Текст книги "Сводный босс"

Глава 15
Слава

– И твоё сердечко растаяло? – ухмыляется изображение Верушки с экрана ноутбука.

– Он был таким ми-и-илым, – я смущённо опускаю глаза на клавиатуру. – Забрал из больницы и нового айфошу мне вручил. И няшные чехольчики с котятами. Не железная же я, чесслово.

– Поплыла ты, мать, – хмыкает Вера. – Дай угадаю: очи соколиные, брови соболиные, косая сажень в плечах?

– И в ядрах чистый изумруд, – поверженно вздыхаю я.

Подруга поджимает губы и неодобрительно качает головой.

– Всё тебя не на тех тянет, Славка. Я здесь давеча уточнила: в Нью-Йорке проживают около восьми с половиной миллионов человек. Конечно, не все они мужчины, но согласись, – она многозначительно вздёргивает густые брови, – есть из чего выбирать. Из всех ты решила запасть на своего потенциального сводного брата-кобеля, у которого к тому же есть девушка.

– Если уж я в двенадцатимиллионной Москве умудрилась каблуком наступить на кусок говна по имени Серёжа, чему вообще можно здесь удивляться? И я на него не запала. Просто Гас начинает мне нравиться.

– Это потому, что ты проводишь с ним двадцать четыре часа в сутки. Знаешь, как говорят, если надавить на глаз, то появятся разноцветные круги, а если долго слушать русский рэп, то есть риск, что он понравится. Отвлекись. Что хорошего ты видела в отношениях, кроме своего Говносерёжи? Романчик, может, небольшой русско-американский замутишь? Необязательно с совокуплением. Поцелуйчики, цветочки, тисканье под луной.

– Он не до такой степени мне нравится, чтобы пуститься в розовые сопли. Разберусь, Верунь.

– Я тебе не мать, Славик. Просто будь осторожнее. Хватит того, что плохие американцы наших несчастных миллиардеров обидели.

Я смеюсь и отключаюсь. Верушка – мои запасные мозги на тот случай, когда собственные превращаются в солому. Она права. После того как Гас проявил себя отважным бурундучком, я растаяла, как холодец на солнце. Наверное, потому что к подобной заботе не привыкла. Перед отцом я всегда прятала свои слабости, пытаясь компенсировать тем самым нечаянный дефект половой принадлежности, с мамой побыть трогательным нытиком тоже не получалось, потому что в этой ипостаси ей и самой равных нет. А Сергей… Я вот сейчас думаю, а можно ли назвать любовью отношения, в которых ты всё время создавала видимость идеальной девушки. Что волосы у тебя растут только на голове, и не приведи Господь, где-то в других местах, что ты всегда бодра и остроумна и способна сама решить свои проблемы, не утомляя ими избранника. Одним словом, сильная независимая женщина, даром что кошек нет.

А ещё Гас оплатил счёт в клинике за моё волшебное излечение от рвотной напасти. Если меня чему-то и научил сериал «Доктор Хаус», помимо того, что волчанка в Америке столь же распространена, как насморк в России, а наркомания не повод отказывать себе в роскоши быть врачом, так это тому, что здесь болеть дорого. Если нет медицинской страховки, лучше просто помучаться пару дней и сдохнуть. А у залётного русского воробья вроде меня страховки нет. Я пыталась узнать, во сколько обошлось моё суточное пребывание в больнице, но Гас отказался назвать сумму, ссылаясь на то, что все расходы записали на счёт господина Куросавы.

– Эй, матрёшка, – голова Гаса показывается в дверном проёме спальни. – Мы с парнями сегодня идём в клуб. У вас в России слышали о таких? Это такое место, куда золушки одевают развратные платья и задорно крутят задницами под музыку, чтобы привлечь внимание пьяных принцев.

Я откладываю ноутбук и скрещиваю руки на груди, занимая боевую позу для словесного обстрела.

– Так вы, американцы, развлекаетесь? Мы, русские, обычно кормим медведей, выпиваем литр водки и ложимся спать.

– Ладно, остроумная, – на удивление быстро капитулирует Гас, – предлагаю тебе пойти с нами. Будут Джо и Эл, с ними ты уже знакома. Твоего наркодилера я приглашать не стал, порнуху со смурфиками прибережём до моего дня рождения.

– А где будет Камилла? – не удерживаюсь от любопытства.

Взгляд Гаса становится рассеянным, и он выглядит почти смущённым.

– Встретится с подружками, наверное.

Не могу понять, то ли он не уверен в этом, то ли просто не хочет говорить.

Даю себе пятнадцать секунд на обдумывание и энергично соглашаюсь. В субботний вечер я совсем не хочу киснуть в четырёх стенах и к тому же обожаю танцевать. А ещё это отличный повод выгулять новое платье.

Когда время на часах показывает одиннадцать вечера, я завершаю финальные штрихи ночного образа: распыляю эссенцию любимого парфюма на запястья и перебрасываю цепочку «Фурлы» через плечо. Бросаю на себя взгляд в зеркало, думая, не посрамлю ли честь страны в рассаднике американских койотов? Нет, однозначно не посрамлю.

– Матрёшка, если ты голенькая, кивни, – слышится за дверью голос Гаса, и уже через секунду он стоит на пороге.

– А если бы я была голая? – Демонстративно вонзаю руки в бока.

– Тогда мы бы никуда не поехали, и я бы трахал тебя до утра в таких позах, что тебя потом без экзаменов приняли бы в балетную школу, – севшим голосом произносит Гас, пока его взгляд мечется по мне, как чумной заяц. – Круто выглядишь, матрёшка.

Краснота предательски ползёт к лицу от самого живота, как ртуть в колбе градусника, и, чтобы её скрыть, мне приходится встряхнуть волосами.

– Ещё одна фантазия твоего вечно напряжённого дружка о шлюшке-балерине, Малфой?

Моя попытка разрядить сексуальное напряжение в воздухе оказывается провальной, а лицо Гаса остаётся серьёзным.

– К чёрту балерин, матрёшка. Гас-младший заболел Гермионой.

Моё сердце начинает колотиться так сильно, что на секунду кажется, что он его услышит.

– Уверена, твой младший забудет о Гермионе, когда цыпочки из Шармбатона сойдут на берег.

По лицу Гаса снова ползёт знакомая ухмылка.

– Это вряд ли.

И снова это восторженно-дребезжащее чувство в груди. Что за помутнение в моей голове? Кажется, крабы в чёртовом «Пруденс» не только отравили мой желудок, но и повредили мозг.

Через пятнадцать минут мы спускаемся во двор, где нас ожидает такси.

– Псы уходят в отрыв?

– Планируют немного выпить, да, – отвечает Гас, ныряя в машину следом за мной.

– А чего впереди тебе не сидится? – ворчу я, проталкиваясь в центр скользкого кожаного дивана.

Гас опускает большую тёплую руку мне на колено и наклоняется к уху.

– Не мог упустить возможность потискать сестрёнку на заднем сиденье. Ещё никогда идея инцеста не казалось мне такой соблазнительной.

Луплю по его ладони и скидываю её с себя в отчаянной попытке защититься от флирта. От которого, между прочим, меня бросает в жар.

– Держи себя в руках, Драко. Я еду с тобой просто потому, что мне скучно.

– Как скажешь, матрёшка.

Гас откидывается на спинку и, достав из кармана телефон, утыкается в экран.

Такси останавливается около расположенного на Манхэттене клуба со светящейся вывеской «Джой», который, судя по нескончаемой очереди галдящей молодёжи у входа, очень популярен.

– Умоляю, скажи, что у тебя на входе работает знакомый громила, которому ты когда-то спас жизнь, – бормочу я Гасу в плечо, когда мы подбираемся ближе.

– Всё намного прозаичнее, матрёшка. Мы пройдём без очереди, потому что у нас стол в ВИП-зоне.

Он приобнимает меня за талию, и я не сопротивляюсь. На сегодняшний вечер мы с ним друзья. Беспрепятственно миновав отдельно огороженный вход, погружаемся в тоннель вибрирующих басов, неоновых лучей прожекторов, коротких юбок и подсвеченных ультрафиолетом зубов.

– Сюда, матрёшка.

Гас берёт меня за руку и подводит к широкому столу, уставленному бутылками с шампанским и виски. На диване из тёмного бархата уже сидят знакомые мне парни: долговязый блондин Джо и симпатяга Эл, чем-то похожий на темноволосую версию Пола «Упокой, Господь, его душу» Уокера. К каждому присовокуплена личная блондинка, облачённая в ультра-мини и потягивающая вино из пузатого бокала.

– Парни, вы помните Сла-ву? – Гас подталкивает меня вперёд.

– Русская берёзка, – скалится Джо, салютуя мне бокалом с виски.

– Американский клён, – улыбаюсь я.

Девица рядом с ним начинает нервно сучить ногами, да и вообще, прямо на глазах превращается в суку.

– Джо сказал, ты русская, – она брезгливо морщит нос вместо приветствия. – Надолго к нам в Нью-Йорк?

– Зависит от того, как скоро смогу найти богатого жениха, – улыбаюсь ей такой сладкой улыбкой, что деваха рискует заработать диабет. – Слышали, наверное, с рублём сейчас напряг.

Смоки-айс блондинки начинают нервно дёргаться, и я даже слышу скрежет ржавых шестерёнок, когда она пытается придумать, что сказать мне в ответ. Гас обнимает меня за плечи и оттаскивает на другую половину стола.

– Не обращай внимания, матрёшка. Это двоюродная сестра Эла, Лори. Она очень ревнива, потому что уже много лет безуспешно пытается подобраться к ширинке Джо.

– Хей, – машет мне рукой Эл, когда мы садимся рядом. – Рад встрече, Слава.

Улыбаюсь и машу ему в ответ. Эл мне нравитсям – он симпатичный и, в отличие от Гаса с Джо, не производит впечатления похотливого слизеринца.

– Будешь что-нибудь пить, матрёшка? – Гас делает знак пальцами притаившемуся где-то рядом официанту.

– Хочешь полюбоваться, как меня стошнит на твои модные ботинки?

– Так ты ещё на карантине? Чёрт, а я рассчитывал на зажигательный стриптиз.

– Таков был план? – Я вскидываю бровь и мысленно отвешиваю себе оплеуху, потому что прекрасно отдаю себе отчёт в том, что сейчас флиртую с ним.

– Нет, матрёшка. – Гас протягивает руку и бережно отводит упавшую прядь мне за ухо. – Стриптиз – это лишь жалкая прелюдия к тому, что я хочу с тобой сделать.

Понимаю, что мы не можем продолжать так дальше. Этот разговор и так балансирует на грани грубого фола.

Я фыркаю и по-царски машу рукой.

– Налей воды и, ради бога, подбери слюни.

Гас наливает мне воды, себе – виски и откидывается на спинку дивана. Чёрная рубашка задирается вверх, обнажая часть его мускулистого живота, и я быстро прячу глаза за бокалом. Да что со мной, чёрт подери, происходит?

– Иди сюда, матрёшка. – Гас кладёт ладонь на моё не прикрытое платьем плечо и тянет к себе.

И я снова веду себя как безвольная кукла – позволяю себе прижаться к нему и незаметно вбираю носом запах его кожи и «Фаренгейта».

– Никогда не понимала, в чём смысл сидения в ВИП-зоне, – начинаю рассуждать, изо всех сил пытаясь побороть смятение его близостью. – Ведь всё самое интересное происходит за её пределами.

В ответ солодовое дыхание греет мне шею.

– Ты охренительно пахнешь, Сла-ва.

«Он просто бабник, Слава. Не ведись на его избитые подкаты», – голосом Верушки шепчет здравый смысл. Я делаю над собой усилие и отодвигаюсь на край дивана так решительно, что едва не лечу на пол.

– Это всё лошадиный шампунь для волос. Дженнифер Энистон дерьма не посоветует.

Делаю большой глоток воды, запивая сухость во рту, и вдруг слышу прямо над собой раздражённый писк:

– Привет, Гас. Лори написала, что вы здесь. Мы с Габи были неподалёку, поэтому решили зайти.

Несмотря на то, что Камилла обращается к Гасу, смотрит она прямо на меня. Кажется, она всё-таки выучила парочку магических заклинаний, потому что предполагаемое местонахождение третьего глаза начинает нестерпимо жечь.

– Что-то здесь стало душновато, – улыбаюсь ей и встаю с дивана. – Пойду навещу танцпол. Присаживайся, Камилла. И ты тоже, Баби.

– Я Габи, – обиженно дуется та.

Да похрен. Мне нужно уйти отсюда. Стараясь не рассыпать последние крупицы гордости, я посылаю сдержанную улыбку присутствующим и покидаю ВИП-зону.

«Ох, ну и дура ты, Славик. И где все твои хвалёные принципы? Продались за больничную койку и айфон? И чехольчики. Шило Серёжу поменять на мыло Малфоя? Идиотка», – пищит наглый голосок. Права была Верушка. Мне нужно отвлечься.

Лучи прожектора слепят глаза, но это даже неплохо. Сейчас я не хочу видеть. Хочу слиться с толпой, забыть обо всём и просто потанцевать. Проталкиваюсь в беспорядочно дёргающуюся массу, пытаясь подстроиться под грохочущий бит. Закрываю глаза, подчиняясь неистовству музыки. Расслабиться и потанцевать, расслабиться и потанцевать. А Малфой – это временное помутнение. Следствие моей неудовлетворённости и его шуточек ниже пояса. У меня всё под контролем.

Посреди моего НЛП-танца, на плечо ложится чья-то рука.

– Хей, – улыбается симпатичный парень, внешне похожий на португальца или испанца. – Я заметил тебя ещё у входа на танцпол. Не возражаешь? – Он перехватывает моё запястье и слегка тянет к себе. – Один танец.

У меня нет возражений, я здесь отвлекаюсь. Обнажив зубы в фальшивой улыбке, позволяю ему развернуть меня к себе спиной и положить руки на бёдра.

– Меня зовут Жерар, – раздаётся мне в ухо.

– Просто Шакира.

Если парня и смущает этот шутливый экспромт, он не подаёт виду, начиная вертеть в руках моё тело, словно горячий пирожок. Танцует он и правда круто, уж в этом я эксперт – десять лет венского вальса и ча-ча-ча как-никак за плечами.

– Ты шикарна, – выдыхает Танцующий Жерар мне в лицо и, положив ладонь на талию, толкает к себе.

Я смотрю в его глаза доброй овчарки, и в этот момент мне хочется сделать что-то безрассудное, например, поцеловать его, чтобы забыть о говнюке Малфое и его почтовой сове. Просто поцелуй. Ничего не значащий. Но когда пухлые губы тянутся ко мне, понимаю, что не могу, и выставляю между нами указательный палец.

– Какого хера ты своё грызло к ней тянешь? – грохочет рядом гневный голос.

Руки, обнимающие мою талию, исчезают, так же как исчезает Танцующий Жерар, потому что он уже лежит на полу и со стоном зажимает окровавленный нос.

– Сдурел?

Я перевожу ошарашенный взгляд с хнычущего ухажёра на Малфоя.

– Ты чего своими ветряными мельницами машешь?

Передо мной, вопреки всем пророчествам Нострадамуса, предстаёт второе пришествие Сатаны на Землю. Гас сжимает кулаки и тяжело дышит, убивая меня мерцающей чернотой взгляда.

– Ты… – рычит, хватая меня за локоть, – ведёшь себя как последняя шлюха. Трёшься о его вялые причиндалы. Улыбаешься ему. Ещё секунда, и вы бы фехтовали языками друг у друга в глотках.

Вскидываю бровь и делаю презрительное лицо.

– Руку отпусти, Малфой. У меня здесь дел невпроворот, столько вялых причиндалов нужно ещё потереть.

Но тот и не думает слушаться, поэтому я сама выдёргиваю руку из обжигающих тисков и ныряю в толпу.

Чёртов мудак. Какое он вообще имеет право говорить мне, что делать? Пусть своей мисс Марпл командует. Клокоча от злости, лавирую в лабиринте тел, направляясь к выходу, когда тяжёлая рука ловит меня и бесцеремонно разворачивает к себе.

– Какого хрена… – открываю я рот, но горячий поток дыхания гасит моё возмущение.

– Что ты, блядь, со мной сделала, русская ведьма? – хрипит Гас мне в лицо. – У меня от тебя башку сносит. Ненавижу тебя, стерва…

Он впивается губами мне в рот и больно тянет за волосы, вжимая в себя так, что у меня трещит позвоночник. Яркие салюты взрываются в груди и в висках. Я обвиваю руками его шею и жадно целую в ответ, потому что в этот момент его губы мне нужнее, чем кислород. Плевать, даже если Камилла увидит. Всё равно это происходит в последний раз.

Глава 16
Гас

– Так хорошо? – шепчет матрёшка, медленно проводя языком от основания члена вверх.

Я киваю, пропуская тёмный шёлк волос через пальцы.

– Охеренно. Целиком сможешь взять?

– Если ты поможешь, – покорно соглашается Сла-ва, облизывая губы. – Я таких больших даже на «Порнхабе» не видела.

Хах! Мой мальчик!

Матрёшка смотрит на меня порочными кошачьими глазами снизу вверх и приоткрывает влажный розовый рот. В паху печёт как в преисподней, и голова кружится, как после часового катания на карусели, когда я проталкиваю младшего между мягких губ. Сдавленно стону, потому что горячий язык щекочет длину, а зубы идеально царапают кожу.

Зелёные глаза становятся холодными и злыми, и я знаю почему. Потому что у младшего сдали нервы, и его снова преждевременно тошнит.

– А теперь слушай сюда, Гас, – шипит Сла-ва. С этой секунды мы с тобой не более чем коллеги и соседи по жилплощади. Не пытайся распускать руки, не лезь в мою личную жизнь и не смей со мной флиртовать. Сосредоточься на своей Эл Вудс – у неё налицо недотрах. И если у тебя есть хотя бы немного совести, ты так и поступишь, а иначе мне придётся съехать в гостиницу.

От злости, горящей в её взгляде, меня прошибает холодный пот, и я открываю глаза. Фу, чёрт. Слава Богу, это сон. Просто сон.

Но по мере того как реальность по капле сочится к уставшему мозгу, я понимаю, что это не совсем так. Потому что приснившаяся матрёшкина тирада слово в слово повторяет то, что она сказала мне после того, как я едва не трахнул её на глазах всех посетителей клуба. И даже выражение её лица в моём сне было таким же, как если бы Кристен Стюарт попала в музей пенисов. Ну и ещё одна реалия этого сна: Гаса-младшего действительно вырвало. Как в школьные годы, на простынку.

Сажусь на кровати и оглядываюсь. Убей не помню, как добрался до своей квартиры. После матрёшкиного побега из клуба я надрался, как сучка. Помню, Ками уговаривала меня поехать к ней, а я отказывался. Помню шлюха Баби-Габи пыталась поручкаться с Гасом-младшим, после чего, кажется, мы оба прилюдно послали её на хер. А дальше я ни хрена не помню.

Я порывался сопровождать матрёшку домой, но Эл меня остановил. Наверное, это к лучшему, потому что вчера я окончательно слетел с катушек. Но, блядь, смотреть, как её лапает дёргающийся в конвульсиях Рики Мартин, было невыносимо. Я ни разу не собственник, но в голове какое-то одержимое чудище рычало: «Он трогает твоё». И это вообще нездоровая херня, потому что матрёшка не моя и никогда не будет моей. Просто она приручила Гаса-младшего, подло подманив его своими вкусняшками: идеальной задницей, красивыми сиськами, изумрудными глазищами и ядовитым языком.

Мозгами я понимаю, что мне лучше оставаться с Камиллой. Что ждёт меня в жизни с матрёшкой? Ежедневные ритуалы выцарапывания глаз, словесные перепалки и жаркое примирение во всех частях её тела? Хотя звучит не так уж и плохо. Вот только есть парочка больших но, не считая длинного списка мелких. Первое – это убьёт отца, который спит и видит Камиллу матерью своих внуков, а меня образцовым семьянином, и второе – стерва Сла-ва, определённо, не разделяет моего энтузиазма.

Короче, мне херово. На душе неспокойно, словно я утратил контроль над своей жизнью, и мне это не нравится. К счастью, завтра меня ждёт деловая поездка в Сиэтл. Девки в местных барах красивые и распутные, глазом моргнуть не успеешь, как какие-нибудь близняшки начнут отсасывать тебе в два горла. Я по дурости хотел взять с собой матрёшку, только вот сейчас понимаю, что идея была тупая. Мне нужно абстрагироваться на пару деньков, чтобы напомнить младшему о том, что местный фаст-фуд тоже ничего. А то его на русском борще переклинило.

И вот здесь, кстати, вырисовывается ещё один плюс жизни с Ками: возможность безнаказанно ходить налево. Потому что с матрёшкой такой номер точно не пройдёт. Эта бешеная кошка при малейшей попытке скосить глаза на чужие сиськи младшему шею свернёт, порубит его в фарш и фрикаделек наделает. Ещё и жрать заставит. И чтоб обязательно с улыбкой на лице. Пума оголтелая.

Я плетусь в душ и смываю следы похмелья. Пока намыливаю голову, решаю, что сегодня в отцовский дом не поеду. Самолёт у меня в понедельник в шесть утра, стартану прямиком из квартиры. Русская императрица превратила мою черепную коробку в свой дворец, пора вернуть Белый дом на место.

Полдня бесцельно наматываю круги по квартире, как похмельный хомяк в колесе. Пакую чемодан и пытаюсь снова поспать. Не выходит. Желанному сну также не способствуют звонки Камиллы. Я недостойно её игнорирую, нарушая второй пункт личного кодекса «Хороший бойфренд». Когда раздаётся звонок в дверь, я уже готов разорвать любого, кто стоит по ту сторону. И этим «кто» оказывается Камилла.

– Ты не берёшь трубку, – извиняюще лепечет она с порога. – Я волновалась и решила заехать.

Ну и мудак же ты, Гас. Совсем мозги и совесть растерял.

– Проходи, малыш, – киваю в прихожую, – я просто пытался поспать.

Не снимая туфель на высоких каблуках, Ками проходит в комнату. Это странно, потому что она лично выбирала этот долбаный элитный паркет и всегда ворчит, когда я хожу по нему в обуви.

– Будешь чай? – спрашиваю рассеянно. Я сейчас далеко не образец гостеприимства, но, по крайней мере, пытаюсь.

– Не хочу, – отрицательно качает головой Ками. Смотрит на меня и кусает губы.

– Ты в порядке?

Она кивает и дёргает пояс на платье. Оно у неё вроде халата с рюшами. Разинув рот, я смотрю на открывшийся вид: там какое-то дикое полупрозрачное бельё, чулки, пояс, короче, всё как надо.

– Я пришла сказать, что не против всех твоих грязных разговоров, если они так тебе нравятся. – Ками встряхивает волосами и делает шаг мне навстречу. – Сегодня я разрешаю тебе всё, Гас.

Я хлопаю глазами и рассматриваю новообращённого ангела «Виктория Сикрет». Тело у Ками что надо: качественно отретушированная версия Кейт Аптон, грудь, бёдра – всё при ней.

– Иди сюда, – мягко командую.

Слегка покачиваясь на высоких каблучищах, Ками рассекает воздух гостиной. Обвивает руками мою шею и старательно присасывается ко рту. Немного отстраняюсь от её вакуумного напора и шепчу:

– Разденься для меня.

Девушка в сексуальном белье даёт добро делать с ней всё, что я захочу. Какой идиот откажется от такой возможности?

Через десять минут выясняется, что такой идиот есть. И имя ему – Гас-младший. Стриптиз в исполнении Камиллы был не настолько плох, чтобы пытаться спрятаться у меня в заднице. Блядь, вот это позорище.

– Ты, наверное, плохо себя чувствуешь, – сочувственно произносит Камилла, поглаживая меня по плечу. – Не расстраивайся, с кем не бывает.

Вот не зря говорят, молчание – золото. Со мной, блядь, не бывает. Я тупо пялюсь на свою мягкую ширинку, молясь богу Эректосу вернуть мне силы. Ни хрена не помогает. Барана, что ли, ему в жертву принести?

– Ну, я, наверное, пойду, – как можно аккуратнее сообщает Камилла, словно боится, что я могу разреветься.

Вот что одна осечка способна сотворить с многолетней безупречной репутацией вагинопотрошителя. Дальше только билеты в первый ряд на концерт Арианы Гранде и абонемент на восковую эпиляцию.

Я уныло киваю.

– Как приземлюсь в Сиэтле, позвоню.

Вот твою ж мать.

Как только Камилла выходит за дверь, беру телефон и набираю матрёшке сообщение:

«С тобой всё в порядке?»

В течение пятнадцати минут пялюсь в экран, костеря на чём свет стоит её нерасторопность, пока наконец не приходит лаконичное:

«Всё прекрасно».

Блядь, у меня из-за неё жизнь рушится, а у этой стервы «всё прекрасно». Ну и пошла она к чёрту. Таким слабаком, как вчера, она меня больше не увидит.

В Сиэтл я прилетаю в одиннадцать утра и после изрядной дозы переговоров с коллегами-компьютерщиками, возвращаюсь в отель. Отсыпаюсь пару часов, набираясь сил, и иду в местный бар, после посещения которого пару раз имел многочасовой адюльтер с запахом жжёной резины.

Наваливаюсь на стойку бара и заказываю бурбон со льдом. Рецепторы матёрого хищника работают безотказно – где-то за спиной шевелится дичь. И точно, меньше чем через минуту меня окутывает облако сладковатого парфюма, а розовая барсетка чиркает предплечье. Ну да, места же за пустой барной стойкой нет.

– Один «Космополитен», – томно воркует барсетка и встряхивает волосами, задевая ими моё лицо.

Глупо делать вид, что гепард не заметил раненую косулю, поэтому я поворачиваюсь, чтобы оценить мясо жертвы. Нормальное такое мясо. Брюнетка, никакой наращённой и увеличенной дряни на лице, макияж сдержанный, фигура хорошая. Ставлю отметку «годна» и машу бармену.

– Я оплачу.

Барсетка раздвигает губы в улыбке и делает вид, будто только что меня заметила.

– Спасибо за выпивку.

Она встряхивает гривой и разворачивает товар лицом. Хорошая тройка, голубые глаза, да и личико симпатичное. Неплохая версия Кэти Пэрри до того, как её стилист выжил из ума.

– Я Брэнди.

В общем, дальше всё идёт по стандартному сценарию: она рассказывает о себе, я о себе не говорю совсем, покупаю леди ещё три красных бурды. Брэнди розовеет, начиная прикасаться ко мне будто бы невзначай, и чересчур заливисто смеётся там, где лучше не смеяться. В процессе этого недообщения я понимаю, что у меня совсем нет желания тащить её в отель, и хочу решить вопрос на месте.

Поднимаюсь с барного стула и делаю ход конём.

– Я в туалет, не хочешь составить мне компанию?

Попытка не пытка.

Брэнди облизывает губы и спрыгивает на пол.

– Как раз хотела его навестить.

Молча, словно идём на задание, мы заходим в туалетную кабинку. Мне даже ничего делать не приходится. Брэнди сама задирает платье и поворачивается ко мне спиной. Задница у неё неплохая, но до матрёшкиной далеко. Вот к чему сейчас вспоминать о русской змее?

Я расстёгиваю молнию и кручу головой, пытаясь найти правильный ракурс, при котором её голая задница меня возбудит. Не нахожу ни одного. Младший лейтенант Гас вышел в отставку. Досрочно, блядь.

– Любуешься? – слышится кокетливый голос.

Ага. Любуюсь на то, какой отстойной в один миг стала моя жизнь. Вздыхаю и застёгиваю молнию – с таким ватным младшим я не рискну и пытаться. Можно было бы напроситься на утешительный минет, но, в моём понимании, пихать вялый член в рот малознакомой даме – это моветон. Ох уж эти мои джентльменские манеры.

– Брэнди, я понял, что ты заслуживаешь лучшего, – говорю первое, что приходит в голову. – Пойдём, я вызову тебе такси.

Когда машина уносит мой несостоявшийся перепихон в ночной полумрак Сиэтла, я выбрасываю салфетку с накорябанным на ней номером телефона и плетусь в отель. Закрываю глаза и представляю матрёшку верхом на мне, подо мной, в полотенце, без полотенца, острые коготки, впившиеся мне в шею, её кошачий оскал и улыбку Чеширского Кота. Младший лейтенант Гас крепнет и возвращается на поле боя в чине генералиссимуса. Вот же ведьма.

И пока я второй раз за последние тринадцать лет дрочу по вине этой русской стервы, принимаю решение трахнуть Сла-ву во что бы то ни стало. Потому что это единственный способ, чтобы очиститься от её колдовства.