Текст книги "Потомок Чингиз-хана. Родословная Татар"

Во время осады Балха Чингиз-хан получил известие, что султан Мухаммад покинул город Термиз и перешел на другой берег реки Аму, чтобы оттуда перебраться в Персию. Покоритель Вселенной послал вслед за ним Чепе-нойяна, Субудай-багатура и Тугаджар-конкирата, дав каждому по десяти тысяч солдат.

– Нигде не останавливайтесь, пока не настигнете султана. Те города, которые будут просить пощады, не трогайте, но тех, кто будет сопротивляться, истребляйте или плените, их семьи и имущество забирайте себе, а города сжигайте. Я возвращаюсь в свой юрт, а вы должны закончить начатое дело. Думаю, трех лет вам будет достаточно. В конце этого военного похода вы должны дойти до Дешт-Кипчака и покорить его.

Вскоре Могульские отряды дошли до Балха, а затем вступили в земли Герата. Тугаджар, двигавшийся с передовым отрядом был сражен стрелой лучника с городских стен. Но когда Чепе-нойян и Субудай-багатур достигли стен Герата, горожане вышли встречать их с богатыми дарами и убедили, что они не повинны в смерти полководца Тугаджара. В том повинен, сказали они, ставленник султана Мухаммада Хан-мелик. Могулы не тронули Герат, взяв лишь съестные припасы для своей армии, они продолжили преследование султана.

Дойдя до города Ясава, они не останавливаясь, прошли походным строем мимо. Безрассудные ясавийцы стали вдогонку посылать всякие проклятия и ругательства. Тогда Могулы вернулись и в три дня взяли город, избив всех его жителей. Дальнейший путь лежал к городу Нишапуру.

Султан Мухаммад получил весть, что по его следам, словно ураган, несутся тридцать тысяч закаленных в бесчисленных сражениях воинов Чингиз-хана. Султан спешно собрал совет и принял такое решение: свое семейство он спрятал в крепости Карундер, а защиту Нишапура поручил Фахр-эль-мюльку, Низам-эд-дину, Абул-магаля-Кетибу и Зия-уль-мюльку, придав им еще несколько беков с вооруженными людьми. А сам султан, перейдя через Рей, пошел к Казвину и направился в сторону Ирака.

В Казвине его встретил сын – султан Рух-эл-дин с 30-тысячным войском. А другого сына – султана Гаяс-эд-дина, вместе с матерью его, беглец отправил в крепость Карундер.

Между тем Чепе-нойян и Субудай-багатур, подходя к Нишапуру, оставленному султаном Мухаммадом, выслали вперед посла с требованием сдать город.

Нишапурцы направили к Могулам трех переговорщиков с ответом:

– Представьте нам султана Мухаммада, живого или мертвого, тогда не только Нишапур, весь Хорезм будет вашим.

Чепе-нойян послал им письмо на Тюркском (уйгурском) языке с печатью Чингиз-хана следующего содержания:

«Всесильный Тенгри передал мне владычество над миром: кто мне покорится, тот будет счастлив, а кто не будет повиноваться, тот будет уничтожен».

Беки не замедлили сдать Нишапур.

Из Нишапура Могулы двинулись на Мазандаран. Разгромив его, выступили на дорогу к Асфарайну. Если встречающиеся им на пути города подчинялись, то они их не трогали; разоряли лишь не подчинившиеся города.

Взяв в осаду крепость Илан, где скрывалась мать султана, Могулы напали на Рей и разрушили его до основания.

Хорезмский шах Мухаммад, узнав об этом, сильно испугался, он не знал, где ему теперь прятаться. Беки тоже не могли ничего ему посоветовать, все в страхе разбежались, кто куда. Султан Мухаммад решил укрыться в крепости Карундер, где была его семья. Но столкнулся с Могулами, которые ранили его коня. Султан сменил направление движения и бежал в сторону Гилана. Преследователи, оставив часть своих сил в Карундере, продолжили погоню.

Через 7 дней Мухаммад пошел к Истидару. По дороге потеряв казну, вышел к Каспийскому морю. Переплавляясь через море, султан натолкнулся на остров Абисакун, но не рискнул на нем оставаться.

Могулы захватили часть семьи султана, включая жен, в Карундере. Но младшие дети заперлись в крепости Илан, неприступной для врагов.

Говорят, от Адама до наших времен здесь не было недостатка в дожде. Жители города выкапывали водохранилища и запасались большим количеством воды. Казалось, никакая осада им была не страшна. Но к счастью Чингиз-хана и злополучию султана Мухаммада, шаха Хорезмского в тот год случилась великая засуха – за 15 дней не пролилось ни капли дождя.

Дождевые ливни начались лишь после того, как визирь султана Наср-эд-дин вышел из ворот города. Могулы взяли казну и прочие городские сокровища, а визиря, мать и детей султана отправили Чингиз-хану. Султан Мухаммад, получив о том известие, поражен был великой скорбью, упал без чувств и в себя более не приходил. Все мы пришли от Аллаха, к нему и вернемся…

В том месте, где сие случилось, не нашлось савана, и шаха Хорезмского похоронили в той одежде, какая на нем была.

Султан Мухаммад умер в год жилан (змеи) – в 617 году хиджры (1220 году милади), царствовал он 21 год.

А Могулы вступили в Нахичевань и Азербайджан, и опустошив их, двинулись к Ширвану.

Взяв 10 проводников из Шамахи, одного из них убили и предупредили остальных:

– Если поведете нас неверной дорогой, вас ждет тоже самое.

Проводники, не испугавшись угроз, повели их по Дербентской дороге, где хозяйничали Кипчаки и Аланы, и у них были скрытые засады.

Субутай-багатур отправил переговорщиков к Кипчакам.

– Вы наши братья, вы с нами одной крови, а Аланы нам чужие, – сказали они, преподнеся Кипчакам богатые дары, – не помогайте им, дружите лучше с нами.

Кипчаки послушались и отдалились от Алан, на которых Могулы тут же напали и пленили. Кипчаки хоть и отделились от Алан, но к родственным Могулам не примкнули; испугавшись, что их ждет та же участь, обратились за помощью к Уруссам. Объединенное войско Кипчаков и Уруссов выступило против Могул. Субутай пошел на хитрость, изобразив ложное отступление. Кипчаки подумали, что неприятель испугался и погнались за ним. На десятый день преследования Могулы, заманив Кипчаков в земли Черкасс, повернули назад и приняли бой. Схватка длилась 7 дней, победа досталась Субутай-багатуру.

Захватив много добычи и пленников, Могулы с весельем и торжеством возвратились ко двору Чингиз-хана. Похвалив за ратные подвиги, Великий Хан осыпал их всевозможными почестями и наградами.

Чингиз-хан, вооружив Тули-хана 80-тысячным войском, отправил его в Мерв.

В то время Хорассан процветал, жители Мерва кичились своим благополучием и богатством, ставя себя выше беков и считая, что они лучшие подданные султана Мухаммада. Сначала Мервом правил Меджд-уль-мюлюк. Неудовлетворенный этим правлением, султан поставил на его место другого правителя – Бекар-эль-мюлюка. Когда Меджд-уль-мюлюк шел в Ирак для соединения с находящимся там войском султана, пришла весть о наступлении Могулов на Хорассан.

Султан отправил правителю Мерва такой приказ:

– Когда придут Могулы, не вступай с ними в битву, сдай город.

Бекар-эль-мюлюк заперся в крепости, часть жителей покинула город, часть осталась.

Два полководца Тули-хана с передовыми отрядами подошли к Мерву. Наместник Бекар-эль-мюлюк, шейх-уль-ислам и другие знатные лица открыли ворота и вынесли богатые дары. Удовольствовавшись этим, нойяны отступили от Мерва.

Один из чиновников султана именем Бука-тюркман скрывался со своими Тюркманами в безлюдной дикой степи вблизи Мерва. Дождавшись отхода Могулов от города, Бука вошел в Мерв; к нему присоединились остававшиеся в городе Тюркманы, Таджики и другие слуги султана. Опоясавшись поясом долга и службы, они составили огромную рать при Бука-тюркмане.

В то самое время, когда распространилась весть о переходе султана Мухаммада из тленного мира в мир иной, прежний правитель Мерва Меджд-уль-мюлюк тоже вернулся из Ирака в свой покинутый град. Бука его не впустил. Однако хитростью и обманом прежнему правителю все же удалось проникнуть в город, и все, кто находился в Мерве перешли от Буки под его власть.

Между тем Могулам покорился еще один город – Сархас. Шейх-уль-ислам Мервский послал письмо шейх-уль-исламу Сархаскому с жалобами на Меджд-уль-мюлюка. Но тому удалось перехватить письмо, и он приказал убить шейх-ислама, а труп бросить в реку.

Законный наместник Мерва Бекар-эль-мюлюк все это время, как мы говорили, сидел в городской цитадели Язер и ни во что не вмешивался. Но тут он вышел из крепости и, найдя в Мазандаране Могульских нойянов, рассказал им о том, что творится в Мерве, и попросил:

– Дайте мне войско, я покорю для вас Мерв. И буду платить вам дань тканями в таких количествах, что каждый из вас ежедневно сможет шить себе по халату.

Могулы согласились. Бекар-эль-мюлюк с 7-тысячным войском прибыл в местечко. Тут он узнал, что Меджд-уль-мюлюк вновь стал правителем Мерва, и собрал 80-тысячное войско.

Бекар-эль-мюлюк отправил с гонцами письмо своему сопернику:

«С Могулами воевать вам не должно. Со мной 7 тысяч Могульских воинов, покорись мне».

Получив это письмо, Меджд-уль-мюлюк приказал убить двух Могульских гонцов, привезших послание, а на дорогах усилить охрану.

Узнав, как поступил хозяин Мерва, Могулы казнили Бекар-эль-мюлюка, посчитав, что он тоже повинен в смерти своих собратьев гонцов. Семитысячный отряд Могулов, оставшись без предводителя, повернул назад.

А Меджд-эль-мюлюк, думая, что он теперь находится в полной безопасности, предался безумному пьянству и веселию.

Правитель Амунии Ихтияр-эд-дин с несколькими своими Тюркманами спешно пришел в Мерв и предупредил Меджд-эль-мюлюка о том, что с минуты на минуту здесь будут Могулы; один из отрядов тоже выступил вслед за ним из Амунии. Градоначальник сильно встревожился, приказал готовить все необходимое для защиты крепости. Ихтияр со своими Тюркманами, по обоюдному соглашению, расположился на берегу реки, чтобы встречать неприятельские войска. Могульский отряд в 700 человек подошел к стану Тюркманов, многих избил, некоторых взял в плен.

В это время Тули-хан, завоевав уже Нишапур, Сархас и еще несколько городов Хорассана, обложил своим бесчисленным войском Мерв. В начале месяца Мохаррам, в 618 году (1221– милади) из Мерва вышел отряд и совершил дерзкую вылазку, убив при этом до 1000 Могулов.

20 дней длилась осада. Однажды Тули-хан не выдержал и в ярости, прикрывая голову щитом, с копьем наперевес помчался к воротам Мерва. Все Могулы устремились за ним. Не менее 80 тысяч мервцев, вышедших защищать город, побежали обратно в крепость. За ними ворвались около 200 Могульских полков. Меджд-эль-мюлюк понял, что ему с ними не сладить и решил сдаться на милость победителя.

Тули-хан потребовал вынести все сокровища города, к свергнутому правителю Мерва приставил охрану. Из города четыре дня выводили всех жителей, оставив в нем лишь 400 ремесленников. Пленных раздали воинам Тули-хана. Один из чиновников Мерва по имени Сеид-Газ-эд-дин вместе с писцами переписал всех убитых.

По распоряжению хана крепость города Мерв разрушили, от нее не осталось и следа. Эмира Зия-эд-дина Тули-хан назначил правителем, приказав, чтобы народ занялся земледелием. А для контроля над ними даругой (своим представителем) поставил Ярмета.

Сам Тули-хан пошел в Нишапур.

(Мерв в давние времена называли «Шах-е Джихан» – «Шах мира». Согласно «Джихан-наме» отсюда вышло много ученых: асхабы Абу Муслим Хорассани, Барида б. ал-Хатиб, Башар Джафи, Абдулла б. ал-Мубарак, Аджсади – Вставка Хусаина Амирхана).

Опустошив Нишапур, Тули-хан отправился на завоевание Герата. К гератцам он послал переговорщика по имени Зенбур с предложением сдачи города, – только в этом случае вельможным бекам обещал сохранить жизни, их самих и их семей.

Перед появлением Могулов султан Джелал-эд-дин назначил правителем Герата Мелик-Шемс-эд-дина и, вверив ему 100-тысячное войско, бежал.

Мелик-Шемс-эд-дин убил послов, закрылся в крепости и начал готовиться к отражению врага. Тули-хан в сильном гневе атаковал крепость; битва была столь жестокой, что в реке текла не вода, а кровь. Только одних гератских беков полегло до 1700 человек. На восьмой день осады, во время одной из вылазок, был поражен стрелой правитель Герата.

Тули-хан приблизился на коне к воротам Герата и стал призывать:

– Жители Герата, знайте и ведайте, я сын Чингиз-хана, Тули-хан! Если не хотите погибнуть и попасть в рабство, выходите из города и покоритесь мне. Я вас не трону, если вы будете отдавать половину того, что давали своему прежнему господину султану Джелал-эл-дину.

Горожане разделилась на две партии. Сторонники султана не хотели сдавать город, но его жители открыли ворота и явились пред Тули-ханом. Хан вступив в город, избил 12 тысяч воинов султана, остальных простил. Правителем он поставил Мелик-Абу-бекра, а даругою сделал человека из своей свиты – Могула Мангкатая.

Сам Тули-хан направил свои войска к Талкану, чтобы соединиться там с армией своего отца.

В это время происходила великая битва нойянов Чингиз-хана с султаном в поле между Газни и Мамином. Могулы терпели в ней поражение, и весть об этом разносилась повсюду: в обоих Ираках, в Хорассане и Мавереннахре.

Народ возомнил, что победа будет на стороне султана и взбунтовался. Гератцы убили наместника и даругу, назначенных Тули-ханом и поставили своего правителя Мелик-Мубариз-эд-дина.

Всемирный Властитель, получив о том известие, не одобрил действий Тули-хана в Герате, он сказал ему:

– Если бы ты избил гератцев, то они бы не подумали бунтовать.

Чингиз-хан направил на повторное завоевание Нурата нойяна Ильчик-тая с 80-тысячным войском.

– Возьми Герат, – напутствовал Чингиз-хан, – и не оставляй ни одного жителя в живых.

Ильчик-тай шесть дней осаждал Герат, не мало погибло защитников города мусульман и захватчиков кяфиров.

Но в конце-концов город был взят. Могулы, следуя указаниям Чингиз-хана, истребили до 600 тысяч человек.

Крепость сравняли с землей. В Герате в живых осталось всего 16 человек.

Чингиз-хан покорил Туран и Иран, одни враги его были повержены, другие, убежав, трепетали пред могуществом его. Но Китай возмутился и отложился от Покорителя Вселенной.

Великий Хан собрал на курултай своих сыновей и беков, и дал следующие распоряжения.

Джагатая послал к Гилану, чтобы он отыскал и расправился с султаном Джелал-эд-дином.

Угедея направил к Газни, чтобы покончить с султаном Субек-текином. А сам Чингиз-хан решил пойти в Туран.

Угедей, захватив юрт Субек-текина возвратился к отцу. Джагатай тоже выполнил задание, взяв Мекран и другие тамошние города. Но след Джелал-эд-дина отыскать не удалось, и он прошел через Ташкент, Самарканд и Бухару.

Чингиз-хан, поставив в завоеванных областях своих наместников, тоже пришел в Бухару, где соединился со своими сыновьями и нойянами.

Чингиз-хан обратился к бекам Бухары с приказом:

– Пришлите мне ученых мулл, я хочу кое о чем их расспросить.

Бухарцы прислали кази – мусульманского судью по имени Ашраф и одного ваиза – проповедника.

– Что означает ваше имя «мусульмане», – спросил Чингиз-хан.

– Это значит рабы Божьи. А Бог един, он ни с кем не имеет сходства и не имеет никакого образа, – ответили ему.

– И я знаю, что Бог Тенгри един, – подтвердил Чингиз-хан.

– Аллах послал к людям своего Посланника, – продолжили проповедники, – и через Него передал свои указания и наставления.

Чингиз-хан одобрительно кивнул головой.

– Мусульмане ежедневно совершают пятикратную молитву, тем самым доказывая свое служение Богу.

Чингиз-хан и это одобрил.

– 11 месяцев в году мы едим, что хотим, а один месяц держим пост, вкушая пищу и воду только ночью.

Это тоже Чингиз-хан счел разумным.

– А в город Мекку мы ходим поклоняться Аллаху, – сказали ободренные ученые мужи Бухары.

Однако этот обряд не понравился Чингиз-хану:

– Весь мир есть обитель Бога, зачем ходить поклоняться Ему лишь в одно место!

После этих слов Чингиз-хан отпустил своих собеседников. Уходя, они попросили для себя и для жителей «ученой Бухары» освобождения от налогов.

Чингиз-хан велел выдать им тарханный ярлык.

Из Бухары Чингиз-хан выехал в Самарканд.

Оттуда он отправил послание Джучи-хану:

– Любезный сын! Я выезжаю на охоту, пригони со своих Дешт-кипчакских степей в нашу сторону разных зверей.

Ранее мы писали о том, что во время похода на Хорезм Чингиз-хан сделал главным начальником сына Угедея, а двум другим сыновьям – Джучи и Джагатаю – приказал не выходить из под его власти и во всем слушаться.

Джучи-хану не очень нравилось это решение отца. Поэтому после победы над Хорезмом он большую часть времени, покорив местные племена, проводил в Кипчакской степи, охотясь там на разное дикое зверье и птиц. Джучи-хан выполнил поручение Чингиз-хана и с войском прибыл в стан отца. В подарок отцу он пригнал сто тысяч отборных лошадей, 20 тысяч из них были серыми, 20 тысяч – сивыми, столько же гнедых, вороных и чубарых мастей.

Со своей стороны отец проявил к своему старшему сыну любовь и ласку, а Джучи-хан выказал своим младшим братьям полную привязанность и нежность. Отец и сыновья были вместе, и радовались удачной охоте и веселому времяпровождению.

И тут пришло известие, что правитель Тангута Шидурку взбунтовался. Хан пошел усмирять его с большими силами, но в ответ получил отчаянное сопротивление. После жестокого сражения правитель Тангута обратился в бегство и скрылся в одном из укрепленных городов. Чингиз-хан разграбил все области Тангута и вернулся в свою Орду.

Вскоре к Чингиз-хану прибыл посол от Шидурку с такими словами:

– Я готов явиться к Великому хану, если он простит мне мою вину и примет в число сынов своих, клятвою уверив меня в моей безопасности.

Чингиз-хан согласился с этим предложением и отпустил посла, щедро одарив его своими милостями.

После отъезда посла Чингиз-хан заболел и слег в постель.

30. Наставления Чингиз-хана сыновьям перед смертью

Во время похода в Китай Чингиз-хан увидел страшный сон. Ему приснилось, что он скоро умрет. Он подумал, что это вещий сон, и сильно испугался.

Когда Чингиз-хан вернулся в родной юрт, его на самом деле охватил тяжкий недуг. Он призвал к себе всех беков и сыновей; Джучи-хана уже не было в живых, приехали его дети.

Глава рода дал последние наставления:

– Живите дружно, не обижайте друг друга, не ссорьтесь из-за временных выгод. Если в чье-то сердце закрадется хоть малое сомнение, гоните его прочь – всеми вашими сомнениями и подозрениями тут же воспользуются ваши коварные враги. Государем вместо себя оставляю Угедея, будьте покорны ему, как были преданы мне, беспрекословно выполняйте все его приказы и распоряжения.

Чингиз-хан подписал акт о восшествии Угедея на престол Великого хана и оставил такое завещание:

– Никому не говорите о моей смерти. Как придет сюда Шидурку со своими людьми, схватите их и всех убейте. Лишь после этого объявите о моей кончине.

Сыновья и приближенные Чингиз-хана выполнили это завещание и предались глубокой скорби.

Однажды, будучи на охоте, Чингиз-хан отдыхал в тени раскидистого дерева и сказал:

– Когда я умру, похороните меня здесь.

Этот завет тоже был исполнен. Тело Чингиз-хана положили в деревянный ящик и закопали в урочище Бурхан-каддун. Тут потом вырос столь густой лес, что стрела, выпущенная из лука, застревала в кроне дерев. Это место стало местом для погребения всех ханов.

Чингиз-хан ушел из этого мира в 624 (1227) году. Это был год свиньи. В год свиньи он родился и в год свиньи ушел, в этот же год был избран Великим ханом. Ушел из жизни на 73 году, ханствовал из них 25 лет.

В продолжении трех месяцев приходил народ со всех концов света, чтобы разделить скорбь и печаль вместе с родственниками умершего Властителя Вселенной.

Чингиз-хан возлагал управление 10 тысячами людей на одного человека и называл его темником. Начальника тысячи называл тысячником, сотни – сотником, пятидесяти – пятидесятником, десяти – десятником. Чингиз-хан издал закон, чтобы все свои дела люди решали только со своим непосредственным начальством. Он также ввел правило, чтобы каждый человек все необходимые вещи, включая даже шило и иглу, всегда имел при себе, не говоря уже о военном оружии. За нарушение этих правил следовало суровое наказание.

Чингиз-хан также требовал, чтобы сын повиновался приказам отца своего, младший брат слушался старшего; жена всегда была согласна со своим мужем; зять не оскорблял своего тестя.

Чингиз-хан запретил воровство и другие худые дела. В его время никто не смел нарушать этих правил.

Военачальников Чингиз-хан назначал не из числа своей родни, а из тех, в ком видел храбрость и силу. Проворных и быстрых посылал смотреть за табунами лошадей, а малосмышленных делал пастухами стад.

Поэтому дела в его юрте изо дня в день улучшались, а могущество его росло.

Чингиз-хан говорил, что если темник, тысячник, сотник и даже десятник хочет видеть его в конце и в начале года, и умеет понимать все военные действия и намерения, тот он достоин управлять большим войском. А кто не делает этого, не может управлять даже простолюдинами. Такого человека он сравнивал с камнем, который бросают в воду, он падает на дно, и от него не остается даже следа.

Чингиз-хан еще говорил: кто может хорошо содержать свою семью, тот способен управлять и государством. Когда человек удаляет у себя все дурное, то этим способствует укреплению государственного благосостояния.

И еще: если кто-то приходит к начальнику, то не должен начинать говорить, не испросив на то позволения. А если вдруг заговорит, не испросившись, и все будут слушать его глупые слова – то, что в этом хорошего? А если его никто и слушать не будет, то и в этом ничего хорошего нет. Этот глупый человек подобен кузнецу, который кует холодное железо.

Таких присловий у Чингиз-хана было много, чтобы их все описать, понадобится отдельная книга.