Текст книги "Рождество для шпиона"

8

Бенто Итикира в десятый раз посмотрел на часы: семь тридцать. Пора идти, если он не хотел пропустить катер с «Маррис Баррос», ждавший у Праса Maya до восьми часов.

Накануне он вернулся около девяти часов. Марианна уже приехала из аэропорта. Она явно избегала его, и он так и не смог поговорить с ней, хотя много раз открывал дверь, высматривая ее. Около десяти часов он понял, что Марианна легла, уложив малыша в кровать его отца (она наверняка постелила сухие простыни) и лег тоже, злясь на себя за то, что потерял вечер, хотя мог с пользой поработать над планом, если бы вернулся на «Маррис Баррос».

Стоя перед дверью и прислушиваясь, он машинально щупал свой пульс, следя глазами за секундной стрелкой часов. Сто ударов в минуту. Это слишком много. На желудок давила тяжесть.

Бенто занес цифру 100 в определенное место в записной книжке. На часах было уже без двадцати пяти восемь. Дольше ждать нельзя. Он открыл дверь комнаты и направился к выходу…

В квартире не было ни звука. Очевидно, Марианна и ребенок еще спали. Обычно она вставала в семь, чтобы приготовить завтрак мужу, уходившему на завод в восемь, но Хосе уехал…

Он вышел страшно расстроенный.

* * *

Энрике Сагарра вышел из своей голубой машины, которую поставил на руа Фигейра Мело, и пошел в тупик. Тремя часами раньше он наблюдал отъезд Бенто Итикиры и проследил за ним до Праса Maya.

В глубине тупика еще была тень, под покровом которой шумно возилась целая армия мальчишек. Энрике, любивший детей, на секунду остановился посмотреть на них. Потом он поднял глаза и увидел Марианну Моарес, вышедшую На балкон второго этажа развесить белье.

Она заметила его и удивленно отступила. Он сразу перестал на нее смотреть, чтобы не дать ей заговорить, потому что из-за шума, поднятого детьми, можно было только кричать, и зашел в зловонный коридор.

Она ждала его за приоткрытой дверью, и ему осталось только войти.

– Вы одна? – тихо спросил он, пока она закрывала дверь.

– Да, малыш внизу. Играет с другими ребятами.

Она проводила его в столовую.

– А ваш муж? Ушел на работу?

– Нет. Вчера вечером пришла телеграмма, что его отец попал в аварию. Он уехал к нему.

Энрике принял соответствующий известию вид.

– О! Сочувствую. Кажется, он живет в Сан-Пауло?

– Нет, в Манаусе.

– Да, вы мне говорили. И надолго он?

– Нет, всего на наделю.

– Он полетел самолетом?

– Да, но только до Белена. Дальше он поплывет на пароходе. Он боится летать над девственным лесом из-за сделанного ему предсказания.

Она отвечала хмурым тоном и не предлагала ему сесть. Энрике был к этому готов. Накануне он понял, что по какой-то причине она не согласна с поступком, навязанным мужем. А потом, хотя была половина одиннадцатого, он, должно быть, застал ее в разгар уборки. Ее волосы были повязаны платком, а одета она была в красный хлопковый халат с квадратным декольте с застежкой спереди. Как и платья, халат сидел слишком тесно, и ткань широко расходилась между пуговицами, открывая комбинацию с расцветкой в черную полоску. Энрике она показалась очень возбуждающей.

– Вы прекрасны, – сказал он, кланяясь, – и у вас самые красивые глаза во всем Рио.

Комплимент удивил ее.

– Но я же не одета, – возразила она.

Наконец она показала ему на стул:

– Садитесь. Хотите пить?

Он сел.

– Нет, спасибо. До обеда я стараюсь пить как можно меньше.

Она тоже села. В этом положении низ халата разошелся на ее ляжках, полуприкрытых комбинацией. Ее полные груди вываливались из декольте; на глубокой нежной дорожке между ними блестела капелька пота.

– В каком-то смысле, – вновь заговорил Энрике, – я рад, что ваш муж уехал… Мы сможем поговорить более свободно.

Она явно была насторожена и ничего не ответила. Он продолжил, дружески улыбаясь:

– Я прекрасно понял, что вы не совсем одобряете поступок, совершенный вами вчера в моем кабинете, и, кажется, догадался, почему…

Она стала пунцовой и поднесла свою пухлую руку к горлу.

– Вы… Вы ошибаетесь, – возразила она.

Ему вдруг захотелось засмеяться, но он этого не показал.

– Итикира – красивый парень, – продолжил он, – и влюблен в вас. Он вам сам это сказал, или вы догадались… В любом случае, чтобы делать подобные признания, он должен чувствовать к вам полное доверие…

Лицо молодой женщины выразило глубокое облегчение, и Энрике подумал, что между ней и унтер-офицером что-то было. Он попросил разрешения закурить и достал сигарету. Потом он продолжил таким же дружелюбным тоном:

– Вы рассказали это мужу, не особенно задумываясь, но ведь ваш муж немного ревнует вас к жильцу и схватился за случай. А вы теперь жалеете, что слишком много наговорили, потому что думаете, что у человека, который вам симпатичен, возможно, будут неприятности, совсем им не заслуженные…

Она вздохнула. Ее пышные груди выступили из декольте и опустились, как два буя на волне прилива.

– Я не знаю, – ответила она, – но он выпил и мог рассказать мне это, чтобы пошутить. Или просто повторил то, что сказала его жена, когда уходила от него. Она могла обзывать его шпионом, как обзывают рогоносцем или идиотом.

– Вполне возможно, – согласился Энрике, – но это заслуживает проверки. Вы согласны?

– Конечно.

Он посмотрел на горящий конец сигареты.

– Скажите откровенно, поскольку мы здесь вдвоем и нас никто не слышит, он влюблен в вас, да?

Она порозовела и закусила губу.

– Он говорит, что я напоминаю его жену, – ответила она. – В рождественскую ночь он без конца повторял мне, что представляет, будто мы муж и жена.

– После того, как ваш муж лег?

– Конечно.

– Он не пытался этим воспользоваться?

Она густо покраснела и опустила голову.

– Он пытался меня поцеловать… Но… но я ему не позволила.

Ее голосу не хватало уверенности.

– Даже, если бы и позволили, в этом не было бы ничего страшного. Вы оба выпили, были одни в рождественскую ночь, вы молодая и красивая, он тоже симпатичный парень… Иногда большего и не надо.

Она заерзала на стуле, как на раскаленных углях.

– Ничего не было, – сказала она упрямо.

Энрике весело воскликнул, сделав широкий жест рукой:

– Так я в этом уверен, дорогая сеньора! Единственное, что меня интересует, это узнать, влюблен ли этот парень в вас. И ничего больше!

Она посмотрела на него недоверчивым взглядом.

– Почему?

Он поискал пепельницу, не нашел и выбросил окурок сигареты на балкон, потом снова посмотрел на женщину и наклонился вперед, упираясь ладонями в колени.

– Потому, – объяснил он, понизив голос, – что мое начальство и я решили воззвать к вашему чувству патриотизма.

Марианна нахмурила брови, ее прекрасные глаза лани выразили удивление.

– Патриотизма? – повторила она.

– Да. Мы хотим попросить вас оказать нам огромную услугу. Вы красивы и умны… Да, да, не возражайте. Бен-то Итикира в вас влюблен. Кому он может довериться, как не вам? А?

Она испугалась.

– Вы хотите, чтобы…

Он улыбнулся, успокаивая ее.

– Мы не просим у вас ничего такого, что было бы выше ваших сил, не беспокойтесь. Бенто Итикира дал вам понять, что, возможно, является шпионом. Вы не прореагировали, но после размышлений думаете, что имеете право на некоторые объяснения. Эти объяснения вы у него и попросите… Очень любезно, как будто речь идет о ничего не значащем факте.

Она отрицательно покачала головой.

– Я никогда не смогу это сделать.

– Вы сможете, вот увидите. Вы можете у него спросить, например, так: «Бенто, вы мне сказали, что жена бросила вас потому, что не хотела жить вместе со шпионом. Как она узнала, что вы связаны с разведкой?»… Вот видите? Я уверен, что вы очень хорошо справитесь. Женщины прекрасно делают такие вещи. Они умеют найти подход и имеют интуицию…

Он щелкнул пальцами.

– А потом, – продолжил он, – всякая работа заслуживает вознаграждения. Поскольку контрразведка просит вас работать на нее, справедливо, что она вам заплатит. Я думаю, что вынужденная поездка вашего мужа пробьет немалую дыру в вашем бюджете – расходы и неуплата ему зарплаты за неделю. У вас есть возможность залатать эту брешь…

Она еще колебалась, но вопрос о деньгах ее заинтересовал. Он достал бумажник, медленно вынул купюру в 500 крузейро и положил ее на стол.

– Это только аванс. Мы дадим вам намного больше, если будем вами довольны.

Он извлек заранее приготовленную расписку, снял колпачок с ручки и подвинул все это к молодой женщине вместе с завораживающей крупной купюрой.

– Если хотите, ваш муж ничего об этом не узнает. Мы прекрасно понимаем, что хозяйке нужна небольшая заначка… Распишитесь, пожалуйста… Простая формальность. Мне ведь придется отчитаться.

– Я ничего не скрываю от мужа, – сказала она, взяв ручку.

Он посмотрел, как она расписывается, потом взял бумагу и ручку и отдал ей деньги.

– Ну вот, дорогая сеньора, мы и пришли к согласию. Теперь вы платная помощница секретной службы, вы это осознаете? Это настоящий роман! Теперь вы важная персона!

Он встал.

– Запомните, что молчание – первое качество секретного агента. Никому ни слова.

Она тоже встала, явно взволнованная.

– Постарайтесь создать надлежащую атмосферу. Пригласите его на ужин, например. Расходы я вам возмещу. Напоите его и задайте вопрос, только когда сочтете, что он достиг нужной кондиции. Побольше шарма и чувств! Не смущайтесь, вы работаете на свою страну! Я могу на вас рассчитывать?

Она утвердительно кивнула головой и проводила его до входной двери.

– Я приду завтра в это же время. Уверен, что вы успешно справитесь с заданием.

Он спустился, насвистывая. На улице его окружила вопящая толпа мальчишек. Он изобразил, будто нажимает на спусковой крючок автомата и, подражая звуку стрельбы, произнес: тра-та-та-та… Мальчишки повалились один за другим, притворяясь убитыми. Это было очень правдоподобно. Энрике победителем перешагнул через «трупы» и вернулся на руа Фигейра, где стояла его машина.

Жара уже была невыносимой.

9

Борис Данилов был высоким сорокапятилетним мужчиной, массивным, светловолосым, мало заботящимся о своей внешности. Он жил на углу Пассейо-Марекас в двухкомнатной квартире на седьмом этаже довольно богатого дома, откуда открывался великолепный вид на Залив с Сахарной Головой справа, аэропортом Сантос Дюмон слева и расположенными прямо напротив пышными садами Праса Пари.

В тот вторник, во второй половине дня, Борис Данилов печатал на машинке длинную статью о социальных проектах нового президента Бразильских Соединенных Штатов. Небрежно одетый, в старой рубашке с расстегнутым воротником и закатанными выше локтей рукавами, он без конца курил маленькие бразильские сигареты, которые, однажды открыв для себя, потреблял едва ли не в промышленном объеме.

Звонок во входную дверь оторвал его от работы. Он встал и ворча пошел открывать. Это был Данила Монин, дипломат.

Борис провел его в комнату, служившую кабинетом, гостиной и столовой одновременно, убрал с кресла пачку газет, освобождая гостю место. Монин выглядел лет на сорок, не больше. Это был представительный брюнет с синими глазами, очень любезный, но не слишком элегантный. Он взял сигару, предложенную журналистом, не торопясь покрутил ее в руках и спросил:

– Что нового, Борис?

Данилов развернул стул, стоявший перед печатной машинкой, и сел к нему лицом.

– По заключению медэксперта, – сказал он, – Кабраль погиб в момент аварии, но это еще ничего не доказывает.

– Вы занялись владельцем машины?

– Она была взята напрокат на прошлой неделе из гаража на Авенида Франсиско Биналхо неким Питером Гимерой, обладателем мексиканского паспорта, живущим в «O.K. Отеле», на руа Сенатор Дантас, недалеко отсюда. Вчера утром Гимера подал заявление о краже машины. Согласно его показаниям, подтвержденным работниками гостиницы, он вернулся в воскресенье, около одиннадцати часов вечера, лег спать, а когда вышел вчера утром, в девять часов, то обнаружил, что машина исчезла.

– А ключ зажигания?

– Он говорит; что рассеян и не в первый раз забывает его в машине.

– Этим типом надо заняться серьезно, Борис. Он вполне мог выйти и вернуться через служебный вход, постаравшись, чтобы его никто не заметил.

Журналист молча кивнул. Секунду они смотрели друг на друга, ничего не говоря. Потом Монин вынул изо рта сигару и заговорил вновь:

– Перо Кабраль вовсе не был таким уже незаменимым, но, поскольку его убрала противная сторона, мы не можем оставить это так, без ответа. Тут дело принципа.

Данилов согласно кивнул.

– Я им займусь, – пообещал он.

– Будьте внимательны. Если Гимера как-то замешан в этом деле, то, наверняка должен быть готов к ответной реакции. Ну, а уж если он все еще здесь, значит, он ее ждет. Действуйте осторожно. Не нужно, чтобы бразильская полиция обратила на вар слишком пристальное внимание.

Он встал. Борис тоже.

– Вы встречаетесь с Карлосом в субботу?

«Карлос» был псевдоним, данный ими Бенто Итикире.

– Да, днем в субботу.

– Вы думаете, что он сможет собрать столько сведений за такое короткое время?

Борис слегка улыбнулся.

– Карлос никогда нас не подводил.

– Это верно. Конечно, он не слишком умен, но эффективен, очень эффективен…

Улыбка Бориса стала ироничной.

– Может быть, именно потому, что не слишком умен. Умные люди редко бывают эффективными…

Они вместе засмеялись, и Борис проводил гостя до двери.

– Я закончу статью и займусь тем типом.

– Превосходно. До скорого.

– До скорого.

* * *

Бенто Итикира вышел из машины, сунул свернутую трубкой карту под мышку и запер дверцы на ключ. Маленький Жоао, игравший с другими ребятишками, подбежал к нему. Он нагнулся поцеловать его.

– А мамы нет дома, – сказал ребенок. – Она скоро придет.

Бенто погладил его по щеке и направился к входу в дом. Ему было интересно узнать, как дальше поведет себя Марианна в отсутствие мужа. Он решил поговорить с ней этим вечером, захочет она того или нет. Если враждебность, проявленная ею накануне, будет продолжаться, ему останется только уйти.

Он прошел прямо к себе в комнату, закрыл дверь и развернул карту на столе. Сделать с нее копию будет непросто. На карте было обозначено восемьсот объектов, расположенных на побережье и бесчисленных островах залива Гуанабара.

Бенто нашел кнопки и прикрепил план к стене. Для большего удобства он решил снимать копию маленькими участками, один за другим. Борису потом останется только сложить кусочки ребуса.

Он посмотрел на часы. Почти семь. Лучше сходить поужинать сейчас. Когда он вернется, Марианна уже уложит малыша и он сумеет с ней поговорить. А потом поработает до двух или трех часов ночи, в зависимости от того, как будет себя чувствовать.

«Скоро встреча, – думал Итикира, – надо собрать сведения, запрошенные Борисом». Завтра ему предстояло провести занятия в военном училище, и он воспользуется этим, чтобы зайти в министерство, находящееся в двух шагах от училища. Там Бенто рассчитывал встретиться с одним офицером, своим бывшим командиром, служившим теперь в генеральном штабе. Офицер этот был из тех типов, для которых нет большего удовольствия, чем показать свою информированность и посвященность в высшие секреты, секреты богов.

Он услышал звук открывающейся входной двери, и его сердце бешено застучало. Марианна… Не двигаясь, он следил за ее движениями по звуку шагов. Вот она прошла на кухню, достала из сумки покупки и кладет их на стол; одна бутылка, вторая. Затем прошла в свою спальню, пробыла там несколько минут. Заскрипела дверца шкафа. Неожиданно ее шаги приблизились к его двери.

Раздался негромкий стук…

Бенто так удивился, что не сразу сказал, чтобы она входила. Марианна открыла дверь и улыбнулась.

– Добрый вечер, – сказала она. – Я увидела вашу машину внизу…

Он так мало ожидал этой дружеской улыбки, что начал заикаться:

– До… Доб… Добрый вечер.

Она посмотрела на карту, висевшую на стене, и спросила, не переставая улыбаться:

– Чем занимаетесь?

Бенто ответил, пожирая ее глазами:

– Мне нужно снять копию с этой карты для моих курсантов. Это большая работа.

На ней было желтое платье, которое она обычно надевала по воскресеньям, а в пучке – гребни со стразами. Марианна была чертовски аппетитна. Ну, а эта ее двусмысленная походка, которую придавала ей одежда, слишком тесно сидевшая на пышном теле, делала молодую женщину совершенно неотразимой.

Марианна удивилась:

– Вы будете делать это здесь?

– Да, поработаю часть ночи. За свет я вам заплачу.

Она не ответила и встала совсем рядом с ним, чтобы рассмотреть карту. Донесся едва уловимый, чуть сладковатый запах ее духов. Бенто сказал, чтобы нарушить молчание, становившееся для него невыносимым:

– Я схожу поужинать и сяду за работу.

Она повернулась, почти коснувшись его, и предложила:

– Хотите поужинать со мной? Я покормлю мальчика и уложу его. Потом нам будет спокойно…

Со сжавшимся горлом он пробормотал:

– Я… Я очень хочу. Это вас не затруднит?

Она рассмеялась:

– Раз я вам предлагаю…

– Я думал, вы сердитесь, – сказал он, краснея.

Марианна пожала плечами.

– Я сержусь? Почему?

Он смутился.

– Я… Я не знаю… Я… хотел вас об этом спросить.

– Я не сержусь. Для этого нет причин.

Она коснулась его руки, отчего он вздрогнул.

– У вас есть время немного поработать. Мы сядем за стол не раньше половины девятого – девяти… Вас это устраивает?

– Конечно.

Он не верил своим ушам, и его лицо выражало восторг. Она посмотрела ему в глаза и сказала:

– Но обещайте мне быть благоразумным, хорошо?

Он стал пунцовым и разозлился на себя за то, что непроизвольно ответил:

– Да.

Она подошла к двери.

– До скорого, Бенто.

Через несколько секунд он услышал, что она зовет из окна столовой Жоао. Еще немного, и он стал бы прыгать от радости.

* * *

Они ели десерт – фруктовый салат с ромом, приготовленный самой Марианной. Они выпили три бутылки вина, а бутылка качас была сильно почата. Бенто чувствовал себя хорошо, уютно, оптимистично, был полон доверия и признательности.

– Вы чудесны, – повторял он каждую секунду.

Иногда он добавлял, непроизвольно понижая голос:

– Я себе представляю, что мы муж и жена.

Она только смеялась и наполняла его стакан, едва он осушал его.

– Я пойду сварить кофе, – сказала она, неожиданно поднявшись.

Оставшись один, он стал пить из салатницы ром, сдувая плавающие в нем фрукты. Из-за закрытых ставней жара в комнате была почти невыносимой. Марианна не хотела, чтобы с улицы ее видели ужинающей вместе с посторонним мужчиной. Бенто расстегнул форменную куртку и ослабил узел галстука.

До определенного момента он спрашивал себя, почему Марианна так потратилась. Она приготовила не обычный ужин; одно вино составляло необыкновенную роскошь. Теперь он выпил достаточно много, чтобы не задавать вопросов.

Через несколько минут она вернулась с кофе и разлила черную, очень сладкую жидкость по чашкам.

– Вам жарко? – спросила она, увидев, что он расстегнулся.

– Здесь можно задохнуться.

– Когда выпьем кофе, я выключу свет, и можно будет открыть окно на пять минут.

Она тоже вспотела. Капли пота блестели у нее на висках, в углах ноздрей и там, где начиналась грудь. Они выпили кофе. Она наполнила стаканы качас и подняла свой.

– За исполнение ваших желаний, – прошептала она, улыбаясь.

Ему захотелось сказать, что он желает только ее, но он не решился и одним глотком выпил свой стакан. Она встала и сказала, направляясь к выключателю, находившемуся возле двери.

– Откройте ставни.

Он отодвинул стул и встал, удивленный, что не очень крепко стоит на ногах. Она выключила свет раньше, чем он успел дойти, и ему было немного трудно нащупать задвижку. Он с силой толкнул обе створки, которые жутко заскрипели, прежде чем стукнуться о стену.

– Потише! – попросила Марианна.

Наполнив легкие относительно прохладным ночным воздухом, он повернулся.

– Где вы? – спросил он, всматриваясь в черную дыру, в которую превратилась комната.

– На диване.

В ее тоне ему послышалось приглашение, и он пошел наощупь, держась за стену. Когда он подошел, она взяла его за руку и усадила рядом с собой. Она сунула свою руку под его. Он хотел обнять ее, но она остановила:

– Будьте благоразумны. Не двигайтесь, или я уйду.

Он подчинился. Через несколько секунд она заговорила снова:

– Мне так хорошо рядом с вами, Бенто. Не надо это разрушать. Доверие – это прекрасно.

Он согласился с пересохшим горлом:

– Да, это правда.

Он хотел сказать ей многое, но не решался и злился на себя за эту робость.

– Вы молчите. Может быть, вам скучно?

Бенто запротестовал с неловкой горячностью:

– О нет! Я никогда не смогу скучать рядом с вами.

Марианна спросила совсем тихо:

– Вы чувствуете ко мне хоть небольшую дружбу, Бен?

Он почти до боли сжал ее руку.

– Больше, чем дружбу, – пробормотал он, – гораздо больше.

Она слегка отодвинулась от него. Глаза Бенто привыкли к темноте, и он увидел, что она смотрит на него.

– Вы хотите сказать… Вы хотите сказать, что любите меня?

Он проглотил слюну и с силой кивнул:

– Да… Да, Марианна, я люблю вас.

Он сказал это и поцеловал ей руку с лихорадочной страстью. Она закрыла лицо другой рукой и прошептала:

– Господи! Что же с нами будет?

Он осмелел.

– Марианна! Марианна! Вы меня тоже любите?

Она мгновение поколебалась, прежде чем ответить:

– Вы мне очень нравитесь, Бен, но я не имею права говорить вам это. Я замужем.

Он обнял ее, и на этот раз она позволила ему это, только опустила голову, чтобы не дать себя поцеловать.

– Марианна! Если бы вы знали меня раньше, вы бы вышли за меня?

– Думаю, что да, Бен.

Он взял ее за подбородок, заставил поднять голову и поцеловал в губы. Под действием атмосферы и возбуждения от выпитого алкоголя, она ответила на поцелуй, потом спохватилась и, задыхаясь, оттолкнула его.

– Вы плохо поступаете, Бен. Вы пользуетесь моей слабостью. Я больше не смогу доверять вам… Доверие так прекрасно, правда, Бен?

Он часто дышал, а его сердце безумно колотилось. Именно на этом диване он взял ее утром после Рождества.

– Не надо это разрушать, Бен. Вы дали мне необыкновенное доказательство доверия, когда сказали, что вы… шпион.

Он замер, сразу насторожившись.

– Я вам так сказал?

Она придвинулась к нему и положила голову ему на плечо.

– Да, Бен. Разве это не было доказательством вашего доверия ко мне?!

Он испугался. Значит, она слышала… Что делать? Как убедить ее в обратном?

– Я не понимаю, Марианна. Вы, наверное, плохо расслышали.

– Нет, Бен. Когда я спросила, почему вас бросила жена, вы мне ответили, что у вас были разные взгляды и она больше не хотела жить вместе со шпионом.

– Это невозможно, Марианна. Я не шпион! Что вы придумали?

Она распрямилась и отодвинулась от него, скользя по дивану.

– Вы посмеялись надо мной, – упрекнула она, – это нехорошо. Я никогда вам не прощу этого, никогда! Вы мне сказали это, чтобы придать себе вес, чтобы заставить меня поверить, что вы незаурядный человек, а теперь же выходит, что это неправда! Вы всего лишь обычный моряк и ничего больше! Вы слишком глупы, чтобы заниматься чем-то другим! А я-то считала… я надеялась… О, как я несчастна! Я никогда не прощу вам, никогда!

Она достаточно много выпила, чтобы самой поверить в свою игру, и достаточно разнервничалась, чтобы заплакать без другой причины. Он был ошеломлен, увидев ее плачущей, и не мог этого вынести. Это было сильнее его. Разве не стал он шпионом потому, что дипломат держался с ним на равных? Разве не это давало сыну бедных крестьян огромное чувство собственной значимости? Марианна поставила его на пьедестал, и он не мог позволить ей сбросить себя оттуда, не пытаясь воспрепятствовать этому.

– Простите меня, Марианна. Я вам не солгал. Это правда… Ноя не имел права говорить об этом.

Она попросила у него платок, чтобы промокнуть глаза.

– Я вам больше не верю. Вы один раз соврали.

– Теперь я говорю правду.

Она вернулась к нему и уткнулась мокрым от слез лицом в его шею.

– О, Бен! Если мы хотим думать о совместном будущем, нужно, чтобы я доверяла вам, чтобы я знала все. Нельзя допустить недоразумения, как с вашей первой женой.

Он подумал, что она берет на себя обязательства перед ним. В любом случае, чем он рисковал? Она мыслила так же, как и он: она считала, что это хорошо – быть шпионом. Чтобы показать ей, кто он и как стал тем, кем был, он начал говорить…

Когда он закончил, весь раздувшийся от своей значительности, то спросил, как будто это прямо зависело от его слов:

– Когда мы сможем жить вместе, Марианна? Когда?

Она казалась оглушенной и не двигалась, как мертвая. Он погладил ее по волосам, поцеловал в глаза. Она зашевелилась и встала, разглаживая ладонями платье на бедрах.

– Я устала, – прошептала она. – Позвольте мне пойти спать.

Он встал, обнял ее и прижал к себе.

– Марианна, пойдемте в мою комнату. Поскольку мы уже один раз…

Она оттолкнула его с силой, удивившей его.

– Нет, прошу вас. Вы должны уважать меня…

– Я больше не могу, Марианна. Я хочу, чтобы вы полностью принадлежали мне. Попросите развод.

Она поставила между ними стул.

– По какой причине? Мне не в чем упрекнуть Хосе.

– Но ведь мы любим друг друга! Расскажите ему. Если он узнает, что вы его разлюбили, он уйдет…

– Хосе никогда не согласится на развод.

– Что же тогда нам делать?

Она дрожала, но он этого не видел.

– Терпение. Нужно иметь терпение.

Она повернулась к нему спиной и пошла к двери. Он догнал ее, схватил за руку и заставил повернуться лицом к нему.

– Мы связаны, Марианна. Хотите вы того или нет, мы связаны моей тайной.

Она ответила усталым тоном, не пытаясь освободиться:

– Де, Бенто, я знаю. Позвольте мне уйти спать.

Он отпустил ее, и она ушла в свою комнату. Бенто услышал, как она закрыла, а потом заперла дверь. Он стоял на месте, растерянный, чувствуя тошноту, медленно поднимавшуюся из желудка. Ему хотелось только одного: убрать с дороги Хосе Моареса… Хосе Моареса, это единственное препятствие между ним и Марианной.

Между ним и Марианной.