Текст книги "Сводный босс"

Глава 13
Слава

Слава-Слава. Какая каша варится в твоём русском котелке? В лучшем случае манная с комочками. Как ты позволила такому случиться?

После импровизированного шоу с заглатыванием клубники в ресторане мозг находился в полном раздрае. Мне необходимо было побыть с собой наедине, чтобы разобраться, какого хрена я творю. Меня даже посетила идея переночевать в гостинице, но я от неё отказалась, потому что это глупо и по-детски. Не прятаться же мне вечно из-за минутной слабости. К тому же я была уверена, что после появления в ресторане Мальвины, Буратино поедет выгуливать свой сучок и не явится ночевать домой. Пытаясь привести мысли в порядок, я просидела три сеанса тупых комедий в кинотеатре и съела столько попкорна, что вполне могла бы претендовать на кубинское гражданство. И даже такое самобичевание не спасло меня от совершения едва ли не самой большой тупости в моей жизни, не считая лишения девственности со смазливым кобелиной с мудацким именем Серёжа. Ай да умница Слава, наступила дважды в одну реку, получив при этом граблями по лбу. Ну какого чёрта я поцеловала Гаса в ответ со всеми вытекающими? Худшего кандидата на такую глупость и представить себе нельзя. Во-первых, у Малфоя есть блаженная Полумна, а чужие парни для меня – это табу. Во-вторых, Драко, как и мудака Серёжу, шляпа ещё с рождения определила в блядский Слизерин. Таким уже никогда стать моногамными гриффиндорцами, они до старости своей гербовой змеёй будут трясти направо и налево. Ну и в-третьих, он мне почти сводный брат. Чует моё сердце, если немолодые в кругосветке глаза друг другу не выцарапают, свадьбе быть. Мы же не вампирский клан Калленов, чтобы большой дружной спаривающейся семьёй жить под одной крышей.

Малфой паркует мерседес и, не изменяя манерам, открывает для меня дверь. Протягивает руку, но я намеренно игнорирую её и сама выхожу из машины. В спину несётся недовольное ворчание, когда я походкой уверенной в себе деловой женщины направляюсь к стеклянным дверям офиса. На самом деле, я собираю в кулак всё своё хладнокровие и выдержку, чтобы не превратиться в графиню Вишенку и не сбежать в луковые поля, потому что ситуация в высшей степени неудобная.

Подхожу к лифту, мысленно радуясь, что вместе с нами его ждут ещё шесть человек. Двадцать минут в машине наедине с Малфоем были настоящим испытанием, и вряд ли я выдержу ещё. По крайней мере, не тогда, когда он каждые три минуты подносит ладонь к носу и демонстративно глубоко вдыхает. Извращенец.

Двери лифта разъезжаются, и нас смывает внутрь чёрно-белым потоком. Кажется, я рано радовалась, потому что теперь плотно прижата к длинному телу Драко, а его волшебная палочка пытается оставить вмятину на моём бедре. Я чувствую тепло его дыхания на не прикрытой волосами шее и почти жалею, что назло его придуманному уставу собрала волосы в высокий хвост.

– Ты бы акупунктуру попробовал, – шиплю сквозь зубы, – а то у тебя расслабиться совсем не получается.

Вздрагиваю всем телом, потому что Гас касается губами мочки моего уха и с придыханием шепчет:

– Младшенький подвергся русскому заклинанию «Остолбеней». Не хочешь вернуть ему должок и поработать ручками?

– Мой должок ещё не высох на твоём полотенце. И я подам на тебя в суд за сексуальное домогательство на работе.

– У нас ещё восемь минут до начала рабочего дня, Сла-ва.

Малфой скользит пальцем по моей шее, ныряя под воротник комбинезона, и мне приходится закусить губу, потому что это, чёрт возьми, невыносимо меня заводит.

– За лёгкий фроттеризм меня, в худшем случае, отправят к анонимным сексоголикам.

– Наш этаж, – каркаю я на весь лифт и, расталкивая пиджачные спины, вылетаю в коридор.

– Твоя задница в этом комбинезоне выше всяких похвал, матрёшка, – несётся мне вслед, когда я захлопываю за собой дверь в кабинет.

Твою мать. Это просто невыносимо. Я редко теряю над собой контроль, но Малфою удаётся вывести меня из себя с завидной быстротой. И что больше всего бесит, он как дрянная отечественная попса – застрял в моей голове и никуда не уходит. Закон подлости: чем дерьмовее мотив и тупее текст, тем дольше песня с вами пробудет.

Мне нужно отвлечься. Невинный флирт, может быть, пара свиданий, чтобы этот вечно эрегированный мачо и его грязные словечки навсегда покинули голову. Может быть, позвонить «Корветту»? Парень не семи пядей во лбу, но симпатичный, беззлобный и выглядит безопасным – как раз то, что нужно. И может быть, тогда американский стаффорд оставит идею оприходовать русскую борзую – мало ли свободных кокер-спаниелей в Нью-Йоркских парках?

В течение трёх часов я разбираюсь со свалившейся на меня по электронной почте текучкой, после чего решаю написать Алану. Уже нахожу в списке контактов его номер, но в этот момент раздаётся звонок по селектору.

– Сла-ва, подтверди стол в «Пруденс», – рокочет низкий голос Гаса.

– Я звонила час назад, бронь в силе.

– Отлично. К половине седьмого будь готова. Ты идёшь со мной.

– Ты же в курсе, что я не знаю японского? – уточняю на всякий случай.

– Ты мой личный Санчо Панса, забыла? Только тебе я могу доверить своё копьё.

Вот же озабоченный.

Расписание Малфоя я заканчиваю редактировать только в шесть двадцать. Кажется, мама не преувеличивала, когда говорила, что он много работает. На этот месяц у него запланированы четыре деловые поездки, да и каждый день расписан как у востребованной голливудской звезды.

Достаю карманное зеркало, делаю пару мазков румянами на щеках и обвожу губы полупрозрачным «Ланкомом». Подмигиваю своему отражению и, разгладив стрелки на своём любимом брючном комбинезоне, покидаю кабинет.

Когда я выхожу на улицу, Малфой уже стоит возле своего мерседеса, небрежно навалившись своим грецким орехом на покатый капот, а перед ним на стриптизёрских пуантах топчется надувная мисс Курляндия – высоченная блондинка с перекроенным носом и в крошечном чёрном костюме, который больше походит на реквизит со съёмок порнофильма.

Заметив меня, Драко довольно ухмыляется, отрываясь от автомобиля.

– Итак, мои Санчо и Росинант в сборе, можем ехать. Лаура, знакомься, это Сла-ва, моя личная помощница, удовлетворительница всех моих нужд.

Давлю в себе драконье пламя и натянуто улыбаюсь, хотя на языке вертится нетленное: «Чё за соска?»

– Приятно познакомиться, Лаура.

Лаура гарцует на длинных загорелых копытцах, расчленяя меня взглядом. Судя по килограммам ревности в её взгляде, у нас здесь ещё одна фанатка неутомимого бивня. Для чего Малфой меня позвал? Похвастаться своим златовласым трофеем? Или хочет выглядеть Хью Хефнером перед гостями из Страны восходящего солнца?

Гас откидывает складное кресло и жестом показывает Лауре садиться на задний диван. Та мешкает, делая вид, что копается в сумке. Я закатываю глаза на подобный дешёвый трюк и лезу вместо неё. Курляндия победно скалит зубы, после чего коряво повторяет трюк Шэрон из «Основного инстинкта» и занимает желанное место рядом с водителем.

Мы входим в «Пруденс» без пятнадцати семь. Миловидная брюнетка-администратор улыбается нам с ресепшен.

– У вас забронирован столик?

Гас молчит, предоставляя мне возможность высказаться.

– Забронирован, – отвечаю громко и уверенно. – ВИП-зал для господина Акиры Куросавы и господина Такеши Китано.

Позади слышу сдавленный звук – это Малфой пытается не откусить себе лёгкое от смеха.

– Ох. – Глаза девчушки загораются, – Мне говорили. Японская съёмочная группа, новый блокбастер. Будем рады приветствовать вас в нашем заведении. А вы тоже актёр?

Она поворачивается к Гасу и оценивающе начинает его разглядывать.

– Что вы, милая… – стреляю взглядом в её бейджик, – Серена. Это наш художник по свету.

Пока Серена, то и дело оглядываясь, проводит нас через весь зал в ВИП-зону, Малфой ловит меня за локоть.

– Серьёзно, матрёшка? – заговорщицки шепчет мне в шею.

Я бросаю на него безопасный мимолётный взгляд. В его синих глазах пляшут азарт и восхищение.

– Я слышал, что здесь вкусно кормят, и даже допускаю, что Китано мог забросить ради этого съёмки, но так, чтобы старик Куросава вылез из могилы…

Самодовольно хмыкаю себе под нос и пожимаю плечами. Не могла же я завалиться на первом его задании.

В процессе ужина выясняется, что белобрысая жертва диет и пластической хирургии – переводчик с японского. И судя по тому, как бегло и без запинок она ретранслирует всё, что вещают трое престарелых синоби, вполне себе неплохой.

– Всё успела записать, Сла-ва? – Малфой свешивается через моё плечо, нарушая все понятия о личном пространстве.

– Если что и не успела, то у меня всегда есть диктофон.

Я демонстративно машу телефоном перед собой и дёргаю плечом, пытаясь стряхнуть с себя его шершавый подбородок, упирающийся мне в ключицу.

– У тебя мурашки, матрёшка, – хрипло урчит Гас, окуная меня в облако жарких воспоминаний.

– Это аллергия на твоё присутствие, – ворчу я, но в сторону почему-то не отхожу.

– Гас, ты обещал отвезти меня домой, – раздаётся индюшачье курлыканье из-за спины, – и помочь мне с ноутбуком.

Пф-ф. Блядский, блядский Слизерин.

Быстро отстраняюсь от него и, до того как Малфой успевает открыть рот, ослепляю его улыбкой.

– Можете ехать без меня, у меня по плану свидание.

Рапунцель повисает у Малфоя на руке и начинает оттаскивать его к выходу, словно хозяйка – голодного бультерьера от протухшего куска мяса.

– С кем это у тебя свидание?

Малфой хмурится, небрежно избавляясь от вцепившейся в него клешни.

– С Аланом, – вру, не моргнув глазом, – с внебрачным троюродным племянником Хичкока.

Малфой презрительно щурится и раздувает ноздри.

– Рискуешь понизить уровень своего IQ на двадцать баллов, просто посидев рядом с ним в машине.

– Значит, с сегодняшнего свидания я вернусь олигофреном, если ты понимаешь, о чём я.

На глазах Малфой превращается в любимого дракона Кхалиси, рыгает огнём и лупит хвостом по полу.

– Не заводи меня, матрёшка. – Он делает шаг в мою сторону, но быстро себя останавливает. – Ты никуда с ним не поедешь.

Я высвобождаю средние пальцы и смахиваю ими воображаемые слёзы.

– Жаль, что я не Камилла, и ты не можешь мне указывать.

– Да, очень жаль.

Долгую мучительную секунду мы пялимся друг на друга, после чего я резким движением головы сбрасываю с себя синий взгляд и перевожу глаза на недовольную полиглотку.

– У Лауры жёсткий диск дымится, ты бы поторопился.

– Дождусь, пока императрице подадут карету, – хмыкает засранец.

Чёрт. Я разворачиваюсь и спортивной ходьбой семеню в сторону туалетов. Влетаю в кабинку и набираю номер «Корветта». Только бы взял… Пожалуйста, мышцатенький, подними трубку.

– Слава! – слышится в трубке радостный голос. – Счастлив тебя слышать.

– Алан. – Я немного мнусь, потому что собираюсь бесстыдно воспользоваться расположением этого парня. – Я сейчас в «Пруденс», и мне совсем нечего делать. Помнишь, ты звал меня покататься. Так вот, я подумала…

– Буду через пятнадцать минут, красотка, – обрывает он меня на полуслове, и в этот момент я готова расцеловать его за такое милое хамство.

Когда я выхожу из ресторана, Гас и Лаура стоят у входа. Малфой выглядит так, словно страдает от мигрени, а переводчица – словно Брэд Питт раздавал замороженные сперматозоиды, и она урвала последнюю склянку.

– Ну и где же твой имбецил? – Гас пронзает меня тёмным взглядом исподлобья.

– Будет через пять минут.

– Во сколько ты появишься дома?

Я беспечно машу рукой и картинно взбиваю волосы.

– Как пойдёт, братик.

Ухом ловлю звериное рычание и, с облегчением замечая диодный свет фар, шагаю к дороге.

Красный спорткар со свистом впаивает покрышки в асфальт вровень со мной. Ламбо-двери эффектно поднимаются вверх, Алан выпрыгивает с водительского сиденья и, широко улыбаясь, тычет мне в грудь ароматный розовый веник. Обалдеть, когда он успел? Может, этот парень и не самый большой интеллектуал, но точно галантный и шустрый.

– Привет, Слава. – Он клюёт носом мою щёку и жестом приглашает в салон.

Мой затылок пылает и зудит, пока я пытаюсь элегантно сесть в автомобиль с нулевым клиренсом. Тёмный Лорд призывает меня, что ли, не пойму? Я оборачиваюсь против своей воли. Да, это Малфой прожигает меня потемневшими Мичиганом и Онтарио. А Лаура тем временем наглядно изображает банный лист, прижимаясь к нему содержимым своего шлюхоприкида.

Отворачиваюсь от них и старательно улыбаюсь Алану.

– Организуешь экскурсию по ночному Нью-Йорку для русской туристки?

Алан утвердительно кивает, и шевроле срывается с места, унося вместе со мной в салоне угасшие синие глаза.

В Форест-Хиллс-Гарденс я возвращаюсь чуть за полночь. В доме стоит оглушающая тишина. Дверь в спальню Гаса распахнута, но его там нет. И мне не нужно проверять душевую, чтобы узнать, что сегодня он не ночует дома.

Глава 14
Гас

В логово голодной жапонистки я, разумеется, не пошёл. Во-первых, я не мешаю работу с удовольствием. Лаура – хороший переводчик, и пара толкательных движений внутри неё не стоят того, чтобы начать искать нового. Во-вторых, у Гаса-младшего избирательный вкус, у него аллергия на всё ненатуральное, будь то автозагар, силиконовые буфера, утиные губы или наращённые волосы. И здесь Лаура одним своим видом вызывает у него отёк Квинке. В самом, мать его, дерьмовом смысле. А в третьих, для секса не было настроения. Как только матрёшка плюхнулась в красный трансформер, Гас-младший посыпал голову пеплом и втянул шею в сутану. А чтобы не походить на сохатого терпилу, ожидающего дома гулящую благоверную, я остался у Ками. Хотя наш секс больше походит на попытки сенбернара засадить мальтийской болонке, в остальном мне с ней хорошо. Камилла не пытается лезть мне в душу и задавать ненужные вопросы. Заварила мой любимый османтус и уложила спать. Идеальная будущая жена.

Я вылезаю из кровати и иду в душ. Ками спит – она дизайнер и работает в свободном графике. Мылю голову каким-то клубничным шампунем, и от его аромата перед глазами снова встаёт образ матрёшки. Во сколько она вчера приехала? И приехала ли вообще? И уж совсем странная мысль: как она доберётся на работу?

Какая мне к чёрту разница. Не маленькая. Опоздает – это станет её вторым предупреждением, а после третьего – вылетит с должности, как я и хотел.

На работу приезжаю без десяти восемь. Ноги сами несут меня к кабинету Сла-вы. Толкаю дверь – её нет. Зато на столе есть три букета. Голос Дарта Вейдера в голове велит мне заглянуть в карточки, а так как джедай из меня херовый, я послушно ему следую. Первая – от Тоби Каймаса из юридического отдела, вторая – от Энди, гения компьютерного дизайна, третья – от буцефала Хичкока, будь он неладен.

«Спасибо за уделённое время, красавица. С нетерпением жду новой встречи».

Комкаю записку в кулаке и швыряю в мусорку. Не дождётся. И пронырливых сморчков так работой завалю, что голов поднять не смогут. Если кому и суждено высадиться на матрёшкин Криптон, так это Гасу-младшему. И он это сделает, не надевая скафандра.

Я возвращаюсь в свой кабинет и набираю деснице по внутреннему телефону.

– Крошка, когда мисс Жданова появится, сразу дай мне знать.

– Она ещё и в лифт зайти не успеет, – самодовольно усмехается Хизер.

Когда время на часах показывает восемь, я набираю её номер снова.

– Нет, не было.

Вот и второе опоздание. Радуйся, Гас. Ещё один прокол, и ты свободен от булыжника в трусах на большую часть дня. Вот только мне ни черта не радостно. Куда она подевалась? Эта одержимая отличница и на сломанных ногах приковыляла бы, чтобы доказать, как я был не прав на её счёт.

Жду ещё пятнадцать минут, после чего плюю на гордость и звоню ей на мобильный. Если она проспала из-за ночного трах-марафона, сам её первым же рейсом в Москву депортирую.

Абонент недоступен. Что за херня? Пробую ещё, но результат тот же. Блядь, я этому красному коню подковы вырву и запихну в глотку вместо сладкого. Я его знаю, он сидит на четыре этажа ниже, торгует какими-то жутко дорогими рольставнями. И сейчас он у меня узнает, как нужно качественно складываться в гармошку.

Хватаю ключи от моей малышки и мчусь вниз. Пешком, не дожидаясь лифта. Да, я до такой степени на взводе. Пинком распахиваю дверь в его кабинет и рявкаю:

– Ты что с матрёшкой сделал?

Буцефал глазами хлопает непонимающе и нервно сжимает в руке телефон. Звонок другу, что ли, на этот раз хочет сделать?

Ах да, у нас же здесь умственно отсталый.

– Сла-ва Жданова. Где? – цежу, подходя к его столу.

Буцефал нервничает, как девственница на анальном кастинге у Вудмана, но пытается держать лицо.

– Показал ей Бруклинский мост, Карнеги-Холл и сразу отвёз домой.

Свешиваюсь через стол и сгребаю футболку на его груди.

– А Эмпайр-стейт ты ей, случаем, не показал?

Тот головой мотает и сглатывает.

– А язык свой в рот пихал?

Буцефал вдруг вспоминает о том, что он гордый конь Македонского, и пытается сбросить мои руки.

– Это не твоё дело.

Блядь, они целовались. Точно целовались. В ушах долбит красный шум, кулак сам отъезжает назад и встречается с его мордой. Скакун великого полководца со стоном валится на пол, а я выхожу за дверь и вихрем несусь на парковку.

Прыгаю в салон моей малышки и бью по газам. Чёрт знает, что случилось с матрёшкой, но она ответит за это своей честью в самых извращённых позах.

Оставив «пантеру» рычать посреди двора, я влетаю в дом и взмываю на второй этаж. Рву ручку в матрёшкину комнату и замираю на пороге, как раскисший Шрек. Потому что на меня из кроватки смотрят два несчастных кошачьих зрачка.

– Эй, кот в сапогах, ты чего?

И такой у меня в этот момент мерзкий голос, словно Биберу наступили на яйца.

– Если будешь в «Пруденс», передай им, что адвокаты господина Куросавы засудят их за страдания моего желудка, – хнычет матрёшка из-под одеяла. – И если ты пришёл, чтобы сообщить о моём увольнении – хрен тебе. Я тебя засужу, только пока не придумала за что.

Подхожу к кровати и опускаюсь на край. Матрёшка похожа на мокрого дрожащего котёнка: на бледном лице одни зелёные глазищи, над губой и на лбу россыпь пота.

– Тошнит?

– Унитаз уже меня ненавидит. Кажется, где-то в нём плавают мои лёгкое и почка.

– Почему не позвонила? – строго спрашиваю, хотя её вид совсем к этому не располагает. Хочется налить ей тёплого молока в блюдце и завернуть в плед.

На глазах матрёшки слёзы, что ли?

– Айфоша разбился. Упал с лестницы.

– Может, ты селфи с внебрачным троюродным правнуком Хичкока делала? У меня бы от его лошадиной морды тоже нервы сдали.

– Пошёл ты, – лязгает зубами Сла-ва. – Ты на черта приехал? Поющий силикон издох?

– Ревнуешь, матрёшка?

– К кому? К плохому косплею на надувную куклу?

Язвительный ответ вертится на языке, но я смотрю на позеленевшее лицо и понимаю, что должен быть выше этого.

– Надо отвезти тебя в клинику. Пусть осмотрят.

Матрёшка таращит глазищи и трясёт головой, словно я подвергаю её сеансу экзорцизма.

– Не надо. Я полежу немного, и пройдёт.

– Не обсуждается. Вставай.

Я поднимаюсь с кровати и скидываю с неё одеяло. И едва не набрасываю его обратно, потому что матрёшка лежит в каких-то крошечных белых трусиках, облепивших её округлые бёдра, а мокрая от пота майка прилипла к груди и просвечивает так, что я вижу выступающие розовые соски. Блядь. Младший орёт: «Я тоже хочу посмотреть!» – и таранит башкой брюки. В этот момент мне становится по-настоящему стыдно за него, потому что Сла-ве плохо, она дрожит, словно на неё воздействуют электрошокером.

– Вещи в гардеробной, – сипит матрёшка. – Спортивные штаны и толстовка.

Хватаю какую-то серо-розовую мякоть и надеваю ей через голову. Клубнично-карамельный запах проникает в ноздри, вызывая у младшего приступ эпилепсии, он каменеет в судорогах и пускает слюни. Как ей удаётся благоухать? Она же недавно блевала.

Я обхватываю её ступню и не могу заставить себя засунуть в штанину. Я не извращенец, но её ступни… изящные и мягкие, с аккуратными розовыми пальчиками и с высоким подъёмом. Представляю, как сжимаю их вместе и задвигаю между ними член. Твою ж мать.

– Помимо петтинга в лифте, ты ещё и футфетишем балуешься? – ворчит матрёшка.

– Рассматриваю такой вариант, – честно киваю. – И ты рассмотри в качестве благодарности своему братику за спасение жизни.

– Надень уже на меня штаны, Большой брат.

«Большой брат» – младшему нравится.

Вздохнув, продеваю её ноги в штанины и тащу их вверх по гладкой коже. Когда дохожу до линии её крошечных белых трусиков, жмурюсь. В этот момент я настоящий супермен, обладающий супервыдержкой, а под белым кружевом прячется криптонит, который способен уничтожить к херам эту мою сверхспособность.

– Держись за мою шею. – Я обхватываю руками узкую спину и поднимаю Сла-ву на руки.

– Я тяжёлая, – кряхтит гном-блевун, цепляясь за меня горячими пальцами.

Тяжёлая? Она пушинка. У моего младшего одна башка в возбуждённом состоянии больше весит.

– Если тебе выпишут клизму, дай мне знать, – сообщаю, когда мы подходим к машине. – Глупо упускать такую возможность.

– Иногда мне кажется, что я разговариваю с твоей ширинкой, – хрипит матрёшка мне в шею, и по руке немедленно начинают ползти мурашки.

– Так и есть. Гас-младший лично напечатал твой дресс-код.

– И всё-таки это не еда в «Пруденс», а защитная реакция организма на твой язык у меня во рту.

Отличное напоминание, что я был не последним, кто её целовал. И снова это дерьмовое чувство. Злое, грызущее изнутри. Желание посадить матрёшку под замок и быть единственным, кто сможет к ней наведываться.

– Ты хотела сказать: на язык твоего бройлерного экскурсовода?

Матрёшка даже розовеет на секунду и выпускает адамантовые когти мне в шею.

– Пошёл ты, Гас. У меня в глотке не такой проходной двор, как в твоих трусах.

Она его не целовала! Русская недотрога! Отличница-матрёшка! Солнце вылезает из-за туч, птицы поют громче, в штанах снова тесно, и я улыбаюсь. Я последний, кто её целовал. И я собираюсь сделать, чтобы так оно и оставалось до тех пор, пока она не уедет.

Аккуратно утрамбовываю матрёшку в кресле машины и везу в больницу. Как герой-пожарный, спасший из огня котёнка, на руках заношу её в приёмную. Матрёшка вцепилась кулачками мне в рубашку и напряжённо сопит. Спустя полчаса бюрократической возни её принимают в палату, а мне говорят приехать позже. Я в раздумьях – на работу смысла ехать нет, домой тоже неохота. Прыгаю в машину и еду в ближайший мобильный салон, где, как настоящий угодливый папик, покупаю матрёшке новый айфон, пять разноцветных чехлов и ещё какую-то пушистую требуху на цепочке.