Текст книги "Внимаем пристально: Четыре применения памятования"

Ньютон полагал, что Бог создал машину, неспособную функционировать без постоянного присмотра, но Лаплас доказал, что Вселенную можно прекрасно понять и без представления о Боге, подталкивающем планеты на орбитах. Ученые, накапливая знания, все больше убеждались, что мир неплохо работает без всякого присмотра со стороны сверхъестественных сил. На уровне человека нет никаких свидетельств о существовании метафизической самости, сверхъестественного субъекта, души или «реального меня», управляющего телом и умом. Люди вполне справляются и без всякого контролера. То же и на уровне космоса: у нас нет свидетельств в пользу существования сверхъестественного существа, размещенного вне мира и оттуда вмешивающегося в сотворенное. Взаимозависимые связи – естественное объяснение всему в мире природы.

Тем не менее, есть огромная разница между тем, что имели в виду Будда и Лаплас. Наука за три сотни лет со времен Коперника, Кеплера, Галилея и их последователей была исключительно экстроспективным ⁴² начинанием, а уму не придавали буквально никакого значения. Предметом науки оставался мир природы, приравненный к тому, что можно наблюдать от третьего лица совместно с другими исследователями. Из-за внутренней ограниченности научной методологии ум остался на обочине мира природы: его нельзя наблюдать извне. Отсюда возник вывод, что ум в физической Вселенной никакой роли не играет.

По иронии судьбы, когда возникла современная психология – около 1875 года, – физики не сомневались, что едва ли не у всех вопросов об устройстве физического мира уже есть ответы. Шотландский физик и инженер Уильям Томсон, Лорд Кельвин (1824–1907), как утверждают, заявил, что физика обладает чуть ли не исчерпывающими знаниями об окружающем природном мире. Физики завершили свою работу прежде, чем психологи взялись за свою, ум остался на обочине, и значения это не имело, судя по всему, никакого! Не доступный извне, ум был признан непригодным предметом исследований. Кроме того, до той поры ум тесно связывали с душой, а душа – это из области теологии и философии, от них ученые предпочитали держаться подальше.

Четвертое применение памятования – совершенно необычайное: мы осмысляем этот мир, наблюдая его изнутри, а не снаружи, с некой воображаемой божественной точки зрения. Явления ума также реальны, как и все остальное. Они обладают причинной действенностью. Может ли кто-то усомниться, что желания, намерения, надежды и страхи имеют реальные последствия? Тем не менее, есть разумные люди, столь глубоко приверженные принципам научного материализма, что они полностью игнорируют или отвергают интроспекцию как ценный метод исследования ума. То, что нельзя увидеть и продемонстрировать другим вовне, для таких людей не существует. Поэтому они говорят: «Этого не существует – оно есть лишь у вас в уме». До нелепого догматично!

Причинная действенность

Важно не забывать, что действительность не определяет сама себя. Слово «действительный» или «реальный» было придумано людьми, а не природой, Богом или кем-то еще. Мне духовно близок радикальный эмпиризм и прагматизм Уильяма Джеймса. Согласно философии саутрантики, вот одно из возможных определений того, что реально: то, что обладает причинной действенностью и способно действовать. Действительное, реальное явление возникает в зависимости от причин и условий и служит причиной и условием для других явлений.

Если сосредоточиться на том, что по-настоящему важно для нас, это определение выглядит чрезвычайно прагматично. В нем есть терапевтическая направленность напрямую к корню нашего существования: почему мы страдаем? Как страдать меньше? Как отыскать больше полноты и смысла, духовного пробуждения и освобождения? В этом контексте все, что действительно, имеет значение для здоровья планеты, экосферы, нашего собственного и других видов. Идет ли речь о глобальной коммуникации или вирусной мутации, если это влияет на наше благополучие в лучшую или худшую сторону, мы относимся к этому серьезно. Действительные процессы, протекающие в уме, лежат в основе психического неблагополучия и конфликтов в обществе. Гораздо больше практического смысла уделять внимание тому, что действительно и не застревать в воображаемом. Все, что влияет на нашу жизнь, окружающую среду или межличностные отношения, – действительно.

Школа саутрантика различает действительные и воображаемые явления, основываясь на их причинной действенности, – это философское воззрение метафизического реализма, который утверждает, что вещи действительно существуют снаружи и внутри, независимо от понятийных обозначений. Существуют действительные физические и умственные события, действительные чувства и эмоции, обладающие причинной действенностью. Такое понятие действительности опирается на главный критерий: обладает ли исследуемый предмет причинной действенностью? По своей природе может ли он на что-то повлиять?

Это очень ясная и практичная философия. Вы можете назвать бутылкой воды все что угодно, и в действительности это не важно: она есть то, что она есть. Ваше словесное обозначение не более чем этикетка. Если плюхнуть бутылкой по ладони, останется след. Моя рука также действительна и оставляет следы на бутылке. Ощущая ее, я переживаю ощущение прохлады, в общем приятное, и оно действительно. Бутылка реальна несмотря на то, что это человек обозначил ее таковой. Мои мысли также действительны – как, например, то, что я считаю эту бутылку моей. Но то, что эта бутылка моя, – лишь умозрительное обозначение, вытекающее из человеческих договоренностей. В природе этой бутылки не найти ничего, что бы указывало на ее принадлежность мне или кому-то еще. Обозначение «моя» – воображаемое.

Если бутылка действительно моя и я ее не украл, то утверждение «моя бутылка» есть факт. Но факт, что она моя, не может быть обнаружен в самой бутылке; у факта принадлежности мне как такового, самого по себе, нет причинной действенности, хотя убеждение, что бутылка – моя, определенно влечет за собой следствия. Поскольку люди продолжают вести войны из-за воображаемых границ, как тут утверждать, что факт принадлежности не имеет причинной действенности? Воззрение саутрантики утверждает, что факт владения не имеет никакой причинной действенности, а вот убеждение, что это мое и цепляние за это несомненно обладают ею. Эти умственные процессы так же действительны, как пушечные ядра. Процессы, протекающие в уме, обладают причинной действенностью, бутылка обладает причинной действенностью, а вот факт того, что бутылка – моя, сам по себе не обладает причинной действенностью.

Идея собственности довольно эфемерна. Если бы кто-нибудь хотел пить, я бы отдал бутылку воды ему. В тот миг она бы перестала быть моей и сделалась его. Это происходит исключительно из-за сдвига понятийных рамок: мы договорились о смене собственника. Можно найти еще много примеров наложенных умозрительных обозначений, которые в каком-то смысле существуют благодаря условным соглашениям, но не обладают по своей природе причинной действенностью. Например, пограничные войны существуют лишь в силу нашего цепляния за понятие границы.

Воззрение ясного метафизического реализма хорошо сочетается со взглядами классической физики, основанной на схожей картине мира. Реалисты считают, что наши представления соответствуют реальному пространству, реальному времени, реальной массе, реальной энергии и реальным явлениям, возникающим из бесчисленных взаимодействий. Кроме того, до XIX века большинство физиков верили в ум, в Бога, в душу и причинную действенность молящегося разума. Около 40 % современных американских ученых верит, что молитва, адресованная трансцендентному Богу, может иметь причинную действенность, а Бог в ответ на молитвы вмешивается в природу ⁴³.

В отличие от научного материализма, саутрантика приписывает причинную действенность не только конфигурациям материи и энергии. Она признает причинную действенность процессов в уме, но исключает все пространство умозрительных обозначений, существующих только в силу соглашений. Можно объявить, что бутылка воды – это усиливающий способности эликсир, пресс-папье или роскошный образец промышленного дизайна, но наши обозначения никак не изменят само́й ее причинной действенности. Если бутылку бросить в окно, она разобьет стекло, как бы мы ее ни называли. Понятийно обозначенные договоренности существуют, но не имеют независимой причинной действенности.

Мое переживание чего бы то ни было как приятного реально и не зависит от того, согласны ли со мной другие. Например, я испек неплохую пиццу, и, с моей точки зрения, это лучшая пицца в Санта-Барбаре. Ни одна другая пицца в этом городе не сравнится с ней. Это истина – для одного человека. Никто не может отрицать, что я считаю свою пиццу самой вкусной в городе, невзирая на ограниченность собранных данных и возможную предвзятость. Моя оценка пиццы реальна и имеет причинную действенность: я съем свою пиццу, а не закажу в пиццерии. Моя жена согласна, что я и впрямь готовлю лучшие пиццы в городе, по этому вопросу у нас есть согласие, но однажды она может поменять точку зрения. Превосходство моей пиццы не имеет причинной действенности, поскольку это всего лишь предмет соглашения, которое вполне может измениться.

Мое формальное монашеское обучение началось в 1973 году в Институте буддийской диалектики в Дхарамсале. Нам сразу же стали преподавать базовую логику и воззрение саутрантики. Мы ломали голову над этой философией, пробовали себя в дебатах и размышляли над следующими категориями:

• Реальные предметы: все, что есть причина, следствие, составное и непостоянное;

• Причины: явления, имеющие причинную действенность;

• Следствия: все реальное, причинно действенное, непостоянное и составное;

• Непостоянное: все, что возникает и исчезает от мгновения к мгновению;

• Составное: все, что складывается в зависимости от причин и следствий.

Все эти категории возникают и сосуществуют одновременно: все, что ежемгновенно приходит и уходит, непостоянно по природе, оно составное, служит причиной, следствием и реально. Оперируя этими категориями, мы погружались в дебаты, осваивая метафизический реализм и пытаясь понять, насколько разумна эта теория. Метафизический реализм отличается от материализма, поскольку признает причинную действенность и за умственными состояниями, и за физическими. Ключевая мысль состоит в том, что связи ума и тела – не механистические.

Справедливо ли утверждать, что физические и умственные явления, и взаимосвязи между ними действительны, если всем им присуща причинная действенность? Многим людям такая позиция кажется разумной, но я не буду пытаться вас разубедить в ней. Честно говоря, различение не целиком убедительно – тут мы ступаем на зыбкую почву. Тем не менее, как и классическая физика – это очень разумный и прагматичный взгляд на мир, полезный во многих случаях.

Классическая механика – штука разумная. Атомы подобны биллиардным шарам с определенной массой и скоростью, они соударяются друг о друга в абсолютном пространстве и времени. Подобно этому тибетское буддийское введение в классическую науку об уме утверждает, что снаружи существует реальная материя, а внутри – реальные умственные процессы. Даже если того, за что мы цепляемся, совершенно не существует, само цепляние обладает причинной действенностью. Считая себя Наполеоном, я способен разъяриться, если вы не согласитесь со мной, пусть я и цепляюсь за несуществующую личность.

Воззрение саутрантики не окончательное, но способно вдохновить на дальнейший поиск. Возможно, вы найдете его в какой-то мере полезным. Цепляние обладает причинной действенностью, даже если сам предмет цепляния ею не обладает, как, например, определенная соглашением граница между Израилем и Палестиной. Такие условные договоренности вездесущи. Насколько черной должна быть кожа, чтобы признать человека чернокожим? Если бабушка была чернокожей, делает ли это вас чернокожим? Если один из восьми прадедов был хопи, принадлежите ли вы к этому племени? Это всё чистые условности, однако из-за того, что всерьез цепляемся за них, мы способны горько расстраиваться.

Освоив это воззрение, наш класс в Дхарамсале приступил к более глубокому монашескому обучению. Мы использовали меч философской системы мадхьямаки, чтобы проверить, выстоит ли метафизический реализм, если подвергнуть его скрупулезному анализу. В первую очередь нужно убедиться, что предмет исследования осмыслен, а затем можно проверять его на противоречия. И все становится довольно занимательным. Тибетские буддийские ученые сходились во мнении, что метафизический реализм рассыпается, как карточный домик. Классическая физика была достаточно логичной и триста лет выдерживала проверку таких блестящих умов, как Ньютон, Джеймс Клерк Максвелл (1831–1879) и многих других. И только когда пришлось столкнуться с вопросами вроде: «Как будет выглядеть вселенная, если оседлать фотон и полететь со скоростью света?» – здание метафизического реализма в классической физике начало рассыпаться. Квантовая механика нанесла окончательный удар.

В 1887 году появились первые намеки на аномалию. Ранее предполагалось, что все на свете может быть объяснено законами механики, и именно поэтому все со всем так гладко взаимодействует. Принцип сохранения энергии считался нерушимым. Все чуть ли не поголовно верили в существование светоносного эфира. Его колебаниями объясняли распространение световых волн. Но за тринадцать лет до появления квантовой механики и за восемнадцать – до специальной теории относительности эксперимент Майкельсона – Морли показал, что основанное на принципах механики распространение света невозможно и пространство не заполнено светоносным эфиром ⁴⁴. Это открытие ознаменовало конец эпохи исключительно механистического объяснения физической вселенной и открыло путь для блестящих выводов Альберта Эйнштейна (1879–1955) об относительной природе пространства и времени. Если бы свет можно было объяснить механическими волнами в эфире, не было бы предпосылок для специальной теории относительности.

Направляемая медитация

Памятование III

Поддерживайте неотрывное памятование обо всех субъективных видимостях – наблюдайте за всем, что возникает в настоящем мгновении.

Начинайте каждую сессию, позволяя телу, речи и уму пребывать в их естественном состоянии, проникнутом тремя качествами: расслаблением, неподвижностью и бдительностью. Можно завершить исходное успокоение тела тремя медленными глубокими циклами дыхания. Сначала вдохните животом, затем диафрагмой и в заключении – грудью. Вдыхайте почти до предела, а затем без усилий отпускайте дыхание. Внимательно замечайте ощущения, связанные с дыханием и возникающие во всем теле. Повторите это три раза.

А теперь отпустите любые предпочтения и прекратите управлять дыханием. Позвольте ему течь внутрь и наружу естественно и без усилий, как приливу и отливу, в его собственном ритме. Уделите пристальное внимание ощущениям от дыхания во всем теле, при этом отпускайте любое ощущение контроля или влияния.

Откройте все каналы чувств, оставьте глаза по меньшей мере слегка приоткрытыми и развивайте все большую непринужденность в теле. Позвольте осознаванию покоиться на своем собственном месте, в присущем ему покое, без цепляния и отторжения. Оставайтесь открытыми и внимательными к любым субъективным проявлениям в любом из шести полей восприятия. Если обнаружите, что отвлеклись, утратили памятование, может возникнуть естественное желание удвоить усилия, но вы, как ни парадоксально, расслабьтесь еще глубже и отпустите отвлекшее вас цепляние.

Осознавание по своей природе освещает видимости и познает. Поддерживайте осознавание и непрерывный поток непоколебимого памятования. Предмет памятования – все, что возникает в настоящем мгновении в шести полях восприятия. Уделяйте внимание этим субъективным проявлениям, не отвлекаясь и не цепляясь.

Умственные способности

Памятование и самонаблюдение традиционно описывают как способности ума. Если обратиться к словам мудрейших представителей буддийской традиции, можно получить ясное понимание смысла этих понятий. В этом вопросе нет никаких разногласий или сектантских противоречий; более того, сильно единство применения этих понятий в традициях и индийского, и тибетского буддизма, и в тхераваде, и в дзен.

Памятование

Термин «памятование» (санскр. смрити, пали сати) играет чрезвычайно важную роль в буддизме, его определения можно найти в словах Будды и многих великих комментаторов. Мы рассмотрим два классических определения из традиции тхеравады, в которой четыре применения памятования были превосходно изложены и повсеместно практиковались более двух тысяч лет. Первое определение принадлежит индийскому буддийскому монаху Нагасене, освобожденному существу, достигшему нирваны (санскр. архат) в соответствии с тем путем, которому учил Будда в ранних наставлениях, запечатленных в Палийском каноне.

С участием Нагасены во II веке до н. э. состоялся первый задокументированный диалог между Востоком и Западом. Его собеседником стал греческий царь, правивший одним из государств, возникших после недолгого захвата Индии Александром Македонским (356–323 до н. э.). Царь Менандр I, известный на языке пали как Милинда, прекрасно образованный гражданин греческого полиса, в конце концов принял буддизм. В тексте «Милиндапаньха», увековечившем их диалог, царь спрашивает у Нагасены о смысле понятия «памятование». Нагасена в ответ на многочисленные вопросы царя щедро делится своими познаниями и говорит, что памятование обладает двумя аспектами – «припоминания, удержания в памяти» и «развития»:

Когда возникает памятование, государь, оно упоминает все дхармы [наклонности] благие и неблагие, зазорные и незазорные, низкие и возвышенные, темные и светлые, противоположные друг другу…

Когда возникает памятование, государь, оно следит за ходом хороших и плохих дхарм: вот хорошие дхармы, вот плохие дхармы, вот пригодные дхармы, вот непригодные дхармы.

Тогда [практикующий йогу] плохие дхармы гонит, хорошие дхармы удерживает, непригодные дхармы гонит, пригодные дхармы удерживает ⁴⁵.

В этом отрывке фраза «противоположные друг другу» относится к сопутствующим умственным факторам, действующим одновременно с памятованием. «Практикующий йогу» – человек, который следует по духовному пути. Памятование предполагает различающий, нравственный интерес. Какие виды деятельности или процессы, возникающие в теле и в уме, ведут к благотворному результату? А какие приведут к нежелательным последствиям? Различать это необходимо, применяя памятование проницательно и дальновидно, поскольку мы печемся о себе. Процветаем ли мы или сеем зерна страдания и неудовлетворенности? По словам Нагасены, памятование означает пристально внимать происходящему в теле и уме.

Второе определение возьмем у Буддагосы, наиболее авторитетного комментатора традиции тхеравада. В своем монументальном труде «Путь очищения», который опирается на более чем девятьсот лет буддийской созерцательной практики, он говорит о памятовании:

Благодаря ему они [то есть сопутствующие или одновременные умственные процессы] помнят, или это помнит себя, или оно просто вспоминает, потому это называется памятованием.

Буддагоса передает смысл понятия: памятование само припоминает или помнит. Сам опыт припоминания – первый же акцент в его определении памятования, на это же указывал и Будда, объясняя этот термин. Мы бы назвали это памятью, потому что оно означает «удерживать что-то в уме». Что вы ели на завтрак? Где вы жили в свои шесть лет? Как зовут вашу маму? Сколько у вас пальцев? Памятование – это способность точно помнить, а также удерживать в памяти, припоминать и держать в уме то, что уже известно.

Однако памятование не ограничивается лишь минувшими событиями или тем более событиями далекого прошлого. Памятование, сосредоточенное на настоящем мгновении, сосредоточивается на том, что возникает сейчас, это непрерывное припоминание, превозмогающее энтропию ума. Сила энтропии создает беспорядок, дробит и разрушает памятование – ум делается рассеянным, возбуждается или отвлекается. Памятовать означает удерживать все вместе, но не цеплянием, а ежемгновенном присутствием, которое можно направить на непосредственный опыт или на прошедшие события.

Буддагоса продолжает свое определение памятования: «Ему свойственно не дрейфовать». Упражняя памятование, очень легко уплыть. Когда мы не хватаемся ни за что – ни за тело, ни за ум, ни за то, чем мы владеем или за любой другой предмет цепляния, – легко попросту витать, дрейфовать. Мы так привыкли навязчиво цепляться, сливаться и полностью отождествляться с мыслями, ошибочно принимая их за обозначаемое ими, что, когда удается отпустить цепляние и просто попытаться присутствовать в настоящем мгновении, мы нередко замечаем, что поплыли, – или уснули! Памятование означает не плавать, не забывать и не отключаться.

Буддагоса продолжает: «Свойство памятования – не терять; его проявление – удержание или состояния пребывания с предметом один на один». В этом цель нашей практики. Мы можем внимательно применить памятование к любому проявлению в любом из шести полей переживаний, мгновение за мгновением, вовлеченно и внимательно, словно наедине с кем-то. Памятование об осязательных ощущениях при дыхании означает каждую секунду оставаться один на один с дыханием. Мы не вспоминаем о прошлом вдохе, не теряемся и не уплываем, а остаемся непрерывно сосредоточенными на ощущениях дыхания, возникающих прямо сейчас.

Памятование также можно направить в будущее. Например, если у вас назначена встреча на три пополудни, вы помните о том, чтобы вовремя выехать. Удерживать в уме будущие события, не забывая о них, – это памятование о будущем. Это очень полезное умение и в наших занятиях, и в повседневной жизни.

Буддагоса развивает свое определение: «Основа памятования – настойчиво замечать или пристально применять памятование к телу и так далее». Это означает, что в основе памятования лежит деятельное, вовлеченное внимание, оно все замечает, не цепляясь и не удерживая. Далее в само́м определении Буддагоса указывает на практику, которую мы осваиваем. В конце он утверждает: «Памятование можно уподобить шесту, поскольку оно незыблемо установлено в предмете, или страже, поскольку охраняет врата глаз и так далее» ⁴⁶. Сосредоточенное на предмете памятование закреплено, как шест, или неотрывно бдит, как стражник.

Оба авторитетных представителей буддийской традиции очень ясное определяют памятование в его трех режимах: ретроспективном, сосредоточенном на настоящем и направленном в будущее. Наша практика состоит в том, чтобы приближаться к обнаженному вниманию, оставаясь в каждый миг сосредоточенными и внимательными, при этом не реагируя ни на что возникающее, – это не исчерпывающее, но основополагающее выражение памятования.

Самонаблюдение

Самонаблюдение (санскр. сампраджанья, пал. сампаджанья), часто переводимое как «ясное постижение», – второе ключевое понятие, появляющееся в наставлениях Будды, касающихся випашьяны, или практик прозрения. Еще один источник буддийской мудрости – великий бодхисаттва Шантидева (VII в. н. э.), представляющий традицию махаяны. Он очень сжато определял эту чрезвычайно важную для практики четырех применений памятования способность. «Без устали ты снова проверяй / Как поведение ума, так и поступки тела – / Одним лишь этим можно кратко описать, / Как бдительное самонаблюдение хранить» ⁴⁷.

Самонаблюдение – это способность к рефлексии. В то время как памятование можно направить на что угодно – на галактики, электроны, состояния ума или на стопы ног, – самонаблюдение предполагает, что мы направляем внимание на явления, возникающие в той части действительности, которую мы именуем «„я“ и „мое“». Я направляю внимание на свое тело, расположение рук, ощущения в животе, движения ума и звук своего голоса. Самонаблюдение состоит в рефлексивном направлении внимания на состояния и действия своих тела, речи и ума, укорененных в окружающем мире.

Самонаблюдение способно различать и поэтому представляет собой проявление разума (санскр. праджня). В тех или иных заданных обстоятельствах уместны или не уместны действия моего тела? Нужно ли сейчас жестикулировать и улыбаться? Не чересчур ли содержимое и тон моей речи грубы, мягки или как раз то что надо? Точно так же самонаблюдение отслеживает процессы, возникающие в уме, – внимает мыслям, желаниям, намерениям и так далее – и задает вопросы: полезны они или вредны? Уместны или неуместны? Пристальное внимание во время упражнения может быть направлено на ощущения, возникающие при дыхании, тогда как самонаблюдение отслеживает процессы само́й медитации. Практикую ли я как полагается? Поддерживаю ли поток памятования или отвлекся, перевозбудился, впал в сонливость или притупленность? Самонаблюдение – это контроль качества всего процесса, регулярная проверка состояния тела и ума практикующего.

Последователь махаяны Асанга (IV в. н. э.) обобщил оба термина «памятование» и «самонаблюдение», а Цонкапа (1357–1419), цитируя Асангу тысячу лет спустя, счел, что определения Асанги улучшать незачем. «Памятованию и самонаблюдению обучают, ибо первое не дает вниманию терять предмет медитации». Другими словами, памятование предполагает вовлеченность, непосредственную встречу, присутствие в настоящем моменте, без блуждания, отвлечений и потери объекта. Оно предотвращает блуждание внимания от предмета.

Асанга определяет самонаблюдение так: «Второе [самонаблюдение] распознает, когда внимание блуждает» ⁴⁸. Самонаблюдение отслеживает процесс медитации и распознает, когда внимание теряет равновесие – возникают ступор, вялость, сонливость, притупленность, беспокойность, возбужденность, отвлечение, волнение и так далее. Она предупреждает нас: «Непорядок! Восстанови равновесие!» Применяя разум и усилия воли, мы способны уравновесить внимание. Памятование не дает вниманию блуждать, а самонаблюдение замечает, когда внимание блуждает. Это две ключевые способности ума.

В своей практике мы пытаемся поддерживать непрерывный поток здравомыслия, то есть не терять ум, не влечься вслед за навязчивым мышлением и цеплянием и неотвязно не приравнивать то, что возникает в уме, к объективной действительности. Умозрительные представления могут быть полезными, но сама природа потока рассудочных идей о действительности запирает нас в построениях, обособленных от действительности. Такова природа наших мыслей.

Стоит мне только подумать о Джоне, как я вспоминаю какой-нибудь очень хороший его поступок. Пока я сосредоточиваюсь на этом, я забываю все остальное. Проигрывая в голове воспоминания о его действиях, я прихожу к выводу: «Джон такой хороший человек – такой щедрый». Я зацикливаюсь на этом приятном воспоминании и забываю о сложной ткани его реальной жизни. Мой воображаемый видеоклип становится Джоном. Какой он классный парень! Это называется умозрительным построением, и оно может быть очень захватывающим. Мы все часто этим пользуемся. Но эти умозрительные конструкции обособляют, замораживают и вырывают из контекста настоящего Джона, который продолжает развиваться, взаимосвязан со своей средой и не существует в виде нарисованной мной карикатуры.

В этом упражнении, вместо того чтобы застревать в умозрительных построениях, мы по возможности пытаемся поддерживать непрерывный поток здравомыслия. Мы упражняем цельность – в противовес разделению на части. Умопостроения ведут к дроблению и обособлению, намертво сцепляясь с мысленной конструкцией, отделенной от остальной действительности. Поддерживаемый поток здравомыслия открыт, внимателен и разумен, он не застревает ни на каком отдельном аспекте или фрагменте, извлеченном из целого. Мы остаемся открытыми ко всему, что появляется в каждый миг, и поддерживаем непрерывный поток цельности и здравомыслия.

Направляемая медитация

Памятование IV

Поддерживайте непоколебимое памятование обо всех субъективных проявлениях, – отслеживайте его, применяя самонаблюдение.

Как обычно, начните с того, чтобы позволить телу пребывать в его естественном состоянии, исполненном трех качеств: расслаблением, неподвижностью и бдительностью. Завершите эту часть, сделав три медленных и глубоких вдоха, а затем позвольте дыханию пребывать в его естественном ритме – самопроизвольном и непринужденном.

Оставьте глаза хотя бы немного приоткрытыми и позвольте уму пребывать в его естественном состоянии. Позвольте осознаванию покоиться в его собственном пространстве, пусть освещает все субъективные проявления во всех направлениях у шести врат восприятия. Позвольте этим проявлениям возникать и исчезать без принуждения, по своей собственной воле, не удерживайте их и не пытайтесь их истолковать. Просто воспринимайте их как есть, не отвлекаясь и не цепляясь.

Когда б ни уносили вас мысли, с помощью самонаблюдения отмечайте это. Откликаетесь на это в первую очередь еще бо́льшим расслаблением, отпуская любые цепляний. Если заметите, что витаете или делаетесь вялыми, вновь разожгите в себе интерес, освежите осознавание и сфокусируйте внимание. Следите за равновесием памятования посредством самонаблюдения. Поддерживайте непрерывный поток вовлеченной, но при этом нереагирующей внимательности к любым субъективным видимостям, возникающим ежемгновенно.

О сохранении здравомыслия

Практика памятования обманчиво проста, но выполнить ее как надо нелегко. Этот метод можно рассматривать как лекарство против широко распространенного вида нарушения умственного равновесия, который я называю обсессивно-компульсивным бредовым расстройством. Навязчивые мысли появляются непрерывно, как вода, капающая из неисправного крана. Мысли появляются, даже когда думать не о чем, а навязчивое цепляние лишь добавляет трудностей. Мысли поглощают нас, а мы считаем их по-настоящему действительными – в точности словно проваливаемся в неосознанное сновидение. Если бы это странное состояние не было столь привычным, мы бы взмолились о помощи!

Это простое занятие – поддерживать непрерывный поток здравомыслия – предполагает, что мы остаемся в настоящем мгновении в присутствии возникающих мыслей, образов, всего, что действительность преподносит шести органам чувств и так далее. Противоядие для обсессивно-компульсивного мыслетворчества – ясное и осознанное пребывание в настоящем мгновении в присутствии субъективных видимостей, без умозрительных наложений и слияния ума с мыслями. Пребывать с тем, что происходит в реальности – здоровая цель. Суть этой практики состоит в развитии способности разнообразно использовать ум, а не застревать в узкой системе умозрительных понятий.