Текст книги "Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник)"

Ходок

[4]4
  Настоящее. 2000. Октябрь.


[Закрыть]

Пришел однажды к Евгению Киселеву в «Итоги» – вечерние и ночные сразу – человек, решивший изложить личное мнение под видом информационной утечки из Кремля. Или же решивший огласить информационную утечку из Кремля под видом личного мнения. «Черномырдин неизбираем», – заявил он про тогдашнего премьер-министра и едва ли не единственного «претендента на престол» от партии власти. На следующее утро, в пять часов, дедушка Ельцин встал не с той ноги, помчался в Кремль и снял Черномырдина. «Чудит», – удивилась страна, а по СМИ уважительным еще шепотком прокатилось: «Непредсказуем…» Через полгода разразился дефолт, Черномырдина попробовали было вернуть во власть, но Лужков уперся рогом, а вслед за ним и вся Дума, в результате чего премьер-министром стал предложенный Явлинским – в несчастливую для себя минуту – Евгений Примаков. Человеком, предсказавшим завтрашнее падение Черномырдина, был Борис Абрамович Березовский.

Примаков решил посадить его в тюрьму. Выписал даже – шаловливой рукой тогдашнего генпрокурора – ордер на арест. Вынудил скрыться за границу, предусмотрительно распорядился подготовить для будущего сидельца подходящую камеру… Прокурора отстранили сразу же, премьер-министра – и бесспорного консолидированного кандидата в президенты страны – сняли несколько месяцев спустя. Премьер-министром назначили «пластилинового» Степашина, назначили буквально в последний момент – и только наполовину, выбрав между ним и Николаем Аксененко. Но «это не мой выбор», сказал Березовский, и питерский пожарный не усидел в премьерском кресле даже ста дней. Следующим премьером – а впоследствии и президентом – стал питерский же чиновник из 1-го отдела университета – помощник проректора по работе с иностранными студентами. За полтора года до этого Березовский в телебеседе с Киселевым сказал: кандидат в президенты есть, избираемый и управляемый, только вы его еще не знаете. Что ж, мы его узнали.

***

Имя Березовского я, как и многие другие, впервые услышал в связи с концерном «АВВА». Говорилось тогда – вполголоса – и другое (уж не знаю, была ли это утечка информации или провокационный слух): все вновь создаваемые инвестиционные фонды, альянсы и прочее – фуфло, вкладывать деньги имеет смысл только в «АВВА», потому что за этой, как впоследствии выяснилось, «панамой» стоит сам Ельцин. Ну, если не сам, то уж дочки с зятьями определенно. Слово «семья» в повсеместный обиход еще запущено не было.

Покушение на Березовского, захват Первого канала, убийство Листьева, обыск у Березовского и его истерическое интервью радиостанции «Свобода» – все это произошло чуть позже. Давосское соглашение, семибанкирщина, мемуары Ельцина, выпущенные Березовским, переизбрание «живого трупа», отставка и мемуары генерала Коржакова. Образ будущего олигарха, жадно пожирающего бутерброды в кабинете у ельцинского «дядьки» и «заказывающего» ему вечного конкурента и заклятого друга Гусинского, впечатался в сознание – наряду с Ельциным, справляющим малую нужду у трапа самолета, и пресс-секретарем из «голубых», повторяющим вынужденный прыжок персидской княжны. Но, по большому счету, актуальность не утратила только повесть о пожирателе бутербродов.

Скандал в «Независимой газете», с которой я сотрудничаю едва ли не со дня ее учреждения, выставил Березовского в несколько ином свете. Газета, грубо говоря, разорилась – вместе со всей «прослойкой» интеллигенции, для которой была создана и на которую рассчитана. Пришла пора под кого-нибудь «лечь» – и выбор желающих оказался невелик – Березовский или Потанин. Причем Потанин брал газету без главного редактора Третьякова и с явным намерением посадить ее на короткий поводок. А Березовский – с Третьяковым, гарантируя если не былую, то максимальную в сложившихся условиях вольницу. Несколько лет спустя та же история со сходными результатами разыгралась и в «Коммерсанте». И опять-таки: Березовский купил свободную газету не для того, чтобы поработить ее, но для того, чтобы она в порядке свободного выбора полюбила его самого и его интересы. Точно так же обстояло дело и на ТВ-6, тогда как на Первом канале, превратившемся меж тем в ОРТ, игра с самого начала велась по принципиально другим правилам.

(Утверждение, спорное в обоих смыслах: и насчет «все в порядке», и насчет «по-прежнему».)

Несколько отвлекаясь в сторону, отмечу, что информационная политика Березовского, подхваченная, развитая и санкционированная применительно к собственной власти Путиным, возможна лишь в отсутствие гражданского общества, да и реальной (пусть и стихийной) оппозиции. Потому что в противоположном случае какой-нибудь единственный малотиражный оппозиционный листок непременно набрал бы миллионные тиражи, и его все равно пришлось бы запрещать и преследовать, как преследовали в былые годы «самиздатчиков». Или тотальный контроль над СМИ, или никакого – к этой мысли в Кремле еще не пришли, но неизбежно придут, едва конъюнктура общественного мнения или цен на нефть (или та и другая сразу) сменится неблагоприятной. В свое время академик Сахаров выдвинул идею однопартийной системы при наличии свободной прессы как своего рода оппозиционной партии – утопическую, как и все остальные его политические и правовые мечтания.

В «Независимой», впрочем, появились эмиссары Березовского – Татьяна Кошкарева и Рустам Нарзикулов, игравшие там, скорее, роль комиссаров и впоследствии в том же качестве отличившиеся на ОРТ. Третьяков же гнул линию Березовского гибче, чем Сергей Доренко на ОРТ, но куда более искренне, хотя в силу разницы в темпераментах не столь вдохновенно. И опять-таки здесь была предложена двухуровневая модель, о которой речь шла чуть выше: восемь полос ежедневной политики и информации (первая тетрадь) были – пусть и с экивоками – всецело за Березовского, тогда как в сменных полосах приложений (вторая тетрадь) допускались и в какой-то мере приветствовались девиации. И если, скажем, мою статью о феномене демонизации можно было с некоторой натяжкой трактовать как «проберезовскую», то другая моя статья в «НГ-сценариях» – о чередовании «разрушителей» и «созидателей» на российском «троне»[5]5
  См.: «Разрушители и созидатели»; наст. изд., с. 346.


[Закрыть] – была уже откровенно «пролужковской», причем обе прошли с одинаковой легкостью. Меж тем я сильно сомневаюсь, что мне удалось бы напечатать «проберезовскую» или, допустим, «прочубайсовскую» статью в «потанинских» или «гусинских» СМИ, даже если бы такая блажь пришла мне в голову…

То есть в области СМИ Березовский обкатал – в более или менее цивилизованном варианте – ту же модель, которую сейчас простыми средствами навязывает обществу президент. Или, вернее, ту же модель, на которую согласен двуликий (минимум) Путин в цивилизованном «экспортном» исполнении. Березовский же начал – и не без изящества – приручать творческую интеллигенцию: не только прямо или косвенно подчиненных себе служивых ее представителей, но и вольных сынов эфира (в первую очередь) и свободных художников слова – во вторую. Сейчас – когда Березовский пытается карту творческой интеллигенции разыграть – на этом вопросе стоит заострить внимание.

***

Березовский (формально – ЛогоВАЗ) учредил премию «Триумф» с фондом в несколько сотен тысяч долларов ежегодно. Антибукеровская премия с годовым бюджетом тысяч в сто присуждается из резервных фондов «Независимой газеты», но и резервные, и основные фонды газеты – это, понятно, все тот же Березовский. И здесь налицо уже знакомая нам двухуровневость.

В антибукеровское жюри я вхожу с момента учреждения премии, подробно знаком с ее механикой и могу категорически утверждать: Березовский не вмешался в антибукеровские дела ни разу! Не вмешался, кстати говоря, и Третьяков – почетный председатель жюри без права голоса; то есть его мнение по тем или иным вопросам нам порой становилось известно, но на конкретный выбор ни в одном случае не повлияло. «Злоупотребил» Третьяков своей властью лишь однажды – присудив в прошлом году премию от оргкомитета сестре и дочери соответственно Андрея и Арсения Тарковских, но на официально объявленные номинации его вмешательство не распространилось и распространиться не могло.

Напомню, что Антибукеровская премия составляет 12 тысяч долларов в каждой из первых трех номинаций и 6 тысяч в каждой из последних двух. Деньги нешуточные, но не для тех, кого по инерции принято именовать «властителями дум».

Иное дело – «Триумф». Каждый из «триумфаторов» получает по 50 тысяч; здесь, сказали бы специалисты, есть предмет для торга. И такой торг наверняка ведется. Во всяком случае, «триумфаторы» разных лет и члены жюри (среди которых есть и былые «триумфаторы») уже не раз «отработали» премиальные деньги публичными похвалами по адресу Березовского. Особенно пикантная ситуация сложилась в этом году, когда, по просочившимся в печать слухам, Виктору Пелевину – писателю молодому, знаменитому и регалиями до сих пор самым вызывающим образом обойденному – «Триумф» и 50 тысяч вроде бы предложены в обмен на согласие поучаствовать в «доверительном управлении» акциями ОРТ. Если это и неправда, то хорошо придумано – хорошо, а главное, изящно. «Триумф» Пелевина обернется триумфом его бесчисленных и не всегда безвестных фанатов – и Березовский решит свою проблему (частную, конечно) играючи. А Путину кто-нибудь из советников подскажет дать Государственную премию Владимиру Сорокину или Игорю Яркевичу – и получится очередной конфуз и черный PR.

Известны, кстати, и многие другие «спонсорские» акции Березовского: от создания «Новых Известий», в которые перебежали, поменяв по дороге убеждения и пристрастия, Голембиовский с Лацисом, до выкупа заложников из чеченской неволи.

Известен, впрочем, и анекдот про банкирский общак: Гусинский с Потаниным (допустим) скидываются по 200 долларов, а Березовский забирает себе эти деньги и оставляет расписку на 600. Но анекдот этот скорее о «фондрайзерских» талантах олигарха, мы же говорим об ином его даре: не просто облагодетельствовать, и даже не просто облагодетельствовать за чужой счет, но и впрямь вызвать (а если понадобится, проконтролировать) чувство благодарности.

Правда, принуждение к благодарности – это та лужица подсолнечного масла, на которой поскользнулся или вот-вот поскользнется околокремлевский Берлиоз на Патриарших прудах.

***

Остающийся «возле власти» банкир Абрамович, добрая, или, скорее, недобрая, половина министров – от Адамова и Аксененко и далее по алфавиту, в том числе министр внутренних дел Рушайло, губернаторы во главе со старшим Лебедем, руководитель кремлевской администрации Волошин и, наконец, сам президент Путин – таков список сильных мира сего, в разное время облагодетельствованных Березовским и ему вроде бы пожизненно обязанных. Не забыть бы и президента Ельцина с дочками, зятьями и Валечкой Юмашевым. Причем это наверняка лишь открытая часть списка, а есть и закрытая, и, скорее всего, существуют засекреченные протоколы. Как минимум о намерениях. Вот почему, в частности, эпитет «пожизненная» применительно к признательности этих людей приобретает несколько зловещий характер – и Березовский, подобно булгаковскому Берлиозу, может оказаться «внезапно смертен». И разумеется, он это понимает и порой на этом спекулирует – вспомним его атаку на ковалевскую ФСБ и подполковников в масках и без масок. Тогда Березовский свалил Ковалева и посадил на его место Путина… Но теперь начинает догадываться, что совершил рокировочку явно не в ту сторону… Потому что за добро – а тем более за добро в своеобразном исполнении Березовского – в бюрократических структурах принято мстить. Мстить самое меньшее унижением недавнего благодетеля, но сейчас, похоже, речь идет о других ставках и о других целях. И попытка насильственного «возвращения в казну» 49 % акций ОРТ – в этом плане всего лишь первый звонок.

Правда, Березовский, будучи математиком-системщиком по доперестроечной профессии, неоднократно утверждал во всеуслышание, будто он создает устойчивые – и только устойчивые – системы. И неоднократно доказывал это. Уже в период путинского премьерства, причем в последние дни перед отречением Ельцина, он чуть было не поменял Путина на Аксененко. Не разыграна осталась, но была тогда на сдаче у Березовского и другая карта: спровоцировать военную неудачу в Чечне, подведя общество к мысли о необходимости нового Хасавюрта, а тогда оказался бы вновь востребован генерал Лебедь… Осталась не разыграна, но разыграна в драматически изменившейся обстановке может быть в любой момент – не для этого ли и строится (хотя покуда не выстраивается) партия губернаторов с рабочим названием «цивилизация» и с явной ориентировкой на то, чтобы действовать самыми нецивилизованными средствами? Война центральных телеканалов (кроме Второго) против Путина и негласный союз Березовского с Гусинским – они тоже могут оказаться артподготовкой перед походом Шамиля Басаева на Ставрополь, а генерала Лебедя – на Кремль.

Но Березовский строит системы устойчивые – поэтому не исключен (а многие считают, и единственно возможен) такой вариант: Березовский сколачивает губернаторскую оппозицию только затем, чтобы «сдать» ее Путину в нужный момент в обмен на очередные – и теперь уже нерушимые – гарантии. Такой вариант и впрямь был бы весьма вероятен, имейся в нашей стране хоть какие-нибудь нерушимые гарантии. На самом деле Березовский, конечно, строит свою игру на попеременном обозначении угроз и посулов, не будучи в силах реализовать ни первых, ни вторых, но черпая новые силы в самой многовариантности, а значит, и непредсказуемости будущего – политического, экономического, общественного. Меж тем ситуация на этой многомерной шахматной доске обостряется, и игра начиная с какого-то момента идет не на живот, а на смерть.

Маргинальная политическая деятельница Ирина Хакамада, рассуждая о Березовском в нашумевшей передаче «Глас народа», пренебрежительно заметила: беда олигарха в том, что он решил ни с того ни с сего заняться политикой в наши дни, когда политика, строго говоря, уже закончилась, а политиками считаются и могут считаться только те люди, которые вступили на эту стезю лет десять назад. И хотя Березовский, вне всякого сомнения, может сделать из пятка официанток любого придорожного кафе пять новых Хакамад или же, разок натравив на нее Доренко, похоронить ее на склоне политической Фудзиямы, – по сути дела, былая предводительница малых предпринимателей совершенно права: всемогущий или еще недавно всемогущий теневой политик, перейдя на поприще политики публичной, становится уязвим, если не беспомощен, потому что это два принципиально разных ремесла. Все равно как если бы банкир, решив расправиться с другим банкиром, сам превратился в киллера. Уж скорее киллер может с годами превратиться в банкира – и в рамках нашей аллегории это случалось неоднократно: «сходив» во власть, публичный политик внезапно и необъяснимо богател и в дальнейшем развивал колоссальное теневое влияние. А вот из теневых политиков публичные не получаются: Юрий Скоков, Александр Коржаков, да и мало ли кто еще.

Березовский «ходил» в публичную политику неоднократно, но всякий раз бесславно. Даже не по результатам деятельности – остававшимся загадочными и неоднозначными, – а по обстоятельствам, сопутствующим пребыванию на посту и очередной отставке. В должности замсекретаря Совбеза он совершенно подмял под себя «быка» Рыбкина (и окончательно похоронил его политически), в роли исполнительного секретаря СНГ активно вел собственную коммерческую игру или, по крайней мере, подозревался в этом; карачаево-черкесское депутатство оказалось и вовсе смехотворным, а значение якобы героического сложения с себя полномочий свелось к еврейскому анекдоту, самим Березовским в Думе и рассказанному. Березовский снимал и назначал премьер-министров и вице-премьеров, не говоря уж о министрах, но ему самому министерского портфеля (он наверняка ухватился бы за любой) предложено не было. Как не предложили ему места ни в «тройке», ни хотя бы в «дюжине» ни в одной из партий, включая «Медведя». Недавние «Куклы» по мопассановской «Пышке» психологически точны: от Березовского зависят (или зависели) многие, но все – кроме творческой интеллигенции в некоторой ее части – этой зависимости стыдятся, все ее отрицают, хуже того, сплошь и рядом – и вопреки очевидности – отрицают даже знакомство с БАБом или же говорят об этом как о былом членстве в КПСС: мол, вступил в партию, чтобы разрушать ее изнутри.

Правда, сложена и хвалебная сага о Березовском. Я имею в виду нашумевший «производственный» роман Юлия Дубова «Большая пайка». Юлий Дубов на обложке представлен как генеральный директор ЛогоВАЗа, по жизни он первый заместитель генерального директора. Березовский в его изображении – гений, причем светлый гений, а ситуативная совместимость этого гения со злодейством всякий раз оправдывается гнетом обстоятельств и обязательств. Образ, вероятно, в чем-то правдивый, в особенности же удался Дубову (или тому «негру», который писал под именем Дубова) групповой портрет Березовского со товарищи: как они, поначалу беспомощные научные сотрудники, рванули в бизнес, как случились первые обломы, как навалились на них первые бандиты, как пришлось с этими бандитами в той или иной степени подружиться и даже принести им искупительные жертвы, в том числе и человеческие… Роман охватывает бизнес-стадию карьеры Березовского и заканчивается как раз перед вступлением в большую – но, разумеется, теневую – политику.

Читая Дубова и поневоле сочувствуя в тех или иных ситуациях его не лишенным обаяния персонажам, в том числе и главному, тем не менее задаешься вопросом: а почему, собственно говоря, эти люди – и этот человек, их вожак и, не в последнюю очередь, идейный вождь, – решили, будто государственное (традиционно считавшееся ничейным) принадлежит именно им? Почему вслед за ничейно-государственным посягнули на кровное – начиная с пресловутых «гробовых» денег пенсионеров? Почему сочли для себя возможным и оптимальным не просто не «опуститься» в стремительно нищающей стране, но разбогатеть – и разбогатеть сказочно, разбогатеть бессмысленно и безнравственно? И что стало при этом с их интеллигентскими ценностями и мерилами, интеллигентскими надеждами? Юлий Дубов не просто не отвечает на эти вопросы, он не слышит их, не слышит их, похоже, и сам Березовский, и эта глухота, этот, если так можно выразиться, слуховой дальтонизм лишает его шанса стать тем, на чье звание он на самом деле претендует – звание властителя дум (и, не в последнюю очередь, любимца масс, по меньшей мере интеллигентских); а ведь претендует он именно на это, ради этого и хлопочет, самоубийственно выходя из тени в свет, седлая телеканалы (для чего их приходится скупать), раздавая интервью и литературные премии, и прочая, и прочая, и прочая…

Стремится ли Березовский к верховной власти в стране? Полагаю, что нет: у него, как в свое время у Троцкого, с которым его все чаще сравнивают, хватает ума сообразить, что такое ему «не грозит». К верховной теневой власти стремится безусловно, но на ряде драматических примеров (самый очевидный и убийственный из которых – осечка с Путиным) наверняка уже убедился: в России господствует принцип «Я начальник, ты дурак», а начальником может быть только начальник официальный – всенародно избранный, келейно отобранный или не то сдуру, не то спьяну угаданный – это как раз неважно. Но только начальник, только Первое Лицо. И «назначь» Березовский президентом не Путина, а Лебедя, тот крыл бы его сейчас матом и опускал на бабки.

И вот Березовский – как опять-таки в свое время Троцкий – выходит на спасительную, как ему кажется, формулу: теневое влияние плюс власть над умами. И, как мопассановская Пышка, ждет если не любви, то хотя бы элементарной благодарности. С глупостью, неожиданной в дьявольски умном человеке, перефразируем мы Маяковского.

***

Дискуссия, которую (подобно Троцкому) хочет навязать обществу Березовский, сводится к вопросу о том, кто должен управлять страной: власть или капитал? Естественно, власть, автоматически отвечают многие, ведь она избрана всенародно.

Ничего себе всенародно! – возмущается и насмехается БАБ. Это мы, капиталисты, на свои кровные посадили на престол и этого царя, и этих губернаторов, и этих министров с депутатами. Кто платит, тот и заказывает музыку. Заплатили мы, капиталисты, мы дали вам эту жульническую власть, и она должна честно отработать нашу проплату. Иначе неустойка, а то и счетчик, иначе пальцы веером.

Рассуждение, а точнее, система рассуждений (Березовский ведь системщик) безупречная, кабы не один изъян. Жульническую власть Березовский со товарищи привели в ее нынешнее состояние на жульнические, предварительно украденные ими самими у народа и страны, деньги, поэтому два жульничества взаимоуничтожаются (элементарное математическое преобразование), а в сухом остатке «начальник» легко берет верх над «дураком». В том числе и над дураком-олигархом, как бы умен тот ни был.

Ну ладно, нелегко. Трудно. Мучительно трудно. Потому что начальник у нас – он хоть начальник, но тоже со всей неизбежностью сами знаете кто.

Я, понятно, не о президенте, а о «начальнике» как о классе.

Начальник берет верх и берет взятки, в том числе и борзыми щенками. У Березовского сохраняется пространство для маневра, но, не исключено, для маневра уже последнего.

***

И в заключение частность, однако весьма характерная. Разочаровавшись в Березовском, а точнее, будучи жестоко «кинут» Березовским, Джордж Сорос назвал Россию страной коррупционеров и даже написал об этом целую книгу. Но финансирования своих программ, в том числе и института «Открытое общество», не свернул. То есть с коррупцией в России Сорос решил побороться всерьез.

И нет во всей России государственного или частного учреждения более коррумпированного, чем соросовские структуры. И ЛогоВАЗ, и даже ОРТ по сравнению с «Открытым обществом» – это институт для благородных девиц.