Текст книги "Курьеры"

14

Хижук стоял навытяжку перед массивным генеральским столом из красного дерева, ждал очередного разноса и с невообразимой преданностью смотрел на портрет президента на стене.

– Что-то я тебя не понял… – председатель комитета госбезопасности прихлопнул ладонью папку. – Девку эту сам решил в расход пустить? А почему тогда в прошлый раз упирался?

– Выхода нет, товарищ генерал-лейтенант, – Хижук не собирался рассказывать о вчерашнем письме Асты, из которого на него дохнуло могилой. – Бабы секреты хранить не умеют. Запишем ее в герои, а новый сотрудник на ее место найдется быстро.

– Ишь ты, – генерал открыл папку и пролистнул пальцем документы. – Сам лететь хочешь?

– И как можно скорее. Надежные люди уже наготове, а то, пока разжуешь своим…

– После работы придется убирать и этих надежных, – председатель комитета госбезопасности помрачнел.

– Сам сделаю. Причем тех, кто имел непосредственный контакт с ними, больше в этом деле не будет. Всех подчищу.

– Одних аналитиков десяток. Ты хоть понимаешь, что их на невозвратные потери не спишешь?

Хижук молчал. Ставка была сделана.

– Когда я говорил: «Делай», я… Мне даже в голову не пришло, сколько ты со своей тупостью сможешь наворотить.

Генерал прищурился и забарабанил костяшками по подлокотнику кресла. Хижук и вида не подал, что слышит какой-то звук. Так и стоял перед столом навытяжку, глядя пустыми глазами куда-то в угол.

– Ублюдок… – председатель, как ни старался, ничего больше не смог добавить к этому слову, в котором собрались вместе его отвращение к идиоту-полковнику, занимающемуся какими-то своими закулисными играми, и собственная близорукость. – Слон в посудной лавке. Почему я тебя не прикончил еще в Сирии?

Полковник поежился, но проглотил и оскорбление, и угрозу, а генерал поднял на него ненавидящий взгляд.

– Ну что же… – сквозь зубы процедил он. – Результат будет еще при моей жизни, или уже потом?

– Будет. При вашей. Вот-вот будет, товарищ генерал-лейтенант. Сроки еще не вышли, – торопливо ответил Хижук.

Кресло скрипнуло под генеральским задом – жалобно и как-то разочарованно. Председатель качнулся вперед-назад, не сводя глаз с подчиненного.

– Вышли… – он ухватился за подлокотники, вытянул свое тело из кожаных объятий и прошелся вдоль стены под портретом. – Забыл, что я тебе сказал на рыбалке?

– Нет…

Полковник потеребил пуговицу кителя, не сводя взгляда с одутловатой физиономии лидера нации, напечатанного на листе картона. Ретушь резала глаз – у него под этими нижними веками такие мешки, что картошку впору складывать. Но этих слов он бы никогда не произнес. Даже пьяный.

– Давненько я не видел такого рвения, – продолжил генерал. – Все завтраками меня кормил, как во времена компартии. Это тогда можно было пятилетками сорить лозунгами и обещаниями, но так ничего и не сделать. А тут вдруг разошелся. Понимаешь, о чем я?

– Так точно! – Хижук задрал подбородок еще выше. – Неделя еще не прошла.

– Один день остался… – генерал престал вышагивать и врезал кулаком по столу так, что на нем подпрыгнул бюст Дзержинского. – Где этот проклятый Хромой? Существует он на самом деле? Результат у меня на столе завтра будет?

Полковник смотрел куда-то в дальний угол кабинет и молчал.

– Не слышу.

– Думаю, стоит приготовиться к неожиданностям. Отрицательный результат не исключен… – Хижук едва ворочал непослушным языком, избегая взгляда председателя. – Сто два процента, как вы говорите.

– Ну и черт с ним, с этим пакетом. Надоела эта дурацкая игра до смерти, – махнул тот рукой. – Подчищай за собой и хватит транжирить народные деньги.

Полковник с удивлением осознал, что беседа переходит в более спокойное русло.

– Отчитаюсь за каждую копейку, – с нескрываемым облегчением сказал он. – Вы же меня знаете.

– Поэтому пока придерживаю свои обещания и напоминаю, а не рублю голову с плеч, – генерал закурил и выпустил облако дыма в потолок. – Незаменимых нет, а новая работа для таких, как ты и твой отдел, есть. Подтирай и, когда закончишь, ко мне с отчетом.

– Самому заняться? – спросил тот.

– Продолжаешь прикидываться дурачком? – побагровел председатель и раздавил недокуренную сигарету на бронзовой макушке «первого чекиста». – Хорошо. Скажу прямо – подчистить надо так, чтобы об этом человеке знали только мы с тобой. Как в тот раз в Сирии. Столько лет продержался – не разочаруй меня.

– Такая работа дорого стоит. В прошлый раз пришлось из своего кармана.

– Разнылся, как нищий на паперти. Компенсирую. И за прошлый раз тоже.

Хижук прищелкнул каблуками, вытянулся перед взором бумажного президента в струнку и едва ли не крикнул:

– Разрешите выполнять?

Генерал отмахнулся:

– Пошел вон…

Полковник вышел из кабинета, прикрыл дверь и вытер пот со лба. Секретарь, тощая дама неопределенного возраста, что пересидела под этой дверью, обитой черной кожей, уже второго председателя, поправила кружевной воротник.

– Крут сегодня? – спросила она с плохо скрытой издевкой.

– Да уж… – кивнул тот в ответ. – Но и мы не лаптем щи хлебаем.

Он надел шапку, выровнял ее и неторопливо поправлял отвороты шинели. В голове крутились крамольные мысли: «Сесть не в этот, а в другой самолет, рвануть, куда глаза глядят, а там бегом в ближайшую контрразведку за политическим убежищем… Хорошо, хоть деньги в стране не храню… Семья… Да и черт с ней…». Конечно, он понимал, что за занавесом его настоятельно попросят выдать некую информацию и откровенно поделиться государственными секретами, а не вслепую перебрать двигатель «Мерседеса», а он ничего не соображает ни в первом, ни во втором – всего лишь координирует выполнение конфиденциальных заданий председателя комитета, особенно в последние три года. Затем подумалось, что никому он там не нужен – Аста, простой исполнитель, и та знает гораздо больше.

– Знает, сука… – выматерился он, чем несказанно удивил даму за столом перед дверью в генеральский кабинет, и шагнул из приемной.

Сейчас он шел по коридору управления, сжимал кулаки, ничего не видя перед собой от злости и страха, и продолжал вполголоса поливать Асту грязью. Прикидывал, кого отправить на ее ликвидацию, чтобы эта стерва гарантированно попала на кладбище главным героем в похоронной процессии, а не в рядах скорбящих гостей. Дело предстояло трудное. Уходила она уже из его отдела года четыре назад, когда ее услуги перестали быть нужными и ему, и родному государству. Со скандалом и шумом уходила. И просчитать эту девицу никогда не удавалось, а что творится в ее мозгах не смогли определить и доктора с профессорами в психушке, куда он ее как-то упек со злости. Уколами и таблетками ее там точно не сломали, но такое лечение даром не проходит. Вот это он понимал совершенно точно. Ошибка с его стороны исключается. Промахнется – себе смертный приговор на раз-два организует.

Дома Хижук просмотрел на компьютере почту – ничего нового. Затем сбросил китель, включил телевизор и бесцельно мерял шагами комнату, всунув большие пальцы за резинки подтяжек. Ждать вылета надо было еще примерно сутки, из которых четыре часа уже прошли. Проходя в очередной раз мимо кресла, он подхватил пульт, пощелкал кнопками, пробежался глазами по спортивным каналам, где фигуристые девушки бегали, прыгали, измывались над собой на тренажерах и садились на шпагат. Потом случайно зацепился за криминальные новости, в которых диктор трагичным голосом вещал о заказных убийствах. Он бросил пульт обратно в кресло и решил оставить канал, как звуковое сопровождение.

– Полиция подозревает, что этот мужчина причастен, как минимум еще к двум подобным преступлениям, – сообщил диктор. – По показаниям очевидцев составлен фоторобот. Сейчас вы его увидите на экране. Если вы встречали этого человека раньше, или вам известно его местонахождение в данный момент, то полиция на условиях анонимности ждет ваших сообщений. Ни в коем случае не предпринимайте попыток самостоятельно задержать этого человека – он вооружен и особо опасен. Внизу экрана бегущей строкой мы даем номера для связи.

Разглядывая невероятно жуткую физиономию подозреваемого субъекта, будто сложенную из кусочков клиентов патологоанатома, полковник подумал, что с такой рожей не только не стать киллером – жить с ней невозможно. Затем мысли переключились на бывшего сотрудника спецслужб Данского, на котором остановил свой выбор. Киллер должен быть таким же неприметным, как и он.

Диктор на несколько секунд замолчал, выслушал какую-то подсказку, кивнул и радостно сообщил:

– Только что, уважаемые телезрители, мы получили информацию, что родственники погибшего предлагают крупное вознаграждение за помощь в поимке преступника.

– Минимум в информации – максимум в вознаграждении, – ответил он в телевизор. – Будем надеяться, что хоть этот Данской окажется человеком дела, и мы с этой дрянью больше никогда не пересечемся в этой жизни.

Полковник вернулся за компьютер и открыл последнее письмо, пришедшее от Асты вчера вечером. Читая с экрана, он шевелил губами, произнося слова шепотом:

– «Минус три. Что теперь генералу скажешь, Игорек?». Как всегда, без подписи…

Сегодня, после откровенного разговора с председателем, сообщение о трех трупах он воспринимал с энтузиазмом. Совсем не так, как вчера, когда готов был удавить Асту собственными руками. Незавидная судьба Шрамова, Слабко и – он никак не мог вспомнить имени третьего сотрудника из ее группы – сейчас не повысила его пульс ни на один удар. А вот решение о ликвидации этой сумасшедшей красотки он принял сразу же, как только увидел последнее слово в письме. Сам к ней поедет!

Полковник принялся вполголоса подпевать полуголым девицам, сменившим своим разнузданным танцем диктора криминальных новостей. Подумал, что жизнь вот-вот снова вернется в гладкую колею и перестанет подбрасывать его на кочках. Расправится с Астой и все! Потом вспомнил об аналитике, которого привлек к делу… Тут он почесал затылок и махнул рукой – два свидетеля не десять. Затем потянулся к телефону. Гудки в динамике казались бесконечными. На звонок ответили, когда он уже начал закипать.

– Мне требуются твои услуги, – сказал он. – Немедленно.

Какие услуги может оказать оперативник, уволенный по очень и очень веской причине из серьезной конторы, занимающейся обеспечением безопасности государственных секретов, в его отделе знали хорошо. Также знали, что люди такого типа не обязательно убийцы. Этот человек хорошо умел делать работу, а работу такого плана – особенно качественно. Большего ему и не надо.

Они расположились в удобных креслах друг напротив друга. Человек внимательно рассматривал своего нового работодателю, который, несмотря на домашнюю обстановку, время от времени косился в сторону входной двери. А Хижук пристально разглядывал гостя, не торопясь выкладывать информацию и расставаться с деньгами. Перед собой он видел неприметного, какого-то серого мужчину средних лет, с короткой стрижкой, держащегося достаточно уверенно, но с некоторой долей вызывающей наглости.

Настороженное молчание затягивалось, и полковник назвал имя. Гость пожевал тонкими губами, словно пробуя его на вкус, и отрицательно покачал головой:

– Никогда не слышал.

Хижук протянул ему фотографию из личного дела.

– С собой не даю, – твердо сказал он. – Сами понимаете.

– Одна? – спросил тот, повертев снимок перед глазами.

– Она за кордоном, и ее смерть важнее всего.

– Хорошенькая.

– Это проблема?

– У меня – обстоятельства… – гость как-то виновато посмотрел на Хижука, протягивая фото обратно. – Семейные. Две дочери. Образование дорогое. Большой дом в пригороде, будь он неладен. С официальной высокооплачиваемой работой сами понимаете… Необходимо платить и платить. Я не могу долго ждать вознаграждения.

– Зачем мне эти подробности из вашей жизни? – раздраженно спросил полковник.

– Я всегда беру пятьдесят процентов суммы сразу, а конверта в ваших руках не вижу, – его собеседник удивленно приподнял брови.

– Хмм, – полковник прихватил подбородок в ладонь. – Гонорар есть, но сначала я хотел бы рассказать, как важно это задание и, как эта женщина опасна.

– Я предложил бы изменить этот порядок, – гость развел руками. – У меня хороший послужной список.

– Был, – прищурился Хижук.

– Был, – спокойно согласился мужчина, – но никуда не делся. Я еще смогу им гордиться очень и очень долго.

Хижук заворчал, перегнулся через подлокотник кресла, достал из кармана кителя конверт, билет на самолет и листок бумаги. Бросил все на стол.

– Не то, чтобы я вам не доверял, – мужчина протянул руку, пошарил пальцами в конверте и похрустел купюрами. – Принципы, знаете ли. Если что не так – сначала вы, а потом уже я.

Он похлопал ладонью по груди, где под пальцами отчетливо обрисовалось тканью что-то похожее на кобуру пистолета. Хижук прикусил губу и вдруг впервые почувствовал, в какое же дерьмо он вляпался с этой Астой, и как же не вовремя ее осенило. Но, слава богу, что ее возможность шантажа он сможет пресечь на корню. А потом займется и аналитиком. Дернул же его черт за язык так, что сам предложил ей помощь…

– Вы не ответили на мой вопрос, – перебил его мысли мужчина.

Он спрятал конверт и билет куда-то глубоко под куртку в нагрудный карман, небрежно откинулся в кресле, забросил ногу на ногу и покачивал носком ботинка.

– Какой? – не понял полковник.

– Она одна? – спросил гость.

– Да, – сказал он. – Без поддержки.

Гость продолжал вопросительно смотреть на него, ожидая ответа или какого-нибудь дополнительного указания. К листку бумаги он так и не притронулся.

– Теперь я бы желал выслушать ваши рекомендации по объекту, – сказал он. – Я уже давно не новичок, но одного фото недостаточно. По телефону вы сказали, что требуется уложиться за одни сутки.

– Не больше, – подтвердил Хижук.

– Тогда у нас совсем нет времени. Верно?

Полковник указал глазами на билет.

– Она будет в аэропорту через пять часов, – сказал он, постучал пальцем по листку на столе и криво усмехнулся. – Или появится по указанному здесь адресу связного. Улететь из этой страны она не должна.

– Каким образом я должен выполнить задание?

– А это уже не мое дело. Завтра покажете видео ее смерти, получите вторую половину гонорара и еще один заказ. Попроще, но объемнее – и по работе, и по вознаграждению.

– Позаботьтесь о проекторе, – хмыкнул мужчина и поднялся. – Мне пора на самолет.

Он прижал пальцами листок бумаги, пробежал его по нему глазами и кивнул. Затем прошел в прихожую и, почти взявшись за ручку двери, обернулся, молча разглядывая домашнюю обувь полковника. Хижук явно не сказал ему всей правды и не поставил абсолютно понятное условие. Его собираются использовать «в темную». Потому что у этого задания гарантированно чего-то не хватало. Это было ему столь же ясно, как непререкаемая монолитность таблицы умножения, но он никак не мог взять в толк, что из этого пазла должно собраться, а что нет. И он задал вопрос, вертевшийся на языке с самого начала встречи:

– Для таких акций устрашения используют своего человека на месте. Что с ним?

– Она и есть этот человек, – буркнул полковник.

– Скажите, – выдержав многозначительную паузу, спросил мужчина, поднимая голову, – как вы считаете, ваша игра стоит свеч?

– Какая игра? – Хижук выкатил на него глаза. – Все предельно просто. Вам дали задание – вы его приняли. Надеюсь, вы его выполните и доставите видео по назначению. Человек, который примет вашу работу – я. И вы считаете, что я играю? Тогда как назвать эту игру? «Прятки»?

– Скорее, «Шпион, выйди вон», – серьезно ответил мужчина. – И все-таки, раз я уже здесь, может стоит намекнуть, как мне найти вас там?

– С какой целью? – полковник достал из кармана платок и промокнул шею.

– С целью доставки отчета по назначению. Куда?

– Не знаю… – Хижук отрицательно мотнул подбородком. – Я сам.

В голове он уже давно прокрутил десяток диалогов с этим профессионалом, но вот насчет встречи – тут было глухо. Со вчерашнего вечера накатился и не отпускал какой-то страх.

– Пусть будет мобильный, – немного неуверенно произнес он.

– Все же лучше, чем пароль и главный почтамт, – кивнул гость. – Только, пожалуйста, не звоните мне в самый неподходящий момент.

Он затворил дверь за его спиной. Щелкнул замком. Подергал на всякий случай ручку, проверяя надежность запора. Затем прошел в комнату и снова включил телевизор.

– Призовая игра! – радостно завопила полная дама на экране.

Хижук вздрогнул. Призовая игра? Потер лоб. Ведь это именно Аста смогла собрать все разрозненные части разработки воедино. Как он ни старался следовать правилам распределенного участия каждого винтика в общем механизме, а не получилось. Забыл о ее словах. Напрочь… Я знаю. Училась… Так она заявила в их последнюю встречу, словно предупреждая его. Если ко всему прочему она смогла прикрутить лично к нему кое-какие факты, то… В общем, выстрелить ему в лоб она может и из-за кордона. Причем со снайперской точностью. Логика у нее – и не подозревал – оказалась такая, что представляет смертельную опасность. Плюс, с блокнотом Козлова ознакомилась. Выполнив столько заданий, она легко умножила два на два. И стоит ей поделиться этими умозаключениями с аналитиком – конец. Нельзя спускать это дело на тормозах. Все правильно он сделал, приказав блокировать ее каналы связи с аналитическим отделом и предложив Данскому работу по ее ликвидации – нет смысла ждать, когда она начнет шантажировать с той стороны.

Полковник взглянул на часы. До вылета оставалось тринадцать часов.

– Приз в студию! – выкрикнул ведущий программы.

Хижук кивнул ему в ответ и раскрыл блокнот, куда вписал уже семь имен. Верхняя строчка списка содержала всего четыре буквы. Он вытащил из-под корешка карандаш с позолоченным колпачком, покатал его в пальцах, щелчком ногтя освободил грифель от колпачка, но так и не решился зачеркнуть первое имя. Если Данской сможет справиться с Астой, то у него впереди еще непочатый пласт работы. И у него самого, кстати, тоже.

15

Чайник надрывался свистом. И когда Яскевич, подхватив с журнального столика чашку, вышел из комнаты в коридор к кухне, раздался стук в дверь. Он замер и медленно повернулся на звук. Его удивило то, что какой-то поздний гость постучался – нетерпеливо и настойчиво. Звонок работал исправно и никаких претензий к нему не было уже много лет. Сделав пару шагов к двери, он успел передумать тысячу вариантов «кто бы это мог быть?», но вдруг вспомнил, что ровно в четверть двенадцатого должен был звонить полковник Хижук – но тот промолчал. Значит, прилетел раньше?

Подобный вариант они не обговаривали. Правда, ничего странного и опасного в этом не было: подумаешь, перестраховался, не сумел распланировать время, пришел и не стал маяться на пороге, глядя на часы, а сразу стукнул. Он подошел к двери и щелкнул замком, продолжая сжимать чашку в руке. Ему показалось, что дверь открылась сама, словно человек снаружи ждал этого щелчка ригеля – створка сразу пошла вперед, Он увидел молодую женщину в строгом пальто и небрежно наброшенном на плечи шарфе. На голове, выбритой с одной стороны наголо, а со второй украшенной волосами, схваченными кольцом в конский хвост, серебрились капельки воды. Он провел глазами ниже – пара стройных ног в чулках и элегантных туфельках. Руки она держала за спиной. Широко распахнутые глаза пристально смотрели на него. «А ведь и чулки, и туфли на дамочке точно не по погоде, – неожиданно подумал он. – Не иначе, как на машине подъехала. А звука двигателя он не слышал так же, как и звука телефонного звонка».

– Вы ко мне? – спросил он, открыв дверь шире, чтобы вытянуть шею и заглянуть через ее плечо на лестничную площадку.

В ответ женщина вытащила из-за спины пистолет, ткнула ему в грудь и дважды нажала на курок. Одна из пуль прошила его тело насквозь. Вмонтированное в стену зеркало за спиной жалобно звякнуло и пошло трещинами. Яскевич, отброшенный пулями в квартиру к противоположной стене коридора, медленно сползал на пол, пытаясь сопротивляться силе тяжести, и тянулся вверх слабеющими руками и ногами. Рубашка мгновенно набухла кровью вокруг двух маленьких отверстий. Он тяжело и хрипло дышал, глаза шарили вокруг себя, ничего не видя и не замечая, как стрелявшая в него женщина вошла внутрь и осмотрелась по сторонам. Затем отшвырнула носком туфли чашку, выпавшую из его ослабевших пальцев, и затворила за собой дверь.

– Что… – попытался задать он вопрос, но немеющие губы уже не шевелились.

Женщина нагнулась над ним, будто пытаясь услышать последние слова, потом выпрямилась и прошла в комнату, чтобы убедиться, что в доме никого больше нет. Когда она вернулся, он был уже мертв. Она выудила из кармана мобильный телефон и наклонила голову на плечо. Густые волосы изогнулись волной и открыли ухо с крохотной сережкой в виде звездочки с полумесяцем. Она прижала телефон к уху, нетерпеливо барабаня по нему длинным ногтем. Вторая рука постукивала по бедру над коленом длинным цилиндром глушителя.

– Креспин, – совершенно спокойно сказала она, когда вызов приняли, – у меня чисто. Жди клиента по запасному адресу.

– Я тебе должен, Кайра, – серьезно ответил он. – Должен с тех пор, как стал твоим другом.

Из динамика донесся хлопок пробки, затем возня, довольный вскрик и в разговор вклинился нетвердый женский голос – похоже Гальса была пьяна, или явно стремилась достигнуть этого состояния.

– Он как бы занят, – хихикнула она. – Хочет меня соблазнить. Я, кстати, согласна.

– Ты даже не представляешь, как тебе не повезло, – прошипела Кайра. – Через пять минут у него начинается свидание, которое он не пропустит ни за что в жизни.

Она прервала разговор и убрала телефон. Следом в глубокий карман отправилось оружие. Затем Кайра взглянула в зеркало – десяток трещин, забрызганных красными каплями, перечеркивал бледное лицо. Она улыбнулась, разгладила лишнюю складку на шарфе, повернулась и вышла на лестничную площадку, осторожно прикрыв за собой дверь.

Когда через час сюда примчался Данской, потерявший в ожидании Асты полчаса в аэропорту, а потом столько же в пробке на въезде в город, запах пороха в маленьком коридоре почти выветрился. Он стремительно поднялся на второй этаж, где должна была быть квартира Яскевича. На площадке ему показалось, что в узкую щель от неплотно закрытой двери тянет очень хорошо знакомым дымком, напоминающим вонь от сгоревшего фейерверка. Правда, ощущение было мимолетным, буквально на долю секунды. Он вытянул из кобуры оружие, нажал на кнопку звонка и поморщился – мелодичная трель прозвучала чуть ли не над ухом. После нескольких безответных звонков он толкнул дверь стволом, и все сразу стало ясно…

Не то, чтобы ему редко приходилось видеть мертвецов, но вот именно сейчас он почему-то вспотел. Замер на мгновение на пороге и воровато оглянулся – не увидел ли кто, как он входит. Скользнул взглядом по дверному глазку напротив, сделал шаг вперед и притворил за собой дверь. Яскевич сидел на полу и смотрел невидящими глазами куда-то в сторону. На груди отчетливо выделялись два пулевых отверстия: кровь достаточно свежая – рубашка пропиталась красным полностью, но еще не начала превращаться в некий заскорузлый панцирь. На стене, там, где он сползал, бесформенное пятно, алая полоса и расколотое зеркало.

– Навылет… – тихо сказал он себе. – Серьезный калибр.

Данской резко оглянулся через плечо. Сейчас он вдруг осознал, что находится один на один с трупом, что у него при себе оружие и сейчас время того самого звездного часа у тех, кто когда-нибудь в жизни хотел его подставить. Появись на лестнице в эту минуту любой человек – никому и ничего доказывать не придется. Он тут же сделал два вывода. Первый – все очень плохо. Второй – сейчас начнут искать его. Осталось понять – сложил ли кто-то свой пазл, или это форс-мажор?

Развернувшись, он уже хотел уйти, и чем быстрее, тем лучше, но не сделал и шага, когда сзади раздался легкий шорох. Он застыл на месте, стискивая в ладони оружие. Вмиг похолодев, он медленно, будто у него парализовало шею, обернулся всем телом и увидел, как мертвец заваливается набок. Покойник ткнулся лбом в стойку для обуви и замер – дальше ему падать было некуда. Данской попытался проглотить комок слюны: с первого раза не получилось – во рту пересохло, и из горла вырвался какой-то хрип.

– Так и седым можно на всю жизнь остаться, – проскрипел он зубами.

Едва на ступеньках затихли его торопливые шаги, как соседка Яскевича, пожилая и почти ослепшая дама, решительно открыла дверь. Она уже второй час не могла уснуть из-за непонятных звуков у квартиры через лестничную площадку. Господин, деливший с ней второй этаж арендного дома, всегда был корректным в вопросах ночной тишины, но в этот раз она решила выйти и лично предупредить, что ей это все давно надоело и самое время вызвать полицию.

Яскевич не мог объяснить ей причины шума. Он был мертв. Абсолютно и необратимо.

Полковник Хижук постучал водителю такси в прозрачную перегородку. Показал, чтобы проезжал дальше – двух полицейских машин с проблесковыми маячками у дома Яскевича было вполне достаточно, чтобы не интересоваться подробностями ночной суматохи. Он назвал водителю адрес отеля и всю дорогу до него думал – позвонить Данскому, или еще рано считать, что ситуация в очередной раз вышла из-под контроля.

Расплатившись, он поднялся по ступенькам, протянул руку, но так и не ухватился за ручку двери. Створки распахнулись прямо перед ним, больно задев по пальцам. Тяжелый удар в подбородок, наверное, вывихнул ему челюсть, отбросив назад. Затем его развернули, и колено, резко, до мгновенного приступа тошноты, вонзилось в пах. Хижук уронил сумку, выкатил глаза от боли, но не мог и вдохнуть для крика. Следующий удар в голову бросил его в темноту беспамятства.

Очнулся он привязанным к стулу. Открыл глаза, непонимающе обвел взглядом полутемное помещение. Большое, судя по гулкому эху от приглушенного разговора, или с высоким потолком.

– Идеальное помещение для пыток, – сказал кто-то ему в лицо. – Не пытайтесь искать способы покинуть нас. Это нереально.

Перед глазами две мужские физиономии. Наверное, те самые. Один из них, длинноволосый, коренастый крепыш в очках, похожий на студента, натянул перчатки. Второй, высокий и намного старше, схватил его за волосы. Первый сжал пальцы, размахнулся и направил кулак ему в зубы. У Хижука не было ни малейшей возможности уклониться…

Стул вернули в вертикальное положение. В голове гремел барабан, губа треснула, во рту осколки зубов, в носу полно крови. Он попытался запрокинуть шею – что-то хрустнуло. Студент размахнулся вновь… и Хижук в ожидании сокрушительного удара непроизвольно опорожнил мочевой пузырь. Мужчина замер, рассматривая его брюки. Полковник сжался от ужаса, но его мучителей, казалось, порадовала эта неожиданность, и они оставили его в покое.

– Ничего, сговорчивее будет, – хмыкнул один.

– Пари? – второй громко рассмеялся.

Привязанные к стулу конечности онемели так, что Хижук их не чувствовал, но он боялся даже пошевелиться – парочка у стены могла наблюдать за его реакцией. Облизнув разбитые губы, он медленно вытягивал шею, пытаясь разглядеть, чем они так заняты. Тем временем мужчины протянули к розетке шнур от предмета, который они по очереди вертели в руках и увлеченно что-то обсуждали. Один из них послюнявил палец и ткнул повыше шнура. Тихое шипение повергло Хижука в ступор – сам в свое время баловался подобными вещами. Потом второй поднял ладонь вверх, призывая первого к молчанию, прижал пальцем крохотный передатчик в ухе и что-то ответил. А затем они оба повернулись к нему.

Отчетливо послышались шаги. Дверь распахнулась, в помещение вошел человек – высокий, широкоплечий, в черном костюме под мокрым плащом и с таким суровым лицом, что оно сразу же приковало взгляд Хижука. Мужчина был молод – не больше тридцати. Остановившись в дверях, он бросил короткий взгляд на полковника, молча кивнул двум костоломам, которые будто только и ждали этого сигнала, чтобы в мгновенье ока исчезнуть. Через несколько секунд он подошел к окну и раздвинул пальцем жалюзи. Долго всматривался в ночь. Потом провел по стеклу ладонью, словно хотел набрать в горсть дождевых капель, собирающих в ручейки с той стороны. На запотевшем стекле появилась чистая полоса. Мужчина продолжал молчать. Затем достал сигареты и щелкнул зажигалкой. Запах хорошего табака проник в забитые кровью ноздри полковника.

– Это какая-то ошибка! – заорал Хижук ему в спину. – Просто дикая ошибка. Вы знаете, кто я?

– Президент США? – спросил мужчина.

– Неважно… у вас настоящие проблемы, – подтвердил Хижук.

– Наверное, вы очень сильно возбуждены оттого, что мы с вами находимся в очень неравных условиях, – сказал незнакомец, словно самому себе. – Дело в том, что вы сидите на стуле, крепко связаны, и не можете вытереть лицо от крови, а я стою перед вами благополучный, чистый и курю отличную сигарету.

– Очень большие проблемы… – голос полковника дрогнул.

– Вряд ли, – ответил мужчина и прошелся перед окном туда-сюда. – Я еще никогда не ошибался. Мои помощники тоже. В этом наше преимущество перед вами. Просто в некоторых случаях я не могу сам исправить ситуацию – и мне нужны еще люди. Вот, например, сейчас мне понадобились вы.

– Зачем? – выдохнул полковник.

– Мое имя Креспин, – представился он, продолжая стоять спиной к полковнику, и неожиданно продолжил на русском: – Нам предстоит пообщаться некоторое время. Возможно, час. Может быть, больше, если вы не умрете раньше. Но хотел бы уточнить – у меня, в отличии от вас, целая прорва времени.

«Час, – облегченно выдохнул полковник. – Значит, если Яскевич жив, то успеет, вытянет. Его люди здесь есть. Надо напрячь все силы и продержаться этот час, или меньше. Хрен с ним, с унижением. Пусть увидят, но хоть жив останется…».

– Развяжете? – хрипло спросил он, пошевелил деревенеющим от страха языком, и добавил: – И воды дайте.

– Нет! – отрезал мужчина и даже не повернулся. – Напьетесь в реке.

Полковник вздрогнул так, что чуть не взвыл от боли – веревки еще глубже врезались в тело. Говорят, страх придает сил, но капроновый шнур порвать он не сможет – не в кино. Одуряюще завоняло паленым деревом. Те двое не выключили паяльник – бросили на стол, когда уходили. Из-за двери донеслись тихие шаги. Еще кто-то по его душу, или помощь? Хижук кое-как загнал ужас внутрь и решил отвлечь его внимание.

– Эй! Как вас там… Креспин… Руки! – выкрикнул он. – Я их не чувствую! Как вы собираетесь со мной общаться, если я ни о чем, кроме них, думать не могу?

– Не орите так, – мужчина обернулся, растер окурок о подоконник и бросил на него насмешливый взгляд. – На помощь никто не придет, потому что больше некому.