Текст книги "Мегрэ и сумасшедшая"

Глава 4

Над входом в маленький отель висела мраморная табличка: «Меблированные комнаты. Сдаются на дни, недели, месяцы. Все удобства».

Большинство жильцов снимали комнаты на длительный срок, внося плату ежемесячно, удобства же заключались в том, что в каждой комнате был умывальник и одна ванная приходилась на два этажа.

– Длинный Марсель у себя?

– Господин Марсель? Только что пришел. Его машина стоит перед домом.

Это был спортивный автомобиль ярко-красного цвета, довольно старая модель. Двое мальчишек рассматривали его с завистью, споря о скорости, которую он может развить.

– Он давно тут живет?

– Больше года. Это спокойный жилец.

– Он редко спит у себя, если не ошибаюсь.

– Возвращается большей частью под утро, так как работает ночью. Он бармен в кабаре.

– Приводит девушек?

– Редко. Меня это не касается.

Хозяин был толстый, с тремя небритыми подбородками, на ногах – старые стоптанные шлепанцы.

– Какой этаж?

– Третий, комната двадцать три. Надеюсь, вы не доставите нам хлопот. Я не люблю, когда полиция приходит в дом.

– У вас, вероятно, все в порядке?

– Имея с вами дело, этого никогда не знаешь.

Мегрэ поднялся наверх, за ним – Лапуэнт. Возле лестницы была надпись: «Просьба вытирать обувь». И дописано от руки: «готовить в комнатах запрещается».

Мегрэ это было знакомо. Запрещение не мешало жильцам держать у себя спиртовые горелки, на которых они подогревали готовые блюда, купленные в ближайшем гастрономе.

Мегрэ постучал в комнату 23, услышал шаги, и дверь резко отворилась.

– Ну, пожалуйста! – изумился Марсель. – Вы уже здесь?

– Вы ожидали нашего прихода?

– Когда полиция сунет куда-то свой нос, можно быть совершенно уверенным, что ее еще увидишь.

– Готовитесь к переезду?

Один чемодан лежал на постели, второй – на полу. Экс-бармен бросал в них одежду и белье.

– Да. Собираю манатки. С меня достаточно.

– Чего?

– Этой бабы, которая должна быть жандармом.

– Вы поссорились?

– Немного. Она обругала меня за то, что я был в постели, когда вы пришли. Я не массажист и не должен ходить по домам и щупать людей.

– Это не объясняет, почему вы меняете отель.

– Я не меняю отель. Собираю манатки и еду в Тулон. Там у меня настоящие друзья, которые быстро найдут мне работу.

В одном чемодане Мегрэ заметил костюм, который он до этого видел в шкафу на улице Сент-Андре-дез-Арт. Второй костюм был на Марселе. Его фамилия была Монтрон, но его никто так не называл, для консьержек он тоже был мосье Марсель.

– Этот красный автомобиль перед входом принадлежит вам?

– Он недорого стоит. Ему почти десять лет, но он еще неплохо тянет.

– Вы, конечно, поедете на машине?

– Да. Если вы мне не помешаете.

– Зачем мне вам мешать?

– Кто вас знает, зачем.

– Один вопрос: вы были когда-нибудь в квартире на набережной Межесери?

– А зачем мне туда ходить? Выразить старушке свое почтение? «Добрый день, уважаемая госпожа. Я любовник вашей племянницы. Поскольку я оказался в трудном положении, она меня содержит, так как не может обойтись без мужчины. Она странная девка, и не следует „ей ничего обещать“.

Он продолжал собирать свои вещи, проверяя, не осталось ли чего в шкафу. С одной из полок достал фотоаппарат. У него был также проигрыватель.

– Готово. Теперь я подожду, когда вы уйдете, и уезжаю.

– Где вас можно найти в Тулоне?

– Достаточно написать мне на адрес бара «Адмирал», набережная Сталинграда. На имя Боба, бармена, это мой старый приятель. Вы думаете, что я буду еще нужен вам?

– Никогда наперед не знаешь.

Прежде чем Марсель запер чемоданы, Мегрэ заглянул в них, но не нашел ничего компрометирующего.

– Сколько вы из нее вытянули?

– Из жандарма? Пятьсот франков. И то в обмен на обещание, что скоро вернусь. Никогда не знаешь, чего она хочет. Иногда выгоняет за дверь, а через две минуты начинает ласкаться и говорить, что жить без меня не может.

– Желаю доброго пути, – вздохнул Мегрэ, направляясь к двери.

Проходя мимо конторки, он сказал хозяину:

– Мне кажется, вы теряете жильца.

– Он предупредил меня. Едет на юг на две недели.

– Комната остается за ним?

– Нет, но мы найдем ему другую.

Мегрэ и Лапуэнт вернулись к себе. Комиссар позвонил в Тулон.

– Мне нужен комиссар Марелла. Это Мегрэ из уголовной полиции.

Он сразу узнал голос приятеля. Они начинали службу почти одновременно, и сейчас Марелла руководил уголовной полицией в Тулоне.

– Как дела?

– Не жалуюсь.

– Знаешь бар «Адмирал»?

– Еще бы! Там все жулье собирается.

– А некоего Боба!

– Это бармен. Он у них почтовый ящик.

– Сегодня вечером или завтра там появится некий Марсель Монтрон. Скорее всего, пойдет прямо в «Адмирал». Мне бы хотелось, чтобы ты присмотрел за ним.

– В чем ты его подозреваешь?

– Во всем и ни в чем. Он более или менее замешан в деле, которое меня мучает.

– Старушка с набережной Межесери?

– Да.

– Странное дело, не так ли? Я знаю только то, что сообщили газеты и радио, но для меня это выглядит довольно таинственно. Ты нашел парня с гитарой?

– Да. Но похоже, что он не замешан в этом деле. И нет никаких видимых причин, по которым ему надо было убрать старую даму…

– Буду держать с тобой связь. Этот Марсель, о котором ты говоришь, не тот ли Длинный Марсель?

– Да.

– Он подрабатывает немного, надувая баб, нет? Он часто приезжал на побережье и каждый раз находил себе какую-нибудь дамочку.

– Спасибо тебе. До скорого. Почти тут же зазвонил телефон.

– Комиссар Мегрэ?

– Да.

– Это Анжела Луте. Прежде всего хочу вам сказать, что вышвырнула этого бродягу за дверь.

– Я знаю.

– Поверьте, это не в моих правилах, и я больше не дам себя обмануть.

– В чем он провинился?

– В том, что живет за счет женщин и что полдня лежит в постели, которая ему даже не принадлежит. Он не хотел уходить. Пришлось дать ему денег, чтобы ушел.

– Знаю.

– Он этим хвастался?

– Конечно. Он, кстати, называл вас жандармом.

– Я также хотела вам сообщить, что похороны состоятся завтра в десять утра. Тело привезут сегодня на набережную Межесери.

– Будет ли панихида?

– Да, в Нотр-Дам де Блан Манто. Вы еще ничего не нашли?

– Нет.

– У вас есть адрес моего сына?

– Он мне его дал.

– Мне хотелось бы его предупредить. Может быть, несмотря на все, он захочет участвовать в похоронах своей двоюродной бабки.

– Он живет в гостинице на улице Муфтар.

– Благодарю вас.

Мегрэ знал нетерпеливость судебных следователей, поэтому вскоре прошел через внутреннюю дверь в ту часть здания, где помещался суд.

В коридоре, по обеим сторонам которого находились кабинеты судебных чиновников, почти все скамейки были заняты посетителями, свидетелями и обвиняемыми. Некоторые сидели в наручниках и под надзором полицейских.

Судья Либо был один с секретарем.

– Ну, господин комиссар? Как идет следствие? Он говорил довольным голосом, потирая руки.

– Я хотел дать вам поработать спокойно. Вы уже пришли к какому-нибудь результату?

– Ни к какому.

– Нет подозреваемых?

– По-настоящему – нет. И ни одного следа, кроме того, что старуха застала убийцу, когда он что-то искал.

– Деньги?

– Не думаю.

– Драгоценности?

– За то, что она имела, он много бы не получил.

– Маньяк?

– Не думаю. Зачем маньяку выбирать именно ее квартиру? И зачем ходить туда несколько раз, после чего совершить преступление?

– Какая-нибудь семейная история? Наследник, которому очень не терпелось?

– Возможно, но не очень правдоподобно. Единственная наследница – ее племянница. Она массажистка и неплохо зарабатывает.

– Вы выглядите усталым. Мегрэ с трудом улыбнулся.

– Прошу извинить. Это полоса неудач. Похороны состоятся завтра.

– Вы пойдете?

– Да. Это мое старое правило. Так не один раз я выходил на след.

На обед он вернулся домой; госпожа Мегрэ, видя его хмурое лицо, не задавала вопросов. Ходила почти на цыпочках и готовила жаркое со щавелем, одно из любимых блюд Мегрэ.

Когда он опять оказался на набережной Орфевр, Лапуэнт постучал в дверь кабинета.

– Извините, шеф. Что мне делать?

– Ничего. Что хочешь. Если у тебя есть какая-нибудь мысль…

– Мне хочется сходить еще раз к торговцу птицами. Он видит людей, входящих и выходящих из дома. Мой вопрос может ему о чем-нибудь напомнить.

– Как хочешь.

Мегрэ не выносил состояния, в котором он был сейчас: полное отсутствие энергии и воображения. Одни и те же мысли назойливо возвращались, но никуда не вели.

Прежде всего, старуха не была сумасшедшей.

Почему она кружила по набережной Орфевр, прежде чем решилась обратиться в полицию? Может быть, подозревала кого-нибудь?

Она понимала, что никто не поверит в историю о том, как предметы меняют свои места.

А все-таки это была правда. На самом деле ее квартира многократно обыскивалась.

Искали… что?

Не деньги, как он сказал судебному следователю. И не драгоценности.

Это было что-то важное, если таинственный гость, застигнутый на месте преступления, убил старую даму.

Нашел ли он в конце концов то, что искал? Выходил ли со своей добычей в тот момент, когда она неожиданно вернулась?

Что такого ценного могла иметь скромно живущая вдова, ради чего стоило лишать ее жизни?

Мегрэ чертил какие-то каракули на листке бумаги и внезапно заметил, что его рисунок напоминает старую даму.

Около пяти он уже не мог больше выдержать в бюро и пошел на набережную Межесери. С собою он взял найденную в картотеке фотографию Длинного Марселя. Снимок был неудачным, черты лица недостаточно четки, но его можно было узнать.

Мегрэ начал с консьержки.

– Вы когда-нибудь видели этого человека? Ей пришлось взять очки, лежавшие на буфете.

– Не знаю, что вам сказать. Кажется, я откуда-то знаю это лицо. Но люди так похожи один на другого.

– Приглядитесь получше. Вы могли его видеть недавно.

– Этот костюм в клетку заставляет меня задуматься. Я видела такой же неделю или две назад, но не могу вам сказать, где.

– Здесь, в вашей квартире?

– Пожалуй, нет.

– Во дворе? На лестнице?

– Право, не знаю. Ваш инспектор снова приходил задавать вопросы. Ведь ничего не выдумаешь. Вы знаете, что ее привезли?

– Госпожу Антуан?

– Да. Ее племянница наверху. Оставила дверь открытой и залегла свечи с обеих сторон кровати. Некоторые жильцы входят и произносят молитвы. Если бы кто-то мог меня заменить, я бы завтра пошла на похороны, но я одна. Мой муж уже три года в психиатрической больнице.

Мегрэ оказался на тротуаре, перед клетками с птицами. Колле-младший узнал его сразу.

– На тебе! Только что здесь был инспектор, тот, молодой.

– Я знаю. Вы не могли бы внимательно посмотреть на эту фотографию?

Он рассматривал фото, приблизив к глазам, затем с некоторого расстояния; потряс головой.

– Не могу сказать, что узнаю его. Однако он мне напоминает кого-то.

– Костюм?

– Пожалуй, нет. Выражение лица. У него такое выражение, как будто он постоянно насмехается над людьми.

– Это не один из ваших клиентов?

– Наверняка нет.

– Может быть, вы спросите у отца?

– Хорошо. Но он очень плохо видит.

Колле-младший вернулся.

– Он не узнает его. Вы должны знать, что почти все время он проводит в магазине и интересуется исключительно птицами и рыбами. Он их так любит, что еще немного – и перестанет их продавать.

Мегрэ снова поднялся на второй этаж. Женщина, живущая напротив старушки, как раз выходила за покупками и шепнула, показывая на приоткрытую дверь:

– Она там.

– Знаю.

– Завтра похороны. Кажется, у ее первого мужа было место на кладбище Монпарнас, и она просила, чтобы ее похоронили рядом с ним.

– Кому она это говорила?

– Скорее всего, своей племяннице. И консьержке. Она говорила, что Иври слишком далеко и она будет чувствовать себя среди тысячи могил потерянной.

– Я бы хотел вам кое-что показать. Можно на минутку войти?

Квартира была убрана, в ней было темнее, чем в квартире старой дамы, так как дерево заслоняло окно.

– Вы встречали когда-нибудь этого человека?

Мегрэ показал снимок.

– Видеть-то я его видела. Недавно. Он курил сигарету. Я подумала даже, чего тут не хватает… да, сигареты.

– Подумайте. Пожалуйста, не торопитесь.

– Не в магазине… Не во дворе… Было видно, что она напрягает память.

– Я полагаю, что это важно?

– Да.

– В связи с госпожой Антуан?

– Вероятно.

– То, что я скажу, может ему повредить, правда?

– Вполне возможно.

– Вы понимаете, я не смею ничего утверждать категорически. Я бы не хотела доставлять хлопоты невиновному.

– Если он не виноват, мы будем об этом знать.

– Не всегда. Случаются судебные ошибки. Тяжело! Но если это очень нужно… Я выходила…

– Когда?

– Не помню. На прошлой неделе. Я собиралась за дочкой в школу

– Значит, было около четырех.

– Именно это я стараюсь припомнить. Скорее, около четырех, у меня была хозяйственная сумка, в это время я иду за покупками к ужину. Муж не приходит обедать домой, и вместе с дочерью мы едим что-нибудь легкое. Я спускалась по лестнице, и кто-то столкнулся со мной. Он скачками взбегал по лестнице. Чуть не сбил меня с ног. Поэтому я его и запомнила.

– Не знаете, на каком этаже он задержался?

– Нет. Я спешила. Дочка не любит ждать меня перед школой, а при таком движении я не хочу, чтобы она одна возвращалась домой.

Мегрэ вздохнул с облегчением. Наконец какая-то надежда!

Пять минут спустя он вошел в комнату умершей и посмотрел на тонкие черты старой женщины, которую принял за сумасшедшую.

Шторы были задернуты, в комнате царил мрак, дрожало только одно солнечное пятно. Две горящие свечи по обеим сторонам кровати придавали всему необычный вид.

Анжела Луге неподвижно сидела в кресле, и Мегрэ подумал даже, что она спит, но, когда взглянул на нее во второй раз, заметил, что она вонзила в него свои темные глаза.

Мегрэ поклонился умершей и с чувством облегчения перешел в гостиную, на яркий дневной свет. Анжела пошла за ним, как он и надеялся. Ее лицо было более суровым, чем обычно.

– Зачем вы сюда пришли?

– Отдать последний долг вашей тетке.

– Признайтесь, что это вас меньше всего заботит. Как и жильцов. Только двое заглянули сюда. Вы видели этого прохвоста Марселя?

– Он поехал на машине в Тулон.

Мегрэ заметил, что это сообщение заставило ее разволноваться.

– Слава богу! С трудом удалось от него избавиться. Я была вынуждена дать ему пятьсот франков, только бы он ушел!

– Вы можете обвинить его в вымогательстве.

– Возможно, я это и сделаю… Во всяком случае, если он попробует вернуться.

– Вы знаете, что он здесь был на прошлой неделе? Она вздрогнула, сдвинула брови.

– Вам известно, когда именно?

– Нет.

– Во сколько?

– Около четырех.

– Он вам об этом сказал?

– Нет.

– Вы его об этом спрашивали?

– Сегодня утром я еще ничего не знал. Откуда у него адрес вашей тетки?

– Как-то, месяц назад, мы вместе шли через Новый мост. Непроизвольно я показала на окна квартиры: «У меня есть Старая тетка, которая там живет».

– Думаю, вы добавили, что когда-нибудь унаследуете от нее большие деньги.

– Узнаю его вранье. Я сказала только, что у нее было два мужа и она живет обеспеченно.

– Если он не изменил своих планов, в этот момент едет на юг.

– Он постоянно мне рассказывал о Тулоне и о своих тамошних приятелях.

– Вы не знаете, из какой он семьи?

– Нет.

– Он никогда не рассказывал вам о своей молодости?

– Нет. Я знаю только, что его мать живет в каком-то городке в Центральной Франции.

– Вы уверены, что вас не было здесь в течение последних восьми дней или, скажем, двух недель?

– Вы снова начинаете?

– Прошу подумать, прежде чем ответить.

– Я уверена.

– Вы знаете, что находится в ящичке ночного шкафчика?

– Я его не открывала.

– Даже сегодня утром, убирая комнату умершей?

– Даже сегодня.

– Вы знаете, что у тетки было оружие?

– Это невозможно! Она не смогла бы даже удержать револьвер в руке.

– Она не боялась жить одна?

– Она ничего и никого не боялась.

– Ей случалось беседовать с вами об изобретениях своего второго мужа?

– Она показала мне как-то приспособление для чистки картофеля. Обещала дать мне, но так и не дала. Это было еще при жизни дяди Антуана. Показала также его мастерскую, если так можно назвать каморку, в которой едва можно повернуться.

– Благодарю вас.

– Вы придете на похороны?

– Скорее всего.

– Вынос тела состоится без четверти десять. В десять мы должны быть в церкви.

– До завтра.

Были минуты, когда ее почти мужская сухость не была антипатична и даже могла сойти за прямодушие. Она не была красивой. Никогда не была красивой. С годами отяжелела. Почему она не должна была требовать тех же самых прав, что и мужчины, которые в ее возрасте и положении позволяли себе похождения?

Она не скрывала этого. Принимала у себя любовников на одну ночь или на неделю. Консьержка видела, как они приходили и уходили. Другие жильцы тоже, пожалуй, знали, в чем дело.

На набережной Орфевр он застал Лапуэнта, который еще раз обошел жильцов дома, показывая фотографию Марселя.

– Результат?

– Никакого.

Мегрэ вернулся домой пешком, неприятные мысли крутились у него в голове… Чтобы встретить молодого Луге в «Бонго», надо было ждать до десяти вечера.

На углу бульвара Вольтера Мегре поймал такси, и, когда назвал адрес, водитель поглядел на него с любопытством, удивляясь, что жителю этого района захотелось погулять в таком месте.

По-видимому, хозяин поскупился на расходы по оформлению помещения. Стены, выкрашенные белой краской, были покрыты множеством цветных, ничего не значащих линий. Это составляло единственную оригинальную черту ресторана. Бар был классическим, с цинковой стойкой, хозяин, в рубашке и голубом фартуке, сам обслуживал гостей. Дверь вела в задымленную кухню, откуда доносился запах подгоревшего жира.

Пары сидели за столиками; ели в основном спагетти. Мегрэ заметил несколько молодых людей в джинсах и узорчатых рубашках. Остальные – это те, кто пришел на них посмотреть. Посмотреть, а прежде всего послушать: трое музыкантов производили шум, как целый оркестр. Билли играл на гитаре. Двое других – на ударных и контрабасе. Все трое с длинными волосами. Одеты в черные бархатные брюки и розовые рубашки.

– Вы будете ужинать?

Хозяину приходилось почти кричать, чтобы его услышали.

Мегрэ покачал головой и заказал белое вино Билли заметил его и не выразил ни малейшего удивления

Комиссар совершенно не разбирался в поп-музыке, но то, что он слышал, не казалось ему хуже того, что иногда передавали по радио или телевизору. Трое ребят играли с запалом, почти впадая в экстаз. Им горячо аплодировали.

Наступил перерыв, Билли подошел к сидящему у стойки Мегрэ.

– Кажется, вы пришли, чтобы со мною увидеться.

– Конечно. Мать вам что-нибудь говорила?

– Сегодня нет.

– В таком случае вы не знаете, что похороны завтра утром? Встреча на набережной Межесери в девять сорок пять. Месса состоится в Нотр-Дам де Блан Манто. Похороны на кладбище Монпарнас.

– Мне казалось, что дядя Антуан похоронен в Иври.

– Верно, но вдова хотела быть похороненной рядом с первым мужем.

– Через несколько минут мы опять начнем играть. Вам нравится?

– К сожалению, я совершенно в этом не разбираюсь. Я хотел бы задать вам один вопрос. Вы знали, что у бабки был револьвер?

– Да.

Наконец кто-то ответил обычно и спокойно на волновавший его вопрос.

– Она вам об этом сказала?

– Уже давно, год или два назад. Я тогда был без гроша. Пошел что-нибудь вытянуть у нее и заметил, что в ящике комода лежат несколько стофранковых банкнотов. Для некоторых несколько сот франков ничего не значат. Но для других, я сам к ним принадлежу, это состояние. Я спросил ее совершенно откровенно, не боится ли она. «Кого? Тебя? Нет?» – «Но ты живешь одна. Люди об этом знают. Преступник мог бы…» Он подал знак своим товарищам, что сейчас к ним присоединится. Она ответила, что против преступников она вооружена, и открыла ящик ночного шкафчика. «И не думай, что я буду колебаться, применять ли оружие»

Значит, там было не только жирное пятно. Кто-то видел оружие.

– Это был револьвер или пистолет?

– Какая между ними разница?

– У револьвера есть барабан. Пистолет плоский.

– Насколько помню, это был револьвер.

– Какого калибра?

– Не знаю. Я только взглянул. Примерно величиною с ладонь.

– Кому вы об этом говорили?

– Никому.

– Вы ничего не сказали матери?

– Мы не так дружны, чтобы я что-то ей рассказывал.

Парень вернулся к своим друзьям, и они снова начали играть. Можно было ощутить, что его захватывает создаваемый им ритм, подчеркнутый вдобавок ударником.

– Это хороший парень, – сказал хозяин, наклоняясь над стойкой бара. – Все трое – отличные ребята, и ни один не употребляет наркотиков. Не могу этого сказать обо всех клиентах.

Мегрэ заплатил за вино и вышел на улицу. С трудом нашел такси и поехал домой.

Следующим утром он сразу поднялся на этаж, занятый судебными следователями, и зашел к Либо.

– Я хочу получить разрешение на обыск. На имя Анжелы Луте. Незамужняя, по профессии массажистка, живет на улице Сент-Андре-дез-Арт.

Секретарь записывал.

– Это значит, что вы приближаетесь к концу?

– Не имею понятия. Признаюсь, что действую слегка вслепую.

– Это племянница старой дамы?

– Точно.

– И одновременно ее наследница? В таком случае это кажется странным.

Мегрэ ожидал такой реакции; каждому это пришло бы в голову: Анжела Луте была уверена, что рано или поздно получит наследство, и скорее рано, принимая во внимание возраст тетки. Зачем ей подвергать себя риску провести остатки дней своих в тюрьме только из-за того, чтобы присвоить деньги, которые и так ей достанутся?

– А впрочем, делайте, как считаете нужным. Желаю успеха.

Без четверти десять Мегрэ оказался на набережной Межесери в сопровождении Лапуэнта, управляющего маленьким черным автомобилем. Крепа на двери не было, не было людей, ни одного зеваки.

Кортеж остановился у тротуара, и два силача пошли за гробом. Не было ни цветов, ни венков. В нескольких окнах зашевелились занавески. Консьержка вышла на порог проститься с покойной.

Старый торговец птицами покинул на минуту мрак своего магазина и немного постоял со своим сыном на улице.

Это было все.

Анжела Луге одна села в черный автомобиль присланный похоронным бюро. В церкви никого не было, кроме двух женщин, ожидающих исповеди. Могло показаться, что всем не терпится закончить – и кюре, и людям из похоронного бюро.

Мегрэ встал в глубине церкви, и Лапуэнт присоединился к нему, как только удалось припарковать машину.

– Далее не грустно, – заметил молодой инспектор.

Это было правдой. Солнце заливало верх церкви. Двери не были закрыты, и в здание проникал уличный шум.

Подняли гроб, который, вероятно, весил немного. Четвертью часа позднее вошли на кладбище Монпарнас и в одной из аллей остановились у плиты из розового мрамора.

– Я вам говорила, что никого не будет, – шепнула массажистка, когда гроб опускали в могилу. И добавила: – Не было времени, чтобы высечь ее имя рядом с именем первого мужа. Каменщики сделают это на будущей неделе.

Она была одета скромно, в черное, что придавало ей еще более строгий вид – гувернантки или директора школы.

– А теперь, – шепнул Мегрэ, – поедем к вам.

– Мы?

– Да, мы.

– Чего еще вы от меня хотите?

Кладбище не производило гнетущего впечатления, наоборот – оно было наполнено пением птиц и залито солнцем.

– Минуточку. Я хочу дать на чай. Машину не задерживать?

– У нас есть для вас место.

Они встретились у ворот, Анжела села сзади, а Мегрэ – на своем обычном месте, рядом с Лапуэнтом.

– Улица Сент-Андре-дез-Арт. Племянница старой дамы сказала с горечью:

– Я ожидала, что люди будут сплетничать. Всегда найдутся такие, что оболгут человека за спиной, а если нет повода, то что-нибудь придумают. Но чтобы уголовная полиция, чтобы комиссар Мегрэ собственной персоной преследовал меня…

– Мне очень жаль, но я только выполняю свои обязанности.

– Зачем же мне ходить тайком к моей тетке?

– А зачем это делать кому-то иному?

– Вы считаете меня способной убить старую женщину?

– Я ничего не считаю. Я ищу. Лапуэнт, поднимись наверх, как только поставишь машину.

В квартире она сняла шляпу и перчатки, потом жакет, под ним была белая блузка. В первый раз Мегрэ заметил, что, хотя у нее была чуточку мужская фигура, она была достаточно стройна и для своего возраста прекрасно сохранилась.

– Скажите мне наконец, чего вы хотите? Мегрэ вынул из кармана ордер.

– Прочтите его.

– Это значит, что вы будете всюду рыться, все перевернете?

– Пожалуйста, не беспокойтесь. У нас есть опыт. Я как раз жду двух специалистов, которые положат все вещи точно на место.

– Не могу надивиться…

– Кстати, вашего сына не было на похоронах.

– Признаюсь, что после всего, что произошло вчера, я забыла его предупредить. У меня даже нет его точного адреса. Я знаю о нем только то, что вы рассказали.

– Вы его не предупредили, но я это сделал и поэтому удивляюсь, что он не пришел. Он кажется порядочным парнем.

– Да, но делает только то, что ему нравится.

– И не хочет стать ортопедом.

– Он вам говорил об этом?

– Он гораздо откровеннее, чем вы, и ему не нужно задавать по десять раз один и то же вопрос…

– Если бы у него была такая жизнь, как у меня! Делайте что хотите, но мне хочется выпить.

Она пила не вино, а виски, которое извлекла из бара, заполненного богатым ассортиментом бутылок.

– Выпьете? Белого вина? Красного?

– Сейчас нет, спасибо.

Полицейские из следственной бригады пришли раньше Лапуэнта, который бог знает где искал стоянку.

– Ну так, дети мои. Прочешите все тщательно. Вы знаете, что именно мы ищем, но присутствие какого-либо иного предмета тоже может нас заинтересовать. Потом положите все вещи точно на место.

Она закурила сигарету и уселась в кресло у окна, откуда были видны крыши и кусочек Эйфелевой башни.

– Останешься здесь с ними, – сказал Мегрэ Лапуэнту, который наконец пришел. – Мне надо сходить купить кое-что.

Мегрэ пошел на улицу Муфтар. По дороге зашел выпить стаканчик белого вина в бистро, заполненное постоянными клиентами; на стойке лежали крутые яйца.