Текст книги "Курьеры"

9

Креспин купил пачку сигарет в автомате. Повертел в руках зажигалку. Машинально покрутил колесико над кремнем. На черной доске у входа в бар для него ничего не было. Тот, кто аккуратно вывел названия блюд в меню, не сломал мелок и не обвел оговоренную букву дважды. Более того, надпись была сделана не мужской, а женской рукой. Он пожал плечами, шагнул внутрь и осмотрелся. Немногочисленные посетители, вяло встрепенувшиеся при его появлении, равнодушно вернулись к своим напиткам.

– Кофе, – махнул он рукой женщине за стойкой. – Много и покрепче.

Устроившись перед чашкой на широкой скамье рядом с растрескавшимся ведром, в котором давно и безнадежно засыхала пальма, растопырившая пожелтевшие от табачного дыма листья, он задумался. Курил, постукивая краем зажигалки по столешнице, пока входная дверь не тренькнула о колокольчик, впустив внутрь тихий шепот дождя. Он скосил глаз на звук. Вошедшая молодая женщина сразу от порога цепким взглядом окинула небольшой зал, расстегнула легкое пальто и направилась в его сторону.

Неожиданно она резко свернула и скользнула к нему за стол. Не присела, не пристроила свой зад к коже скамьи, а именно скользнула одним мягким и грациозным движением. Невысокая, изящная, с вызывающе правильными чертами лица. Креспин безразлично подумал, что такие физиономии чаще встречаются у скучающих английских леди на бангкокской Каосан-роуд, где днем и ночью можно купить или съесть все, что только существует в этой части света, но никак не на севере Европы. Она выглядела шикарно, но совершенно неуместно в этом прокуренном воздухе, где явно выпадала из общепринятой схемы. И она притягивала его взгляд, как огонь привлекает бабочку, но с таким же рвением к ней стремились и чужие взгляды из каждого угла бара.

Жирный мазок помады на капризно изогнутых губах сузился в тонкую линию, на бледном лице мелькнула понимающая гримаса, и она потянулась к его сигаретам. Креспин поморщился и отодвинулся глубже в тень под разлапистые резные листья.

Женщина бесцеремонно вытащила из пачки сигарету и, прижав фильтр ярко накрашенными губами, замерла в ожидании. Он невозмутимо щелкнул зажигалкой, но руки не протянул, приглашая ее саму дотянуться до язычка пламени. Она не спеша приподнялась и перегнулась через стол ближе. Рот – воплощение сексуальности, ярко-красный, с презрительно оттопыренной нижней губой, недовольно скривился на одну сторону.

– Благодарю.

Она прикурила, прищурив один глаз и глубоко затянулась. Грудь под тканью низко расстегнутой блузки поднялась так, что, казалось, малейший вдох легко вырвет оставшиеся пуговицы. Дополнял картину совершенно безумный парфюм, который перебивал запах табака и произвел впечатление помимо его воли.

– Один.

Она спокойно изучала его внешность, и в ее тихом голосе был не вопрос, а констатация факта. Креспин промолчал, рассматривая ее лицо, белизну которого резко подчеркивал черный цвет волос.

– Могу составить компанию, – длинные ресницы хлопнули и глубоко посаженные темные глаза приветливо ответили на его взгляд.

– Не сегодня, – он чуть заметно дернул плечом.

Она откинулась на спинку кресла, запустила руку в волосы над левым ухом и провела по ним растопыренными пальцами. Густые пряди на миг зависли в воздухе и волнами упали на плечо.

– Почему? Уверена, мы бы нашли общую тему для разговора. Прямо сейчас, – сказала она и провела по верхней губе кончиком языка.

– Нет, – твердо произнес он.

– Тяжелый был день? – она понимающе улыбнулась с некоторой долей сочувствия. – Я хорошо умею делать массаж. Эротический в том числе.

– Сколько? – спросил Креспин.

– Иногда это бывает бесплатно.

Она картинно выпустила дым из ноздрей и глубоко затянулась вновь, а он посмотрел на тонкую цепочку, обвивающую ее шею, на крошечный плоский медальон в ложбинке между ключицами, прикрытыми полупрозрачным шарфом, и провел оценивающим взглядом ниже.

– И кто же эти избранные?

– В этот раз ты? – она предлагала ему продолжить самому.

– Почему же этот выбор так внезапно свалился на меня? Судьба, или случай? В этот раз?

– Наверное, судьба, – она подмигнула. – Не может быть вторая встреча случайностью.

– И где же была первая? – насмешливо поинтересовался он.

– Бейрут, – спокойно сказала она, разгоняя дым ладонью, – город, а не бар в двух шагах дальше по улице.

– Никогда не был в Ливане.

– Мы встретились в магазине Баржа.

– Это тоже в Бейруте?

– Армянский квартал.

– Запомню, чтобы посмотреть, когда соберусь на Ближний Восток.

– Я не могла ошибиться, – она мило улыбнулась.

– Не в этот раз, – безразлично сказал он.

Женщина стерла улыбку с лица, а Креспин сгреб сигареты и зажигалку в кулак, прихлопнул чашкой на столе купюру и махнул рукой официантке.

– Приятного вечера, – небрежно бросил он собеседнице и направился к выходу.

Она догнала его через пять шагов от входа, подхватила под локоть, оглянулась и прошептала:

– Есть разговор.

– Да ну? – он провел второй рукой по ее спине и крепко стиснул ягодицы под тонкой шерстью пальто. – А как же это?

– Оглох! – зло выдохнула она. – Бейрут. Магазин антиквариата. Армянский квартал. Улица Вердун.

– Не интересуюсь древностями, – он обхватил ее за талию, прижал к себе и ткнулся носом в ее волосы. – А вот новое все-таки попробую. Куда ты там меня приглашала?

– Тебе бы понравилось, – она уперлась ладонями ему в грудь и попробовала освободиться. – Но я не предлагаю дважды. Могу и полицию крикнуть.

– Сколько раз туда собирался, да так и не выбрался. Говорят, в «восточном Париже» неплохие магазины старья.

– У старого Баржа всегда хороший выбор, – она перестала вырываться и потерлась щекой о его грудь.

– Старый пароль – старые методы, – шепнул он ей в ухо.

Она вздрогнула и прошипела:

– Убери руки, пока я не выцарапала тебе глаза!

Креспин хмуро огляделся по сторонам – практически антиутопия. Покрытое мелкими трещинами пыльное стекло в деревянной раме, обои клочьями, полное отсутствие хоть какой-то мебели, кроме колченогого стола, и сиротливая лампочка в изгаженном мухами треснувшем колпаке, тускло освещающая разводы плесени на стенах и круг посреди изодранного линолеума. Он бросил взгляд за окно в переулок. Вид снаружи ничем не отличался от обстановки внутри – такие же обшарпанные стены и выбитые через одно стекла. То, что покосившаяся двухэтажная постройка напротив давно отжила свой срок, было заметно и в темноте. Однако, здание, через порог которого он переступил, так и не вытянув рук из карманов, еще пыталось сопротивляться, но не требовалось быть экспертом, чтобы предсказать его скорый конец. Он щелчком смахнул с подоконника ленивого, упитанного таракана и неприязненно бросил через плечо:

– Выбрала же место, черти тебя дери. Кондиционера нет, воняет какой-то мерзостью…

Он замолчал, почувствовав сзади резкое движение. Эта молодая женщина, которая вначале разыгрывала из себя проститутку и прилагала все усилия, чтобы склеить его в баре, и которая затем два раза за десять минут произнесла старую кодовую фразу, держала в руке пистолет с глушителем, направив ему в спину. Он видел ее отражение в грязном стекле рядом со своим. Три минуты назад оружия у нее не было. Шагнув внутрь черного проема двери, он придержал ее за локоть и замер, прислушиваясь к темноте лестницы и пытаясь хоть что-то разглядеть. Куда там – фонарь у входа едва теплился. Тогда же он и проверил ее с ног до головы, когда она, молча извиваясь под его ладонями и крепко сжимая бедра, вставляла ключ в замочную скважину. Значит, ловушку готовили загодя, или она была одной из многих на его маршруте? Однако, в данный момент его волновало совершенно другое.

– Не двигайся! Так и стой!

Креспин скривился в усмешке, сам не понимая, над чем, или над кем именно он пытается посмеяться – то ли над представшей перед ним мрачной действительностью за окном, куда его собираются окунуть с головой, то ли над этой изящной куклой с мгновенно закаменевшим лицом. Он медленно вытащил вторую руку из кармана плаща и показал открытую ладонь.

– У меня нет желания получить пулю в печень. Главное, не нервничай. Я осторожно достану бумажник и брошу в сторону. Договорились?

– Не вздумай пошевелиться. Иначе сначала нашпигую свинцом, а потом посмотрю, что у тебя там.

Недобро улыбаясь, она заправила за ухо дужку беспроводной гарнитуры. Затем достала из кармана пальто мобильный телефон, положила его на стол и сделала шаг в сторону, благоразумно оставаясь на безопасном расстоянии.

– Он здесь. На громкой связи.

– Лучше бы вы ответили на ее вопросы еще там, в баре, когда можно было все остановить.

Голос из динамика прозвучал искаженно, будто собеседник с той стороны линии быстро перекатывал во рту что-то горячее. Креспин по одной этой фразе определил, что тот едва сдерживается, чтобы не начать с угроз. И еще… говоривший с ним не использовал платок или рукав, и не старался сделать голос неузнаваемым. Этот тембр был настоящим, и он, действительно, не слышал его раньше. Незнакомый голос, какой-то покровительственный и даже слегка сочувствующий его положению.

– От вас хотели получить всего лишь некоторую информацию. А сейчас… сами понимаете…

– Не понимаю.

– Представляете, мы тоже удивлены. Например, тому факту, что вы знаете, что кодовую фразу изменили, а мы нет. Как она теперь звучит?

– Откуда такая уверенность, что я стану отвечать? – спросил он, чуть повернув голову.

– Несомненно, будете, – в телефоне хрюкнуло смешком. – Ведь пока говоришь, то сохраняешь шансы на жизнь. Я прав?

Креспин непроизвольно кивнул после слов невидимого собеседника. Строки инструкции: «самое главное в подобной ситуации – вовлечь в разговор» – были первыми, которые вбивали ему в голову по время подготовки. Но этот разговор он не должен затягивать – все нужно закончить быстро и эффективно.

– Еще как будет, – уверенно произнесла «проститутка».

Не глядя, она выдвинула ящик стола. Рядом с телефоном появились наручники и блистер с полным шприцом.

– Эликсир истины, – ее губы сложились в извиняющуюся гримасу.

«А кто она на самом деле? – в первый раз за вечер ему стало интересно, кем же была его визави в обычной жизни. – Хотя ей очень реалистично удалось изображать скучающую и дорогую шлюху. Хорошая актриса». Он тщательно рассмотрел отражение ее рук в стекле и отметил, что она абсолютно спокойна, и оружие держать ей не привыкать – пальцы с красно-белым маникюром не дрожали.

– Итак, – голос из динамика стал деловым, но от этого не менее шепелявым, – мы прекрасно понимаем, что играем против команды, подготовленной ничуть не хуже нас.

– Спасибо за столь высокую оценку, – хмыкнул он и склонил подбородок, но его шутовской поклон оставили без внимания.

– Существует один человек, найти и устранить которого нам никак не удается. Никто не знает, где он сейчас, а те, кто что-то знал, уже мертвы и не смогут ничего рассказать. Есть только прозвище – «Хромой».

– Он инвалид?

– Не ерничай! – прошипела девица.

– Я бы закурил, – он повернулся к ней лицом.

– После первого ответа, – тут же согласился собеседник.

Креспин пожал плечами.

– Кто вы?

– Имя вам ничего не скажет.

– Статус?

– Это второй вопрос.

– Аста, – в динамике странно фыркнуло, то ли смешок удовлетворения, то ли недовольства, – пусть курит и говорит.

«Аста! – Креспин внутренне весь подобрался. – Сангушек называл вчера это имя. Нет, не он… Кайра! Вскользь упомянула в разговоре о ком-то другом, что когда-то давно познакомилась с девушкой с этим именем в лагере боевиков в Ливане. И подготовка у нее серьезная: великолепно стреляет из любого положения, быстро бегает, вынослива, как мул, и еще… Вроде бы она сейчас ищет Латифа и не скрывает своей ненависти к нему. Суровая девка перед ним – сразу видно, что теперь не играет, а выполняет привычную работу».

– Кури, – бросила она. – Только без фокусов. Сигарета и зажигалка. Рот и дым.

Аста, стояла посреди этой разрухи героиней из дешевого криминального сериала, отвернув на одну сторону полу пальто. Для интерьера убогого помещения выглядела она одновременно и нелепо, и сногсшибательно. Брюки по щиколотку туго облегали ее выставленное вперед колено, пальцы свободной руки выстукивали по бедру траурные марши, а тонкий шарфик мерно вздымался вместе с грудью – она была спокойна и уверена в себе. Только два сузившихся зрачка в тени за ресницами неотрывно следили за ним. Два сверху и еще один ниже: черный провал в торце рябого от частого применения глушителя, в котором для него сейчас уместился весь мир.

Креспин достал пачку сигарет, вытащил одну и щелкнул зажигалкой, сжав ее в кулаке.

– Рад, что в вашей своре никто не знает моего настоящего имени, – сказал он. – Но мне интересно, под какой кличкой я прохожу в вашей операции?

– По нашим сведениям, сейчас вы живете по поддельному паспорту и за последний месяц сменили несколько подставных имен. Могу перечислить их все.

– Достаточно одного. Последнее мне нравится больше всего.

– Действительно, – процедила Аста. – Слово «последнее» прозвучало очень правдоподобно.

– Давайте-ка я озвучу цель нашего совместного пребывания в этой комнате, – вмешался голос в динамике.

– Не надо, – усмехнулся Креспин. – Это могу сделать и я. Как по учебнику.

Он затянулся и протянул руку к столу.

– Что? – неизвестный собеседник неподдельно удивился.

– Тараканы. Они вызывают отвращение, а их здесь полно, – пояснил он. – Пока для них еще есть какая-то пища, то жилье не кажется мне окончательно забытым и покинутым. В вашем деле так быть не должно.

– Почему? – женщина приподняла тонкую бровь.

Креспин промолчал, слегка надавив правой ступней на прогнившие доски пола. Аста сжала губы в одну линию, и ее палец нетерпеливо задрожал на спусковом крючке. В динамике телефона щелкнуло и прозвучал напряженный голос.

– Повторю вопрос – почему?

– Потому что некоторые подобные вещи такие же обыденные, как секс и еда. Здесь умирали не один раз. Слишком настырный следователь может и не поверить в очередное совпадение, – ответил он и незаметно перенес вес тела на левую ногу.

– Так на что же вы надеетесь?

– Знаете, что я вам скажу… Все настолько серьезно, что я даже сомневаюсь в том, что мы оба покинем эту комнату… По крайней мере, целыми и невредимыми. Вы ведь понимаете, что я с ней здесь далеко не на равных.

– Ну-ну…

Ни единым словом, кроме последней скрытой угрозы, голос в динамике не выдал своего превосходства, которое, безусловно, существовало.

– Верить или не верить – ваше дело.

– Ерунда, – в динамике послышался смешок. – Аста подбирает каждый раз новое место. Никто в этом городе и не подумает озаботится давно заброшенным строением. И никого не волнует, как умрет какой-то бродяга – от сыворотки правды, или от пули.

– Бродяга?

– Вас оденут подобающим образом. Не переживайте. Но мы учтем ваши опасения. Знаете, в старых домах очень часто случаются пожары. И статистика это подтверждает. Если следствие и начнется, то оно превратится в пустую формальность.

– Смотря с какой стороны уцепиться за эту статистику…

Щека Креспина задергалась, и он прижал ее ладонью.

– В принципе – все мы ждем этого, – он провел огоньком сигареты от стены до стены. – Правда, это наводит на мысль не просто о явной утечке информации. Ну да бог с ней…

Аста проследила глазами вслед за его рукой, и впервые за последние минуты отверстие ствола оружия отклонилось от прямой линии, связывающей его с головой Креспина. Он ухмыльнулся и ударил ногой по расшатанной доске, навалившись на нее всем телом. Дерево противно хрустнуло. Выстрел вынес часть грязного стекла в половине рамы. Доска под каблуком Асты вывернулась из пазов и подпрыгнула на несколько сантиметров, вынудив стрелка на мгновение потерять опору. Сверху на него посыпались осколки. Следующие пули кучно расковыряли стену в нескольких миллиметрах над его головой. Во все стороны брызнула кирпичная крошка. Больно ужалило в щеку. Аста хватала ртом воздух и чувствовала, как подгибаются колени, как выскальзывает оружие из немеющих пальцев, и все вокруг перед глазами становится таким же мутным, когда смотришь на него через целлофан… Зажигалка, чем-то кольнувшая ее под левым ухом, шлепнулась на разорванный линолеум, а Креспин поднялся, выдернул ногу из дыры в полу и шагнул вперед. Одним коротким ударом в подбородок он свалил девушку на пол и взял телефон со стола.

– Аста! – картаво орал из динамика перепуганный голос. – Чтоб ты сдохла тысячу раз, тупая крашеная сука! Что происходит?!

– Она немного занята, – сказал Креспин и отключил громкую связь.

Затем он повертел мобильный телефон в руках, определяя его конструкцию, сдвинул крышку аккумуляторного отсека, вытащил батарею, карту памяти и сим-карту. Положив телефон на край стола дисплеем вниз, чтобы переломить его надвое, он секунду подумал и опустил его в карман. Потом осмотрелся. Почесал бровь, хмыкнув, подумал, что это неосознанное действие становится бросающейся в глаза дурной привычкой, и отыскал зажигалку. Следом он подобрал оружие и направился в другую комнатушку, а когда вернулся с обрывками электрического провода, Аста уже смогла преодолеть ползком полметра до двери на лестницу. Креспин схватил ее за щиколотку, над ремнями обуви и протянул волоком обратно. Каблук на второй ноге, попавший в трещину в полу, переломился. Отшвырнув обломок в сторону, он прислонил девушку головой к ножке стола и пошарил взглядом по стенам. Удовлетворенно кивнув самому себе, пощупал ее пульс, выпрямился и занялся приготовлениями к разговору, который пройдет по его сценарию.

Аста пришла в себя достаточно быстро и сразу все осознала: лежа на полу многое не сделаешь – особенно, если не получается пошевелить даже кончиком языка и с трудом можешь дышать. Двери открыты, на окне нет решеток, этаж второй, а покинуть это заброшенное здание невозможно. И дело не в том, что в трех шагах, вооруженный ее же пистолетом профессионал, который за долю секунды размазал о заплеванный линолеум всю ее хваленую подготовку одним неуловимым движением. Голова была ясной, мозг функционировал как всегда четко, а тело не желало отзываться на его приказы. Она понимала, что ей впрыснули какой-то странный яд и его обездвиживающее действие не будет длиться вечно – он или прикончит ее через некоторое время, или позволит пожить еще достаточно. А там, как повезет… Сейчас надежды не было никакой.

Вновь пошел дождь. Сначала забарабанил по карнизу редкими каплями, а потом заскребся в стекло и слился в сплошной шелест осенней непогоды. В пробитую пулей дыру ворвался поток холодного и сырого воздуха. Креспин вдохнул полной грудью и скривился – вместо свежести в помещение хлынул запах помойки. Он посмотрел на лежащую девушку, перечеркнутую острыми гранями трещин в стекле, а она смотрела в спину человека, который уже несколько минут задумчиво вглядывался в темноту сквозь мокрое стекло, засунув руки глубоко в карманы плаща и склонив голову набок. Затем ее зрачки расширись от ужаса – она увидела себя лежащей на загаженном полу со спущенными до колен штанами и в разорванном в клочья белье. Тогда она непроизвольно моргнула в ответ этому отражению, но хоть и сохранила остатки самообладания, побелела, как мел. Больше всего ей сейчас хотелось оказаться за несколько кварталов от этой спины и никогда в жизни не видеть, как струйки воды жутко искажают десяток отражений мрачного лица. Глаза наполнились слезами бессилия, и она отвела взгляд, рассматривая полоску тусклого света из-под приоткрытой двери.

– У тебя противоядия нет?

Мужчина у окна не обернулся, но в его вопросе прозвучал неподдельный интерес. Он подождал несколько секунд и добавил:

– Да – глаза закрыты. Нет – наоборот. Все понятно?

Она медленно прикрыла и подняла веки. Ярости в ее глазах хватило бы обратить в пепел троих таких, как он, на месте.

– Вот и договорились.

Креспин подошел ближе, просунул носок ботинка ей подмышку и толчком ноги перевернул неподвижное тело набок.

– Выбор у тебя, конечно, не столь велик, – грубо сказал он, – но он есть.

Она посмотрела перед собой: грязный пластиковый мешок, бутылка растворителя, зажигалка и нагреватель для воды, от которого куда-то над ее головой тянулся провод, а он поднес к ее лицу мобильный телефон и постучал по дисплею пальцем.

– Мне нужно имя человека, который дал тебе это задание. Имя, статус и должность того, кто говорил со мной. Еще я хочу знать, каким образом вы вышли на меня? Кто открыл рот и почему? Я буду показывать, а ты закрывать глаза, когда буква будет верной. Лады?

Веки дрогнули, но не опустились. Креспин с силой дунул ей в нос – ресницы испуганно сомкнулись.

– Значит, все-таки не договорились, – он чертыхнулся, когда рука потянулась к брови. – Думаю, ты хорошо подготовлена встретиться со сканерами и детекторами лжи. Но уверен, что тебе хорошо известно и другое – любая зашифрованная штука хранит данные крепче, чем язык владельца.

Он повертел у нее перед глазами картой памяти из телефона.

– Человек – существо уязвимое. И сейчас ты в этом убедишься лично. Убедишься, что получить сведения от тебя гораздо легче, чем из куска этого пластика на кремниевой основе. Ведь все новые методы – это хорошо забытые старые. Однажды мне довелось увидеть, как выпотрошенных мертвецов насилуют в глазницы. Так что в этих делах я кое-что понимаю.

Ее глаза по-прежнему оставались открытыми, и он ясно видел в них и животный страх, и бесконечное одиночество попавшего в капкан зверя. Но было в зрачках этой миниатюрной – конечно, в сравнении с ним – девушки и еще что-то. Настолько непоколебимое и полное непримиримого упорства, что они казались вовсе не зрачками, а двумя ожившими сгустками ненависти, дрожащими от желания добраться до него.

– Представляешь, кровь в тебе можно вскипятить. Можно успеть еще и пару сигарет неторопливо выкурить, но времени на это у меня нет. Очень уж мало его. Цейтнот, – он виновато развел руками. – С мужчиной мне было бы проще. Может, избавишь меня от всего этого?

Креспин опустился рядом на корточки и подтолкнул к ее лицу нагреватель. Аста скосила на него глаза, а он неожиданно провел пальцем по ее носу вниз от бровей.

– Ты же умница, да? Понимаешь, что все твои девичьи секреты в двух витках металла и двух метрах провода. И я их из тебя достану. Неважно, сколько времени ты сможешь выдержать – 220 вольт в розетке еще никто не перетерпел.

Металлическая спираль касалась ее щеки, а слеза, покатившаяся из глаза, показалась такой раскаленной, точно простое устройство для нагрева воды уже превратилось в чудовищное орудие пыток и выжигало ее внутренности. Слеза была крупной и единственной: скользнула вдоль носа, пробежала по вспухшей верхней губе, перекатилась на другую сторону и сорвалась вниз. Ей показалось, что под ухом раздался оглушительный удар этой капли соленой влаги, сотрясающей все тело и весь этот дом, готовый разделить с ней смерть. И этот хмурый мужчина с жестким, как наждак, взглядом, все понял по ее обездвиженным губам и затуманенным зрачкам, расширенным в ожидании предстоящих страданий так, что они, казалось, заполнили глазницы от края до края.

Он спокойно кивнул, будто прощаясь, положил руку на ее лоб и сдвинул мокрую от пота прядь волос в сторону. Затем достал платок, плюнул на него и аккуратно оттер уголки ее рта от запекшейся крови.

– Мне жаль, девочка, – глухо сказал он, – в самом деле, жаль. Боль ты все равно не почувствуешь, а лицо я тебе прикрою. Поверь, на этот огонь ты не захочешь смотреть.

Глаза перед ним открылись еще шире. Сквозь ненависть проступило неуверенное понимание, потом робкая надежда, а затем изнутри хлынула, заплескалась через верх обезумевшая мольба. Он погладил ее по щеке.

– Противоядие я мог бы изготовить. Часа три у нас есть, пока изменения не стали необратимыми, – Креспин тяжело вздохнул и подбросил на ладони карту памяти. – У тебя удивительное тело и превосходный запах. Однако, я никак не могу решить – стоят ли они дороже этого куска кремния? И вот, что еще… когда-то я лишил одного мерзавца руки, а теперь у меня появилось дикое желание увидеть его труп. Ты бы хотела на него взглянуть?

Слипшиеся от слез ресницы на осунувшемся лице быстро сомкнулись дважды.

– С моей ногой это будет тяжеловато, – пробурчал он и принялся натягивать на нее брюки. – Сколько ты весишь, Аста? Если больше пятидесяти, то нам обоим конец.