Текст книги "Торговец счастьем"

Глава 15

Антарес в очередной раз потер глаза и в очередной раз посмотрел на наручные часы. Стрелки показывали без десяти пять. Солнце, скрывшееся за внезапно возникшими тучами, погрузило город в серость. С запада надвигался циклон, как и предупреждали погодники.

Вот рыбоголовы обрадуются, подумал молодой человек, вглядываясь в хмурое небо.

Его серо-желто-синий «Тур» никак не вписывался в местную обстановку респектабельных особняков с высокими решетчатыми заборами и пышными садами.

Если ты живешь в Желтой роще, значит, ты добился успеха. Судьи, сенаторы, казначеи и банкиры ходили друг к другу в гости, отмечали вместе праздники, обсуждали политику и рассказывали о своих несчастьях. А проблемы у власть держащих господ были порой горестней, чем у простого народа.

Например, история сына сенатора Торбина, у дома которого и стояла машина Антареса. Несчастный отец всеми силами скрывал факт наркозависимости сына от общественности и тем более от коллег. Но правда все же вылезла наружу, когда сбежавший из-под домашнего надзора обезумевший наркоман, зарезал троих горожан. Скандал замять не удалось. Все газеты трубили о страшном происшествии. Торбина хватил удар, и последние полгода он лежал в своем особняке парализованный, под присмотром своих слуг. Именно полгода назад его безумного сына публично казнили на Северной площади. Народ так ликовал, когда на трибуну поднялся Носитель. Непонятно почему, но жителей Арраса гораздо больше радовала казнь какого-нибудь богача, чем смерть обычного преступника.

Через дорогу, по соседству с пустующим домом Марсов, жила мадам Детарье. Бывший военный промышленник, ныне сенатор, всеми уважаемый член общества и просто страдающая от одиночества женщина. Посвятив всю себя работе, она и не думала о замужестве и детях. Последние несколько лет Сара Детарье не появлялась в своем особняке, поселившись прямо в кабинете, в Солнечном дворце. На людях она была непреклонна, компетентна и холодна, но ночью, когда в Солнечном никого из чиновников не оставалось, Детарье напивалась вместе с ночными сторожами, играла в карты, смеялась и горестно плакала, рассказывая о своих сожалениях.

В начале улицы, в особняке, выкрашенном в розовый цвет жил Инос Око. Безумный художник, признанный гением всей столичной элитой, любил разукрашивать не только свой дом, но и сад: синий и местами пурпурный газон, фиолетовые деревья с черными листьями, оранжевая живая изгородь у зеленых ворот. Казалось бы, очередная неординарная личность, звезда светских раутов, любимец публики. Таких много. Но Око действительно был безумен, и все это знали. С самого раннего детства он говорил и вытворял странные вещи, отличался необщительностью и привычкой говорить с самим собой. Маленький Инос любил убивать мелких животных и рисовать их кровью замысловатые символы. Крысы, кошки и собаки стали его первыми инструментами. Любящие приемные родители души не чаяли в своем ребенке, не замечая его увлечений, и списывали все на переходный возраст. Так продолжалось до тех пор, пока однажды, шестнадцатилетний Инос не зарезал их во сне. Используя кровь родителей, он нарисовал свою первую настоящую картину. Этот шедевр был продан за баснословные деньги, сделав автора знаменитым на всю столицу в один день. Все восхищались им, газеты писали о его гениальности, а многочисленные обожатели ловили каждое его слово. Каково же было удивление журналистов, когда Око на очередном интервью рассказал ужасную историю своего творения. Казалось бы, это конец, и сумасшедшему творцу прямая дорога на Северную площадь, но как бы это парадоксально не звучало, художник стал еще богаче и более знаменит. Замысел Око стать известным и умереть на глазах сотен зевак таки не удался. Как только в газетах появились первые статьи с признанием художника, число его поклонников выросло во много раз. Око стал всеобщим достоянием, народной звездой.

Кто-то влиятельный надавил на издательства, обратив все в шутку. Таинственную смерть четы Око все вскоре забыли, и молодой гениальный художник зажил беззаботной жизнью в Желтой роще. Каждый год самые престижные галереи страны представляли выставку новых завораживающих работ мастера, и все как один в багровых тонах.

– Кто безумнее? Сам безумец или те, кто ему поклоняются? – задумчиво спросил Антарес, глядя на розовую крышу, маячившую вдалеке.

Желтая роща считалась обителью богатых и влиятельных. Скорее квартал скорби о потерянных возможностях, зря потраченной жизни и безумных богачей с разными причудами.

Каждый из местных инсуломов-особняков скрывал свою трагедию, свою тайну, и Антарес прибыл узнать историю дома Марсов.

Придя сюда еще утром, он долго стоял перед решетчатыми воротами, кричал хозяев, звонил в звонок и ждал появления хоть кого-то. Все тщетно. Ни наследника, о котором говорил Больдгард, ни кого-либо другого он не заметил. Но уходить с пустыми руками Антарес Веррон не собирался и, вернувшись в машину, он стал выжидать.

Ближе к обеду он предпринял еще одну попытку, которая оказалась более успешной. Кто-то, наконец, вышел к нему шатающейся походкой и остановился перед вратами.

– Ты кто? – спросил его странный смазливый паренек с очень короткой прической и в отцовском пальто, которое на нем висело как на вешалке.

– Антарес Веррон. Я журналист…

– Кто?! – переспросил паренек, проведя пятерной по бритой голове.

Антарес тут же почувствовал мощнейший перегар. Его собеседник был жутко пьян и еле стоял на ногах.

– Я пришел взять интервью у наследника Марсов. Он дома?

– Интервью? Пф. Ты опоздал паренек! Алекс мертв!

– Как мертв?!

– А вот так! Я убил его! Ха-ха-ха!

Бритый паренек задумался, несколько раз моргнул пьяными глазами и поднял вверх указательный палец.

– Шучу-шучу. Наследник жив. Это… я…

И тут его стошнило. Бледно-желтая жижа пролетела через решетку ворот и угодила на ботинки журналиста. Тот резко шагнул назад, но было слишком поздно.

– Я… черт подери! Да как так…

– Иди к черту! – задыхаясь, сказал паренек и, развернувшись, направился к особняку, оставив кипящего от негодования журналиста без внимания.

Чертыхаясь и употребляя другие непристойные выражения, Антарес направился к машине достал какую-то тряпку из багажника и, вытерев обувь сел в обратно «тур».

«Феликс Марс, рыцарь-преторианец до смерти защищал принца Ноября, последнего наследника империи» это единственное, что сказал Больдгард о Марсах, отправляя Антареса сюда.

Теперь, спустя столько лет, объявился сын этого самого рыцаря. Что в этом интересного, думал Антарес, но деваться было некуда, статью нужно написать. Первое задание, которое никак нельзя провалить! Пускай даже если его ботинки теперь воняют как дохлая крыса. Он ждал, надеясь, что бритый сопляк протрезвеет и возможно выйдет наружу. Так прошли последние несколько часов.

Редкие прохожие, господа в высоких цилиндрах и дамы в пышных платьях с удивлением глазели, на старую колымагу, подобной которой в Желтой роще ранее никогда не было.

– Приятного дня. – улыбнулся Антарес какой-то даме с дочкой, остановившихся на тротуаре. – Скоро дождь начнется. Вам бы домой поспешить.

– Не волнуйтесь молодой человек. – мягко ответила женщина. – Сегодня дождя не будет.

– Мама, а почему у машины дяди разные двери? – спросила девочка, прячась за пышной юбкой мамы.

Женщине не нашлось, что ответить и, посмеявшись, она пожала плечами.

– Потому что это моя первая машина. – улыбнулся Антарес любознательной девочке. – Да. Она старая, но я ее очень люблю.

– Кажется она старше вас. – тихо сказала девочка.

– Нет. – засмеялся Антарес. – Мы ровесники.

Дама, пожелав удачного дня, вскоре удалилась. Антарес улыбнулся, глядя, как девочка машет ему издалека. Он любил маленьких детей и быстро находил с ними общий язык. Ему нравилась чистота сознания этих крох, их честность. Будь то человеческие дети или полукровок, все они не умели врать, говорили что думали, искренне радовались и искренне грустили по любому поводу. В Аррасе, в городе, где все притворялись кем-то другим, и все было не тем, чем кажется, искренность являлась невероятной редкостью.

Возникшая рядом тень привлекла внимание Антареса. Он вздрогнул от неожиданности, увидев тучную женщину-жандарма с хмурым морщинистым лицом.

– Здесь стоянка запрещена. – холодным голосом отчеканила женщина. – Уберите машину немедленно.

– Я жду… друга. – медленно произнес Антарес.

А за ее спиной в это время прошел какой-то бездомный в грязных обносках и с запутанной бородой.

– Я повторять не буду.

– Что-что? – спросил Антарес, глядя как бездомный перелезает через ворота дома Марсов.

– Я говорю, я повторять не буду! – сказала женщина-жандарм и только после этого поняла, что произошло. – Ах ты, наглец! Что, в тюрьму захотелось?

– Не понимаю, о чем вы. – сладко улыбнулся Антарес наслаждаясь видом разъяренной женщины. – Все, я повинуюсь. Я уезжаю.

– Увижу еще раз…

Грохот двигателя «Тура» заглушил ее голос. Женщина пыхтела пока машина «преступника» не пропала в направлении Песчаного.

Мерил постучала в дверь. Ей никто не ответил.

– Любимая. Ты там? Я волнуюсь. Давай поговорим. Пожалуйста.

Тишина. Оборона Мерил рухнула, политика изоляций и игнорирования не помогла ей. Любимая не приползла просить прощения за свои срывы и ревность. Вместо этого Коул Марс усердно тренировалась с тем мерзким иглоликим, а когда его не было, закрывшись в библиотеке, прикладывалась к бутылке.

Девушка с трудом сдерживала слезы, слишком громко всхлипывая.

– Я тут поесть тебе принесла. Пожалуйста, поешь что-нибудь. – отойдя на несколько шагов от двери, она обернулась. – Я люблю тебя. Хотя… ладно.

Коул лежала на полу одной из многочисленных спален своего дома, бездумно пялясь в потолок. Алкоголь уже отпустил ее, но протрезветь полностью еще не удалось. Состояние между «до» и «после» водки, когда в голове нет никаких мыслей. Тишина, покой, умиротворение.

– Бедная наивная Мерил. – заговорил вдруг дом сочувствующим голосом. – Может пора уже прекратить жалеть себя? Что? Даже не будет коронного «заткнись, черт подери»?

Коул просто молчала. Ничто и никто в этот момент казалось, не может достучаться до нее. Ни Мерил, ни дневник ее якобы отца, ни Полумесяц, ни Крит, ни мысли о будущем или о совершенном убийстве. Да хоть если сейчас наступит конец света. Она будет лежать на холодном полу и созерцать всю бесконечную красоту потолка.

И тут инсулом сказал:

– Кто-то снова разукрашивает мою дверь.

Возвышавшийся на востоке Песчаный был жилым районом, плотно застроенным десятиэтажными домами. Этот район появился уже после возникновения республики как символ новой эпохи. Правда, символ оказался шатким. Два дома из двадцати рухнули спустя пять лет после постройки, унеся жизни восьми ста человек. Повезло, многие были на работе. Архитектора сделали козлом отпущения, осудили и тут же казнили. Народ возрадовался. Никому не было дела, до того, что часть денег, предоставленных на строительство, были расхищены между тогдашним наместником и главой молодой компанией «Грант-Строй». Никто не хотел знать о том, что при строительстве использовались самые дешевые материалы, а половина рабочих стройки были бывшими заключенными, которые, мягко говоря, были халатны. После того скандала «Грант-Строй» провел тщательную проверку оставшихся восемнадцати домов и укрепил их. А Сенат отказался от плана полной перестройки столицы.

Антарес оставил машину на первой же стоянке и пошел обратно пешком. Весь путь занял чуть больше получаса. Подходя к дому Марсов, он обрадовался, увидев кого-то за воротами, но тут же насторожился. Это был тот самый старик в грязных лохмотьях, что перелезал через ворота. Теперь он бежал от особняка, а за ним осыпая его проклятьями, бежал бритый юноша.

Старик с завидной проворностью еще раз перелез через ворота и оказался прямо перед Антаресом.

– Лови его! – крикнул бежавший за ним юноша, и Антарес почему-то решил тому помочь.

Но поймать старика оказалось задачей не из простых. Он быстро оторвался вперед, хрипло посмеиваясь и бросая злобные взгляды через плечо. Наследник Марсов открыл ворота и подключился к погоне. Все так и было: сзади бритый парнишка в сером пальто, в середине запыхавшийся журналист, поправляющий на бегу свои очки и злорадствующий, зловонный старик далеко впереди. Пробежав сотню метров, они оказались перед особняком господина Ван Штольца и мадам Констанцы. Как раз в это время в открытые ворота въезжала длинная черная машина. Антарес чертыхнулся, поняв, что оставил фотоаппарат в «туре». Машина резко затормозила, когда перед ней пронеслась странная компания. На ходу извиняясь, Антарес пытался высмотреть мадам Констанцу, но в машине кроме хмурого черноволосого водителя никого не было.

Эх, ладно. Все равно ее нет, подумал Антарес, ускоряясь.

– Стой урод! – хрипловатым голосом выкрикнул наследник Марсов откуда-то сзади. – Я тебя прикончу!

Старик завернул влево на первом же повороте. Пробежав еще метров пятьдесят, он, наконец, начал уставать, но преследователи все равно выдохлись бы быстрее. Они так и остались бы с носом, если бы старик не поскользнулся и, пролетев почти метр, не плюхнулся на тротуар. Как только Антарес схватил его за плечо, старик резко повернулся к нему, направив в лицо пистолет. Маленький паровой «Клык» выглядел довольно старым и потрепанным, впрочем, как и его владелец. Из-под длинных грязных волос выглядывали мутные глаза, а на бледном морщинистом лице, поросшем густой бородой, красовались многочисленные шрамы.

– Стой-стой-стой! – быстро заговорил Антарес, подняв руки отступая назад. – Все-все! Отхожу назад.

– Вали! – рявкнул старик, поднимаясь на ноги.

– Что встал… – юный Марс, не сразу заметив оружие, остановился рядом с Антаресом, но рук поднимать не стал. – Черт!

– Мы… встряли. – тяжело дыша сообщил Антарес.

– Сам вижу! – Марс тоже с трудом переводил дыхание. – Пора бы… эх… бросить курить.

– М, я тоже так думаю.

– А ну заткнулись оба! – крикнул старик, махая пистолетом. – Вы кто такие!? Что вам от меня надо?

– Я Антарес Веррон…

– Я бы хотел спросить тебя о том же! – резко перебил Марс. – Это ты оставлял на дверях моего дома свои дурацкие надписи! Еще окатил меня краской утром!

– Дурацкие!? – возмутился бродяга. – Твой дом!?

Антарес вгляделся в брата по несчастью, постепенно замечая какую-то странность.

Невысокий, до моего плеча еле достает, размышлял журналист. Пальто слишком большое. И лицо… Ант, о чем ты думаешь перед смертью?!

– Постой-ка. – протянул Антарес. – Ты что девушка?!

– Да. – ответила Коул, но обращалась она к старику. – Дом мой. Я наследник Марсов, Коул Марс. А ты пачкал мою дверь. И мне интересно почему?

– Ты же девушка. – не унимался очкарик в клетчатом костюме.

– Заткнись. – прошипела Коул, ожидая что ответит старик.

– Я знал Феликса Марса. – признался тот поникшим голосом и опустил оружие. – Но как такое возможно? Ты же… мертва. Его жена умерла, и ты… быть не может.

– Как видишь я здесь. Стою перед тобой. А теперь объяснись.

– Нет. – пистолет снова показал свое толстое дуло. – Это еще одна уловка Крита! Феликс мертв. Орден мертв! Мы все мертвы! Мы все прокляты! Старуха прокляла нас! Предатель! Предатель!

– Кто предатель? Какая старуха? О ком ты писал на двери?

– Ты не понимаешь. Мы все умерли еще тогда, в горах.

– Постой-ка. – нахмурилась Коул прищурив глаза. – Ты тот капитан, верно? Вельтас?

– Вельмас! Альбер Вельмас! Он мертв! Нас всех предали!

– Черт подери, безумный старпер говори яснее! Кто вас предал?

– Крит! КРИИИТ! – безумно заорал старик и нажал на спусковой крючок.

Оружие, вместо того чтобы громко выстрелить, звонко щелкнуло, заставив всех сильно удивиться. Наступила гробовая тишина. Журналист опустил руки и громко вздохнул. Старик пораженно уставился на «Клык» и хрипло засмеялся, поняв, что не снял предохранитель. Коул, заметив это, рванула вперед, хватаясь за пистолет.

– Нет-нет! Стойте! – просил журналист.

– Расскажи мне все! – требовала Коул, борясь со стариком.

– Отвали! – крикнул старик и всей силой ударил ее головой прямо в лицо.

Та, пошатываясь, упала назад.

– За империю! – вскричал старик, целясь в лежащую девушку.

И тут журналист проявил небывалый героизм, которым с виду совсем не обладал. Он резким движением отвел пистолет в сторону. Пуля попала черепичную кладку забора. Парень изо всех сил стал бороться с безумцем, держась обеими руками за «Клык». Старик закряхтел от натуги, но молодой противник оказался сильнее. Прозвучал выстрел.

Старик застыл и обмяк. Журналист бережно взял того за плечи и аккуратно положил на землю.

– Мы мертвы… – еле слышно прошептал старик.

Журналист помог подняться Коул, и они молча уставились на труп. Оба не понимали, что произошло, и кто перед ними лежит. Но оба прекрасно понимали, что эту смерть повесят на них и отправят прямиком на Северную площадь. Коул возможно и прикроют, но вот журналист пропал.

– Что делать? – хрипло спросила Коул.

Перед ее глазами стояла недавняя картина с убийством в гостиной. У старика было то же удивление, застывшее в глазах и слегка раскрытый в последнем вздохе рот.

Очкарик оглянулся по сторонам. Никого. Потом он увидел розовый особняк, стоявший через дорогу, и застыл.

– Помоги мне. – попросил парень и взялся за плечи трупа.

– Что? Зачем? – недоумевала Коул, боясь, что кто-то ее заметит. – Давай просто уйдем. И вообще, почему я должен тебе помогать?

– Почему ты говоришь о себе в мужском роде? – вопросом ответил парень. – Слушай. Во-первых, я тебя спас! Во вторых, если найдут труп, то казнят нас обоих. В третьих, нет тела – нет дела. Так что… хватай за ноги.

Черт! Вторая смерть. Судьба издевается надо мной, угрюмо думала Коул, держась за штанины старика.

Они протащили тело через дорогу к зеленым воротам с оранжевой живой изгородью. Журналист позвонил в звонок и быстро побежал к повороту. Коул не медля последовала за ним. Они спрятались за углом, украдкой наблюдая за тем, что произойдет дальше. Вскоре из-за ворот показалась лохматая светловолосая голова. Молодой человек, измазанный в красной краске, огляделся по сторонам и, убедившись, что никого нет, принял «подарок».

– Что вы тут делаете? – раздался вопрос сзади.

Подельники – да, теперь их можно было называть именно так – вздрогнули от неожиданности и выпрямились. Тучная женщина-жандарм взирала на них суровым взглядом.

– Я задала вам вопрос.

– Эм… просто прогуливаемся. – развел руками очкарик.

– Что с вашим лицом? – обращалась жандарм к Коул.

Та ощупала свой лоб и обнаружила свежую шишку выдающихся размеров.

– Эм… пых…

– А это чья кровь? – спросила жандарм, указывая на живот Антареса.

– Нет! Вы что? – махнул рукой молодой человек. – Это машинное масло. Вы не поверите! Моя колымага, вы видели ее раньше, сдохла окончательно. А подруга пыталась мне помочь и случайно ударилась о капот. Это всего лишь случайность.

Коул округлила глаза, понимая всю нелепость этой лжи. Воображение тотчас нарисовало очень красочную картину: Мерил в толпе других зевак, пришедших на ее казнь, палач и громадное лезвие гильотины. В голове вдруг промелькнула соблазнительная мысль воспользоваться пистолетом старика, спрятанным в кармане пальто.

Одним трупом больше, одним меньше. И что если это жандарм? Теперь уже без разницы.

Представительница закона удивленно уставилась на Коул, как будто прочла ее мысли, потом улыбнулась тонкими губами и снова обратилась к журналисту.

– Да. Вы правы. – прыснула она. – Я вам не верю. Отойдите. Что у вас там происходит? Вы за кем-то шпионите?

Она уверенно прошагала между молодыми людьми и пристально вгляделась в сторону зеленых ворот.

Коул достав «Клык», прицелилась в ее затылок, прямо в пучок собранных каштановых волос, выглядывавших из-под фуражки. Глаза Антареса чуть не вылезли из орбит.

Сейчас жандарм должна была чертыхнуться, заметив труп, и закричать «вы арестованы!», но она все вертела головой, не подозревая, что находится под прицелом. Антарес быстро щелкнул предохранитель и, выхватив оружие, спрятал его за спиной. Девушка особо сопротивляться не стала.

Подельники осторожно шагнули вперед и, увидев, что Око вовремя забрал тело чуть не вскричали от счастья.

– Хм. Странно вы себя ведете. – произнесла жандарм при виде глупых улыбок молодых людей.

– Мы просто поклонники господина Око! – быстро сказал Антарес. – И пытались встретиться с ним…

– Ты его ждал в машине? – перебила женщина.

– Нет, он ждал меня. – вмешалась Коул, понимая, что нелепое вранье Антареса до добра не доведет. – Я живу в доме №11. Чуть ниже по улице. Можете проверить. Простите моего друга. Мы немного повздорили, и получилось это.

Она указала на свое лицо.

– Ты живешь в роще? – уточнила жандарм и просияла улыбкой. – Что же вы раньше не сказали. Эх, молодежь… Осторожнее быть надо.

К удивлению Антареса и Коул жандарм больше ничего не сказала, и продолжила свой патруль, оставив их таращиться ей в след.

– Расскажи мне, что вообще происходит? – устало спросил Антарес, бродя за Коул.

– Сам не знаю.

– Черт, стой. Ты женщина, говори правильно. «Сама».

– Иди к черту!

Антарес поравнялся с ней и протянул ей открытый портсигар. Коул не отказалась, и оба закурили.

– Как лицо? – спросил Антарес, когда они проходили перед особняком мадам Констанцы.

– Переживу.

– Кто был тот бродяга?

– Не знаю. – призналась Коул затягиваясь. – Кажется, он был знаком… с моим отцом. А ты газетчик верно? Я видел тебя возле театра и перед Ареной доблести. Случайность?

– Просто совпадение. – пожал плечами парень. – Этот мир не так велик, как кажется. И я тебя кстати помню. Почему ты носишь мужскую одежду?

– Слушай… – Коул хотела выругаться, но сдержалась. – Это сложно объяснить! Не спрашивай у меня ничего, что связано с моим полом. Хорошо?

Антарес кивнул, наслаждаясь сигаретным дымом.

– Значит Коул Марс?

– Именно.

– И ты приехала в столицу, чтобы… получить наследство родителей?

– В точку.

– И ничего более?

– Ты хочешь спросить, не бегаю ли я по улицам за людьми, чтобы убить их? Нет. Такое у меня в первый раз.

Почти, поправил противный внутренний голос. Некоторые люди называли этот голос – совесть.

– Это я убил его. – возразил Антарес серьезным голосом. – Это была самооборона и… Совсем не так я себе представлял сегодняшний день.

Наступила неловкая тишина. Они шли молча, курили и старались не встречаться взглядами. Так продолжалось пока они не дошли до дома Коул.

– И что теперь? – спросила она.

– О чем ты?

– Ты газетчик. Твое ремесло писать о таких вещах.

– Журналисты не любят писать о своих преступлениях. – пожал плечами Антарес. – Я буду молчать.

– Я тоже. Но если вдруг нас сцапают, будь уверен, я расскажу правду. Расскажу, как ты спас меня, рискуя своей жизнью. Кстати кто тот парень из розового дома, что он сделает с телом?

– Тебе лучше об этом не знать. – невесело посмеялся журналист. – Скажем, твой бородатый друг станет очень знаменитым. Частично.

Коул не стала уточнять. Они прошли перед воротами ее дома и продолжили идти дальше вниз по улице. Антарес снова достал сигареты.

– Тебе разве не пора домой?

– Нет. Этот дом. Он как будто сводит меня с ума. Только выбравшись наружу… а, забудь. Ничего.

Антарес снова пожал плечами.

– Все будет хорошо. – вскоре нарушила тишину Коул. Казалось, она пытается, прежде всего, успокоить саму себя. – У меня есть влиятельный покровитель. Если все пойдет крахом, он поможет.

– Крит? – уточнил Антарес, чем сильно удивил Коул.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Несложно догадаться, перед Ареной и театром ты была в компании его помощника.

– Дворецкого. – поправила Коул, громко фыркнув.

Антарес посмотрел на нее, как на дуру.

– Ты разве не знаешь, Стром не просто дворецкий твоего покровителя. Он его доверенное лицо, правая рука, если сказать по-простому. Он исполнитель воли Крита, человек с очень длинными руками.

– Чего? Я заставляла его менять унитаз. – скривила лицо Коул, но поняв, что парень не шутит, серьезно задумалась.

– Я прибыл сюда за материалом, интервью. – признался после долгой паузы Антарес. – Давай ты мне расскажешь свою историю, я напишу прекрасную статью о тебе. А потом мы забываем о том бедолаге и живем, как жили.

– Странный сегодня день. Пускай он станет еще страннее. Чем это так воняет?

Антарес с недовольным лицом опустил взгляд на свои ботинки.

– Ты не помнишь?

– Ах, да. Точно.

– Извиниться не хочешь?

– Не-а.

– Кстати ты серьезно хотела застрелить ту тетку? – спросил Антарес, когда они уже подходили к его машине.

Коул застыла на месте, не решившись ответить.

– Что ты вытворяешь? – спросила дама в пышном платье с маленькой дочерью на руках.

– Я бы задала тебе тот же вопрос. – холодным голосом ответила женщина жандарм.

Они стояли перед зелеными воротами дома Иноса Око и спорили. Жандарм опустила взгляд на пятна крови на тротуаре и позвонила в дверной звонок.

– Твое пророчество ошибочно. – сказали женщина с ребенком.

– Неужели ты так яростно защищаешь свою теорию? Аррас обречен.

– Нет. Есть еще надежда.

– Ты готова пожертвовать остальным миром, чтоб один город остался цел? Всех спасти невозможно.

– Я спасу! В будущем, которое я видела, все было хорошо.

– Ты сошла с ума.

– Мы все сошли с ума. – заговорила маленькая девочка необычайно серьезным голосом. – Когда-то наши видения были идентичны. Мы видели одно будущее.

– Ага. – криво улыбнулась жандарм. – До тех пор пока Каин не убил нас.

– Мы знали, что он так сделает, и повиновались судьбе.

– Этот мир падет в любом случае. И вместо этого родится другой. – отмахнулась, жандарм еще настойчивее нажимая на кнопку звонка. – Так было с драконами, рогатыми и камнелюдом. Это естественный цикл… жизни! Да чего же он так долго?

– Инос занят. – сообщила девочка.

– И без тебя знаю. Выкачивает кровь из того бедняги.

– Люди особенные. – мягко сказала мать девочки. – Они мне нравятся. Ты видишь лишь смерть и разрушения…

– Этот мир прогнил насквозь! – перебила ее сестра. – Люди настолько порочны, что первые драконы ужаснулись бы при виде того, что творится сейчас. Эксперимент под названием «человечество» оказался неудачным. Пора его закончить.

– Не тебе это решать.

– А кому? Титанам? Они запутались в своей игре. Быть может, мелкие боги? Нефилимы? Архонты? М? Или все же Адам, наконец, возьмется за ум и вернется к людям.

– Он и так среди людей. Он в этом городе. Возможно, ты права, и Адам решит судьбу человечества. Я не знаю.

– Хм. Даже если допустить то, что ты сумеешь каким-то чудом остановить зло, это лишь отсрочит конец света. Одного монстра победить другим? Чем ты вообще думала?

– Пожалуйста, прошу, дай мне шанс доказать, что и город и все остальное можно спасти!

Ворота со скрипом открылись и стоящий за ними измазанный в краске юноша, пораженно открыл глаза. Для всех остальных женщина в пышном платье, ее дочка и жандарм были обычными людьми, но вот Око видел их истинную сущность. Перед ним стояли три ярких ослепительных сгустка света с тянущимися далеко вверх тонкими лучами. Их, как и большинство существ божественной натуры, в разных культурах называли по-разному. Лилит и Ева, оракулы, прядильщицы судьбы, сестры жизни, мойры и многое другое. Но одно название дожило до этих дней и нравилось сестрам больше всего – Надежда, Отчаяние и Смирение.