Текст книги "Вернувшиеся"

Глава десятая

Ветер стих, и пошел снег. Снегопад был живописен и по-рождественски прекрасен: искристые снежинки кружились в воздухе, бережно застилая серый асфальт, рытвины и жухлую траву, словно бы врачуя рваные раны земли.

– Этот снег уже не растает, – проговорил Миша, и Илья был с ним согласен.

Они сидели в закрытом на зиму маленьком летнем кафе на набережной Быстрой. Сезон давно завершился, разноцветные зонтики, пластиковые столики и столы были убраны, оставались лишь привинченные к бетонным дорожкам скамейки. Одну из них друзья и заняли, а больше никого поблизости не было – и обоих это устраивало.

Миша и Илья пришли сюда, собираясь поговорить, но вместо этого долго сидели, глядя на замерзшую реку, не произнося ни слова. Мишина фраза про снег была первой за все это время.

С того вечера в дачном доме минуло три дня.

Три очень, очень трудных дня.

Илья знал, что никогда не сотрет из памяти сцену, которую они с Юрием Олеговичем и Митрофаном увидели, ворвавшись в комнату.

Сразу сообразив, что Миша и остальные наверху, Илья бросился по лестнице. Дверь была заперта изнутри, и он, не задумываясь, выбил ее. Мертвое существо и Миша стояли близко друг к другу, как два танцора на танцполе. Страшная тварь положила руку на Мишин шрам, и Илья услышал, как пронзительно кричит Юрий Олегович, увидев вмиг обмякшее тело Миши и его запрокинутую голову. Митрофан пошатнулся и вцепился в локоть Ильи, столкнувшись со своим главным кошмаром – ожившим мертвецом.

– Отойди! – в отчаянии завопил Илья. – Не мешай ему! – И Леля повернулась, желая спросить, к кому он обращается?

«Не успел! Не успел!» – Илья бросился к другу, и в этот миг существо приблизилось к Мишиному лицу.

Илье показалось, что оно собирается впиться зубами ему в шею. Но вместо этого мертвец прошептал что-то Мише на ухо и отстранился.

Все произошло в считаные мгновения: возьмешься рассказывать об этом – и рассказ получится куда длиннее, чем само событие.

Спустя несколько секунд Миша очнулся, словно бы пробудившись ото сна, выпрямился и отступил назад. На лице его застыло странное выражение, которому Илья не мог подобрать определения, как ни старался.

Боль? Узнавание? Отвращение? Ярость?

Последовавшую вслед за этим смерть Оксаны признали самоубийством. Она выбросилась из окна на глазах пяти свидетелей и разбилась насмерть о камни у воды. О том, кто схватил и утащил ее за собой, равно как и о том, что умирать Оксана не хотела, никто из очевидцев не упомянул. Да и скажи они – кто бы им поверил?

Предшествующие смерти события лишь подтверждали версию суицида. Оксане казалось, ее преследуют, она обратилась за помощью, и Миша пытался помочь. Однако женщина, оставшись одна, поехала на дачу, очевидно, чтобы исполнить задуманное. Родные, сообразив, в чем дело, последовали за ней, надеясь остановить, удержать от непоправимого шага, но им не хватило буквально минуты.

Депрессия из-за ухода мужа и беременности его новой подруги, алкоголизм, нервное расстройство – причин на похоронах, до них и после выдвигалось много.

Тот факт, что ни одна из них не была верной, не имел значения. То, что на следующий день у воды обнаружили тело молодого мужчины, никак со смертью Оксаны не связали. Следствие установило, что несчастного сбила машина, после чего мужчину, еще живого, сбросили в реку. Шансов выжить в ледяной воде с такими ранами у него не было, и преступника еще предстояло найти. Как и установить личность убитого…

– Что он сказал тебе? – спросил Илья у Миши в тот вечер, пока они ждали скорую и полицию.

Миша рассказал. Только Илье и Митрофану рассказал, почему сначала хотел защитить Оксану, а потом позволил мертвецу забрать ее (вернее сказать, не позволил – просто понял, что не сможет его остановить). Не сказал бы и Митрофану, но тот слишком настрадался и должен был знать, что ему ничего не угрожает. Пусть живет спокойно.

– Я так боялся, что не успею предупредить тебя: им нельзя мешать! Если встать у них на пути, стараться остановить, они могут убить. А остановить все равно не получится.

– Кто – они? – спросил Миша, и Илья рассказал о том, что узнал из книг Семена Ефремовича.

– Он догадался и хотел рассказать тебе, когда соберет побольше сведений и будет уверен на сто процентов, но не сумел, умер.

Миша слушал, и лицо его темнело с каждым словом Ильи.

«Тамброс» – вот как называются эти сущности. Они не имеют своего облика, это нечто вроде бестелесных духов, которые обитают в некоторых водоемах земного шара – эти озера, пруды, реки перечислены, названы, описаны в древних книгах.

– То, что тамброс живут и в Быстрой, с давних пор было известно носителям особых темных знаний. Но доказательства тому есть и в архивах, мне об этом и Елена Ивановна говорила: на протяжении веков близ нашей реки время от времени находили обезглавленные трупы, а сами отрубленные головы словно бы взирали на воды Быстрой. Это тамброс убивают таким способом, а потому убийцу среди людей ни разу не удалось найти.

– Зачем они это делают? Откуда такая жестокость?

– Жестокость… – вздохнул Илья и неуверенно взглянул на Мишу. – Сейчас поймешь. Дело в том, что тамброс – это духи мести. Существа, единственная цель которых, – покарать убийцу.

– Что? – прошептал Миша, и губы его побелели.

– Если убить человека и бросить его тело в водоем, где обитают тамброс, они вселяются в утопленника, и тот по ночам возвращается к подобию жизни. Днем восставший мертвец должен находиться в воде – неважно где, лишь бы в водной среде. В противном случае тамброс погибнет, а бродячий мертвец станет обычным покойником. Помнишь, Митрофан обнаружил тело девушки в затопленном подвале? Она пережидала там день, но ее потревожили. Точно зная, кто убийца, тамброс в теле мертвеца преследует преступника до тех пор, пока не убьет, не отделит голову от тела и не расположит таким образом, чтобы глаза убийцы смотрели на место последнего пристанища жертвы. Хотя в книге описаны редкие случаи, когда было достаточно умерщвления – вот как с Оксаной. Ее голова осталась при ней.

Миша молчал, в ужасе глядя на Илью.

– Возмездие занимает от нескольких дней до месяца. Тамброс находит убийцу, где бы он ни был, спрятаться невозможно, спастись – тоже. Тело утопленника, в котором обитает тамброс, обладает невероятной силой, мертвец способен весьма быстро передвигаться, лазать по отвесным стенам, процесс разложения замедляется. Тамброс может уничтожить убийцу сразу, но никогда этого не делает, потому что это было бы слишком легко. Убийца должен страдать, как страдала жертва, и испытывать смертельный ужас, зная, что по пятам идет тот, кого он (или она) лишил жизни. А возможно еще, тамброс желает, чтобы злодей раскаялся и понял, что совершил непоправимое. Когда месть свершается, мертвец возвращается на берег реки, тамброс покидает тело, уходя обратно в воду.

Илья рассказал Мише про Степана Холмогорова и вымершую деревню – самый яркий и единственный надежно зафиксированный в ряде источников факт расправы тамброс над убийцами.

– Холмогоров пишет, что колдун Савва поведал ему и его невесте Анне про тамброс, про то, как и почему они появляются, и в чьем облике. Узнав об этом, Степан сделал единственно возможный вывод: его соседи по деревне, трое обезглавленных мужчин (среди которых был и отец Анны) убили молодоженов и бросили их тела в реку. Холмогоров предполагает, что это было непредумышленно, случайно; возможно, изначально мужики хотели лишь ограбить проезжающую богатую повозку: в ту пору было мало рыбы, а жить на что-то надо, вот бес и попутал. Причины теперь уже не узнать, но то, что эти трое стали убийцами, ясно: иначе тамброс в теле утопленников не стали бы их преследовать.

Илья говорил о давно минувших событиях, понимая, что Миша думает вовсе не о той покрытой мхом истории, не о рыбаках, совершивших грех и поплатившихся за это.

Его мысли занимает другой преступник, живший гораздо позже.

Зверь, который убивал раз за разом, но оставался непойманным.

Убийца, которого, быть может, так и не настигло бы возмездие, если бы он не совершил ошибку и не выбросил тела двух своих последних жертв в Быструю. Одну из утопленниц остановили (чему невольно поспособствовал Митрофан), другая в итоге явилась к нему роковой ночью.

Тогда, три дня назад, разговор Миши и Ильи прервала прибывшая в поселок полиция. Дальнейшие события закрутились с космической скоростью, и до сегодняшнего дня друзьям не удавалось все обсудить.

– Как отец? Держится? – спросил Илья.

Миша пожал плечами и опустил голову.

– Плохо. Его лучший друг оказался чудовищем. Отец винит себя: не понял, не разглядел, допустил.

Илья не спрашивал, кто инициировал расследование в отношении Сафронова – Миша или его отец. Наверное, в полиции хотели провести следственные действия без лишнего шума, но ничего не вышло, общественный резонанс оказался колоссальным.

Весь город был в шоке, имя Сафронова не сходило с газетных заголовков. Психологи уверенно говорили, что он стал убивать, потому что не смог пережить смерти жены.

– Похищая очередную жертву, удерживая ее, Сафронов обманывал себя. В течение некоторого времени ему удавалось верить, что рядом с ним близкий человек, – рассуждал один такой знаток с экрана телевизора. – Однако вскоре Сафронов неизбежно понимал, что это чужая женщина, впадал в ярость, мстил ей за это, а затем убивал.

Открывались новые и новые подробности. Обыск в загородном доме, где преступник держал и убивал девушек, и где нашли еще два закопанных на заднем дворе трупа, явил свету кошмарный облик человека, который вел двойную жизнь. На светлой стороне Сафронов был образцовым служителем закона, расследовал преступления и защищал граждан, на темной же прекращался в кровожадного хищника – хитрого и коварного, умело заметающего следы, неуловимого.

– Я все думаю о том, что Сафронов сказал мне перед смертью. Говорил, что все понял, что не знает, как с этим жить.

Миша закурил очередную сигарету. За эти дни он осунулся и похудел, стал выглядеть старше. Возле рта появилась жесткая складка, а в темно-русых волосах Илья заметил седину.

– Может, у него было что-то вроде раздвоения личности, временами находило затмение, так что он сам не знал, что убивает женщин?

– Мы никогда не узнаем в точности, – проговорил Илья. – Нет смысла гадать.

Миша хотел возразить, но Илья, понимая, что он скажет, не дал ему договорить:

– Тут нет вашей вины – ни твоей, ни твоего отца. Даже в себе сложно разобраться, а в душе другого и подавно. К тому же Сафронов умел виртуозно скрывать улики, прятать лицо под маской.

– Я с детства его любил, – прошептал Миша, и красивое лицо его сморщилось, словно бы скомкалось.

– Так что в этом плохого? Ты знал и любил прекрасного человека, который всегда был добр к тебе и тоже любил тебя, как сына. Его любовь не марает тебя, не делает хуже. Прекрати себя грызть.

Они снова ненадолго замолчали. Илья знал, что Миша не сумеет по щелчку пальцев перестать думать о случившемся и винить себя, не сможет в одночасье вытащить из души боль, чувство бессилия, обиду и злость, но также знал, что пройдет время и он справится. И Юрий Олегович – тоже.

– Леля беременна, – сказал Миша, и Илья быстро глянул на него.

Он был ошарашен, но, конечно, рад за друга.

– Это же отличная новость! – улыбнулся Илья. – Поздравляю вас обоих! – Лицо Миши было мрачным, и он спросил: – С Лелей ведь все в порядке?

– Если не считать того, что она не знает, хочет ли этого ребенка, да, с ней все хорошо.

Миша говорил холодным, ровным тоном, каким прежде никогда не говорил о жене.

– Не хочет? Почему? – растерялся Илья. – Она говорила, что…

– Говорила. – Миша повернулся и в упор посмотрел на друга. – Но она представляет, какой всегда будет моя жизнь, и не уверена, что хочет разделить ее со мной, понимаешь, о чем я?

Разумеется, Илья понимал. Знал, как сильно Леля хочет отгородиться от той чертовщины, что настойчиво лезла в их с Мишей жизни. Случившееся на даче, по всей видимости, только укрепило ее намерение, и это неудивительно.

– Направление, – задумчиво проговорил Илья. – Митрофан сказал твоему отцу, что у каждого человека в жизни должно быть направление. Мы с тобой, судя по всему, нашли свое.

– Кажется, это сложнее, чем мы думали.

– Кто сказал, что дорога должна быть легкой прогулкой?

Миша улыбнулся – в первый раз за эти дни.

– Ты прав, как всегда. На то ты и ученый человек. Ну, выкладывай подробности. – Он знал, что Илья позвал его сообщить нечто важное.

Илья усмехнулся и вытащил из кармана блокнот, который нашел вчера в бумагах Семена Ефремовича. Разобрав книги, он взялся за дневниковые записи, заметки, статьи и прочие документы.

Эта запись в дневнике была одной из последних и содержала ссылку на древний фолиант, который Илье еще предстояло изучить. Семен Ефремович писал, что недавно прочел удивительную вещь, самую поразительную из всех, что попадались ему на глаза.

– Тут говорится о двух парнях, которые жили в шестнадцатом веке. Имен нет – только что-то вроде кличек. Первый – Медиум и Книжник. Он потерял любовь, но обрел проводника в загробный мир и может с его помощью видеть сокрытое, а еще он черпает тайные знания из книг на древних языках. Второй – Путник и Воин. В битве он был помечен обитателями Нижнего мира, и теперь чувствует Иных и живет как бы между мирами. Эти ребята считали друг друга братьями и посвятили себя исполнению своего предназначения. А состояло оно в том, чтобы бороться с опасными для людей проявлениями потустороннего, истреблять, прогонять обратно выходцев из Нижнего мира, которые нарушали равновесие и лезли в наш мир. Вроде бы парни совершили много славных дел.

– Они жили четыреста лет назад? – уточнил Миша, когда Илья договорил.

– Примерно. Семен Ефремович пишет: хотя эта парочка полулегендарна, то, что они действительно существовали, сомнений не вызывает.

– И что это должно означать? Что мы с тобой – их реинкарнация?

Илья убрал блокнот в карман.

– Что означает – это нам решать, я так думаю. Можем даже прочитать и забыть. Но…

– Но ты так не считаешь.

Они посмотрели друг на друга.

– Ты тоже, думаю, – сказал Илья. – Знаешь же, что со мной происходило. Я уезжал, хотел начать новую жизнь. Но потом вернулась Томочка, я стал разбирать книги, и это… – Он замялся. – Это было все равно что возвратиться домой. К себе.

Миша не ответил, да ответа и не требовалось.

Оба знали, что чувствуют примерно одно и то же.

– Что нам делать? Разъезжать по свету в поисках нуждающихся в нашей помощи? Или открыть агентство по расследованию демонических преступлений?

Илья закатил глаза в притворном возмущении.

– Если серьезно, я думаю так: те, кому мы нужны, сами найдут нас. Мы просто должны принять тот факт, что они рано или поздно появятся, а когда это произойдет, не станем от них отворачиваться.

– Не свернем со своего направления, если цитировать Митрофана.

– Что-то вроде того.

Конечно, им предстояло все как следует обдумать, собрать больше информации. И конечно же, они еще не раз вернутся к разговору – это было лишь начало чего-то важного, что обязательно получит продолжение.

В какой-то момент Миша и Илья, не сговариваясь, поднялись со скамьи и теперь стояли плечом к плечу, глядя на реку. Снег шел и шел. Скованная льдом речная гладь была похожа на чистый белый лист.

Белый лист, на котором непременно будет написана новая история…