, пока они вели меня наверх по лестнице и по коридору на втором этаже.

– А вы не можете подняться со мной?

– Фиалка, не делай вид, что не понимаешь, в чем суть.

– Ну, может, вы хоть заглянете сначала на чердак, проверите, нет ли там летучих мышей?

– У тебя какой-то сдвиг на этих мышах, Фиалка, – сказала Жасмин, но при этом сочувственно сжала мою руку. Запрокинув голову, посмотрела вверх, на закрытый люк. – Как же туда залезть?

– Сезам, откройся! – Уилл повернул рычаг.

Люк открылся как по волшебству, выдвинулась лесенка с перекладинами. Папа много лет назад все это устроил, чтобы удобнее было загружать на чердак разный хлам. Нам с Уиллом строго-настрого запрещалось лазить на чердак, потому что там не был настелен настоящий пол.

– Вот провалюсь между стропилами и сломаю себе шею, – хныкала я. – Тогда ты пожалеешь, Уилл.

– Ах, моё сердце разобьётся! Если бы только у меня было сердце, – сказал Уилл и завёл таймер. – На, держи, он прозвонит через десять минут.

Я вырвала у него из рук таймер и полезла вверх по лесенке. Я не сводила глаз с чёрного прямоугольника у себя над головой, так и ждала, что оттуда кинутся на меня летучие мыши. Я жалела, что не догадалась заколоть волосы, хотя Уилл и говорит, что это дурацкие старушечьи россказни. Почему я должна ему верить? Почему Уиллу всегда удаётся заставить меня делать то, что он хочет? Я посмотрела на него сверху вниз.

– А если я буду кричать, ты придёшь и спасёшь меня?

– Обязательно. Как только пройдёт десять минут. А теперь вперёд! Таймер уже тикает, а ты все ещё тут. Залезай!

Я вздохнула поглубже, осторожно поднялась ещё на две перекладины и всунула голову в отверстие люка. Там было так темно, что я ничего не могла разобрать. Я напряжённо прислушалась – не хлопают ли крылья? Вроде не слышно. Пульс у меня так частил, что в ушах будто били барабаны. Я сделала шаг, другой. Задержалась, пошатываясь, на верхней перекладине, и вступила на чердак. И вот я стою на узкой балке и чего-то жду. Голова кружится от ужаса, а я все жду, жду…

Я протянула руку, обмирая от страха. А что, если в темноте меня тоже кто-то ждёт? Впереди ничего не удалось нащупать. Я повела рукой в сторону. Пальцы задели что-то маленькое, твёрдое, очень знакомое на стене. Выключатель! Я быстро повернула его и увидела перед собой чердак. Не какое-нибудь зловещее логово летучих мышей, а самое обыкновенное пыльное помещение, уставленное чемоданами, ящиками и коробками, с баком для воды в дальнем углу.

Я ждала, что Уилл крикнет мне, мол, нечестно зажигать свет. Может быть, ему просто не видно снизу, с площадки. Я осторожно переступила на следующую балку, потом ещё, пробираясь к большой картонной коробке, где хранился игрушечный домик «Лесная семья», все мои старые Барби, пластмассовая собачка на колёсиках. Присела на корточки, погладила одну за другой игрушки, которые когда-то так любила, будто на минутку вернулась в детство.

Принялась рыться в других коробках. Там было столько разных скучных, неинтересных вещей: старые чайные сервизы, запасные пуховые одеяла, спортивный инвентарь, целый ящик полицейских башмаков, шлемов и одна резиновая дубинка. Потом мне попалась коробка с вещами для младенца. Крошечные розовые платьица, белая шаль, вязанная крючком, белая крестильная рубашечка с розовенькой кофточкой, малюсенькие бело-розовые полосатые пинетки… Я надела по одному вязаному башмачку на указательные пальцы и подвигала ими, будто это были марионетки.

Я пробовала искать коробки с игрушками Уилла, с его детскими одёжками, с его вязаными башмачками. Ничего такого мне не попадалось. Я переходила от одной коробки к другой, пока не забралась в самый дальний угол чердака. Оставалась всего одна коробка, но она была плотно обклеена скотчем. От этого мне только стало ещё любопытнее. Я тянула и срывала клейкую ленту, пока не сумела открыть коробку.

Там тоже оказались детские вещички, аккуратно завёрнутые в белую папиросную бумагу, перевязанные голубыми шёлковыми ленточками. Я принялась развязывать один бант за другим, и передо мной появлялись крошечные васильковые пижамки, махонькие джинсовые комбинезончики, бело-синее лоскутное одеяльце, все новенькое, ни разу не использованное. На самом дне лежал альбом с фотографиями. Я его открыла и на первой странице увидела надпись, сделанную маминым почерком: «Наш любимый маленький Уильям».

Я прижала альбом к груди. Я знала, что должна показать его Уильяму. Очевидно, мама с папой очень любили его с самого первого дня, как усыновили.

И тут я увидела дату рождения, написанную маминым наклонным почерком, ярко-синими чернилами. Дата была неправильная. Я ничего не могла понять. Посмотрела на фотографии. Вот новорождённый младенец в стандартной роддомовской колыбельке, с худеньким личиком в форме сердечка и с довольно длинными прядями чёрных волос. Он удивительно похож на меня. Вот несколько фотографий, где мама держит его на руках. Она здесь совсем другая, гораздо моложе, глаза у неё сияют, щеки разгорелись, она улыбается. На следующем снимке малыша держит папа, он смешно приставил к голове ребёнка свою полицейскую фуражку и с гордой улыбкой смотрит на сына. Вот большой студийный цветной фотопортрет, малыш сидит, прислонившись к подушке, так славно улыбается, у него такие большие голубые глаза.

Глаза Уилла зеленые.

Я наскоро перелистала альбом до самой последней страницы. Ещё один снимок – маленький, немного не в фокусе. Мама в больничной палате. Она держит ребёнка крепко-крепко, как будто ни за что на свете не согласится его отпустить. Ребёнок лежит у неё на руках совсем неподвижно. Глаза у него закрыты.

Внизу страницы мама что-то написала, на этот раз очень неразборчиво. Ещё одна дата, три месяца спустя после той, которой начинался альбом. Дата рождения и дата смерти.

Зазвонил таймер. Я скорее нажала кнопку, чтобы он заткнулся. И стала ждать, когда Уилл меня позовёт. Я не знала, что делать. Он должен увидеть этот альбом своими глазами. Я решила подождать, пока Жасмин уйдёт домой. Это очень личное, это касается только меня, Уилла и нашего маленького братика, которого я никогда не видела. По-видимому, мама с папой обожали этого голубоглазого мальчика, своего первенца. Вот они и попытались заменить его Уиллом.

Дорогой К.Г.!

Не знаю, о чем писать.

Все переменилось.

Я не могу в это поверить.

С любовью,

Фиалка

Из книги Каспера Грёзы. «Полночь»

Загадай желание…