Текст книги "Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник)"

Конверсия следствия
Заметки центриста

[21]21
  Слово и дело (СПБ). 8–14.04.1993.


[Закрыть]

На книжных развалах города появился томик в кричаще-яркой суперобложке с изображением не то графа Дракулы, не то самого Сатаны… Очередной роман ужасов? Нет, документальное произведение двух прокуроров – Генерального прокурора России В. Степанкова и начальника следственного аппарата органов прокуратуры России Е. Лисова, – озаглавленное «Кремлевский заговор» («Версия следствия») Выпущена книга издательством «Огонек». В «Огоньке» же полгода назад – одновременно с зарубежными первопубликациями – печатались отрывки из беспримерного в мировой практике прокурорского сочинения.

Несмотря на сенсационность темы, актуальность публикации (близится объявленный срок начала суда над ГКЧП) и имена, а вернее, должности авторов, расходится книга не шибко. Оно и немудрено. И дело тут вовсе не в том, что за прошедшие полтора года успели печатно высказаться на данную тему едва ли не все участники памятных августовских событий. И даже не в том, что с самого начала присутствовал в этих откровениях запах тухлятины («Всего я все равно никогда не скажу», – едва ли не единственный раз в жизни не покривил душой М. С. Горбачев). За истекший срок резко изменилось общественное мнение по отношению к действующим лицам уже давнишней драмы: начальная схема, в которую входят злодеи-гэкачеписты, жертва Горбачев, герой Ельцин, – рухнула; в ходу нынче едва ли не прямо противоположная. Выпущенные до суда из «Матросской Тишины» заговорщики – желанные гости на телевидении и в печати; чувства, питаемые к Горбачеву, колеблются в диапазоне от недоумения до оголтелой ненависти; самое мягкое, что говорится сейчас о Б. Н. Ельцине, заключается в том, что он распорядился плодами августовской победы не лучшим образом. Говорю об усредненном общественном мнении, потому что радикальные круги напрямую провозгласили членов ГКЧП героями. Забыв при этом, как сами же кляли их за несвоевременность и потому заведомую пагубность выступления (Александр Невзоров) и утверждали даже, будто агент «атлантистов» Крючков подбил благонамеренных «евразийцев» на выгодный только США мятеж (Александр Дугин). Да и общество в целом забыло о том, что, помимо ненависти и мимолетного страха, испытало к «трусливым старикам» (как назвал их, если верить рецензируемой книге, генерал Плеханов) невероятное презрение, потому что уж больно бездарно они действовали… Память наша на удивление коротка, и катастрофическое «послеавгустовское» развитие событий отбило ее у многих едва ли не начисто.

Намеченный на следующий день после отмененного референдума процесс над ГКЧП будет, конечно же, политическим. И со всей неизбежностью превратится в суд над Горбачевым. Этого хотят гэкачеписты, этого наверняка хочет Президент России, а главное, в обществе нет сегодня силы, способной и желающей такому повороту событий воспротивиться Недаром же прокуратура предусмотрительно отвела бывшему Президенту СССР роль не потерпевшего, но свидетеля. Наряду с прочим это означает, что его в любую минуту «в связи с заново открывшимися в ходе судебного разбирательства обстоятельствами» можно будет превратить в обвиняемого.

Решение суда в отношении самих гэкачепистов предсказать просто. Оправдать их он не посмеет. Упрятать вновь за решетку – тем более. Следовательно, их осудят по предъявленным обвинением тяжелым статьям, но – учитывая возраст и состояние здоровья – применят к ним статью Уголовно-процессуального кодекса, именуемую на юридическом жаргоне «ниже низшего» (то есть предусматривающую более мягкую меру наказания, чем минимальная), и отпустят с миром «по отбытому». Не исключено, впрочем, что их пожелает помиловать собственным указом президент – это в его власти. Судьбу Горбачева предугадать значительно сложнее. Выгодно – и, возможно, спасительно – для него лишь одно обстоятельство: атака на него пойдет с двух противоположных сторон, и обвинения в силу этого уничтожат друг друга. То есть, с одной стороны, гэкачеписты будут утверждать, что действовали по его прямой подсказке. Или, что, кстати, и вероятнее, – по его косвенной подсказке, по подсказке предельно двусмысленной. А с другой стороны, они предстанут в тоге радетелей государства (что уже вновь вошло в моду) и социализма (что войдет в моду не сегодня-завтра), спасающих эти святые понятия от «предателя» или даже «агента ЦРУ» Горбачева. И в этом тоже будет определенная доза истины, во всяком случае, искренности: изначальная и не исчезнувшая и поныне двойственность образа Горбачева могла навести и на такие мысли. А если президент – предатель, то мятеж против него не может быть назван изменой Родине. Впрочем, «мятеж не может кончиться удачей»… Но такая трактовка собственного поведения гэкачепистами подорвет их первую позицию – о горбачевской подсказке.

Читая книгу В. Степанкова и Е. Лисова, достаточно четко осознаешь шаткость предъявленных гэкачепистам обвинений. Не только в силу распада СССР – эвентуального предмета их злоумышления. И не только в силу отсутствия соответствующих статей в Уголовном кодексе. Действия ГКЧП, воссозданные здесь хоть и тенденциозно, но достаточно тщательно и подробно, четко распадаются на два этапа. На первом члены ГКЧП старались действовать в рамках законности или, как минимум, близко к законности, и состава преступления в этом нет и быть не может. На втором (начиная с решения о штурме Белого дома) они эту черту преступили. Но все приведенные в книге (и в других сочинениях на ту же тему) свидетельства указывают на то, что – во всяком случае, применительно к маршалу Язову – имел место «добровольный отказ от покушения» (формулировка УК), по закону не наказуемый. То же самое относится и к экс-вице-президенту Янаеву. А уголовные обвинения в адрес Лукьянова и вовсе несостоятельны. Конечно, гэкачепистов можно было в пылу августовского «сражения» расстрелять без суда и следствия, но этого не произошло – и следствие, не говоря уж о предстоящем суде, не могло поэтому не обернуться фарсом. И, скорее всего, правы были члены ГКЧП, заклиная Горбачева после срыва переворота разобраться с ними «политическими методами» – то есть отправить их на пенсию. Другое дело, что Горбачев был на тот момент последним, кому дозволено было чем бы то ни было распоряжаться…

С трибуны недавнего Съезда народный депутат Домнина призвала Генерального прокурора России сложить с себя депутатские полномочия, с тем чтобы члены ГКЧП смогли подать на него в суд за публикацию книги «Кремлевский заговор». Конечно, это полемическое преувеличение. Никаких тайн прокуроры в своей книге не разгласили. Разве что несколько облегчили работу по сбору материалов судебной защите. Приведу в этой связи лишь один пример. Главный конструктор одного предприятия, находясь в самолете вместе с гэкачепистом Тизяковым, сказано в книге, подсмотрел, как тот набрасывает планы распоряжений грядущего ГКЧП. На предыдущей странице, однако, сказано, что Тизяков отказал данному предприятию в валютных кредитах. Защите не составит труда отвести такого свидетеля обвинения. Так или иначе, независимо от юридической оценки поведения прокуроров, этическая сторона вопроса однозначна: публиковать книгу им не стоило. Таким образом они окончательно превратили и без того сомнительное следствие в нечто иное, конверсировали его – и, хочется скаламбурить, конвертировали. В этой связи стоит вспомнить и о скандальной утечке материалов в «Шпигель».

Говоря о книге «Кремлевский заговор», нельзя не упомянуть и ее третьего (а скорее всего, единственного) автора – «огоньковского» журналиста Павла Никитина. Судя по всему, прокуроры даже не «наговорили» ему книгу на диктофон, а лишь предоставили в его распоряжение часть следственных материалов. Стиль журналистского расследования торжествует в книге, «огоньковская» лихость и поверхностность суждений – в сочетании с политически весомыми именами официальных авторов – сплошь и рядом вызывает серьезное недоумение. Например, такой пассаж: «Стоило системе, ничем не изменившейся за время перестройки, обласкать и еще более возвысить Стародубцева, как он тут же стал в ряды ее самых яростных охранников».

Кто дает эту – политическую и психологическую – оценку – Генеральный прокурор или журнал «Огонек»? А применительно к какому периоду высказано такое «прокурорское» суждение: «Топтание на месте для экономики, вынужденной жить по старым административным законам в условиях падения государственной дисциплины, неразберихи и неопределенности, было равносильно смерти»? А детективная история с «ядерной кнопкой»? Если сказанное в книге соответствует действительности (наши генералы в любое мгновение могут по собственной воле нанести упреждающий удар), то это важнее всего, что в ней сказано! Но сказано это, скорее всего, для «огоньковского» красного словца. Еще одна «непрокурорская» грань – в книге намеренно смешаны официальные документы ГКЧП, предсмертные записки и черновики и обрывки, изъятые при обысках. «Версия следствия» заканчивается анекдотическим – именно для следствия – утверждением: «Пока же ясно одно: точку ставить рано». Когда следствие не может поставить точку, оно не передает дело в суд. И уж тем более не публикует собственную версию отдельной книгой.

Самообман

[22]22
  Слово и дело. 1–7.04.1993.


[Закрыть]

В последние год-полтора в нашем обществе лгут, как, может быть, никогда раньше. Та, прежняя, ложь была естественным порождением тоталитарного режима, она входила в правила игры, она не воспринималась всеми как ложь. Колонка спортивных новостей да метеорологическая сводка – вот все, на что мы могли более или менее положиться. И даже «смелое» вмешательство прессы в ход какого-нибудь скандального судебного дела осуществлялось, как правило, задним числом, когда высшие инстанции уже исправляли вопиющую ошибку. И даже договоры с США о частичном разоружении – мы понимали, что никто не собирается соблюдать эти договоры. И даже присуждение премии, наград и званий – мы знали им цену. А уж победные рапорты и сводки с полей! Ложь воспринималась как ложь и в ином качестве просто не существовала.

Сегодня мы лжем иначе. Лжем не столько друг другу (хотя и такого хоть отбавляй), сколько самим себе. Лжем искренне. Предаемся самообману. Предаемся ему, потому что иначе жить стало бы еще страшнее. Да ведь пока не покончим с ложью, пока не поставим себе и обществу, в котором живем, беспощадный диагноз, на улучшение рассчитывать не приходится. Правда, и сам диагноз мучителен и почти безнадежен.

Политолог Алексей Кива пишет на страницах «Известий» о том, что, согласно его личным наблюдениям, люди стали жить лучше: все, даже самые бедные, стараются купить в магазине, пусть и совсем понемногу, «чего-нибудь вкусненького». Чета пенсионеров Кухарских в письме, опубликованном в «Московских новостях», просит правительство не индексировать впредь пенсии и пособия, поскольку ни к чему, кроме нового всплеска инфляции, это по логике реформы не приведет, а так они, дай Бог, как-нибудь справятся сами… Вот два – едва ли не единственных – образца лжи во спасение, идущие, так сказать, из народной гущи. Потому что основная ложь навязывается нам сверху. И отличие ее от лжи прежней только в том, что мы нынче склонны ей верить.

Президент призывает оставить политические распри и вплотную заняться экономикой. Парламент цепляется за Конституцию. Демократы хотят спекулировать земельными участками и заседать в Учредительном собрании. Патриоты призывают свергнуть «оккупационное правительство».

Партия здравого смысла – каким, по идее, должен быть Гражданский союз – лавирует и, похоже, сама не знает, к чему стремится. Силовые структуры соблюдают двусмысленный нейтралитет. В средствах массовой информации идет передел ключевых должностей и основных фондов. Борьба с коррупцией началась с изгнания из структур власти самого, да как бы не единственного, честного человека в них – Ю. Болдырева. Повсеместно продолжается постыдный фарс ваучеризации. Рухнул рубль, который Гайдар «заставил работать», превратив его в копейку. Скоро нам непременно подкинут что-нибудь новенькое: по моим догадкам, это будет суд над М. С. Горбачевым – уже не «народный», а совершенно официальный. Во всяком случае, иного сценария процесса над гэкачепистами не просматривается.

Ключевая проблема последних полутора лет – провал экономической реформы. Провал, который можно и нужно было предвидеть заранее. Который многие и предвидели, и говорили об этом вслух – да только их не слушали. До самого Седьмого съезда правительство и пресса морочили людям голову. Затем переключились на «плач по Гайдару», а когда эта тема выдохлась, подоспел референдум. Ну, и все, что с ним так или иначе связано. И президент – встав опять надо всеми – призвал оставить политические распри и вплотную заняться экономикой: порочный круг замкнулся. Вот только «денежный навес» снят, промышленность и сельское хозяйство разорены в равной мере, транспорт на грани остановки, и с продовольствием опять перебои. А в остальном, прекрасная маркиза, у нас кровавые межнациональные столкновения и криминальный террор. Самое время оставить политические распри – умри, Денис, лучше не скажешь!

Провал экономической реформы уже не замалчивается. О нем говорят – глухо, вполголоса и как о чем-то третьестепенном. Да и понятно почему – ведь никто не желает взять на себя политическую ответственность за этот провал. Президент? Но ведь это была реформа Гайдара! Гайдар? Но его «ушли» парламентарии! Гайдаровские министры? Но они подчиняются нынче Черномырдину! Четвертая власть? Но четвертая власть и на этот раз успела умыть руки; разве что из одного кресла в другое пересел Полторанин.

Ах да, еще Бурбулис! Помните такого? «Одухотворенный прагматик», строитель Шартрского собора. Это ведь он – после отказа Г. Явлинского возглавить губительную авантюру – привел к президенту «чикагских мальчиков». Так, значит, политическую ответственность за провал реформы несет преподаватель кафедры научного коммунизма Свердловского ГУ? Тоже не получается. Голову на рельсы обещал положить, помнится, кто-то другой.

Политическую ответственность за провал экономической реформы несет президент страны (исполнявший, кстати, в ключевой период и обязанности премьер-министра). С этого надо начинать, от этой печки танцевать, здесь закладывать краеугольный камень очередного «собора». Вплотную заняться экономикой на базе уже провалившейся реформы означает не приостановить катастрофу, а ускорить ее окончательное наступление. Но и под сурдинку переменить курс, провозгласив на словах преемственность по отношению к прежнему, тоже не выйдет. Да и гражданского согласия на этом пути достигнуть не удастся. Президенту следовало бы начать с публичного признания провала реформы (ортодоксальной реформы, сказали бы специалисты) и честно, без обиняков, спросить у народа, как быть и что делать дальше.

Но что делать ему, президенту, с народом и страной – право на такой вопрос он уже утратил.

А что делать народу со своим президентом?!

Ответить на этот – и только на этот – вопрос мы в состоянии. Но для этого необходим референдум о доверии президенту. Только президенту – депутаты здесь ни при чем. Их роль можно толковать двояко: как пассивное сопротивление реформе и как пассивное согласие на нее, но пагубную – названную гайдаровской – реформу осуществил президент, с него – и только с него – и спрос. Президент должен признать провал реформы, а мы должны решить, хотим ли мы предоставить президенту вторую попытку. Если предоставим – пусть занимается экономикой. Если нет – пусть уходит. Все остальное, вся шумиха, поднимаемая сейчас по другим поводам, – это не более чем отвлекающие маневры.

Ответ на поставленный выше вопрос далеко не однозначен. Роль Ельцина в нашей истории и в проблематике сегодняшнего дня как минимум двойственна.

Он и инициатор провалившейся реформы, он и гарант единства искусственно вычлененной из тела СССР и, в свою очередь, стремящейся к дальнейшему распаду страны.

Он и партнер Запада (заменяемый, впрочем, как видно на примере Горбачева), он и – при всем своем самодурстве – приверженец хотя бы на словах идеи демократического развития.

Он и защитник Белого дома, и предатель интересов русского зарубежья (был таковым до самого недавнего времени). Двойственна роль, двойственен образ, двойственно отношение к Ельцину. Простив Ельцину провал реформы и предоставив ему вторую попытку, мы обречем себя на жесткое авторитарное правление и на новые, возможно, столь же губительные эксперименты. Не простив, отказав в доверии и заставив его уйти в отставку (что будет, кстати, тоже не просто), не исключено, ввергнем страну в хаос межрегиональной войны. Выбор чрезвычайно непрост и ответствен – но это наш выбор.

А все остальное – и с нашей стороны, и со стороны президента – самообман. А в нынешних условиях – преступный самообман.

Защита от дурака

[23]23
  СПБ, апрель 1993 г.


[Закрыть]

В больничном коридоре (больница имени Куйбышева, угол Невского, последние дни марта, на ходу и с ужасом, как уточнил бы В. В. Розанов). Лежачая больная на железной кровати без белья и с деревянной табуреткой вместо тумбочки:

– Нет, я-то уж проголосую за Ельцина! Чтобы он погнал всех этих демократов к чертовой матери!

И проголосует. За Ельцина. Чтобы он погнал всех этих демократов к чертовой матери. Урну ей сюда принесут. Это едва ли не последняя бесплатная больница в городе. Основана вдовствующей императрицей Марией. За Ельцина. Чтобы дали койку в палате? Нет, чтобы он погнал всех этих демократов к чертовой матери.

***

В пивном баре «Жигули» (угол Невского, последние дни марта, на съемках телесюжета, не пропущенного затем в эфир). Сорокапятилетний гегемон (нынешний заработок – с гордостью – сорок «штук» в месяц):

– За Ельцина, только за Ельцина! А коммуняк всех вешать! И Горбачева – первого!

– А Горбачева то за что?

– А потому что все на… развалил! Так хорошо жили!

– Так ведь хорошо жили при коммуняках. Их за что? Уж или их вешать, или Горбачева.

– Всех, на…, всех!

***

Писатель Виктор Конецкий (маринист, юморист, газета «Невское время», начало третьей декады марта):

– Что я могу сказать о телеобращении? Может, у президента случился припадок. Но я все равно побежал на почту и послал ему телеграмму поддержки. Это мой президент!

***

На митинге «ДемРоссии» и прочих демов (Дворцовая площадь, 28 марта). Плакат:

«Подвергнуть обрезанию иуду Руцкого!»

***

Читательское письмо («Огонек», № 11, привожу полностью):

«Я не расист и не нацист, напротив, презираю как “красно-коричневых”, так и наших доморощенных “бешеных” борцов за “чистоту” русской нации: невзоровых, жириновских, васильевых и им подобных. Знаю многих выходцев с Кавказа – в большинстве людей добрых, отзывчивых и глубоко порядочных. Но, к сожалению, не по ним составляется общее впечатление о представителях Кавказа. А во все времена и у всех народов было так: о стране судят по ее представителям, и я не хочу за малореальное и не столь уж важное для меня право покупать “их” фрукты расплачиваться безопасностью своей семьи. Тем более что дефицит этих самых фруктов да и многого другого нам создал, как известно, правящий все эти годы колхозно-совхозный строй. И такая ситуация, по всей видимости, вполне устраивает российский парламент и так называемый Съезд народных депутатов, в своем большинстве не представляющих никого, кроме бывших партократов, дилетантов и демагогов, рвущихся к власти над многострадальной Россией».

Вы скажете, это написал душевнобольной. Согласен. Но какой негодяй и с какой целью опубликовал эти «записки сумасшедшего» тиражом 310 900 экземпляров?

***

Вспоминается и давняя телебеседа Шумейко с Карауловым. Говоря о тогдашнем курсе доллара, первый вице-премьер попытался разделить триста на четыре и после долгих раздумий выдал не семьдесят пять, а семьдесят. Вероятно, тогда его и решили перебросить на идеологию.

Из ответов Шумейко:

– У правительства есть программа обуздания инфляции?

– Есть.

– Будет после референдума ночь длинных ножей?

– Нет, не будет.

Поверим Шумейко?

***

Моя мать (84 года, юрист с полувековым стажем работы, многим памятна как адвокат Иосифа Бродского на суде 1964 г.):

– Я бы хотела проголосовать за Ельцина, но голосовать придется против, потому что если он победит, то тебя, сынок, посадят.

Думаю, однако, что не посадят. Ельцин демократ. Кирпичом по голове – это да, могут.

***

За последние полтора года не то чтобы подзабылся, но вышел из моды (правда, одновременно с «харизматическим лидером») термин «популизм». Пустые и безответственные обещания. Жалкие, но эффектно преподнесенные подачки. Разглагольствования о Господине Народе. Снятие подвернувшихся под горячую руку директоров. Прогулки по предвечернему городу, мэр которого в пожарном порядке решил подружиться с военными летчиками из Кубинки. Перманентный конгресс подобострастной интеллигенции. Мускулистые, как в Румынии, руки шахтеров. Мэр Петербурга и его всегдашний антагонист депутат Скойбеда (один юрист, другой – профессиональный кошкодав) в едином строю. Народ скажет «да»! Что, народ действительно скажет «да»? Результаты референдума, думаю, окажутся сравнительно достоверными.

***

Вольно или невольно, президент воспользовался моей подсказкой – о вынесении на референдум вопроса о личном доверии («НГ» от 24.02). Вольно или невольно, моей – в данном случае иронической – подсказкой (вопрос об экономической политике) воспользовались и его оппоненты.

И тем не менее результатов референдума я ожидаю с глубоким пессимизмом и с неизбывной болью. Не потому, что они будут сфальсифицированы. И не потому, что они будут превратно интерпретированы. И не потому, что ни одна из сторон не подчинится эвентуальной народной воле… Я хожу по городу, я разговариваю с людьми, я внимаю электронным средствам массовой информации и читаю газеты. Я осознаю, что невменяемость, спущенная с пресловутого спуска, растиражированная и гиперболизированная СМИ, подхваченная сотнями своекорыстных или выживших из ума знаменитостей, не то чтобы овладевает людьми, но оглушает их и лишает способности к сопротивлению. У нас в Питере несколько дней назад зверски убили какую-то коммерсантку: пропустили ток по железным перилам лестницы у нее в подъезде, а когда она прикоснулась к ним и «прилипла», прострелили ей голову. С народом сейчас проделывают нечто сходное, перила уже под током.

***

Передовая зарубежная технология предполагает принцип «защиты от дурака». Вилка должна входить в розетку, но этого недостаточно. Необходима такая розетка, что, если вставить в нее гвоздь, тебя не убьет током. Когда этот принцип нарушают, возможны несчастья: так погиб Александр Галич. Одеяло должно греть и хранить тепло, но этого недостаточно. Его следует изготовлять из невоспламеняющегося материала. Потому что иначе можно уснуть с сигаретой и сгореть заживо – так погибла австрийская писательница Ингеборг Бахман. «Защита от дурака» чрезмерна и избыточна только на первый взгляд (мол, так ему, дураку, и надо!). «Он» может быть дураком, но подвергать его за это смертельной опасности вовсе не обязательно. И уж тем более принципа «защиты от дурака» надлежит придерживаться в общественной жизни. В западных демократиях «защитой от дурака» служит разделение властей. Но, конечно, не только оно.

Само по себе гражданское общество создает своеобразное «поле вменяемости», партии контролируют друг друга и своих лидеров, средства массовой информации – и независимые, и партийные – реализуют принцип «защиты от дурака» путем разграничения информации и анализа. Да и сытость, да и умеренная (несколько процентов в год) инфляция способствуют вменяемости, как здесь уместно дефилировать, электората. Какие из этих условий есть на сегодня у нас? Какие у нас шансы на создание хотя бы части этих условий в обозримом будущем? Даже при самом благоприятном развитии событий?

***

Как это ни прискорбно, нашей единственной «защитой от дурака» является двоевластие. Общественное согласие в принципе возможно (да оно фактически уже достигнуто по вполне цивилизованной формуле «консенсус минус единица», причем элиминируемой единицей являются крайне немногочисленные, хотя и невероятно активные сознательные сторонники уже провалившейся реформы), возможны любые персональные замены в обеих «ветвях власти», но само по себе двоевластие, всех нас, конечно же, бесконечно раздражающее и всем мешающее, – это наша единственная «защита от дурака». От дурака, сидящего в нас самих. И от того дурака, который, оставшись в одиночестве на верхушке пирамиды, неизбежно превратится в диктатора.