Текст книги "Под боссом"

49
Саша

– Чем занимаешься, Саня? – гаркает в трубку знакомый голос.

Есть что-то кощунственное в том, чтобы трогать выдающийся член своего парня и одновременно разговаривать с любимым дедом, а потому приходится стыдливо выпустить добычу из рук.

– Взбиваю сливки, – говорю первое, что приходит в голову, чем заслуживаю ироничный взгляд Кирилла.

– Опять с этим губастым гамадрилом, – брезгливо фыркает дед. – От подробностей ваших шуры-муры уши мои избавь.

Я прикрываю ладонью динамик и спрыгиваю с кровати, чтобы уйти в другую комнату. А пока шлёпаю босыми ногами по бескрайним коридорам Серова, пытаясь понять, на чём спалилась, дед возобновляет допрос:

– С мамой давно разговаривала?

– Сегодня утром. И с папой тоже.

– Да, папаша твой попиздеть обожает. Спит и видит, небось, как свою дочурку обратно получит.

– Да, сказал, что соскучился, – коротко резюмирую я.

– Ладно, сюда слушай, Саня. Сегодня сопливые ясли Максима с гастролями к нам приезжают. Ты тоже чтоб была.

– Но… – я растерянно застываю, представляя Кирилла и его растянувшегося во всю длину питона, с которыми планировала провести сегодняшний вечер. – Может, в другой раз?

– Ты не слышишь, что ли, Саня? Племянники твои будут. Кто с младшей тугосерей будет нянькаться, пока брат твой с Никой по моим сортирам будут шоркаться?

Иногда дед меня по-настоящему начинает пугать. Не удивлюсь, если у каждого члена нашей семьи уже лет десять в задницу вшит датчик слежения.

– Просто у меня были планы на вечер.

– Знаю я, какие у тебя были планы, – ворчливо откликается дед. – План твой дерьмовый, но тоже притаскивай. А то несправедливо как-то: я видел, как ты ему пальцы обсасываешь, а твой родной брат – нет.

– Дед, – я машинально перехожу на шипение: мой персональный язык угрозы. – Хватит об этом вспоминать. Иначе я за столом тоже кое-что ляпну. А то несправедливо как-то: я знаю, а остальные нет.

– И что же ты там за информацию такую в себе коптишь?

– Много всякой. Ну, например, как вы с Любой ночами в бассейне любите порезвиться. У меня, между прочим, уже года два психологическая травма из-за тебя. Вот думаю, может, с мамой поделиться. Мы с ней всё друг другу рассказываем.

Рык деда звучит так громко, что его наверняка слышат даже Кирилл с питоном.

– Ты чего несёшь, Саша?! Ты чего там, меня перед дочерью моей оклеветать вздумала?

– Ну какая же это клевета, дедуль, – перехожу я на успокаивающее мурлыканье: обязательный приём номер два. – Все в семье знают, что ты у нас ещё огонь. В общем, если хочешь, чтобы я привела Кирилла, то никаких рассказов про обосранные жопки и обсосанные пальцы. Мы с ним встречаемся, ясно? Отнесись к моему выбору с уважением.

– Нос ещё не дорос деда шантажировать, – рявкает дед, правда, на это раз уже примирительно. – Эк она за своего мамонтёнка вступилась. В общем, хватай его за хобот, и чтобы в семь вечера оба были здесь. Пообщаемся по-семейному.

И даже ответить мне не даёт – просто кладёт трубку.

Я с секунду разглядываю неровность настенной штукатурки, пока мысли мечутся, как два хомяка, по ошибке попавшие в одно колесо. Не приду – дед оскорбится. Приду без Кирилла – сочтёт его трусливым валенком. Предложу Кириллу – он, конечно же, откажется и будет совершенно прав. Макс и дед – это даже хуже, чем Макс и папа. Чёрт, как же мне уговорить Кирилла? У него мозгов куда больше, чем у Кати, и на халявные пирожки его не приманишь.

Немного поплутав в лабиринтах коридоров, я возвращаюсь в кровать, где меня терпеливо ожидает Кирилл и его всё ещё твёрдое чудище.

– Ты долго, – хрипло говорит он, визуально лапая мою грудь.

Я перекидываю ногу через стрелки брюк и седлаю его колени.

– У меня к тебе предложение, – приправляю голос толикой развратности. – Оно тебе непременно понравится.

– Я чую подвох.

Это правильно. А вслух я говорю:

– Никакого подвоха. Хочу сделать тебе минет. Чтобы нам обоим было интереснее – на время.

Бровь Кирилла ползёт вверх, и я понимаю, что, очевидно, пора снимать майку. Потому что он начинает думать.

– На время?

– Да, – выдыхаю я, ёрзая по нему задом. – Уложусь в три минуты – ты должен мне желание.

– И почему я снова чувствую подвох?

– И с каких пор ты такой подозрительный?

– С тех пор, как она зеленоглазая врунья пришла ко мне в офис с сумкой за полторы тысячи долларов и умоляла дать ей работу, потому что её семье не на что есть.

– Ещё и злопамятный, – фыркаю я и, взявшись за шлейки его брюк, дёргаю их вниз.

Интересно, это нормально, что при виде его члена у меня слюна собирается? Никогда не замечала в себе такой фанатичной тяги делать минет.

Решив, что пора действовать, я обхватываю питона рукой, мечу в Кирилла многообещающий взгляд и наклоняюсь.

– Ну так что? – уточняю у разбухшей головки. – Боишься прослыть скорострелом?

Кирилл усмехается и, положив руку мне голову, бесцеремонно надавливает. Слюноотделение достигает своего пика, я открываю рот, погружая его член в себя. Свистящий «С-с-с» разлетается над головой, одновременно с тем, как он пытается протолкнуться мне в пищевод.

– Чёрт с ним, – шепчет Кирилл, сгребая мои волосы. – Давай на время.

Чего не сделаешь ради любимого дедушки.

50
Кирилл

– Две пятьдесят три, – с ухмылкой напоминает Саша, пока перед нами с угрожающим скрипом разъезжаются ворота. – Кто бы мог подумать, что ты такой… – её взгляд падает мне на ширинку, – импульсивный.

Да, теперь я не только каблук, но ещё и скорострел. Чёрт, а что дальше будет? Саша каким-то непостижимым образом продолжает вить из меня верёвки. Рыком, обидами, лаской, креативностью – так или иначе она добивается своего. Результат налицо: я добровольно приехал в гости к седовласому херу, где помимо него самого, будет и брат Саши, тот самый амбал, который намекал мне на физическую расправу в моём же офисе.

– Ты главное не нервничай, Кирилл, – инструктирует она, пока мы въезжаем на асфальтированную дорожку перед замком Дракулы. Я почти готов усмехнуться: здесь гектар площади, если не больше. Даже мне было бы страшно остаться здесь одному. – Дедуля просто за меня переживает, а Макс… ну, у него с детства стойка бультерьера на моих поклонников. Гены старшего брата.

Я киваю.

– Разберусь.

Седой хер, скрестив руки, встречает нас на крыльце. Выглядит так, словно из одного кармана металлоискатель достанет, а из другого – детектор лжи. Ладно, по фиг. Я здесь ради Саши.

– Привет, дедуля, – Саша обнимает его и, взяв за руку, разворачивается ко мне. – Ты же помнишь Кирилла?

– Как забыть такого шутника. Удивлён, что не зассал. Надеюсь, сегодня ты к нам с новой программой пожаловал, а то последняя так себе была.

Я, собственно, другого приёма и не ожидал, поэтому скрепя сердце протягиваю руку. Старик кривит губы и после секундных раздумий её пожимает. Избирательный хер. Но по крайней мере, ломать не пытается. Ломать, очевидно, будет родственник-бультерьер.

– А в брюках чего ты на посиделки припёрся? – ворчливо несётся мне в спину, пока Саша тащит меня в дом по коридору. – Может, мне тоже смокинг вытащить, чтобы кулебяку попредставительнее трескать?

– Я приехал сразу из офиса. Саша боялась опоздать.

Старик вздыхает.

– Быстро Саня тебя, мамонта, за бивни взяла. Даже мать свою переплюнула.

О том же, блядь, думаю.

В гостиной у меня складывается впечатление, что я попал на детский утренник: посередине стоит стол, забитый едой, слышны детские визги, а пол выглядит так, словно на него выгрузили месячную партию товара для «Детского мира».

– Привет, каблучара! – Саша салютует рукой амбалу, на коленях которого сидит голубоглазая кукла в розовых кружевах. Она вдруг начинает мне беззубо улыбаться, и я понимаю, что это никакая не кукла, а его дочь. – Соскучился по сестрёнке?

Саша целует его в щёку и обнимает девушку, стоящую рядом с ним, видимо, жену амбала.

– Это Кирилл, – объявляет во всеуслышание и многозначительно смотрит на своего брата, который в этот момент вспарывает мне глазами живот: – Мой Кирилл.

Чувствую себя, как в логове вампиров, которые месяц на диете из томатного сока сидели и сегодня при виде меня решили развязаться. А Саша, очевидно, мой личный Блейд, что к слову совершенно лишнее. Я и сам способен разобраться.

Амбал встаёт, передаёт розовую куклу своей жене и тяжёлой поступью шагает ко мне. Главное, чтобы резких движений не делал, а то у меня реакция иногда быстрее мозгов срабатывает.

– Виделись, – рычит он вместо приветствия, протягивая мне руку. – Макс.

– Помню, – я пожимаю её в ответ и напрягаю мышцы лица, чтобы не поморщиться. Придурок снова проверяет на крепость мои кости.

– Максим! – рявкает девушка с куклой. – Аню у меня забери.

Его лицо разглаживается, ладонь перестаёт ломить, и он уходит.

– Здравствуй, Кирилл, – девчонка расплывается в улыбке, сменяя рык на милый щебет. – Саша много про тебя рассказывала.

Амбал снова напрягается, и по глазам я вижу, что он готов пойти на повторное рукопожатие.

– Кирилл, это Ника, – Саша ныряет мне под мышку и обнимает двумя руками, становясь моим грудастым щитом. – А это Люба, – кивает на светловолосую женщину, суетящуюся вокруг стола. – Жена деда.

– Ну если все познакомились, прошу к столу, зверинец, – громко гаркает седой хер. – Расскажете, как докатились до жизни такой.

*********

– Ну и как вы докатились до жизни такой? – старик обводит стол глазами и сосредотачивается на мне. – Слушаю.

Это, блядь, прикол их какой-то семейный? Сначала Саша, теперь он. В молчании мы пилим друг друга глазами, пока тот, наконец, не отваливается на спинку стула.

– Расходимся, зверинец. Без халявной стендап программы сегодня останемся. Не подготовился наш именитый гость.

– Дедуля, а ты нам потом экскурсию по спа-зоне сделаешь? – мило воркует Саша, начиная гладить моё колено под столом. – Хочу показать Кириллу твой замечательный бассейн.

Старик кривится и смотрит на свою жену.

– Любаня, положи моей разговорчивой внучке пирог потолще, чтобы ей было чем свой необъятный рот занять. И гостю нашему тоже с горкой навали, чтобы не говорил потом, что Игорь Жданов – человек негостеприимный.

– В баню пойдёшь? – брат Саши мечет в меня тяжёлый взгляд с противоположного края стола. Воткнув вилку в скатерть, ждёт моего ответа.

То ещё удовольствие пойти в баню с этими двумя – они же явно задумали забить меня вениками. Но и отказываться тоже не комильфо. Я, может, и скорострел, но точно не ссыкун.

– Пойду, – возвращаю взгляд в тарелку, к здоровому ломтю пирога, который в какой-нибудь параллельной вселенной могла бы испечь Саша.

– Смотрите какой, – язвительно комментирует старик, отхлёбывая чай. – То ли долбоёб, то ли действительно не боится.

Нет, блядь, когда-нибудь я обязательно ему втащу.

– Кирилл, а я видела твоё интервью в журнале неделю назад, – подаёт голос голубоглазая девчонка. – Мне очень понравилось, как ты отвечал.

– Ни-ка, – амбал перестаёт жевать и глазеет на неё. – Что за дебильные журналы ты там читаешь?

– Дебильные журналы – это твои автомобильные. А я читаю экономические. Думаешь, на подгузниках и твоём… свет клином сошёлся?

– Ой, да забей ты, Ника, – весело произносит Саша. – Макс ревнует. Выдохни, каблучара, Кирилл, кроме меня, никого больше не видит, – оскалив белые зубы, она смотрит на меня. – Думает обо мне по дороге на работу и в обед. Весь мой с потрохами.

Короче, для себя я только что выяснил две вещи: в этой семье всего два опасных человека и одного из них я трахаю.

51
Кирилл

Это самый странный и херовый поход в баню из всех возможных. Чувствую себя как голубь на жёрдочке: слева от меня сидит амбал в полотенце, справа – седой хер вместе со своим седым хером, и оба на меня пялятся. Амбалу мне хотелось втащить ещё в предбаннике за то, как он на мой член таращился. Да, это им я твою младшую сестру трахаю, и она, к слову, не жалуется.

– Слушай сюда, мамонт губастый, – подняв на лоб войлочную шапку, произносит старик. – Саню обидишь – пиздец тебе. Максим у нас молодой, дурной – он тебе шланг твой на шею намотает и затянет потуже. Я для такой херни старый уже – пару звонков сделаю, и будешь ты говно из офиса месяцами выгребать.

Желание врезать ему растёт с каждой минутой, но я дал себе слово сдерживаться.

– Ещё угрозы будут, или пару поддадите? А то я мёрзнуть начинаю.

– Ты смотри, Максим, гость наш яйцами своими перед носами у нас трясёт. Баня у Игоря Жданова ему холодная. Ты усёк, нет, что я сказал?

– Вашей внучке не десять, и в обиду она себя не даст.

– Не даст конечно, – ворчит старый хер. – Тебе в лицо порычит, зубы поскалит, а потом в нору к себе забьётся и будет тихо в подушку скулить. Бабы это, губастый. Всегда надо в голове держать, что их мозги через секунду могут превратиться в кисель. У Сани ещё потвёрже, чем у остальных. Ну, это ждановская порода.

Слева амбал начинает ёрзать и ухмыляться – очевидно, это снова какой-то их местный прикол. Его полотенце ненароком задирается, и перед моими глазами вываливается пожарный гидрант. Блядь, как это теперь развидеть? Он всё это время сравнивал, что ли?

И старик справа потеет и разглядывает меня. Явно ждёт чего-то. Я первый раз у родственников на смотринах, ещё и в окружении двух членов. Что вообще нужно говорить в таких случаях?

– У меня к Саше всё серьёзно, – мне приходится сжать задницу, чтобы выдавить из себя эти слова. Я никогда ни перед кем не отчитывался, но сейчас интуитивно чувствую, что так надо. Саша неделю за это мне сосать будет после работы.

А сейчас они чего меня глазами пилят? Больше мне сказать нечего.

– Максим, пару поддай, что ли, – старик, наконец, отрывает от меня взгляд. – А то у гостя нашего морда недостаточно красная. И веники готовь. Надо человека как следует уважить.

Я каким-то седьмым чувством ощущаю, что прошёл первый этап испытаний, и сейчас меня, очевидно, ждёт следующий. Так и выходит. Только второй этап, оказывается, ещё тупее первого: амбал и старик просто по очереди пиздят меня вениками, а я как герой-пленный терплю, стиснув зубы. За такое Саше придётся расплатиться своей задницей. От этой мысли даже становится немного легче.

– Ну, как дедулина баня? – мурлычет Саша, вглядываясь мне в глаза. – Хорошо посидели?

Кожа, блядь, лоскутами месяц со спины слезать будет, а в остальном нормально.

– Хорошо, – говорю я и ловлю на себе пристальный взгляд амбала. Серьёзно? Думает, что я буду ныть Саше про то, что её дед и брат – банные отморозки? – Теперь можно домой ехать.

– Куда это ты собрался? – раздаётся раздражённое гарканье из-за спины. – От Игоря Жданова голодными не уезжают. Марш за стол, зверинец. Максим, жену свою найди, только чтоб без всяких сортиров. Заебал крышки мне унитазные ломать.

Я уже и есть не могу: ещё прошлые пироги не переварил, а мне гору следующих навалили. Понятно теперь, откуда у Саши такой аппетит. Ей пришлось его развить, чтобы выжить. Но не заваливаться же в финале, когда такой путь прошёл. Беру пирог в руку и откусываю.

– А что там за слухи ходят, что под тебя говна пытаются нарыть? – старик смотрит на меня поверх здоровой кружки чая, которую ему услужливо подала жена. – Кому ты так поперёк горла встал?

Я уже ничему не удивляюсь: у деда Саши явно на меня собрано досье.

– Недоброжелателей всегда хватает. Разберусь.

– А не Егоров ли это? Скользкий хмырь. Тот, который коммерческим был раньше у тебя.

Поперхнувшись пирогом, я начинаю кашлять так, что чуть не выплевываю лёгкие.

– Я ещё не выяснил. Но не исключаю.

– Ладно, сделаю завтра пару звонков. Посмотрим, насколько жидко твой Егоров срётся.

Саша обнимает меня руками и с АСМР-придыханием шепчет в ухо:

– Поздравляю, Люци. Деду ты понравился.

– Саня, а у тебя как настроение, кстати? – не унимается старик.

– Хорошее.

– Вижу, что хорошее. И у папаши твоего хорошее. Перед вашим приездом с ним разговаривал. Как щенок радуется, что ты домой скоро прилетишь.

Саша застывает, и я вместе с ней. О чём это он?

– А что, – старик переводит взгляд на меня, – ты ещё Кириллу своему не сказала, что через две недели в Штаты свои ту-ту?

52
Саша

После того как ужин подходит к концу и Макс с Кириллом выходят во двор, очевидно, чтобы померяться тачками, я улучаю момент и оттаскиваю деда в сторону. Он задолжал мне объяснений.

– Дедуля, – начинаю ласково, – а ты что это такое за столом устроил? Что за привычка у тебя в мои дела вмешиваться?

– Дела? – презрительно фыркает дед. – Кто бы мог подумать, что в нашем семействе когда-нибудь такая деловая персона объявится. Как только время в своём плотном графике нашла, чтобы нас вниманием своим почтить.

– Не придирайся к словам, дедуленька. И что за намёки на безделье? Я вообще-то на каникулах.

– Да я-то знаю, что ты на каникулах, а вот мамонт твой, судя по тому, как бивни на стол уронил, ни хера не знал.

В голосе деда мне чудится обвинение, что машинально заставляет меня занять оборонительную позу. То есть скрестить на груди руки.

– Так ты захотел стать ньюсмейкером? Я сама собиралась ему сказать, между прочим.

– И когда же интересно? – щурится дед. – Когда чемодан спустить с этажа нужно было бы и в аэропорт твой королевский зад подкинуть?

– Дед, ты за кого вообще? Что за наезды?

– Я за то, чтобы доллар пятьдесят копеек стоил, Саня. Нечего мне тут пар из ноздрей пускать. Пальцы сосёшь как взрослая, а прописной истины не знаешь: мы ответственны за тех, кого приручили. Мамонт твой в баню с нами попёрся и пироги с каменным лицом трескал, хотя предыдущий из глотки торчал. Для чего это всё, знаешь?

Мне не нравится в какое русло течёт разговор, поэтому я хмурюсь.

– Я его особо и не заставляла.

– Правильно, не заставляла. Ты у нас, лиса хитрожопая, по-другому действуешь. Хвостом машешь, об ноги трёшься, где надо – зубы покажешь, где удобно – глаза жалобные состроишь. И пошёл за тобой мамонт в леса как привязанный. Ему же невдомёк, что лиса скоро съебётся белок и орешки трескать и оставит его, идиота мохнатого, одного стоять. Вот так они и сдохли много веков назад. Из-за доверчивости.

– Дед, мне Кирилл очень нравится, и сейчас ты ко мне несправедлив. Я, по твоему мнению, исчадие ада?

– Баба ты, Саня, причем легкомысленная. Легко жилось за папашиной пазухой. Думаешь, не знаю я, как ты им вертишь? И Максимом вертишь, и мной пытаешься. Этот Кирилл твой явно рыпался до последнего, да и то не сдюжил. Нельзя так с людьми, Саша, – дед смотрит поверх моего плеча и меняет тон на менее обличительный: – Ладно, топай. Мамонт твой погрустневший тебя заждался.

Попрощавшись с дедом, я иду к машине, возле которой стоил Кирилл. И ничего он не погрустнел. Хмурые брови – это его перманентное состояние. И я правда собиралась всё ему рассказать на днях. Просто не знала как, да и сама запуталась. Обрывать наши отношения я не хочу, но и как совместить их с жизнью в Нью-Йорке пока не придумала. Для себя я решила, что прилечу домой и там на месте всё придумаю.

– Прости, что так долго, – я обнимаю Кирилла за талию и заглядываю ему в глаза. Может быть, тут дед намного прав: сейчас я намеренно пытаюсь быть умилительной, чтобы он не злился.

– Нормально всё, – негромко произносит он. – Садись машину.

Мои многочисленные попытки поговорить на отвлечённые темы и даже откровенный намёк на минет не приносят никаких результатов. Кирилл отвечает односложно и ни разу не отрывает взгляд от дороги. То есть легко съехать явно не выйдет. Тогда нет смысла откладывать разговор.

– Я с трёхлетнего возраста каждый год приезжаю к деду на каникулы, и у меня всегда куплен билет в обратную сторону, – смотрю на Кирилла. – Я собиралась тебе сказать.

Он никак не реагирует на мои слова, лишь перемещает пальцы на руле.

– Заводить отношения никогда не входило в мои планы, и это впервые, когда такое случилось. Я немного растерялась. В Нью-Йорке у меня вся жизнь. Съёмки в агентстве, друзья, квартира, машина, родители, братишки и любимая сестра. Её Маша зовут, и она мне каждый день пишет, как скучает.

Всё равно молчит. Упёртый мамонт.

– Я не говорю, что на этом у нас всё с тобой должно закончиться. Мне просто нужно время, чтобы разобраться, как быть, в спокойной обстановке. Тебя я не могу просить переехать: у тебя бизнес… дело твоего брата и всё такое. Макс, конечно, переехал ради Ники, но его здесь ждало кресло в папином филиале, а ещё он первопроходец. Для папы станет ударом, если любимая дочь вслед за старшим сыном ему объявит, что в Москве жить остаётся.

Когда я произношу всё это вслух, мне самой становится так грустно, что начинает чесаться в носу. Хочется попросить Кирилла остановиться, ткнуться в его вкусно пахнущую подмышку и всплакнуть. Как я буду без моего Люци? Почему он не мог встретиться мне дома, ну или по крайней мере в Лос-Анджелесе?

– У тебя теперь есть своё место на подземной парковке, – торжественно объявляю я, когда автомобиль Кирилла въезжает ко мне во двор. – Так что голубиный помёт на крыше тебе больше не страшен.

Новость оваций не срывает, что тоже обидно: я, между прочим, двое суток потратила, чтобы это место выбить, и предвкушала радость Кирилла. Он останавливается возле моего подъезда, но машину не глушит.

– Так что, ты не хочешь посмотреть своё новое место? – смотрю на него с недоумением.

– Нет, – он тоже на меня смотрит, но как-то по-другому: закрыто и отстранённо. – Я еду домой.

– Я думала, что ты хотел у меня остаться. Собиралась поблагодарить тебя за то, что поехал со мной к деду.

– Не сегодня.

Я разглядываю его лицо, словно высеченное из камня, и не знаю, что мне делать. Хочется затопать ногами, плакать, угрожать – в общем, совершить всё, что угодно, чтобы Кирилл остался у меня. Я привыкла засыпать с ним, а сейчас от всех этих мыслей о расставании мне вдвойне грустно, и он мне просто необходим рядом.

– Ты уверен?

– Уверен, Саша, – тяжело вздыхает он. – Спокойной ночи.