Текст книги "Вернувшиеся"

Глава четвертая

– У меня это совершенно вылетело из головы! – сказал Миша. – Столько всего случилось, да еще Оксана…

Как раз перед этим он рассказывал Илье про загадочного преследователя и про то, что Оксана временно поселилась у них с Лелей. Илья понимающе кивнул.

– Буквально за день до смерти Семен Ефремович спрашивал про ту девушку, которую нашел Митрофан. Вроде бы его интересовало, где именно ее нашли. А до этого, когда я ему рассказал про то, что у меня шрам болит, про Душителя, про все это, он полез в свои книги, читал и сказал, что у него есть какие-то идеи, позже он все расскажет.

– Но позже не вышло, – задумчиво проговорил Илья, с которым они зашли пообедать в «Бутик быстрого питания «Gusar», где часто бывали в студенческие годы.

Студентов тут и сейчас было много – шумных, говорливых, ярких, как колибри. Миша и Илья, хотя и недалеко ушли от них по возрасту, чувствовали себя если не старыми, то умудренными, многоопытными, нагруженными проблемами, о которых юные и понятия не имеют.

– Ты все его книги перебрал? Ничего не нашел? – спросил Миша. – Я помню, что он взялся за какой-то толстенный кирпич.

– Нет, – разочарованно проговорил Илья. – Вчера закончил, все книги стоят на полках, но ничего подходящего. А может, я просто не вижу: я же не все их прочел, просто пролистал. И Томочка не подсказывает.

Оба даже не заметили, что говорят о помощи Томочки как о чем-то реальном, само собой разумеющемся.

Они вышли из кафе и отправились каждый в свою сторону: Илье нужно было зайти по делам в одну из редакций, с которыми он сотрудничал, Мишу ждали дела на работе, в три тридцать была запланирована встреча.

Машину Михаил оставил возле здания офиса, сюда приехал на метро: так было короче и быстрее, учитывая загруженность дорог и пробки. А тут спустился под землю, одна станция – и ты на месте.

День был погожий, но чахоточное ноябрьское солнце не могло никого согреть и лишь напоминало о канувших в лету жарких днях. Лучи его скользили по промокшей, истоптанной земле, которую месили сапогами прохожие, по облысевшим ветвям, по серым островам еще не растаявшего снега… Солнечный свет был лишь горьким напоминанием о былом счастье, и оттого все кругом казалось печальным, а радость от солнечных лучей – вымученной.

Миша не выспался. В доме был чужой человек, и чуждое присутствие ощущалось так остро, что Мише казалось, будто он сам явился к кому-то на постой.

Полночи Оксана не могла успокоиться, принималась то плакать, то по сто раз рассказывать об одном и том же, то пить вино. После большого количества выпитого ей закономерно стало плохо, поэтому еще какую-то часть ночи она бегала в ванную, включала свет, гремела, спотыкалась, запинаясь обо что-то.

Леля тоже не спала. Оксана была родственницей с Мишиной стороны, а не с ее, но именно Леле, как женщине, приходилось вставать, справляться о самочувствии, приносить воду и аспирин. В итоге жена тоже ушла на работу невыспавшаяся, разбитая. Оксана осталась в их квартире: когда Миша запирал дверь, она еще спала, умаявшись во время ночных бдений.

Миша решил для очистки совести проверить смехотворную версию про причастность бывшего мужа и дал соответствующее распоряжение одному из сотрудников. Сегодня – куда уж деваться! – Оксана побудет у них (Миша запретил ей выходить из дому), а потом можно будет приставить к ней охрану, понаблюдать пару дней.

По счастью, Леля взяла билеты в оперный театр, на какую-то громкую премьеру. Миша не считал себя поклонником и ценителем оперы и балета, так что изначально воспринял эту идею без особого энтузиазма, но если выбирать между обществом Оксаны и ариями, то он, несомненно, предпочел бы второе. А после можно будет поужинать в ресторане, чтобы прийти домой и сразу лечь спать.

Михаил спустился в метро, вдохнул характерный запах, который тут царил. Пока проходил через турникет, услышал, как впереди, внизу отходит от платформы электричка.

Ситуация с Оксаной была странной: эта женщина была неприятна Мише, страх ее казался гиперболизированным, опасность – надуманной. Но почему-то, стоило об этом подумать, как на ум приходили смерти женщин от руки Душителя (кто знает, не преследовали ли их незадолго до смерти?), а еще это саднящее чувство в шраме и нелепая уверенность в том, что Оксана с ее страхами и преследователем как-то завязана в общий узел: Душитель, Нижний мир, дядя Саф – его расследование и смерть, а еще – Митрофан с его бродящей в ночи покойницей и версией про колдуна, который оживляет трупы.

Кстати, надо бы позвонить Митрофану, узнать, как он там… С того дня они не созванивались, Миша и вовсе забыл о Митьке, а ведь тот был напуган, измучен своими страхами, и обратиться ему не к кому.

С ревом стремительно подлетела серая стальная гусеница, и Миша в числе прочих пассажиров вошел в вагон. Люди сидели на скамьях, уткнувшись в телефоны, полностью выпав из реальности; стояли, уцепившись за свисающие с перекладин ремешки, покачиваясь, как гибкие водоросли в аквариуме.

Миша приткнулся сбоку от входной двери, приготовившись выйти на следующей станции. Он достал из кармана телефон, решив позвонить Митрофану, и увидел пропущенный вызов. Номер звонившего был незнакомым.

Поезд остановился, пассажиры разноцветным горохом посыпались на перрон, заспешили к лестницам и эскалаторам. Миша не торопился, давая возможность всем желающим обогнать его: терпеть не мог этой толкотни. Пока шел, перезвонил незнакомцу.

– Добрый день. Вы…

– Здравствуйте, Михаил! – перебил мужской голос. – Это Леонид. Узнаете?

«Какой еще Леонид?» – подумал Миша, но тут вспомнил и поморщился. Только этого типа не хватало. Что ему понадобилось?

– Да, припоминаю, – ответил он пронырливому племяннику Семена Ефремовича.

– Ну вот, – отозвался тот и умолк в ожидании. На бурную радость, что ли, рассчитывал?

– Чем могу помочь?

– Книги, – ответил Леонид. – Мы тут квартиру дядину прибирали, ремонт небольшой, тут подшаманить, там… Ну понимаете, да? Сдавать будем, надо чтоб…

– Простите, можно ближе к делу? Я немного спешу.

– Да-да, конечно. Так вот, мы дядину сумку нашли. Он в больницу вещи собирал, там список был, чего он взять хотел: паста зубная, мыло, то да се. И там еще книги. Толстенные такие. С закладками, видно, не дочитал что-то. Жена говорит, выкини, и без них барахла, небось, девать некуда. А я решил позвонить, спросить на всякий случай. Не нужно вам?

«Слышали бы твой дядя и Илья, как ты книги барахлом называешь!»

– Спасибо, что позвонили, – сказал Миша. – Не выбрасывайте ничего, пожалуйста, я заберу!

Они договорились о встрече, и Миша пообещал подъехать вечером, но тут вспомнил про поход в театр и сказал, что вместо него приедет Илья.

– Сейчас освобожусь и созвонюсь с Леонидом, – пообещал друг, когда Миша рассказал ему о нежданно-негаданно обнаружившихся книгах. – Ты же все равно повез бы их мне. Я чувствую: там точно будет что-то важное, чего нам недоставало! – Илья, полный энтузиазма, чуть не выронил телефон и чертыхнулся в трубку. – Семен Ефремович собирался взять книги в больницу, потому что надеялся что-то перепроверить, а потом поговорить с тобой! Это если не ключ к разгадке, то хотя бы наводка какая-то!

Миша тоже так думал. Гораздо охотнее он сегодня вечером отправился бы к Илье, чтобы вместе взглянуть на книги, но об этом и речи не шло: Леля страшно обидится и будет права.

Он вернулся домой чуть позже, чем рассчитывал.

– У тебя двадцать минут, – предупредила Леля, которая уже была одета и накрашена для светского выхода. Она укладывала волосы перед зеркалом в прихожей, а Оксана сидела возле нее, точно бонна, которая провожает воспитанницу на бал.

Похоже, она уже успела дать Мишиной жене несколько «бесценных» советов, судя по тому, какой выразительный взгляд метнула Леля на Мишу, стоило тому войти.

«Где тебя носит? Она меня достала!» – говорил этот взор.

Миша быстро прошел в комнату, где скучал на вешалке костюм с рубашкой, потом в ванную и, по-солдатски быстро собравшись, вернулся в прихожую.

– Оксана, мы все узнали насчет вашего бывшего мужа. Он здесь точно ни при чем. Его… – Миша замялся на секунду, – вторая супруга лежит на сохранении, у нее угроза выкидыша. – При этих словах глаза Оксаны сверкнули такой неподдельной радостью, что Миша ощутил очередной укол неприязни к этой женщине. – Могу вас уверить, ему совершенно некогда преследовать вас: он работает, бегает по аптекам в поисках лекарств, готовит еду для супруги, которую навещает дважды в день. Все это подтверждают многочисленные свидетели.

– Мог и выкроить время, пока мечется, – ядовито проговорила Оксана. – Или кому-то поручить, я же говорила!

– Не думаю. – Миша видел Оксаниного мужа не так уж часто, но представление о нем составил: обычный тюфяк, мямля. На хладнокровного убийцу или человека, который знает, где искать киллера, уж точно не похож. – Но вообще мы с ним еще и поговорили. Напрямую. Он в шоке, как вам такое могло прийти в голову.

– Такой соврет – недорого возьмет!

– Даже если допустить, что вас преследовал бывший муж или кто-то по его поручению, теперь он точно отстанет, поскольку понимает: случись что с вами, он сразу окажется под подозрением. Поэтому можете на его счет быть спокойны.

Говоря это, Миша помогал Леле с пальто и одевался сам, потому на Оксану не смотрел. Только уже открывая двери, оглянулся на нее, все еще стоявшую возле зеркала. Михаила поразило выражение лунообразного, похожего на непропеченный блин лица. На нем не было облегчения, что больше ей ничего не грозит со стороны мужа, не было и злости или желания доказать, что Миша ошибается.

«Она никогда, ни секунды не верила, что ее преследует бывший муж, – подумал Миша. Если раньше он подозревал это, то теперь был уверен на все сто. – Но вместе с тем Оксана отчаянно надеялась именно на это, а я только что разбил ее надежды в пух и прах».

– Почему вам так хотелось, чтобы это был он? – вырвалось у Миши. – Вы же уверены, что это не так!

Оксана вскинула руки к горлу, и оттуда вырвался слабый писк. Она замотала головой и проговорила:

– Нет… Я не…

Если бы Миша с Лелей не опаздывали в театр, он мог бы разговорить Оксану, заставить ее признаться. Но время поджимало. С другой стороны, что изменится за несколько часов?

– Сидите тут, никому не открывайте, – велел Миша. – Не отвечайте на звонки, не подходите к двери. Мы скоро вернемся, и вы все расскажете. Пора прекращать этот балаган.

– Как ты думаешь, что на самом деле с ней происходит? – спросила Леля, когда они шли к парковке.

– Бог ее знает. Оксана всегда была с приветом. Ладно, ну ее в баню. Вечером я из нее все вытрясу. Давай не будем о ней говорить.

Так они и сделали.

Спустя минут сорок Миша с Лелей сидели на своих местах, глядя на бордово-алый занавес, который начал подниматься. На губах Лели бабочкой трепетала полуулыбка: его жена, в отличие от самого Миши, любила оперу. Он тихонько вздохнул, приготовившись поскучать пару часов, достал телефон и выключил, как того требовали правила. Илья пока так и не позвонил, не сообщил, забрал ли книги, вычитал ли что-то полезное. Что ж, они поговорят обо всем позже.

Оркестр ожил, и действо началось.

Глава пятая

Само собой, она ему солгала. Точнее, им всем: и сестре с мужем, и Мише с Лелей. Но как о таком скажешь? Какой нормальный человек поверит, что тебя преследует мертвец? Все же решат, что у нее, как сын говорит, фляга засвистела, с головой не все ладно.

Закрыв дверь за Мишей и Лелей, Оксана повернула ключ в верхнем замке, потом в нижнем, не забыла и про задвижку. Когда на двери есть задвижка, это хорошо, это вселяет уверенность в безопасности: замок можно как-то вскрыть, а вот задвижку снаружи не отворишь.

Потом она вспомнила, что тот, кто ее преследует, похоже, не очень-то подчиняется земным, материалистическим законам, и снова пала духом. Прошла по комнатам, закрыла занавески, опустила жалюзи там, где они были.

Чем себя занять, чтобы не думать, чтобы отогнать противный, вызывающий тошноту страх? Оксана подумала, что можно бы выпить, но очень уж мучительным будет похмелье: с возрастом оно было все более тяжелым.

Оксана включила свет во всех комнатах, щелкнула пультом от телевизора, и он тут же проснулся, радостно забубнил, как гость на мероприятии, которому наконец-то дали слово. Оксана открыла холодильник: может, что-то съесть? Взгляд напоролся на бутылку водки, и она решила, что пара рюмок не повредят, да и последствий для здоровья от такой дозы не будет.

Нарезав сыра и колбасы на закуску, Оксана достала банку маринованных огурцов и пакет томатного сока, налила водку в рюмку на изящной ножке, а сок – в стакан из дымчатого стекла.

«Ничего, они скоро вернутся, – подумала женщина. – За пару часов в запертой квартире ничего страшного случиться не может».

Водка отправилась по назначению, полыхнув в горле огнем, потекла жаркой волной по венам. В голове слегка зашумело («На старые дрожжи легло», – подумала Оксана), и стальная сеть, что оплетала ее нутро, стискивая его все туже, стала давить с чуть меньшей силой.

«А может, показалось?» – попыталась она уговорить себя, но тут полезли в голову воспоминания, которые одной-единственной рюмкой не прогонишь, не заставишь убраться прочь.

Про первую встречу Оксана сказала правду, все так и было: она увидела идущего за ней к стоянке мужчину, перепугалась, добежала до машины, села в нее и уехала.

Но во второй раз, когда преследователь стоял возле дерева неподалеку от ее дома, Оксана смогла его рассмотреть. Поначалу решила, что это маска. Какой-то малолетка подшутить вздумал – вот что пришло в голову. Вспомнил про недавний Хеллоуин, нацепил на себя черт-те что и пугает людей.

Нет, не людей… Ее одну пугает и преследует, ведь это за ней он сюда притащился! Оксана вспомнила эту одежду: рваные, выпачканные в грязи брюки, куртка, которая когда-то была синей, а теперь стала буро-черной. Свет фар высветил большую желтую эмблему на левой стороне груди, что-то вроде улыбающегося солнца, и Оксана поняла, что уже видела этого человека в синей куртке с дурацкой картинкой.

А потом в глаза полезли и другие детали, от которых у нее волосы на голове зашевелились от ужаса, словно кто-то перебирал их холодными мертвыми пальцами.

Босые ноги – ботинки, видно, свалились, но какое неудобство это могло причинить тому, кто умер? Кособокая фигура: одно плечо висит, второе задрано к уху. Повисшие вдоль тела, как у веревочной куклы, руки. Свалявшиеся колтуном волосы. Лицо…

Никогда ей не забыть этого лица! Сине-белое, с расцветающими на лбу и щеках трупными пятнами, напоминающими гнилые цветы, с почерневшими губами лицо мертвеца пялилось на Оксану единственным глазом. Второй глаз выели речные раки, подумалось ей; она осознала, что труп, который ее преследовал, выбрался из воды: каждая пора жуткого лица сочилась влагой, вода вытекала из глазниц и раскрытого рта…

Оксане удалось убежать и на этот раз, и вечером следующего дня, и теперь она надеялась, что бродящий в ночи мертвец сбился с ее следа, может, нашел себе другую жертву. По крайней мере, ей хотелось в это верить, как и в то, что тут, в закрытой на все замки квартире, никто ее не достанет.

Телевизор успокаивающе бормотал в соседней комнате, и Оксана, выпив еще одну рюмку, почувствовала, что тревога отпускает ее. Мышцы постепенно расслаблялись, даже аппетит проснулся, и она уже хотела сделать себе бутерброд, чтобы закусить им еще одну порцию выпивки («Последнюю, на этот раз точно последнюю»!), как вдруг свет во всей квартире погас.

Разом, будто кто-то задул свечу или повернул рубильник. Тьма, которая казалась влажной и отвратительно живой, обступила Оксану со всех сторон, обняла за плечи. Она сидела, не в состоянии пошевелиться, и ловила ртом воздух, как рыба в садке.

«Обычные перебои с электричеством!» – сказала себе Оксана, но уже в следующий миг поняла, что дело в другом.

Телевизор.

Стоящий в просторной Мишиной гостиной телевизор по какой-то причине не выключился вместе с другими электроприборами и лампочками, а продолжал бубнить! И стоило Оксане обратить внимание на этот факт, как кто-то словно бы прибавил громкость.

– Скоро умрешь, – произнес хриплый, скрипучий голос, перекрывающий голоса телевизионных клоунов. – Я заберу тебя, и ты поплывешь со мной.

Говоривший выталкивал из себя слова одно за другим, как будто горло его было забито песком, а каждый звук стоил невероятных усилий.

Оксана хотела закричать, но не смогла.

Телевизор смолк. Голоса, что наполняли эфир и чудом прорывались сюда, продолжая звучать вопреки всем законам физики, сгинули. И в наступившей тишине раздались хлюпающие шаги. Шедший к ней из соседней комнаты переставлял ноги с трудом, и босые ноги его, наверное, оставляли влажные следы на дорогом паркете.

Оксана так ясно представила себе бредущее из гостиной кошмарное создание, так живо нарисовала себе того, кто вот-вот окажется с нею рядом, что сумела сбросить с себя оцепенение и вскочить со стула.

Стоило ей оказаться на ногах, как свет в квартире снова включился. Вскакивая, она неловко задела стакан с томатным соком, тот опрокинулся и красная жидкость растеклась по столу, пролилась на домашние брюки из мягкой ткани.

«Как кровь», – подумала Оксана, и ей пришло на ум, что следует переодеться. А потом в голову ударило: мертвец! Он идет сюда, а она думает про одежду?!

Но в квартире было спокойно. Ни шаркающих шагов босых ног, ни глухого монотонного голоса – только ровное бормотание вновь работающего телевизора.

Оксана метнулась вон из кухни, вышла в прихожую, нашла в себе силы заглянуть в гостиную. Пусто. Никого. И мокрых следов на полу тоже не видать.

Показалось? Нет, этого Оксана не допускала ни на секунду. Никогда ничего подобного ей не казалось, существо, что пообещало забрать ее с собой, убить, было здесь на самом деле. Оно играло с ней, подбираясь все ближе, оно нашло ее даже здесь, а значит, не существует для него ни преград, ни запертых дверей.

«Но оно не убило тебя! – резонно заметил внутренний голос. – Может, не захотело, а может, не смогло. Возможно, оно способно лишь пугать!»

Нужно дождаться Миши и Лели. А лучше всего – позвонить им, пусть приедут, она ведь в опасности, какой уж тут театр! Оксана сунула руку в карман, схватила телефон. Оказывается, уже девятый час – время пролетело быстро. Она набрала поочередно номера Миши и Лели, но оба были отключены.

Оксана решила позвонить сестре, и в этот миг услыхала стук – сначала тихий, потом отчетливый, громкий. Вскрикнула, выронила телефон, и тот отлетел к дивану.

Стучали в окно.

«Какой это этаж?»

Оксана никак не могла вспомнить, но явно не первый, не второй и даже не третий. Козырька, пожарной лестницы или балкона, на котором мог бы стоять тот, кто желал войти, не было. Но тем не менее он стоял там, снаружи.

И она, конечно, знала, кто это.

«Беги!» – вопил голос в ее голове, но Оксана, двигаясь как под гипнозом, вместо этого медленно пошла к окну. Кто-то тянул ее, будто пса на поводке, и она не могла ослушаться.

Занавески были плотно задернуты, поэтому Оксана не видела пришедшего за ней монстра. Когда была маленькой, она боялась темноты и была рада, что делила комнату с сестренкой. Часто, когда не могла заснуть или просыпалась среди ночи, Оксана подолгу лежала с открытыми глазами, боясь разглядеть в углу ухмыляющееся лицо буки, и успокаивало ее лишь одно: еле слышное сонное дыхание Олеси.

Окно в их спальне всегда было плотно задрапировано, чтобы не осталось ни единой щелочки, и Оксана ни за что на свете не согласилась бы подойти среди ночи к окну, отодвинуть занавеску и выглянуть на улицу.

Днем Оксана была обычным советским ребенком, воспитанным родителями-атеистами, материалистами, прекрасно знающим, что ничего сверхъестественного не существует. Однако ночью девочка твердо была убеждена в том, что если выглянет в окно, то увидит перед собой прижавшееся к стеклу с той стороны лицо.

Чье? Оксана не могла сказать, но знала, что оно сведет ее с ума.

Двигаясь как робот, она протянула трясущуюся руку с тускло сверкнувшим обручальным кольцом и отодвинула занавеску.

Конечно же, оно было там. Существо, которого Оксана боялась в детстве, все же нашло ее, когда она выросла и перестала в него верить. Теперь-то она знала в точности, как оно выглядит. Кривящийся в усмешке рот, полный кривых зубов и гнилой воды, мучнистая кожа со следами разложения, черные волосы, похожие на свалявшуюся шерсть…

Мертвец, похожий на уродливое насекомое, висел, прилепившись к стене, царапая стекло костистыми пальцами. Оксана слышала булькающее шипение, вырывающееся из его горла:

– Я заберу тебя, и ты поплывешь со мной!

Время остановилось. Она не знала, сколько длился этот ужас, но потом, сама не понимая, как ей удалось, сумела отступить назад, выпустив из рук занавеску. Мертвец остался снаружи, Оксана больше не видела его, и это вернуло способность действовать.

Она бросилась прочь из комнаты. Чуть не наступила на валяющийся возле дивана сотовый, подняла его и сунула в карман. Выбежала в прихожую, схватила свою сумку и первую попавшуюся куртку с вешалки (оказавшуюся Мишиной), отомкнула замки и, даже не вспомнив, что надо бы запереть дверь, бросилась вниз по лестнице.

Возможно, это было нелогично, но кто мог бы здраво мыслить в такой ситуации? Жилище Миши и Лели больше не было безопасным пристанищем, существо обнаружило ее, и она не могла там оставаться. Значит, надо бежать туда, где оно не сразу найдет Оксану, и там дождаться помощи Миши!

Только распахнув дверь подъезда, Оксана запоздало испугалась, что мертвец поджидает ее во дворе или возле припаркованной машины, но, к счастью, этого не случилось.

Женщина понятия не имела, специально ли то существо дало ей уйти, потому что хотело еще позабавиться, помучить жертву, или же оно просто не успело сползти вниз по стене, но только Оксана беспрепятственно добежала до своего автомобиля.

В какую-то страшную секунду ей показалось, что ключей в сумочке не окажется: возможно, она вытащила их и положила на тумбочку в прихожей. Но ключи были на месте – и от машины, и от городской квартиры, и от дачного дома, куда Оксана решила поехать.

Вспомнились многочисленные фильмы ужасов, в которых беглецы добираются до автомобиля, полагая, что спасены, и обнаруживают преследователя на заднем сидении. Оксана лихорадочно огляделась, почти уверенная, что тоже попалась на удочку, но с облегчением убедилась, что кроме нее в салоне никого нет.

Двигатель завелся с пол-оборота, и вскоре автомобиль вырулил на дорогу. Немного успокоившись, сбавив скорость, Оксана вытащила телефон и позвонила Мише, потом набрала номер Лели.

Ей опять никто не ответил.