Текст книги "Школа талантов. Урок второй: конец света"

Глава 4. Испуганная гусеничка

После обеда Альва всё ещё немного сердилась на Пауля.

– Поверить не могу. Взял и выставил меня абсолютной невеждой! – тихонько пожаловалась она Тиллю.

Они сидели за рабочим столом в электролаборатории. Урок назывался «прикладная техника», и на этот раз их группе предстояло починить сломанный катушечный магнитофон. Пока Альва нервно отматывала оловянный припой с катушки, Тилль осторожно вытащил паяльник из держателя.

– Ой, да брось! Мы ведь и правда ничего не смыслим в технике. Посмотри только, что мы тут напаяли, – заметил Тилль.

Пытаясь отскрести от приборной панели комки случайно накапавшего туда припоя размером с Гималаи, он даже раскраснелся от усердия.

– Угу, – пробормотала Альва себе под нос.

Мимо их стола к шкафу с материалами прошёл Бен.

– Ну как, получается? – спросил их человек-торшер. На этот раз на руках у него были чёрные перчатки – мера предосторожности, чтобы случайно не ударить кого-нибудь током.

– Честно говоря, мы понятия не имеем, что делаем, – призналась Альва. Когда господин Хагенбуш показал им стол со сломанными электроприборами и сказал: «Выбирайте любой и чините», – Альва не думала, что это окажется так нудно.

Бен повернулся к ним и стал разглядывать их работу.

– Хм, так это когда-то был магнитофон? – заинтересовался он.

Тилль, сопя от напряжения, процедил:

– Мне всё равно, чем это было когда-то. Сейчас это мой личный враг и я его ненавижу.

Он ожесточённо долбил по сгустку припоя отвёрткой. Отвёртка вдруг проскользнула и ударила по магнитофону. От него отскочила какая-то деталь и приземлилась возле соседнего стола, за которым Йонас и Эмма собирали кухонный комбайн.

Йонас наклонился и поднял серебристый осколок металла, из которого торчали два проводка и зелёная пластиковая деталька.

– Поздравляю, вы сломали размыкающее реле, – объявил он.

– Размыкающее чего? – переспросил Тилль не слишком заинтересованно.

– Реле-е-е-е-е-е! – Йонас так долго тянул последнее «е», как будто от этого должно было стать понятнее, что это за штука.

– Электромагнитный переключатель, – объяснил Бен.

Йонас потянулся к их столу и положил обломок.

– Да я даже не до конца понимаю, что такое магнитофон и зачем он нужен. Откуда мне знать про размыкающее реле? – возмутилась Альва.

Тут в разговор вмешалась Мала. Она как раз направлялась к шкафу с материалами.

– Это тут вообще ни при чём. Нам вот достался тостер. Я прекрасно знаю, зачем он нужен, но понятия не имею, почему эта проклятая машина не желает поджаривать хлеб.

– У вас в группах хотя бы нет Вильмы! – со смехом заметил Бен.

– А что с ней?

– Из-за неё всё время кажется, будто наше радио уже заработало. Очень сбивает с толку, – объяснил Бен и забрал у Тилля паяльник. – Больше не надо ничего паять. Тебе нужен индикатор фазы.

– Ну нет! Вильма супер! – возразила Альва. Вильма умела с безупречной точностью подражать любым звукам – будь то комариный писк, скрежет металла по стеклу или грохот рушащегося дома. Альве не раз доводилось отскакивать на обочину, когда идущая позади Вильма изображала автомобильный сигнал. – И что же передают на её волне? Концерт симфонического оркестра? Трансляцию спортивного матча?

– Неа. Посвистывание и потрескивание, как во время настройки сигнала, – объяснил Бен, взял отвёртку и принялся ковыряться в магнитофоне.

– Ну что, как у нас тут дела? – подошёл господин Хагенбуш.

– Отлично! Наше примыкающее реле-е-е-е сломалось, – уверенно сообщила Альва, сдувая с лица непослушную прядь.

– Ты хочешь сказать «размыкающее реле»? – поправил её учитель, разглядывая детали на столе. – И что-то мне подсказывает, что сломалось оно не само по себе. Но Бен наверняка поможет вам разобраться. Да, Бен?

– Разумеется, – подтвердил тот.

Тут раздался вопль Лолы:

– Господин Хагенбуш, господин Хагенбуш, у нас тут переключающая штуковина дымится!

– Первое правило: сохранять спокойствие! – ответил учитель и поспешил на выручку к группе «проигрыватель пластинок», пока их прибор не воспламенился.

Бен старался изо всех сил. Объяснял что-то про микросхемы, сопротивление, реле. Альва не разобрала из всего этого ни слова. Тилль усиленно кивал и время от времени вставлял «ага».

– Ты тоже ничего не понимаешь? – тихо спросила у него Альва.

– Ничегошечки, – тут же сознался Тилль.

Потом Бен показал им, как правильно паять.

– Что? Так мало припоя? И будет держаться? – удивилась Альва и подёргала за проводок.

– Да, этого более чем достаточно, – подтвердил Бен.

Но уже через секунду у Альвы в руках снова оказался оторванный провод. Йонас за соседним столом чуть не лопнул от хохота.

– Более чем достаточно! Но это только если не тянуть со всей дури! – еле выговорил он сквозь смех и с сочувствием посмотрел на Бена.

Тот глубоко вздохнул.

– Ладно, давайте покажу ещё раз…

– Удачи! Но лучше возьмись учить белок фигурному катанию – толку будет больше, – посоветовал ему Йонас.

В этот момент мимо них к шкафу с материалами прошёл мальчик с длинными чёрными волосами. Альва не знала, как его зовут, но всегда выделяла из толпы: во всей школе больше никто не одевался так по-взрослому. Обычно он носил рубашки или футболки с воротничком-поло, иногда накидывая на плечи пуловер. Кроме того, джинсам он предпочитал брюки со стрелками, а порой – что уже вообще ни в какие ворота не лезло – расхаживал в пиджаке с нашивкой-гербом. Хотя места между столами вполне хватало, мальчик всё же задел Йонаса плечом.

– Освободи проход, Заттлер! – задиристо и нарочито громко сказал он и ещё раз пихнул Йонаса локтем – уже специально.

От неожиданности тот так резко развернулся, что чуть не снёс Эмму с табуретки. Но увидев, кто именно его толкнул, сразу отвесил глубокий поклон.

– Отступите, презренные земляные черви! Его королевское величество, принц Симон, изволит шествовать к шкафу с материалами, – воскликнул он. Сразу несколько голов развернулись в их сторону.

– Что же привело Ваше величество в наши края?

– Идиот! – выругался мальчик, которого звали Симон, и, взяв из шкафа паяльник, пошёл обратно к своей группе.

– О нет, Ваше высокоблагородие! Ещё поранитесь, чего доброго! Пусть паяет тот, кто умеет, а то сами-то вы ни в зуб ногой, – крикнул Йонас ему вдогонку. По классу пронёсся смех. Йонас небрежно облокотился на рабочий стол Альвы и Тилля.

Симон мрачно взглянул на него.

– В субботу, Заттлер, увидимся в субботу! Там и узнаем, кто чего стоит! – раскрасневшись, выкрикнул он с другого конца комнаты.

Йонас закатил глаза.

– Ну и недоумок! В детстве, наверное, слишком часто разгуливал без панамки!

Альва заметила, что Симон и Карла за своим столом о чём-то шептались, склонившись друг к другу, и то и дело поглядывали на Йонаса.

– А что будет в субботу? И почему он называет тебя «Заттлер»? – спросила она у Йонаса.

– Вечер кино. Его придурковатое высочество бесится, потому что мой фильм в прошлом году признали лучшим, – буркнул Йонас.

– А по фамилии он обращается ко всем, кого терпеть не может, – ответил на второй вопрос Тилль.

Йонас строил злые гримасы Симону и Карле на другом конце электролаборатории и был всецело поглощён этим занятием. Эмма кинула в него резиновым изоляционным колечком.

– Может быть, бог кино, наконец, снизойдёт до нашей проблемы? – громко спросила она.

– И как только ты сумела так быстро выдрать из него привод, – сокрушённо воскликнул Йонас и вернулся к своему столу.

Бен постучал отвёрткой по корпусу магнитофона и спросил:

– Вам ещё интересно, что с ним?

Альва и Тилль не слишком воодушевлённо кивнули.

Погрузившись в мир проводов и микросхем, ученики внимательно изучали его тайны до тех пор, пока господин Хагенбуш не хлопнул в ладоши.

– Так, ребята, минуточку внимания! Вы знаете, как сделать электромагнитную катушку?

Прежде чем кто-то успел что-то сказать, Элвин вскочил из-за своего стола, схватил свитер Лолы и обмотал им сидевшего рядом Пауля.

– Готово! – с ухмылкой провозгласил он.

– Как ему не стыдно! – возмущённо прошептал Тилль.

Но кое-где в классе всё же раздались приглушённые смешки. Альва тоже закусила губу, чтобы не захихикать. Просто Пауль ужасно мило смотрелся в коконе из свитера. С этими своими огромными мультяшными глазами он походил на испуганную гусеничку. Хотя поступок Элвина, конечно, был очень гадким.

– Элвин, – господин Хагенбуш обрушился на него так гневно, что все вздрогнули. Все, кроме самого Элвина.

– Да? – спросил тот как ни в чём не бывало.

– Как это понимать?

Учитель подошёл к столу, за которым сидел растерянный Пауль, освободил его из кокона и вернул свитер Лоле.

– Ну разве это не идеальный пример? – с усмешкой стоял на своём Элвин, оглядывая класс в поисках поддержки и одобрения.

На этот раз никто не засмеялся.

– Решил блеснуть остроумием за чужой счёт? – строго спросил господин Хагенбуш.

В классе воцарилась полная тишина. Улыбка на лице Элвина постепенно померкла и теперь больше напоминала гримасу. Он нервно заёрзал на стуле.

– Хочешь что-то добавить? – поинтересовался учитель, пристально глядя на Элвина.

– Извините, – пробормотал Элвин, залившись краской.

– Вот видишь, это было не так уж сложно! – заметил господин Хагенбуш, а затем повернулся к классу.

– Посмотрите, есть ли в ваших приборах электромагнитная катушка. Она может выглядеть, например, вот так, – объяснил он и нажал кнопку на пульте, чтобы включить проектор.

Однако ничего не произошло.

Альва наклонилась к Тиллю и тихонько спросила:

– Теперь нам ещё и эту штуковину чинить придётся?

Впрочем, учитель прекрасно расслышал её слова.

– Нет, Альва, прошу, не надо. Хватит с нас отломанных «примыкающих реле-е-е-е»! – улыбнулся он и принялся осматривать проектор.

– Впрочем, вы с Тиллем очень бы помогли, если бы сходили к господину Петрулле за новым шнуром питания. С ним эта штуковина… – тут он постучал по корпусу проектора – сразу заработает.

Глава 5. Сто лет дежурства по кухне

– Почему Элвин вечно ведёт себя как поросёнок? – спросила Альва Тилля, когда они шли через фойе школы.

– Может быть, потому что он такой и есть, – проворчал Тилль и запустил йо-йо сначала по кругу, а потом сверху вниз.

– Но он ведь иногда бывает и милым, – не слишком уверенно возразила Альва и толкнула стеклянную дверь на улицу.

– Серьёзно? Никогда не подумал бы, – удивился Тилль и снова запустил йо-йо. – По-моему, если он и бывает милым, то лишь когда это ему выгодно, – добавил он, поразмыслив.

Тем временем они уже вышли из школы и зашагали по одной из гравийных дорожек в сторону главного здания, где располагался секретариат.

– Кажется, стихотворение на информационной доске связано с отключениями электричества, – сменила тему Альва.

– Да, я тоже так думаю, – согласился Тилль. – Ленни запишет нам стишок?

Альва кивнула.

– Да, конечно. Она ещё утром собиралась это сделать.

Вдруг послышалось хлопанье крыльев. Рядом приземлился Родриго, причём посадка вышла довольно жёсткой. Вид у него был такой, словно он только что пролетел сквозь вентилятор.

– Что с тобой случилось? – удивилась Альва.

– Там смерчи. Я в них попал, – хмуро ответила ворона, мотнув клювом в сторону спортивных площадок.

Повернув голову, Альва увидела, что над газоном и правда кружили в дикой пляске два небольших торнадо.

– Ты бы держался от них подальше! – посоветовала она вороне.

– Очень смешно! Спасибо за совет, а то я-то, конечно, специально туда полетел, – съязвил Родриго и обиженно упорхнул прочь.

– О чём он говорил? – заволновался Тилль.

Альва знала, что он был просто без ума от этой чудо-птицы, понимавшей язык людей. Но почему – оставалось для неё загадкой. Ведь Родриго только и делал, что ныл и ворчал.

– Жаловался, как обычно, – ответила она.

– Правда? А на что? – не унимался Тилль.

– На ветер, на людей, на погоду – да на всё подряд, – перечислила Альва. – Ему вечно всё не нравится. Этим он немного напоминает мою соседку.

– Рыбную фею? – уточнил Тилль. Они с Йонасом прозвали так Фридерику после недавнего случая с потопом, когда она, спасая рыб, гоняла ребят по всему саду. – А что с ней?

– Она постоянно на меня огрызается. Да и вообще не любит людей, прямо как Родриго.

– А откуда ты знаешь, что она не любит людей? – спросил Тилль.

– Она всё время одна и совершенно от этого не страдает, – ответила Альва.

– Ты уверена?

Он поймал йо-йо и снова медленно размотал шнур. Он всегда так делал, когда о чём-то напряжённо раздумывал.

– Да! У неё нет друзей. И что бы я ни сказала, она вечно грубит в ответ, – пожаловалась Альва.

– А ты её когда-нибудь спрашивала?

Альва помолчала. Вопрос застиг её врасплох.

– О чём? Почему она вечно грубит?

Ну уж нет, такой вопрос она Фридерике точно задавать не станет. Жить ей пока не надоело.

– Почему ей нравится быть в одиночестве, – пояснил свою мысль Тилль.

– Пожалуй, это тоже небезопасно, – вслух подумала Альва.

– Почему небезопасно? Она что, умеет извергать пламя?

Альва задумалась. Она ведь до сих пор так и не знала, каким талантом обладает Фридерика.

– Понятия не имею, – созналась она. – Но ей бы это пошло.

Меж тем они как раз подошли к двери секретариата. Альва постучала, а Тилль тем временем сунул йо-йо в карман. Господин Петрулла терпеть не мог, когда в приёмной появлялись летающие объекты, включая те, что привязаны к шнурку.

Не успела Альва шагнуть за порог, как господин Петрулла воскликнул:

– Альва Шрёдер! Что, опять?

– Ух ты, да я смотрю, у тебя тут поклонники, – шепнул ей Тилль, пока они шли к стойке секретаря.

– Только не говори, что твой планшет снова пришёл в негодность, – сердито сказал господин Петрулла, глядя на Альву как на мелкое противное насекомое, которое ему очень хотелось прихлопнуть газетой.

И всё лишь потому, что первый школьный планшет Альвы недавно всерьёз пострадал от воды. Причём даже не по её вине.

– Нет, господин Петрулла, конечно, нет! – поспешила заверить его Альва.

Тилль пришёл на выручку:

– Нас послал господин Хагенбуш. Ему нужен шнур питания для проектора, – объяснил он.

Однако господин Петрулла, казалось, ничуть не смягчился. Совсем наоборот.

– Шнур питания для проектора? – сорвался на визг школьный секретарь и воздел руки к небу. – Да он шутит? Откуда мне взять этот шнур? Из ребра своего вырезать?

Альва промолчала в надежде, что он не ждёт ответа.

– Для какого проектора? – спросил секретарь в следующую минуту, и Альва выдохнула с облегчением. На этот вопрос ответ у неё был.

Но Тилль её опередил:

– Для того, что стоит в электролаборатории!

– А разве у них там не хватает шнуров? Что за чушь! – не переставая ругаться, господин Петрулла обогнул стойку и стремительно вышел из приёмной.

Тилль с Альвой переглянулись.

– Как думаешь, он вернётся? – спросила Альва спустя какое-то время.

Тилль с усмешкой пожал плечами.

– Понятия не имею, – прошептал он. – Может быть, он отправился искать господина Хагенбуша, чтобы обругать его лично.

Потом наступила тишина. Они слышали, как в соседнем кабинете ходит, разговаривает по телефону и кашляет директор Францен.

Тилль тронул Альву за плечо, кивком указывая на стол господина Петруллы. Хм, и что же она должна была там увидеть? На редкость уродливое растение в горшке?

Вообще, на столе стояло много странного. Наверное, Тилль счёл забавным миниатюрную песочницу с крошечными грабельками и двумя камнями. Но прежде чем Альва успела это выяснить, дверь в приёмную вновь распахнулась и в неё вошёл господин Петрулла с чёрным кабелем в руках.

– Передайте, что это последний. Если и он пропадёт, господину Хагенбушу придётся рисовать картинки мелом на доске, – пригрозил он.

Альва протянула руку.

Секретарь пристально посмотрел на неё, не спеша отдавать кабель. Он что, размышляет, можно ли доверить ей шнур питания? Серьёзно?

Альва убрала руку. Похоже, не только планшеты, но и вообще любые вещи тут выдавались только после особой церемонии. Которая, очевидно, ещё даже не началась.

– Если вы его повредите, получите сто лет дежурства по кухне. У меня есть такие полномочия, – торжественно заявил господин Петрулла.

О-хо-хо, да как вообще можно повредить шнур? Прыгать через него, как через скакалку? Так он и от этого не испортится.

Альва заметила, что стоящий рядом Тилль послушно кивает и как будто даже робеет. Представление имело успех: кабель ему наконец вручили.

Вежливо поблагодарив секретаря, они покинули приёмную и даже успели закрыть за собой дверь, прежде чем расхохотались.

– Сто лет дежурства по кухне, – повторил Тилль с интонацией господина Петруллы, и они стали спускаться по лестнице, едва держась на ногах от смеха.

Глава 6. Плохая погода для овец

На следующий день Альва сидела на изгороди загона возле хлева и пыталась приглушить у себя в голове перебранку двух ослов.

– Это моя трава! Поищи себе другую!

– Но вчера я ел траву на этом самом месте!

– Ещё чего! Не выдумывай!

К загону по дорожке подошёл доктор Рёсснер, громко шаркая резиновыми сапогами.

– Приветик, Альва! Ты, случайно, не видела тепловую лампу, которая висела в стойле у детёныша косули?

– Нет! А разве его не выпустили в лес ещё на прошлой неделе? – в свою очередь спросила Альва.

– Да, ты права, выпустили. Теперь лампа понадобилась для цыплят, а я нигде не могу её найти, – объяснил доктор Рёсснер, останавливаясь рядом. Он облокотился на изгородь и стал наблюдать за ослами.

Альве очень нравился школьный ветеринар. Она часто проводила время, отведённое на тренинг талантов, здесь, на ферме. Доктор Рёсснер не заваливал её вопросами и не требовал докладывать об успехах, и она могла спокойно заниматься.

– Даже на самом большом лугу эти два осла всегда рядом, – с улыбкой заметил он.

– Да, но не потому, что души друг в друге не чают, а потому что спорят об одном и том же клочке пастбища, – объяснила Альва, наблюдая, как ослы пытались оттеснить друг друга мордами. Со стороны это можно было принять за дружеское подталкивание… Если бы не их разговоры.

– Уйди, ты ешь мою траву!

– Сам уйди, я первый сюда пришёл.

– Серьёзно? Они ссорятся? – выпрямив спину, удивился ветеринар.

Альва кивнула.

Доктор Рёсснер задумчиво почесал за ухом.

– Значит, им скучно! Буду иметь в виду. Спасибо! – сказал он. – Надо подумать, чем полезным можно занять эту парочку, – пробормотал он, помахал Альве на прощание и, всё так же шаркая сапогами, вернулся в хлев.

Альва приступила к тренировке. Она вынула из кармана синий резиновый попрыгунчик с блёстками и принялась перекатывать его между пальцами. Она пристально посмотрела на него, сделала глубокий вдох и… нырнула внутрь.

Если кому-то об этом рассказать, наверняка прозвучало бы странно, но Альва действительно мысленно проникла внутрь мячика. Всё вокруг стало синим, солнечный свет отразился в блёстках, а голоса зазвучали приглушённо, словно пробиваясь сквозь толщу воды.

– А ну, прочь отсюда!.. Это моё место, немедленно убирайся, а не то…

И вдруг всё стихло. Никаких ослиных споров, птичьих криков или гудения насекомых. Не слышно стало даже лошадей в соседнем загоне. Ни единого звериного голоса не вторгалось в её сознание.

Так вот каково это – слышать мир так, как все обычные люди. Альва понятия не имела почему, но в последнее время у неё с каждым днём всё лучше получалось приглушать голоса зверей. По крайней мере, некоторых. Перекатывая мячик в ладонях и по-прежнему утопая в разлитой вокруг синеве, она вспомнила о доме.

Альва скучала по семье. Стоило ей подумать о родителях, как к горлу тут же подступал комок. А ещё её смущало, что в Школе талантов то и дело приходилось сталкиваться с огромными животными, грозовыми тучами, снежными бурями, гололёдом, торнадо, летающими коврами и велосипедами. Для человека, который изо всех сил старался стать нормальным, концентрация странного здесь была высоковата.

Зато у неё появились друзья. Дома она вечно была одна. Впрочем, научившись заглушать голоса животных, она, наверное, смогла бы найти друзей и в своей прежней школе. Но разве ей захочется променять Малу, Тилля и Йонаса на кого-то другого?

Окинув взглядом окрестности, Альва попыталась отвлечься от грустных мыслей. В конце концов, пару недель она уж точно проведёт здесь и незачем расстраиваться заранее. К тому же им предстоит решить ещё одну загадку! Вспомнив об этом, Альва почувствовала радостное волнение. Ленни уже отдала ей листок со стихотворением, полным неясных указаний. Они могли означать всё что угодно. На этот раз на кону стояло не золото или прочие богатства – там прямо так и было написано. То есть поиск клада исключался. Честь и слава тоже были ни при чём. О чём же тогда шла речь? О каком «светлом будущем»?

Задумавшись о загадке, Альва ослабила концентрацию на мячике, за что немедленно поплатилась. В её сознание внезапно ворвались голоса. Причём не ослиные.

– Одува-а-а-а-а-анчик, чуде-е-е-есный одува-а-а-а-а-анчик! Одува-а-а-анчик!

– Травка, травка, травка, базилик! О, листочек кле-е-е-е-евера! Травка, щаве-е-е-е-ель… привет, кузнечик!

– Кле-е-е-евер, люблю кле-е-е-евер, кле-е-е-евер, кле-е-е-е-евер!

О нет! С холма спускалось её тяжелейшее испытание.

Овцы!

Эти животные отвечали тут за стрижку газонов, а потому свободно разгуливали по всему острову. И тема для разговоров у них всегда была одна и та же: корм!

Небольшое стадо подошло вплотную к забору – а значит, и к ней. С чего это вдруг? Казалось, овечки догадываются, что Альва понимает каждое слово их бесконечной нудной песни.

– Бедренец! Бе-е-е-бе-е-е-бе-е-едренец! Бе-е-е-е-е-е-едрене-е-е-ец!

Один барашек остановился чуть поодаль. Он непрерывно щипал траву, повторяя один и тот же, мягко говоря, не поражающий оригинальностью, текст:

– Травка! Травка! Травка! Травка! Травка! Травка! Травка!

Овцы наделали столько шума, что мгновенно вывели Альву из себя, а ведь их было всего пять!

Хорошо хоть, у людей не так. Альва вообразила, как школьники в столовой за обедом тянут на все лады:

– Макароны! Макаро-о-о-о-о-оны! Макароны!

– Я ем помидо-о-о-о-оры!

– Салат, салат, о, грибочек и-и-и-и салат!

Содрогнувшись, она решительно уставилась на мячик.

Но ни сфокусироваться, ни провалиться внутрь на этот раз не вышло, как бы она ни старалась. Альва долго крутила в руках попрыгунчик, однако против бедренца и клевера он оказался бессилен.

Краем глаза она заметила, как рядом приземлился Родриго.

– Что тебе нужно от травоядных? – спросил он.

– Хочу научиться заглушать их голоса, – ответила Альва, сунув резиновый мячик в карман.

– Отлично придумала, – одобрительно кивнула ворона.

– Прекратите действовать на нервы! – скрипуче прокаркал Родриго, обращаясь уже к барашкам.

Те удивлённо задрали головы и действительно на время перестали информировать мир о своих пищевых предпочтениях. Но только на время: уже через пару секунд вещание возобновилось. Альве даже показалось, что они добавили громкости.

– Твои вопли не очень-то помогли, – заметила она, спрыгивая с изгороди.

На сегодня она позанималась достаточно.

– От овец ничего не помогает, – ответил Родриго.

Альва шагала по дорожке вдоль загона, Родриго гордо шествовал рядом по забору. И по какой-то необъяснимой причине за ними увязались ещё и овцы.

– А ну-ка, ущипывайте отсюда! – прикрикнул на них Родриго. Но они как ни в чём не бывало всё так же бодро топали за ними по пятам.

– А они тебя понимают? – спросила Альва ворону.

– Что? Бебекалки? Неа!

– О, это птицы так называют овец? Бебекалки? – удивилась Альва.

– Нет, разумеется, нет. Не делай из себя посмешище, – фыркнул Родриго.

Альва невольно рассмеялась. Странно, что они с этой вороной проводили столько времени в обществе друг друга. Ведь Альва не любила животных, а Родриго не любил людей. Впрочем, животных он тоже не любил. А значит, у них всё-таки было что-то общее.

– Думаешь, разные виды животных друг друга понимают? – задумчиво спросила Альва.

– Думаешь, хоть кому-то интересно, о чём они там между собой треплются? – задал встречный вопрос Родриго. Изгородь закончилась, и теперь он прыгал в высокой траве, не желая делить дорожку с овцами.

– У нас, кстати, новое стихотворение с подсказками, – сообщила Альва.

– Подсказки? Насчёт чего? – поинтересовался Родриго.

– Я не знаю. Это загадка, – сказала Альва и, заметив идущую им навстречу Малу, помахала ей рукой.

– Загадка. Умираю, как интересно, – скучающе каркнула ворона. – Вот тебе настоящая загадка: почему нас до сих пор преследуют дурацкие газонокосильщики, а?

– Привет, Альва, привет, ворона, добрый день, овечки, – поздоровалась Мала со всеми по очереди с лёгким поклоном.

Потом она, хихикнув, спросила Альву:

– Ты что, решила вывести свой зоопарк погулять?

И действительно, стоило Альве остановиться, как овцы сделали то же самое и сразу принялись щипать траву на обочине.

– Кури-и-и-и-и-иная слепота-а-а-а, кури-и-и-и-и-иная слепота-а-а-а…

– Клевер, клевер, клевер, кле-е-е-е-е-евер!

– Сте-е-е-ебель, сте-е-е-е-ебель, сте-е-е-е-ебель, одуванчик, сте-е-ебель…

Альва попыталась заглушить голоса, но безуспешно.

– Вот зараза! – выругалась она и даже слегка притопнула ногой.

– Хочешь, я их отгоню? – предложила Мала.

– Да, пожалуйста, – проскрипел Родриго.

Альва мрачно покосилась на блеющее стадо и с надеждой кивнула.

– Сейчас попробую, – сказала Мала и прищурилась. Её глаза превратились в узкие щёлки, а между бровями пролегли две вертикальные складки.

– Мне кажется, дождь им нипочём, – сказала Альва, наблюдая, как над головами овечек собираются пять маленьких тучек. Потом из каждой тучки закапало.

Как Альва и опасалась, овцы продолжали жевать траву как ни в чём не бывало. Даже головы не подняли. Но вот когда из одной тучки ударила маленькая молния, овцы всё-таки заволновались. Блея, они побежали назад, на безопасный холм.

– Ну вот, получилось, – довольно отметила Мала.

– А ты почему так не можешь? – возмущённо спросил Родриго у Альвы.

– Потому что иначе я лишилась бы огромного удовольствия беседовать с тобой, – парировала она и повернулась к Мале. – Не знала, что ты и молнии умеешь запускать.

– Ничего сложного. Просто туча должна быть достаточно холодной, – объяснила Мала. – Но, вообще-то, я пришла позвать тебя поплавать! Сегодня разрешили купаться в пруду. Встречаемся на пляже.

– А кто из учителей за нами присматривает? Только, пожалуйста, не говори, что фрау Молина! – взмолилась Альва. – Она же, чуть что, хватается за свисток, при ней даже не побрызгаешься.

– Не знаю. Пусть это будет сюрпризом, – засмеялась Мала.

– Ну ладно, я только схожу за купальником.