Текст книги "Немного больше, чем любовь"

Глава вторая

Самый длинный день в году, плавно перетекающий в больше похожую на сумерки белую ночь, с детства был для Пашки самым любимым праздником. На острове его отмечали с размахом. На побережье под стенами Епископского замка разжигали костры, и в воздухе витал запах жареного мяса, острых специй и немного кисловатого эля. На небольшой сцене целый день напролет выступали музыкальные группы.

Как правило, в канун Янова дня достать билеты на паром было практически нереально. Многие бежали с материка на острова, чтобы в эту удивительную светлую ночь быть ближе к земле и морю.

Телефон зазвонил, когда вся семья приступила к позднему, в честь выходного дня, завтраку. Агата поспешно поднялась, уронив на пол вилку, и почти бегом бросилась в гостиную.

– Какие планы? – преувеличенно бодро спросил Елисей.

– Ммм, может… – начала было Лизавета, но замолкла на полуслове, напряженно вслушиваясь в телефонный разговор в гостиной. Паша увидел, как отец неодобрительно покачал головой. Елисей ухмыльнулся и потянулся за кофейником.

– И я тебя, – донесся до них расстроенный голос Агаты. Сердито бряцнула трубка, и расстроенная девушка вернулась в столовую, села на свое место и принялась хмуро ковыряться в тарелке.

– Агата, детка, настолько плохие новости? – спросил Алекс.

– Прости… Все в порядке, правда… – пробормотала Агата, тщетно пытаясь скрыть выступившие на глазах слезы. – Николай…

– У него срочные дела, – усмехнулся Елисей.

– Ты знал? – удивилась мама и сердито нахмурила брови. Пашке как-то сразу стало тоскливо.

– Он говорил, что, скорее всего, не успеет на праздник, но надеялся, – брат пожал плечами. – Какие-то дела. Конференция или еще что-то. Он в столице.

– А мне сразу сказать было сложно? – воскликнула Агата и вскочила, опрокинув на светлую кофту кофе.

Пашка увидел, как всплеснула руками мама, Елисей попытался скрыть улыбку, а отец наконец отложил газету. Собаки встревоженно заскулили.

– Девочка моя, поверь мне, пожалуйста, – проговорил Алекс Колбецкий и задумчиво потер переносицу, – ни один мужчина на свете не заслуживает твоих слез. Вообще ни один. Мы очень эгоистичные существа, Агата, и редко думаем о других. Поэтому вытирай глазки, забирай этих оболтусов и поезжайте веселиться в город. Вы уже большие детишки, и няньки вам не нужны. И не надо на меня так смотреть, Лиза! Мы отлично проведем Янов день без нашего выводка.

Мама сердито фыркнула, но улыбнулась, а на душе у Пашки вдруг стало тепло.

Агата рассмеялась, размазывая по щекам слезы, а Елисей только неодобрительно покачал головой.

– Я не понял, меня плохо слышно? – рявкнул отец. – Чтоб через час духу вашего здесь не было до утра! И Елисей, только попробуй потерять кого-то из этих двоих!

Молодой человек медленно поднялся из-за стола, смахнул с брюк несуществующие крошки и проговорил, широко улыбаясь:

– Спасибо, папочка. Я постараюсь. Потерять.

Пашка и Агата понимающе переглянулись.

День пролетел незаметно. Бросив машину недалеко от эллинга, молодые люди первым делом отправились на набережную. Но в честь праздника места в любимой кофейне с видом на марину не нашлось – пришлось брать кофе на вынос. Потом они долго бродили среди яхт, и Пашка втайне выискивал среди них «Флиппер» Янека Берга. Агата вроде бы и забыла про испорченное настроение и нерадивого жениха и хохотала над язвительными шутками Елисея. Покинув причал, они отправились в Епископский замок. В этот день во внутреннем дворе шумела ярмарка, а в темных коридорах толпились туристы, но Пашу не покидало ощущение, что он наконец-то вернулся домой. Они давно выучили каждый закоулок, каждый поворот древней цитадели, и сейчас, уйдя подальше от экскурсионных маршрутов, молодые люди бродили среди темных каменных стен, любуясь развешанными под потолком разноцветными стягами, и каждый думал о своем. Пашка, например, – об улыбчивой Эльзе. О том, что когда-нибудь он обязательно привезет ее сюда, и тогда они поднимутся на самый верх самой высокой башни и будут пить чай с шоколадными эклерами в замковом кафе и смотреть на дождь над заливом. Потом мысли его перепрыгнули на неугомонную взбалмошную Альку и на тюлененка Мику, оставленную в реабилитационном центре. Пашка так погрузился в свои воспоминания, что не заметил, как остался в пустынной галерее один: вредные старшие брат и сестра будто сквозь землю провалились. Юноша растерянно оглянулся и от души выругался. Эхо, вольготно гуляющее в пустых переходах, радостно подхватило его досаду.

Где-то вдали послышался смех. Пашка запрокинул голову к потолку и, как в детстве, прикрыл глаза. Зал тут же наполнился низким смехом, густым запахом сидра и немытых тел, чадом факелов и потусторонним гулом голосов, сердитых окриков и бряцанием металла… И все это сменилось улыбающимся лицом Эльзы. Соломенные косы, лукавый взгляд. Паша резко выдохнул и открыл глаза. Вокруг было по-прежнему сумрачно и тихо. Где-то совсем рядом сновали толпы туристов, шумела ярмарка и плескалось обманчиво ласковое море. Где-то совсем рядом его великовозрастные брат и сестра затеяли детскую игру в прятки. Но здесь, среди каменных многовековых стен Павел Колбецкий был один, и только он знал, что скрывается за этим одиночеством. Мальчишеская жажда приключений? А может, первая неясная, но такая острая любовь? Желание оказаться на борту пиратского драккара под предводительством Янека или же окунуться в пыльный сумрак архивов и библиотек, как Николай Орлов? Приземленные Колбецкие были далеки от подобных мечтаний: в их семье ценились рационализм и порядок. Но это не мешало матери запоем читать исторические романы, а Пашке – мечтать о море. И тогда юноша понял отчетливо и ясно, что будущее его связано именно с ним – темным, ледяным, непокорным морем. С размеренным рокотом мотора и безмятежностью островов, с ярким солнцем, солеными брызгами и ледяным, пронизывающим до самых костей ветром…

Пашка вздрогнул, пошатнулся от того, что внезапно стало трудно дышать, закружилась голова, а замковые стены давили. Он словно в одно мгновение оказался в узком каменном мешке, потерянный и раздавленный… Юноша обернулся, устало потер глаза и решительно пошел туда, откуда раздавался поставленный голос экскурсовода и неясный гул толпы.

Оказавшись во дворе, он кинулся к поросшему травой крепостному валу. Взобрался наверх, пару раз споткнувшись и чуть не разбив себе колени, и уставился на залив, на красные крыши надвратных башен, на синее небо.

– Пашка! – заорал Елисей, явно обеспокоенный поведением брата.

Где-то совсем рядом мяукнула испуганная кошка. Павел резко оглянулся, оступился и кубарем скатился вниз, в колючие заросли ежевики.

– Живой? – раздалось над его головой.

– Елисей, прекрати! – мягко попросила Агата и обратилась к младшему брату: – Ты как?

– Жить буду… – буркнул Пашка и поднялся, осторожно оценивая повреждения. Их было не так уж и много – расцарапанные руки да глубокая ссадина на лбу. Даже штаны остались целы.

– Матушка нас убьет, – заметил Елисей. – Ты вообще о чем думал, когда на стену лез?

– Отстань, – отмахнулся Пашка. – Надо бы руки обработать.

– И лицо, – подтвердила Агата. – В машине есть аптечка.

– Ну вот еще! – возмутился Елисей, но его никто не слушал.

В машине Агата тщательно обработала раны на руках йодом, а лоб аккуратно промыла водой, заботливо купленной Елисеем в магазинчике неподалеку. В выходные дни аптека в городе не работала. Потом хмурого Павла силком потащили обедать. Настроение было испорчено, хотелось домой. Окутанный заботой Агаты, Пашка совсем расклеился, и даже ехидные реплики старшего брата не вызывали в нем никаких эмоций. А потом юноша посмотрел на сестру, на остывший тыквенный суп в ее тарелке – и ему сделалось очень стыдно. А еще больно. За Агату. И за Елисея, который разрывался между другом и сестрой, тоже.

– А давайте закажем торт, – предложил он.

Агата и Елисей переглянулись.

– Торт? – уточнил брат, смешно приподняв бровь.

– Торт, – подтвердил юноша. – Должен же у них быть небольшой торт?!

– Наверняка, – ответил Елисей и широко улыбнулся.

Торт, как ни странно, нашелся. Слоеный «Наполеон», украшенный сверху свежей садовой малиной. И ежевикой. Елисей коротко хохотнул и, отрезав большой кусок, предложил его сестре.

Агата с сомнения посмотрела на десерт.

– Слабо? – усмехнулся Елисей.

Девушка тяжело вздохнула и взяла десертную вилку…

А после все тревоги отступили. Сразу стало легко и немного наивно. Как в раннем детстве, когда нет хуже беды, чем разбитые коленки. Они хохотали до слез, уминая «Наполеон» и запивая его крепким кофе. Им было хорошо вместе. Так хорошо, что у Паши вдруг защемило в груди от острого счастья. Такого обманчивого. И потому опасного.

Расправившись с тортом, они расплатились за поздний обед, оставив щедрые чаевые, и направились к марине, чтобы вдоль берега вернуться к замку.

Праздничный вечер уже вступал в права. Нарядно одетые туристы и местные жители неторопливо прогуливались по длинному променаду, время от времени нетерпеливо поглядывая на солнце, которое излишне медленно клонилось к закату.

Агата и Елисей о чем-то негромко беседовали. Пашке быстро надоело прислушиваться к их разговору: он не понимал и половины, а потому юноша отстал и не спеша шел за ними, рассматривая пришвартованные в марине яхты, снова и снова возвращаясь в мыслях к морю.

Его присутствие Павел почувствовал сразу, про себя удивляясь, что не заметил пришвартованный у понтона «Флиппер» раньше.

Янек Берг стоял у причала, облокотившись на ограждение, и смотрел на море. На нем были белые легкие брюки и белый трикотажный джемпер с нашивкой в виде якоря на груди. Светлые волосы мужчины были собраны в аккуратный узел на затылке. Берг курил, лениво выпуская в небо узкие струйки сизого дыма. Почему-то Павел сразу понял, что Янек ждет здесь именно их. И ждет довольно давно. Это было заметно в мелочах – в нетерпеливом постукивании пальцев по перилам; по тому, как Берг то и дело прикусывает щеку. Пашка отметил излишне резкие движения и раздраженные взгляды, которые Ян бросал на часы на руке. А потом мужчина обернулся и замер. И мгновение спустя замерла и Агата. Тихо ойкнув, она вцепилась в руку Елисея, и Пашка отметил, как побелели, но тут же залились густым румянцем ее щеки.

Но Ян уже шел им навстречу уверенным широким шагом. Он протянул руку Елисею, кивнул Пашке и произнес, улыбаясь:

– Вот так неожиданная встреча! Юные Колбецкие, все до одного! Павел, почему ты не сказал, что твоя сестра тоже будет на празднике?

– Он говорил, Ян! – раздался с понтона звонкий голос, от которого спина Паши покрылась мурашками, – но ты никогда не слышишь того, что не хочешь слышать, Янек Берг.

– Алька! – закричал Павел радостно и поспешил к подруге.

– Ну вот! – удовлетворенно произнес Ян и продолжил, – раз все собрались, я задам главный вопрос: какие планы на Янову ночь?

– Быть счастливой, – ответила Агата и улыбнулась.

Глава третья

Он почти не изменился.

За те три года, что они не виделись, великолепный Янек Берг заматерел, стал шире в плечах, бесследно исчезла юношеская гибкость, а светлая щетина на щеках стала гуще.

Но Агата узнала его мгновенно, и глупое девичье сердце забилось что было силы, стоило Яну окинуть ее немного насмешливым, но таким знакомым взглядом синих глаз.

– Какие планы на Янову ночь? – спросил он ее, только ее. И Агата ответила первое, что пришло в голову:

– Быть счастливой!

Он расхохотался в ответ.

О приключениях Паши и Янека Берга Агата, конечно же, была наслышана. Но Берг был не тем человеком, чье имя просто так легко звучало за завтраком, и потому подробностей она не спрашивала. Однако девочку Агата узнала сразу. Худая, скуластая, с колючим нахальным взглядом – Алевтина Ильинская оказалась точно такой, как описывала ее тетя Лиза. Дочь капитана береговой охраны была похожа на угловатого, нескладного паренька, а в ее глазах было столько огня, что Агата невольно позавидовала этой невероятной тяге к жизни. Пашка, увидев свою подругу, мигом расправил плечи и весь засиял, словно начищенный медяк.

– Это Аля, – произнес младший брат, приобнимая девочку за плечи. – Аля, это Агата и Елисей.

– Рада знакомству, – сказала девочка и улыбнулась, но в глазах ее плясали бесенята.

– Взаимно, – ответил Елисей.

– И я рада, – одновременно с ним произнесла Агата, и Аля прыснула, прикрывая ладошкой рот.

– А я Берг, просто Берг, – произнес Янек печально и уставился куда-то вдаль, тяжело вздохнув.

– Интересно, а какими судьбами «просто Берга» занесло под стены Епископского замка? – спросил Елисей, и Агата вздрогнула от того, как холодно прозвучали его слова.

– Попутным ветром, не иначе, – хмыкнул Ян и подмигнул Агате. – Но если быть до конца честным, то нас пригласила Лизавета. В гости пригласила. При случае. Вот как раз сейчас тот самый случай.

Елисей презрительно фыркнул, но промолчал.

Вечерело. Прозрачные звонкие сумерки неторопливо накрывали остров. Красные крыши башен Епископского замка тонули в темной синеве низкого северного неба, а под древними стенами крепости уже разожгли первые костры. Море было странно притихшим. Словно притаившись в засаде, оно наблюдало за собравшимися на берегу людьми, не зная, чего от них ожидать.

Агата зябко поежилась. Аля и Пашка отправились послушать рок-группу, выступающую на небольшой сцене, установленной у парадных ворот замка. Елисей и Берг, взяв себе по бутылке пива, о чем-то оживленно спорили. Брат горячился, а Берг лениво улыбался в ответ. Агата подошла к Елисею, обняла его за талию и устало положила голову ему на плечо.

– Будешь пиво? – предложил Елисей.

Агата поморщилась и помотала головой: пиво она не любила.

– Принести тебе лимонад?

– Не откажусь.

Елисей растворился среди отдыхающих, и Агата осталась с Бергом наедине.

– Ты выросла, – произнес Берг тихо и немного хрипло.

– Тебе кажется это странным? – Агата позволила себе ехидную улыбку.

– Это случилось слишком быстро, и я не был к этому готов! – возмутился Ян и добавил, поймав ее заинтересованный взгляд: – Ты стала настоящей красавицей!

– Стала? – переспросила Агата и рассмеялась и немного натянуто и чересчур громко. – В шестнадцать лет я была куда прелестнее, Ян!

– Я мог бы с тобой поспорить, но не буду! – он подмигнул ей и отсалютовал бутылкой. Спросил как бы невзначай: – Я слышал, ты выходишь замуж?

Агата рассеянно кивнула.

– За Николая. Да… Через месяц…

Он оказался рядом в одно мгновение, обхватил горячей рукой за талию, зарываясь носом в макушку. По спине девушки побежали мурашки, в горле пересохло, и она смогла выдохнуть только рваное:

– Ян…

Он отстранился сразу. На его губах блуждала задумчивая усмешка, а Агата застыла, обхватив себя руками за плечи, радуясь тому, что они находились в самом центре огромной толпы, и безумно страдая от этого.

Янек молчал и даже не смотрел на нее теперь.

Но девушку охватила крупная дрожь. Холодный, уставший голос Николая звучал у нее в голове:

«Прости, солнце, но сегодня я не успеваю поужинать с тобой…»

«Я совсем закопался с бумагами, Агата…»

«Извини, но в эти выходные у меня не получится приехать. Мне правда жаль…»

Все пространство от тонкой линии пляжа до громады Епископского замка было заполнено людьми. Играла музыка, отовсюду раздавался смех… Гудело пламя костров.

И в центре этой живой, бесконечно меняющейся толпы Агата стояла совсем одна и смотрела в синие глаза человека, однажды чуть было не изменившего всю ее жизнь.

Чуть было…

– Ян, забери меня отсюда, пожалуйста, – прошептала она, надеясь, что он ее не услышит.

Услышал.

Он схватил ее за руку и потащил за собой сквозь бурлящий людской поток. Туда, где она снова смогла дышать. Туда, где время остановилось.

На узкий пляж холодного моря. Их моря.

Снова стало неловко. Она, пожалуй, была не готова оказаться с ним рядом вот так, один на один.

И Берг, кажется, тоже. Потому что он внезапно резко отпустил ее руку и направился к прибою.

– А что насчет тебя? – нарочито беззаботно задала вопрос Агата. – Не женат?

– Ты же знаешь ответ, – Берг ухмыльнулся и слегка пожал плечами. – Ни за что не поверю, что Лизавета не рассказала тебе про Ингу. Вы наверняка успели перемыть нам все косточки.

– И все же?

– Я не женат, Агата, если ты это хочешь услышать, – ответил он мягко, словно обращался к маленькому ребенку. – Мы даже не помолвлены. Но мы вместе довольно давно.

– А где она сейчас?

– Инга не очень ладит с Алькой. Да что уж там, Инга вообще не очень ладит с людьми. Она предпочла остаться в отеле.

– Она здесь?

Он кивнул.

– А…

– Что за странные расспросы, Агата?

Янек Берг теперь стоял совсем рядом, и под его насмешливым взглядом она покраснела.

Произнесла с еле заметной досадой:

– Извини.

– И ты меня…

Некоторое время они шли вдоль линии прибоя молча. Праздник остался далеко за их спиной, и Агата надеялась, что братьям не придет в голову разыскивать их прямо сейчас.

– Лето в этом году холодное, – проговорила Агата.

– И ветреное, – согласился Ян. – Еще не купались?

– Нет.

– Ты все так же любишь нырять в ледяное море?

Агата зафыркала, стараясь удержать сорвавшийся с губ смешок.

– Иногда желание бывает непреодолимым…

– Правда?

Янек мягко сжал ее ладонь в своей и поднес к губам. И в этом простом и невинном жесте было столько нежности, столько обещания, что в груди стало тесно, дыхание сбилось, и Агата прошептала:

– Ян…

– Где твой Орлов, Агата?

– Это важно?

– Для меня – да, милая…

Кажется, она рассмеялась, потому что этот низкий, хрипловатый смех не мог принадлежать никому другому. И ей тоже не мог. И тогда Берг сгреб ее в охапку и прошептал:

– Почему все так сложно, Агата?

Ей не хотелось, чтобы Ян ее отпускал. И чтобы не отпускал, тоже не хотелось.

Она мечтала, чтобы сейчас рядом с ней был Николай. Чтобы он одним своим присутствием не допустил бы подобного.

Она мечтала оказаться с Яном в целом мире только вдвоем. Чтобы никто никогда не узнал, что…

– Зачем ты здесь? Зачем? – она бормотала что-то еще, такое же глупое и бессвязное, а он покрывал ее влажные от непрошенных слез щеки горячими, торопливыми поцелуями.

– Ты мое наваждение, девочка, – шептал Ян в ответ, пропуская сквозь пальцы спутанные пряди ее волос.

А она плакала, спрятав лицо у него на груди. Рыдала от безысходности. Глухой, безнадежной боли. И от любви.

Рядом с ним ей было не страшно. Только немного обидно. За себя, за Николая. И даже за неизвестную Ингу.

– Я не узнаю мою бесстрашную Агату! – прошептал Берг, мягко проведя костяшками пальцев по ее щеке. – Где мой славный Дик Сэнд?

– Ты придумал его. Так же, как придумал и меня. А я не такая, Ян. Я обыкновенная.

– Ты невероятная, Агата…

Она засмеялась, все еще не в силах поверить, что минуту назад рыдала в объятиях Яна Берга.

Она верила ему. Снова.

Это было глупо. И пусть Янек привык доказывать свою правоту делом, сейчас Агата не должна была находиться рядом с ним. На пустынном пляже позади Епископского замка.

Но пустой, непривычно безликий голос Николая все еще звучал у нее в голове.

«Прости, любимая. Эта поездка… Я совсем забыл тебе позвонить…»

И тогда она решилась.

– Ян, идем танцевать! Я не танцевала тысячу лет.

– А я – две тысячи…

Утро наступило слишком рано. Вокруг догорали костры. На площадке перед замком остались только самые крепкие. Уставшие, но довольные люди постепенно расходились по домам.

– Мне пора, – прошептала Агата, уткнувшись носом в его плечо.

– Тогда иди, – ответил Ян, обнимая ее крепче.

– Отпусти меня, Ян…

– Я не могу…

– Так нужно… – Агата чуть отстранилась и подняла на него полные слез глаза.

Он отпустил ее. Слишком легко. Слишком быстро.

Агата позволила себе разрыдаться.

Забравшись в машину, она дала волю слезам. Сзади испуганно притих Пашка. Его подружка осталась с Яном.

Елисей только неодобрительно покачал головой. Он всегда понимал ее с полуслова и сейчас молча протянул носовой платок.

Спустя пятнадцать минут машина затормозила у коттеджа «Чайка», и Агата совершенно не удивилась, увидев на крыльце Николая Орлова.

Глава четвертая

– Здравствуй! – произнес Николай и улыбнулся. Улыбнулся так, как умел улыбаться только он один. Грустно. Загадочно. И несмело. Словно боялся, что вокруг нет никого, способного разделить вместе с ним кусочек счастья.

– Здравствуй! – ответила Агата и замерла, не дойдя до крыльца пару шагов. Чувствуя молчаливую поддержку братьев, она подняла на жениха глаза, не зная, как себя вести.

Обижаться было глупо. Он приехал, как только смог, а она… Она позволила себе быть счастливой.

– Ты плакала? – в его голосе звучала неподдельная тревога. – Из-за меня? Прости…

Он легко спрыгнул с крыльца и прижал девушку к себе.

– Это… Ник… – Агата не знала, что ответить. Обида и чувство вины боролись внутри. Она хотела все рассказать, но вместо этого зарылась носом в рубашку на его груди и пробормотала еле слышно: – Я соскучилась. И обиделась, если честно. Глупо обиделась, правда…

В ответ Николай только крепче прижал девушку к себе.

Агата слышала, как хлопнула входная дверь. Как заныл у порога Дарси, которого Елисей не пустил к хозяйке. Как что-то встревоженно зашептала тетя Лиза, а Пашка забасил ей в ответ.

– Кхм… Молодые люди, может быть, стоит вернуться в дом? – раздался совсем рядом голос дяди Алекса, и Агата позволила себе отпустить жениха. Ее жениха.

Недавняя обида показалась вдруг излишне глупой и надуманной. От воспоминаний о поцелуях Берга запылали щеки, и девушка поспешила подняться к себе, чтобы унять растревоженное сердце.

А Николай остался внизу.

Час спустя Агата нашла в себе силы спуститься к завтраку и помочь тете Лизе накрыть на стол. Судя по сияющей улыбке Лизаветы, братья не посвятили мать в подробности праздничной ночи, чему Агата была бесконечно рада. Когда настало время кофе, она почти поверила, что сможет просто забыть об этой встрече.

Но в гостиной зазвонил телефон.

Дядя Александр с трудом оторвался от утренней газеты и обвел домочадцев удивленным взглядом. Телефон продолжал настойчиво звонить.

Тетя Лиза встревоженно всплеснула руками, Елисей усмехнулся, Пашка позволил себе улыбку. Агата сделала небольшой глоток кофе и поднялась с места:

– Я отвечу. Это, наверное, мама.

– Я сам, девочка моя, – остановил ее дядя.

Агата вернулась в кресло и прикрыла глаза, пытаясь унять охватившую ее дрожь.

– Все хорошо? – прошептал Николай.

– В полном порядке, – она даже нашла в себе силы улыбнуться.

– Я хотел пригласить тебя съездить куда-нибудь. К морю. Если Александр не против.

– Александр не против, – громко произнес дядя и продолжил, довольно улыбаясь: – Тем более что нас с Лизаветой и Павлом пригласили на морскую прогулку старые знакомые.

– Ян? – уточнила тетя Лиза, нахмурив брови.

– Он самый. В компании Алевтины. Кстати, капитан Ильинский передает привет. Он уже дома и чувствует себя отлично.

Агата украдкой бросила взгляд на Пашку. Тот смущенно улыбнулся в ответ. Алекс тем временем продолжил:

– Елисей, ты тоже приглашен, если у тебя нет других планов…

– Я, пожалуй, воздержусь, пап. Ночь была бессонная… – ответил тот и подмигнул сестре.

Агата показала ему язык.

В Янов день найти укромное место на острове было почти невозможно. Почти.

Когда Николай свернул с дороги, ведущей к мельничному холму, Агата произнесла еле слышно:

– Спасибо…

Небольшой укромный пляж недалеко от туристической этнической деревеньки с прогнившим от времени скрипучим причалом был для Агаты особым местом: именно здесь три года назад закончилась их с Яном история.

Закончилась, так и не успев начаться.

Море штормило. «Флиппер» летел вперед, разбивая носом волны. Агата, закутанная в непромокаемый плащ, не спускала глаз с приближающегося берега. Погода резко ухудшилась после обеда. Ян все больше хмурился и бормотал ругательства, когда яхту подбрасывало особенно сильно. Ветер только усиливался.

– Я не уверен, что смогу подойти к берегу в таких условиях, – вдруг произнес Берг.

– И что тогда делать?

Он не ответил.

Агата не знала, чего боится больше: попасть в шторм или причалить. Весь ее мир внезапно сузился до маленького суденышка, на котором были только Ян и она. Берг не пугал ее. Она привыкла к безрассудству. И глупым поступкам тоже. Она знала, что может скрываться за внешней беспечностью. Ее папа был таким: ненадежным в пустяках, но уверенным в принятии жизненно важных решений.

Нет, рядом с Яном ей не было страшно.

Три недели спустя после того, как Янек Берг оставил ее в поле у мельничного холма, Агата уговорила Николая привести ее сюда. Холодным осенним днем, под мелким колючим дождем и пронизывающим до самых костей ветром, под грохот волн она и Николай Орлов все начали сначала. Несмелые поцелуи, новые признания, нежность, от которой становилось тесно в груди.

Тогда они смогли понять друг друга.

Но прошло три года, и Янек Берг оказался тем, с кем Агата снова готова бежать на край света.

В машине они с Николаем почти не разговаривали: несколько общих фраз, ничего не значащие вопросы и точно такие же ответы.

До свадьбы оставалось меньше месяца, а им обоим было не по себе. От этого неудобного чувства Агате стало нестерпимо холодно, словно пропало что-то очень весомое. Что-то настолько важное, что без него их жизнь грозила рассыпаться, как карточный домик, толком не успев начаться.

Все в том же гнетущем, тяжелом молчании они вышли из машины и направились к пляжу. Их пляжу.

День выдался солнечным и даже жарким. Расстелив плед в тени деревьев, Агата сбросила туфли и направилась к воде.

Николай догнал ее почти сразу, схватил за руку и притянул к себе, касаясь виска губами. Агата послушно обняла жениха за талию и подняла голову, подставляя губы для поцелуя.

– Ты простишь меня? – прошептал Николай.

– Уже, – ответила Агата и пожала плечами.

– Так не бывает… – он улыбнулся одними губами, а в глазах застыла тоска. – Я оставил тебя одну, хотя обещал, что всегда буду рядом.

– Ты рядом…

Она сама потянулась к его губам, стараясь за нежностью скрыть смятение. Он строит планы, старается ради нее, а она позволила себе глупые обиды…

– Этого недостаточно, Агата! – Николай слегка встряхнул ее за плечи. – И я не рядом. Я где угодно, но только не рядом с тобой!

Она вырвалась и сделала шаг назад, неловко оступилась и чуть не рухнула в воду. Николай схватил ее за локоть, дернул на себя, не позволяя упасть.

– Пусти… – прошептала она одними губами. И он отпустил.

Она побежала. Вдоль линии прибоя, по колено в воде, она бежала, не оглядываясь, мечтая только о том, чтобы он оставил ее в покое. Легкая юбка быстро намокла и облепила ноги. В легком трикотажном кардигане стало нестерпимо жарко. Агата попыталась стащить его с плеч, но все-таки оступилась и упала в воду. Море радостно встрепенулось, и очередной шипящей волной девушку накрыло с головой.

И сразу стало легко и свободно. Жалость к себе и чувство вины отступили, остался только холод.

Пронизывающий холод северного моря.

– Ты сошла с ума, Агата, – пробормотал Николай.

Он поднял ее на руки и прижал к себе, целуя ледяные губы.

– Сошла, – легко согласилась она, подставляя лицо солнечному свету, и засмеялась.

Николай только покачал головой. Тень улыбки скользнула по его губам. Он аккуратно поставил девушку на землю и потянулся за полотенцем.

Спустя полчаса, переодевшись в сухое, Агата уснула в тени деревьев, положив голову жениху на колени.

В коттедж «Чайка» они вернулись уже в темноте.

На кухне их ждали остывший ужин и сонный обиженный Дарси. Пес смерил хозяйку презрительным взглядом, зевнул и отправился спать в гостиную. Агата и Николай переглянулись, с трудом сдерживая смех.

Уже наверху Ник мягко притянул ее к себе, касаясь виска губами, и прошептал:

– Спокойной ночи!

– Люблю тебя, – ответила Агата, прежде чем уйти.

– А я тебя.

В комнате Агату ждал сюрприз: на ее кровати, свернувшись клубочком и трогательно подложив под щеку ладони, спал Пашка. Густые волосы рыжей копной падали на лоб. Даже во сне юноша раздраженно пыхтел, как будто пытаясь смахнуть в сторону непослушную челку. В его ногах уютно устроился Бин. Пес лениво приоткрыл один глаз и сразу закрыл, признав хозяйку. Агата улыбнулась и аккуратно потрясла брата за плечо. Пашка сразу сел и только потом открыл глаза, с удивлением уставившись на девушку.

– Привет! – негромко произнесла Агата. – Давно ты здесь?

– Наверное, давно, – Павел посмотрел на часы. – Ого, уже почти полночь! Я ждал вас после ужина.

– Так получилось, – ответила девушка смущенно. – Тетя Лиза нас не потеряла?

– Елисей сказал, что волноваться не стоит. Как поездка? Надеюсь, не поругались?

– Все хорошо, не переживай… – Агата позволила себе улыбку. – А как вы? Вышли в море?

– Ненадолго. Сегодня штормило. Не сильно, но Ян решил не уходить далеко от берега. Зато я показал Альке замок! Кстати, мама позвала Алю погостить у нас. Неделю или две. И она согласилась.

Почему-то стало трудно дышать. Агата до боли прикусила губу и спросила еле слышно самое главное:

– А Ян?

– Он завтра утром уезжает на материк вместе с Ингой, а «Флиппер» остается здесь. Так что за Алькой он вернется. Как раз к свадьбе.

– Как раз к свадьбе… – повторила Агата и зажмурилась.

– Папа позвал их. Всех троих…

Агата с громким стоном повалилась на кровать и спрятала голову под подушкой. Некоторое время в комнате было тихо. Только Бин негромко поскуливал во сне.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Пашка.

– А зачем ты приходил? – спохватилась Агата.

– Узнать, как ты… И сказать, что Яну плохо.

Агата швырнула в брата подушкой. Бин подскочил и испуганно завыл. Где-то над головой заорал Снежок. Внизу в гостиной отчаянно залаял Дарси. Хлопнула одна дверь, потом вторая. Послышались рассерженные голоса. Коттедж «Чайка» ожил, зашумел, заволновался, а Агата и Пашка хохотали до слез. Только Агата совсем не была уверена в том, что эти слезы были от счастья.