Текст книги "Рождество для шпиона"

16

Неподвижно сидя за рулем старого «шевроле», которому не помешал бы ремонт кузова, Энрике Сагарра не терял из виду угол Праса Maya, где должен был появиться Бенто Итикира.

Был полдень, и на площади стояла жуткая жара. Энрике сидел, наклонившись вперед, подальше от спинки сиденья, чтобы пот не намочил пиджак.

Сагарра был неузнаваем. Он сбрил усы – тяжелая жертва – распрямил волосы и надел солнечные очки в толстой оправе. Затем он вывинтил один из вставных зубов, украшавших его челюсть, – невозможно вести такую бурную жизнь и сохранить все зубы целыми. Гулявшая по его лицу щербатая улыбка придавала ему немного глупый вид. Кроме того он изменил осанку и манеру держать голову… Теперь его нос смотрел вниз, а плечи были согнуты. Когда он выходил из машины, его походка была другой. Энрике по опыту знал, что людей легче узнают по общему виду, чем по лицу, и он уже давно и мастерски владел искусством перевоплощения.

Вернувшись вечером в четверг в город после того, как ему пришлось бросить голубой «понтиак» с открытым верхом у дороги, ведущей на Морро да Таквара, он снял номер в довольно жалкой гостинице на Авенида Педро II, недалеко от руа до Кортуме. Естественно, что он записался в регистрационную книгу под очередным вымышленным именем. Прекрасное знание бразилейро позволяло ему выдавать себя за настоящего бразильца, а поскольку он заплатил вперед, хозяин не стал задавать ему лишних вопросов.

Весь день в пятницу он не высовывался на улицу. Противник должен посчитать его мертвым. Только вечером, пользуясь темнотой, он сходил взять напрокат машину в соседнем гараже.

Утром в субботу он возобновил слежку за Бенто Итикирой, твердо решив не упускать моряка до тех пор, пока он не приведет его к тем, кто дергает за веревки на той стороне.

Утренние газеты сообщили об обнаружении тела Вернера. Накануне, ближе к вечеру, пара молодоженов, приехавшая из Сан-Пауло в свадебное путешествие, наткнулась на труп. Сообщение было коротким, указывалось только, что личность убитого не установлена.

Наконец, ожидание его было вознаграждено, на верхушке лестницы появились моряки, доставленные катерами с кораблей. Бенто Итикира был в их числе. Энрике увидел, как он простился с матросами. Итикира как унтер-офицер был свободен до понедельника. Он направился к своей машине.

Энрике завел мотор старого «шеви».

* * *

Сбросив скорость, «Ди Си 4», танцуя, спускался в перегретом воздухе. Внизу, словно разноцветный ковер, расстилалась Багия – город всех святых, столица самбы, со своими восьмьюдесятью пятью церквями в стиле португальского барокко, перегруженными золотом.

Хосе Моарес смотрел на великолепное зрелище без малейшей радости. Приключение совершенно вымотало его. Он так и не мог ничего вспомнить с того момента, когда этот человек – как же его звали? – подошел к нему перед почтамтом Манауса и предложил выпить.

Стюардесса рассказала, как он, довольно пьяный, приехал вместе с заботливым другом. Самым непонятным было то, что место было заранее забронировано на его имя. Есть от чего сойти с ума.

В любом случае, предсказание старой гадалки не осуществилось: он пролетел над сертао и остался живым и здоровым.

Больше всего его огорчала потеря чемодана. Стюардесса сказала, что «друг» обещал отправить его грузовым рейсом, но Хосе был уверен, что багаж остался у старика, и теперь не очень надеялся его получить, зная своего старика.

Тот будет откладывать посылку со дня на день, пока термиты не сожрут чемодан вместе со всем содержимым.

Прибыв в Белен в восемь часов вечера, он незадолго до полуночи сел в другой самолет, который на рассвете доставил его в Наталь. Теперь он летел в третьем.

Его сосед, высокий тощий тип с сердитым взглядом, проявлявший, однако, услужливость и любезность, вдруг наклонился к нему.

– Вам надо пристегнуть ремень, – посоветовал он.

Моарес вздрогнул и поспешил последовать совету. Цементная полоса аэродрома уже появилась впереди. «Ди Си 4» совершил последний поворот. Полоса исчезла под носом машины. Через несколько секунд колеса коснулись земли.

– Мы полетим в Рио на этом же самолете, – сказал сосед, кажется, хорошо информированный, – но будет, двухчасовой перерыв для обеда. Хотите пойти вместе со мной в ресторан? Вдвоем меньше скучаешь.

Моарес покраснел.

– Простите, ваше предложение делает мне честь, но ресторан для меня слишком дорог.

– Об этом не беспокойтесь, – ответил тот с радушной улыбкой. – Будьте моим гостем, окажите мне услугу. Я терпеть не могу есть один. Вы вполне можете принять мое приглашение, ведь сегодня 31 декабря! Договорились!

Моарес хлопнул себя по лбу.

– Верно! Я об этом забыл… Может быть, мне послать жене телеграмму, что я прилечу сегодня вечером. Она не ждет меня так рано.

Сосед заговорщицки улыбнулся.

– На вашем месте, – возразил он, – я бы не посылал телеграмм. Это дорого стоит. Лучше сохраните деньги, а вечером сделаете приятный сюрприз вашей жене, поздравив ее с Новым Годом и подарив цветы, которые как раз сможете купить на деньги, сэкономленные на телеграмме. Ну, как задумано?

Сам Моарес до этого бы не дотумкал: сделать Марианне сюрприз с цветами. Как давно он не дарил ей цветы? Наверное, с самой их свадьбы.

– Вы, несомненно, правы, – сказал он.

Самолет остановился. Стюардесса открыла дверь. Сосед встал.

– Ну, пойдемте, я вас приглашаю.

Моарес вышел вслед за ним.

* * *

Цепочки машин непрерывно вливались на стоянку возле края лагуны, словно река в озеро.

Энрике нашел место со стороны дорожки, оставленной для движения, как раз перед «фордом» Бенто Итикиры. Встав здесь, он мог видеть моряка в зеркало заднего обзора, не рискуя, что заметят его самого.

Бенто Итикира вышел, прошел назад и открыл багажник. Большой «кадиллак», пропускавший другую машину на стоянку, на мгновение закрыл Энрике обзор. Когда он увидел унтер-офицера вновь, тот сидел на корточках перед машиной и смотрел под нее.

Потом Бенто Итикира встал и пошел к кассам ипподрома.

Энрике вышел из машины, захлопнув дверцу, и собрался последовать за моряком. Его взгляд машинально упал на передок «форда» – зачем Итикира смотрел туда? – и нечто неожиданное поразило его.

Номер машины был другим. Энрике замер на несколько секунд с открытым ртом. Потом его мозг быстро заработал. Итикира сменил номер машины не без причины, а если номер этой машины можно заменить так легко, это тоже должно иметь конкретную причину. Энрике колебался недолго. Он инстинктивно решил дать моряку уйти и пронаблюдать за «фордом».

Он сел в свою машину, стараясь сделаться как можно меньше и незаметнее, но и не упустить из виду ту машину.

Шло время. Прозвучал колокол, объявляющий начало первого заезда, машины перестали подъезжать. Энрике подумал, что до конца скачек ничего не произойдет, и ему захотелось заглянуть в «форд».

Он вышел с небрежным видом, мгновение полюбовался крутым склоном Корковадо, где возвышалась статуя Христа-искупителя, раскинувшего руки над городом, потом подошел к «форду».

Поблизости никого. Он обошел вокруг машины. Сзади номер также был заменен. Энрике нагнулся, нажал пальцем на верхний угол таблички с номером. Та подалась, поворачиваясь вокруг своей оси. Очень просто и очень хитроумно.

Энрике закурил сигарету, внимательно следя за окрестностями. Он не заметил ничего подозрительного и сел в «форд», благо дверцы того не были заперты. Он осмотрел машину изнутри, заглянул в отделение для перчаток. Ключи лежали там на толстом конверте из темной бумаги.

Энрике взял конверт, оставил ключи и вышел. Через несколько минут, сделав круг, он сел в свою машину и открыл конверт.

Вот это открытие! На двадцати пронумерованных листках был детальный план сооружений военно-морской базы в заливе Гуанабара, от Сахарной Головы до Ните-роя, включая Остров Губернатора.

Другие рукописные листки содержали сведения о военном арсенале Рио, о строящихся или ремонтируемых там боевых единицах, об укреплениях на побережье.

Это была отлично сделанная работа. У Бенто Итикиры был, очевидно, точный и кропотливый ум…

Энрике задумался, не переставая при этом следить за ближайшими окрестностями, чтобы избежать любого нежелательного сюрприза. Если моряк оставил эти компрометирующие документы в отделении для перчаток вместе с ключами, это могло означать только одно: кто-то должен был зайти за ними и, возможно, уехать на этой машине. А замена номеров? В мозгу Энрике блеснула молния.

Он сложил все бумаги в конверт и сунул его под резиновый коврик, покрывавший пол «шеви». Потом он вышел и стал внимательно оглядывать стоянку.

Скоро он нашел то, что искал: совершенно идентичный «форд» с теми номерами, которые раньше были на первом. Быстрая проверка доказала Энрике, что номера на нем поворачиваются тем же способом. Очень хитро. Двое агентов могли обмениваться информацией, даже не приближаясь друг к другу…

Энрике дождался пока охранник стоянки отойдет, сел в «форд» и сразу открыл отделение для перчаток. Ключи лежали там, на конверте из темной бумаги.

В конверте были деньги в банковских билетах. Энрике оставил их на месте – не из честности, а по расчету.

Он вернулся в «шеви», закурил сигарету, потом достал конверт, заменил документы старой газетой и положил его туда, откуда взял, повернув разорванной стороной в глубину. Маловероятно, что тот, кто придет за ним, проверит содержимое перед тем, как уехать.

После этого он вернулся в свою машину и стал ждать. Времени у него теперь было много.

17

Вернувшись со скачек, Бенто Итикира извлек из темного конверта пять купюр по тысяче крузейро каждая и улыбнулся. В его договорах с дипломатом, а потом с Борисом вопрос о деньгах никогда не вставал, но раза два или три, если не считать сумм, необходимых для покупки «контакса», а затем и «форда», Бенто получал довольно значительные вознаграждения. Ни одно из них не доставило ему такого удовольствия, как это. Был канун новогоднего праздника, а Марианна была одна…

Мальчик еще играл в тупике, хотя уже стемнело. Бенто вышел из своей комнаты и увидел, что молодая женщина на кухне.

Она посмотрела на него, улыбнулась и сказала:

– Сегодня вы выглядите лучше, чем вчера вечером.

– Все прошло. Послушайте, Марианна, сегодня я выиграл на скачках крупную сумму. В прошлую субботу вы любезно пригласили меня на ужин. Теперь моя очередь. Я приглашаю вас. Если хотите, сначала мы сходим в кино, а потом я поведу вас ужинать в «Сертас». Это очень хороший ресторан, вот увидите.

Она казалась по-настоящему удивленной предложением и некоторое время не давала ответа. Наконец она вытерла руки о фартук и смущенно сказала:

– Я не хочу вас огорчать, но это невозможно. Если нас кто-нибудь увидит…

– Никто нас не увидит. «Сертоа» дорогой ресторан; вы не встретите там ни одного оборванца из Сан-Кристовао.

Он засмеялся.

– Соглашайтесь, вы же сгораете от желания сходить туда. Я предлагаю вам такую встречу Нового Года, какой у вас никогда не было. Разве от этого можно отказаться?

Она шумно вздохнула.

– Это безумие. А потом, мне нечего надеть…

Он понял, что выиграл.

– Ваши платья очень хороши, – уверил он, – а вы для меня всегда прекрасны.

Она розовела от удовольствия.

– Вы очень любезны, Бенто.

Она посмотрела на будильник, стоявший на буфете, и сказала неожиданно решительным тоном:

– Мне надо покормить мальчика и уложить его. Подождите меня в вашей комнате.

– Договорились.

Он повернулся и хотел было идти к себе, но она позвала его:

– Бенто!

– Да?

– Будет лучше, если мы выйдем из дома порознь… Из-за соседей, понимаете? Вы идите первым, а я вас догоню.

Он улыбнулся.

– Все будет так, как вы хотите.

Его сердце снова сильно билось, но на этот раз оно стучало от радости, и он даже и не подумал сосчитать частоту пульса.

* * *

Хосе Моарес был поражен великолепием освещенного залива, качавшегося в иллюминаторе «Ди Си 4». Часы показывали десять двадцать. При вылете из Багии произошли неполадки с двигателем, и из-за этого самолет сильно опаздывал. Теперь Хосе жалел, что не отправил жене телеграмму. Хотя, он приедет достаточно рано, чтобы самому поздравить ее с Новым Годом.

Самолет нырнул носом к обозначенной огнями полосе аэропорта Галеао, расположившегося на самом краю Острова Губернатора. Моаресу показалось, что машина упадет в залив. Он закрыл глаза. Через мгновение колеса коснулись цемента. Спавший рядом сосед очнулся.

– О, – сказал он, – мы все-таки долетели?

«Ди Си 4» подкатил к аэровокзалу. Дверь открылась, подкатили трап. Пассажиры начали спускаться. Хосе Моарес направился к выходу, где ждал автобус компании. Человек, так любезно пригласивший его пообедать, остановил его, чтобы попрощаться.

– За мной должен приехать на машине друг…

Друг внезапно оказался рядом. Это был высокий блондин с голубыми глазами, массивный и тяжеловесный. Попутчик Моареса представил их, но Моарес не понял имени встречавшего.

– Моарес? – повторил блондин. – Знакомая фамилия. Ах, да!.. Вчера в кафе я услышал одну забавную историю. Ее рассказывал своим друзьям унтер-офицер флота… Он любовник некой Марианны, а та замужем за неким Моаресом. Чтобы славно повеселиться недельку, они сфабриковали фальшивую телеграмму, вызывавшую мужа в Манаус, на север страны. И что самое смешное, парень действительно уехал! Есть же смелые люди. Ну, всего хорошего и с Новым Годом!.

Моарес не заметил, что они ушли. Кто-то спросил его, поедет он на автобусе или нет. Он вошел, как автомат, с остановившимся взглядом и огромной пустотой внутри. Конечно, реакция придет потом, но удар его ошеломил.

Бенто Итикира и Марианна… Бенто Итикира и Марианна… Он должен был об этом догадаться. Он чувствовал себя очень несчастным; ему хотелось плакать.

Он вышел на конечной остановке перед зданием компании и машинально направился к остановке рейсового автобуса. Улицы были полны народу. Рио оделся в самые красивые световые украшения. Веселые толпы ходили по тротуарам в ожидании Нового Года.

Новый Год! Странный праздник для Хосе Моареса! Мулатка с ослепительной улыбкой подошла к нему, предлагая купить цветы. Цветы! Он вспомнил, что ему сказал попутчик: «Подарите ей цветы, которые купите на деньги, сэкономленные на телеграмме…» Он грубо послал девушку, та тоже ответила ему оскорблением, но благоразумно процеженным сквозь зубы. Моарес и без того ничего не замечал. В нем клокотала ярость. Он приходил в себя.

Подошел автобус. Хосе влез, расталкивая людей, не извиняясь, не замечая ничего вокруг, пугая людей своим остановившимся недобрым взглядом. Эта собака Бенто Итикира злоупотребил их любезностью, чтобы соблазнить Марианну! Он убьет, убьет его, раздавит, как вонючую тварь…

Путь до Сан-Кристовао показался ему бесконечным. Он вышел и поспешил на улицу Фигейро де Мело, остановился на углу тупика… В его квартире света не было. Все черно. Этажом выше все окна были ярко освещены, была видна большая компания поющих и танцующих негров. Повсюду вокруг, на всех этажах, во всех квартирах, начинался праздник…

Праздник повсюду, но не у него.

Он бросился к входу, поднялся по лестнице и открыл дверь своим ключом. Все тихо. Он зажег свет в прихожей, пошел прямо в их спальню и увидел маленького Жоао, спящего на кровати своего отца. Он обошел другие комнаты квартиры, но ничего не нашел. Птички улетели, возможно вместе кутили, насмехаясь над ним.

В общем, то, что случилось с ним в Манаусе, оказалось полезным. Если бы он, как и собирался, поплыл на пароходе, то не встретил бы того парня в аэропорту и ничего бы не узнал. Предупрежденная о его возвращении Марианна вела бы себя так, что он остался бы в неведении относительно происшедшего. Шлюха! Ее он не убьет, но заставит очень дорого заплатить. Очень дорого заплатить и надолго это запомнить. Она у него помучается.

Он прошел на кухню и резким ударом распахнул ставни. Неужели все жители переулка знают, что он рогоносец? Неужели они это знают? Ему захотелось закричать, спросить их об этом, с трудом он удержался от этого. Хосе нашел в буфете бутылку качас и стал пить.

Что делать? Как и где их искать? Должны же они где-то быть, но как узнать, где? Алкоголь вливался в него, разжигая разрушительный огонь, пылавший в нем.

* * *

Борис Данилов смог припарковать свою машину на руа до Кортуме, в противоположной стороне от руа Фигейра де Мело. С этого места он мог следить за выходом из тупика и видеть освещенное окно столовой, где Хосе Моарес заливал свое горе водкой из сахарного тростника.

Было чуть больше половины двенадцатого. Данилов нервничал. Он не хотел, чтобы Бенто Итикира ускользнул после выкинутой им штуки. Журналист не мог забыть своего разочарования, когда, выйдя днем с ипподрома, он обнаружил в отделении для перчаток машины только ключи. Он думал, что моряк поверит ему на слово в отношении обещания уладить дело с Моаресом, но он стал хитрым, слишком хитрым. По всей очевидности, он решил, что Борис должен сдержать свое обещание прежде, чем он передаст ему запрошенную информацию…

В каком-то смысле Борис его понимал. Итикира выполнил первую часть договора, предложенного журналистом, и слишком хотел выиграть ставку, чтобы не бояться быть обманутым. Может быть, он понял, что получив ответы на последние вопросы, сеть будет знать все, что касается бразильского военного флота, и решил устроить небольшой шантаж, заставив ждать последние сведения, призванные завершить общую картину.

Однако Данилов был не из тех, кто уступает шантажу. Эту информацию он получит другим способом, а судьба Бенто Итикиры никак не изменится.

Из-за угла улицы показался высокий человек. Это был Кастро. Борис наклонился, чтобы открыть ему дверцу. Приведший скользнул на сиденье и, по своей отвратительной привычке, закурил сигарету, прежде чем заговорить.

– Они были в кино, – сообщил он. – Сейчас сидят в «Сертао», Авенида Рио Бранко. Они собираются встречать там Новый Год.

Борис секунду подумал, потом вынул из кармана пачку белой бумаги, сложенной вчетверо, на которой привык делать свои журналистские заметки. Он оторвал один листок, положил его на приборную доску как на подставку и написал на нем печатными буквами красным карандашом:

ОНИ В «СЕРТАО»

АВЕНИДА РИО БРАНКО

Он отдал записку Кастро и сказал:

– Обмотайте это вокруг камня и бросьте его в столовую Моаресов. Освещенное окно на втором этаже, вот там…

Кастро посмотрел. Он ясно видел силуэт Хосе Моареса, сидящего за столом.

– Там кто-то есть…

– Да, – сказал Борис – Это для него.

Кастро вышел, пересек руа Фигейра де Мело и пошел вглубь тупика. На третьем этаже негры затянули потрясающий духовный гимн…

Бутылка качас почти опустела. Хосе Моарес говорил сам с собой, питая боль словами. Его ненависть и жажда мести достигли наивысшей точки, когда негры наверху затянули этот трогательный духовный гимн. Взволнованный рогоносец почувствовал в себе перемену. Его наполняла жалость, разлагающая жалость к себе…

Он плакал над своей судьбой, когда удар по паркету заставил его вздрогнуть.

– Что это такое? – крикнул он.

Он заметил кусок бумаги между ножками стула и поднялся, подталкиваемый любопытством. Хосе едва не упал, так он уже опьянел, но сумел ухватиться за стол, который сдвинулся от удара на несколько сантиметров. Почти пустая бутылка упала, покатилась и свалилась на пол, не разбившись. Моарес выругался. С большим трудом ему удалось нагнуться и подобрать бумагу.

Развернув листок и выбросив камень в окно, Моарес прочитал записку и долгое время стоял почти неподвижно, только покачиваясь на ногах.

Он даже не спросил себя, кто его предупреждает и почему. В нем снова поднялась и затопила его волна ненависти и гнева. Он узнал, узнал, где они, эти мерзавцы!

Он вспомнил о кинжале, который висел на стене в комнате унтер-офицера, и пошел за ним.

18

В «Сертао» праздник был уже в разгаре. Незанятыми оставались всего несколько столиков, но, несомненно, ненадолго, а танцевальная дорожка была заполнена, как тротуары руа до Увидор в субботний день.

Свет погас, вспыхнули четыре красных прожектора, соединявших свои лучи где-то в середине толпы танцующих, едва двигавшихся в медленном ритме классического танго.

Бенто танцевал с Марианной, крепко прижимая ее к себе. Он надел свою парадную форму, а она нашла в глубине шкафа красное атласное платье, сшитое года два назад на свадьбу одного из ее кузенов. Платье было с глубоким декольте и не очень тесное; его цвет изумительно шел ей.

Восторженный Бенто считал, что держит в своих объятьях самую красивую женщину, самую прекрасную красавицу, которая когда-либо существовала. Во всяком случае, для него она была самой красивой и самой желанной; других просто не существовало на свете. А пьянящая уверенность, что скоро она будет принадлежать ему, только ему, сводила его с ума.

– Марианна, – прошептал он, – я счастлив. Я никогда не был так счастлив.

Они уже немало выпили; музыка и атмосфера богатства дурманили Марианну приятным опьянением, не оставлявшим места для угрызений совести. В течение получаса она ни раза не вспомнила о Хосе, который, как она считала, находился в трех тысячах километрах от Рио, где-то в районе Белена.

Она прильнула щекой к щеке Бенто и еще теснее прижалась к нему. Когда танец закончился, Бенто больше не смог сдерживаться. Он взмолился:

– Марианна, скажите мне, что этой ночью будете моею. Скажите мне это, Марианна.

Она отстранилась от него с двусмысленной улыбкой на полных сочных губах, открывшей ее очень белые зубы. Вдруг зазвучал мужской голос, избавивший ее от ответа:

– Дамы и господа, скоро полночь. Через несколько мгновений свет будет полностью выключен, чтобы позволить вашим кавалерам, сеньоры и сеньориты, подобающим образом поздравить вас. Дирекция «Сертао» первой желает вам счастливого нового года.

Оркестр заиграл нежную музыку. Пары быстро вернулись на свои места. Столик Бенто и Марианны находился в одном из боксов, расположенных по краям зала, словно ложи в театре. Место было темным, защищенным от не слишком скромных взглядов, очень интимным. Они сели и стали ждать, держась за руки и глядя друг другу в глаза…

Бенто переполняли нежность, счастье и признательность.

* * *

Хосе Моарес выскочил из такси перед «Сертао» и пробежал перед носом величественного швейцара, с осуждением посмотревшего на его костюм. По дороге он вдруг подумал, что если хочет проникнуть внутрь ресторана, то должен применить хитрость.

В холле стоял рослый мажордом с квадратными плечами. Хосе Моарес быстро вытащил заранее приготовленную бумажку в пятьсот крузейро – последнюю – и с улыбкой протянул ее слуге.

– Не беспокойтесь, – сказал он с уверенностью, которую давало опьянение. – Я иду к друзьям, они уже там.

Мажордом поблагодарил, согнувшись пополам, и открыл двери, ведущие в зал. Хосе Моарес впервые попал в ночное заведение. На секунду он был ошеломлен тихой музыкой, приглушенным светом и почти религиозной атмосферой. Он представлял себе все несколько иначе.

Сжимая рукоятку кинжала, спрятанного в кармане, Хосе сделал несколько шагов по танцевальной дорожке, ища глазами проклятую пару. На него никто не обращал внимания. Мозг его перестал работать, внутри него все было вытеснено одной жестокой решимостью убивать.

Наконец Хосе заметил их в полумраке одного из боксов: они сидели, сблизив лица, глядя друг на друга томно и нежно… Он открыл рот, шумно выдохнул воздух и вытащил кинжал.

Погас свет. Музыка остановилась. Ударник первым отбил на цимбале двенадцать ударов полуночи…

Вдруг Марианна Моарес почувствовала, что губы Бен-то Итикиры прижались к ее губам. Она ждала этого, хотела каждую секунду с того момента, как они вернулись за столик после чудесного танго. Бенто был ее любовник; она была влюблена в него. Она не хотела думать ни о чем другом, пока не закончится эта прекрасная ночь.

Ни о чем другом.

Руки мужчины ласкали ее. Потеряв самообладание, она потянулась к нему. На мгновение он ослабил давление на ее рот, чтобы прошептать, касаясь ее губ своими:

– Счастливого нового года, любовь моя. Счастливого нового года для нас обоих.

Она ответила:

– Счастливого нового года, дорогой.

Он добавил:

– Все началось в рождественскую ночь, не забывай этого.

Она вздрогнула при воспоминании о том, что произошло тем ранним утром, и словно вновь ощутила то огромное наслаждение, полученное ею тогда.

– В рождественскую ночь, – прошептала она. – О, мой дорогой! Мой дорогой…

Бенто Итикира почувствовал какое-то смутное беспокойство, кто-то шевелился возле них, но не обратил на это никакого внимания. Губы Марианны снова расходились под его губами, открываясь поцелую, снова полное крепкое тело Марианны дрожало в его объятьях…

Кроме этого не могло существовать ничего другого. Ничего другого…

Без предупреждения зажегся яркий свет. Хосе Моарес, которого остановила темнота, увидел свою жену, млеющую в объятьях моряка…

Ужасное ощущение. Перед глазами у него прошла красная полоса. Он издал вопль дикого зверя и бросился вперед.

Удивленные включением света, Бенто и Марианна быстро отстранились друг от друга и увидели несущегося на них Хосе. На вопль мужа Марианна ответила криком ужаса. Инстинкт самосохранения заставил Бенто вскочить.

Это его спасло. Резко поднятый им столик опрокинулся и преградил путь Моаресу, собравшемуся обрушить кинжал. Другим инстинктивным движением Итикира отбросил руку с оружием в сторону и быстро скользнул по перегородке, чтобы вырваться из ловушки. Безумный страх остановил его дыхание.

Едва освободившись, он опять увидел Моареса перед собой. Хосе держал кинжал внизу, готовясь распороть ему живот. Внезапно парализованный, он почувствовал, что у него сжались кишки. Он бы погиб, если бы Марианна не бросилась на мужа, толкнув его в сторону танцевальной дорожки. Бенто Итикира ничего не понял из происшедшего. Он увидел перед собой на полу кинжал и стоящего на четвереньках Моареса, пытающегося подняться, схватил кинжал и ударил изо всех сил.

Моарес даже не вскрикнул. Он распрямился с остановившимся взглядом и раскрытым ртом; рукоятка кинжала торчала у него из левого плеча возле шеи. Потом он рухнул на пол.

Не желая того, Бенто Итикира нанес профессиональный удар: длинное лезвие прошло за ключицей и пронзило сердце, не встретив никакой преграды.

Наступил момент всеобщего ошеломления. Все произошло слишком быстро и в тот момент, когда каждый присутствующий едва вышел из своих собственных грез. Реакция была замедленной.

Потом закричала Марианна:

– Бенто! Ты убил его!

Очарование было разрушено. Все вскочили, не зная что делать. Метрдотель завопил пронзительным голосом:

– Вызовите полицию!

При слове «полиция» Бенто Итикира вышел из оцепенения. Его охватила паника. Он только что убил человека, и его арестуют, посадят в тюрьму. Не взглянув на ошарашенную Марианну, стоявшую перед трупом мужа, он сломя голову помчался в глубину зала. Другого пути у него не было. Люди инстинктивно скопились перед выходом, перекрыв ему дорогу на улицу.

Итикира бежал, хлопая дверьми. Ярко освещенный коридор… Служебное помещение… Кухня… Словно в калейдоскопе мелькали белые и черные люди, застывшие от изумления возле стен… Вдруг он оказался в маленьком, роскошно обставленном частном обеденном зале, потом на лестнице, которая привела в шикарную квартиру. Надевавшая вечернее платье женщина закричала при его появлении. Он выбежал в вестибюль перед дверью, открыл ее и оказался на широкой лестнице ультрасовременного жилого дома.

В холле на первом этаже громко разговаривали люди. Не раздумывая, Бенто Итикира побежал наверх… Этаж следовал за этажом. Он продолжал подниматься; от паники у него словно выросли крылья. Они прибежал на самый верх, на пятнадцатый этаж. Загоревшаяся красная лампочка лифта на секунду привлекла его внимание. Слева и справа были двери квартир, в центре – стеклянная дверь, ведущая на плоскую крышу.

Эта дверь не была заперта на ключ. Он вышел через нее и оказался на свежем воздухе, совершенно задохнувшийся. Квартиры слева и справа были темными. Бенто пошел прямо вперед на подгибающихся ногах, с горящими легкими и безумно колотящимся сердцем… Он шел в ночь, убегая от света… Он перешагнул через заграждение. Здесь не было гравия, и ноги перестали производить этот ужасный грохот, раздававшийся при каждом его шаге. Теперь он шел по цементу. Великолепный вид иллюминированного города, раскинувшегося тысячей огней вдоль залива, внезапно открылся перед ним.

Резкая боль в боку пригвоздила его к месту. Опустошенный, он сполз, цепляясь за вентиляционную трубу.

* * *

Борис Данилов подъехал к «Сертао» сразу же за такси Хосе Моареса. Кастро сидел рядом с ним. Журналист остановил машину, попросил своего спутника поставить ее где-нибудь недалеко, и вышел, захватив с собой фотоаппарат со вспышкой.

Моарес вошел внутрь здания. Борис решил ждать продолжения на улице. В этот момент куранты соседних церквей начали отбивать двенадцать ударов полуночи. Прохожие остановились и стали обниматься, поздравляя друг друга с Новым Годом. Борису пришлось ответить на несколько поздравлений, адресованных ему веселыми парами. Он заставлял себя быть спокойным, но время шло, а ничего стоящего не произошло… Может быть, Карлос вместе с женщиной находится в другом месте? Моарес выйдет не солоно хлебавши и придется снова направлять его шаги…

Когда одни из запаздывающих курантов еще звонили, прилично отстав от остальных, выбежал мажордом. Он размахивал рукавами, перегруженными золотыми нашивками, и кричал:

– Полиция! Вызовите полицию! Человека убили!

По толпе прошло движение. Многие сочли это шуткой и начали кричать, передразнивая лакея:

– Полиция! Человека убили!

Неожиданно показался полицейский. Он вошел в кабаре следом за мажордомом. Люди перестали смеяться и сбились в кучу. Борис приблизился, взяв фотоаппарат наизготовку. Он самовольно прошел в дверь. Очень бледный мажордом попытался преградить ему путь.

– Пресса! – бросил Борис, показывая свою карточку иностранного журналиста.

Тот отступил, потом бросился запирать дверь, в которую пыталась прорваться толпа. Борис Данилов вошел в большой зал. Все столики были пусты, а клиенты собрались вокруг одного места слева от танцевальной дорожки.

Борис понял, что не сможет приблизиться. Он увидел официанта, схватил его за рукав и сунул в руку купюру в десять крузейро.

– Пресса, – сказал он. – Что здесь случилось?

– Зарезали одного типа. Толстяка, который только что вошел…

Данилов испытал шок.

– Кто его убил? – спросил он.

– Унтер-офицер военного флота. Красивый парень, он сидел в этой ложе с женщиной.

У журналиста похолодела спина.

– Его арестовали?

Лакей пожал худыми плечами:

– Да что вы! Пока сообразили, он уже удрал.

– Удрал? Куда?

– Через кухню, – ответил официант.