Текст книги "Цвет. Четвертое измерение"

Жан-Габриэль Косс
Цвет. Четвертое измерение

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2017

* * *

Посвящается Капюсин, Артуру и их серо-зеленым глазам

Благодарю за бесценный вклад в эту работу профессора Дэвида Да Фонсеку, доктора Аньес Требюшон, Алена Тимсита, Лоране Ле Дю, Эрика Пера, Паскаля Молларе, Жаннин Дмидалер, Робена Жилле, Александру Аризанович, Клер Селарио, Александру Габер, Бенуа Маэ, Брюно Лаванью, Аньес Сотти, Изабель Гарнерон, Кристину Пурсло, Марион Ламарк, Лор Вузло, Аннабель Саломон, Ольвье Гийемена, Сюзанну Маре, Паскаля Лефьё, Беатрис Кальдерон, Брюно Филиппара и мою жену Элоди Косс.

Спасибо моему издателю Жан-Жаку Саломону за доверие и терпение.

Предисловие

Когда мы говорим о силе цвета, понимаем ли мы, что он собой представляет и как его правильно использовать?

Какое воздействие оказывает на нас цвет – активное или пассивное? Правда ли, что, отдавая предпочтение тому или иному цвету, мы лишь воображаем, что свободны в своем выборе, а на самом деле находимся во власти цвета? Какое влияние цвет оказывает на нашу физиологию и психологию?

Что, если цвета безраздельно господствуют над нами, словно инопланетяне из фантастических фильмов 1950-х?

Когда в 1990-е годы я стал членом Французского комитета цвета, мало кто говорил об этой проблеме. Цветом никто не интересовался! В могущественном царстве черного, наступившем в 1980-е, цвет подвергался гонениям в моде, дизайне, архитектуре и всей окружающей жизни. Повсюду преобладали цветовая нейтральность и минимализм.

Разумеется, цвет не исчез совсем. Но, за редким исключением, художники, торговые марки, товаропроизводители почти перестали обращать на него внимание…

Лично я эти годы оцениваю положительно, и, когда спустя короткое время я возглавил ассоциацию по изучению цвета, у меня даже возникло ощущение собственной исключительности. Однако более всего мне хотелось вместе с членами Комитета заниматься экспериментами и перспективными исследованиями и активно способствовать долгожданному возвращению цвета в нашу жизнь.

Благословенный поворот произошел в начале 2000-х. Дизайнеры, в том числе работающие в промышленности, вспомнили о том, что цвет – это важный инструмент творческого процесса с огромным потенциалом. Сегодня все понимают, что цвет – явление сложное и многогранное, но понимают также, что оценить его могущество невозможно без учета того огромного эмоционального воздействия, которое он на нас оказывает.

Книга Жан-Габриэля Косса – это интересный и доходчивый рассказ о цвете и той многогранной роли, которую он играет в нашей жизни. Написанная живо и увлекательно, она позволит читателю узнать массу нового о природе цвета и творческих аспектах его использования.

Я не удивлюсь, если в эпоху бурного развития 3D-технологий именно цвет окажется тем самым четвертым измерением, исследование которого подарит нам множество поразительных открытий.

Оливье Гийемен, президент французского комитета дизайнеров-колористов, генеральный секретарь «Интерколор»[1]1
  «Интерколор» (Intercolor) – созданная в 1963 году международная организация по изучению и использованию цвета в моде, текстиле и других сферах жизни.


[Закрыть]

Вступление

Представьте себе, что вы студент американского университета. Вам предстоит пройти знаменитый тест на IQ. На листочке красным маркером крупно написана цифра 87. Это ваш номер.

Вы немного напряжены – волнение понятно, – но абсолютно уверены, что успешно пройдете испытание. На старт! У вас всего 20 минут. Вы предельно сосредоточенны. В отведенное на выполнение теста время мир вокруг вас перестает существовать. Вы понимаете: чтобы ответить на максимальное количество вопросов, нужно дорожить каждой секундой. Но вот испытание окончено. Вы сдаете листок с чувством удовлетворения – вы почти все успели. Браво!

А теперь представьте себе, что вы другой студент того же самого университета, но номер на вашем листочке написан не красным, а черным маркером. Поначалу вы этот номер вообще не заметили, потому что витали мыслями где-то далеко. Начать с того, что вы были уверены: тест не имеет никакого отношения к университетской программе обучения. Так зачем напрягаться? Это просто игра, которая интересна вам лишь потому, что поможет выяснить, так ли вы умны, как считает ваша мать. На старт! Вы читаете вопрос 1. Вам кажется, что ответ очевиден. Надо же, если все вопросы такие же легкие, вот мама обрадуется! Вопрос 2. Он кажется вам еще более простым. А вдруг мама и впрямь была права?.. Вы улыбаетесь и читаете следующий вопрос… Тестирование окончено. Ваши однокурсники сдают свои листочки. Как, уже? Вам еще далеко до конца. Ну и пусть. Если результат окажется посредственным, маме ничего не скажем…

Это исследование проводилось в Университете Рочестера близ Нью-Йорка с целью изучить влияние красного цвета на выполнение теста IQ. Номер был всего лишь предлогом, призванным отвлечь внимание испытуемых. Исследователей интересовало, может ли цвет цифр изменить результаты тестирования. Студенты с красным номером успели дать больше ответов, но допустили гораздо больше ошибок. На финише они заработали в среднем более низкий балл. Вывод: красный цвет вызывает стресс и незаметно для человека снижает его мыслительные способности. Отсюда существенная потеря баллов. В этой книге мы с вами познакомимся с последними научными исследованиями цвета и его воздействия на нас – психологического и физиологического. Вы сами убедитесь – и результат станет для вас полной неожиданностью, – как под влиянием цвета меняется наше поведение, самооценка, настроение, способность концентрироваться, желания, спортивные успехи, физическая форма… Да, представьте себе, цвет влияет даже на нашу физическую форму!

Вы увидите, до какой степени цвет меняет наше поведение, где и кем бы мы ни работали. Итоги наших научных опытов позволят каждому правильно подбирать цвета в зависимости от поставленной цели: цвет одежды, интерьера, рабочего места, торговой точки, товарной упаковки и так далее.

Глава 1
Что такое цвет

Наверное, вы расстроитесь, но вынужден сообщить: цветов в природе нет. Точнее, цвет «существует лишь потому, что мы его видим. А значит, это в чистом виде произведение Человека», пишет Мишель Пастуро. Смириться с этим трудно, поскольку интуиция подсказывает нам совсем другое. Но не унывайте! Ученые тоже не сразу разобрались в этом вопросе. Только в самом конце XX века – то есть буквально вчера! – они наконец пришли к единому мнению! Итак, что же такое цвет, или, вернее, что такое цветовое восприятие? Это длина волны, которая воспринимается человеческим глазом. Он чувствителен к волнам в диапазоне от 380 до 780 нанометров. Ученые называют это оптическим спектром. Если по-простому, то речь идет о свете, который улавливается глазом. Свет – это волновое явление того же порядка, что инфракрасное излучение, микроволны или радиоволны (они короче, чем световые). Принципиальная разница состоит в том, что волн другой длины наши глаза не «видят».

Свет могут испускать предметы, видимые нашему глазу: лампочка, солнце, свеча, флуоресцентная поверхность и тому подобное. Свет можно фильтровать, и он будет просачиваться лишь частично: по этому принципу устроен диапозитив или обыкновенные солнцезащитные очки. Наконец, он может отражаться, полностью или нет: это позволяет нам видеть окружающие объекты, в том числе Луну.

Значит, свет – это электромагнитная волна, которая испускается, рассеивается или отражается.

Но наш общий друг Эйнштейн, будучи куда умнее нас, решил дополнить картину. Он выдвинул гипотезу, впоследствии подтвержденную, что видимый свет – это обычная электромагнитная волна да к тому же пучок фотонов (частиц, или квантов, света). Следовательно, свет еще и переносит энергию (для любителей цифр сообщу, что фотон фиолетового обладает энергией в 3 электронвольта). Все эти предположения подтвердились в 2012 году, когда было доказано существование бозона Хиггса.

Современные ученые до последнего времени не могли прийти к единому мнению относительно цвета, скорее всего, потому, что не осмеливались отправить в отставку старика Гёте. Две сотни лет назад Иоганн Вольфганг фон Гёте, нисколько не желая вводить нас в заблуждение, написал книгу «К теории цвета». В объемистом (2000 страниц!) труде он подробно объясняет, что существует всего четыре основных цвета, составляющие пары противоположностей: желтый противостоит синему, а красный – зеленому (приблизительно как черный – белому, хотя и в гораздо меньшей степени). Желтый, открывающий путь к свету («самый близкий к свету»), и синий, родственный темноте («близкий к мраку»), – это два полюса, между которыми выстраиваются в четкой последовательности другие цвета. Гёте заметил, что один и тот же свет (например, видимый благодаря дыму) на белом фоне приобретает желтоватый оттенок, а на черном – синеватый. В трактате «К теории цвета» черпали вдохновение многие мастера кисти, прежде всего Уильям Тёрнер, прозванный художником света: он как никто другой умел писать невероятной глубины небеса, насыщенные богатейшей цветовой гаммой.

Большинство ученых, слегка смущаясь, объяснят вам, что теория цвета Гёте верна лишь отчасти и вообще малость устарела… В утешение фанатам господина Гёте сейчас мы перейдем к господину Ньютону и предупреждаем: мало ему не покажется.

Как сказал бы мой пятилетний племянник, Ньютон первым понял, что «цвета в белом свете ни разу не результат преломления от поверхности, а просто содержатся в самих лучах белого света». Поясним. Ньютон исходил из работ Декарта, который пропускал свет через призму, разлагая его на цвета. Помните, какая красивая радуга получается при прохождении света через прозрачную пирамиду (как на конверте альбома Dark Side of the Moon[2]2
  «Темная сторона Луны» (англ.).


[Закрыть] группы Pink Floyd)? Ньютон пошел еще дальше: он пропустил через призму свет, источником которого служила та самая радуга. Для этого он при помощи линзы собрал разноцветные лучи в пучок. И констатировал, что в точке схождения лучей свет снова белый – такой же, каким был изначально. Вывод: призма не создает цвет, она лишь разделяет белый свет на разные цвета. Поистине революционное открытие! Цвет – вовсе не степень яркости света, а одна из его характеристик. У каждого цвета – свой угол преломления. До чего же проницательным оказался этот мистер Ньютон!

Ну конечно, после этого яблоко просто обязано было упасть ему на макушку. Потому что если щедрый Гёте подарил нам четыре цвета, то что говорить о Ньютоне! Исаак, этот неукротимый Rainbow Warrior[3]3
  Rainbow Warrior («Воин радуги») – так назывался траулер, спущенный на воду в 1955 году, а в 1977 году приобретенный «Гринпис». Взорван и потоплен в 1985 году, во время наблюдений за последствиями ядерных испытаний на атолле Муруроа.


[Закрыть] в одиночку, как настоящий герой, насобирал для нас целых семь основных цветов: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Почему именно семь? Наверное, потому что на его визитной карточке значилось: «Сэр Исаак Ньютон, ученый, алхимик, эзотерик, нумеролог». А совершенная гармония, как известно, представлена как раз цифрой 7.

Семь дней Творения, семь планет, семь нот музыкальной гаммы, не говоря уже о семи гномах – приятелях Белоснежки… Вот почему Ньютон не рискнул покуситься на синий, то есть индиго. Ныне считается, что в радуге лишь шесть чистых цветов. Далее мы с вами убедимся, что на самом деле основных цветов всего три.

Восприятие цвета

Цвет характеризуется тремя элементами: тон, яркость (по-научному – валёр) и насыщенность.

Тон – это цвет спектра, который соответствует определенной длине волны: синий, зеленый, красный, коричневый и так далее. Яркость – это, грубо говоря, процент белого. Например, красный варьирует от бледно-розового до темно-бордового. Синий – это и небесно-голубой, и густой ультрамарин. А насыщенность обусловлена процентом серого.

Точности ради упомянем также о вкладе в теорию цвета Эйнштейна: чем меньше энергия видимого фотона, тем более красным он кажется, а чем больше его энергия, тем он фиолетовее. Яркость можно определить как количество фотонов, испускаемых источником света. Что же касается насыщенности, то это относительная амплитуда длины волны, которая доминирует над волнами другой длины, испускаемыми светящимся объектом. Едва только появляется волна другой длины, цвет перестает быть «спектральным» и теряет насыщенность…

Мы способны воспринимать цвет потому, что в сетчатке человеческого глаза имеется три вида сенсорных клеток, именуемых колбочками, и каждый вид чувствителен к разным диапазонам волн спектра: колбочки S (small – короткие волны) воспринимают оттенки синего, колбочки М (medium – средние волны) – оттенки зеленого, колбочки L (large – длинные волны) – оттенки красного. Ныне ученые полагают, что у 10 % мужчин и 50 % женщин есть еще четвертый вид фоторецепторов, восприимчивых к оранжевому.

Такие люди лучше различают оттенки желтого, оранжевого и красного цветов. Их называют тетрахроматами. (Однако желая сделать человеку комплимент, не спешите говорить ему: «Ну ты прям тетрахромат», поскольку это слово мало кому знакомо.) Если вы женщина, а дети у вас дальтоники, весьма вероятно, что вы тетрахромат. А если вы к тому же любите коричневый и желтый, шансы, что вы тетрахромат, значительно возрастают, а значит, вы сорвали крупный куш: вы способны различать в 100 раз больше оттенков цвета «детской неожиданности», чем большинство простых смертных – трихроматов.

Восприятие цвета, соответственно, представляет собой смесь этих трех (или четырех) ощущений, которые расшифровывает наш мозг. Египтяне во времена фараонов считали, что глаз – это «палитра, где смешиваются цвета». Они были не совсем правы. Смешение происходит в затылочной доле, проще говоря, в задней части мозга. А значит, вполне справедливо будет сказать: «Цвета я различаю не глазами, а затылком».

Сила восприятия цвета клетками-фоторецепторами соответствует яркости. Например, в сумерках, когда интенсивность освещения падает, колбочки, обладающие ограниченной чувствительностью, перестают воспринимать цвета. Не все кошки ночью серы – просто наши колбочки спят! К счастью, кроме них в сетчатке есть еще палочки. Правда, эти клетки (их в десять раз больше, чем колбочек) воспринимают не цвета, а интенсивность света. Когда она снижается, ее достаточно для того, чтобы активировать палочки, но слишком мало, чтобы разбудить колбочки. В сумерках наши колбочки проявляют чувствительность к оттенкам синего и слабо воспринимают красный. В кино 1970-х часто использовался особый прием под названием «американская ночь»[4]4
  То же название носит фильм Франсуа Трюффо, снятый в 1973 году. Оно связано не с сюжетом, а с упомянутым приемом, позволяющим снимать ночь средь бела дня.


[Закрыть]: он позволял создать на экране иллюзию ночи, установив на объектив камеры синий фильтр.

И наоборот, когда на колбочки и палочки сетчатки разом обрушивается слишком много фотонов, перенасыщая их восприимчивость, мы бываем ослеплены.

Но вернемся к идеям, высказанным Гёте, в частности к понятию дополнительных, или противоположных, цветов (зеленый / красный, желтый / синий, черный / белый). Существование этих пар объясняет, почему наш глаз не способен различать зеленовато-красный или голубовато-желтый цвета. Кроме того, оно позволяет разобраться с так называемым color after-effects – явлением стойкости цветового ощущения. Наш глаз, воспринимая какой-либо цвет, генерирует дополнительный к нему цвет и проецирует его на окружающие предметы. У хирургов на протяжении многих лет не выходит из моды зеленый: с его помощью нейтрализуются остаточные цветовые пятна, возникающие на фоне красного операционного поля.

Последние достижения нейробиологии помогли дать ответ на еще один вопрос: почему мы воспринимаем красный и фиолетовый цвета как очень близкие, хотя они находятся на противоположных концах спектра и физически дальше всего друг от друга? Оказалось, что участок коры головного мозга, чувствительный к красному, расположен по соседству с тем, что чувствителен к фиолетовому, и они даже сообщаются между собой.

Но вернемся к нашим колбочкам: у них множество неоспоримых преимуществ. Прежде всего, они прочные, саморегулирующиеся и хорошо формируются уже к шестимесячному возрасту. До этого новорожденный малыш не различает ни синего, ни фиолетового, которые кажутся ему серыми, ни пастельных цветов, воспринимаемых как белый.

Но что происходит дальше? Верно ли, что на протяжении всей остальной жизни человек воспринимает цвета одинаково? В принципе – да, хотя и не совсем. С возрастом роговица превращается в желтоватый фильтр: именно по этой причине наши глубокоуважаемые старики чисто белому цвету предпочитают белый с голубоватым оттенком.

В связи с этим часто вспоминают художника Клода Моне, страдавшего катарактой. По мере того как прогрессировала болезнь, его палитра постепенно смещалась в сторону желтого и рыжего. В возрасте 82 лет Моне перенес операцию на правом глазу и после этого стал писать картины сплошь в синих тонах. Согласно исследованию, опубликованному в английской газете The Guardian (май 2012-го), после удаления катаракты цветовой спектр художника расширился настолько, что он смог различать даже оттенки ультрафиолета. К этому смелому выводу эксперты пришли, изучив под ультрафиолетовым светом краски, которыми художник на своих последних полотнах писал стебли цветов. Как говорится, британские ученые выяснили…

Температура цвета

Внимание, вопрос! Какой цвет самый теплый? Красный или синий?

Большинство скажет, что красный – теплый, а синий – холодный.

Большинство, но только не ученые, особенно астрономы, которые объяснят нам, что голубые звезды в десять раз горячее красных.

А теперь ближе к делам земным. Если утром, поджаривая ломтик хлеба, вы обнаружите, что нагревательный элемент вашего тостера, обычно красно-оранжевый, светится голубоватым, вызывайте пожарную команду! Если останетесь живы, обратитесь в редакцию Книги рекордов Гиннесса: попытка поджарить хлеб при 10 000 °C заслуживает того, чтобы быть увековеченной.

На самом деле температура цвета совершенно не соответствует тому, что подсказывает нам житейская логика. Чем выше температура, тем цвет ближе к голубому. Температура цветов выражается в градусах Кельвина и базируется на любопытной концепции «абсолютно черного тела». Возьмите, к примеру, кусок угля – «черное тело», которое поглощает световое излучение с любой длиной волн. Нагрейте уголь на огне. При 1500 К (температура горения свечи) он станет оранжевым, при 2700 К (температура накала обычной лампочки) – желто-оранжевым, при 3200 К (накал галогеновой лампы) – светло-желтым, наконец, при 5800 К (температура Солнца) – белым. При более высоких температурах наш кусок угля будет приобретать все более выраженный голубоватый оттенок.

Но если синий цвет «физически» теплее красного, может ли он восприниматься как более теплый? Ответ: да. Но при определенных условиях.

Исследователи попросили группу людей сравнить температуру кубиков со встроенными нагревательными элементами, обернутых тканью разных насыщенных цветов. Ученые, народ скрытный, утаили от участников опыта одну существенную деталь: кубики были нагреты до одинаковой температуры: 42 °C. Кубики сравнивали попарно, предлагая испытуемым в течение секунды определить, который из двух теплее. Чаще всего самыми теплыми оказывались синий и зеленый кубики! А красный и фиолетовый воспринимались как наиболее холодные! Испытуемые подсознательно ожидали, что зеленые и синие кубики окажутся более холодными, и переоценили степень их нагрева.

Конечно, в обычных обстоятельствах мы воспринимаем красный, оранжевый и желтый как теплые цвета, а синий и фиолетовый – как холодные. Зеленый ощущается как «тепловатый», то есть не теплый, но и не холодный, потому что он находится как раз посередине видимого спектра.

Но знайте: наше физическое ощущение ошибочно. Понятие температуры цвета чрезвычайно важно. Дело в том, что наш мозг по-разному воспринимает цвета в зависимости от их температуры. Мы привыкли различать огонь свечи, свет электрической лампочки, дневной свет и даже «дневной свет в полдень на ярком солнце». Для нас играет своими красками утренний или, скажем, зимний пейзаж. С очень небольшой натяжкой можно сказать, что в красном свете лимон кажется белым, а в зеленом – коричневым. И только в «белом» свете лимон предстает в своем истинно лимонном цвете.

Свеча – источник света, которым мы зачастую пренебрегаем. И напрасно. В особенности когда речь идет о выставках некоторых живописцев. Все мы слышали, что самые выдающиеся художники прозябали в нищете и работали при свечах. Следовательно, они создавали свою палитру в оранжевом свете. Тем не менее сотрудники музеев показывают нам картины не в том освещении, в каком их писали художники, а, потакая нашим привычкам, в «белом» свете! Вот почему многие хранящиеся в музеях полотна кажутся нам «подсиненными». Говорят, в начале своей карьеры Пикассо писал при свечах. Это значит, мы вправе задаться вопросом: не является ли его «голубой период» результатом неподходящего освещения во время экспозиций?

Некоторые колористы, особенно работающие в крупных текстильных компаниях, используют свойство изменчивости цвета на практике. Существует даже такое понятие, как метамерные цвета. Как будет выглядеть платье при дневном свете и при искусственном освещении в магазине, а главное – как это скажется на продажах? Вдруг цвет из зеленого превратится в буровато-коричневый? Раз уж мы заговорили о дневном свете, давайте попробуем ответить на три восхитительно поэтичных вопроса, которые вы наверняка задавали в детстве родителям, ставя их в тупик. Итак. Почему облака белые? Почему на рассвете и на закате солнце красное? Почему небо голубое?

Во всем виноваты Густав Ми и лорд Рейли и сформулированный ими принцип рассеяния света. Упрощая, можно сказать, что облака белые потому, что капельки воды, из которых они состоят, размером больше, чем длина световых волн. А значит, от них отражается весь спектр, что и дает белый цвет.

Солнце у линии горизонта кажется красным из-за присутствия в атмосфере взвешенных частиц: они, словно миллионы микроскопических зеркал, рассеивают свет во всех направлениях. Лорд Рейли показал, что короткие (синие) световые волны отклоняются в сторону гораздо сильнее, чем более длинные (красные), вопреки всему почти точно следующие своим курсом. Когда солнце стоит на горизонте, его свет преодолевает в атмосфере большее расстояние, а значит, встречает по дороге больше «примесей-зеркал». Длинные красные волны в большинстве своем долетают до нас, тогда как волны синего диапазона рассеиваются.

Когда наступает полдень, то есть солнце стоит в зените, происходит то же самое, но в гораздо меньшей степени. Вот почему нам солнце видится желтым, а космонавту – белым!

Кстати, небо голубое по той же причине. Солнечные лучи, падая на Землю по касательной, проходят через атмосферу. Часть из них сталкивается с частицами, «плавающими» в воздухе, и отклоняется. Поскольку голубой свет отклоняется в 10 раз сильнее красного, то именно эту восхитительную лазурную голубизну мы и видим. Кстати, из-за того что в разных регионах Земли в воздухе содержатся разные примеси, цвет небосвода повсюду свой.