Текст книги "Беглянка"

Глава 9

     Очнулась, наверно, еще в худшем кошмаре. Отчим орал в трубку, как резаный. Очевидно, излагая Регине свою версию произошедшего. Рука у меня была перевязана, голова гудела, наверно, я приложилась ею о плиточный пол.

– Очухалась, паршивка?! Тебе это даром не пройдет! – плевался ядом молью травленный ловелас.

– К сожалению, у меня нет денег, я бы заплатила, только б быть подальше отсюда, – зло буркнула я.

– А вот это я тебе гарантирую, – в его тараканьих глазках сверкнул такой огонь торжества, будто он в одиночку победил мафию. – И не вздумай обвинять меня! Если заикнешься, что я тебя, идиотку малолетнюю, хотел научить взрослым штукам, я скажу, что это ты меня домогалась и угрожала покончить с собой, если я не соглашусь стать твоим любовником.

    Несмотря на шум в голове, до сознания дошла его информация быстро и без потерь. От одной мысли, что я могла б предлагать этому борову себя, меня чуть не стошнило. Ситуация была настолько унизительной, что я даже не могла себе представить, как кому-то смогу сказать, что этот упырь меня домогался. Забыть поскорей, как страшный сон, и никогда не вспоминать. Получить побыстрей хоть какую-то долю наследства и раз и навсегда стереть из памяти, что у меня есть родственники. Пусть уже все Регина выясняет поскорей. Сиротой я не сравнить, насколько комфортней себя чувствовала.

– Никому я не собираюсь ничего говорить.

      Мне очень трудно сдержать эмоции, поэтому все, что я о нем думала, тут же отразилось на лице брезгливой миной.

– Кривись, кривись! – злорадно процедил он. – Недолго осталось.

    Я подозрительно покосилась и начала потихоньку подниматься. Однако не успела. Раздалась соловьиная трель звонка, хлопнула входная дверь, и я застыла в испуге, хотя казалось, что сильней того страха, который испытала, уже не бывает. Здоровая тетка в белом халате и с таким лицом, будто за дверью лимон схомячила, надвигалась на меня, как цунами.

– А что это постадавшая  на полу лежит? Перенесите на диван, – грозно скомандовала она.

– Сейчас-сейчас! Я боялся тревожить до приезда скорой. Кое-как перевязал, чтоб кровью не истекла, – начал источать елей отчим. Но только он наклонился, чтоб взять меня на руки, я резвым поросенком подхватилась и рванула в комнату. Но наверно, крови потеряла изрядно, потому что голова закружилась и я прислонилась к стенке.

      Докторша, как раненого бойца с поля боя, подхватила меня подмышки и дотащила до дивана. Потом перевязала руку уже как следует и, чтоб жизнь медом не казалась, всадила мне болючий укол в плечо.Показалась, что на меня свалилась тяжелая бетонная плита – я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. И даже пальцы казались не моими.  В голове снова появился туман, но он был каким-то приятным, обволакивающим сознание и успокаивающим.

– Я должна сообщить в полицию. Возможно, что-то спровоцировало этот поступок.

– Ну что могло спровоцировать?! У Вареньки своя комната, холодильник всегда полный. Интернет есть. Что еще в ее возрасте нужно?! Скорей всего, это травмы прошлого вылезают. Мы с женой взяли ее из детдома. Бедняжка! Там так настрадалась, что никак забыть не может.

– Сегодня пусть отлежится, а завтра обязательно на прием к специалисту. Я сделала укол, она поспит. Потом придут из полиции. Объясните, что и как.

     Докторша поплыла к выходу и чуть не столкнулась с Региной, которая, как на помеле, влетела в квартиру.

     Я лежала с закрытыми глазами, чтоб только не привлекать внимание. В сон клонило, но пережитый стресс, очевидно, тормозил действие лекарства, поэтому я слышала все, что происходило.

     Раздался звук оглушительной затрещины и сразу же визг, переходящий в ультразвук.

– Ты тварь паршивая! Это из-за тебя! На молоденьких потянуло?! Забыл, откуда я тебя вытащила? Да я тебя порву на мелкие кусочки! Ты подонок, ничтожество!

– Угомонись. Я это сделал, чтоб получить наследство. Сейчас ее поставят на учет, а потом признают недееспособной. И соответственно, ты будешь опекуншей, а я твоим мужем. А ты орешь, как потерпевшая. Если не уймешься, я скажу в полиции, что эта обезьяна случайно поранилась. И ей выгодно будет это подтвердить.

– Ты говоришь о моей дочери, вообще-то, а не об обезьяне!

– То есть то, что я хотел ее продегустировать, тебя уже не волнует? И правильно! Ты же знаешь, что люблю я только тебя! – уже спокойно, будто речь шла о покупке картошки, резюмировал он.

     Маман заткнулась, будто разом растеряв весь свой пыл. Я хоть и не рассчитывала, что являюсь для нее чем-то важным, но меня сильно покоробила ее истерика по поводу возможной измены сожителя с молоденькой. Ее, как всегда, волновала только она сама, а то, что это ее дочь чуть не «продегустировали», ей по фигу. Как всегда. Черт, как же можно хорошему и приятному слову придать такое мерзкое значение… Дегустатор…

     Тут я отключилась. То ли лекарство подействовало, то ли мозг отказался дальше слушать эту мерзость. Хотя чем лекарственный сон отличается от обычного, я не знаю. Мне снился кошмар, в котором я оказалась в заброшенном городе, где царят зомби. Они рыскали везде, выискивая чудом уцелевших людей. И только я спряталась в надежном, как мне показалось, убежище, как Регина, вроде еще человек, меня нашла. И по ее змеиной улыбке я обреченно поняла, что она меня выдаст. Почему она не боялась за себя, не знаю, очевидно, таким дерьмом и зомби брезгуют.

   До ее появления в моей жизни я знала только одно – мама не может быть со мной рядом, у нее очень серьезные обстоятельства.Это со слов дедули. А поскольку он никогда никого не поливал грязью, то мне оставалось лишь гадать, что же скрывалось за этими обстоятельствами.

   И только баба Катя, не страдавшая излишней деликатностью, открыла мне глаза на свою дочь.

     "Прошмандовка моя Галька! Настоящая прошмандовка! Вишь, мать ей плохое имя дала! Регина она теперь! Артистка Погорелого театра!"

    О том, какую заразу неблагодарную она вырастила, баба Катя готова была говорить часами. Попутно жалея меня, сиротинушку горемычную.

      «– Мать твоя уродилась редкой стервозиной. Всегда хотела быть артисткой. Хотелось ей цветов, славы, поклонников. В школе всегда первая на сцене. Но ехать в Москву и там учиться, я ей запретила. Денег дать я ей не могла. Десяток яиц да ведро картошки? Так она б и не взяла. Да и знаю, как там артистками становятся. Все через койку. Правда, тут она молодец. Перед мужиками хвостом крутила, а к телу не допускала. А они-то на нее, как мухи на мед летели. Смазливая гадина. Вот ты вся в нее.

      Неудавшаяся жизнь сделала из бабы Кати полумегеру. Вроде и заботливая, и соседкам на помощь кидается, и меня приняла. Но и не упускала случая, чтоб не попрекнуть меня матерью. И вот как расценивать, что я в нее? По какому параметру? Смазливая или гадина?! Но я не уточняла, не желая лишать бабулю самого доступного удовольствия – склонять по чем попало свою дочь.

      « – Да только Галька не из целомудрия себя берегла, а чтоб выгодно выйти замуж. Охомутать так, чтоб не сорвался. Ну прикинуться святой невинностью она умела. Одно слово – артистка!

      Как только ей в школе собирались ставить двойку, она целую комедию ломала. Слезки на глазах, губки дрожат, в ручках платочек комкает… ну чисто судьба рушится! И так с четверками – пятерками аттестат и получила, хоть учиться и не училась.

    И тут выпадает ей козырная карта! Приехал в военный городок наш в командировку с инспекцией молодой подполковник. Красивый, статный. Сурьезный такой. Квартира в Москве. Отец генерал в Ленинграде, значится. Это Гальке на хвосте, как сорока, все новости принесла соседка наша, она кастеляншей в казарме работает. Так моя проныра устроилась на полставки в клуб офицеров, пока там организаторша в декрет собралась.

     И спекся наш проверяющий. Невинные глазки, ладная фигурка, щечки с ямочками – чистый ангелочек! Забрал он ее с собой. Ох, и хороший у тебя отец же был! Принес мне цветы, коробку конфет, деликатесов полный пакет. И говорит: «Катерина Матвеевна! Прошу руки вашей дочери!» Я всплакнула от счастья, благословила. Но, видать, бесовщина в моей Гальке сидит. Она ехала в Москву, чтоб как сыр в масле кататься, а муж-то там и не живет! Его по всей стране посылают с инспекцией. И на Север, и на Дальний восток, медведей пугать. И эта стерва категорически отказалась колесить за ним. А он ей в ответку – зачем ехала со мной? И покатилось. Дошло до развода.

    Галька поняла, что маху дала. Квартиру не отсудишь – служебная. Генеральскую в Ленинграде тоже не откусить, ну и ушла, вытребовав подъемные на первое время. А отец твой, видать благородная кровь, не отказал. Давал ей денег. А потом выяснилось, что ушла-то беременная и очухалась, когда уже четвертый месяц был. Кинулась на аборт – не берут.     Так и родила тебя. Хотела в роддоме отказаться, а Алексей, батька твой, как узнал, чуть не прибил. Забрал тебя и отвез к деду»

     Что было дальше, я уже знала. Меня воспитывала няня, она же домработница, и дедуля, в свободное от службы время.

   Мог ли он предположить, что его ненаглядная Варежка попадет в такой переплет?! Или предполагал? И этот пункт, по которому нельзя совершать никакие операции с моим наследством до достижения двадцати лет, это отсюда? Он опасался, что его доверчивую и отзывчивую девочку могут обмануть? Обмануть нет. А вот лишить всего – это запросто.

    На прием к «специалисту» меня привели практически под руки. Им оказался добродушный на вид колобок, больше похожий на повара. Ласково, как с испуганным животным, он начал беседу, делая вид, что выясняет степень моей адекватности, однако я увидела конвертик, скользнувший в его карман.

    Я хорошо представляла, чем все это для меня может закончиться и, несмотря на жуткую панику, пыталась отвечать спокойно. Но две скорбных статуи, в которых превратились мои родственники, давили на психику. Я думаю, по правилам, они должны были подпирать стены за дверью. Да и сами по себе безобидные вопросы для меня были проблемными. "Хорошо ли ты спишь?", "Хороший ли у тебя аппетит?", "Какие у тебя взаимоотношения с родственниками?", "Слышишь ли ты голоса в голове?", "Какие необычные ощущения у тебя бывают, и бывают ли?"

    И хотя аппетит у меня был не очень, как и сон, я бодро отвечала «Все хорошо!» Отношения с родственниками? Тоже хорошие! Однако этот недобрый доктор Айболит сразу отсканировал мою ложь и что-то записал в свой талмуд. Бывают ли странные ощущения? Конечно! Разве не странное ощущение, что ты попал в кошмар, в котором тебя преследуют монстры в лице родной матери и ее лысеющего бойфренда и у тебя нет возможности от них избавиться?! Голоса? Еще бы! То дедуля напоминает о чем-нибудь из детства, то баба Катя норовит подчеркнуть, что я сирота несчастная.

     Но мои ответы, по большому счету, ни на что не влияли. Меня отвели в палату и сказали, что нужно понаблюдаться с недельку. Это позже я узнала, что для госпитализации должны быть веские основания и решение должно приниматься комиссией.

    Но, как с издевкой сказал этот гад – помощник Арсения, Фемида тоже справедливая.

    Поэтому я рассталась с единственной драгоценной вещью, которая у меня была. Цепочка из белого золота с кулоном в виде латинской «V». Я всем говорила, что это просто металл, поэтому не пришлось стоять насмерть, чтоб защититься от посягательств на нее.

    Сейчас же речь шла о жизни и растительном существовании. Мне повезло, и я уговорила одну медсестру взять вещицу. И почти все таблетки, которые я должна была проглотить в ее присутствии, отправлялись в унитаз (снотворное я, как запасливая белочка, припрятала). Другая, совсем молоденькая, после моего рассказа просто по-человечески разрешила не пить. В итоге моему организму досталось в три раза меньше отравы. И я хорошо представляла, как выглядит человек под транквилизаторами и в то же время могла здраво рассуждать.

     Как только родственники меня забрали из больницы, я прикинулась усталым безразличным осликом, чтоб усыпить бдительность. И в первый вечер приправила снотворным вино, которым они собрались отмечать половину успеха. Как же! Сейчас спровоцировать бурную реакцию и признать меня невменяемой уже ничего не стоит – клеймо психушки у "кровинчки" на всю жизнь. И теперь на пути к шикарной квартире на Невском и нескольким ценным картинам, хранившимся у нотариуса, стояло только время до моего двадцатилетия.

     Сославшись на головную боль, я побрела в свою комнату, с трепетом дожидаясь первого храпа и подыскивая в интернете варианты добраться до Москвы, не отсвечивая фамилией. На мое счастье, есть Бла-бла-кар! Есть несколько машин. Один водитель собирает возле Гостиного двора. И двое пассажиров у него. Быстренько отправляю смс-ку и чувствую, что силы на исходе.

     Страх и нетерпение, перемешавшись в гремучий коктейль, превратили мое тело в комок нервов. Меня колотила дрожь, и я считала минуты, отделявшие меня от свободы и ужасающей неизвестности. Пот липкой змейкой струился по позвоночнику, и я всерьез опасалась, что руки и ноги, ставшие ледяными, попросту мне откажут.

     Наконец, эта семейка Адамс, примолкла, и я, чуть не теряя сознание от страха, выбралась из убежища. С трудом отыскала запрятанный заботливой маменькой паспорт, позаимствовала немного денег, чтоб не умереть с голоду, и, схватив рюкзачок с жалкими пожитками, нырнула в неизвестность.

Глава 10

    В Москве первым делом я купила несколько газет с объявлениями о работе, нашла секонд–хэнд   и парикмахерскую, на вид социальную, да еще и с объявлением «Купим волосы дорого»

– Не жалко?! – жалостно посмотрев на меня, приятная полненькая девушка взвесила на руке мою косу, которую я лелеяла много лет. Наверно, в голове бессознательно сидел слоган сказки «Варвара краса, длинная коса», и я считала, что в ней и заключается красота. И еще женственность, что очень ценил дедуля. Моя бабушка, в честь которой меня и назвали, была настоящей модницей. Я ее знаю только по фотографиям, бережно хранимым у нас в доме. Шляпки, перчаточки, затейливо обернутые вокруг шеи шарфики, украшения – все такое элегантное, стильное. Правда, носила она не косу, а роскошные локоны.

    Но я до локонов не доросла. Сначала была маленькой, потом диковатой заучкой, а потом и вовсе не до того стало.

     А сейчас мне просто необходимо расстаться с косой, как бы ни было жалко. Родственнички не захотят упустить квартиру, в которую уже вцепились мертвой хваткой, а значит, подадут в розыск. И будут искать тургеневскую барышню с длинной косой, а я уже непонятное существо в облинялых джинсах, объемной толстовке и с мальчишеской стрижкой.

– Жалко. Но деньги нужны, – и я не соврала. Только не уточнила, что ни за какие деньги я б не продала волосы, если б не нужно было спрятаться.

    И я готова быть прислугой, нянькой, кем угодно, лишь бы меня не нашли.

     И только  все удалось, просто неслыханное везение свалилось мне на голову, а  я снова на краю разбитого корыта. Может, мне и правда, передалась от матери та чертовщинка, которая приманивает мужиков, как назойливых мух? И отчим, и Олег, как жадные хищники, хотели наложить на меня лапу.

    Ничего не скажешь, хорошее наследство…

   Я обняла крепкую, мускулистую шею Герца. Настоящий друг! Которому ничего от тебя не нужно, который готов защищать и утешать! Я о таком даже не мечтала. И, как подсказывает, мой небольшой, но печальный жизненный опыт, придется с ним расстаться. И тогда я не знаю, что делать.

    В мучительных раздумьях прошли два дня. Приезжала Мария Васильевна. Немногословная, строгая. А мне так хотелось расспросить об Арсении… Что он любит, что не любит…Но я даже боялась подступиться с этим вопросом. Еще подумает, что я на него виды имею. Ага! Где он, и где я…

    И от этого «Где я?» становилось до дурноты тошно. Я могла бы сейчас быть беззаботной студенткой, зависать в библиотеке, слушать лекции в престижном МГИМО. До девятого класса я училась в школе с языковым уклоном, и поэтому самонадеянно считала, что двери этого желанного вуза мне будут открыты. И потом я не позволяла себе скатиться. Баллы по ЕГЭ получила высокие. Но дальше избушки бабы Кати дорога для меня оказалась закрытой.

     Я даже на выпускной не пошла. Кое-как наскребла денег на школьный альбом, а на торжество и тем более, на красивое платье, заработать не удалось. Почти все, что я зарабатывала репетиторством – помогала мелкотне выполнять домашние задания – я отдавала бабе Кате на хозяйство. Мне ее было безумно жалко. Муж ушел, дочку сама воспитывала, думала, все для кровиночки. А воспитала змеюку. Всю жизнь проработала, а пенсия – коту на корм не хватит. Оттого она и бывала желчной и склочной.

     А потом еще и внучку ей подкинули, обещали помогать деньгами. Но дальше обещаний не пошло.

    И когда она умерла, Регина меня забрала в Питер, отобрала документы и заявила, что учеба для девушки не главное. Главное – удачно выйти замуж.

    У самой не получилось, так она хотела на мне эксперимент поставить?! Но я ясно дала понять, что этого от меня не дождется. Хотя неизвестно, что лучше. Выйти замуж за какого-нибудь толстого и богатого Крота или навечно осесть в психушке…

    И вот не зря говорят, что подобное притягивается подобным. Мои тяжелые, гнетущие мысли, в которых не было места радости, погрузили меня, как раньше говорили, в черную меланхолию. Невозможно каждую минуту ждать, что тебя сейчас выкинут за шкирку, как нашкодившего кота, и получать удовольствие от жизни.

    И когда нервы мои уже были готовы зазвенеть, как натянутая струна, от напряжения, приехал Олег.

     Вот и все, Варежка… Я с ужасом услышала, как хлопнула входная дверь, и крепче вцепилась в швабру, которой протирала полы. Благо, не приходится это делать тряпкой и ползать на четвереньках или того хуже – копилкой кверху. Тогда б точно сказал, что я его соблазняю. Ну почему мы с Герцем не отправились гулять на площадку? Увидев машину, мы б развернулись назад и, как партизаны, ушли бы в лес. Не торчал бы он в доме до ночи?!.

    Хотя это проблемы бы не решило. Я почувствовала, что ноги снова становятся ватными, горло пересыхает и сердце начинает трепыхаться, как пойманная птичка.

– Чистоту наводишь?! Молодец.

    Как ни в чем ни бывало, вместо приветствия отвесил похвалу. Что само по себе хуже претензий – можно расслабиться и получить удар под дых.

– Здравствуйте! – постаралась ответить как можно более ровным голосом. Но куда там! Конечно, он дрогнул. Олег прищурился в понимающей усмешке и подошел вплотную.

– Исполнительная  девочка, – он снова, как в прошлый раз взял меня за подбородок. – Ждала меня?!

     От страха я вытаращила глаза. Пытаться что-то сказать, находясь в тисках железных пальцев, бессмысленно. Выйдет жалко и нечленораздельно.

– Вижу, ждала. Сделай мне эспрессо без сахара, – он провел пальцем по моим губам, жестко сминая их, прежде чем отпустить.

    Отставив швабру, на негнущихся ногах я пошла на кухню, затылком ощущая тяжелый, словно пронизывающий взгляд. Поэтому неудивительно, что доставая с полки чашку, я ее уронила. Только присела, чтоб собрать разлетевшиеся осколки, как этот хищник, словно телепортировавшись, вырос передо мной. Я оказалась в ловушке. Сзади кухонные шкафчики, напротив лица – его ноги. И мне теперь не разогнуться, чтоб не уткнуться лицом в пах. Как загипнотизированный кролик, я замерла, вызвав ехидный смешок.

– А так мне даже больше нравится! Ну-ка, посмотри на меня!

– Отойдите, пожалуйста! Мне нужно собрать осколки, – пискнула я, боясь пошевелиться.

– Да черт с ними, с этими осколками! Подождут. Ты же понимаешь, зачем я приехал?! Так каков будет твой положительный ответ?! Если мне понравится, и деньгами не обижу. И из прислуги заберу. Но сначала тест-драйв.

    Понимая, что он не отстанет, я решила опять включить дохлого непонимающего опоссума и снова прибегла к шоковому методу избавления от приставаний.

– Мне нужно убрать, – упрямо пробубнила я и, потянувшись рукой за осколком и зажмурившись, намеренно чиркнула запястьем по острому краю разбитой чашки.

– Ай! – всхлипнула я.

– Ты специально?! – изумленно воскликнул мой притеснитель. – Ну ты даешь!

    В его голосе послышалось что-то похожее на уважение.

Глава 11

     Не знаю, как бы сложилась ситуация с моим членовредительством на этот раз, если бы не вмешательство Судьбы. Не успел Олег сообразить, как со мной поступить, дом чуть не взорвался от радостного лая Герца.

– Ну все, все! – уворачиваясь от облизывания соскучившегося любимца, Арсений попытался сдвинуться с места. Но Герц, положив лапы на грудь, требовал немедленного внимания. И хозяину ничего другого не оставалось, как смириться и ждать, пока выплеснется вся собачья радость.

– Есть кто живой?  Варвара? – окликнул он, и я поняла, что это беда одного цвета, одной боли. А счастье каждый раз выглядит по-разному. Вот оно мое счастье. Я уверена, что сейчас Олег не посмеет ничего сказать про меня, потому что капающая из руки кровь заставит заподозрить, что здесь что-то не так. Уже не думая, как я буду выглядеть, выползая из-под ног Олега, я резвой обезьянкой вынырнула из ловушки.

– Я здесь! Я здесь! – и не знаю, как я  удержалась, чтобы, как Герц, не броситься на шею Арсению.

     Но слава Богу, вовремя опомнилась и замерла в стойке суриката в метре от обнимающихся хозяина и собаки.

– Я здесь, – на автомате повторила, не зная, как еще выплеснуть свою эйфорию от внезапного решения проблемы. Или хотя бы отсрочки. – Здравствуйте.

    Со стороны я, наверно, являла довольно комичное зрелище. Растерянная, с округлившимися от радости глазами и застывшая столбиком.

– Как хорошо, что вы приехали, – все еще не прийдя в себя, я снова ляпнула то, что вертелось в голове.

– Привет, Арс, – тут же нарисовался мой шантажист, вальяжной походочкой выплывающий из кухни. Он подошел и, не обращая внимания на все еще «висевшего» на шее Барсова Герца, протянул руку.

– Спасибо, дружище! У тебя все под контролем, – Арсений скосил глаза на меня, и мне стало не по себе. Все-таки это он прислал Олега. Так нежели он в курсе, что этот гад ко мне пристает?

     Румянец, вспыхнувший помидорами на моих щеках при появлении Арсения резко начал сползать, меняясь на цвет бледной поганки. Я растерялась и готова была разрыдаться от накала эмоций, но вспомнила, для чего я здесь. Рефлекторно спрятала пораненную руку за спину, надеясь скрыть этот факт.

– Герц, хватит! Хозяин устал с дороги, а ты готов его свалить, – усовестила я пса, и, к счастью, он будто понял, о чем я ему говорю. Напоследок размашисто лизнув Арсения, доберман, повиливая хвостом, уселся рядом.

– Ай-да Варвара! Настоящий воспитатель! У меня обычно духу не хватает прервать фейерверк его нежности. А ты нашла нужные слова. – Арсений улыбнулся, и я увидела, что улыбка-то у него невеселая. И приехал на несколько дней раньше. Неужели у него не выгорело дело, ради которого пришлось рвануть в Сочи? Сердце почему-то болезненно сжалось.

– А ты чего так рано, шеф? – задался тем же вопросом, что и я, Олег. Только, в отличие от меня, произнес его вслух. – И почему сразу сюда, а не на квартиру?

     Арсений сначала поморщился, будто неожиданно проглотил насекомое, а затем на его лице мелькнула тень удивления, будто для него самого это стало неожиданностью.

– Ну, из аэропорта едут домой. Значит, сработала связка – домой – дом. Поэтому Денису и сказал: «К дому!»

– Арсений, что вам приготовить? Вы же голодны, наверно? – осмелев от его похвалы, я вклинилась в их диалог, считая, что, как в сказке, сначала добра молодца в баньке попарить надо, накормить, напоить, а потом и расспрашивать.

     Арсений благодарно улыбнулся, будто прочитал мои мысли.

– Вот и проверим. А то ж ты уверяла, что умеешь готовить. Что там есть?

– Я могу рыбу запечь, там стейки есть. В микроволновке быстренько разморожу, и пока вы будете душ принимать, запеку с сырной корочкой.

– Не боишься доверять свой желудок такой соплюшке, – с плохо скрываемой усмешкой поинтересовался мой притеснитель.

– Рыбу фугу, конечно, не доверил бы, а семгой отравить нельзя, – отшутился Арсений и заметил капли крови на дорогом белом ламинате.

– Варвара! Ты кого-то зарезала? – почти серьезно спросил он.

– Ой, нет! Простите, я сейчас все уберу, – поспешно заверила я и, наверно, побледнела снова, потому что Арсений шагнул ко мне и потянул за руку.

– …! – ругнулся он. – Пошли. – Коротко скомандовал и увлек за собой.

   В кухне, достав аптечку, критически осмотрел пузырек с зеленкой. Она оказалась давно просроченной, зато перекись водорода еще годилась для использования.

– Да давай я перевяжу, иди в душ, – решил проявить инициативу Олег. От одной мысли, что он будет ко мне прикасаться, да еще и без свидетелей, у меня чуть душа в пятки не укатилась

– Не надо! – испуганно почти выкрикнула я. – Сама справлюсь. Это царапина.

– Не дергайся! Я с армии никому первую помощь не оказывал, хоть навыки вспомню, – Арсений надавил на мое плечо, вынуждая сесть на стул, и, помыв тут же под краном руки, занялся моей раной.

    Вот еще одна грань счастья. Арсений находился так близко, что я даже чувствовала тепло его тела. Боясь сделать это чересчур явно, осторожно втягивала носом его запах. И он мне настолько нравился, что я опасалась, как бы моя голова не закружилась. Я читала, что люди, как и животные, выбирают себе пару, принюхиваясь друг к другу. И похоже, это так и есть. Сквозь стойкий древесный аромат одеколона я улавливала естественный запах мужчины. Настоящий, немного терпкий и солоноватый, как мощный бриз. Тот запах, с которым бы я мечтала засыпать и просыпаться, по нему безошибочно определять приближение мужчины. Теперь, я уверена, смогу с закрытыми глазами узнать его из сотни других.

     И от этого сердце будто сжалось в сладко-щемящей тревоге. Как загнанный в ловушку зверек, я затаила дыхание, надеясь, что восторженный грохот моего сердца никто не услышит. Больше всего мне не хотелось выглядеть смешной в глазах Арсения. Но и в нашу первую встречу, и в последующие моменты я только и делала, что создавала имидж «девочка-неурядица».

    Пытаюсь себя одернуть и вернуть на землю – ну с какой радости меня должно волновать, что он обо мне думает?! Я нянька его пса и по совместительству – кухарка. Главное, что он дает мне работу.

    Да-да! Несомненно! Но в его присутствии мне хочется иметь самые дорогие и обалденно пахнущие духи, самое красивое платье, прическу. Хочется выпрямить спину и пройтись той легкой походкой, от которой все мужчины «падают и сами собой в штабеля укладываются». Как в любимом фильме бабы Кати.

    Я тихо вздохнула, вспомнив еще одну ее присказку – каждый сверчок знай свой шесток.

– Готово! Мастерство не пропьешь! – в глазах Арсения мелькнули лучики удовлетворения и тут же погасли. – Ладно. Я в душ, сил уже нет. Олег, будь другом, закинь сумку в мою комнату. Варвара, если рука болит, закажем доставку.

– Нет-нет!! Я все приготовлю, – и в подтверждение своих слов я закивала головой, как китайский болванчик, и подняла вверх руку, на которой красовалась аккуратная белая повязка.

    И опять поймала себя на мысли, что веду себя и правда, как сопливая девчонка. Или даже нет! Как Герц! Который не умеет скрывать своих чувств и ничуть не стесняется их выражать.

    Взять хотя бы жену Арсения. Она будто родилась на троне. Движения, жесты, речь – все такое изысканное, почти по-королевски величественное. И без отвратительной барской спеси, но и без панибратства. Да даже в той школе, где я училась в десятом – одиннадцатом классе, и то девчонки умели себя преподносить. Выпендрежницы, считающие себя элитой, ни за что не снизойдут до «черни», аутсайдеров. Могут пройти, как мимо стены и еще портфелем задеть. Я все удивлялась, как их не разорвет от распирающего чувства превосходства.

    Шустрой белочкой я развернулась и метнулась к холодильнику, однако успела ухватить взглядом тень недовольства, искривившую сластолюбивые губы Олега. То ли просьба Арсения ему не понравилась, либо злится, что не удалось меня запрессовать, как капусту в кадушке.

    Он отнес вещи наверх, и, слава Богу, осел в столовой, крикнув мне оттуда, чтоб я сделала, наконец-то, ему кофе.

    Фух! Это мы мигом. Словно чувствуя защиту Арсения, я, кажется, отрастила себе крылья. Рыба в микроволновке, специи, сыр, противень уже ждут – не дождутся своего часа, кофе журчит, стекая веселым ручейком в чашку. Герц получает внеплановую косточку для разгрызания. А у меня просто поет все внутри.

    Арсений, в тяжелом махровом халате, с мокрыми взъерошенными волосами, вышел из ванной и, словно невидимой нитью, ведомый запахом кофе, заглянул ко мне.

– Варвара, я тоже хочу кофе.

– Я могу в турке заварить, если подождете.

– Не подожду. Да и Олег губы надует, что его не так обслужили.

     Хорошо, что он, высказав свое пожелание, тут же вышел, иначе я могла бы показаться неадеквашкой. Меня так больно резануло слово «обслужили», что я невольно вздрогнула. Это ведь именно то, чего этот гад добивается. Чтоб я его обслуживала!

     Сделав кофе, я вынесла его Арсению, но оказалось, что это уже неактуально.

– А, спасибо! Порежь лимончика, можно сыра. Кофе подождет, –  и тут же  обратился  к Олегу. – Надо выпить.

     Я быстренько соорудила закуску и не удержалась, чтоб не накрахмалить свои уши и не подслушать разговор «взрослых». И вот ни грамма не стыдно за это. Мне важно знать, как дела у Арсения.

– Олег, чертовщина какая-то творится. Приехал я к Зинчуку. Свозил он меня посмотреть на его шикарное форелевое хозяйство. Баня, шашлычки, немного выпивки. На следующий день отдал все документы, юристы-экономисты его, высунув языки, чуть ли не под лупой кажую букву рассматривали. Все их устроило. И только мы собрались подписывать, старика разбил инсульт. Надо говорить, что и меня чуть не разбил? Я уже не знаю, как выкручиваться. Придется брать кредит. Земля под бизнес-комплекс выкуплена, стройматериалы закуплены, подрядчик на низком старте. А мои потенциальные партнеры слились один за другим. Понимаешь?

– Арс, а может, и правда, чертовщина? Может, на тебя порчу кто навел? – в голосе Олега звучало искренне сочувствие.

– Ага. И я даже колдуна этого знаю. Сумской. Мстит за то, что я на его дочке-оторве не женился. Вот и колдует. Он хоть от криминала и отошел, депутат теперь, мать моей собаки, но подослать кого-нибудь, чтоб запугать…

    Я чуть не хрюкнула от смеха. То, что Арсений может выражать свои эмоции матом, я уже услышала. Но вот такое детское ругательство совершенно не вязалось с его обликом. Ведь и проблемы, которыми он делился, были явно не детскими.