Текст книги "Судьба педераста или непридуманные истории из жизни…"

Долгие раздумья над диссертацией или научные бредни генерала Лобова

 
У штукатура Самуила
Был друг, большущая мудила!
Мудил везде он так и сяк,
И был он, в общем-то, босяк!
И Самуил мудилой стал,
Такой вот, грустненький финал!
 

Из неопубликованного, из раннего…

В начале 21-ого века параллельно существовали кандидатские и докторские диссертационные советы. И те и другие принимали к защите кандидатские диссертации, но вот только в докторских советах можно было защитить либо кандидатскую, либо докторскую диссертацию. И кандидат, и доктор наук – это дипломированные ученые. Но между кандидатом и доктором дистанция такая большая, что не хочется даже и говорить.

Николай Михайлович был кандидатом юридических наук, профессором. Его первый зам – Олег Андреевич, люто ненавидящий молодого и энергичного Виктора Ивановича, сделал генерала и профессором, и заслуженным юристом и академиком нескольких негосударственных академий… А Виктор Иванович, не выдержав натиска Николая Михайловича и поддавшись обещаниям и всяческим увещеваниям, внедрил Николая Михайловича в диссертационный совет при ведущем на тот период времени университете…

Нет смысла скрывать истинных фамилий, названий… Прошли годы. Уже и большинство героев истории ушло в мир иной, а те, что ещё живы – давно на пенсии. Книг они не читают, нигде более не служат и не работают. Живут на хорошую по нынешним временам пенсию, деньги тратят на внуков, лекарства и… продукты. Как все, но только чуть больше, чем все остальные в нашей стране, где 95 % всех пенсионеров поставлено за черту бедности. И только военные, полицейские и судьи с депутатами не только сводят концы с концами, но ещё могут быть меценатами по отношению к своим детям, внукам и т. д.

Однако не будет ни названий, ни имен. Все те, кто в теме, давно узнали прототипы. И что? Это кому-то навредило или помогло? Нет. Вот, то-то и оно…

А персонажи этой грустной истории очень и очень колоритные фигуры. Они – герои своего времени. Уверен, что у большинства в жизни были свои генералы Лобовы, подлецы, подонки и карьеристы. Без них – никуда!

А кстати, может быть кто-то догадался, что название романа связано не только с одним персонажем?! Уж больно подробно описаны и другие герои, так или иначе связанные с Николаем Михайловичем?! Может быть надо просто вспомнить известную поговорку «Скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты сам!?»

Так не бывает, чтобы одновременно много лет вместе жили и работали положительные и отрицательные люди. Так не бывает! Все люди разные, но любая система формирует тип своих персонажей. И если в романе кто-то выглядит привлекательно и пушисто, то лишь от личных симпатий автора или от того, что на контрасте можно лучше выпятить негатив того или иного персонажа. Выбор, правда, не богатый, но что делать?!

И опять о слабых моментах романа. В нем мало сцен любовных, нет конкретики секса, нет даже эротики. А где описания природы? Это же стандартные варианты абсолютного большинства писателей прошлого и нынешнего времени. Где всё это?

А всё это там… Там, где нет ни меня, ни вас, дорогие мои, как говорит Регина Дубовицкая, известная телеведущая программ Аншлаг. Она, например, собрала тусовку из одних и тех же юмористов и новые туда просто не вхожи. Нет им места среди метров эстрады. А народ довольствуется тем, что есть. Ему дают фуфло, вот он и хавает всё подряд. Уже в газетах законодательно разрешили до 45 % размещать рекламу. Газеты стали большими, объемными, а информативность их снизилась в десятки раз. Упал до катастрофического минимума читательский спрос, снизилась и читательская аудитория. Все только и думают о деньгах. А какие это деньги, никого не интересует. В стране нет денег на нормальную медицину. Водят налоги пачками. Полный отход от Конституции, от её принципов. На водку, табак и прочую хрень у государства есть деньги, а на пенсии, образование, здравоохранение, и др. социально-значимые программы денег нет. Но, как говорит Д.А. Медведев, чемпион ленинградского университета по штанге, в своём классе (вес до 36 кг) – Денег нет, но вы держитесь!

– Виктор Иванович, скажи, пожалуйста, какие темы диссертаций можно предложить, скажем, нашим преподавателям, так сказать, чтобы они, значит, могли бы, это самое значит, с нашей помощью, значит, того…?

– Да тем – море. Возьмите, к примеру, любую поговорку, пословицу. Вот Вам и тема диссертации. Чего тут мудрить?

– Умный какой!? Всё юродствуешь? Совсем, значит, меня за идиота держишь?! – Николай Михайлович быстро встал и, подбежав к книжному шкафу, порывшись в нем пару секунд, не более(!), достал оттуда книгу с русскими поговорками и пословицами, протянул её профессору. – Вот, возьмите, Виктор Иванович! Возьмите и напишите темы, а мы, значит, посмотрим, что, значит, из этого может получиться.

– Есть, товарищ генерал. Разрешите идти?

– Нет, не разрешаю. Вот сидите и при мне здесь пишите. Пусть список будет из нескольких тем, значит… Да, и сами эти самые, значит, тоже пусть будут там. – Николай Михайлович был ещё на взводе от наглости Захарова.

У Виктора Ивановича на всё про всё ушло не более 10 мин. Через 10 минут Николай Михайлович издавал ни то охи-вздохи, ни то просто кряхтел, ни то хихикал и тихо смеялся. Судите сами:

Из любой ерунды можно сделать тему для диссертации. Показываем на примере пословиц и поговорок:

1. «Солипсизм домашней птицы по отношению к нежвачным млекопитающим отряда парнокопытных» (Гусь свинье не товарищ);

2. «Характерные внешние приметы как повод для узурпации наиболее благоприятного социального статуса на рынке» (Со свиным рылом да в калашный ряд);

3. «Антропоморфический подход к созданию брачной ячейки» (Кому и кобыла невеста);

4. «Синдром отказа от легитимизации, опирающийся на отсутствие возможностей быстрой идентификации личности» (Я не я, и лошадь не моя);

5. «Влияние сезонно-погодных условий на процесс бухгалтерского учета пернатых» (Цыплят по осени считают);

6. «Амбивалентная природа нейронных импульсов, испускаемых корой головного мозга» (И хочется, и колется);

7. «Закономерности соотношения длины ороговевшего эпидермиса с количеством серого вещества в черепной коробке» (Волос долог, да ум короток);

8. «Разновидность юридического акта, превалирующего над валютными средствами» (Уговор дороже денег);

9. «Недопустимость использования типовых элементов жилищной архитектуры при отрицании кульминационного проявления созерцательно-осязательных эмоций» (Любовь не картошка, не выбросишь в окошко);

10. «Нейтральность вкусовых характеристик растения семейства крестоцветных по отношению к овощным культурам средней полосы России» (Хрен редьки не слаще);

11. «Антитезисные свойства умственно-неполноценных субъектов в контексте выполнения государственных нормативных актов» (Дуракам закон не писан);

12. «Отсутствие прогресса-регресса в метаболизме организма при изменении соотношения жиров и углеводов в традиционном блюде оседлых народов» (Кашу маслом не испортишь);

13. «Место насекомовидных в иерархических системах пирамидального типа» (Всяк сверчок знай свой шесток);

14. «Закономерность возрастания личностной ценности субъекта после получения травматического опыта» (За одного битого двух небитых дают).

Начальник кафедры

подполковник полиции

В.И. Захаров

Виктор Иванович мельком наблюдал за реакцией генерала и уже реально сожалел о своей выходке, однако ничего с собой поделать деточка-обалдуй не мог. Какой-то бес не давал ему покоя. Всё время он так или иначе показывал генералу свое превосходство. Рано или поздно такая демонстрация силы должна была печально закончиться для молодого и умного профессора…

Вдруг Николай Иванович разом затих. Он ссутулился, скрючился, затем выпрямился и исподлобья посмотрел на Виктора Ивановича. Откуда он мог знать такой приём? Он что, бывал в Феодосии? Или он слышал про его отдых и про все дела? Что это? Лобова стало трясти и лихорадить. Он уже напрочь забыл то, что хотел вначале сказать наглому Захарову.

Про поребрики, субботники, службу, Москву, науку и жизнь…

Женщина – это пуля со смещенным центром тяжести: попадает в сердце, бьет по карманам и выходит боком.

Зяма Исламбеков

Виктор Иванович садился в свою машину, стоявшую среди прочих автомобилей преподавателей и слушателей на большой асфальтированной площадке перед забором и КПП института. Дежурный наряд из прапорщиков дежурной части не только проверял служебные удостоверения, но и открывал-закрывал ворота в институт, руководил правильностью и точностью парковки автомобилей, чтобы все стояли чистенькими, намытыми и по одной линии.

– Товарищ подполковник! – запыхавшимся от бега голосом выпалил прапорщик Шевченко, – Там вас срочно генерал хочет. Он приказал, чтобы вы быстро к нему пришли.

– А х@я в жопу генерал не хочет? – то ли с иронией, то ли с раздражением спросил Захаров у мелкорослого прапора.

– Простите, что? – не понял Шевченко.

– Сейчас приду, – буркнул Захаров и начал что-то искать в салоне автомобиля.

Бывают низкорослые, бывают карлики и лилипуты, бывают дети и взрослые. Шевченко не был ни ребенком, 4,5 года до пенсии, ни карликом или лилипутом. Не был он и низкорослым. Нет, т. е. рост, разумеется, был маленький, но даже среди низкорослых он бы прослыл карликом.

Родом Шевченко был из Кривого Рога, с Украины. У него была семья, жена татарка и двое сыновей. Оба – школьники старших классов, и оба были выше родителей то ли на голову, то ли ещё выше. Шевченко всегда мечтал о карьере военного, но из-за роста его сначала не брали в училище, затем и в Армию он попал с большим-пребольшим трудом. Ну а в полиции оказался лишь благодаря случаю.

Шел второй день военных учений и сводный полк пограничников менял дислокацию, делал глобальную рекогносцировку на местности. Учения проходили в украинской степи. Было лето, жара стояла под 40, если не больше. Дембель Шевченко пас скот, когда автоколонна с погранцами показалась вдали на горизонте. Солнце клонилось к закату и клубы пыли, вырывавшиеся из-под колес грузовиков, клубами взвивались ввысь. На солнце, играя красными лучами, столбы пыли отдаленно походили на грибы от ядерного взрыва. Колька с Васькой должны были заночевать прямо в поле, чтобы не гнать скот за несколько десятков километров домой. У них была горилка, сало, булка, помидоры с огурцами и молоко. Две собаки прекрасно справлялись со всем стадом и мужички решили начать ужин пораньше. Они разожгли костёр, вмазали по стакану долгожданной и любимой горилки и затянули украинскую песню.

Черемшина[25]25
  Вновь в лесу кукушки голос слышен, Ласточки летят в гнездо под крышей, А пастух по полю гонит стадо, Соловей выводит серенады. Припев: Расцвела черемуха в долине, И в наряде свадебном калина, Девушка в садочке, В вышитой сорочке, С парнем встречи ждет. Солнце горизонт цепляет краем, Песня пастуха летит над гаем: «Я к тебе приду, когда отару Напою и загоню в кошару.» Припев: тот же. В сад пошла вдоль тополей высоких, Мимо гор и близких, и далеких, Где с берез с утра стекают росы, Заплела цветок калины в косы. Припев: тот же. Вот и вечер, овцы возле брода, В Черемоше пьют устало воду, А пастух в саду уже целует Девушку, что ждет его и любит. Припев: тот же.


[Закрыть]

 
Знов зозулі голос чути в лісі,
Ластівки гніздечко звили в стрісі,
А вівчар жене отару плаєм,
Тьохнув пісню соловей за гаєм.
 
 
Приспiв: Всюди буйно квітне черемшина,
Мов до шлюбу вбралася калина,
Вівчаря в садочку,
В тихому куточку
Жде дівчина, жде.
 
 
Вже за обрiй сонечко сідає…
З полонини їй вiвчар спiває:
«Я прийду до тебе, як отару
З водопою зажену в кошару.»
 
 
Приспiв: той же
 
 
Йшла вона в садок повз осокори,
Задивилась на високі гори,
Де з беріз спадають чисті роси,
Цвіт калини приколола в коси.
 
 
Приспiв: той же
 
 
Ось і вечір, вівці біля броду
З Черемоша п'ють холодну воду,
У садочку вівчаря стрічає
Дівчинонька, що його кохає.
 
 
Приспiв: той же
 

Николай с Василием пели так задушевно и так здорово, что пограничник Мышанов Владимир Павлович, который уже знал, что будет налоговым полицейским, решил обоих хлопчиков взять с собой в Ленинград. Василий наотрез отказался, а Николай взял, да и поехал вместе с Палычем. С медкомиссией проблем не было, т. к. служба лишь формировалась и брали всех подряд.

Прошли годы, а Шевченко на всех полицейских корпоративах пел одну и ту же песню – Черемшина.

Голос его был от природы громким и звонким. Идеального слуха у Николая никогда не было, зато после первой же рюмки певун начинал фальшивить и давать петуха.

Была даже байка о том, что Шевченко предлагали петь в Мариинке, но тот, мол, наотрез отказался, т. к. мечтал о карьере в полиции. И ведь, что интересно, он своего добился. После 8 лет безупречной службы Шевченко успешно закончил трехмесячные курсы в родном институте и стал младшим лейтенантом. Как-то быстро и незаметно пролетело время и Николай вырос до капитана полиции. А затем Лобов сделал ему диплом ВУЗа, где он и приближенные к нему преподаватели подрабатывали, читали лекции, вели семинары, принимали экзамены. Ох и много же бутылок передарил Шевченко неуёмным преподам за свои четверки, тройки и пятерки?! Зато сейчас Николай Шевченко – полковник полиции, старший преподаватель кафедры Боевой и специальной подготовки.

Виктор Иванович спешил на бильярд. Он надеялся срубить там по легкому деньжат, чтобы купить для своей бибики зимнюю резину. К генералу Лобову Захаров влетел пулей, без стука открыл дверь в кабинет, сделал шаг внутрь и громко спросил:

– Вызывали, Николай Михайлович?

– Не вызывал, а пригласил, – поправил генерал. – Ты куда так бежал? Спокойнее, понимаешь ли, спокойнее надо быть… Ты же – начальник кафедры!

– И.О. начальника кафедры, – поправил генерала Захаров, – только и.о.

– Да ты не придирайся к словам! Какая разница? Главное, что ты – начальник!

– Николай Михайлович, Вы сколько будете надо мною издеваться? То звание мне не присваиваете, то не назначаете на должность начальника кафедры, то…

– Ты не кипятись, это самое, значит! Не кипятись! – оборвал Захарова Лобов. – Ты же сам прекрасно знаешь, что, это самое, значит, тебя Москва не пропускает! – Лобов указательным пальцем демонстративно показал вверх. И даже бросил в потолок беглый взгляд, артистично закатив глаза и сделав маленькую гимнастику для своих мохнатых бровей.

– И денег я как и.о. получаю меньше, – не успокаивался Виктор Иванович.

– Денег захотел? Работать тогда надо как следует, значит, – с иезуитской улыбочкой быстро ответил Лобов. – Вот как денег, так ты первый, а вот как на субботнике, например, так тебя даже днем с огнем, понимаешь, не сыщешь! В засаде сегодня сидел? – Николай Михайлович даже слегка хихикнул.

Зазвонил телефон. Лобов ответил лишь на пятый звонок, зачем-то выдерживая паузу. Он наивно полагал, что трубку первой возьмет Ирина Дмитриевна, но она ушла в Секретариат и, естественно, не слышала звонка. А звонили из Москвы.

Переговорив по телефону с московским генералом, Лобов, как ни в чем не бывало, продолжил разговор с Виктором Ивановичем, ожидавшим с нетерпением окончания затянувшегося по времени телефонного разговора.

– Виктор Иванович, ты, это самое, значит, сейчас езжай в железнодорожные, значит, кассы, возьмёшь билеты до, это самое, значит, Москвы, значит, и обратно, значит, таким, вот, образом, чтобы это самое, значит, в понедельник утром быть уже на службе, вот.

– Николай Михайлович, у меня же нет денег, – начал, было, профессор возражать, но это никак не подействовало на генерала.

– Я тебе дам 20 000 рублей, отдашь, значит, в понедельник. Тогда же и командировку оформишь. Понятно?

– А куда так много? – с недоумением спросил Захаров.

– А туда, – Николай Иванович внимательно глядел прямо в глаза расстроенному Захарову.

Мало того, что накрывался бильярд, так ещё и выходные тоже накрывались медным тазом. Жуть!

– Ты, значит, ещё купишь для нашего института микроволновку и постарайся, это самое, значит, чтобы всё было без этого!

– Без чего? Какого ещё этого? – не понял Виктор Иванович.

– Ты не умничай! – остановил пререкания генерал. – Ты, значит, в Москве встретишься, получишь, значит, это самое, значит, и сразу же в ВКЦ, за этой самой, вот, – генерал активно семафорил бровями, – за микроволновкой, значит. Понял?

– Так точно! Разрешите идти?

– Вот, значит, даю тебе 3 тысячи рублей, значит… Остальное добавишь и в понедельник получишь всё назад. Понял?

– Нет, не понял, – Виктор Иванович чувствовал какой-то подвох в этой комбинации. – А сколько стоит микроволновка? Какая модель?

– Вот тебе, значит, записка, – Лобов достал из внутреннего кармана своего кителя аккуратно сложенный вчетверо листок с ровными, как на компьютере, записями. – Здесь, значит, твоё, это самое, значит, задание, – сказал Николай Михайлович, передавая Захарову через край стола листок.

Виктор Иванович в уме считал быстро и через пару секунд он с удивлением смотрел на Лобова, словно солдат на вошь.

– Товарищ генерал!? Я не понял, – удивлению Захарова не было предела, – а как я на 3000 рублей куплю билеты туда-обратно и микроволновку, которая стоит 28 000 руб.?

– Ты, я смотрю, это самое, значит, мелочный какой? Ты лучше бы думал о том, как тебе свою репутацию сохранить, это самое, значит, – Лобов нахально смотрел в глаза Захарову. – Ты же знаешь, что сейчас ни у кого нет денег, да? И ты прекрасно, это самое, значит, знаешь, что ты потом всё, значит, получишь, – Лобов говорил уверенно, но глаза его бегали и было видно, что он элементарно врет.

– Николай Михайлович, Вы же мне не отдадите мои деньги? – в лоб задал вопрос Виктор Иванович, – Вы же опять скажете, что, мол так вот и так, что….?

– Так, Виктор Иванович! Ты мне уже надоел со своими упреками, значит, в мой, это самое. Ты давай, значит, давай езжай в Москву, значит, а я подумаю, как лучше, значит, тебе отдать, значит, чтобы ты, это самое, значит, был того. Всё, дорогой! Езжай!

Уже в дверях на выходе из кабинета Николай Михайлович остановил Захарова и тот выслушал маленькую лекцию про окультуривание поребриков. Изначально у меня было стойкое желание процитировать генеральский монолог о необходимости и пользе, о традиции окультуривания поребриков, но в конце концов я решил, что достаточно будет просто упомянуть сам факт беседы на эту важную для офицеров тему. Не знаю, правильно или нет, но вам судить?!

У Виктора Ивановича была хорошая знакомая в железнодорожных кассах. Она оплачивала своими билетными услугами учёбу сына в Университете МВД, где Виктор Иванович знал почти всех.

Заехав домой, собрав необходимые вещи, Виктор Иванович решил сделать интересный финт. На компьютере он слепил себе липовое командировочное удостоверение с гербовой печатью, сделал гарантийное удостоверение (поручение) от института на покупку и оплату по безналу микроволновки и доверенность на получение микроволновки на имя Лобова Николая Михайловича.

Об этом писать не стоит, но иначе не понять, как можно было исполнить поручение генерала, если тот не давал денег и элементарно хотел нажиться на Захарове. Лобову было всё равно: Захаров, Макеев или кто другой?! Лишь бы не сам Лобов.

В купе поезда Красная стрела, по талону 3к, вечером в субботу с Московского вокзала Санкт-Петербурга отправлялся Виктор Иванович с настроением ниже плинтуса. Ему было всё понятно как 2×2=4. Только бы не попасться, только бы не загреметь, не засыпаться из-за этого старого педераста?! Никто, естественно, даже не догадывался о том, что можно так подставить генерала. А подстава была конкретной. Виктор Иванович сделал себе левое удостоверение на случай незапланированных контактов с московскими ментами, которые могли его нахлобучить в любой момент. Поскольку билеты на поезд он не покупал, а получил по 3к, то и сами билеты к оплате предъявлять в институте он и не собирался. Саму микроволновку он рассчитывал забрать по гарантийному письму и липовой накладной, подписанной генералом. А по прибытии покупку он ставил на учет в хозяйственном отделе института, записывая на ответственное хранение (получение и эксплуатацию) на Лобова. У него была факсимилька, полностью копировавшая подпись Лобова, который любил расписываться исключительно чернилами.

Поезд на Московский вокзал прибыл по расписанию, с опозданием на 8 мин. Это – нормально. Ведь Санкт-Петербург – это же не Мурманск или Новосибирск? Поэтому и опоздание было минимальным.

Диссертационный заказ и «сопровождение» – большой конверт с деньгами и документами Виктор Иванович получил практически на самом вокзале. Покупка микроволновки много времени заняла лишь потому, что оплата была по безналу. Более того, документы были все оформлены на Лобова, а получал Захаров. Виктор Иванович часа три убалтывал сотрудниц магазина, которые просто тянули время, они изгалялись как только могли над провинциальным полицейским, который был ко всему прочему словоохотлив и хорош собой.

Генеральские три тысячи рублей Виктор Иванович потратил на оплату кофе и пирожных при получении диссертационного заказа, а также на шашлыки и пиво в обед и ужин. Хватило ещё на мороженное и минералку на обратную дорогу.

Почему не надо заводить лабрадора?!

Наступил долгожданный вторник. Послезавтра – предпоследний день рабочей недели…

Зяма Исламбеков, думы о труде…

В купе Виктору Ивановичу попалась попутчица с лабрадором. Пассажиров в вагоне Красной стрелы было мало и кроме них в купе больше не было никого.

Мирослава, так звали владелицу лабрадорихи Шелли, была симпатичной замужней дамой, у которой кроме собаки были муж, квартира в Москве, двое детей-школьников, дача и молодые родители пенсионеры, жившие где-то в центре Санкт-Петербурга.

Мирослава всё время разговаривала с Шелли, которая тяжело дышала, постоянно махала своим хвостом и всё время пукала. Как только поезд тронулся, Шелли запрыгнула на нижнюю полку в ноги к хозяйке и через каждые 5-7 минут она то спрыгивала на пол, то с шумом и сопением запрыгивала обратно. На полу стояла большая миска с водой, из которой то и дело с чавканьем и хрюканьем пила собака. Создавалось впечатление, что она наелась солёной рыбы и её, бедняжку, одолевает жажда.

Спать на нижней полке было бесперспективно. А на верхней полке нещадно дуло. В итоге, Виктор Иванович, то и дело бегавший в туалет по малой нужде, боясь наступить на собаку, пару раз вставал в одних носках в миску с водой. Грязно матерясь, он будил хозяйку Мирославу, а та будила своей ответной тирадой Шелли. Всякий раз, когда поезд дергался в пути, лабрадориха пускала газы и Виктор Иванович был вынужден открывать дверь в коридор, куда словно пуля вылетала лабрадориха. Шелли ничего не боялась и была крайне любопытна и дружелюбна. Она бесцеремонно заглядывала в приоткрытые купе, воровала тапки, носки, шарилась мордой по сумкам в поисках чего-нибудь вкусненького, пугала пассажиров, доводя женщин и стариков до истерики и полуобморочного состояния и уже через каких-то 10-15 минут не спал весь вагон. Дети и молодежь пытались погладить собачку и дать ей что-нибудь вкусненькое. В противовес слабому звену были и агрессивно настроенные к Шелли пассажиры. И таковых было ровно половина от общего числа женщин и одна четверть мужиков.

Именно этой ночью Виктор Иванович выслушал дивную лекцию о лабрадорах и их повадках, жизни и пр.

Перед тем как завести лабрадора хорошенько подумайте. Если вас не пугает то, что написано ниже – вы готовы!

Будете жить без выходных. Этот цикл никогда не кончится. Вы никогда не расслабитесь. Утром, днем и вечером прогулка ждет вас… Круглогодично и даже утром 1 января. Вы не сможете ездить в командировки и в отпуск. Жизнь превратится в два мероприятия: Гулять и Кормить. Гулять. Кормить. Гулять. Кормить. Гулять. Кормить. Гулять. Кормить. Гулять. Причем прогулки подразумеваются долгие и полноценные, интересные и бодрые, с непременным энергичным обозреванием окрестностей на предмет людей, собак, детей, кошек, шуршащих пакетов и открытых люков. Реакцию отработаете, людей и собак (особенно пуделей) возненавидите.

Холод возненавидите тоже. Как и жару. Не говоря про дождь и слякоть. Весь календарь будет проходить перед вашими глазами. Журнал «Юный натуралист» будет готов за большие деньги купить ваши наблюдения за природой. Армия спасения за еще большие деньги будет готова купить ваши гулятельные одежды а-ля курточки и старые ботинки. И дурацкие шапочки! Вы научитесь утешать себя, что «зато тепло и не продувает, а в темноте все равно не видно».

Забудете о пьянках, клубах, ночных загулах и спанье до упора. Теперь гораздо важнее – не какой коньяк покупать, а во сколько в последний раз пописала ваша собака. И если выходите за критическую отметку в 12 часов, то вас не спасет даже харакири. Потому как совесть. А пьяных мы не любим. И от курева чихаем и смотрим страдальческими глазами. А от предложения выйти вон – отказываемся тихо, но категорично. Типа – лучше я тут посижу. А то вдруг вы есть удумаете.

Приготовьтесь к новым кошмарам. Самый сильный ужас – во сне вам привиделось, что закончился корм. Хотя вы буквально на днях купили тринадцатикилограммовый пакет этого долбанного педигри и притащили его на своем горбу на пятый этаж. А он внезапно закончился. Но это, т. е. собачий корм – лишь для тех, кто по-настоящему не любит своих питомцев, т. к. на натуральной пище собаки живут дольше на 15-20 %, реже болеют и не пахнут всякой хренью. Любая собака пахнет, но та, которая ест корм, пахнет ещё и каким-то мерзким запахом, сродни бабской блевотине, оставшейся после влажной уборки в трудно доступных щелях, лазейках и пр. недоступных местах. А запахи от грязных и вонючих мужских носков будут приманивать, словно магнит, ваших любимцев.

Когда лабр стащил вонючий носок, грязный хозяйский тапок и мордой накрыл это «минипомойку», знайте, что это – верх блаженства для брошенной собаки.

Научитесь разбираться в добавках и витаминах; не слушать всех, кто грузит на предмет «как надо кормить собаку, потому что свою я кормлю так»; прогнозировать, что от молока собаку пронесет, от яиц будет крутить живот, а лохань хлеба + ведро корма + пара банок консервов будут на ужин в самый раз. Это – шутка, т. к. лабрадоры – это самые настоящие пылесосы, гавноешки и из еды они воротят нос от табака, алкоголя, лимона, чеснока и кофе. И всё! Всё остальное они поедают с аппетитом, чувство насыщения никогда не наступает. А вот голод – это нормальное состояние лабра.

Вы легко сможете запихивать градусник собаке в попу, смотреть – как и чем она какает, вытирать ее богатырские чихи с обоев и зеркала в прихожей, станете специалистом по оттиранию слюней с джинсов и дубленок, вытиранию после прогулки грязных лап и своих ботинок от чужих какашек, стрижке когтей, чистке ушей, протирке глаз и вытаскиванию из пасти всякой дряни, включая такие лакомства как провонявшаяся рыбка и разложившиеся кошаки. Запах мокрой псины будет вызывать умиление. Но ваша куртка и штаны будут ими пахнуть тоже. Не пишу про то, что собаки умеют вкусно пукать. Это сюрприз. Подается при гостях. В общем, физиологические радости на уровне санитарки дома для престарелых.

Когда любимец изображает сонное царство, он может поддать, пустить шептуна. Запах будет сильнее бабского в десятки, сотни раз. Обычным проветриванием помещения газовая камера в нормальную комнату превратиться не сразу, а лишь спустя 15-20 минут. А шептать лабры будут до тех пор, пока вы не выгуляете его как следует.

Так понимаю, что жуть в виде выставок вам не грозит? Хоть в одном повезло. Но если что – обращайтесь. Шелковые шнурки (уже намыленные) – в ассортименте.

Все лабрадоры люто ненавидят ментов, особенно гаишников, хохлов и таджиков. На них лабры бросаются с расстояния 20-25 метров так, что рвутся даже новые поводки и ошейники. Даже если удастся удержать псину, то руки будут болеть долго, очень долго. И такая ненависть возникает сама по себе с годика, вдруг и сразу. А заканчивается лишь в глубокой старости, что равносильно слову НИКОГДА.

Мелко-уголовные наклонности лабрадоров известны лишь хозяевам, которые утром ищут носки, тапки, утащенные зачем-то их любимцами и если квартира большая, то найти иногда становится адской мукой. Но воруют они и игрушки, и обувь, и сумки, и продукты и… абсолютно всё. Отдают либо добровольно, но на обмен, либо, если перехитрить и измотать беготней, догонялками…

Сума ждет вас. Я на свою девочку трачу в месяц около 100-150 баксов. И все равно она ходит голодная! Как и я. А соседский лабрадор Гриша укладывается в бюджет 400 евро в месяц, где хозяин спит не с женой, а с собакой, выгнавшей жену с постели навсегда. Ревность, едрен-батон!

Приготовьтесь к постоянному чувству вины перед собакой. Она целый день дома одна. С ней никто не играет, не разговаривает и не гуляет. А вечером, когда вы приходите, вам хочется только одного – залечь. Или спокойно посидеть в кресле и выпить чашечку кофе с бутербродиком или с мороженным. В тепле. В тишине. И чтобы весь мир провалился в тартарары. А тут сидит некто, смотрит на тебя, метет хвостом и ждет долгой прогулки. И чтобы с беготней, отнимаем палок и догонялками. И словами поощрения.

Причем этот некто никогда не упрекнет вас, что самое противное. Ну, хоть бы раз проорался, стукнул тапком по столу! Так нет! Сидит, боготворит. Редко позволяет себе укор лишь в виде тихого повизгивания: «…пи́сать хочу, мама… ну мама… пожалуйста, я быстро…» Хочется рыдать и таскать себя за волосы за сволочизм и издевательство над живым существом.

Но спокойно есть в присутствии лабров можно лишь во сне или мысленно. На морде будет вся грусть еврейского народа, капанье слюны, царапанье лапой по коленке, по руке, постоянные попытки выхватить еду, украсть, сожрать с тарелки, даже если это – тарелка гостя. И делается всё быстро, молниеносно, и так, что если и заметишь атаку, то будет всегда поздно.

Кстати, замечательный рингтон, когда лабр пьёт или кушает, например, яблочко, или грушу, или арбуз, или морковочку.

Кстати, сволочью вы будете себя чувствовать часто. Гарантирую. Особенно, когда ребенок желает рвануть к другим собакам, а низзя.

Научитесь собачиться с бабушками, дворниками и прохожими, которые смеют бояться вашего милейшего слоника. Вы наловчитесь посылать их так далеко, что ЖЭКу придется искать второго дворника.

Будете ездить на тренировки и краснеть оттого, что ваша собака такая тупая и вы тупой тоже. Потом забьете на тренировки, а потом – за дополнительные деньги – будете ходить и пересдавать умение ходить рядом с собакой.

Только ходить рядом она будет все равно только на тренировках. Зато вы накачаете левую руку.

Разовьете в себе редкий дар угадывать, чем занимается собака в темноте. Потому что собака может в этот момент:

– что-то жрать;

– мышковать;

– мирно какать;

– выслеживать одиноких прохожих;

– уже давно свалить в неизвестном направлении;

– как раз подбегать к дороге, потому что в километрах двух от вас идет какая-то другая собака;

– делать что угодно, особенно то, что нельзя.

Ваш дом превратится в филиал лесопилки. Вы поднатореете в пылесосении на коленях, чтобы по миллиметрам выдирать из ковра щепки и нитки. А подметать вам будет нечем. Ибо веник давно сгрызен, а где дают новые, вы понятия не имеете.

С первых же дней младенчества собака будет что-то грызть в доме. Это что-то – всё. В 3 месяца у неё исчезают молочные зубы, а в 5 месяцев – полный рот острых зубов и мощных клыков. Уже молочными зубами крошатся ручки комодов, шкафов, грызутся столы, стулья, табуретки, двери. А в стенах на высоте до метра появляются ниши для ваз с цветами. И тем больше, тем объемнее ниши, чем дальше расположена металлическая арматура стен. Даже удары током при перегрызании электропроводки не могут отучить вандальные черты и повадки вашего любимца. Обычно это длится до года. Но ведь в году 365 дней!? И капитальный ремонт в квартире – это, извините, – норма!