Текст книги "Немного больше, чем любовь"

Она высвободилась из его объятий, встала и направилась к трапу.

Больше они не разговаривали. На ночь Ян остался на палубе. Агата долго ворочалась на непривычно жестком матрасе, укрывшись с головой колючим одеялом, а потом ее все-таки сморил сон.

– Пора вставать, юнга!

Ян стоял у двери, почти упираясь головой в потолок каюты, и улыбался.

– Уже полдень! А тем временем через несколько часов нас ждут у мельничного холма.

– Николай согласился на ваши условия? – она села на кровати, с трудом подавив зевок.

– У него не было шансов, – Ян весело подмигнул ей и продолжил: – Снимаемся с якоря. У тебя пятнадцать минут, юнга.

Агате оставалось только кивнуть.

От вчерашней прекрасной погоды не осталось и следа: море штормило. «Флиппер» летел вперед, разбивая носом волны. Агата, закутанная в непромокаемый плащ, не спускала глаз с приближающегося берега. Погода резко ухудшилась после обеда. Ян все больше хмурился и бормотал ругательства, когда яхту подбрасывало особенно сильно. Ветер только усиливался.

– Я не уверен, что смогу подойти к берегу в таких условиях, – вдруг произнес Берг.

– И что тогда делать?

Он не ответил.

Агата не знала, чего боится больше – попасть в шторм или причалить. Весь ее мир внезапно сузился до маленького суденышка, на котором были только Ян и она. Берг не пугал ее. Она привыкла к безрассудству. И глупым поступкам тоже. Она знала, что может скрываться за внешней беспечностью. Ее папа был таким: ненадежным в пустяках, но уверенным в принятии жизненно важных решений.

Нет, рядом с Яном ей не было страшно. Разве только тогда, в самую первую встречу. И сейчас ей казалось, что будь у них хоть немного времени, они смогли бы заново узнать друг друга. Но стоит только ей ступить на землю – и назад дороги не будет. Она, конечно же, никому не расскажет про Берга. Она будет молчать. Или выдумает похитителя в маске. Ян правильно заметил: скандал не нужен никому – ни Орловым, ни Бергам, ни ее семье. Через пару часов Ян навсегда исчезнет из ее жизни. Так же внезапно, как и появился. А через год она даже и не вспомнит о его существовании.

Яну удалось подвести «Флиппер» почти к самому берегу, но легкую яхту бросало из стороны в сторону так, что было невозможно устоять на ногах. Мужчина спрыгнул в воду, и его тут же практически с головой накрыло тяжелой волной. «Флиппер» подняло на гребень и швырнуло вниз. Агата закричала, вцепившись в борт так, что побелели костяшки пальцев.

– Прыгай! – что было силы закричал Берг.

Но она никак не могла решиться. Новая волна, набирая силу, потянула яхту обратно в море, чтобы через мгновение снова обрушиться на берег.

Яна сбило с ног очередной волной и потащило прочь.

Кажется, она охрипла. Или она просто не слышит себя из-за грохота волн?

– Прыгай! Кому говорю!

Ян сумел подняться и поспешил к ней, пока очередная волна снова не снесла его в сторону.

«Как странно, – подумала вдруг Агата, – здесь так мелко, что нельзя утонуть, но и выйти из моря тоже нельзя». Голова кружилась, в глазах потемнело, и она зажмурилась, пытаясь побороть тошноту…

Ян возник перед ней внезапно. Или она все-таки отключилась?

– Прыгай!!! – снова закричал он, перекрывая шум бушующего прибоя, и она послушалась.

Шагнула в пустоту. Он поймал ее, но не удержался на ногах – и они рухнули вниз. Их немедленно накрыло с головой холодной волной и потащило, швыряя друг на друга. Окруженная водой со всех сторон, Агата уже не понимала, где дно. И где берег тоже. Дыхания не хватало. Она попыталась сделать вдох – и ледяная вода хлынула в легкие, заполняя их до упора. В то же мгновение Ян схватил ее за шкирку и вздернул на ноги. Она закашлялась и обмякла в его руках.

– Потерпи, малыш, – зашептал он и взвалил ее себе на спину.

Наконец море и мокрый песок перед ее глазами сменились жухлой травой. Берг осторожно опустил ее на землю. Мир в очередной раз перевернулся, и Агату вырвало.

Он придерживал ее за плечи, пока последние спазмы не стихли. Она без сил облокотилась на него и прошептала:

– Пить.

– Я постараюсь найти. Здесь рядом деревня, – он убрал с ее лица мокрую прядь волос и поднялся было на ноги, но она ухватила его за рукав.

– Не уходи, не сейчас. Пожалуйста.

И он послушался. Сел рядом, облокотившись на ствол дерева и притянув ее к себе поближе.

– Гроза идет сюда. Тебе скоро нужно будет уходить.

– А ты? – Агата почувствовала, что голос ее задрожал.

– Всем будет лучше, если нас с тобой не увидят вместе.

Небо потемнело. Раскаты грома теперь не стихали вовсе. Молнии сверкали со всех сторон, прошивая яркими всполохами темноту вокруг них.

– А ты? – упрямо повторила она.

– Я попробую вернуться на «Флиппер», жалко старого друга. А если не удастся, пересижу шторм на берегу. А ты иди. Здесь рядом деревня. И тебя наверняка уже ищут.

Спустя четверть часа он заставил ее подняться на ноги и вывел на проселочную дорогу. Начинался дождь.

– Что бы ты хотела получить больше всего на свете?

– Что? – она не сразу поняла, о чем он.

– Я уже спрашивал у тебя, помнишь? Ты не ответила, – его ледяные пальцы коснулись ее щеки.

– Тебя?.. – спросила она одними губами.

Он захохотал.

– Так себе подарочек, если честно. А все же?

– «Гордость и предубеждение» с акварельными иллюстрациями, – ответила Агата серьезно.

Он кивнул. И скомандовал:

– А теперь беги, тебе туда! – Берг показал в сторону темнеющих крыш вдали. – Идти лучше вдоль кромки леса.

Прежде чем сорваться с места, Агата обернулась, порывисто обняла Яна за шею и, приподнявшись на цыпочки, горячо зашептала, глядя в его глаза:

– Я никому не скажу, что это был ты!

А потом прижалась губами к его рту. Всего лишь на мгновение. И побежала…

А над его головой грохотал гром.

Это был тот самый дом, где они с Николаем пережидали грозу в самом начале лета. Последние минут десять дождь лил сплошной стеной. Она кинулась к калитке. Вот то самое крыльцо с проваленной ступенькой. Тяжелая, набухшая от сырости дверь поддалась не сразу. Агата навалилась на нее плечом и оказалась в сенях. Здесь по-прежнему пахло травой. Она скинула на пол ставший безумно тяжелым мокрый плащ и рухнула на скамью. Холодно. Как же холодно и страшно. А перед глазами – бледное лицо Берга:

«Я должен вернуться на яхту».

Почему?

Потому что никто не должен видеть его рядом с похищенной дочерью жены дипломата…

Ее наверняка уже ищут. С тех самых пор, как не дождались у мельничного холма.

Она подтянула колени к подбородку, свернувшись в клубок, и закрыла глаза.

Все это с ней уже было…

В тот день она проснулась позже обычного. И услышала голоса. В квартире, кроме дяди Александра, была мама. Агата кинулась ей навстречу, а мама прижала ее к себе и заплакала. Девочка ничего не понимала, а дядя Алекс отвернулся к окну и закурил. Никогда раньше она не видела его с сигаретой. Она высвободилась из объятий матери, подошла к дяде и потянула его за рукав. Алекс стоял, не шелохнувшись, и смотрел куда-то вдаль, время от времени выпуская изо рта тонкую струйку сизого дыма и тут же делая новую затяжку.

И тогда Агата спросила:

– А где папа?

Мама поднялась на ноги, вытирая слезы рукой. Дядя оторвался от созерцания города, внимательно посмотрел на Агату сверху вниз, потом на маму – и кивнул. Та снова прижала девочку к себе и прошептала в макушку:

– Папа… – и без того ее обычно тихий голос вдруг сорвался, – Агата, папы больше нет.

Это не могло быть правдой, и девочка резко обернулась к дяде, но тот, поймав ее взгляд, только покачал головой. И тогда она побежала. Мама что-то кричала ей вслед, но Агата неслась вперед. Казалось, стоит ей только остановиться – и назад пути уже не будет. Ведь только вчера рано утром они вместе с папой вернулись из коттеджа «Чайка» и, уставшие после долгой дороги, завалились спать. А вечером, когда Агата была уже в постели, они вместе читали рассказы О’Генри и хохотали как безумные.

– Мне нужно еще поработать, – сказал папа, целуя ее в лоб и поправляя одеяло, – до завтра, Агата.

А завтра Станислава Колбецкого не стало.

Она не помнила, как оказалась на том чердаке. Кажется, она провалилась в сон, но и этого не могла сказать наверняка, потому что в тот момент их с папой уютный мир рухнул. Было ужасно холодно. И страшно. Кажется, там были мыши. И пауки. Она боялась. До дрожи. До искусанных в кровь ладоней. Но она сидела, забившись в угол старого шкафа и не зная, где еще она сможет спрятаться.

Агату нашли спустя сутки. Она вяло реагировала на окружающих и не разговаривала. Отказывалась от еды, но жадно пила предложенную воду, пока кто-то не отобрал у нее бутылку. Кажется, кто-то – отчим, наверное – настаивал на том, что ей нужно лечь в больницу. А мама обнимала ее и плакала, не переставая. У мамы она не осталась. И домой ехать тоже отказалась. Тогда дядя Алекс отвез ее в свою маленькую городскую квартиру, в которой изредка останавливался, когда приезжал в город. Там она просидела неделю, по-прежнему не разговаривая и отказываясь встречаться с мамой. И тетей Лизой тоже. Но однажды утром дядя Алекс принес ей щенка. Рыжий с подпалинами пищащий комочек, пахнущий молоком и еще чем-то едким, ткнулся ей носом в лицо и лизнул. И тогда она засмеялась. Алекс облегченно выдохнул.

– Это корги, – сказал он. – Говорят, они умеют разговаривать с феями.

– Как его зовут? – спросила Агата.

– Это твой пес, – усмехнулся дядя, – тебе и придумывать ему имя.

– Тогда я назову его Бином!

– Так нельзя, – возразил дядя Алекс, – в нашей семье уже есть Бин.

– И что же делать? – растерянно спросила девочка.

– Давай назовем его Дарси.

– А кто это? – Девочка посмотрела на дядю с интересом, а потом перевела взгляд на щенка.

Тот сидел на толстой мохнатой попе, смешно растопырив короткие лапы, и с интересом наблюдал за ними.

– Это друг Бингли, – ответил дядюшка, а щенок заливисто тявкнул.

Только через два года ей в руки попался потрепанный томик «Гордости и предубеждения» Джейн Остин. Она долго смеялась, поняв, кто такой мистер Дарси.

На улице грохотало, и в комнате от бесконечных вспышек молний было светло. Поднявшись со скамьи, Агата сделала несколько махов руками в попытке согреться и выглянула в окно. Вода сплошным непрерывным потоком лилась с неба. Она не помнила дождя такой силы. Но мыслями она все еще была на «Флиппере». Удалось ли Яну добраться до яхты? Или он пережидает грозу в лесу? А что, если сейчас он находится посреди бушующего шторма? Она смахнула набежавшие слезы. Когда-нибудь дождь обязательно стихнет, и тогда она выйдет на шоссе и отправится в сторону деревни. Ее ищут. Не могут не искать. Но даже когда ее найдут, она никого не сможет отправить на помощь Бергу, ведь все знают, что неделю назад он покинул остров. Закутавшись в промокший насквозь свитер Яна, Агата снова легла на скамью и закрыла глаза.

Сначала она подумала, что собачий лай ей почудился. Но он приближался. Сквозь гром и шум дождя она слышала заливистый лай Дарси. Все еще не до конца доверяя своим ушам, она бросилась в темные сени и распахнула дверь. Пес влетел в дом и кинулся к ней, радостно повизгивая. Он был ужасно грязным, мокрым и весь в репьях и колючках, но это был он. Дарси без устали вилял коротким хвостом и вставал на задние лапы, требуя ласки. Агата упала на колени, обнимая собаку, зарываясь лицом в мокрую, пахнущую болотом шерсть и шепча:

– Дарси! Мой хороший, Дарси!

А слезы все лились и лились. За окном бушевала гроза, а она лежала на пыльном холодном полу в заброшенном доме и обнимала грязную собаку. Она плакала и смеялась одновременно. Смеялась до икоты и боли в животе. И не могла остановиться. Она была счастлива.

Когда Александр Колбецкий вошел в старый дом на окраине деревни, что расположилась у подножия мельничьего холма, он увидел спящую девочку и грязного рыжего пса. Приподняв темные брыли, корги сердито зарычал, стоило мужчине подойти ближе. Рыжая шерсть на его холке встала дыбом.

– Ну же, Дарси, дружок, пусти меня, – уговаривал Алекс собаку.

Агата открыла глаза и недоверчиво спросила:

– Дядя?

– Да, девочка моя, – произнес Александр.

Он устало опустился на пол рядом с ними, облокотившись спиной на стену, и позволил себе прикрыть глаза.

Дождь наконец закончился.

Эпилог

Николай Орлов в светлом костюме и начищенных ботинках легко спрыгнул на палубу прогулочного «Флиппера» и обернулся к Агате. Она попыталась свободной рукой приподнять полы длинного вечернего платья цвета индиго, прежде чем сделать следующий шаг, но все равно споткнулась. Он не дал ей упасть – подхватил на руки и аккуратно усадил на обитый белой кожей диван на корме.

Нежно коснулся ее губ своими, и она ответила, обняв его за плечи.

– С днем рождения! – прошептал Николай, разрывая поцелуй.

– Спасибо, – улыбнулась в ответ Агата.

Сегодня ей исполнилось восемнадцать. Через два года Николай получит университетский диплом – и они поженятся. И тогда он увезет ее из коттеджа «Чайка».

Послышались шаги: Елисей торопился к ним, держа в одной руке бутылку с шампанским, а в другой – поводок. Дарси несмело подошел к краю причала и жалобно заскулил. Елисей бесцеремонно схватил его за шкирку и опустил на палубу. Пес огрызнулся, брезгливо отряхиваясь, и отправился к хозяйке.

– Агата, это тебе, – брат протянул ей увесистый сверток, перевязанный бечевкой, – сегодня утром принесли, пока тебя не было.

Девушка нетерпеливо разорвала коричневую оберточную бумагу – и замерла: в ее руках было издание «Гордости и предубеждения» Джейн Остин с акварельными иллюстрациями Чарльза Эдмунда Брока.

На колени упал сложенный вдвое листок бумаги. Он пах табаком и, почему-то, грозой. Короткая надпись на нем гласила:

«На память. Любимой. От пирата».

Вальпургиева ночь

«Никому и никогда не испытать чужую боль, каждому суждена своя…»

Колин Маккалоу «Поющие в терновнике»

Пролог

Нервы сдавали. Его трясло от одной только мысли об этой глупой затее. От того, что он собрался выйти в море в ночь, солгав лучшему другу. От того, что так ничего и не рассказал родителям. О том, что «Флиппер» Берга может постичь участь катера Ильинского, Павел старался не думать. Он просто оделся потеплее, нашел шапку и варежки, закинул их в рюкзак, следом отправил в него шоколадку и бутылку с водой. А то мало ли что…

Идти по спящему городу к марине было неприятно. И как-то тревожно. Пашке казалось, что кто-то пристально наблюдает за ним издалека. И от этого неприятного, вязкого чувства хотелось прибавить шагу.

Алька и Инга, обе укутанные в свитеры и штормовки, ждали его в условленном месте недалеко от понтона. Потом Инга просто отвела их к «Флипперу», одной из многих моторных яхт, пришвартованных в марине. Девушка легко спрыгнула на палубу, привычно, не обращая внимания на небольшую качку, прошла к корме, и приподняла одно из расположенных там сидений. Оглянулась и прошипела:

– Сюда! Ну же! Быстро!

Алька бесстрашно шагнула в темноту яхты, и Паше ничего не оставалось, как последовать за ней. Отступать было поздно. Держась за перила, он осторожно спустился по трапу вниз.

В руках у Инги блеснул ключ, самый обычный, похожий на ключ от шифоньера. Тихо щелкнул замок, и дверь распахнулась, пропуская ребят в каюту.

– А теперь сидите тихо! Как мышки! – шикнула Инга и аккуратно прикрыла дверь.

Глава первая

Вальпургиеву ночь[3]3
  Вальпургиева ночь – наиболее значительный из языческих праздников, посвященный плодородию. Вальпургиева ночь отмечается в ночь на 30 апреля в ознаменование расцветающей весны.


[Закрыть] Пашка не любил. Не то чтобы он боялся всякой нечисти – когда тебе почти семнадцать, трудно верить в детские сказки, – но полыхающие костры, запах барбекю, туристы, приезжающие на острова ко Дню весны, и всеобщее веселье действовали Павлу Колбецкому на нервы. Вот и сейчас он смотрел на веселящихся одноклассников со смесью зависти и раздражения. Одна из девчонок – судя по заливистому смеху и тяжелым соломенно-желтым косам, это была Эльза, – подскочила к Павлу и схватила его за рукав, заставляя присоединиться к хороводу вокруг огромного костра. Лицо ее было скрыто маской устрашающего вида ведьмы с крючковатым носом и огромной бородавкой над верхней губой. Платье с традиционной вышивкой и пышной юбкой ладно сидело на гибкой девичьей фигурке. Тяжело вздохнув и опустив на лоб маску непонятного чудища, выданную ему Эриком, Пашка поднялся со своего места и отправился к танцующим вслед за девушкой. Ребята приветствовали его радостными криками, и вскоре Павел, вопреки упадническому настроению, заразился всеобщим весельем. Пламя поднималось все выше и выше, песни становились все громче и громче, а танцы – быстрее. Кружась в вихре хоровода, Паша поднял голову вверх, чтобы сквозь прорези в маске посмотреть на весеннее небо.

Почти год Павел Колбецкий провел вдали от коттеджа «Чайка» и своих родных. Он сам принял решение поступать в академическую гимназию после девятого класса – ту самую, которую закончил Елисей, – и пожалел о своем решении ровно в тот момент, когда автомобиль родителей свернул на шоссе с подъездной дорожки спального корпуса пансиона, оставляя Павла один на один со взрослой жизнью…

Но учебный год пролетел, и на носу был уже май. Вальпургиева ночь закончится через пару часов, и наступит День весны. Утром приедут родители, чтобы провести праздник с сыном. Мама наверняка взяла билеты на первый паром, хотя ради того, чтобы успеть на него, им с отцом придется встать затемно.

Кто-то толкнул Павла кулаком в плечо, выдергивая из раздумий, – и он споткнулся от неожиданности, налетев на смеющуюся Эльзу.

– Пашка! Не спи! – проревел ему в ухо Эрик.

Друг и сосед по комнате был в маске чумного доктора, и его голос доносился будто бы издалека. – Смотри, как Эльза на тебя смотрит! Натуральная ведьма! Сжечь!

– Сжечь! Сжечь! Сжечь! – послышалось отовсюду. Вопящую Эльзу подхватили десятки рук и подняли в воздух.

Пашка оказался в самом центре этого безумия. Голова закружилась от шума и дыма. Эрик подтолкнул его вперед и заорал, перекрикивая шум толпы:

– Спасай же!

И Пашка обхватил Эльзу за талию и притянул к себе, вырывая из рук толпы. Девчонка доверчиво обняла его за шею, но едва они оказались в тени деревьев, вырвалась, сдергивая с него маску, и, весело хохоча, понеслась к морю. Пашка бросился следом за ней через прибрежный сосновый бор, стараясь не потерять из виду белеющую в темноте фигуру.

Вскоре шум вечеринки остался далеко позади. Эльзу, растрепанную и вмиг растерявшую всю свою уверенность, он нашел на берегу: девушка бродила вдоль прибоя, бросая на Пашу странные взгляды. Он подошел и взял ее за руку, крепко сжимая в ладони ее ледяные пальцы. Девчонка судорожно вздохнула, но глаз не подняла.

Пляж Павел любил в любое время года. Наверное, если бы рядом со школой не было моря, он бы вернулся в коттедж «Чайка», даже если потом пришлось бы терпеть шутки брата всю оставшуюся жизнь. Море, холодное северное море, завораживало; оно дарило Павлу уверенность в своих силах и веру, что у него непременно все получится.

Жизнь в довольно большом курортном городе, в предместье которого был даже аэропорт, разительно отличалась от размеренной сонной жизни городка, где прошло детство Пашки. И хотя гимназия и прилегающие к ней спальные корпуса располагались на самой окраине, первое время юноше было тяжело привыкнуть к шуму доков и непрерывному гулу автомобилей.

С Эльзой Вески они познакомились на первом же занятии. Как и большинство девочек в их классе, она жила в городе вместе с родителями.

В первые месяцы вдали от дома Пашке не было дела до новых знакомых: он изо всех сил пытался победить охватившую его тоску. И если бы не сосед по комнате, Эрик Луговой, Павел бы не справился. Но ему повезло встретить настоящего друга. Только понял это Павел далеко не сразу, поначалу испытывая раздражение, когда мелкий черноволосый мальчик изо дня в день доставал его своими планами и идеями. Но в конце концов Павел сдался: что толку сидеть в одиночестве и скучать по дому, когда совсем рядом бурлит настоящая школьная жизнь?

Эльза же была из тех девочек, что всегда готовы к уроку. Она знала все наперед и всегда сдавала тесты вовремя, с первого раза и на максимальный балл. Ни одно школьное мероприятие не проходило без ее участия: она возглавляла школьный совет и команду волонтеров по защите окружающей среды; кроме того, она принимала активное участие в жизни города. Ее отец занимал какой-то высокий пост, а мама курировала благотворительный фонд уезда. Эльзу Веске знали все. И Паше это совсем не нравилось.

Но сейчас девчонка выглядела смущенной. И даже жалкой. Она нетерпеливо теребила кончик светлой косы и забавно фыркала, упрямо избегая его взгляда. Павел вдруг почувствовал себя ужасно взрослым, словно здесь и сейчас ему предстояло решить важную задачу, от которой зависела вся его дальнейшая жизнь. В какой-то степени так оно и было.

– Замерзла? – спросил он и поморщился от того, как резко это прозвучало.

– Есть немного, – ответила Эльза и повела плечами, укрытыми только тонким кружевом платья. – У воды прохладно. И ветер…

Павел молча снял куртку и накинул ей на плечи. Девчонка благодарно кивнула и прошептала:

– Спасибо.

И тогда он притянул ее к себе. Возможно, Вальпургиева ночь действительно была волшебной, а может, он поступил так из-за мальчишеского бахвальства, зная, что уже послезавтра вся школа будет говорить только о них. Павел решил не думать об этом. Просто нашел мягкие податливые губы Эльзы своими губами и поцеловал. Немного неумело (в конце концов, это был его первый поцелуй), но по-мужски твердо. И девчонка задрожала в его руках, доверчиво прижимаясь к его груди.

– Я тебе нравлюсь? Хоть чуть-чуть? – спросила Эльза, отстраняясь.

– Нравишься, – ответил Павел негромко и снова притянул ее к себе. Слегка дернул за косу и, улыбнувшись, поцеловал в уголок рта. – Очень нравишься.

– А ты мне…

Они долго бродили вдоль линии прибоя, время от времени увязая в песке. Эльза, приободренная его признанием, болтала без умолку, а Павел молчал, улыбаясь шальной улыбкой и сжимая в руке девичьи пальцы.

– Ой, мне домой надо! – спохватилась Эльза, когда небо на горизонте начало светлеть.

– Идем, я провожу, – ответил Павел и успокаивающе погладил ее ладонь.

– Нужно вернуться на поляну и предупредить девчонок.

– Нам все равно по пути, – заметил Павел и пожал плечами.

Она отпустила его руку, едва они вышли на поляну.

– Я быстро, – прошептала она и невесомо чмокнула его в щеку, улыбнулась ласково, снова становясь девчонкой-зазнайкой, и поспешила к подружкам.

Праздник тем временем был в самом разгаре. На костре догорало чучело ведьмы. Хороводные песни сменились выступлением школьной рок-группы. Павел заметил на установленной к празднику небольшой сцене Эрика и махнул ему рукой. Тот ответил, показав поднятый вверх большой палец. Пробравшись сквозь толпу к столу с закусками, Павел налил себе лимонада и в три жадных глотка осушил стакан. Затем он подхватил с тарелки остывший кусок мяса и лепешку – и только тогда оглянулся в поисках Эльзы: она вместе с остальными девочками привязывала к майскому дереву ленты с желаниями.

Эльза Веске была красивой, высокой и гибкой. Ее голубые глаза светились лукавством, и в каждом движении чувствовалась уверенность. Ее улыбка то сияла неподдельной искренностью, то становилась вежливо-отстраненной, и тогда глаза становились холодными, словно сталь. Эльза охотилась на него с Рождества, и сейчас Павел был совершенно не уверен в том, что поступил правильно, сдавшись. Глухая тоска затопила нутро. А вдруг в школе она сделает вид, что не знает его? После всего, что произошло сегодня у всех на виду… А вдруг…

– Я готова, – раздался рядом звонкий девичий голос. Эльза поймала его встревоженный взгляд и добавила тише: – Если ты не передумал…

– Не передумал, – ответил Павел твердо и поцеловал. При всех.

Эльза выдохнула рвано. Прямо в его губы. И прошептала:

– Идем…

Она жила в тихом и богатом предместье недалеко от школы, вдали от шума и курортной суеты марины. Дома здесь называли виллами, а сады за высокими заборами представляли собой настоящие произведения искусства. Паша бывал здесь нечасто. Да и что делать ему в этом районе? Он вообще редко выбирался в город, в основном за компанию с Эриком – и тогда они шли в центр, ближе к порту, туда, где располагались кафе и магазины, встречая туристов.

Несмотря на приближающееся утро, на улицах было достаточно людно – в основном приезжие и молодежь, конечно; старшее поколение же предпочитало в Вальпургиеву ночь оставаться дома.

Они шли рядом, крепко держась за руки. Обычно бойкая Эльза подозрительно молчала, только снова бросала на него взгляды украдкой. О чем говорить с девушкой – особенно такой, как Эльза, – Павел не знал. Будь на ее месте его сестра Агата, они бы повеселились от души, обсуждая причудливые карнавальные костюмы. Или же желания, которые девчонки обычно пишут на майских лентах. Что-нибудь про красивого и богатого жениха и щенка спаниеля ко дню рождения. Но обсуждать это с Эльзой почему-то не хотелось.

– Какие планы на завтра? – наконец произнес он немного хрипло.

– У мамы какие-то мероприятия на берегу. Что-то, связанное с экологией, – ответила Эльза излишне поспешно, как ему показалось. – Нам с папой велено непременно быть. Но это так скучно! Я бы хотела вместе со всеми пойти смотреть тюленей к клифу. Ты пойдешь?

– Вряд ли, – ответил Павел. – Родители обещали приехать. Наверняка на первом пароме.

– Ты давно был дома? – спросила Эльза.

– На каникулах. Весной.

– Сейчас весна, – заметила Эльза и захихикала.

– Ну да, – хмуро ответил Паша.

– Скучаешь?

– Немного, – он пожал плечами. – Брат в университете. Все равно бы не увиделись. Дома только сестра. Вот по ней и по маме…

– Я бы не смогла уехать от мамы, – задумчиво произнесла Эльза.

– Ты не планируешь дальше учиться? – удивился Павел.

– Собираюсь, конечно, – она недовольно хмыкнула и повела плечами, – но мама, скорее всего, переедет со мной. На первых порах.

– Ах вот как, – Паша улыбнулся. – Моя мама точно бы поехала, но нас слишком много. Проще остаться дома, чем разорваться.

– У тебя старший брат и сестра?

– Кузина, – уточнил Паша. – Она живет у нас с тех пор, как поступила в гимназию.

– Понятно, – протянула Эльза и остановилась у кованой калитки с изящным орнаментом, рядом с которой рос розовый куст. – А у меня никого нет. Кроме родителей. Мы пришли.

Павел кивнул, по-прежнему сжимая ее ладошку в своей.

– Мне нужно идти, – прошептала Эльза и подняла на него глаза цвета грозового неба – он раньше и не замечал, какие они яркие.

– Конечно, – ответил он, но руку не отпустил.

И тогда она приподнялась на носочки и поцеловала. Сама. Сбивчиво. Несмело. Легко касаясь его губ своими. Пробормотала смущенно:

– Тогда увидимся в школе?

– Увидимся, – ответил Павел и улыбнулся. – Непременно увидимся.