Текст книги "Гектор Сервадак"

– Дело в том, – закричал Пальмирен Розет, – что этот мошенник подсунул нам неточный безмен, безмен, показывающий больше настоящего веса!

– Это правда, Исаак?

– Ах, господин губернатор… да… нет… да! – отвечал тот.

– Дело в том, что этот разбойник торговал на фальшивых весах, – продолжал профессор с возрастающей яростью, – и когда я взвешивал свою комету при помощи его безмена, я получил неправильную цифру, – на самом деле она весит меньше…

– Это правда?

– Право же… я не знаю! – заикался Исаак Хаккабут.

– Дело в том, наконец, что я принял этот неправильный вес за основу своих последних вычислений, вот почему они противоречат моим наблюдениям! А я-то подумал, будто она сдвинулась с места!

– Кто она?.. Галлия?

– Да нет же, Нерина, черт возьми! Наша луна!

– А Галлия?

– Э! да что Галлия! Она там, где ей положено быть! – воскликнул Пальмирен Розет. – Комета летит прямым путем к Земле, и мы вместе с ней!.. а с нами этот проклятый Исаак… накажи его бог!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,

в которой капитан Сервадак и Бен-Зуф отправляются в поход и возвращаются ни с чем

Это было чистейшей правдой. С тех пор как Исаак Хаккабут занимался торговлей на тартане, он неизменно обвешивал покупателей. Зная его характер, никто этому не удивлялся. Но в тот день, когда из продавца Хаккабут обратился в покупателя, он сам стал жертвой своей нечестности. Безмен помог ему нажиться, ибо врал не больше не меньше как на четверть килограмма. Факт этот был установлен, и профессору пришлось сызнова начать свои вычисления, теперь уже на основании точных данных.

Когда пресловутый безмен показывал на Земле один килограмм, на самом деле предмет весил лишь семьсот пятьдесят граммов. Значит, прежде установленный вес Галлии следовало уменьшить на одну четверть. Отсюда понятно, что расчеты профессора, основанные на неправильном вычислении массы кометы, не могли совпадать с истинным положением Нерины, ибо на нее влияла масса Галлии.

Пальмирен Розет, радуясь тому, что как следует отколотил Исаака Хаккабута, тут же принялся за работу, чтобы поскорее закончить исследование Нерины.

Легко себе представить, сколько насмешек вытерпел Исаак Хаккабут после этой сцены. Бен-Зуф беспрестанно повторял, что этого мошенника привлекут к суду за обвешиванье, что его дело расследуют, а самого засадят в тюрьму.

– Где, когда? – спрашивал тот.

– На Земле, когда мы туда вернемся, старый плут! – любезно объяснял Бен-Зуф.

Старикашка забился в свой темный угол и старался показываться как можно реже.

Два с половиной месяца отделяли галлийцев от того дня, когда они надеялись встретиться с Землей. Начиная с 7 октября комета вновь вступила в пояс телескопических или малых планет, где она в свое время похитила Нерину.

К первому ноября Галлия благополучно пересекла половину пояса астероидов, образовавшихся, вероятно, от распадения какой-нибудь планеты между Марсом и Юпитером. За этот месяц комете предстояло обежать по своей орбите сорок миллионов лье, приблизившись к Солнцу на семьдесят восемь миллионов лье.

Температура становилась сносной – около десяти – двенадцати градусов ниже нуля. Однако еще не было заметно никаких признаков оттепели. Море по-прежнему было сковано льдом, и оба корабля, поднявшись на огромную высоту, казалось, повисли над бездной.

В то же время перед колонистами снова встал вопрос об англичанах, заточенных на островке Гибралтар. Никто не сомневался, что они благополучно перенесли лютые морозы галлийской зимы.

Капитан Сервадак высказал мнение, которое делало честь его великодушию. Он заявил, что, несмотря на дурной прием, оказанный экипажу «Добрыни», обитатели Теплой Земли обязаны снова вступить в общение с британцами и известить их обо всем, чего они, вероятно, не подозревают. Встреча с Землей, неминуемо связанная с новым столкновением, грозила гибелью всем обитателям Галлии. Необходимо было, следовательно, предупредить англичан и даже пригласить их сюда, чтобы вместе встретить опасность.

Граф Тимашев и лейтенант Прокофьев присоединились к мнению капитана Сервадака. Здесь дело шло о человеколюбии, а в этом вопросе они не могли оставаться равнодушными.

Но как добраться зимой до островка Гибралтар?

Разумеется, по морю, то есть по его ледяной поверхности, пока она еще не начала таять.

К тому же это было единственное средство сообщения между двумя островами, так как после таянья льдов всякая переправа морем станет невозможной. Действительно, ни на шкуну, ни на тартану больше нельзя было рассчитывать. Что же касается парового катера, то воспользоваться им – значило израсходовать те последние несколько тонн угля, которые берегли на случай, если колонистам придется вернуться на остров Гурби.

Правда, у галлийцев оставалась шлюпка, переоборудованная в буер с парусом. Мы знаем, с какой быстротой и удобством совершили они на нем пробег от Теплой Земли до Форментеры.

Но чтобы привести его в движение, необходим был ветер, а ветра давно уже не наблюдалось на Галлии. Возможно, что после оттепели, благодаря парам, вызванным повышением температуры, польют дожди и разразятся бури. Этого даже следовало опасаться. Но теперь стояло полное безветрие, и буер не мог добраться до островка Гибралтар.

Таким образом, оставалась единственная возможность – совершить путь пешком или, вернее, на коньках. Расстояние было значительным – около ста лье. Можно ли преодолеть его при таких условиях?

Капитан Сервадак вызвался совершить это путешествие. Переходы по двадцать пять – тридцать лье в день, то есть около двух лье в час, не могли испугать столь опытного конькобежца. За неделю он успел бы посетить Гибралтар и возвратиться обратно на Теплую Землю. Компас, чтобы не сбиться с пути, небольшой запас холодного мяса, спиртовка, чтобы сварить кофе, – вот все, что ему было нужно в дороге, а столь рискованное путешествие весьма привлекало этого любителя приключений.

Граф Тимашев и лейтенант Прокофьев настойчиво предлагали заменить его или отправиться всем вместе. Но капитан Сервадак поблагодарил и отказался. Если с ним случится несчастье, присутствие графа и лейтенанта окажется необходимым на Теплой Земле. Что станут делать без них их товарищи в момент возвращения на Землю?

Граф Тимашев вынужден был уступить. Капитан Сервадак согласился взять лишь одного спутника, своего верного Бен-Зуфа, и спросил его, пойдет ли он с ним.

– Пойду ли я, черт возьми! – воскликнул Бен-Зуф. – Еще бы, господин капитан! Прекрасный случай размять ноги! Да неужели вы думаете, что я отпустил бы вас одного!

Выход был назначен на следующее утро, 2 ноября. Разумеется, первым побуждением капитана Сервадака было оказать услугу англичанам и выполнить долг человеколюбия. Но возможно, что в его гасконском мозгу зародилась и другая мысль. Он еще ни с кем ею не делился и уж во всяком случае ничего не хотел говорить графу Тимашеву.

Кто другой, а Бен-Зуф сразу догадался, что «тут кроется какая-то загвоздка», когда накануне отбытия капитан сказал ему:

– Бен-Зуф, не найдется ли у тебя на главном складе лоскутов, чтобы сделать трехцветный флаг?

– Найдется, господин капитан, – ответил Бен-Зуф.

– Так сшей этот флаг и спрячь в дорожный мешок, чтобы никто его не видел. Захватим его с собой.

Бен-Зуф повиновался, ни о чем больше не расспрашивая.

Что же это задумал капитан Сервадак и почему он скрыл свои планы от товарищей?

Прежде чем говорить об этом, необходимо отметить здесь одно психологическое явление, не принадлежащее к категории небесных явлений, но вполне закономерное, если принять во внимание человеческие слабости.

С тех пор как Галлия стала приближаться к Земле, граф Тимашев и капитан Сервадак, напротив, начали как бы отдаляться друг от друга. Возможно, это совершалось почти бессознательно. Воспоминание о прежнем соперничестве, совершенно заглохшее за двадцать два месяца совместной жизни, мало-помалу пробуждалось сначала в их мозгу, а затем и в их сердце. Не станут ли эти товарищи по несчастью снова соперниками в любви, когда возвратятся на земной шар? Обратившись в галлийцев, они все же остались людьми. Госпожа Л., вероятно, еще свободна, – было бы оскорблением для нее даже сомневаться в этом!..

Одним словом, все это порождало, умышленно или нет, известную холодность в отношениях между графом и капитаном. Впрочем, читатели и раньше могли заметить, что их никогда не связывала истинная дружба, а лишь симпатия, порожденная общими интересами и обстоятельствами.

Теперь следует объяснить, в чем состоял план капитана Сервадака, – план, который мог послужить причиной нового соперничества между ним и графом Тимашевым. Вот почему капитан решил сохранить его в тайне.

План этот, надо сознаться, был вполне достоин сумасбродного ума, в котором он зародился.

Как известно, англичане, закрепившись на скалистом островке, оставшемся от Гибралтара, занимали исконную британскую территорию. Они имели на это право, и если бы их сторожевой пост благополучно перенесся на Землю, никто не стал бы оспаривать у них этих законных владений.

Но в том-то и дело, что напротив Гибралтара находился островок Сеута.

Перед столкновением Сеута, расположенная на африканском берегу пролива, принадлежала испанцам. Но теперь заброшенную Сеуту мог захватить первый, кто на ней высадится. Итак, добраться до Сеуты, завладеть ею именем Франции, водрузить на ней французский флаг – вот что представлялось капитану Сервадаку совершенно естественным и необходимым.

«Кто знает, – рассуждал он сам с собой, – быть может, Сеута благополучно пристанет к Земле и будет господствовать над каким-нибудь важным участком Средиземного моря. Тогда французский флаг, развевающийся на ее скале, узаконит притязания Франции!»

Вот почему, никому не говоря ни слова, капитан Сервадак и его денщик Бен-Зуф отправились на завоевание новой территории.

Надо признать к тому же, что лучшего помощника, чем Бен-Зуф, нельзя было и придумать. Завоевать остров для Франции! Подложить свинью англичанам! Блестящая идея!

Но капитан посвятил Бен-Зуфа в свои планы лишь после того, как, распростившись с друзьями, оба завоевателя остались одни у подножия скалистого берега.

И тут все старые полковые песенки пришли на память солдату, и он принялся распевать громким голосом:

На заре блестят штыки – Оставляем мы квартиры.

Эй, вперед, вперед. Зефиры, Африканские стрелки!

Капитан Сервадак и Бен-Зуф на коньках, оба тепло одетые, с походным мешком за плечами, устремились вперед по необозримой белоснежной глади и вскоре потеряли из виду вершину Теплой Земли.

Прогулка совершалась без всяких происшествий и лишь с редкими остановками, во время которых путники отдыхали и закусывали. Температура держалась довольно сносная даже по ночам, и 5 ноября, всего через три дня после выхода, наши герои подошли к острову Сеута на расстояние нескольких километров.

Бен-Зуф сгорал от нетерпения. Если бы понадобилось идти на приступ, храбрый солдат готов был построиться в колонну или даже в каре, чтобы отразить вражескую конницу.

Наступило утро. Путники точно определили по компасу направление и с самого начала строго ему следовали. Скалистый берег Сеуты возвышался на западном горизонте в пяти-шести километрах от них, купаясь в лучах восходящего солнца.

Оба героя ускорили шаг, торопясь вступить на остров.

И вдруг, на расстоянии около трех километров, Бен-Зуф, обладающий очень острым зрением, остановился.

– Поглядите-ка, господин капитан! – воскликнул он.

– Что такое, Бен-Зуф?

– Там на скале что-то шевелится.

– Вперед! – скомандовал капитан Сервадак.

За несколько минут они пробежали два километра. Затем, умерив скорость, капитан Сервадак и Бен-Зуф снова остановились.

– Господин капитан.

– Что, Бен-Зуф?

– Право же, какой-то верзила торчит на Сеуте и подает нам знаки. Не то он машет руками, не то вроде как потягивается спросонья.

– Какого черта! – вскричал капитан Сервадак. – Неужели мы прибыли слишком поздно?

Они покатили вперед, и вскоре Бен-Зуф воскликнул:

– Ах, господин капитан, да это телеграф!

В самом деле, это был телеграф, возвышавшийся, точно сигнальная мачта, на скалах Сеуты.

– Проклятие! – пробормотал капитан. – Но ведь раз там есть телеграф, значит кто-то его туда поставил.

– Если только телеграфы не растут на Галлии вместо деревьев! – заметил Бен-Зуф.

– А если он подает сигналы, значит кто-то приводит его в действие.

– Ясно как день!

Сильно раздосадованный, Гектор Сервадак посмотрел на север. Там, на грани горизонта, высился утес Гибралтара, и ему показалось, так же как и Бен-Зуфу, что второй телеграф, установленный на верхушке скалы, отвечал на сигналы первого.

– Они захватили Сеуту, – воскликнул капитан Сервадак, – и теперь передают на Гибралтар сигналы о нашем прибытии!

– Что же теперь делать, господин капитан?

– Что делать, Бен-Зуф? Отказаться от планов завоевания и примириться с судьбой.

– А что, господин капитан, если Сеуту обороняют только пять или шесть англичан…

– Нет, Бен-Зуф, – остановил его капитан Сервадак, – они нас опередили, и если только мои доводы не убедят их уступить нам остров, тут уж ничего не поделаешь.

Гектор Сервадак и Бен-Зуф, сильно приунывшие, достигли подножия скалы. В ту же минуту перед ними, словно из-под земли, вырос часовой.

– Кто идет?

– Друзья! Франция!

– Англия!

Таковы были первые слова, которыми обменялись обе стороны. Тут на высоком берегу появилось еще четыре человека.

– Что вам угодно? – спросил один из них, как видно, солдат гибралтарского гарнизона.

– Я хочу говорить с вашим начальником, – отвечал капитан Сервадак.

– С комендантом Сеуты?

– С комендантом Сеуты, раз уж на Сеуте есть комендант.

– Я доложу ему, – ответил английский солдат.

Несколько минут спустя комендант Сеуты в военной форме прибыл на аванпост своего острова.

Это был майор Олифент собственной персоной.

Сомнений быть не могло: мысль захватить Сеуту, зародившаяся у капитана Сервадака, пришла в голову также и англичанам, и они первые привели ее в исполнение. Заняв скалу, они соорудили там сторожевой пост и основательно укрепили его. Топливо и провиант были доставлены туда на катере коменданта Гибралтара, пока еще льды не сковали море.

Над вершиной серого утеса вздымался густой дым, заставлявший предполагать, что в течение всей зимы здесь жарко топились печи и что гарнизону не пришлось страдать от холода. И в самом деле, у английских солдат был здоровый, упитанный вид, а сам майор Олифент даже слегка разжирел, хоть он, вероятно, и стал бы это отрицать.

Впрочем, англичане на Сеуте не чувствовали себя заброшенными, так как их отделяли от Гибралтара самое большее четыре лье. Они находились в постоянном общении с соседним гарнизоном, либо перебираясь туда через пролив, либо переговариваясь по телеграфу.

Следует добавить, кроме того, что бригадир Мэрфи и майор Олифент даже не прекращали своей игры в шахматы. Медленно обдумывая ходы, они передавали их по телеграфу.

В этом почтенные офицеры следовали примеру двух американских клубов, которые в 1846 году, невзирая на дождь и грозу, сыграли «по телеграфу» знаменитую шахматную партию между Вашингтоном и Балтимором.

Бесполезно говорить, что бригадир Мэрфи и майор Олифент продолжали ту же самую партию, начатую еще во время визита капитана Сервадака на Гибралтар.

Между тем майор холодно ждал, чтобы два чужеземца обратились к нему.

– Майор Олифент, если не ошибаюсь? – спросил капитан Сервадак с поклоном.

– Да, майор Олифент, губернатор Сеуты, – ответил офицер и спросил в свою очередь: – С кем имею честь говорить?

– С капитаном Сервадаком, генерал-губернатором Теплой Земли.

– А, очень приятно, – поклонился майор.

– Сударь, – заявил Гектор Сервадак, – разрешите мне выразить удивление по поводу того, что вы обосновались в качестве коменданта на островке, оставшемся от древних владений Испании?

– Разрешаю, капитан.

– Осмелюсь спросить, по какому праву?

– По праву первого, занявшего этот остров.

– Отлично, майор Олифент. Но не думаете ли вы, что испанцы, гостящие сейчас на Теплой Земле, могут предъявить свои права?..

– Нет, не думаю, капитан Сервадак.

– А почему, позвольте узнать?

– Потому что эти самые испанцы уступили остров Сеуту в полную собственность Англии.

– По договору, майор Олифент?

– По договору, составленному по закону и в должной форме.

– В самом деле?

– И даже получили крупную сумму денег британским золотом, капитан Сервадак, в уплату за эту важную уступку.

– Вот оно что, – воскликнул Бен-Зуф, – теперь понятно, почему у Негрете и его ребят звенели денежки в карманах!

Действительно, все произошло так, как говорил майор Олифент. Как мы помним, два английских офицера тайно посетили Сеуту, пока еще там находились испанцы. Англичанам легко удалось убедить их передать остров в полное владение Англии.

Итак, все доводы, на которые рассчитывал капитан Сервадак, отпадали сами собою. Завоевателя и его начальника штаба постигла полная неудача. Он не решился долее настаивать, боясь, как бы его намерения не разгадали.

– Могу я узнать, чему обязан вашим любезным посещением? – спросил тогда майор Олифент.

– Майор Олифент, – отвечал капитан Сервадак, – я пришел, чтобы оказать услугу вам и вашим товарищам.

– Вот как? – заметил майор тоном человека, который не нуждается ни в чьих услугах.

– Должно быть, майор Олифент, вы не знаете, что произошло, и не подозреваете, что острова Сеута и Гибралтар находятся на поверхности кометы, летящей в межпланетном пространстве?

– Кометы? – повторил майор с недоверчивой улыбкой.

Капитан Сервадак вкратце рассказал ему о последствиях столкновения Галлии с Землей, причем английский офицер выслушал все, не моргнув глазом. Затем капитан добавил, что есть все основания надеяться на встречу с земным шаром и что обитателям Галлии следовало бы объединить свои усилия и предотвратить опасности, связанные с новым столкновением.

– Итак, майор Олифент, если ваш гарнизон и гарнизон Гибралтара захотели бы переселиться на Теплую Землю…

– Чрезвычайно вам признателен, капитан Сервадак, – холодно возразил майор Олифент, – но мы не имеем права покинуть наш пост.

– А почему?

– Мы не получили приказа от нашего правительства, а донесение, адресованное адмиралу Ферфаксу, все еще ждет почтовой оказии.

– Но повторяю вам, мы теперь не на земном шаре, и через два месяца самое большее комета снова встретится с Землей!

– Это нисколько меня не удивляет, капитан Сервадак, – Англия, без сомнения, сделала все возможное, чтобы притянуть нас к себе.

Было очевидно, что майор не поверил ни одному слову из рассказа капитана.

– Как вам угодно! – заявил тот. – Вы упорно желаете сторожить оба поста на Сеуте и Гибралтаре?

– Разумеется, капитан Сервадак, так как они охраняют вход в Средиземное море.

– Ах, майор Олифент, скоро, может быть, и Средиземного моря-то не останется.

– Средиземное море всегда останется на месте, если так будет угодно Англии! Но извините меня, капитан Сервадак, бригадир Мэрфи передает мне по телеграфу новый шахматный ход, весьма смелый. Вы разрешите…

Капитан Сервадак, с раздражением теребя усы, ответил поклоном на прощальный поклон майора Олифента. Английские солдаты вернулись в свое укрепление, а наши завоеватели остались одни у подножия скал.

– Ну что ж, Бен-Зуф?

– Ну что ж, господин капитан? Надо сознаться, прошляпили мы нашу зимнюю кампанию!

– Поедем-ка домой, Бен-Зуф.

– Поедемте, господин капитан, – отвечал Бен-Зуф, у которого даже пропала охота распевать песенки африканского батальона.

И они повернули домой, ничего не добившись и не получив возможности водрузить свой трехцветный флаг.

Обратный путь неудачливых завоевателей не ознаменовался никакими происшествиями, и 9 ноября они вновь вступили на берег Теплой Земли.

Надо сказать, что они вернулись, словно нарочно, во время страшного припадка ярости Пальмирена Розета. Но на сей раз, по правде говоря, профессору было отчего прийти в бешенство!

Как читатели помнят, ученый произвел сызнова ряд наблюдений и вычислений, касающихся Нерины. Теперь он только что их закончил и определил, наконец, все элементы спутника своей кометы!..

Но Нерина, которая должна была появиться еще вчера, исчезла с горизонта Галлии. Похищенная, вероятно, каким-нибудь более могущественным астероидом в поясе малых планет, она ускользнула навсегда!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,

где обсуждается важный вопрос возвращения на Землю и сообщается о смелом предложении, сделанном лейтенантом Прокофьевым

По возвращении Гектор Сервадак сообщил графу Тимашеву о результате своего визита к англичанам. Он не утаил, что Сеуту продали Англии испанцы, которые, кстати, не имели никакого права ее продавать, и умолчал лишь о крушении своих собственных планов.

Итак, было решено, что раз англичане не желают переселяться на Теплую Землю, колонисты обойдутся и без них. Англичан предупредили о грозящей опасности. Пускай теперь выпутываются, как знают.

Оставалось обсудить важный вопрос о столкновении, которое должно вновь произойти между кометой и земным шаром.

В сущности это было настоящее чудо, что при первом столкновении капитан Сервадак, его спутники, животные, словом все живые существа, унесенные с Земли, не погибли. Это объяснялось тем, что вследствие каких-то неведомых причин движение кометы, по всей вероятности, замедлилось. Если на Земле и были жертвы, то это станет известно лишь впоследствии. Во всяком случае, несомненно одно – никто из людей, похищенных кометой как с острова Гурби, так и с Гибралтара, Сеуты, Мадалены и Форментеры, не пострадал при катастрофе.

Обойдется ли дело так же благополучно при возвращении? Пожалуй, на такой исход не следовало рассчитывать.

Этот серьезный вопрос обсудили днем 10 ноября. Граф Тимашев, капитан Сервадак и лейтенант Прокофьев собрались в большой пещере, служившей галлийцам общим залом. Бен-Зуфа, разумеется, тоже пригласили на совещание. Что касается Пальмирена Розета, за которым неоднократно посылали, то он отказался прийти, – этот вопрос нисколько его не интересовал. Со времени исчезновения незабвенной Нерины он был безутешен. Опасаясь потерять свою комету, как потерял ее сателлита, профессор просил оставить его в покое. Так и поступили.

Капитан Сервадак и граф Тимашев, хоть и сильно охладевшие друг к другу, не выказывали своих тайных чувств и при обсуждении вопроса руководствовались лишь общими интересами.

Капитан Сервадак взял слово первым:

– Господа, сегодня у нас десятое ноября. Если вычисления моего бывшего профессора правильны, – а они должны быть таковыми, – то ровно через пятьдесят один день произойдет новая встреча кометы с Землей. Как вы думаете, должны ли мы принять заранее какие-нибудь меры предосторожности?

– Несомненно, капитан, – отвечал граф Тимашев, – но разве в наших силах принять эти меры и разве судьба наша не в руках провидения?

– Провидение не запрещает людям помогать самим себе, граф, – возразил капитан Сервадак. – Совсем напротив.

– Есть ли у вас какой-либо план действий, капитан Сервадак?

– По правде сказать, никакого.

– Да не может быть, – вмешался Бен-Зуф, – неужели такие ученые господа, как вы, не в обиду вам будь сказано, не сумеют повернуть эту чертову комету туда, куда им заблагорассудится?

– Во-первых, мы не ученые, Бен-Зуф, – отвечал капитан Сервадак, – а если бы и были учеными, то ничего не могли бы поделать. Сам видишь, разве Пальмирен Розет, настоящий ученый…

– Грубиян он, вот кто! – вставил Бен-Зуф.

– Хоть бы и так, все же он настоящий ученый, – а разве он мог помешать своей комете вернуться на Землю!

– Тогда на кой черт нужна наука?

– Чаще всего на то, чтобы понять, как мало мы еще знаем! – отвечал граф Тимашев.

– Господа, – выступил лейтенант Прокофьев, – не подлежит сомнению, что встреча с Землей угрожает нам многими опасностями. Если хотите, я их перечислю, и мы посмотрим, можно ли с ними бороться или по крайней мере избежать их гибельных последствий.

– Говори, Прокофьев! – приказал граф Тимашев.

Все они так спокойно рассуждали о грозящей катастрофе, что можно было подумать, будто она их нисколько не касалась.

– Господа, – продолжал лейтенант Прокофьев, – надо прежде всего уяснить себе, каким образом может произойти новая встреча кометы с земным шаром. Дальше мы увидим, чего можно опасаться и на что надеяться в каждом отдельном случае.

– Как нельзя более логично, – заметил капитан Сервадак, – не забудьте только, что оба светила несутся навстречу друг другу и что в момент столкновения их скорость достигнет девяноста тысяч лье в час.

– Прямо-таки два курьерских поезда! – позволил себе добавить Бен-Зуф.

– Разберем же, как может произойти столкновение, – продолжал лейтенант Прокофьев. – Удар будет либо боковой, либо лобовой. В первом случае Галлия может лишь слегка задеть Землю, как в первый раз, отколов от нее часть поверхности, и снова унестись в пространство. Но при этом ее орбита, вероятно, изменится, и, если мы останемся в живых, у нас будет мало надежды вновь увидеть наших ближних.

– Это пришлось бы по вкусу Пальмирену Розету, но вовсе не нам, – заметил рассудительный Бен-Зуф.

– Оставим в стороне эту гипотезу, – возразил граф Тимашев. – Мы достаточно изучили на опыте ее преимущества и недостатки. Обсудим прямое столкновение, иначе говоря тот случай, когда Галлия, ударившись о Землю, останется там навсегда.

– Точно бородавка на роже, – вставил Бен-Зуф.

– Помолчи, Бен-Зуф, – сказал Гектор Сервадак.

– Слушаю, господин капитан.

– Посмотрим, – продолжал лейтенант Прокофьев, – каковы будут последствия прямого столкновения. Прежде всего надо принять во внимание, что поскольку масса Земли значительно превосходит массу Галлии, то скорость земного шара при встрече не изменится и он унесет комету с собой.

– Принято во внимание, – сказал капитан Сервадак.

– Итак, господа, в случае прямого столкновения Галлия ударится о Землю либо той частью своей поверхности, которую занимаем мы, либо противоположной стороной, либо одним из своих полюсов. Причем во всех этих случаях у живых существ, ее населяющих, не будет никакой возможности спастись.

– Объяснитесь точнее, лейтенант, – попросил капитан Сервадак.

– Если в момент столкновения удар придется в то место экватора, где мы находимся, мы будем раздавлены.

– Ясно как день! – заметил Бен-Зуф.

– Если мы окажемся на противоположной стороне, то опять-таки будем раздавлены, ибо внезапная остановка равносильна толчку, – мало того, мы еще неизбежно задохнемся. В самом деле, галлийская атмосфера сольется с атмосферой земной, и на вершине горы высотою в сто лье, которую образует Галлия на земной поверхности, нам нечем будет дышать.

– А если Галлия ударится о Землю одним из своих полюсов? – спросил граф Тимашев.

– В этом случае, – ответил лейтенант Прокофьев, – нас подбросит вверх со страшной силой и при падении мы разобьемся насмерть.

– Превосходно! – отозвался Бен-Зуф.

– Вдобавок, если допустить невероятный случай, а именно, что ни одна из этих гипотез не осуществится, мы все равно неминуемо сгорим.

– Сгорим? – удивился Гектор Сервадак.

– Да, потому что, когда Галлия наткнется на препятствие, ее скорость мгновенно обратится в теплоту и вся комета или ее часть тут же вспыхнет от страшного жара в несколько тысяч градусов.

Все, что говорил лейтенант Прокофьев, было совершенно справедливо. Его слушатели внимательно смотрели на него, следя без особого удивления за развитием этих различных гипотез.

– Однако, господин Прокофьев, – вмешался Бен-Зуф, – один только вопрос: что, если Галлия шлепнется в море?

– Как ни глубоки Атлантический и Тихий океаны, – возразил лейтенант Прокофьев, – а их глубина не превышает нескольких лье, – слой воды все же недостаточен, чтобы смягчить удар. Итак, все описанные мною последствия одинаково гибельны.

– Да мы еще утопимся впридачу! – добавил Бен-Зуф.

– Итак, господа, – заключил капитан Сервадак, – «мы разобьемся, утонем, будем раздавлены, задохнемся или изжаримся; вот какая судьба нас ожидает при любых обстоятельствах, каким бы образом ни произошла встреча.

– Совершенно верно, капитан Сервадак, – без колебания ответил лейтенант Прокофьев.

– Ну что ж, – заявил Бен-Зуф, – раз такое дело, я вижу только один выход.

– Какой же? – спросил Гектор Сервадак.

– Покинуть Галлию еще до столкновения.

– Но как, каким способом?

– О, способ самый простой! – невозмутимо ответил Бен-Зуф. – Его вовсе нету.

– Быть может, однако… – проговорил лейтенант Прокофьев.

Все взоры устремились на лейтенанта, который, обхватив голову руками, обдумывал какой-то смелый план.

– Быть может, – повторил он, – каким бы фантастическим ни показался вам мой план, его все же следует осуществить.

– Говори, Прокофьев, – ободрил его граф Тимашев.

Лейтенант, погрузившись в размышления, помолчал еще несколько минут. Потом заговорил.

– Бен-Зуф, – заявил он, – указывал единственный выход, который нам остается: покинуть Галлию до столкновения.

– Разве это возможно? – спросил граф Тимашев.

– Да… может быть… да!

– Но как же?

– На воздушном шаре!..

– На воздушном шаре! – воскликнул капитан Сервадак. – Но он же отчаянно устарел, ваш воздушный шар! Даже в романах о нем уже не принято упоминать.

– Прошу выслушать меня, господа, – продолжал лейтенант Прокофьев, слегка нахмурив брови. – Точно зная время встречи с Землей, мы можем за час раньше подняться в воздух. Как и сама комета, атмосфера Галлии наделена определенной скоростью движения, и наш шар, попав в нее, приобретет ту же скорость. Но еще до столкновения обе атмосферы могут слиться, и вполне вероятно, что воздушный шар без помех перелетит из одной атмосферы в другую и, избежав толчка, продержится в воздухе, пока будет длиться катаклизм.

– Молодец Прокофьев, – сказал граф Тимашев, – мы все поняли и сделаем то, что ты сказал!

– Из ста шансов девяносто девять против нас! – продолжал лейтенант Прокофьев.

– Девяносто девять?

– По меньшей мере, ибо, как только поступательное движение шара прекратится, он непременно сгорит.

– И он тоже? – воскликнул Бен-Зуф.

– И он тоже вместе с кометой, – ответил Прокофьев. – Если только при слиянии двух атмосфер… Сам не знаю… затрудняюсь сказать… но мне кажется, будет лучше, если к моменту столкновения мы уже покинем поверхность Галлии.

– Да, да! – сказал капитан Сервадак. – Будь у нас один только шанс из ста тысяч, мы должны рискнуть!

– Но у нас нет водорода, чтобы надуть воздушный шар… – заметил граф Тимашев.

– Его заменит нагретый воздух, – возразил Прокофьев, – ведь нам нужно продержаться в воздухе не более часу.

– Отлично, – подхватил капитан Сервадак, – воздушный шар монгольфьер… это проще и легче соорудить… А оболочка?

– Мы выкроим ее из парусов «Добрыни», они сшиты из прочной и легкой парусины.